Текст книги "Non-Stop (Нон-стоп, Беспосадочный полет)"

Автор книги: Брайан Уилсон Олдисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Комплейн тихо брёл между спящими. В месте, отведённом для одиноких мужчин, он рассчитывал разжиться каким-нибудь завтраком. На мгновение он задержался перед любовной парочкой, раскинувшейся на поле для игры в «попрыгунчики». Мужчиной оказался Чип. Рука, которой он обнимал пухленькую девушку, скрылась под её платьем, лицом он уткнулся в Орбиту, а их ноги пересекали Млечный Путь. Маленькие мушки ползали по её ногам и исчезали под платьем.

Издалека приближалась какая-то фигура, в которой Комплейн с неудовольствием узнал свою мать. В Кабинах существовал закон, правда, не особо строго соблюдавшийся, что ребёнок должен прекратить отношения с братьями и сёстрами, когда он достигнет головой бедра взрослого, а с матерью, когда вырастет до её пояса.

Майра, однако, была женщиной суматошной и упрямой, язык её не признавал никаких законов, и она принималась болтать со своими многочисленными детьми, как только подворачивался удобный случай.

– Здравствуй, мамочка, – пробормотал Комплейн. – Пространства для твоего «я».

– За твой счёт, Рой.

– И чтобы лоно твоё и далее было плодоносным.

– Ты хорошо знаешь, что я уже достаточно стара для таких удовольствий, – сказала она, обиженная тем, что сын слишком формально её приветствовал.

– Я ищу чего-нибудь перекусить, мама.

– Ну да же, Гвенны больше нет. Я уже знаю об этом. Винни была свидетельницей того, как тебя пороли, и слышала текст приговора. Вот увидишь, это прикончит её бедного отца. Жаль, что я не успела на порку, конечно, следующих постараюсь не пропустить, если мне только это удастся. Но я со страшным трудом раздобыла себе немного превосходной зеленой краски, вот и эту кофточку, что на мне, покрасила. Тебе нравится? Это в самом деле фантастично.

– Послушай, мама, у меня страшно болит спина, а кроме того, нет никакого желания разговаривать.

– Конечно же, болит. Рой. Странно, если бы было иначе. Мне аж зябко делается, как только подумаю, как ты будешь выглядеть в конце всего наказания. У меня есть мазь, которой я могу натереть тебя, и это уменьшит мучения. А потом тебе надо показаться доктору Линдснею, если только у тебя есть какая-нибудь добыча, чтобы заплатить за совет. Но сейчас, когда Гвенны больше нет, у тебя наверняка что-нибудь найдётся. Если по правде, то я никогда её не любила.

– Послушай, мама…

– Если ты идёшь к мессе, пойду с тобой. Собственно, я вышла пройтись просто так. Старая Тумер-Манди шепнула мне по секрету, конечно же, хотя бог знает, где она это услышала, что стражники нашли немного кофе и чая на складе красок. Ты заметил, что этого они не раздавали? У Гигантов ведь кофе был намного лучше, чем у нас…

Поток слов заливал его и тогда, когда он с отвращением поглощал завтрак. Потом он позволил отвести себя к ней в комнату, где она натёрла мазью его спину. Во время всех этих действий он был вынужден, неведомо в который раз, выслушивать все те же добрые советы.

– Помни, Рой, что не всегда будет так плохо. Просто у тебя пошла полоса неудач. Но не позволяй, чтобы тебя это согнуло…

– Дела всегда выглядят плохо, мама, так зачем же вообще жить?

– Ты не должен так говорить. Я знаю, что Наука рекомендует почаще пребывать в печали, и ты не можешь видеть все так, как я. Я всегда утверждала, что жизнь – это великая тайна. Сам тот факт, что мы живём…

– Но я все это знаю. Для меня жизнь представляет лишь наркотик, которым кто-то одурманивает нас!..

Майра бросила взгляд на его искажённое гневом лицо и смутилась.

