Текст книги "Путешествие к Центру"

Автор книги: Брайан Майкл Стэблфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Я вынужден был признать существование такой вероятности. Мысль о том, что это может оказаться правдой, была самой угнетающей из всех, с которыми до сих пор мне приходилось сталкиваться. Что бы ни ждало нас в центре, оно наверняка должно быть лучше. Из всех возможных решений загадки Асгарда наиболее тягостным было бы узнать, что наша общая цивилизация-прародитель уничтожена межзвездной войной. Даже капитану с ее темпераментом волчицы оно не очень-то было по вкусу.

– Галактические расы достаточно похожи друг на друга, чтобы быть членами одной семьи, – сказал я. – В действительности у вас и у меня больше общих генов с гориллами и шимпанзе, но по особенностям работы мозга люди и саламандры, – черт, даже тетраксы и вормираны – практически зеркальные отображения друг друга с очень маленькими различиями.

– Это точно. А девяносто процентов убийств случаются в семье. И так было со времен Каина и Авеля… и, похоже, будет всегда. Межзвездные расстояния лишь упрощают ссоры, вот и все.

– Надеюсь, вы не правы. От всего сердца надеюсь, что не правы.

– О черт, Руссо, – сказала она. – А что, по-твоему, я ощущаю? Но ведь одной надежды мало, не так ли? На это мне нечего было ответить.

Глава 21

Не знаю, что за странный инстинкт руководил Саулом Линдраком. Я не уставал восхищаться его поворотами и принимаемыми решениями. Возможно, когда он нашел путь к центру, им двигало исключительно упрямство, возможно, именно упрямство является ключом к решению любой проблемы. Одно не подлежало сомнению: маршрут вел нас в весьма своеобразную местность.

Старатели почти всегда охотятся в тех районах подземелья, где сконцентрированы какие-либо технологические конструкции. В конце концов мы ищем артефакты, и любой старатель надеется найти какую-нибудь сногсшибательную вещицу, которую никто до него не встречал. Вот уж куда мы никогда не ходим, так это в дикие места.

Никто толком не знает, сколько диких мест есть на первом, втором и третьем уровнях. Хотя на первом и втором их кажется гораздо меньше, чем на третьем. Непонятно, что это может означать, но с учетом того, что третий уровень ничуть не слабее оснащен технологически, чем его соседи, лично я всегда думал просто они любили дикие места. Возможно, они хотели сохранить как можно больше из истории собственной эволюции; возможно, начав производить пищу при помощи искусственного фотосинтеза, они отпустили на волю всех живых существ, которых эксплуатировали в более примитивные времена, предоставив им место обитания, где те могли бы сами распоряжаться своей судьбой. Этого не знал никто, да и вопрос этот всегда считался одним из последних в списке загадок Асгарда.

Саул Линдрак неоднократно ходил в глушь, как будто искал там нечто особенное; и со временем именно в глуши откопал он свою бонанзу. Туда мы сейчас и направлялись, преследуя андроида.

Теперь, кроме деревьев и костей, от бывшей дикой природы ничего не осталось. Все умерло миллионы лет назад, и большинство успело сгнить, прежде чем холод законсервировал оставшееся. Все поверхностные ткани исчезли, однако тетронские биологи, по праву считающиеся самыми учеными в галактике, сумели восстановить изрядное количество образцов хромосомных наборов. На заснеженных деревьях листьев не было – только искривленные стволы да узловатые сучья. Мой нетренированный глаз не мог даже приблизительно определить количество имевшихся там пород, но я знал, что самые старые из них – с крупными стволами и ветвистыми кронами, разделяющимися до веточек толщиной с иголку.

