Текст книги "Мертвые не целуются"

Автор книги: Бретт Холлидей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 10

Чуть ранее полудня, после бесконечного утра, в тишине квартиры резко зазвонил телефон. Шейн, ухватившись за стол и пошатываясь, встал. Глаза его были красными. Лицо осунулось. Бутылка опустела. Телефон звонил настойчиво. Майкл направился в спальню.

– Шейн,– буркнул он в трубку.

– Я нашел эту Табор, Майкл. Она живет в Литл-Ривер.

Уилл сообщил адрес и добавил:

– Она танцует в «Телли-Хо». Это роскошная коробка на севере Литл-Ривер, за пределами города, и мы не очень интересовались, что там происходит, но это не так уж и плохо. Есть еще другая новость, которая может заинтересовать вас. Ваш Карл Мелдрум – завсегдатай «Телли-Хо».

– А что вы еще узнали о Карле Мелдруме?

– Не слишком много. Он регулярно платит за свой номер и время от времени ночует там. У него с полдюжины приятельниц, в том числе и девочка Трип. Про него говорят, что он употребляет наркотики. О Ренслоу ничего не известно. Я телеграфировал в Колорадо и пытаюсь связаться с адвокатами.

– Спасибо, Уилл.

Шейн слегка замялся, потом спросил с некоторым беспокойством:

– А вы распорядились, чтобы установили наблюдение за Мелдрумом?

– После вашего ухода я направил туда своего человека, но Мелдрум уже ушел с какой-то новой девицей, и служащие отеля, видя, как она повисла на его руке, предположили, что уже к концу дня Мелдрум обретет еще одну поклонницу.

– Спасибо,– мрачно поблагодарил его Шейн и повесил трубку.

Рука Майкла все еще лежала на телефоне, когда он взглянул на разобранную постель. Одеяло было откинуто, а подушка хранила отпечаток головы Филлис. У него вырвался горький смех. Он смеялся над неким Майклом Шейном, бедным наивным парнем, который вообразил себя кладом.

Хлопнув дверью, он быстро вышел из комнаты, схватил пальто и спустился вниз.

Майкл медленно ехал по Литл-Ривер. Вот и заведение, в котором танцует Мона Табор,– очень респектабельный с виду дом в хорошо ухоженном саду. В вестибюле также было много зелени и пахло свежестью. Шейн прошел мимо администратора и подошел к лифту.

– Мисс Мона Табор,– бросил он лифтеру.

Молодой негр с любопытством посмотрел на Шейна, но, встретив его жесткий взгляд, быстро отвел глаза. Лифт поднял Майкла на третий этаж.

– В глубине коридора, мистер, номер триста шесть. Но я сомневаюсь, что мисс Мона проснулась так рано.

Шейн не ответил. Лифтер смотрел ему вслед, и пока Майкл не постучал в дверь, он все время ощущал любопытный взгляд лифтера. Он, не оборачиваясь, ждал, что кто-нибудь отзовется за дверью.

Но все было тихо. Он подергал ручку двери – заперто. Майкл постучал настойчивее.

Наконец послышался стук каблучков. Дверь приоткрылась. Майкл толкнул ее плечом и вошел внутрь. Женщина в кимоно и не думала протестовать против вторжения.

В комнате стоял полумрак – шторы на двух окнах были спущены, и воздух в комнате был тяжелый: аромат духов соперничал с запахом алкоголя, табачным дымом и чем-то еще, хорошо знакомым Майклу, по чем именно, он не мог вспомнить. Майкл прошел через комнату и открыл окно.

Когда он обернулся, Мона Табор запирала дверь. Это была довольно высокая, стройная женщина лет тридцати пяти. Что-то в ее внешности говорило о ее нелегкой юности. Смуглая кожа без следов косметики, волосы зачесаны назад. Густые брови и длинные ресницы обрамляли сине-зеленые глаза, устремленные на неожиданного посетителя.

Мона молча смотрела на Майкла, явно недоверчиво, но не враждебно, и ждала объяснений.

Майкл, улыбнувшись как можно приятнее, наконец произнес:

– А вы совсем недурны, душечка.