– Когда я хочу утешить себя, – сказала она, – я представляю себе огромную черноту, охватывающую все. И неожиданно в черноте этой начинает мигать огонёк, а потом – ещё и ещё огоньки. Огоньки эти – наша жизнь, направленная во благо, и сияние её освещает все вокруг. Но что означает эта чернота, кто зажёг огоньки и зачем… – Она вздохнула. – Когда мы уйдём в своё Долгое Путешествие и когда огоньки наши погаснут, тогда, наверное, мы будем знать больше.

– И ты говоришь, что тебя это утешает, – презрительно заметил Комплейн.

Он давно уже не слышал эту метафору от матери, и, хотя и не желал в этом признаться, ему показалось, что она смягчила его тоску.

– Да, конечно же, меня это утешает. Чувствуешь, как где-то там горят огоньки?

Говоря это, она мизинцем коснулась точечки на столе между ними.

– И я довольна, что мой не горит в одиночестве в каком-то незнакомом месте.

Её согнутый палец нацелился куда-то в пространство.

Покачав головой, Комплейн встал.

– Я его не вижу, – признался он. – Может, было бы лучше, если бы он светился где-нибудь подальше.

– Конечно, могло бы быть и так, но тогда и все вокруг было бы другим. Этого-то я и боюсь, что могло бы быть по-другому.

– Возможно, ты и права. Лично я попросту предпочёл бы, чтобы все было здесь, но было иначе, мама. Мой брат Грегг, который покинул племя и ушёл жить в Джунгли…

– Ты все ещё думаешь о нем? – с оживлением спросила старуха. – Грегг был счастливчиком, Рой, и если бы он остался, то сейчас был бы уже стражником.

– Ты думаешь, что он жив?

Она недовольно затрясла головой.

– В дебрях? Можешь быть уверен, его давно поймали Чужаки. А жаль, очень жаль. Грегг был бы хорошим стражником, я всегда это говорила.

Комплейн уже собирался уходить, когда она добавила:

– Старый Озберт Бергасс все ещё дышит. Мне сказали, что он призывает свою дочь Гвенну. Трперь это твоя обязанность – сходить к нему.

По крайней мере, сейчас она говорила несомненную правду, и в данном случае выполнение долга могло прекрасно сочетаться с удовольствием, поскольку Бергасс был одним из истинных героев племени.

По дороге ему не встретилось ни одной живой души, за исключением одноглазого Оливелла, тащившего на здоровом плече пару убитых уток и кисло приветствовавшего Комплейна.

Помещение, в котором Бергасс развёл своё хозяйство, находилось в самом конце Кабин, хотя когда-то от него было рукой подать до передовой баррикады. Но по мере того, как племя медленно продвигалось вперёд, обиталище это смещалось назад. Озберт Бергасс был на вершине своей славы, когда жил в центре района, занятого племенем. Теперь, в старости, комнаты его были расположены на самых задворках.

Последний рубеж – баррикада, отделявшая племя от Джунглей, начиналась сразу же за его дверями. От ближайших соседей его отделял ряд пустых помещений, бывшие хозяева которых трусливо переселились ближе к центру. Старый упрямец, однако, остался на месте, несмотря на все более затруднённое сообщение с остальным миром, и вёл созерцательный образ жизни посреди мерзости и запустения, окружённый компанией женщин.

До этого места не дошли следы веселья. В отличие от настроения всеобщего праздника, на некоторое время воцарившегося в районе Кабин, территория Бергасса выглядела унылой и безрадостной. Когда-то давным-давно, скорее всего ещё во времена Гигантов, в этом месте произошёл какой-то взрыв. Стены были опалены, а посреди палубы зияло отверстие размером с человека. Вдобавок в районе жилища старого проводника никогда не было света.

Постоянное продвижение племени вперёд тоже внесло свой вклад в захламление этой территории, а водоросли, густо разросшиеся за задней баррикадой, образовывали на грязном полу изглоданные карликовые заросли, достигающие бёдер. С некоторой тревогой Комплейн постучал в дверь. Она распахнулась, и среди щебетания голосов и клубов пара он увидел лежащего Бергасса, покрытого мягкими кремовыми отростками длиной в руку мужчины. Его тело напоминало труп, пронизанный проросшими ветвями.

