Текст книги "Убежище"

Автор книги: Бренда Новак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

После ухода Боннера и Эрвина тишина казалась почти осязаемой. Утренняя прохлада сменилась дневной жарой – к концу дня температура могла подобраться почти к девяноста [14]14
  30-32 градуса по Цельсию.


[Закрыть]градусам. Ранняя весна обещала еще одно жаркое лето – как в прошлом году, когда в Сент-Джордже целыми педелями температура зашкаливала за сто десять [15]15
  Примерно 43 градуса по Цельсию.


[Закрыть]градусов. Но странное ощущение Хоуп было не от температуры воздуха, а от тишины. От неестественной тишины и понимания, что впервые за одиннадцать лет она лицом к лицу столкнулась с мужчиной, о котором до сих пор мечтала.

– Прости за его появление здесь, – сказала наконец Фейт.

Слова повисли в воздухе, и, кажется, навечно. Как и последствия случившегося с Хоуп в шестнадцатилетнем возрасте.

– Ты не виновата. Боннеру следовало думать, что он делает, – произнесла Хоуп, стараясь избавиться от щемящего чувства потери. Как бы ей ни хотелось, чтобы десять лет назад все кончилось иначе, она уже все равно ничего не может изменить. Она потеряла розовые очки, которые позволяли ей в прошлом испытывать такую всепоглощающую любовь.

– У тебя с ним действительно все кончено? – спросила Фейт.

Ответить на этот вопрос было сложно. Боннер столько для нее значил, что она вообще не была уверена, что с ним может быть «все кончено». Случившееся слишком сильно врезалось ей в душу. Но она не собиралась признаваться в этом Фейт.

– Да. Все кончено. – Она подумала, что могла бы последовать своим словам. Нюансы вроде потерянной любви и сожалений ничего не меняли.

Фейт присела на корточки около дивана и вытянула руку.

– Киса, киса, иди сюда, – засюсюкала она. – Иди сюда. Все в порядке, они ушли. Больше бояться нечего.

И Хоуп впервые осознала, что Оскар где-то в доме. Он неподвижно сидел между диваном и стулом, явно доведенный до предела и готовый сорваться от малейшего повода.

– Как Оскар сюда попал? – спросила Хоуп. – Мне еще ни разу не удавалось заманить его за порог.

– Рано утром я подманила его кусочком мяса. Мне нужна была компания. Он даже посидел у меня на коленях и дал себя погладить. Но потом в дверь позвонили Боннер и Эрвин. Я в этот момент пыталась вытащить у него из шерсти колючку, и он ударился в панику. – Фейт показала запястье с глубокими царапинами.

– Ой, бедняжка, – вздохнула Хоуп.

Фейт саркастически выгнула бровь:

– Он царапается, только когда испуган.

– Тогда он бывает перепуган большую часть времени.

– Он еще научится мне доверять. Я ему нравлюсь.

– Если ты хочешь кота, мы найдем тебе более подходящего, – предложила Хоуп, – который не будет нарезать из тебя ленточки. У старины Оскара определенно не самый легкий характер.

– Нет. – Фейт задумчиво посмотрела на свои царапины. – Я хочу именно этого кота. Мне кажется, я нужна ему.

Фейт провела в доме меньше двух суток и уже «усыновила» бедного Оскара. Почему же она сама так избегает привязанностей, даже к обычному коту? Что с ней не так?

– Я тобой горжусь, – сказала Хоуп сестре.

– Потому что я хочу взять Оскара?

– Потому что ты до сих пор готова пойти на риск и полюбить. И потому что ты, оказывается, сделана из гораздо более прочного материала, чем мне казалось.

Сестра перекинула косу за спину.

– Ты думала, что я вернусь в Супериор, верно?

– Да, думала.

– Меня соблазняла такая возможность, но только потому, что нечестно возвращать в твою жизнь все эти неприятные вещи. Я видела, как ты смотрела на Боннера. И чувствую себя ужасно из-за того, что…

– Не надо, – остановила ее Хоуп. – Я не хочу об этом говорить.

Фейт повернулась к Оскару, который медленно и осторожно к ним приблизился.