Он удобно устроился в кресле.

Мона покачала головой и, небрежно улыбнувшись, бросила:

– Вы тоже… ничего…

Она села, протянула вперед длинные ноги, откинула корпус назад и выпятила грудь.

– Я один из друзей Карла,– представился Шейн.

– Как это мило,– произнесла она насмешливым голосом, и у Майкла создалось впечатление, что кошечка выпустила коготки.

Он понимал, что эта женщина опасна, очень опасна. Женщина умная, но без совести, способная сразить любого мужчину. От нее исходил легкий запах. Майкл теперь узнал запах полыни и понял, что Мелдрум был усыплен именно этим зеленым ядом. Вот почему никак не удавалось разбудить его.

– Карл прислал меня, чтобы кое-что выяснить,– продолжал он.– Вы, конечно, знаете, что он влип?

Мона молчала. В ее глазах зажегся странный огонек. Она была великолепна и опасна, как тигрица.

– Вы в курсе дела,– настаивал Шейн.– Он уверял меня, что вы обеспечите ему алиби на этот вечер.

– Ну что же, тогда ему не о чем тревожиться.

– Он прислал меня, чтобы уточнить все. Чтобы не было расхождений в том, что вы станете говорить фликам.

– Вы лжете, мой прекрасный рыжий,– лениво бросила она,– и пока неясно, какая идет игра, но тем хуже для вас. Вы мне чем-то нравитесь, надеюсь, догадаться нетрудно… чем…

Она говорила небрежно, слегка растягивая слова, и в ее глазах по-прежнему горел какой-то странный огонек.

Шейн занервничал.

– Такие трюки нас ни к чему не приведут. То, что я хочу…

– Вы захотите меня, мое сокровище…

– Я женат.

– А я замужем, но мне наплевать…

– А мне нет.

– Ничего,– вздохнула Мона.

Шейн взглянул на нее. Она сидела спокойно, но под маской безразличия скрывалось сильное напряжение. Мона улыбнулась.

– Через минуту,– прошептала она,– вы сядете на диван, рядом со мной. Вы не сможете удержаться. Это должно случиться. Боже! Как мне хочется, чтобы мы пресытились вместе… но чтобы это был настоящий пир!

Майкл скрестил ноги и взглянул на кончики ботинок. Он мог бы наговорить сейчас Моне бог знает что. Конечно, три недели назад он не стал бы колебаться ни минуты. Майкл, сделав усилие, встал.

– Я оценил предложение,– вздохнул он,– но мне нужно бежать.

– Не раньше, чем вы выпьете со мной стакан вина, мое сокровище. Ничего, кроме маленького стаканчика, и вы тогда можете отправляться делать все, что вам нужно.

Она тоже встала и, одетая лишь в кимоно, оказалась совсем рядом с ним. Майкл сжал зубы и отвернулся.

Мона бросила на него победный взгляд и удалилась соблазнительной походкой. Он пристально следил за ней взглядом. Она скрылась в спальне и вскоре появилась с небольшим флаконом абсента и двумя хрустальными, отделанными золотом стаканчиками. Мона наполнила один стаканчик. Майкл быстро подошел и накрыл второй стаканчик рукой.

– Прежде чем пить, вы лучше сказали бы, что я должен передать Карлу.

– Черт с ним, с Карлом!

Она взяла его за руку. Он сжал пальцы, и хрустальный стакан треснул. Осколки посыпались на пол. Майкл тупо взглянул на свою окровавленную руку. Он понимал, что слишком много пил в последнее время.

Раздался звонкий смех. Мона смеялась над ним. Она подошла совсем близко и, не отводя от Майкла глаз, сделала глоток.

– Я очень сожалею, что мне надо бежать,– пробормотал он.

Майкл оттолкнул ее и направился к двери. Она его не останавливала. Майкл подумал: «Она уверена, что я поверну назад».

Когда он уже взялся за ручку, в дверь кто-то постучал.

– Нет! – закричала Мона.

Майкл повернулся. Она, прижав палец к губам, подбежала к нему.

