Текст книги "Праздник урожая [=Танцы на праздник урожая]"

Автор книги: Брайен Фрил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Агнес. Роузи, милая моя, мы уже начали волноваться.

Роуз. Какие вкусные. Сладкие-сладкие. Два ведерка собрала. Ты молодец.

АГНЕС вводит ее в дом.

Агнес. Желудок успокоился?

Роуз. Желудок?

Агнес. Ты же жаловалась, помнишь? Когда мы к каменоломне подошли?

Роуз. Ах, да. Да, все в порядке.

Агнес. Ты сказала, что пойдешь домой и приляжешь. Помнишь?

Роуз. Да.

Крис. Но домой-то ты не пошла.

Роуз. Верно.

Агнес. А мы тут все переволновались.

Роуз. Ну… вот я и дома.

Крис. Ты в город ходила?

Агнес. Поэтому приоделась, да?

Крис. В Баллибеге была?

Пауза. РОУЗ переводит взгляд с одной сестры на другую.

Мегги. (скороговоркой). Ну, вот, она дома, целая и невредимая, а это самое главное. Не знаю как вы девочки, а этот цыпленок страшно проголодался. Сообщаю наше вечернее меню. Горячая каша, сладкий чай. Хлеб можно тминный, а можно содовый, обе буханки прямо с пылу с жару. Трудность только вот в чем. Яиц только три, а нас семеро. Роуз, молюсь богу, чтоб твой петух начал яйца откладывать.

Крис. Мегги, нас восемь.

Мегги. Откуда?.. А, ну-да, конечно, солдат на дереве! Ладно, что-нибудь придумаю, вот что. Предлагаю яйца по баллибегски, короче, яичницу с тостами из тминного хлеба. А потом, кто пожелает, получит сигаретку «Уайльд Вудбайн». Все довольны?

Крис. Здорово!

Мегги. Решено.

РОУЗ снимает ботинок и внимательно оглядывает его.

Агнес. Роуз, в следующее воскресенье опять пойдем чернику собирать.

Роуз. Хорошо.

Агнес. А где твои банки? У тебя две свои были. Ты брала их с собой?

Роуз. Куда?..

Агнес. В город… ну, куда ты ходила…

Роуз. Я их спрятала у каменоломни за старой стеной. Их там никто не заметит. Я туда вечером схожу и принесу. Кто видел мое домашнее платье?

Мегги. Оно лежит на твоей кровати. И принеси торфа.

Роуз. Только переоденусь.

Мегги. Давай быстрей.

Крис. А сколько тостов будет?

Мегги. Всю буханку на них пущу. Масла понемножку. Это все что осталось. Так. Петрушка. Щепотка базилика. Не буду себя захваливать, но я, по-моему, сегодня в ударе.

РОУЗ подходит к двери спальни. Только она собирается открыть дверь.

Кейт. Так где же ты все-таки была?

РОУЗ замирает на месте. Пауза.

Ты отсутствовала целый день. Я хочу знать где ты была.

Агнес. Потом, потом…

Кейт. Где ты пропадала последние три часа?

Роуз(еле слышно) В Ло Анне.

Кейт. Громче, ничего не слышно.

Роуз. В Ло Анне.

Крис. Да оставь ты ее в покое…

Кейт. Ты шла пешком от каменоломни до Ло Анны?

Роуз. Да.

Кейт. И встретила там кого-нибудь?

Роуз. Да.

Кейт. Ты с кем-нибудь договаривалась о встрече?

Роуз. Я договорилась там встретиться с Денни Бредли. Мы покатались в лодке его отца, голубая такая. (МЕГИ.) А есть я ничего не хочу. Я брала с собой бутылку молока и пачку шоколадного печенья, и мы на озере устроили пикник. (АГНЕС.) А потом мы вместе пошли за холмы. Он показал мне место, где разводили костры во время праздника урожая. Некоторые еще догорали. (КЕЙТ.) Потом мы прошли мимо дома семейства Суини, помнишь мальчик у них обгорел, говорили даже что он при смерти. А Денни говорит, что он на поправку пошел. Только ноги будут все в шрамах. (Всем присутствующим.) Как же там тихо и хорошо. Мы там были только вдвоем, Денни и я. (АГНЕС.) Агги, он называет меня «розанчиком». Помнишь, я тебе говорила? (Всем.) А потом мы дошли до ворот работного дома и распрощались. (КЕЙТ.) Ну, вот и вся история. (Всем.) Больше нечего рассказать.