– Ты и вправду не боишься Эрвина?

– Боюсь, – сказала Хоуп. – А ты и вправду позвонила матери, только чтобы сообщить, что с тобой все и порядке?

Лицо сестры осветила слабая улыбка.

– Думаю, в глубине души я понимала, что она пошлет кого-то за мной. Отъезд из Супериора внезапно показался мне слишком пугающим. – Ее улыбка исчезла. – Но когда я увидела Эрвина, меня словно придавило. Я поняла, что, как только мы вернемся домой, он востребует свои права на меня. И проведет ближайшие ночи со мной, доказывая, насколько я беспомощная. И мысль о том, что я окажусь перед ним беспомощной, испугала меня сильнее, чем страх будущей жизни вдали от семьи. И когда я это поняла, а потом подумала о ребенке, у которого не будет отца лучше Эрвина, я поняла, что была не права и должна пройти через все это.

– А что сказал тебе Эрвин, пока нас с Боннером не было?

– Сначала он был довольно мил. Сказал, что в Супериоре без меня уже не будет так, как раньше.

– А когда ты не ринулась к двери, чтобы уйти с ним?

Опустившись на пол, Фейт стала прищелкивать языком, пытаясь уговорить Оскара подойти поближе.

– Он сказал, что Айле Джейн очень нужна моя помощь по саду.

Опасения Оскара, по-видимому, стали меньше, и он повел носом в направлении протянутой к нему руки.

– Он назвал Айлу Джейн, потому что знает, что ты любишь и уважаешь ее, – заметила Хоуп. – И знает, что ты беспокоишься о саде.

Фейт не ответила, она манила к себе Оскара. Тот заколебался, застыв в паре дюймов от ее руки, потом взмахнул хвостом и стал об нее тереться.

Хоуп покачала головой, глядя на них. Может, Фейт сумеет приспособиться к обычной жизни даже лучше ее самой. Фейт, по крайней мере, сохранила свои идеалы.

Глава 6

Вечером Хоуп позвонила на работу и сказалась больной. Она проспала почти весь день, но у нее все равно болела голова, да и оставить Фейт одну она уже не могла. Не сейчас. Не после визита Эрвина. У нее в ушах до сих пор звучали его мерзкие угрозы. Она боялась, что он может их исполнить, ведь теперь он знал, где они живут. Он бы уже осуществил их, не будь Боннера рядом.

Боннер. У нее перед глазами мгновенно возникло его лицо. «Хоуп, мне очень жаль…»

– Эй, я же с тобой разговариваю. – Фейт тронула Хоуп за плечо.

– Что? – Хоуп моргнула и увидела знакомую обстановку собственной кухни. Она осознала, что полностью отключилась от реальности.

– Я решила выпить чашечку травяного чая и спросила, не хочешь ли ты составить мне компанию.

– Нет, спасибо.

Хоуп посмотрела на лежащий на столе список необходимых вещей для ребенка Фейт, которые предстояло купить, – она занималась его составлением. Они с Фейт уже обсудили, что нужно найти ей хорошего врача. Община была очень закрытой и в основном пользовалась бесплатной медицинской помощью. Если кто-то заболевал или получал тяжелую травму, они обычно приезжали на лечение в Сент-Джордж и оплату счетов оставляли государству. Но ведение беременности – совсем другое дело. Святые братья считали, что неприлично и аморально разрешать чужаку, а особенно мужчине, так близко соприкасаться с их женами. Поэтому часть женщин старшего поколения становились домашними акушерками, которые набирались постепенно опыта. По словам Фейт, ее осматривали сестра Белинда и сестра Рози. Они обе утверждали, что с ее ребенком все прекрасно. Но у врача с лицензией она не была ни разу.

Хоуп хотела как можно скорее показать сестру настоящему врачу. Волноваться о железодефицитной анемии или обследовании на гестационный диабет явно было уже поздно. Но все равно оставался еще миллион вещей, которые могли пойти не так, если Фейт не получит надлежащего наблюдения. Кроме того, Хоуп хотела узнать точные сроки родов; им совсем не нужны сюрпризы.

