Текст книги "Осколок зари (ЛП)"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Лопен похлопал его по плечу и подмигнул.

– Наконец-то до тебя начинает доходить, ганчо. Молодец!

– Ладно, это к делу не относится. Я хочу тебя кое о чем спросить. Королева приказала мне отправить нескольких ветробегунов на задание по...

– О! – перебил Лопен. – Выбери меня. Я хочу.

– Лопен, ты даже не знаешь, что за задание.

– Все равно вызываюсь добровольцем. Наверняка это что-то особенное.

– Мы посылаем еще одну группу в Акину.

– Это где Лейтен упал в океан?

Лин и Сигзил едва сумели спасти парня после того, как что-то выпило его буресвет.

– Туда, – подтвердил Каладин. – На данный момент у нас мало ресурсов, но Навани убеждена, что на острове скрывается нечто важное. Мы посылаем разведывательную группу на корабле. На всякий случай я посоветовал взять ветробегунов, которые умеют плавать. То есть тебя и Уйо.

– Выбери меня!

– Я буквально только что это сделал.

– Знаю. Это я по старой памяти.

– Навани посылает письмоводительницу, – продолжил Каладин, – и тебе стоит прислушиваться к ее советам. Кроме того, я подумал, неплохо отправить Камня. Из Четвертого моста, кроме гердазийцев, еще только он умеет плавать, а в отчете Лейтена упомянуты странные спрены в облаках. Возможно, они связаны с тем существом, что питается буресветом. Если там прячутся еще и спрены пустоты, Камень пригодится.

– Камень не поедет, – сказал Лопен. – На следующей неделе у них с женой годовщина. Мы можем взять Струну. Она тоже видит спренов и хочет больше узнать о мире. К тому же Руа она по душе.

Каладин глянул на спрена чести, который прыгал по земле в виде рубигончей в натуральную величину.

– Лопен. Меня беспокоит это задание. Что-то с ним не так. Я бы поехал сам, но...

Лопен понял. Каладин и так разрывался между линиями фронта в южном Алеткаре и Азире. Еще в его обязанности входили организация патрулей, присматривающих за флотами коалиции с неба, и обучение солдат в башне. Число ветробегунов росло, все больше первых членов Четвертого моста набирали собственных оруженосцев.

Одному человеку непросто со всем этим управляться. Каладин уже давно не мог отправиться с каждым отрядом, чтобы проследить за всем самостоятельно. И его словно разрывало изнутри, когда приходилось передавать ответственность.

– Эй, ганчо. – Лопен положил ладонь на плечо Каладина. – Я позабочусь, чтобы все вернулись обратно. Не волнуйся.

– Позаботься, чтобы ты сам тоже вернулся. Сходи выясни, согласны ли Уйо и Струна. Потом доложись Рушу, ревнительнице, которую вы будете сопровождать. Она расскажет кое-какие секретные подробности, которые я не хочу обсуждать на публике. После этого отправляйтесь через Клятвенные врата в Тайлен, завтра утром вы должны быть в доках. И будьте осторожны.

– Ганчо, я всегда осторожен.

– Неужели?

– Конечно. – Лопен указал на себя. – Что? Думаешь, такое могло выйти случайно?

Он ухмыльнулся, махнул Руа и отправился изводить Уйо тем, что отправляется на специальное задание. Потом, само собой, он скажет, что Уйо тоже едет.

4

Рисн предупреждали никогда не путать тайленские морские традиции с морским уставом. Устав все-таки штука официальная, и потому его намного легче изменить. Она размышляла над этим, пока Никли с помощником заносили ее на борт «Странствующего паруса». Ее корабль. И в то же время не ее.

Это было необыкновенное судно. Хорошо оснащенное, построенное из легкой, но прочной духозаклятой древесины. На нем стояла баллиста с зажигательными снарядами, чтобы воспламенять вражеские корабли, а в случае подобной опасности со стороны противника можно было быстро спустить паруса и маневрировать на веслах. Грозное на войне, быстрое в торговых экспедициях. В глубине души Рисн до сих пор не верила, что корабль принадлежит ей.