– И таким образом корабль был потерян и человек был потерян… – хрипло бормотал старик, уставившись невидящими глазами на Комплейна. – Я всюду бывал среди этих руин и повторяю – чем больше проходит времени, тем меньше у нас остаётся шансов отыскать себя. Вы, глупые женщины, этого не понимаете, вам это безразлично, но я говорил Гвенне множество раз, что он вредит своему племени. Ты плохо делаешь, – так я ему говорил, – уничтожая все, на что ни наткнёшься, только лишь потому, что это не нужно тебе самому. Ты жжёшь книги, уничтожаешь фильмы, так как боишься, что кто-то использует их против тебя. Я ему говорил, что в них содержатся секреты, которые мы должны знать, а он, дурак, не понимает, что не уничтожать все это надо, а привести хоть в какой-нибудь порядок. Я ему говорил, что видел больше этажей, чем он о них слышал, я же говорил ему… Что вам угодно?

Поскольку этот перерыв в бесконечном монологе был вызван скорее всего его присутствием, Комплейн поинтересовался, не мог бы он оказаться чем-нибудь полезным.

– Полезным? – повторил Бергасс. – Я всегда сам заботился о себе, так же как задолго до меня мой отец. Отец мой был величайшим проводником. Хочешь знать, каким образом появилось это племя? Я тебе расскажу. Мой отец вместе со мной, а я тогда был ещё совсем малышом, отыскал то, что Гиганты называли арсеналом. Да, помещения, полные парализаторов, полнехонькие! Без этого открытия племя Грина никогда не стало бы тем, чем является оно сейчас. Да, я и сейчас мог бы добраться до арсенала, если бы только не боялся. Это далеко в центре Джунглей, там, где ноги становятся руками, пол уплывает, а ты начинаешь летать по воздуху словно муха…

Он уже бредит, подумал Комплейн. Нет смысла говорить ему о Гвенне, раз уж он бормочет о ногах, превращающихся в руки.

Неожиданно старый проводник замолчал и заговорил снова лишь спустя несколько минут.

– Откуда ты здесь взялся, Рой Комплейн? Дайте мне рассола, а то в животе сухо!

Кивнув одной из женщин, чтобы она поднесла ему напиток, Комплейн сказал:

– Я пришёл посмотреть, как вы себя чувствуете. Вы – великий человек, и мне жаль, что вас постигла такая беда.

– Великий человек… – глуповато пробормотал старик. Но тут же гневно завопил: – Где мой рассол? Что там, дьявол вас побери, делают эти девки, полощут в нем свои задницы?

Одна из молодых женщин немедленно подала миску, кокетливо подмигнув при этом Комплейну. Бергасс был слишком слаб, чтобы есть самому, и Комплейн поспешил с помощью, вливая густую жидкость ему в рот.

При этом он заметил, что глаза проводника пытаются встретиться с его глазами, словно стараясь что-то сказать, но Комплейн привычно старался не допустить этого. Он отвернулся и неожиданно почувствовал царившую вокруг мерзость. На борту было достаточно грязи, чтобы на ней могли расти водоросли, но тут даже сухие стебли были перепачканы липкой массой.

– Почему здесь нет лейтенанта? Где доктор Линдсней? Куда подевался отец Маррапер? – неожиданно рассвирепел он. – Они бы позаботились о лучшем надзоре за вами.

– Поосторожней с этой ложкой, сынок. Минуточку погоди, пока я её проглочу. Ох, это моё проклятое брюхо. Так жутко ноет. Доктор? Я приказал моим женщинам отослать доктора. Лейтенант? Ему не до меня. А кроме того, он стал уже почти таким же старым, как и я. В одну из сон-явей Циллак его сместит и сам захватит власть. Он человек…

– Может быть, мне привести священника? – с отчаянием произнёс Комплейн, видя, что Бергасс вновь начинает бредить.

– Священника? Это кого? Генри Маррапера? Подвинься-ка поближе, я тебе скажу нечто такое, о чем только мы вдвоём будем знать. Это тайна. И я никогда о ней не говорил. Спокойно. Генри Маррапер – мой сын. Да. И я не верю во все эти его выдумки, да, не верю!..