– Думаю, нам нужно купить видеоняню, – сказала она, пытаясь снова настроиться на покупки для будущего ребенка своей сестры. – Тогда мы сможем побыть в гараже или в саду, пока малыш спит.

– Видеоняни – это дорого, – отозвалась Фейт. Она стояла у кухонного стола и заваривала чай.

Хоуп пожала плечами:

– Всего тридцать или сорок баксов.

– Это дорого.

– Это нам по средствам, Фейт. – Хоуп отложила ручку и потерла глаза. Было уже почти одиннадцать вечера, и у нее уже слипались глаза. – Мы же не собираемся содержать целую армию. Только нас троих, – продолжила она и снова взялась за ручку. – И мы вполне потянем такие расходы. Так что перестань говорить, что все дорого. Ты будешь чувствовать себя обязанной, а я этого не хочу. Ты ведь поможешь мне, если понадобится, верно?

С лица сестры исчезло омрачавшее его выражение неуверенности.

– Конечно.

Засвистел чайник, и Фейт сняла его с плиты. Хоуп пыталась показать ей, как пользоваться микроволновкой, но сестра не была готова переходить на электронику. Они выросли в доме, построенном в 1910 году, без единой посудомоечной машины и микроволновки.

Фейт стала наливать себе чай, и в этот момент зазвонил телефон. Хоуп удивилась, кто может звонить так поздно, но кивком попросила Фейт, которая была ближе к телефону, снять трубку.

– Алло?

Хоуп продолжала изучать свой список. Если они будут экономны, то, наверное, смогут купить кроватку в магазине секонд-хенда или на гаражной распродаже [16]16
  Гаражные распродажи – популярный в США вариант барахолки, когда в определенный день ненужные вещи выставляют прямо на лужайке около своего дома («вытаскивая из гаража»).


[Закрыть]. Может быть, им даже удастся найти…

– Кто это? – Дрожащий голос Фейт заставил Хоуп поднять голову. Она увидела, что лицо сестры на глазах бледнеет.

– Сара, это ты? – спросила Фейт в трубку. – Сара, что случилось?

Хоуп оттолкнулась от стола и, обогнув его, подошла к сестре.

– Что там?

Но Фейт на нее даже не посмотрела.

– Милая, тебе больно? Сара, это ты? – Она вдруг уронила трубку на стол.

– Что случилось? – спросила Хоуп.

Фейт потерла руки, словно ей стало холодно.

– Кто-то плакал.

– Это была Сара? Что она говорила?

– Ничего. Плакала маленькая девочка, но… я думаю, что Эрвин тоже был там. – Она уставилась на телефон, словно он превратился в змею. – По-моему, он причинял Саре боль, – испуганно выпалила она на одном дыхании.

– Сара – это дочка Чарлин? Та самая, про которую ты упоминала?

Фейт кивнула:

– Да. Она… у нее заячья губа. Эрвин всегда плохо к ней относился. Но у нее такой милый и мягкий характер… – Фейт прижала кулак к губам.

– Кем бы ни была та девочка, возможно, у нее была причина плакать, – сказала Хоуп. – Может, она хотела пить и плакала совсем не оттого, что кто-то делал ей больно.

– Но Эрвин вполне способен на это. Я знаю, что он причинил бы боль Саре, если бы считал, что это вернет меня домой.

Хоуп обняла Фейт за талию. Она тоже понимала, что Эрвин способен причинить ребенку боль. Но они с Фейт ничего не могли с этим поделать. Они не могут сдаться и вернуться в общину, потому что тогда действительно окажутся в полной его власти.

– Скорее всего, это вообще мистификация. Еще одна попытка Эрвина заставить тебя вернуться, – сказала она, стараясь успокоить сестру.

Фейт осталась жесткой и непреклонной.

– О чем я только думала? – сказала она. – Он все равно не позволит мне уйти. Он будет причинять боль тем, кого я люблю.

– Нет, – упорствовала Хоуп. – С Сарой наверняка все в порядке. Скорее всего, она сейчас спит и это была другая девочка. Может, даже просто телефонное хулиганство.

– Я… т-так не думаю.