Но так и есть. Она его владелица, хотя с тайленскими торговыми кораблями в этом плане все непросто. Встим, ее наставник и друг, заказал постройку судна, но деньги вложили и другие люди. Поскольку теперь он министр торговли, то подарил корабль Рисн – точнее, передал во владение, оставаясь основным инвестором.

Значительная часть прибыли пойдет инвесторам, в том числе Встиму или его наследникам, но он вручил ей документ о праве собственности и символический капитанский шнур с ее цветами. Это самое строгое определение права собственности, и никто его не оспорит.

Тем не менее она никогда не прикасалась к штурвалу. Рисн была не настолько наивной, чтобы считать, что у нее получится управлять кораблем, но Встиму, когда они путешествовали вместе, обычно давали возможность недолго постоять за штурвалом в начале плавания. Символический ритуал, но, похоже, он всегда доставлял ему удовольствие.

В своем первом плавании в прошлом месяце Рисн попросила о такой же привилегии. Она не понимала, что бабск заслужил эту привилегию, много лет заботясь о командах своих кораблей. Капитан четко объяснила Рисн разницу и не терпящим возражений тоном запретила спрашивать об этом снова.

Рисн приказывала, куда плыть, но к штурвалу ее не подпускали. Разница, которую она никогда не понимала. А значит, несмотря на то, что говорится в документах, корабль не ее. Она им владела. Распоряжалась. Но он не ее, по крайней мере, по морской традиции.

Традиции. Крепче духозаклятой древесины. Если бы нашелся способ строить из них корабли, они бы не боялись ни волн, ни ветра.

Капитан по имени Дрлвэн была невысокой женщиной с острым носом и необычайно светлыми волосами. До недавнего времени Рисн не осознавала, что женщины-офицеры во флоте других стран воспринимаются странно. В тайленском флоте женщины-капитаны – обычное дело, хотя большая часть моряков – мужчины, обученные стрелять из баллисты и идти на абордаж. Вдобавок интендантов и штурманов традиционно набирают из женщин.

На «Странствующем парусе» бойцами командовал старпом Кстлед, приходившийся капитану братом. Пока Рисн заносили на шканцы, капитан и старпом церемонно поклонились. Никли с помощником остановились у ее нового места – прикрученного к палубе высокого сиденья с навесом от солнца. В стороне от штурвала, зато с него открывается прекрасный вид на главную палубу и океан.

– Что скажешь? – спросила она Никли.

– Выглядит превосходно, светлость. – Он потер подбородок. – Хотите столик или еще лучше что-нибудь с ровной поверхностью и ящичками, которые можно запирать?

– Хорошая идея.

– Если хотите, принесем из каюты тумбочку. Потребуется лишь немного столярной работы. Мы постараемся не слишком вас беспокоить, пока будем ее устанавливать.

Рисн благодарно кивнула и попросила перенести ее на новое место из передвижного кресла, которое можно было пристегнуть поблизости. Сиденье оказалось снабжено ремнем, что вовсе не лишне в качку. По ее просьбе к нему также прикрепили ремни для ног, чтобы те не болтались, когда море неспокойно, хотя в целом она ремнями пользоваться не собиралась.

Никли убрал кресло на колесиках, а Рисн пристегнулась. Когда подошла капитан, здоровяк носильщик ничего не сказал, но смерил ее взглядом. Ему явно не нравилось, как обращаются с Рисн на борту, хотя он ничего не говорил по этому поводу.

– Ребск. – Капитан Дрлвэн использовала официальный титул Рисн, который означал «хозяин корабля» или «владелец». – Я официально приветствую вас на борту.

– Спасибо, – отозвалась Рисн.

– Я бы посоветовала вам остаться на берегу. Вы не нужны в этой экспедиции.

Рисн сразу ощутила вспышку раздражения.

– Почему вы так решили, капитан?

– Ваша работа – вести торговые переговоры. Этим заниматься не придется. У нас разведывательное задание. Возможно, опасное, и потому разумнее, если вы останетесь на берегу, в целости и сохранности. Мы будем поддерживать с вами связь по даль-перу.