Кости, как правило, залегали кучами, часто в извилистых выемках и провалах, некогда бывших ручьями и лужами. Вода из них испарилась еще до наступления большого холода, и теперь они лежали, подернутые тем же тонким белым покрывалом из смешанных льдов, что и весь окружающий ландшафт. Сами по себе кости были ничем не примечательны, или это только так мне казалось. Не составляло труда найти бедренные, берцовые и челюсти с зубами, явно похожие нате, что встречаются в любом гуманоидном мире, обладающем наряду с квазилюдьми собственным квазискотом и квазиптицей.

Однако человеческих черепов здесь не было. Не было и динозавров; никаких ископаемых гигантов; никаких отвратительных существ, мучающих воображение.

На почве под ногами когда-то росла трава, но, она, как и все остальное, вымерла до наступления холода и превратилась в труху. Наши ботинки безжалостно растаптывали ее в пыль, словно мы шли по мороженой шелухе.

– Действительно, странное место, – заметил Крусеро, которому эта местность явно нравилась гораздо меньше, чем простой туннель, по которому бегали монорельсовые поезда. – А есть здесь хоть что-нибудь живое?

Это был далеко не такой глупый вопрос, каким он мог сразу показаться.

– В таком холоде, – сказал я ему, – не сможет функционировать ни один живой организм. С другой стороны, здесь ничто не меняется. Есть простейшие существа, которые были живы, когда пришел холод, и которых можно восстановить после миллионов лет криогенной спячки. Пока что биологам не удалось оживить ничего сложнее бактерии, но это не показатель. Будет великим тот день, когда удастся оживить амебу.

– Если бы холод наступил быстро, – поделилась своей мыслью капитан, возможно, сохранились бы многие растения и животные.

– Это не могло случиться внезапно, – сказал я ей. – Мы находимся на глубине порядка шестидесяти – семидесяти метров под поверхностью, а искусственная скала, из которой они создали стены и потолки, – очень хороший изолятор. Прошло, должно быть, несколько тысяч лет с тех пор, как на поверхности разыгралась катастрофа и холод начал просачиваться сюда, а падение температуры наверняка проходило очень медленно. К тому времени, когда здесь воцарился холод, на его долю осталось уже очень мало жертв – жители давно отсюда ушли. Возможно, они прихватили с собой зверей и птиц.

– У меня складывается другой сценарий, – сказала она. Меня это не удивило. Все время с тех пор, как она поняла, что вариант Асгарда-крепости мне неприятен, она находила определенное удовольствие в его разработке, мало-помалу добавляя доказательства к своим словам.

– Расскажите, – попросил я ее. Еще жива была уверенность, что я достаточно крепок, чтобы переварить ее гипотезу.

– Предположим, в центре действительно находится какой-то источник энергии, – сказала она. – Маленькая звезда, как вы его называете. И ее энергия действительно подавалась на тысячи уровней, включая и этот, для обогрева. Если так, то нет причины, по которой холод вообще должен был проникнуть так глубоко. Возможно, он не проникал, а атмосфера планеты уничтожена умышленно. Возможно, все это лишь часть военной стратегии.

– Вы думаете, это результат инопланетной агрессии? – спросил я.

Лица ее я видеть не мог, но представил появившуюся на нем улыбку.

– Нет, – ответил она. – Я думаю, это было защитное мероприятие. Полагаю, причина, по которой эвакуировали эти уровни, состояла в том, что они больше не могли их удерживать, а заморозили их из-за того, что не смогли бороться с начавшимся здесь разложением.

Я вспомнил рассказ Серна о методах ведения войны, с которыми довелось столкнуться Военно-космическим силам. У саламандрой была биотехногенная цивилизация, и они использовали биотехнологическое оружие: искусственную чуму.

– Может быть, вы и правы, – неохотно согласился я.

– А если так, – заметила она, – то в один Прекрасный день твоих тетронских друзей, пытающихся оживлять бактерии, найденные в снегу, ожидает хороший удар?