Тут он задёргался и засипел, что Комплейн сначала счёл за звуки, вызванные болью, пока не сообразил, что это лишь смех, прерываемый выкриками: «Мой сын».

Сидеть здесь дальше было бессмысленно. Он недовольно поднялся, коротко кивнул одной из женщин и поспешно ушёл, оставив Бергасса с судорогами такой силы, что наросты на его животе колотились друг о друга. Остальные женщины, не проявляя к происходящему ни малейшего интереса, лениво сплетничали или отгоняли от себя мух.

Отрывки их болтовни преследовали безразличного к ним Комплейна, пока он шёл к дверям.

– И откуда он берет всю эту одежду, хотела бы я знать? Ведь он же обычный молокосос. Я вам говорю, он доносчик…

– Матушка Каллиндрем только что принесла семерых. Все родились мёртвыми, за исключением одного бедного малыша. Помните, в последний раз у неё было пятеро? Я ей прямо в глаза сказала, что она должна быть осторожна со своим парнем…

– Все проиграл…

– Врёт…

– Никогда ещё так не хохотала…

Когда Комплейн вновь оказался в тёмном коридоре, он прислонился к стене и с облегчением перевёл дыхание. Собственно, он ничего не сделал, даже не сказал об исчезновении Гвенны, хотя именно за этим и приходил, и все же что-то в нем изменилось, словно какая-то огромная тяжесть угнездилась у него в голове, причиняя странную боль и переполняя смутными предчувствиями надвигающихся изменений.

В жилище Бергасса стояла страшная жара, и Комплейн почувствовал, что он весь обливается потом. Даже сейчас, в коридоре, можно было расслышать щебет женских голосов. Неожиданно он увидел Кабины такими, какими они были на самом деле: огромной пещерой, наполненной гудением множества надоедливых голосов, и никогда ничего не было вокруг, кроме пустых надоедливых голосов, замирающих вдали…

IV

Явь понемногу кончилась. Скоро должен был наступить период сна, и Комплейн чувствовал, как с приближением следующей порции наказания желудок его делается все более неспокойным. Через три сон-яви на четвёртую, как в Кабинах, так и на прилегающих территориях, наступала тьма. Правда, она не была абсолютной – тут и там в коридорах тлели квадратные контрольные светильники, напоминающие луну, только в помещениях было безлунно и царил мрак.

Таков был, впрочем, привычный закон природы, Правда, старики говорили, что при жизни их родителей тьма не длилась так долго, но у стариков, как правило, скверная память, и они любят рассказывать странные истории о своём детстве.

В темноте водоросли съёживались и опадали, как пустая шелуха. Их гибкие плети делались хрупкими, ломались и все, за исключением самых молодых, чернели. Так выглядела недолгая их зима. Когда появлялось солнце, молодые стебли и побеги энергично тянулись вверх, покрывая мёртвые растения новой волной зелени. Четыре сон-яви спустя отмирали и они. Такого рода цикл переживали только самые сильные и приспособленные.

Теперешнюю явь большая часть из нескольких сотен людей, населявших Кабины, пребывала в бездеятельности, преимущественно в горизонтальном положении. После варварских вспышек веселья всегда наступал период апатии и спокойствия. Все чувствовали облегчение, и в то же время были неспособны включиться в ежедневную рутину. Вялость и утомление, как щупальцами, охватили все племя. Водоросли за баррикадами вновь стали захватывать очищенные поляны – но даже это было не в состоянии поставить людей на ноги.

– Я бы мог перебить их всех, и ни одна рука не поднялась бы на защиту, – сказал Вэнтедж.

На правой стороне его лица отобразилось нечто, напоминающее вдохновение.

– Так почему бы тебе этого не сделать? – иронически поинтересовался Комплейн. – Ты же знаешь, что говорится в Литаниях: сдерживаемые недобрые желания нарастают и разрушают сознание. Берись за дело, Дырявая Губа.

Он был мгновенно схвачен за руку, и острие ножа застыло в миллиметре от его горла. Прямо перед ним оказалось удивительное лицо – правая половина перекошена гневом, левая же застыла в мёртвой, отстранённой улыбке, и большой серый глаз на ней смотрел сам по себе, занятый собственными личными видениями.