Выходит, держа ботинки в одной руке, а мак в другой. входит МАЙКЛ. Пауза.

Майкл. На следующий день, вечером к нам пожаловала Вера Маклафлин и объяснила Агнес и Роуз, почему она больше не будет покупать у них перчатки. Большинство надомников уже устроились из фабрику. То же самое она посоветовала сделать и сестрам. И причем как можно скорее. Волна промышленной революции докатилась и до Баллибега.

Устраиваться на фабрику они не стали и остались без средств к существованию. Ни разу не обсуждали свое положение и с сестрами. По-видимому, Агнес уже все решила за двоих, тем более, что Роуз на фабрику все равно бы не взяли. А, может быть, как считала Кейт, работа на фабрике была для Агнес не по душе. А, может, они просто-напросто хотели… сбежать.

Так вот, когда я вернулся из школы после первого дня учебы, и мы пошли на кухню обедать, около кружки с молоком мы заметили записку: «Мы уехали навсегда. Так будет лучше для всех. Не пытайтесь разыскать нас». Чувствовалась решительная рука Агнес. Естественно, мы пытались разыскать их. Пыталась и полиция. Пытались и наши соседи, у которых была масса родственников в Англии и Америке. Но они исчезли бесследно. И когда я все-таки напал на их след, двадцать пять лет спустя, в Лондоне, Агнес к тому времени уже умерла, а Роуз умирала в приюте для бедных в Саутварке. Сведения, которые я собрал об их прошлой жизни, были слишком отрывочными. Они то и дело переезжали с места на место. Работали уборщицами в общественных туалетах, на фабриках и в метро. Потом Роуз уже не могла найти работу и Агнес работала за двоих. Но свести концы с концами она не могла. И потом, насколько я понял, они отчаялись. Начали пить, ночевать в парках, подъездах, на набережной Темзы. Агнес погибла от холода. А через два дня после того, как я обнаружил Роуз в ее убогом приюте, умерла и она, во сне. Мы виделись перед ее смертью, она меня даже не узнала.

Отец Джек быстро шел на поправку. Был бодр, энергичен и слова не путал. Но в тот самый понедельник литургию он не служил. Он вообще не отслужил ни одной службы. И соседи перестали спрашивать о нем. И имя его уже никогда не появлялось в «Донегал Инквайр». И не было никакого торжественного приема в его честь с музыкой, флагами и речами.

Но он никогда не терял надежды вернуться в Уганду, и все красочно расписывал свою жизнь среди прокаженных. И каждый новый эпизод сопровождался новыми деталями. И каждая новая деталь – удивляла, потрясала и шокировала бедную тетушку Кейт. Пока, наконец, она не приклеила ему ярлык, «это его собственный духовный поиск». «Прыгать вокруг костра и угощать курицей то ли Ихо, то ли Ико, или как там их еще, это не религия». Так уж я воспитана, и это мое искреннее убеждение. И при этом решительно мотала головой. «Он должен заниматься собственным духовным поиском». И когда он внезапно скончался от сердечного приступа, накануне следующего праздника урожая, а это значит что после его возвращения прошел почти год, моя мать и Мегги тяжело переживали это событие. Кейт несколько месяцев подряд оставалось безутешной.

Мой отец отплыл в Испанию в ту самую субботу, как и было запланировано, помню его последний танец на тропинке в стиле Фреда Астера, с тросточкой, в треуголке дяди Джека, сдвинутой набекрень. И когда он очутился на проезжей части, он остановился, повернулся к нам лицом и послал целую дюжину воздушных поцелуев моей матери и мне. Все это выглядело очень театрально.

Он получил травму в Барселоне, упал со своего мотоцикла, так что стал хромых до конца своих дней. Хромота не мешала ему ходить, но на танцевальной карьере был поставлен крест. И переживал он это очень тяжело, даже роль увечного ветерана, которая очень льстила ему, не могла вернуть былую радость.