Я понимал, что здесь она, возможно, тоже права, но не собирался говорить об этом. Ей не требовалось дополнительных побуждений, чтобы заставить тикать механизм своего порочного воображения. Что и говорить, остальную цепочку рассуждений я мог выстроить и без ее помощи. Если Асгард действительно был крепостью, чьи внешние редуты прорвал противник, то причины, по которым изгнанные пещерники не вышли из своего укрытия миллион лет назад, нетрудно было вычислить. Возможно, сдача внешних уровней не смогла остановить наступление, а возможно, под нашими ногами просто не было ничего, кроме длинной череды мертвых слоев. Я знал, что настолько плохо все быть не могло. И знал я это из нескольких вымученных строчек, оставленных Саулом в его записной книжке. Уровень, которого он достиг на дне шахты, не был холодным. Там был свет, растения и животные, и там жили живые существа. Саул успел много повидать, пока его не вынудили вернуться назад кончающиеся ресурсы. Но виденное им не служило доказательством того, что внутри Асгарда продолжала существовать разумная жизнь. Необходимо было доказать, что если здесь и произошла война, то она не истребила жизнь окончательно.

Сценарий капитана по-прежнему представлял собой возможную альтернативу. А если она была права, тогда теплая, обитаемая часть Асгарда, куда мы направлялись, могла оказаться гораздо опаснее, чем я раньше предполагал.

Тем временем мы подошли к следующей стене.

Выглядела она так же, как и большинство стен в уровнях: заиндевевшая, закругляющаяся, без окон. Перед нами находилась дверь, которую Саул вскрыл при помощи лома и горелки, поэтому она представляла собой узкую, с рваными краями, темную дыру. Приближались мы к ней с большой осторожностью, поскольку это было идеальное место для очередной ловушки Мирлина. Вероятно, именно по этой самой причине мы так ничего и не нашли. Андроид, вероятно, посчитал, что раз уж он сумел добраться сюда не будучи пойманным, то он, стало быть, уже в доме, где сухо и тепло. Начав путь со дна шахты, он будет теперь действовать самостоятельно, и единственное, что ему останется делать, – это заметать следы.

Коридоры за стеной были точно такие же, как и во всех остальных комплексах, но за дверями, вскрытыми Саулом, нас ожидало такое, чего раньше мне видеть не доводилось. Во-первых, комнаты вовсе не были пусты. Здесь было достаточно всяких штучек, чтобы сделать Саула богатым даже без открытия шахты.

Стены были заставлены плотно набитыми складскими полками, причем там имелись отделения для экспонатов и большое количество оборудования с дисплейными экранами, клавиатурой и приборными досками. Даже стулья оставались на своих местах. Были там моечные раковины и банкетки, а также герметичные камеры с ручными манипуляторами. И огромное количество стеклянной посуды.

Очевидно, в это место пещерники собирались вернуться. Так же очевидно было и то, что их здесь не было очень и очень давно.

– Это лаборатория, – произнес Крусеро, разглядывая одну из больших комнат.

– Несомненно, – отозвался я, думая о другом. В этот момент я как раз изучал большие стальные ящики, которые могли быть холодильниками, печами, лучевыми камерами или автоклавами.

– Это биологическая лаборатория, – уточнила Сюзарма Лир.

Я мог поклясться, что воображение рисовало ей ряды лаборантов, пытающихся разрешить проблему защиты замкнутого мира от чумной атаки и… потерпевших поражение.

– КИЦ заплатил бы за все это бешеные деньги, – сказал я. – Если здесь и имел место грабеж, то внешне этого не заметно. Возможно, они прикрыли свои работы, но готовы возобновить их в любой момент. Во всех остальных местах они не оставили после себя практически ничего, что могло бы представлять какую-то ценность.

Но даже в этом случае на окружающем не лежала печать заброшенности. Слишком все аккуратно. Не была панического бегства; какая бы работа тут ни велась, она была доведена до конца. Создавалось впечатление, что стоит повернуть какой-то выключатель, и жизнь снова закипит. Но оно было обманчивым.