– Не открывайте,– прошептала Мона.– Пусть он уйдет. Я прошу вас…

Шейн рассмеялся ей в лицо. Мона потеряла всю свою уверенность, и Майкл увидел в ее глазах страх. Он отворил дверь.

Мона вскрикнула, потом, обняв его шею, прижалась к нему. Они увидели стоявшего на пороге человека с седыми волосами, усталым, морщинистым лицом и трагическими глазами, обведенными черными кругами. На вид ему было лет пятьдесят. На незнакомце были дорогой фланелевый костюм, белая рубашка, синий галстук.

Он, не двигаясь, стоял на пороге, как бы ожидая, что ему вежливо предложат войти… Он сначала посмотрел на Мону, потом на Майкла.

Лицо человека не изменилось, но у Шейна вдруг возникло ощущение, что тот узнал его. Визитер с седыми волосами держал под мышкой сложенную газету. Взглянув на Майкла, он небрежно сунул руку в карман.

Шейн иронически усмехнулся и отстранил от себя Мону.

– Входите же, я ухожу.

– Нет, вы не уйдете,– едва двигая губами, не очень уверенно возразил мужчина.

Его правая рука что-то сжимала в кармане. Он повернулся к Моне.

– Что это значит? Если бы я не пришел вовремя, то вряд ли бы мне удалось узнать, что он был здесь.

– А что дальше? – поинтересовалась Мона.

– Ты знаешь, что я хочу сказать. Не пытайся…

– Послушайте,– вмешался Шейн,– если вы ее Ромео, то выясняйте отношения без меня… Она…

– Заткнитесь…

Человек вытащил из кармана пистолет крупного калибра и нацелил его прямо на живот Майкла, туда, где пуля причинила бы наибольшие страдания. Он говорил тихо. Казалось, голос его шел откуда-то изнутри. Шейн отступил. Ему была знакома такая манера разговаривать. Этому трюку преступники обучали друг друга в тюрьме.

Шейн подумал, что, в сущности, ему спешить некуда.

– Вы не расстраивайтесь из-за Поля,– прошептала Мона.– Я делаю то, что хочу.

– Заткнись,– оборвал ее мужчина.

Не опуская пистолета, он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Мона пожала плечами и направилась к дивану. Шейн изучал гостя, в руках которого был последний выпуск «Дейли Ньюс», и подумал, что там, вероятно, был напечатан репортаж Тимоти Рурке со сведениями, сообщенными ему Майклом.

Мона глотнула абсента и ядовито бросила:

– А чего ты достигнешь, явившись сюда с пистолетом? Я выдам тебя фликам, и они…

– Ты не выдашь меня никому. Ты и так достаточно натворила. Я остаюсь здесь и не выпущу пистолет из рук до тех пор, пока не выложишь все, о чем болтала с этим типом.

Шейн отступил к креслу возле окна. Мона резко выпрямилась.

– Ты что, сумасшедший?

– А ты что, не видела сегодняшних специальных выпусков с его вывеской? Этот тип – детектив Майкл Шейн. Прочти-ка эту статью,– он бросил ей на колени газету.– Сама убедишься, для чего он заявился к тебе.

Он резко повернулся к Шейну.

– Вы ищите жертву, чтобы подсунуть ее вместо себя? Да? Очень здорово! Только не стоит считать меня слишком глупым.

Шейн осторожно сел, держа руки перед собой.

– Сейчас сила на вашей стороне, но советую осторожнее обращаться с пистолетом, Ренслоу. Не забывайте, что вы уже сидели за убийство, а это были не лучшие дни в вашей жизни.

Бывший заключенный сразу разительно и страшно изменился. На щеках, покрытых загаром солнечной Флориды, вдруг проступила зеленоватая тюремная бледность, появившийся в глазах испуг загнанного зверя сменился угрозой.

– Я этого не забываю,– проскрипел он,– и не частному детективу напоминать мне об этом. Даже если мне придется замарать ковер Моны его потрохами…

– Это будет не самым умным выходом из положения,– осторожно заметил Шейн.– Лучше повнимательнее обращайтесь с оружием и будьте благоразумны.