Иногда, раз в год он навещал нас. И каждый раз с надеждой на новую карьеру. И каждый раз с обещанием жениться на матери, а мне купить новый велосипед. Потом, в 1939 году началась война; приходить он стал все реже и реже, а потом его визиты прекратились вовсе.

Как-то, в середине пятидесятых, я получил письмо из маленькой деревушки на юге Уэльса; короткую записку от молодого человека моего возраста и с таким же именем: Майкл Эванс. Он нашел мой адрес и имя в бумагах своего отца, Джерри Эванса. Он представился моим единокровным братом и сообщал, что наш общий отец тихо скончался на прошлой неделе у себя в доме, в кругу семьи.

Перед смертью за ним ухаживала его жена и трое взрослых сыновей, все они жили и работали в этой деревушке.

Моя мать так никогда и не узнала об этом письме. Я решил не бередить ей душу, в отличие от моего отца, который только этим и занимался в те годы. Так что, прав я или нет, но о письме она так никогда и не узнала.

МЕГГИ, КРИС, КЕЙТ и АГНЕС продолжают заниматься каждая своим делом.

Крис. Ну что ж, хорошая новость.

Мегги. А какая?

Крис. Что этот парнишка будет жить.

Мегги. Это точно.

КРИС подходит к двери и выкрикивает.

Крис. Майкл! Где ты там? Торф кончился!

Выходит за порог и кричит ДЖЕРРИ. МАЙКЛ уходит.

Ты еще там?

Джерри(за сценой). Не стой там. Могу свалиться прямо на голову.

Крис. Ну что, получается?

Джерри(за сценой). Давай сюда, посмотришь.

Крис. Сейчас полезу

Джерри(за сценой). На верхушке сикамора мы любовью еще никогда не занимались.

ОНА быстро оглядывается, не слышали ли этих слов сестры.

Крис. Если свалишься и сломаешь себе шею, то так тебе и надо. (Входит в дом.) Никогда этого Майкла нет в нужную минуту.

Мегги(АГНЕС). Агги, мне сегодня утром пришла в голову великолепная мысль. Я подумала: «Чего больше всего не достает Баллибегу?»

Агнес. Это загадка? Сдаюсь.

Мегги. Портнихи! И почему бы Агнес Мандей с ее золотыми руками не заняться этим ремеслом?

Агнес. Золотыми руками!

МЕГГИ оглядывается в поисках сигареты.

Мегги. У нее будет куча заказов. Со всей округи. Кучу денег заработает.

Агнес. Ну уж и кучу.

Мегги. И работа интересная и зрение сохранит. А то сидит за этой серой шерстью по восемь часов в день. А то Роузи клиентов отобьет. Агги, это твое призвание, точно тебе говорю. Ой, боже мой, неужели сигареты кончились? Это ужасно!

КРИС идет к камину и берет последнюю сигарету.

Крисси, ты гений. Кейт, послушай. (Зло.) проклятая нищета. (Прикуривает сигарету.) Вот оно счастье! Хочешь затянуться?

Кейт. А кто-то обещал яичницу по-баллибегски.

Кейт. Если б мне пришлось выбирать между одной сигареткой и мужчиной, ну скажем, лет пятидесяти двух, вдовцом, толстым, что б я выбрала? Как ты думаешь? А, Кейт? Толстяка, само собой. Боже, я в депрессухе, это точно.

Из сада появляется ДЖЕК.

Джек, а не поехать ли мне с вами в Райангу?

Джек. Ты все шутишь, а там действительно хорошо.

Мегги. А мужчину для каждой из нас гарантируете?

Джек. Каждой нет, а одного мужа для всех да.

Мегги. Ну что, согласны?

Крис. Один на четверых?

Джек. Такова традиция и до сих пор все идет как по маслу. Одна из вас будет главной женой и жить с ним в большей хижине…

Мегги. Это будешь ты, Кейт.

Кейт. Перестань!

Джек. А остальные три будут содержаться в пристройке. Получится что-то вроде небольшой фермы.