Халекхан ткнул пальцем в перчатке в одну из клавиш, словно сейчас должен был раздаться щелчок и засветиться экран. Но клавиши намертво примерзли, и какая бы информация ни хранилась в кремниевых чипах компьютера, она давно уже превратилась в хаос. Даже при двадцати градусах по Кельвину – а холоднее здесь не было – энтропия потихоньку брала свое. Электронные системы могут жить миллионы лет, потому что кремний – прочный материал, но ими надо пользоваться и проводить профилактику. Неестественное бездействие глубокой заморозки не является лучшим консервантом, как мог бы кое-кто подумать.

– Не будем терять времени, – энергично сказала капитан. – Вот вернемся, тогда играй сколько влезет. У нас есть работа, помнишь?

Я не протестовал. Мне не менее страстно, чем ей, хотелось найти шахту, хотя по совершенно другим причинам.

Лаборатории были прекрасны, но по сравнению с тем, что могло ожидать нас внизу, они теряли всякое значение.

Итак, мы пошли дальше, минуя двери, которые Саул не успел вскрыть, и едва заглядывая в те, что он все-таки открыл. Только возле одной я ненадолго задержался, уступив собственному любопытству, – когда я оказался перед герметичными прозрачными боксами, где ручные манипуляторы застыли над немногочисленным оборудованием: пипетками, пробирками и колбами. Здесь лежал отпечаток некоторой небрежности – бросающейся в глаза и многообещающей. То, что было внутри герметичных боксов, последнее, над чем работали пещерники, прежде чем спуститься в глубокую лифтовую шахту, возможно, унесшую их всех к загадочному Центру.

Пока я стоял здесь. Серн ушел вперед, изучая дорогу на предмет ловушек. Натянутых веревок он не нашел, зато обнаружил шахту.

Он крикнул, чтобы мы скорее шли к нему, но сам находился вне пределов видимости. Через некоторое время мы все же нашли его. Если у нас и возникал вопрос, находится, ли Мирлин все еще впереди нас, то теперь ответ был ясен. Вглубь свисали две сплетенные веревки, а вокруг валялась куча брошенного оборудования. Это было оборудование из моего вездехода. Саней не оказалось Мирлин был достаточно силен, чтобы тащить все, что нужно, на себе.

В шахте гулял сквозняк. Через скафандры он не ощущался, но его действие было заметно в коридоре, где часть льдов начала пучиться и таять. То был единственный уголок третьего уровня, начавший прогреваться, хотя наши приборы говорили, что эффект пока слишком слаб. Здесь работал вытяжной эффект, когда теплый воздух поднимается по трубе с чрезвычайно холодным верхом. Саул просверлил лишь небольшое отверстие в двери на дне шахты, но наблюдаемый нами воздушный поток свидетельствовал, что сейчас брешь гораздо крупнее. Мирлин явно расширил дыру настолько, чтобы она смогла пропустить его.

Нам удалось заметно нагнать его, несмотря на задержки, вызванные одной настоящей и несколькими фальшивыми ловушками, поэтому я был уверен, что наше преимущество позволило бы поймать любого нормального беглеца. Однако андроид все время обгонял нас на полтора шага. Вслух я этого не говорил, но надеялся, что мы никогда его не настигнем. – Похоже, вниз нам придется спускаться глубоко, – сказал я. – Конечно, можно сигануть туда очертя голову, но прежде следует укрепить на веревках люльку с лебедкой. Рано или поздно нам придется возвращаться, а мысль лезть вверх на руках меня не очень вдохновляет. Температура здесь достаточно высока, чтобы установленные тали не примерзли, но человека наверху в любом случае оставить придется.

– Зачем? – спросил Крусеро.

– Если этого не сделать, – вступила в разговор капитан, – то бандиты, идущие за нами по пятам, могут устроить засаду и сидеть, дожидаясь нас. Кто-то должен защищать это место и расставить несколько ловушек вроде той, которую андроид приготовил для нас. Бели это не поможет, ему придется напасть на ублюдков сзади. Я не против, чтобы они проследовали за нами вниз и там мы встретились бы с ними на равных, но я не хочу, чтобы они перебили нас по одному, когда мы начнем подниматься. О'кей?