– Если это была Сара, то Джед… то есть наш отец позаботится о ней. Он не позволит Эрвину кому-то навредить. И в Супериоре есть границы, которые никто не имеет права переходить. Даже мужчины.

– Их не так много, – прошептала Фейт. – Да и как папа узнает? – Она не отрывала от Хоуп испуганного взгляда. – Это один из тех секретов, что надо держать при себе, как нас учили.

Трубка напомнила, что ее надо положить на рычажки, но Хоуп не стала этого делать. Она больше не даст Эрвину шанса их потревожить. Он и так уже сделал достаточно.

– И что мне делать теперь? – спросила Фейт.

– Ничего, – сказала Хоуп. – Тут ты ничего не сможешь сделать. По крайней мере, у нас еще осталась возможность связаться с мамой. Пока ты не позвонила домой, я не была в этом уверена.

Далеко не во всех домах Супериора были телефоны. У многих членов Предвечной апостольской церкви не было обеспечения для кредита, и они не могли убедить телефонную компанию, что оплатят счет. Но некоторым более могущественным святым братьям удавалось получить номер, и обычно они регистрировали его на одного из своих детей. Во времена, когда Хоуп жила в Супериоре, телефон был определенным показателем положения в общине.

– Папа уговорил телефонную компанию поставить телефон у сестры Хелен и пытался забрать мамин. Но мама и слышать об этом не хотела. Это был единственный раз, когда я видела, что она с ним спорит.

– И он сдался? А почему телефон был для нее так важен? Ее же не волновало, как произвести на всех впечатление.

– Ты что, шутишь?

– Шучу? В каком смысле?

– Я думаю, она ждала твоего звонка. Отдать телефон значило бы, что она никогда этого не дождется.

Слова Фейт подействовали на Хоуп, как крепкий снежок, ударивший в грудь. Ей столько раз хотелось позвонить матери, особенно после рождения ребенка…

Но раны были слишком глубоки и не хотели зажинать. Она не могла допустить, чтобы родственники воспрепятствовали ей, особенно сейчас. Ей надо было думать о Фейт. Если не ради них, то хотя бы ради малыша она не могла допустить, чтобы Эрвин вынудил сестру вернуться.

– Утром мы позвоним маме и расскажем о том, что слышали сегодня, – сказала Хоуп. – Она сделает, что в ее силах. Может, потом свяжемся и с Джедом. – Хоуп при этой мысли поежилась, но ради того, чтобы защитить невинного ребенка, она сделает что угодно.

Фейт глубоко вздохнула и явно взяла себя в руки.

– Видишь, что я тебе принесла? Одни только неприятности.

– Эти неприятности причиняет Эрвин, а не ты.

Ее сестра не ответила.

– Фейт? Это не ты. Это Эрвин. И он просто пытается тебя напугать. Не позволяй ему этого, иначе он выиграет.

– Ты действительно так думаешь?

– Да.

– Тогда ладно.

Хоуп сжала плечо сестры:

– Так держать, Фейт. И с Сарой все в порядке.

– Я надеюсь.

– Завтра мы позвоним и проверим.

– Это обнадеживает.

Хоуп взяла со стола чашку с травяным чаем и передала ее Фейт.

– С тобой все нормально?

Фейт сделала глоток и поставила чашку.

– Да, но я ужасно устала. Наверное, сейчас пойду спать.

– Хорошая идея.

Хоуп смотрела, как сестра выходит из кухни. Скованная походка Фейт ее обеспокоила. Фейт говорила, что с ней все в порядке, но Хоуп понимала, что телефонный звонок глубоко ранил ее.

– Черт тебя подери, Эрвин. Черт тебя подери! Отправляйся обратно в ад, – яростно пробормотала она, когда сестра скрылась в холле.

Хоуп вылила чай Фейт в раковину, поставила чашку в посудомойку и пошла проверять двери и окна. Во время жары и прохладных бризов она иногда оставляла входную дверь открытой, позволяя прохладному воздуху проникать в дом. Этот маневр приносил весенние запахи, которые она так любила, – свежескошенная трава, анис, розмарин. Она жила там, где все друг друга знают, ходят в одну церковь в ближайшем квартале и не думают о кражах или насилии.