Мегги. Девочки, а не так уж плохо получится. (ДЖЕКУ). И чем мы будем заниматься? Какие у нас будут обязанности?

Джек. Готовка, шитье, работа в огороде, стирка – обычная домашняя работа.

Мегги. Чем мы и занимаемся.

Джек. И ухаживать за детьми

Мегги. И родит их Кейт.

Кейт. Мегги!

Джек. Все рожать будете! Но самое замечательное в этой традиции то, что вы все вместе образуете маленькую коммуну, в которой все друг другу помогают. Я за нее на все сто.

Кейт. Возможно, возможно, только вот Папа Римский Пиус Девятый вряд ли это одобрит. Он ведь верит в святость брачных уз. Лучше б вы больше думали о Святом Отце и поменьше о своей великой безбожнице… Иджи.

По радио звучит песня «Чего уж там».

Крис. Послушайте.

Мегги. Джек, а куры там водятся?

Джек. Их там тьма.

Мегги. Идея неплохая. Есть свои плюсы. Кейт, ты как настроена?

Кейт. Не морочь мне голову.

Крис. Джерри починил его!

Мегги. Джек, а как на суахили: цып-цып-цып?

Джек. Кейт, и климат там мягкий.

Кейт. Да ну вас.

Вбегает ДЖЕРРИ.

Джерри. Ну как? Работает?

Крис. Слушай.

Джерри. Так. Дело сделано.

Джек. Джерри, у меня есть кое-что для тебя.

Джерри. Что именно?

Джек. Шляпа с перьями, дли торжественных случаев, помнишь? Мы решили обменяться. Давай прямо сейчас. (Идет в спальню.)

Мегги. Ты, Джерри, молодец.

Джерри. Как я и думал: дело в антенне. Теперь будет работать. (Слушает. Повторяет слова песни.) Агнес, давай потанцуем.

Агнес. Имей совесть.

Джерри. Ну, давай. Пожалуйста.

Мегги. Да потанцуй ты с ним.

Джерри(поет).

 
Было время вид чулок
Приводил кого-то в шок…
Дай руку.
 

Мегги. Ну, Агги, не подкачай.

Агнес. Ну какие сейчас танцы…

Джерри заставляет ее встать и прижимает к себе.

Джерри(поет).

 
…Да что уж там,
Хорошие писатели
Писали хорошо
А сейчас у них четыре буквы в слове
Вот и все.
Да что уж там.
 

Прибавляет громкость. Изящными па проходят по всей кухне и затем в сад. ДЖЕРРИ поет, заглядывая АГНЕС в лицо.

 
Если хочешь ты кататься,
В тихом баре расслабляться,
Ручки, ножки лицезреть
И меня совсем раздеть,
Приходи по адресочку,
Проведем с тобой мы ночку.
Да что уж там…
 

Они уже в дальнем углу сада.

Агги, а ты здорово танцуешь.

Агнес. Ты мне льстишь.

Джерри. Высший класс.

Агнес. Да брось ты.

Джерри. Переходи в профессионалы.

Агнес. Слишком поздно.

Джерри. Ты бы могла учить танцам в Баллибеге.

Агнес. Им только этого не хватало.

Джерри. Именно этого!

Наклоняется и целует ее в лоб. КРИС, наблюдающая за ними из окна, все видит, но слов расслышать не может. Поцеловав АГНЕС, тут же снова начинает распевать, заставляет АГНЕС несколько раз очень быстро повернуться и увлекает ее в танце на кухню.

Ну вот. Целая и невредимая.

Мегги. Мне бы так.

Агнес. Не могу отдышаться.

Джерри. Сколько изящества, правда?

Мегги. Как всегда.

Джерри. Невероятно. Ну, Крисси, а теперь мы с тобой.

Крис(резко). Не сейчас. Интересно, куда Майкл опять пропал?

Джерри. Ну, Крисси, давай. Один круг по кухне.

Крис. Я же сказала, не сейчас. Не доходит?

Мегги. Я с тобой станцую! (Сбрасывает свои высокие ботинки.) Хочешь посмотреть, что такое настоящий класс?

Джерри. Еще как..