– Ты не посмеешь больше никогда так называть меня, гниющая стерва, – злобно проворчал Вэнтедж.

Потом он отвернулся и опустил руку с ножом. Ярость угасла, её сменило нечто вроде раскаяния. Он вспомнил о своём уродстве.

– Прости меня.

Комплейн тоже хотел выразить сожаление о своих словах, но Вэнтедж уже не слушал.

Взволнованный этой стычкой, Комплейн неторопливо пошёл дальше. Он встретил Вэнтеджа, когда возвращался из зарослей, где следил за приближающимся племенем. Если дело и должно было дойти до столкновения с племенем Грина, то ожидать этого следовало не скоро. Сперва начались бы стычки между выслеживающими друг друга охотниками, а это хотя и означало бы смерть для многих из них, но зато наверняка избавило бы от монотонной повседневной жизни. Но сейчас Комплейн решил оставить свои мысли при себе. Пусть кто-нибудь другой, более обожающий власти, доносит об этом лейтенанту.

Направляясь к жилищам стражников за очередной порцией плетей, он не встретил никого, кроме Вэнтеджа. Все ещё царила апатия, и даже палач оказался неспособным к действию.

– У тебя ещё много сон-явей впереди, – сказал он. – Куда ты спешишь. Убирайся и дай мне полежать спокойно. Иди, поищи себе новую женщину.

Комплейн вернулся в свою каморку. Резь в желудке утихла. Где-то в одном из узеньких боковых коридорчиков кто-то играл на струнном инструменте. До него донеслись фрагменты песни, напеваемой приятным тенором.

…в жизни твоей…

…так долго…

… Глория…

Это была старая забытая песня, и он оборвал её, плотно закрыв дверь. Внутри его снова поджидал Маррапер.

Неожиданно Комплейн почувствовал странное напряжение. Ему показалось, что он уже знает, о чем будет говорить священник. Было это так, словно некогда он уже участвовал в этой сцене. Он невольно попытался справиться с этими эмоциями, но чувства обволакивали его, как паутина.

– Пространства тебе, сын мой, – лениво приветствовал его священник. – Ты производишь впечатление озабоченного.

– Поскольку я озабочен, отец, убийство могло бы мне помочь.

Несмотря на неожиданные эти слова, смутное ощущение, что все это уже было, продолжало усиливаться.

– Есть дела более важные, чем убийство. Дела, которые тебе даже и не снились.

– Не надо повторять мне те же бредни, отец. Чуть погодя ты изречёшь, что жизнь – это загадка, и начнёшь болтать так же, как моя мать. А я знаю, что мне надо убить кого-нибудь.

– Ты это сделаешь, – успокоил его священник. – Это хорошо, что ты так этого хочешь. Никогда не поддавайся смирению, сын мой, оно способно уничтожить любого. Все мы заклеймены. Нас осудили за какие-то грехи наши предки. И все мы слепцы, без цели мечущиеся по жизни…

Комплейн, утомлённый, без сил обрушился на своё ложе. Чувство, что это представление с ним уже случалось, бесследно исчезло. В то мгновение он желал только сна. Утром его изгонят из этой комнаты и выпорют, а сегодня ему хотелось лишь спать. Мерная речь Маррапера внезапно прервалась, и Комплейн, подняв голову, увидел, что священник, оперевшись на его постель, внимательно к нему приглядывается.

Комплейн не успел отвернуться, глаза их встретились. Самым жёстким законом, которому подчинялось племя, запрещалось мужчинам глядеть в глаза друг другу. Люди искренне вежливые наделяли один другого лишь косыми взглядами. Комплейн прикусил губу, а лицо его приняло выражение крайнего отвращения.

– Что тебе, черт побери, от меня надо, Маррапер? – вскрикнул он.

В нем кипело желание сказать, что совсем недавно он узнал о незаконном его происхождении.

– Ведь ты ещё не получил сегодня своих шести плетей, парнишка, верно?

– Ты – священник, и тебя это не касается.

– Пастырь духовный не может быть эгоистом. Я вопрошаю тебя ради твоей же пользы, а кроме того, твой ответ имеет для меня огромное значение.