Но сегодня ее не интересовало, насколько безопасно ее соседство и как пригласить в дом бриз. Она собиралась запереться на все замки.

Когда она проходила по гостиной, между ее ног пулей пролетел Оскар. Он пробыл в доме почти весь день и даже позволил Фейт его покормить. Но выжидательное мяуканье у двери сообщило Хоуп, что он хочет выйти наружу.

– Ну, так иди, – сказала она, открывая дверь и придерживая москитную сетку.

Кот вылетел мимо нее на улицу, пронесся через двор и исчез в зеленой изгороди, отделяющей ее сад от сада мистера Париса.

Хоуп воспользовалась шансом и оглядела окрестности. Никаких странных машин поблизости. Никакого движения, никакого шума – все тихо и неподвижно. На крыльце миссис Крендал, что жила через дом от Хоуп, горел свет и отбрасывал на лужайку причудливые тени. Ничего необычного. Миссис Крендал оставляла включенным свет на крыльце каждую ночь.

В общем и целом эта ночь ничем не отличалась от обычной – спокойной и мирной.

Перед самым рассветом Хоуп разбудил звук сильного удара. Оставаясь в постели, она напрягла слух, пытаясь уловить что-то, кроме собственного дыхания. Нервы натянулись до предела от внезапно нахлынувшего осознания реальности. Что это было? Фейт? Она встала?

Хоуп посмотрела в темный холл. Она надеялась попять по отблескам света, что это ходит ее сестра. Но в спальне было так темно, что она даже поморгала, убеждаясь, что глаза открыты.

– Фейт? – тихо позвала она.

Никакого ответа.

Сбросив одеяла, Хоуп вылезла из постели и осторожными шагами направилась в холл. «Наверняка не о чем беспокоиться», – сказала она себе. Но при воспоминании об угрозах Эрвина и недавнем телефонном звонке у нее стало покалывать шею.

Конечно же Эрвин не мог так скоро вернуться. И конечно, он не станет никого травмировать.

«Конечно»? Хоуп осознала, что относительно своего дяди ни в чем не может быть уверена. Он так долго считал себя выше закона. Бог знает, на что он может решиться. Он считает, что Хоуп уже дважды обманула его, и обещал отомстить. И Хоуп понятия не имела, каким образом он «заставит ее заплатить». Но она не позволит ему захватить их врасплох. Или причинить вред Фейт.

Ступая тихо, как мышь, Хоуп прошла по дому и остановилась перед дверью комнаты Фейт. К счастью, та была открыта, и Хоуп заглянула внутрь. Кажется, сестра получила личного пространства больше, чем имела когда-либо в своей жизни, и не видела необходимости закрывать на ночь двери.

Слева от кровати располагалось окно. Оно выходило в сад, и растущие там тополя почти не пропускали света. Но через несколько секунд Хоуп удалось различить силуэт сестры. Фейт спокойно спала в своей постели.

Так откуда же был шум, который она слышала?

Она на цыпочках спустилась вниз и прошла через холл к гостиной и кухне, где окна пропускали гораздо больше света. Телефонная трубка по-прежнему лежала на столе, так что Эрвин не смог бы позвонить им еще раз. Она питала надежду, что позже сможет установить сигнализацию – на случай непосредственной опасности.

«Но сейчас еще нет никакой опасности. Я просто слишком нервничаю», – сказала она себе. Но от этого у нее не перестало сосать под ложечкой. И это не отменяло самого насущного вопроса: что сделает Эрвин, если вернется?

Хоуп вспомнила его ярость в ночь, когда он узнал, что она беременна от Боннера. Отец отозвал Эрвина в церкви и сказал, что хочет встретиться с ним дома, чтобы обсудить возникшую проблему. Но Эрвин приехал первым и стал обзывать ее всякими мерзкими словами – шлюхой, продажной девкой, дочерью дьявола. Он бы и ударил ее, если бы дома не было матери.

Фейт однажды сказала, что она верит – Эрвин любит Хоуп. Но Хоуп было виднее. С тех пор как она повзрослела настолько, чтобы отказывать ему и избегать его общества, он маниакально стремился заставить ее подчиниться. Но он никогда не любил ее.