Мегги. Девочки, стойте там, сзади. Ширли Темпл нужно пространство.

Джерри. У-у-у-у-у!

Мегги. Джерри, ближе. А то старые ноги подвести могут. (Поют и танцуют.)

 
Было время, вид чулок
Приводил кого-то в шок
А вот сейчас…
 

КРИС неожиданно выключает радио.

Крис. Тошнит от всего этого.

Джерри. Что такое?

Мегги. Крисси, ты что там?

Крис. Только батарею сажаем, а новая будет только на следующие выходные.

Мегги. Ну Джерри, не судьба. Но в следующий раз обязательно.

Джерри. Обязательно. (Подходит к КРИС.) А неплохая штука.

Кейт. Слава богу, тишина! Знаете, что наделала эта штуковина? Люди по всей стране разучились нормально общаться.

Крис(АГНЕС, холодно). Вера Маклафлин должна завтра зайти. Хочет поговорить с тобой и Роуз.

Агнес. А о чем?

Кейт(скороговоркой). А разве я тебе не говорила? Ее дочь помолвлена!

Мегги. Которая?

Кейт. «Танцы на празднике урожая в этом году будут как никогда, мисс Мандей», – ну, эта маленькая, замухрышка!

Мегги. София. А разве она окончила школу?

Кейт. Бросила в прошлом году. Ей пятнадцать. А этому счастливчику шестнадцать.

Мегги. Бог ты мой. Куда уж теперь нам.

Кейт. Это же ни в какие ворота. Пятнадцать и шестнадцать! И не говорите мне, что это допустимо. Бедная мать. Как мне ее жаль.

Агнес. Так о чем будет разговор?

Крис(медленно). Насчет шерсти. В общем ничего особенного. А, может, и вообще не зайдет.

КРИС снова включает радио. Оно молчит.

(МЕГГИ). Идите потанцуйте.

Мегги. Такие профессиональные танцоры как Маргарет Мандей по заказу не танцуют. Тут нужно вдохновение, правда, Джерри?

Джерри. Абсолютно согласен. А почему нет звука?

Кейт. Мегги, а мы есть будем?

Мегги. А как же, прямо в саду! Яйца по-баллибегски аl fresco. Праздник урожая, девочки, почти закончился. Теплых вечеров теперь раз-два и обчелся.

Кейт. Здорово придумала.

Агнес. Я принесу чашки и тарелки.

Джерри(вместе с КРИС возится с радио). Ну как? Получается?

Крис. Неужели опять все сначала?

Джерри. Может, я что-то не так сделал?

Крис. Я его просто включила и все.

Мегги. Джерри, вынеси стулья.

Джерри. А стол не надо?

Мегги. А мы скатерть прямо на траве разложим.

МЕГГИ берет скатерть, выходит в сад и расстилает ее. ДЖЕРРИ нежно целует КРИС сзади в шею.

Джерри. Во всяком случае это не антенна.

Крис. Это ты так считаешь.

Джерри. Если это не антенна, то нужно проверить зажигание.

Крис. Зажигание! Вы только послушайте этого обманщика!

Джерри. Обманщика? (Проходящей мимо АГНЕС.) Слышала, как она меня обозвала? Это же не так, правда, Агнес?

АГНЕС улыбается и передергивает плечами.

Давай заднюю крышку снимем и посмотрим.

Из сада появляется РОУЗ. Поначалу ее никто не замечает. Она одета как и в первом действии. В правой руке она держит за лапы мертвого петуха. Он общипан и в пятнах крови. РОУЗ спокойна, почти безразлична. АГНЕС первой замечает ее и подходит к ней. КРИС и ДЖЕРРИ выходят в сад.

Агнес. Роузи, что это?

Роуз. Мой петух… мертвый.

Агнес. Ах, Роузи…

Роуз(поднимает мертвую птицу). Посмотри, мертвый.

Агнес. А кто его так?

Роуз. Лисица, наверное.

Агнес. Роузи, бедняжка…

Роуз. Мегги меня о ней предупреждала. (Обращаясь ко всем.) Моему петушку пришел конец. Наверное, это лисица его задрала. Мегги, ты была права.(Осторожно кладет его на скатерть, прямо посередине.)