– Ваша забота о моем благополучии весьма похвальна. – Рисн прилагала усилия, чтобы голос звучал ровно. – Но это задание поручено мне, и я лично прослежу за его выполнением от начала до конца.

– Что ж, – произнесла капитан и вернулась на свое место. Согласно традиции ей не обязательно ждать, пока Рисн ее отпустит. Она никогда и не ждала.

Подошел Никли с дремлющей Чири-Чири.

– Не думаю, что капитана хоть немного заботит ваша безопасность, светлость, – негромко сказал он. – Вы просто ей не нравитесь.

– Согласна.

Рассеянно почесывая шею Чири-Чири, Рисн наблюдала, как капитан болтает со старпомом.

– Думаете, это из-за того... какая вы?

– Возможно. Но обычно с такими, как я, держатся неловко или снисходительно, а не с открытой враждебностью. Мои отношения с другими людьми не всегда объясняются моим состоянием.

Почему же многие члены команды словно обижены на нее? Рисн сомневалась, что выдержит еще одно путешествие, постоянно чувствуя на себе их взгляды.

– Не хотел говорить, – добавил Никли, – но, возможно, лучше отложить плавание и поискать другую команду. Как раз и столик вам установим.

Рисн покачала головой.

– Мне нужно научиться работать с этой командой. Мой бабск набрал ее из самых доверенных и опытных моряков. Кроме того, они ходили на этом корабле – проводили пробные заплывы еще до того, как его официально спустили на воду.

Кивнув, Никли отошел к трапу в ожидании приказаний. Рисн продолжала почесывать Чири-Чири, погрузившись в размышления. Прибыл отряд королевы Навани: два ветробегуна, письмоводительница-ревнительница и рогоедка лет двадцати – Рисн решила, что это служанка. Моряки осыпали их приветствиями и даже радостными криками.

– Странная реакция, – пробормотала Рисн. Она велела установить сиденье повыше, но борт в средней части корабля все равно частично закрывал обзор. Как ни печально, обычное дело. – Не ожидала радостных криков.

– Всегда не лишне иметь под рукой одного-двух ветробегунов, ребск, – заметил проходящий мимо старпом. – Никогда не откажусь от таких пассажиров.

Война показала, насколько уязвимы корабли перед летающими врагами. Крупные камни, сброшенные с большой высоты, потопят даже самые крепкие корабли. Но такая реакция, такой восторг со стороны команды... не скрывают ли они чего? Рисн учили следить за перевозбуждением во время торгов. Порой купец пытается продать товар или идею чересчур усердно. Поведение моряков напоминало именно это.

– Капитан? Что случилось? Почему моряки так взвинчены?

– Ничего особенного, ребск, – ответила Дрлвэн.

Рисн прищурилась. Поначалу она не сочла это примечательным – мало ли, может, капитан любит броскость, – но сегодня Дрлвэн облачилась в парадную форму. Белоснежный мундир с блестящими медалями, устрашающего вида треуголка, из-под которой свисают завитые брови. Капитан ушла в отставку с военной службы, но военный и торговый флот на самом деле две стороны одной карты, звания и награды у них одинаковые.

Сегодня эта форма – демонстрация силы. Символ.

– Все равно скажите.

Дрлвэн вздохнула.

– Сегодня утром корабельную питомицу нашли мертвой.

Корабельной питомицей была небоугорь, отличная охотница на крыс. По прошлому плаванию Рисн знала, что ее любит большая часть команды.

– Плохая примета, – пробормотал сзади Кстлед.

Дрлвэн одарила его сердитым взглядом. Современные тайленцы не настолько суеверны, как их предки, по крайней мере, так считается. Теперь они добрые воринцы. И приход пустоносцев, чьи обычаи и верования до неприличия походили на тайленские Стремления и церемонии, вовсе не сыграл на руку старым религиям. Рисн и сама отошла от подобного мировоззрения, стараясь следить за своими убеждениями.

Строго говоря, тайленцы не обращают внимания на приметы. Можно сказать, что такие вещи официально считаются чепухой. Но традиция есть традиция, и когда уходишь в море, спрены логики остаются на берегу.