Горящие цифры встроенных часов микроволновки бросали на кухонные стены зеленоватый блеск, напоминающий об инопланетянах. На глазах Хоуп цифры сменились с 2:34 на 2:35. Они заснули меньше трех часов назад. Но за три часа вполне можно было доехать из Супериора до Сент-Джорджа. Эрвин легко мог вернуться в Супериор утром вместе с Боннером, устроить звонок Фейт и потом ускользнуть опять, никем не замеченным. Каждая из жен просто подумает, что он с другой, а остальные святые братья ни о чем не догадаются. Держась поближе к стенам и темным углам, Хоуп глянула через застекленные двери во двор и потом открыла их. За крыльцом и старыми деревьями было трудно разглядеть что-то мелкое – только ворота в сад, гриль, садовую мебель. К счастью, никакого движения заметно не было.

Она постояла еще несколько секунд, прислушиваясь и выжидая.

Она уже собиралась пойти к передней части дома, как ее нервная система снова получила мощный залп адреналина.

Шум донесся с той стороны сада, где на специальной цементной площадке стояли мусорные контейнеры.

Хоуп сделала слабую попытку убедить себя, что это Оскар копается в мусорных объедках. Или ввязался в очередную кошачью драку. В Сент-Джордже не особенно следили за животными, и бездомных было великое множество. Но услышала она только зловещий стук сильного удара. Ни рычания, ни шипения.

Хоуп впилась взглядом в телефонную трубку. Она ринулась через кухню, чтобы повесить ее на рычажки, – и чуть не умерла от страха, услышав за спиной чей-то голос:

– Хоуп? У тебя все в порядке?

Она резко обернулась и увидела силуэт сестры у двери в холл.

– Фейт! Что ты тут делаешь? – тихо выдохнула она, прижимая руку к груди. Словно так можно было успокоить бешено бьющееся сердце.

– Я услышала какой-то звук, – негромко ответила та. – Ты его тоже слышала?

Хоуп кивнула.

– И что это было?

– Не знаю.

– Это может быть Эрвин, – сказала Фейт. – Не позвонить ли нам в полицию?

– Но ты ведь не думаешь, что он может сделать что-то… опасное?

– Он странный, – призналась Фейт. – Иногда он бывал со мной довольно мил. Но я не думаю, что сегодня, уезжая отсюда, он испытывал ко мне добрые чувства. Да и вообще жестоким он бывал много чаще.

Жестокий – это плохо. Особенно когда они среди ночи слышится звук сильного удара. Ногти Хоуп впились в ладони.

– В каком смысле он бывал жестоким?

Но сестра ответить не успела. На двери черного хода задергалась ручка, и Хоуп почувствовала, что у нее подгибаются коленки.

– Это – он. Это наверняка он, – сказала Фейт. – Звони в полицию.

Хоуп схватила телефонную трубку, но, даже подождав несколько секунд, не услышала в ней длинного гудка. Может, она мало подождала? Или Эрвин перерезал линию?

Ручка двери перестала дергаться. Мимо ближайшего окна проскользнула чья-то черная тень.

– Пригнись, – прошептала Хоуп, пытаясь дать телефону еще один шанс.

Фейт опустилась на пол и поползла к ней, а Хоуп снова прижала к уху трубку. Длинного гудка не было! Вот черт!

– Что случилось? – требовательно спросила Фейт. – Вызови полицию. Я не хочу, чтобы он проник в дом. Я не хочу, чтобы он…

– Он не может попасть внутрь, – почти не дыша, отозвалась Хоуп. – С нами все будет нормально.

Она быстро поползла по полу к буфету и вытащила из него свой самый большой нож.

– Что ты собираешься с ним делать? – спросила Фейт.

– Защищать нас. Иди в ванную и запрись там.

– Я тебя не оставляю. Он делает это из-за меня. Если я вернусь с ним, он перестанет. Наверное, я просто должна…

– Ты не пойдешь туда, куда не хочешь идти, – скачала Хоуп. – В любом случае он наверняка решил бы тебя наказать. И навредил бы ребенку.