Мегги. А куры не пострадали?

Роуз. По-моему, нет.

Мегги. Дверь была открыта?

Роуз. С курами все в порядке. Они целы и невредимы.

Мегги. Дыру проделала.

Агнес. Нового заведем.

Роуз. Не хочу нового.

Мегги. А я его приручу.

Роуз. Не хочу ничего.

Мегги(обнимает ее). Старушка Роузи, бедная ты моя… (Отходит.) Да, яиц больше не будет…

Крис. Куда этот Майкл запропастился? Майкл! Наверняка меня слышит, да еще и подсматривает. Майкл!

РОУЗ садится на скамейку.

Мегги. Ну что, девочки, чего не хватает? Ножи, вилки, тарелки… (Видит, как через кухню проходит ДЖЕК.) О, Господи ты Боже мой!

На ДЖЕКЕ вся в пятнах, мятая парадная форма, в которой он появлялся в первом действии. Один из эполет держится на нитке, золоченые пуговицы потускнели. Форма ему явно велика, рукава свисают, а брючины волочатся по земле. На голове у него треуголка, когда-то белая, а сейчас грязно-серого цвета, перья поломаны. Выправка у него военная, под мышкой трость.

Джек. Джерри, дружище, ты где?

Джерри. В саду.

Джек. Вот ты где. (Ко всем.) Одел парадную форму для торжественного обмена дарами. А когда-то мундир сидел на мне как влитой, точно вам говорю. Шикарная форма, правда?

Джерри. Не то слово. Мне бы в Испанию такую.

Джек. Я ее одевал, когда служил капелланом Британской армии во время Великой войны.

Кейт. Знаем, знаем. Сто раз рассказывали.

Джек. Правда шикарная? Во всяком случае была. Почистить бы ее. Окава частенько в нее наряжался. Надо было ее ему отдать насовсем.

Кейт. Для нашего климата не совсем подходит.

Джек. Что верно то верно. Только по такому торжественному случаю и одел. Потом переоденусь. Ну что ж, делалось это так: я кладу свой дар на землю…

ОН и ДЖЕРРИ совершают ритуал.

Ну, давай. Положи свой дар на землю, все равно где, ну, под ноги, например. Теперь отойди на три шага назад, хорошо? – это символ расставания с вещью, которой ты обладал. Хорошо. Теперь поворот, полный, на триста шестьдесят градусов. Это символ того, что эта вещь для тебя теперь чужая и больше твоей никогда не будет. Теперь мы меняемся местами, ясно? Ты на мое, я на твое. Так. Превосходно. Итак, обмен состоялся строго в рамках традиции. Это соломенная шляпа моя. А треуголка твоя. Одень ее. Великолепно! А как тебе идет! Правда?

Крис. Маловата.

Джерри(поправляя шляпу). А как сейчас? (АГНЕС.) Так лучше?

Агнес. Красота.

ДЖЕРРИ проходится по саду походкой Чарли Чаплина, ноги его растопырены. Поигрывая тростью, поет.

Джерри.

 
Было время, вид чулок
Приводил кого-то в шок.
 

Джек(поправляя шляпу). А если так? Или так? Или сдвинуть на затылок еще?

Мегги. Вы только посмотрите на них! Расхаживают как павлины! Ну, все ужинать!

Агнес. Я чай заварю.

Мегги. Пропусти разок. Я сама. Последний день праздника урожая как никак. Крисси, включай Маркони.

Крис. А оно опять не работает.

Агнес. Джерри же починил. Да, Джерри?

Джерри. А Крисси опять сломала.

Крис. Да шел бы ты вместе с ним.

Кейт. Только без грубостей. А солнышко еще припекает.

Мегги. Только урожай и собирать.

Кейт. Люблю сентябрь.

Мегги(не трогаясь с места). Пора ужин готовить, девочки.

Кейт. Подожди немного. Дай на солнышке погреться напоследок.

АГНЕС подходит к РОУЗ.

Агнес. Теперь в следующее воскресенье. Ладно?

Роуз. Что именно?

Агнес. Чернику пойдем собирать.