– Нужен доброволец? – спросил Серн.

– Нет, – ответила она. – Я оставляю Крусеро. Объяснять почему, она не стала. Что ж, это одна из прерогатив капитанского звания. Думаю, Крусеро испытывал смешанные чувства насчет этого задания, но ее логику он понял правильно. Такого любопытства, как у меня, – что там, внизу? – у него не было, поэтому он не выл от досады, что упускает возможность выяснить это. Вероятно, его больше заботила численность отряда Амары Гююра, посланного за нами, и сможет ли один несчастный лейтенант сдержать их всех.

– Они всегда служат тому, кто стоит и выжидает, – заверил я его.

Он не рассмеялся.

– За работу, – сказала Сюзарма Лир.

Мы начали готовиться к спуску в бездну – из седьмого круга ада в то, что, как я предполагал, окажется преддверием рая.

По природе я не оптимист, но когда мы закрепили на веревках люльку, то меня охватил прилив воодушевления. Я действительно надеялся, что нахожусь на пути в рай, где люди правят как боги; и заманчивая таинственность центра планеты мощно держала меня цепкой хваткой.

Но, как заметила звездный капитан, иногда одной надежды недостаточно.

Глава 22

Очередной спор возник, как только мы закрепили на канатах платформу и готовы были начать спуск первого посланца Земли в сердце Асгарда. Первым хотел быть я, но меня отстранили. После короткого спора им оказался Серн. Очевидно, капитан боялась, что Мирлин залег на дне шахты и ждет, когда нас можно будет расстрелять по одному. Она милостиво разрешила мне пойти третьим, после нее, перед Халекханом.

Не то чтобы ее логика мне абсолютно претила, но ждать для меня было просто невыносимо. Спуск Серна в глубины занял довольно продолжительное время, а еще больше – подъем люльки на поверхность, после того как он благополучно высадился. Точно глубину шахты я определить не смог, но по моим прикидкам она составила порядка семи тысяч метров. Заноза – по сравнению с радиусом планеты, но очень глубокая, как самые глубокие шахты на Земле, и достаточно глубокая, чтобы вместить в себя уровней двести, если только они попадались по пути.

– Почему в шахте нет лифта? – спросил Крусеро, когда мы вытянули люльку на поверхность.

– Хороший вопрос, – сказал я. – Возможно, все, что от него осталось, это куча лома внизу. Серна мы спросить не можем, – радиосигнал через шахту не доходит. В шахте нет ни кабелей, ни каких-либо приспособлений на потолке, чтобы его подавать. На противоположных стенах расположены жесткие пазы, в которых могла бы ходить кабина. Но с первого взгляда не скажешь, как она была закреплена и откуда подавалось питание.

Даже если ниже уровня, на котором сейчас Серн, нет пути, – сказал я скорее самому себе, чем своим компаньонам, – эта шахта даст нам доступ к двум сотням уровней, каждый из которых имеет пещерную систему размером с целую планету. Чтобы изучить их, потребуются столетия. Здесь может затеряться вся человеческая раса, не то что один андроид.

"А когда сюда доберутся тетраксы, – добавил я про себя, – у нас будет переправа номер два, но не снаружи, а внутри планеты. И вся галактика на Асгарде устремится их исследовать. Того, что было прежде, уже не будет никогда. Никогда".