– А ветробегун на борту – это добрая примета? – спросила Рисн.

Кстлед кивнул. Его гладкие брови были заправлены за уши.

– Можно сказать, что это замена мертвому небоугрю. Контрпримета к утренней примете.

– Все это ерунда, – заметила капитан. – Я сто раз говорила команде, что не потерплю подобных разговоров.

– Да, это разумно, – согласилась Рисн. – Скажите, вы известили команду о пункте нашего назначения?

– Да.

– Кто-нибудь выразил беспокойство?

Капитан фыркнула.

– Перед собранием им приказали не задавать вопросов и не роптать. Сама королева Фэн прислала указ в поддержку экспедиции. Так что мы полны решимости.

– Понятно, – произнесла Рисн. – Доведите до сведения команды мое решение. Скажите, что, если у кого-то есть дурные предчувствия относительно пункта назначения, они могут остаться на берегу и присоединиться к нам после возвращения. Их не накажут.

Дрлвэн сжала губы в тонкую линию. Ей не нравилось, когда Рисн отдавала распоряжения команде, хотя владелица корабля имеет на это полное право.

– Хорошо, ребск. – Дрлвэн кивнула брату.

Он поклонился Рисн и убежал передать ее слова.

– Возможно, придется задержать отплытие, – заметила капитан.

– Значит, так тому и быть, – сказала Рисн. – Я понимаю, что команда до сих пор сомневается во мне, учитывая мой недостаток опыта.

– Встим выбрал вас и передал вам этот корабль в знак своего расположения. Ни один моряк и слова поперек не скажет.

«Но это вовсе не противоречит моему замечанию, ведь так, капитан?»

В этот миг Рисн пришла в голову одна мысль. Она судила обо всем случившемся – Встим передает ей корабль, ее повышают до ребска – со своей точки зрения. Однако ее учили смотреть на мир иначе. Чего хочет капитан? Почему она недовольна?

«Ты нашла ответ мгновение назад, – сказала она себе. – Этот корабль был укомплектован задолго до того, как его передали тебе. Эта команда ходила на нем несколько месяцев. Значит...»

– Капитан, вы знали, что Встим собирается в отставку?

– Он говорил мне об этом. И остальным, кто ему служит.

– Тем не менее он набрал команду на новый корабль. Дорогой корабль, жемчужину его флота. Лучший из тех, что знало море. Он велел вам подготовить команду, набраться опыта с кораблем.

– И?

– Вы решили, что он передаст его вам? – Рисн смягчила тон. – Вы не знали, что он собирается передать его мне.

Капитан напряглась.

– Ни один моряк не осмелится предположить, что такой человек, как Встим, просто передаст ему корабль.

– Но он ведь упоминал, что переходит на роль инвестора? Встим знал, что королева предложит ему назначение, а значит, он больше не сможет плавать в экспедиции. Поэтому он подготовил вас заранее. Он всегда внимателен к тем, кого нанимает.

Капитан, избегая встречаться с Рисн взглядом, изобразила едва заметный кивок.

Бури, вот оно. Вот почему. Должно быть, внезапное повышение Рисн и ее прибытие на корабль в качестве новой владелицы застало всю команду врасплох. Встим не подготовил их к этому, поскольку сомневался, примет ли она назначение.

Весь день Рисн размышляла о том, что корабль на самом деле не ее. А Дрлвэн, наверно, думала о том же все прошлое плавание.

– Это все, что вы от меня хотели, ребск? – осведомилась капитан.

– Да. Спасибо.

Капитан отошла посмотреть, как ее брат собирает команду, чтобы передать распоряжения Рисн. Никли, всегда готовый услужить, принес чашу некрепкого оранжевого вина.

– Слышал? – спросила Рисн.

– Что они избалованные дети? И злятся на то, что кто-то посмел принять назначение через их голову?

– Это очень поверхностное заключение, Никли. – Рисн отпила вина.

– Прошу прощения, светлость. Просто стараюсь вас поддержать.

– Ты можешь поддержать меня, не принижая других. Подумай, каково им. Ты новичок у меня на службе, поэтому, наверно, не знаешь, какая у меня репутация.