– А я и так считаю себя достаточно благоразумным.

Буслл Ренслоу сел напротив Майкла и направил тяжелый пистолет на детектива. Злобное выражение исчезло с его лица, но глаза говорили о том, что этот человек доведен до отчаяния.

Мона развернула газету и громко прочитала статью Рурке, в точности излагавшую версию Шейна.

Глава 11

Кончив читать, Мона потянулась за абсентом, потом повернулась к Майклу, и он увидел страх в ее глазах.

– Что вам здесь нужно? – спросила она неуверенным тоном.– Что означает эта история с Карлом? Ради бога, отвечайте!

– Значит, ты не знала, что он детектив? – вмешался Ренслоу.– Можно сказать, что он здорово тебя поддел. И какова во всем этом роль Карла? Боже мой, я хочу знать…

– Заткнись! – прошипела Мона.– Шейну ничего не известно. Он играет в «угадайку».

– Я не так далек от отгадки,– заверил ее Шейн.

– Вы будете еще ближе к ней, когда вас прикончат! – закричала Мона.

Злоба и страх совершенно лишили ее самообладания. Мона Табор не слишком далеко ушла от тех канав, в которых прошла ее юность. Она дрожащей рукой поднесла стакан ко рту.

– Может быть, вы отгадали,– заметил Ренслоу,– Карл Мелдрум сыграл забавную маленькую роль. И не думайте, что я ни о чем не догадывался. Я никак не мог понять этого типа, но в первый раз, когда я его увидел, а он узнал, что я брат Леоры, он сообщил мне, что раскусил ее и ненавидит… Поэтому я все время следил за ним и сегодня пришел сюда, чтобы…

– Старая вонючая падаль! – закричала Мона.– Как я могла сомневаться в том, что такой подонок, как ты, обязательно сделает гадость!

Шейн сидел спокойно и, держа руки на коленях, наблюдал за Моной и Ренслоу.

– Попробуем договориться,– вдруг вмешался он, довольный поворотом разговора.– Я тоже хотел бы сказать вам, кто убил вашу сестру, но для этого мне надо узнать кое-что еще. А как ваше мнение на этот счет, Ренслоу?

В глазах бывшего заключенного появилось хитрое выражение.

– Я предпочитал бы, чтобы этим занималась полиция.

– А я нет. У меня нет намерения позволить им обвинить Джона Дарнелла в убийстве.

– Вы, может быть, измените свое мнение, когда мы немного побеседуем, или все еще будете хитрить? – спросил Ренслоу.

– Как это вам пришло в голову? – закричал Шейн.– Я вас не обвиняю! И если обвинение свалится на шею Мелдрума, то вы-то ни при чем. Это никого не должно волновать… за исключением убийцы вашей сестры!

– Вы что, принимаете меня за болвана? Я знаю, что все может случиться при вашем правосудии, и дорого заплатил за это знание. Двадцать пять лет жизни. Мне удалось выйти из тюрьмы, и тот, кто вчера свернул шею моей сестре, сделал меня богатым. Так что могут подумать на этот счет, как вы полагаете? Если бы я был даже за сотни миль от этого дома, всегда можно подкупить свидетелей, и они покажут, что видели, как я входил в дом.

– Вы ничем не рискуете, если у вас есть алиби. Я никогда не помогал осудить невиновного.

– Ну да! Я имел с этим дело не единожды и имел возможность хорошенько обдумать все. Мой отец и судья говорили мне то же самое: «Будь честным, говори правду и ты ничем не рискуешь!» Проклятье…

Буслл Ренслоу на глазах превратился в старого желчного человека. Его била дрожь, и пистолет в его руках ходил ходуном. Шейн надеялся, что курок пистолета достаточно тугой. Он понимал, что в таком состоянии преступник способен на все.

– Меня ударили по спине и велели драться,– с горечью продолжал Ренслоу.– Это был несчастный случай. Все тогда перепили. Мое единственное преступление состояло в том, что я удрал. Плати долги обществу, мальчик!