– Нет, не получил. Как тебе известно, все они ни на что не годны. Даже палач.

Глаза священника вновь настойчиво искали его глаза.

Комплейн отвернулся и, хотя поза его была крайне неудобной, принялся разглядывать стену, но следующий вопрос священника заставил его вздрогнуть.

– У тебя никогда не было желания поддаться безумию, Рой?

Перед мысленным взором Комплейна вопреки его желанию появилась картинка: вот он бежит по Кабинам с раскалённым парализатором в руке, и все со страхом и почтением расступаются перед ним, оставляя его хозяином положения. Многие из самых уважаемых мужчин, в том числе и его брат Грегг, впали в своё время в безумие, пробившись в дикой ярости сквозь толпу и скрываясь с тех пор в менее населённых районах, живя там в одиночестве или присоединившись к другим племенам в страхе перед возвращением и ожидающей их карой. Он знал, что заслуживает не меньшего уважения, но эта идея не должна была исходить от духовника.

Что-нибудь похожее мог бы порекомендовать врач смертельно больному, но не священник, долженствующий хранить дух племени и в зародыше гасить стрессовые ситуации.

Впервые Комплейну пришла в голову мысль, что Маррапер, видимо, тоже подошёл к какому-то переломному пункту своей жизни, что он тоже стремится к чему-то непонятному и пытается разобраться в чем-то неведомом.

– Посмотри на меня, Рой. И ответь.

– Почему ты так со мной разговариваешь?

Он сел, обеспокоенный тоном священника.

– Я должен знать, что на самом деле с тобой происходит.

– Ты же знаешь, что говорят Литании: «Мы – порождение скотов, и дни наши протекают в непрерывном страхе».

– Ты в это веришь? – поинтересовался Маррапер.

– Конечно. Так начертано в Науке.

– Мне нужна твоя помощь, Рой. Ты пошёл бы со мной, если бы я отправился за пределы Кабин в Джунгли?

Все это было сказано тихо и быстро, так же тихо и быстро, как стучало сердце Комплейна, полное сомнений. Он даже не попытался прийти к какому-нибудь выводу, он даже не пробовал принять осмысленное решение, тут следовало слушаться инстинктов, ибо разум знал слишком многое.

– Это потребовало бы мужества, – после долгого молчания произнёс он.

Священник хлопнул себя по толстым ляжкам и нервно зевнул, издав при этом звук, напоминающий писк.

– Нет, Рой, ты лжёшь точно так же, как и поколения лжецов, которые уже появились на свет. Если мы уйдём отсюда, это будет означать лишь бегство, попытку избавиться от ответственности, которую накладывает на взрослого человека современное общество. Мы уйдём украдкой, и это будет, мальчик мой, вековечным стремлением вернуться к природе, невольным желанием разделить образ жизни предков. Так что в конечном счёте все это окажется попросту трусостью. И все же ты пойдёшь со мной?

Какое-то скрытое значение этих слов укрепило Комплейна в принятом им решении. Он пойдёт! Он сбежит от этой преграды, которую ему никак не удаётся преодолеть. Он поднялся с кровати, стараясь скрыть своё решение от внимательного взгляда Маррапера, пока тот не расскажет о путешествии поподробнее.

– И что же мы с тобой, святой отец, станем делать вдвоём в этих зарослях?

Священник погрузил в ноздрю большой палец, потом внимательно оглядел свою руку.

– Мы будем не одни. С нами пойдёт ещё несколько достойных людей. Они уже готовы к этому часу. Тебя обесчестили, оставили без женщины. Что тебе терять? Я искренне хочу, чтобы ты согласился, твоего блага ради, конечно же, хотя и предпочёл бы, чтобы меня сопровождал кто-нибудь более покладистый, пусть даже не с такими зоркими глазами охотника.

– Кто они, Маррапер?

– Я скажу тебе, как только ты согласишься отправиться с нами. Если меня предадут, то стражники всем нам и мне в особенности перережут горло, по крайней мере, в дюжине мест.

– И что мы будем делать, куда направимся?