– Я слышал, что вы были непростой ученицей.

– Непростой? – улыбнулась Рисн. – Я была избалованным ребенком, Никли. Я жаловалась в каждой экспедиции, хотя мой наставник – один из самых знаменитых торговцев в стране – прекрасно со мной обращался. Моряки, служившие Встиму, сами видели, что я из себя представляла. А если кто и не видел, то наверняка слышал.

– В юности все ведут себя заносчиво.

– Верно. Но ты бы все равно не обрадовался, если бы корабль, который ты считал своим, отдали заносчивой девчонке.

Она снова почесала шею Чири-Чири, и та тихонько и довольно застрекотала в ответ.

– Так что же нам делать? – спросил Никли.

– Я делаю то же, что и Встим. Всю жизнь стараюсь заслужить доверие окружающих. Капитан, скорее всего, думает, что из нее получится неплохой торгмастер, но она обнаружит, что вести переговоры гораздо сложнее, чем кажется. У Встима есть причины доверять мне. Просто нужно делом доказать, что я достойна его доверия.

– Не знаю, светлость. – Никли глянул на собравшуюся команду и громко говорившего с ними старпома. – Мне кажется, вы слишком хорошо о них думаете. Я помню, как эти моряки отнеслись ко мне в предыдущем плавании. Они меня не любят. У меня странные татуировки, я чужестранец. Я пробовал разговаривать с ними, но...

– Команда корабля – это семья, – объяснила Рисн. – Они бывают враждебны к чужакам. Я тоже это чувствую. Но если ты и правда хочешь стать своим, спроси у Фленда – сегодня он дежурит в угревом гнезде, – не видал ли он спрена моряков.

– И что изменится? – нахмурился Никли.

– Это наведет его на мысль о ритуале, которому часто подвергают новых матросов. Они любят разыгрывать новичков этим старым способом.

– Ритуал, – повторил Никли. – Светлость... что за безвкусица. Мы не должны поощрять подобное поведение.

– Возможно. Поначалу я считала, что это жестоко. А потом узнала о старых ритуалах. Они были частенько унизительными, иногда опасными. Поговорив с бабском, я начала кое-что понимать. Порой ты заключаешь нежеланные сделки, потому что альтернатива еще хуже. В идеальном мире нет ритуалов для новичков. Но я читала, что попытки искоренить эту практику в армии привели к еще большим проблемам. Из-за запрета подобных ритуалов матросы боялись, что их поймают на горячем, но это не мешало им действовать тайком, без предупреждения, отчего ритуалы стали еще опаснее. Поэтому оставили несколько наиболее безобидных, на которые офицеры закрывают глаза.

– Компромисс с моралью, – заметил Никли.

– Неидеальное решение для неидеального мира. Разумеется, я тебя не заставляю. Но если ты хочешь подружиться с остальными, последуй моему совету. Подыграй их затее, и я возмещу тебе все, что они из тебя вытянут, – это будет не так много. Они знают меру.

Никли отошел, задумавшись. На шканцы наконец вернулся Кстлед. Пока он докладывал Рисн, к нему присоединилась капитан.

– Только трое приняли предложение, ребск, – сказал Кстлед. – И я думаю, мы обойдемся без них. Личный состав увеличен на случай нападения, и двое Сияющих с лихвой компенсируют потерю трех мечей. Хотя среди тех, кто решил остаться, Нлан, наш кок.

– Это проблема, – заметила Дрлвэн.

– И я так же подумал, – согласился Кстлед. – Но Сияющие говорят, что одна из их спутниц – превосходная повариха. Так что можно воспользоваться ее услугами.

– Думаю, это то, что нужно, – заключила Рисн. – Капитан?

– Команда готова, ребск. Ждем вашего слова.

– Тогда отплываем.

5

Даже при попутных ветрах путешествие от Тайлены до Аймиа длится недели. К счастью, Рисн было чем заняться: нужно подготовить будущие сделки, ответить парализованным людям со всего мира. Она искренне надеялась, что однажды встретится со всеми друзьями по переписке лично.