Тут я, пожалуй, немного опережал события. Впереди был андроид-убийца, представлявший каким-то таинственным образом угрозу всей моей расе. Сзади преследовала банда гуманоидных крокодилов, жадно стремившаяся использовать это открытие в своих отвратительных целях. А сам я находился посреди героев Военно-космических сил, объятых лихорадкой всеобщего геноцида и по-своему спятивших. Ничто вокруг не внушало ощущения безопасности, и стоило мне замешкаться в подобных обстоятельствах, как вряд ли я тогда встретил бы с радостной уверенностью будущее; и все же внутри меня сидело чувство, что мне предначертано судьбой пережить некий триумф и ликование, поэтому по мере возможностей потворствовал собственным устремлениям.

Когда капитан оказалась на середине пути вниз, обнаружилось, что она может слышать Серна и одновременно поддерживать контакт с нами, поэтому удалось наладить своеобразный связной мост.

– Он говорит, что здесь то ли рыхлая земля, то ли что-то похожее, наросшее на стенах, – сообщила она. – Никаких признаков андроида – тот без труда пробился в дверь… ш-ш-ш… Снаружи идет тусклый свет – только не электрических лампочек… возможно, искусственная биолюминесценция, о которой ты говорил. Какой-то коридор… без признаков недавнего пользования… ш-ш-ш…ш-ш-ш… возле шахты нет остатков сломанного лифта… ш-ш-ш… ш-ш-ш-ш…

Обмен длился недолго и принес больше разочарования, чем информации. Голос звездного капитана утонул в статических шумах, и испытание моего терпения началось с новой силой.

– Негусто, да? – насмешливо сказал Крусеро.

– Если бы мне предстояло встретиться лицом к лицу с бандитами Амары Гююра, – со злостью ответил я ему, – я бы сильно беспокоился.

– Я натренирован в партизанской тактике, – заверил он меня. – Убивать их всех мне не придется, их надо остановить, расставив ловушки. Если удастся взорвать их ко всем чертям и уйти, это будет прекрасно. Если нет, я пущу их в шахту, а там уже капитан о них позаботится. Все, что мне надо сделать, это убедиться, что они не поставили здесь капкан… и остаться в живых. Обо мне не беспокойся, боец. Я свое дело знаю, посмотрим, как ты справишься со своим.

Я ничего не ответил. Что хотел, то и получил.

– Пушку возьмешь? – спросил лейтенант после некоторой паузы. Он протянул мне пистолет-огнемет.

– У меня нет места на поясе, – сухо ответил я. И это была не отговорка. На мне висела целая гроздь различного инструмента.

Тем временем вернулась люлька, и настала моя очередь спускаться вниз. Я с радостью полез в нее, полагая, что вот это – настоящее дело. Военные маневры были, как я считал, испокон веку самым неинтересным занятием. Все прожитые годы готовился я к этому моменту, даже если первые двадцать – двадцать пять из них сам того не сознавал.

И идея приехать на Асгард тоже принадлежала не мне – мой друг Микки Финн долго меня уговаривал, впрочем, точно так же, как всех, кто с нами отправился. Но я знал, что Микки Финн послужил в данном случае перстом судьaы. Все, что до сих пор делал или обдумывал Майк Руссо, было не более чем подготовкой к этому спуску… этому проникновению… И я намеревался насладиться им в полной мере.

Спускаясь в темноту и вращаясь туда-сюда градусов на шестьдесят вместе с люлькой, я воображал себя человеком фаустовского архетипа, жаждущего знаний и богатства, ради которых я закладывал собственную душу.

Сладчайший вкус иллюзии ни в коей мере не портило окончание самой древней версии этой истории, когда Фауст в результате попал в ад.

Помещение – если это можно назвать помещением, – куда в конце концов спустился лифт, сразу же принесло горькое разочарование. Оно было пусто, как и сказал Серн, а стены покрывало нечто очень похожее на обычную землю. Нельзя сказать, что он вел себя необщительно, рассказывая об этой земле и о результатах исследования всего видимого пространства. Но свет здесь действительно был, вероятно – биолюминесцентный, эманирующий из стен и потолка.