Маррапер медленно встал и потянулся. Он почесал длинным пальцем в волосах и одновременно с этим постарался придать своему лицу самое таинственное выражение, на которое только был способен, приподняв одну пухлую щеку и опустив другую так, что рот между ними стал напоминать завязанную узлами верёвку.

– Иди сам, куда знаешь, Рой, если у тебя нет доверия моему руководству. Ты прямо баба, только скулишь и спрашиваешь. Вот что я тебе скажу: мои планы настолько велики, что превосходят возможности твоего разума. Власть над кораблём! Вот что мне надо, а не какая-нибудь чепуха. Полная власть над всем кораблём. Ты даже вообразить не можешь, что это означает!

– Я не собираюсь отказываться, – пробормотал Комплейн.

Он растерялся от воинственного вида священника.

– Значит, ты идёшь с нами?

– Да.

Ни слова не говоря, Маррапер стиснул ему руку, лицо его прояснилось.

– Ну, теперь скажи мне, кто они, – сказал Комплейн, испуганный собственным выбором.

Маррапер отпустил его руку.

– Вспомни старую пословицу, Рой: «Правда ещё никого не сделала счастливым». Вскоре узнаёшь. Но ради твоего же блага я предпочёл бы сейчас об этом не говорить. Я планирую уход на следующий сон. Теперь я покидаю тебя, поскольку меня ждёт ещё множество дел. Ни слова никому.

В дверях он задержался, сунул руку за пазуху, достал что-то и триумфально помахал в воздухе. Комплейн разглядел, что это книга, принадлежавшая вымершим ныне Гигантам.

– Вот наш ключ к победе! – театрально возгласил Маррапер.

Потом он вновь упрятал книгу в свои одеяния и закрыл за собой дверь, оставив Комплейна стоять столбом посреди комнаты. В голове его безумствовала буря мыслей, которые, однако, носились по кругу и никуда не вели. Маррапер был священником, он обладал знаниями, которых были лишены другие, и тем самым Маррапер должен был бы быть вождём…

Он медленно подошёл к двери и распахнул её. Священник исчез из поля видимости, и вокруг никого не было, за исключением бородатого художника Мёллера. Полностью поглощённый работой, он с огромным терпением рисовал на стене коридора, макая кисть в разноцветные краски, которыми запасся в прошлую сон-явь. Под его рукой появлялся на стене огромный кот. Мёллер был столь увлечён, что так и не заметил Комплейна, тихо удалившегося в свою хижину. Становилось поздно, и Комплейн взялся за ужин над почти пустой миской. Ел он, плохо соображая, что делает, а когда вновь выглянул наружу, Мёллер все ещё продолжал рисовать, словно в трансе. Комплейн закрыл дверь и стал уныло разбирать постель. Серое платье Гвенны, которое так и висело на крючке, он резко сорвал и зашвырнул за шкаф. Потом улёгся и попытался заснуть.

Неожиданно в комнату ввалился сопящий и запыхавшийся Маррапер. Он захлопнул за собой дверь и принялся с проклятиями вырывать плащ, который защемил, входя.

– Спрячь меня, Рой, быстро! Да перестань пялиться, кретин! Вставай и хватай нож. Сейчас здесь будут стражники и Циллак! Они гонятся за мной. Они режут бедных старых духовников, как только их настигают….

Выкрикивая это, он подбежал к кровати Комплейна, оттащил её к стене и попытался забраться под неё.

– Что ты такое сделал? Почему они за тобой гонятся? – спросил Комплейн. – Почему ты хочешь спрятаться именно здесь? Чего ради ты меня в это втягиваешь?

– Тут никаких каверз, просто ты ближе всех, а ноги мои не приспособлены к беготне. Моя жизнь в опасности.

Говоря это, Маррапер нервно озирался, словно в поисках лучшего убежища, но в конце концов решил, что ничего лучшего не найти, кроме как укрыться за опущенным с края постели одеялом.

– Они должны были заметить, что я заскочил сюда, – простонал он. – Дело тут не в моей шкуре, а в великом плане, который я собираюсь реализовать. Я поделился нашими планами с одним из стражников, а эта скотина направилась прямо к Циллаку!