От великих бурь и Бури бурь корабль укрывался в бухтах, и Рисн удавалось ненадолго сходить на берег, чтобы отправить послания по даль-перу. «Странствующий парус» выстроили так, чтобы он не боялся непогоды, однако без чрезвычайной необходимости плыть в бурю не стоило.

Бежали дни, Рисн старалась больше узнать о людях на корабле, хотя общение с командой складывалось непросто. В их неприязни она теперь видела проявление сочувствия к капитану, которой, по их мнению, должен был достаться корабль. Но и без этого разговаривать с ними оказалось нелегко. Она их ребск, ее положение еще выше, чем у старшего по званию. Когда она пробовала завязать беседу, ей отвечали уклончиво или замолкали.

Такой проблемы не наблюдалось только у Лопена.

Он был занятным. Рисн представляла Сияющих, даже видела издалека, но мало кого знала лично. Больше всего она общалась с тихим, мрачным мужчиной, к которому обратилась с просьбой исцелить ноги. Он объяснил, что не умеет лечить раны, которым больше нескольких месяцев. Он показался ей неприветливым, хотя явно проявил сострадание.

Рисн наблюдала, как ветробегуны парят над головой, и воображала их великими воинами. Люди-легенды, которые прославились благодаря смелым свершениям в битве, героическим деяниям. Больше чем жизнь. Словно высеченные из камня, вылепленные подобно статуям в храмах Вестников в Тайлене.

– Понимаешь, – произнес Лопен, гарцуя вокруг ее кресла на карачках, – чтобы правильно ползать, нужны две руки. Само собой, когда у меня была одна рука, я изобрел собственный способ. Но он больше напоминает ерзанье. Видишь?

Он заложил одну руку за спину и пополз только с помощью второй.

– По-моему... очень похоже на ползанье, Сияющий Лопен, – сказала Рисн.

– И все же отличается, – не согласился тот. – Говорю тебе, я скучал по этому.

– По ползанью?

– Само собой. Лежу в постели и думаю: «Лопен, ты был великим ползуном. Эти увальни понятия не имеют, как им повезло, если можно ползать, когда пожелаешь».

– Не могу представить, что если вдруг верну себе ноги, то захочу заниматься такими глупостями, как ползать взад-вперед.

Лопен шлепнулся на палубу у ее кресла, перекатился на спину и поднял голову.

– Ну да, возможно. Но ведь здорово, когда смешишь людей тем, что делаешь, а не тем, чем не можешь управлять. Согласна?

– Я... Да, согласна.

Корабль подпрыгнул на волне. Море сегодня неспокойное, хотя бури не ожидается. На белых барашках в мерцающей синеве танцевали спрены волн. Рисн сидела на своем обычном месте на шканцах, надежно пристегнутая в уголке под навесом. Никли не бросал слов на ветер, и теперь справа от нее возвышалась привинченная к палубе тумбочка c запирающимся ящичком, где хранились книги и письменные принадлежности.

Капитан косилась на нее каждый раз, проходя мимо, и Рисн чувствовала, что у той на уме. Кто так непрактично выбирает место? До Рисн, когда она там сидит, долетают ветер и редкие морские брызги. Почему не остаться в каюте, как посоветовала Дрлвэн?

Люди с невозмутимым видом говорили подобные вещи, не замечая лицемерия, в то время как в них самих летели ветер и морские брызги. Рисн хотела находиться наверху, где ее видно, где можно наблюдать за горизонтом. Ей хотелось слушать звуки моря: брызги, грохот волн и крики моряков за работой.

Неподалеку стояла на коленях перед коробкой и возилась с фабриалями письмоводительница королевы Навани – стройная ревнительница по имени Рушу. Путешествие продолжалось уже несколько недель, однако Рисн так и не дождалась обещанной демонстрации, хотя надеялась, что она состоится сегодня.

– Так что... – произнес Лопен на алети, по-прежнему лежа на спине у ее кресла и пялясь в облака, – знаешь какие-нибудь хорошие тайленские шутки про безногих?

– Ничего заслуживающего внимания.

– С шутками про одноногих полегче. Как назвать одноногого тайленца? Костыль? Не, совсем не похоже на настоящее имя. Хм-м...