Еще там была дверь. В ней зияла дыра, через которую мог пролезть человек, очень большой человек, – но края ее были выгнуты на место, так что в результате осталась довольно узкая щель. Сюзарма Лир и Серн даже не попытались ее расширить. Они сидели внутри, внимательно изучая – что за ней.

Я хотел было пройти, но капитан остановила меня. Она решила дождаться Халекхана, чтобы идти всем вместе. Я столько ждал, что подождать еще немного ничего не значило, но все равно был сильно раздосадован.

Тогда я поиграл лучом головного фонарика по стенам, а затем более тщательно осмотрел дно шахты. Пол казался достаточно твердым; пазы уходили прямо в него.

– Вот туда-то лифт и ушел, – тихо пробормотал я. Говорил я это самому себе, но услышал Серн.

– Куда? – спросил он. Я показал вниз:

– Туда.

– Здесь твердая поверхность, – сказал он. – Это дно. – Да, сейчас она твердая, – согласился я. – Но можно заметить, что она – всего лишь пробка; посмотри на мениск возле стен. Должно быть, раствор, который они сюда закачали, очень долго затвердевал. Естественно, кабину они опустили под пробку, чтобы продолжать дальше ею пользоваться.

– Ну и что? – спросил он.

– А то, – устало ответил я, – что внизу еще есть уровни. И мы вовсе не добрались до настоящего центра – пока не добрались.

Как обычно, мысль у меня работала быстрее, чем язык. Здесь они шахту замуровали. Почему? Потому что это последний из заброшенных уровней? Продолжает ли цвести цивилизация Асгарда под нашими ногами? Всеми потрохами я чувствовал – должна. Вот она где, Валгалла – обиталище богов, куда попадают герои, когда докажут, что они того достойны. Мне хотелось встать на четвереньки и прислониться ухом к полу – послушать, нет ли там отдаленного гула машин или гомона счастливых толп людей.

– Не очень-то здесь светло, – проворчала звездный капитан, полоснув как ножом своим холодным голосом по моей мечте. – Температура порядка точки замерзания воды, но здесь всего лишь туннель. Довольно тусклое место. Да и дикой живности что-то не видно.

Я хотел присоединиться к ней, но не стал. Решил не стоять, подглядывая в щелочку, когда должен решительно пролагать путь вперед. Они уже убедили меня, что много через нее не увидишь.

Даже когда появился Халекхан, произошла задержка на выполнение воинского ритуала – бойцы проверили пистолеты и молчаливым жестом дали понять, что готовы к встрече со всем чем угодно. Мое участие в нем было, мягко говоря, нежелательным. Но в конце концов все закончилось.

– Я пойду первым, – с надеждой вызвался я.

Вероятно, Сюзарма Лир решила, что если впереди засада, то я вполне могу быть первым, кто на нее напорется. Теперь мной можно было жертвовать.

Как бы то ни было, но она махнула рукой.

И я пошел.

Глава 23

Преодоление порога между двумя мирами далось мне без особого труда. Дверь просто подалась под давлением моей руки. Я удивился, очутившись в коридоре. Окружающее пространство здесь напоминало имевшееся на верхнем конце шахты. Однако этот коридор был гораздо теплее, чем наверху, и, как лифтовая комната, был слабо освещен биолюминесцентным свечением. Луч моего фонарика выхватил из полумрака каких-то снующих белых насекомых, которые моментально разбежались по норкам и щелям. Ничего более впечатляющего пока не было.

Температура здесь оказалась двести семьдесят шесть градусов абсолютной шкалы. На два градуса выше обычного нуля. Для насекомых не слишком приятно, но терпимо. То, что шахта была открыта, вероятно, породило сильное понижение температуры в окрестностях. За пределами строения, наверное, будет гораздо теплее.