Роуз. Да, конечно. Как скажешь.

ДЖЕРРИ рассматривает воздушных змеев.

Джерри. Для семилетнего неплохо. Аккуратно сделано.

Кейт. Здорово постарался, потрясающе!

Джерри. Ух ты, ух ты, ух ты!

Кейт. Я все его матери твержу, какой у тебя сын талантливый.

Крис. Вот так-то, господин Эванс.

Джерри. Все их видели?

Мегги. Уродство какое-то.

Джерри. Джек, посмотрите. По-моему здорово.

На этот раз видим их и мы. На них намалеваны какие-то страшные, с оскалом, рожи. Нарисованы грубо, краски ярко-кричащие.

Я вам вот что скажу. Этот парень граммофонами торговать не будет. Он далеко пойдет.

Крис. Майкл! Как работа – так его след простыл.

Мегги. Отгадай загадку. Чем граммофон похож на попугая?

Кейт. Мегги!

Мегги. Тем, что… потому что он все время… потому что попугай… Боже мой, забыла!

МЕГГИ переходит на кухню. Входит МАЙКЛ. Персонажи пьесы стоят почти на тех же местах, что и в начале Первого действия, но с некоторыми изменениями. АГНЕС и ДЖЕРРИ сидят на садовой скамейке. ДЖЕК стоит, весь напрягшись, вплотную к АГНЕС. Один воздушный змей стоит между ДЖЕРРИ и АГНЕС. Передняя часть его обращена прямо к публике. Второй – между АГНЕС и ДЖЕКОМ. РОУЗ стоит слева. МЕГГИ стоит у кухонного окна. КЕЙТ у двери справа. КРИС у входной двери. Во время монолога МАЙКЛА КЕЙТ тихонько всхлипывает. Когда МАЙКЛ начинает свой монолог, сцена освещается мягким, золотистым как в дымке светом.

Майкл. Как я уже говорил, Отец Джек умер, прожив дома почти ровно год. А с его кончиной и уходом Агнес и Роуз дом лишился души. Мегги взяла на себя всю работу Роуз и Агнес и делала вид, что ничего не изменилось. Моя мать всю оставшуюся жизнь проработала на трикотажной фабрике, проклиная день и час, когда она устроилась туда. После нескольких лет вынужденного безделья Кейт устроилась репетитором в семью Остин Морган, владельцев Пассажа. От веселого нрава сестер не осталось и следа, и когда наступил момент моего расставания с родным очагом, я был по-юношески вне себя от счастья.

Свет очень медленно гаснет, еле слышно работает радио. Звучит мелодия песни: «Пора сказать Спокойной ночи».

Пока МАЙКЛ продолжает свой монолог все персонажи пьесы едва заметно покачиваются из стороны в сторону. Покачиваются даже размалеванные воздушные змеи. Покачивание должно быть едва-едва заметным.

Итак, когда я вспоминаю лето 1936 года в памяти моей всплывают разные эпизоды. Но глубже всего врезались в память дни праздника урожая. И самое поразительное то, что саму атмосферу его я ощущаю сейчас более явственно, чем фактические события.

Происходило все так или иначе уже несущественно. Воспоминание об этих днях пронизано и ностальгическим чувством, рожденным музыкой тридцатых. Мелодии рождались из ниоткуда и звучали издалека-издалека, вторя друг другу. Они очаровывали, гипнотизировали и кажется все сущее было околдовано ими. И природа и люди: они плавно двигались в нежных томных звуках, как бы плавая в них, но в то же время и ритмично, хотя ритм был подчинен мелодии. И конечно, же музыка неотделима в моей памяти от танца. Глаза у танцующих полузакрыты, иначе чары могли развеяться.

Язык уступает место танцу, как будто в этих ритуально-торжественных движениях запрятан глубоко-интимный, сокровенный смысл, рожденный высшими силами. Танец стал как бы сутью самой жизни и все ее надежды неотделимы от него и томных звуков музыки, ее чарующих ритмов.

Язык танца, движений, вытесняет обычный язык, ибо все уже сказано…

Музыка звучит громче и громче. Свет на сцене медленно гаснет.

Конец.