Хоуп встала и на подгибающихся ногах добралась до окна. Она приставила к стеклу руку и посмотрела на улицу. На заднем крыльце сейчас никого не было. Или, по крайней мере, так казалось.

– Он ушел? – спросила Фейт.

Хоуп сомневалась, что Эрвин провел три часа за рулем, просто чтобы немного пошуметь.

– Непонятно.

– Может, включить свет?

– Нет! Если мы включим свет, то он нас увидит, а мы его – нет.

– Но он во всяком случае увидит, что мы не спим и знаем, что он поблизости.

– У меня такое впечатление, что его не волнует, знаем мы о нем или нет. А может, он даже сам этого хочет. Возможно, это часть его игры. Мы здесь одни. И он уже перерезал нам телефонный провод.

– Что нам теперь делать? – спросила Фейт.

– Что сможем, – отозвалась Хоуп. Злость и определенность наконец пришли ей на выручку и придали сил. Она не позволит Эрвину их терроризировать. Она слишком далеко зашла, чтобы снова упасть в пучину страха и запуганности, из которой когда-то сбежала. – Оставайся здесь.

Вбежав в гостиную, Хоуп прижала нос к окну, выходящему на улицу. Она надеялась увидеть, где Эрвин, но не ожидала увидеть его по ту сторону оконного стекла.

Она закричала и выронила нож.

– Хоуп? Ты в порядке? – крикнула Фейт, услышав загремевший на полу нож.

– Он там, у окна. Я видела его.

Хоуп с трудом подняла свое оружие. Она сжала его похолодевшими пальцами и осторожно подобралась к окну, чтобы еще раз выглянуть наружу. Но на этот раз она никого не увидела.

– Он еще там? – выдохнула Фейт, подойдя сзади к сестре.

– Я не знаю, где он, но где-то недалеко. – Хоуп побарабанила по оконному стеклу, чтобы привлечь его внимание. Ей не хотелось снова видеть его лицо, но это было лучше, чем постоянно опасаться, что он бродит вокруг дома, пытаясь проникнуть внутрь. – Включи свет на крыльце.

Она услышала, как заскрипел пол под ногами Фейт, когда та пошла к входной двери. Через мгновение свет зажегся, и Хоуп увидела стоящего на крыльце Эрвина. Он выглядел довольно зловеще – долговязый, с торчащими во все стороны волосами и мертвенно-бледным лицом.

– Я вызвала полицию! – громко крикнула она. – Тебе же будет лучше, если ты сейчас вернешься в Супериор.

Тот ухмыльнулся, показывая далеко не полный набор зубов.

– Без телефона это трудновато сделать, а, Хоуп? Хоуп сжала ручку ножа.

– У меня есть сотовый. Добро пожаловать в двадцать первый век, – сказала она, всем сердцем желая, чтобы это было правдой. К несчастью, у нее было так мало знакомых, что она не видела смысла покупать сотовый телефон, – но Эрвин этого не знал.

Улыбка исчезла с его лица. Он бросился вперед и ударил рукой по стеклу.

Окно задрожало. Фейт закричала и осела на пол. Хоуп автоматически подняла нож – притворяясь, что секунду назад не испугалась за свой мочевой пузырь.

– Тебе не будет никакой пользы оттого, что ты действуешь нам на нервы, – сказала она. – Фейт все равно с тобой не уедет. Она больше не вернется. Тебе лучше принять это и вернуться туда, где ты и дальше сможешь притворяться, что ты сам Господь Бог.

– Когда дело касается ее, я действительно Господь Бог, – сказал он. И потом засмеялся таким зловещим смехом, что Хоуп передернуло.

– Ты сумасшедший. Надеюсь, ты это понимаешь.

– Лучше бы ты надеялась, что я не попаду внутрь, – сказал Эрвин. – Потому что знаешь, что я с тобой тогда сделаю? Я сделаю то, что хотел сделать с тех пор, как тебе исполнилось девять. Я покажу, что именно ты за эти годы упустила, детка. И когда я закончу, не исключено, что ты тоже будешь носить моего ребенка. Только подумай, вы с Фейт можете обе стать…

Эрвин внезапно обернулся. Хоуп всмотрелась в темноту за его спиной и увидела, что по лужайке быстро семенит мистер Парис. На нем были старые брюки и наполовину заправленная пижамная куртка, а на согнутой руке он держал Оскара. Сосед остановился около цветника перед домом и попал под свет лампы, освещающей крыльцо.