Он копался в памяти, поворачивая нож в ране, вспоминая дни и ночи, проведенные в клетке, и говорил монотонным, бесцветным голосом, который звучал ужаснее, чем любое проявление гнева.

– Хорошо, я был болваном. Я сам себя погубил. Процесс закончился бы скорее, и я отделался бы шестью месяцами, если бы был такой, как все. Я выступил перед судьей и честно рассказал все, как оно было, но я сын Алоиза Ренслоу, который делал миллионы, в то время как другие умирали с голоду, ища золото. Тогда считалось вполне гуманным осудить человека только за то, что он сын богача. Нет, молчите. Хотите знать, почему я убью вас? Да лишь бы только не рисковать своей головой. Что, мой отец поддержал меня? Что, миссис Леора, святая недотрога, помогла мне? Что вы думаете? Сколько понадобилось бы миллионов Алоиза Ренслоу, чтобы вытащить меня из ада? Несколько сотен тысяч долларов, чтобы позолотить чью-то лапу. Но мой старик с ними не расстался. Почему? Потому что это Леора помешала ему. Вот так! Половины состояния ей было мало, она хотела иметь все. Да. Меня осудили, и состояние оказалось в ее распоряжении. А теперь у нее нет ничего. Надеюсь, вы понимаете, что я скорее предпочту уничтожить вас, чем еще раз говорить правду перед судом.

– Мне кажется,– спокойно заметил Шейн,– что вы произнесли обвинительное заключение. Вы ненавидели сестру, а ее смерть обогатила вас.

– Конечно. А к чему мне клясться, что, когда все это произошло, я лежал в постели? Я осужден заранее. Когда вы убедите их искать другого убийцу, чтобы оправдать парня, которого убил Трип, они начнут рыскать по всем углам и кончат тем, что найдут меня, повесят мне на шею это убийство, и мне придется отправиться прямехонько на электрический стул. Все это я предвижу заранее.

– Вы не верите, что Джон Дарнелл убил вашу сестру, не так ли?

– Неважно, что думаю я. Флики думают иначе… И если вы не станете толкать их в другом направлении, они будут продолжать думать именно так.

– Но если они не станут искать дальше Дарнелла, я пропал. Они отберут у меня лицензию, и я останусь без цента и без работы.

– Ну и что? Вы будете живы и на свободе. Разве этого мало?

– Этого недостаточно.

– Вы уверены в том, что говорите? – спросил Ренслоу после небольшой паузы.

– Абсолютно. Не будьте дураком, Ренслоу. Вы не выиграете ничего, если убьете меня. Если вы никого не убивали вчера, поступайте так, как я советую. В противном случае вам нужно как можно скорее убираться из города.

– И бросить миллион долларов? Это, по-вашему, пустяки?

Ренслоу снова побледнел и задрожал. Он стал кусать губы, потом закричал:

– Если мне придется убираться отсюда, то это произойдет не раньше, чем я прикончу вас, чтобы не помчались по моим следам!

Мона выпрямилась и с презрением бросила:

– Вы ни к чему не придете, если будете спорить. Судя по тому, что я знаю о Шейне, для него в первую очередь имеют значение деньги. Итак, Буслл, позолоти ему лапу!

– М-м-м. Да ты все-таки не так глупа. Скажите, Шейн, мы сможем договориться?

– Возможно.

– Сколько вы хотите, чтобы бросить это дело и все оставить так, как есть? Ну?

Шейн подергал себя за ухо, потер подбородок и наконец ответил:

– В своей жизни я много раз отказывался от взяток. Надо, чтобы это было чрезвычайно интересно.

– Ну, так в чем же дело? Можно подумать, что у вас действительно есть улики против меня?

– А что, нет?

– Конечно нет! Ничего!

– Дарнелл не убивал Леору, вы это знаете.

Ренслоу долго и пристально смотрел на Шейна. Тот выдержал взгляд. Ренслоу вздохнул и сунул пистолет в карман. Шейн расслабился и решился достать сигарету и зажигалку.

– Все, что нужно,– заметил он,– это найти виновного, чтобы поставить его на место Дарнелла.