– Лопен, – сказала Рушу, не отрываясь от работы, – не стоит мучить светлость Рисн своей болтовней.

Лопен рассеянно кивнул. Потом его глаза расширились.

– О! Почему безногий тайленец несчастлив? Потому что его обули на три броума. Ха! Эй, Уйо, послушай-ка.

Рисн не сдержала улыбки, а Лопен отправился пересказывать шутку на гердазийском своему кузену – коренастому лысому парню с широким круглым лицом и крепкими руками. Исходя из своего ограниченного запаса гердазийского, Рисн решила, что ему придется объяснять смысл шутки, а значит, полностью ее испортить. Однако Лопен говорил с таким энтузиазмом, так настойчиво хотел, чтобы его заметили, что она расслабилась. Даже воодушевилась.

Кузен Лопена, напротив, был тихим. Любопытно, что Сияющий Уйо провел большую часть путешествия, помогая с разными судовыми обязанностями. Он умел вязать узлы и управляться со снастями, будто родился на корабле. Сегодня он просто весело покивал на шутку Лопена и продолжил распутывать веревку. Подобные задания обычно поручали проспавшим допоздна матросам, но вот перед вами Сияющий рыцарь, который сам взялся за работу.

– Лопен, – повторила Рушу, – это неподобающе.

– Все в порядке, ревнительница Рушу, – сказала Рисн.

– Вам не стоит это выслушивать, светлость, – не согласилась та. – Недостойно насмехаться над вашим недугом.

– Недостойно – это как к нам относятся некоторые, – заметил Лопен. – Рисн, тебя когда-нибудь спрашивают, как все случилось? И потом сердятся, если отказываешься обсуждать?

– Все время. Очи Эш, одни меня тыркают, словно я загадка и существую лишь для их развлечения. Другие при виде меня смолкают, им становится неловко.

– Ага. Я ненавидел, когда парни вели себя так, будто я в любой момент могу сломаться.

– Как хрупкая ваза, которая свалится с полки, если ее тронуть. Меня они не видят, только кресло.

– От их поведения так неуютно, – продолжил Лопен. – Они отводят глаза, стараются не упоминать об увечье, но над разговором словно висит шквальный спрен. Однако с хорошей шуткой...

– А почему светлость Рисн должна шутить над собой ради того, чтобы кто-то не испытывал неловкости от собственных комплексов? – спросила Рушу.

– Ага, верно, – согласился Лопен. – Не должна.

Рушу коротко кивнула, словно выиграла спор. Однако Рисн поняла тон Лопена. Она не должна так поступать, но жизнь несправедлива, и ситуацией управляешь как можешь. Странно, сколько мудрости в человеке, которого она сперва посчитала глупым. Рисн глянула, как Лопен развалился на палубе, и тот в знак солидарности вскинул кулак.

– Сияющий Лопен, – сказала Рисн, – ...как назвать тайленца, который не может ходить?

– Не знаю, ганча.

– Доходягой. Да как ни назови, он тебя все равно не догонит.

Лопен широко ухмыльнулся.

– Разумеется, – добавила Рисн, – я ничего подобного не поддерживаю.

Лопен едва не лопнул от смеха. Он снова позвал кузена и перевел шутки. На этот раз Уйо усмехнулся.

Рушу фыркнула, но передвинулась ближе к Рисн с коробкой самосветов и проволочных клеток.

– Итак, светлость, я вполне готова к демонстрации.

– Я же тебя знаю, селла, – подал голос Лопен. – Ты была готова и вчера, и позавчера, и за день до этого. Что случилось? Отвлеклась на размышления, как дышат рыбы?

– Мы знаем, как дышат рыбы, Лопен. – Рушу разложила снаряжение на столе Рисн. И залилась краской. – Я... отвлеклась на новый отчет о любопытном взаимодействии спренов огня и спренов логики. Сделаны невероятно интересные открытия. Прошу прощения, светлость. Иногда я теряю счет дням. Но теперь я готова.

Она вручила Рисн серебристый обруч с прикрепленной сверху половинкой сияющего рубина.

– Вытяните его перед собой, руку прямо. Вот так, отлично.