– Что здесь происходит? – спросил он. По крайней мере, Хоуп так показалось. Он стоял дальше Эрвина, и ей приходилось напрягать слух, чтобы услышать его.

– Не лезь не в свое дело, старик, – сказал Эрвин. – Это не твоего ума дело.

Испугавшись того, что может случиться с ничего не подозревающим соседом, Хоуп рванулась к двери, отперла замок и вышла на крыльцо. Мистер Парис не мог знать, что имеет дело с человеком, чей разум помутился из-за слишком большого количества межродственных половых связей.

– Это кого вы называете стариком? – спросил мистер Парис. – Уж чья бы корова мычала, а твоя молчала. В любом случае, что вы здесь делаете? – Он заметил у Хоуп в руке нож, и она несколько смутилась. Она не была уверена, что сможет им воспользоваться. Просто в тот момент нож показался ей единственным оружием защиты. – Мне не кажется, что вас сюда приглашали, – закончил мистер Парис.

– Его не приглашали, – подтвердила Хоуп. И, желая убедить Эрвина убраться до того, как начнется препирательство, она добавила: – Полиция уже в пути.

– У нее моя жена, – сказал Эрвин, его голос внезапно стал жалобным. – Я только хочу вернуть свою жену.

Мистер Парис искоса посмотрел на него, а потом на Фейт, которая тоже вышла на крыльцо и встала за спиной Хоуп.

– По мне, так лучше ей укатить с любовничком помоложе вас. – Он подтянул брюки. – Думаю, вам пора.

В доме напротив загорелся свет, и миссис Хортишек выглянула на улицу из-за двери с москитной сеткой.

– Бог мой, Хоуп, что у тебя происходит? Такой ужасный шум, просто светопреставление!

– Ничего такого, миссис Хортишек. Простите, что побеспокоила, – сказала Хоуп. – Можете возвращаться в постель.

– Я бы так и сделала, если бы могла заснуть! – рявкнула та и хлопнула дверью.

– Утром я позвоню своему отцу, – сказала Хоуп Эрвину. – Мне кажется, он со мной согласится, что ты уже окончательно спятил, и благословит Фейт уйти от тебя.

– Это тебе только кажется, – сказал Эрвин. – Тебе ни за что не удастся настроить моего брата против меня. А если ты все-таки попытаешься… – он недобро поглядел на мистера Париса, – никакой престарелый сосед тебе не поможет. – Он с ненавистью посмотрел на Фейт и исчез в темноте, оставив мистера Париса недоуменно моргать ему вслед.

– Кого это он назвал престарелым? – поинтересовался сосед Хоуп. – Думаю, у него действительно где-то не хватает винтика.

В дальнем конце квартала взревел двигатель и визгнули шины.

– Скорее двух или трех, – со вздохом сказала Хоуп. – Спасибо, что пришли мне на помощь.

– Сюда действительно едет полиция? – с жадным интересом спросил мистер Парис. Приезд полиции был в их квартале огромным событием. В последний раз что-то чрезвычайное здесь случилось очень давно – через пару дней после приезда Хоуп, – тогда закоротило электрическую сковороду миссис Фернли и у нее на кухне начался пожар. В ту ночь все окрестные соседи глазели на работу пожарных. А некоторые до сих пор с огромным удовольствием это обсуждали.

– На самом деле нет, – сказала Хоуп. – Жаль вас разочаровывать.

Хоуп сделала в уме пометку утром же купить в молле сотовый телефон. Она пожелала мистеру Парису спокойной ночи и вернулась в дом вместе с Фейт. Но утром она поняла, что одним сотовым она себя не обезопасит. Эрвин не собирался отступать – он оставил ей маленькое напоминание, что скоро вернется. И на этот раз все может кончиться не так благополучно.

Открыв входную дверь, чтобы забрать утреннюю газету, она увидела на верхней ступеньке Оскара.

И он уже не дышал.