– Но почему я… – раздражённо начал Комплейн, но тут же замолчал, насторожившись от внезапного шума в коридоре.

Дверь распахнулась с такой силой, что чуть не соскочила с петель и не раздавила Комплейна, стоящего рядом с ней. Он закрыл лицо руками, закачался и скорчился на полу, делая вид, что жестоко пострадал.

Сквозь пальцы он следил за Циллаком, правой рукой Грина и первым кандидатом на пост будущего руководителя. Циллак ввалился в комнату, пинком захлопнул за собой дверь и презрительно уставился на Комплейна.

– Перестань кривляться! – рявкнул он. – Где священник? Я видел, как он вбежал сюда…

Он повернулся, держа парализатор наготове, и в этот момент Комплейн схватил деревянный столик Гвенны и, размахнувшись изо всей силы, опустил его на череп Циллака. Раздался милый для слуха треск дерева и костей, и Циллак рухнул на пол. Он ещё не успел упасть, как Маррапер оказался на ногах. Он натужился и, оскалив зубы от напряжения, обрушил на лежащего второй удар – на этот раз тяжёлыми нарами.

– Он нам попался, слава Господу! – выдохнул он.

Со скоростью, достойной удивления у столь полного мужчины, он подхватил парализатор и повернулся к дверям.

– Открывай, Рой! Там наверняка ждут другие, а это единственная возможность сохранить наши жизни в целости.

В эту минуту дверь открылась без участия Комплейна, и на пороге возник художник Мёллер. Лицо его было белым как мел. Он засовывал нож в ножны.

– Вот моя жертва тебе, священник, – сказал он.

– Лучше будет, если ты примешь её сейчас, не ожидая, пока кто-нибудь появится.

Он схватил за шиворот неподвижно лежащего в коридоре стражника, с помощью Комплейна втащил его в комнату и захлопнул дверь.

– Не знаю, в чем тут дело, монах, но когда этот парень заслышал возню, то побежал за приятелями, – заметил Мёллер, вытирая пот со лба. – Мне показалось, что лучше успокоить его до того, как он накличет гостей.

– И да отправится он в Долгое Путешествие в мире, – слабым голосом произнёс Маррапер. – Это была чистая работа, Мёллер. Следует признать, что для любителей мы справились неплохо.

– Я прилично владею ножом, – сообщил художник, – и предпочитаю его метать, так как не выношу рукопашной. Мне можно сесть?

Комплейн, ошеломлённый развитием событий, опустился между двух тел, прислушиваясь к биению сердца. Привычного, существовавшего до сих пор Комплейна заменил мужчина, действующий как автомат, с твёрдыми движениями и мгновенной реакцией. Тот самый, который во время общей охоты всегда брал инициативу на себя. Он попытался было обнаружить хоть малейшие следы жизни в Циллаке и сражённом наповал стражнике, но ни у одного из них не смог отыскать пульса. Что ж, в небольших племенах смерть была таким же обычным явлением, как и мухи.

«Смерть – самый древний спутник человека», – говорится в Литаниях. Наука тоже посвящала этому неизбежному завершению затянувшегося спектакля немало места. Существовали определённые каноны поведения при соприкосновении со смертью. Она вызывала страх, а ведь страх не должен сопутствовать человеку. Убедившись в смерти, Комплейн автоматически выполнил стереотипный жест отчаяния, как его и учили с детства.

Заметив это, Мёллер и Маррапер присоединились к нему. Священник негромко всхлипнул при этом. Когда церемония и все ритуальные заклинания для Долгого Путешествия подошли к концу, они вернулись, если можно так выразиться, в своё нормальное состояние.

Теперь они сидели рядом с трупами, напуганные, насторожённо присматривающиеся друг к другу и одновременно страшно довольные собой. Снаружи по-прежнему стояла тишина, и только всеобщей обессиленности, наступившей после веселья, они были обязаны тем, что до сих пор не появилось ни одного любопытствующего. Постепенно к Комплейну вернулась способность размышлять.

– А что со стражником, который выдал твои планы Циллаку? – спросил он. – Вскоре у нас будут из-за него неприятности, святой отец, если мы не поспешим отсюда убраться.