– Но ведь всем на это наплевать. Когда я получу наследство, я дам вам столько, сколько вы со своей проклятой профессией никогда не заработаете!

Шейн медленно покачал головой.

– У меня дубовая голова,– сказал он,– и, может быть, осталось немного гордости. Я никогда не доставлю Пантеру удовольствия, удирая из Майами.

– Проклятие! У вас будет достаточно денег, чтобы купить и продать Пантера!

Майкл ничего не ответил.

– Послушайте,– великодушно предложил Ренслоу,– почему бы не повесить это убийство на одного из детей Трипа? Брат и сестра были там вчера вечером. Они не выносили Леору, так как она отказывала им в средствах. Возможно, кто-то из них и убил ее.

– Возможно,– прошептал Шейн,– но доказать это будет трудно.

Он вытянул длинные ноги, сунул руки в карманы, закусил губу и задумался. Мона взглянула на обоих, дрожащей рукой налила себе абсента и воскликнула:

– Боже мой! Я никогда не видела ничего подобного! Вы оба тут ищете кого-то, кого можно было бы обвинить в убийстве, и делаете это так спокойно, как будто речь идет об обеде!

Шейн нахмурился. Он не обратил на ее слова никакого внимания.

– Нам нужен кто-то, у кого были для этого возможность и причина,– пробормотал он.

Неожиданно он выпрямился и спросил у Ренслоу:

– А эти письма, которые вы писали своей сестре? Вам не кажется, что они могут свидетельствовать против вас?

Ренслоу открыл рот. Он казался совершенно изумленным.

– Какие письма?

– Я считал, что мы договорились и перестали играть в прятки. Будем говорить совершенно откровенно. Если же нет, то у вас ничего не выйдет.

– Конечно. Это и мое желание. Но я никогда ничего не слышал о письмах.

Шейн разозлился.

– Боже мой! Если вы не хотите говорить начистоту, я все брошу!

Он встал и решительным шагом направился к двери. Зубы его были крепко стиснуты.

– Подождите,– остановил его Ренслоу,– не надо так. Я вам клянусь, что не лгу. Что это за письма?

У двери Шейн обернулся. Он посмотрел на Ренслоу, потом на Мону. Наконец до него дошло.

– Скажите же, Ренслоу… Я верю вам. В таком случае все ясно. Это Карл Мелдрум. Только он.

Краем глаза Шейн увидел, как вздрогнула Мона.

– Карл Мелдрум? – повторил Ренслоу.

– Да. Он признался мне, что был любовником Леоры. Я полагаю также, что он любовник и Дороти Трип.– Шейн не спускал глаз с Моны.– Ему надоело ждать, когда мачеха умрет и оставит свои деньги падчерице.

Мона опорожнила стакан и с силой швырнула его на ковер.

– Это ложь! – закричала она.– Вы воображаете, что я позволю сунуть Карла в эту баню? Вы с ума сошли!

– Он был там в половине второго ночи,– пояснил ей Шейн,– потом убежал в «Телли-Хо» и просил вас обеспечить ему алиби на эту ночь.

– Это неправда.

– Вы устроили для него все это. Он заставил вас лгать. Вы не понимаете, что он пользуется вами…

– Это неправда, я…

– Это правда,– заверил ее Шейн.– Я дам вам возможность отомстить ему. Откажитесь от его алиби. Это все, о чем я вас прошу. Я займусь остальным.

– Хорошо, согласна. Я… Нет! Нет! Уходите отсюда, подонки, убирайтесь!

Она, шатаясь, встала и начала ругаться, как извозчик. Шейн толкнул ее, и она упала на диван.

– Подумайте,– холодно сказал он.– Это ясно всем. Подумайте о том, что я сказал вам.

Мона задумалась. Глаза ее блестели от гнева и страха.

– Если вы не будете благоразумны,– предупредил Шейн,– мне придется поразмыслить – не удастся ли повесить это дело и на вашу шею. Мне надо во что бы то ни стало, любой ценой найти виновного. Не забывайте этого.

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.