Рушу отступила и взяла похожий обруч.

– Теперь поверните оправу самосвета, чтобы они сопряглись.

Рисн так и сделала. Рушу отпустила обруч, и тот остался висеть в воздухе. Обруч в руке Рисн немного потяжелел.

– Вы наверняка знаете о подобном применении рубинов. – Рушу шагнула под навес. – Так изготавливают даль-перья. Две половинки рубина, в которых сидят две половинки одного и того же спрена, можно заставить двигаться одновременно. Однако мало кто догадывается, что самосветы можно сопрягать так, что они двигаются в противоположном направлении. Традиционно мы использовали для этого аметисты, но рубины тоже подходят – а у нас их избыток благодаря фермам на Расколотых равнинах. Теперь подвигайте обручем по кругу, но осторожно, поскольку сопряженный обруч может двигаться не так, как вы ожидаете.

И правда, когда Рисн опустила свой обруч, второй переместился вверх. Повела обруч влево – второй двинулся вправо. Похоже, идеальная транспозиция.

– Об этом известно довольно давно, – объяснила Рушу. – В последних изобретениях мы больше занимаемся различным применением знаний, чем инновациями. Ушли месяцы на создание оправы для фабриалей, которая не создает нагрузку на самосветы сверх меры, и мы наконец приступили к разработке решеток, которые позволяют работать с большим количеством самосветов. Так мы создаем летающие платформы. В каждой есть решетка из рубинов, сопряженная с другой решеткой, которая установлена в подходящем месте, например, на плато с крутым обрывом. Можно опустить решетку в обрыв и тем самым поднять платформу на далеком поле боя вместе с разведчиками или лучниками.

– Но даль-перья не действуют на кораблях в море. – Рисн повернула обруч по кругу, наблюдая, как реагирует сопряженный. – Почему работает этот?

– Проблема с даль-перьями в том, что корабль всегда покачивается и перемещается, – объяснила Рушу. – Если держишь даль-перо в руке и пишешь, тебе кажется, что ты в неподвижности, но корабль не стоит на месте, и сопряженное перо трясется и скачет вверх-вниз. Колебательных движений слишком много, чтобы использовать даль-перья. Однако сейчас оба обруча на одном корабле. Они передвигаются и покачиваются вместе.

– Но когда корабль опускается, – Рисн указала на второй обруч, – разве он не должен подниматься?

– Теоретически да. Но этого не происходит. На него влияют только ваши движения. Мы считаем, это связано с системой отсчета человека, который перемещает обруч. Надо отметить, что спрены довольно любопытно воспринимают нас и наши движения. Вы видите эти обручи в одной системе отсчета, поэтому они действуют вместе. По этой же причине на даль-перья не влияют вращение и изгиб планеты. Доказано, что человеку с даль-пером на корабле невозможно увидеть себя в той же системе отсчета, что и его собеседнику. Возможно, есть способ научиться, но его пока никто не открыл. На это влияют даже размеры корабля. Например, если провести подобный эксперимент в шлюпке, результаты другие.

Рисн не видела во всем этом большого смысла. Однако очевидно, что движение корабля не влияет на обручи. Оба они перемещаются вместе с кораблем в отличие от случая, когда один остается на месте, а другой уплывает за сотни футов в противоположном направлении.

Фабриали. Они всегда очаровывали ее бабска. Возможно, Рисн стоит поучиться такому же отношению.

– И как это поможет? – спросил Лопен, усевшись у ее кресла. – О! Привяжем их к ногам, другой человек будет расхаживать вокруг, и она якобы тоже!

– Ну, – произнесла Рушу, – вообще мы думали поднять сиденье в воздух.

– Да, это логичнее, – согласился Лопен, но вид у него был все равно разочарованный.

Рисн покачала головой.

– Понятно, почему светлость Навани не спешила с обещаниями. Даже если мы поднимем кресло со мной в воздух, толку будет немного, верно? Его нужно сопрячь с решеткой с самосветами, и если я захочу передвинуться вперед, кто-то должен передвинуть эту решетку. Так что мне все равно понадобятся носильщики.