Я шел по проходу, ориентируясь по следам, оставленным великаном андроидом, когда он плелся, волоча ноги, по тонкому слою органики, устилавшему пол. Мы миновали еще две двери, открытые при помощи грубой силы и так оставленные. Только на главной двери виднелись следы режущего инструмента и взлома. Эта дверь открывалась внутрь, и мне пришлось отодвигать ее, воспользовавшись как рычагом собственным резаком. Пока что мы не видели ничего, относящегося к функции самого строения, – то ли это была лаборатория, то ли прачечная, – но впереди еще будет много времени для выяснения. Единственной моей мыслью было поскорее выбраться отсюда наружу, на вольный простор по-пещерному.

Оттянув дверь, я задержал дыхание и, очень медленно выдыхая, двинулся вперед.

Снаружи было значительно светлее – рассеянный белый свет, исходивший, казалось, отовсюду: от пятнистого неба, странно напоминавшего негативное изображение неба земного, серебристого фона, на котором там и сям были разбросаны черные «звезды»; от земли, блестевшей, словно шкура гадюки или бесцветной лягушки, точно так же испещренной серыми и черными точками; и от длинных паутиноподобных лохмотьев, свисавших с «деревьев» и «кустов».

Хотя света здесь было больше, все равно складывалось впечатление, что сейчас скорее ночь, чем день. Без головных фонарей было видно кое-что, но очень плохо. И даже с фонарями мы как будто попали в мир теней.

Перед нами возникло нечто, чего иначе, как «лес», я охарактеризовать не могу, хотя «деревья» вовсе не были покрыты зеленой листвой. Несомненно, здесь присутствовали фотосинтетические организмы, но они не являлись главной частью экосистемы. Энергией, питающей рост и развитие этих существ, служило тепло, поступающее снизу, и меня осенила догадка, что там его должно быть более чем достаточно.

Рядом на расстоянии вытянутой руки находилась ветка, и я дотронулся до нее, сдвинув в сторону несколько паутинных биолюминесцентных лохмотьев. Темная ветка была твердой, но ломкой; она легко обломилась. Ухватив ее перчаткой, я вгляделся в текстуру, напоминавшую гриб.

Наши лучи привлекли громадное количество мелких летучих существ, похожих на крохотных мотыльков с черно-белыми крылышками, и налетели они таким роем, что сквозь их массу едва можно было видеть землю под ногами.

Сюзарма Лир выругалась.

– Выключить свет! – скомандовала она.

Мы послушались и заспешили прочь от дверей, чтобы выйти из этого живого облака. У деревьев не было ветвей, растущих вверх по всей длине ствола, поэтому пробираться под их раскинувшимися в стороны кронами не составляло труда. В вертикальном сечении они имели скругленную эллиптическую форму, а вокруг густо росла молодая поросль. Голая земля была в основном покрыта тонким ковром из грибковых форм. В таком месте легко было заблудиться, но и запросто можно было идти по следу врага, – Смотрите, – сказала капитан, указывая вверх, неподалеку. Там мы увидели других летучих существ, сильно превосходящих по размерам насекомых. Они планировали и неистово махали крыльями меж конических крон деревьев. Некоторые слабо светились – то ли собственным свечением, то ли обвалявшись в вездесущей биолюминесцентной паутине.

– Похоже, я знаю, что здесь происходит, – сказал я, отрываясь вперед от моих компаньонов и стараясь впитать в себя все, что только можно было увидеть. Однако мне не удалось показать им, какой я умный, потому что меня прервали.

Внутри скафандра, разумеется, никаких внешних звуков не было слышно. Скафандры предназначены для работы в почти безвоздушном пространстве, поэтому встроенных наружных микрофонов не имеют. Таким образом, для меня первым предупреждением стал тревожный крик Серна, когда он вдруг увидел некое существо, которое к тому времени уже пошло в атаку.

Неслось оно с правой стороны и, учитывая размеры туши, прекрасно развивало ускорение. Вес его, вероятно, вдвое превышал мой собственный, и хотя бы по этой причине мне вовсе не хотелось с ним сталкиваться, а когда я разглядел торчащие по бокам рыла шипы, то быстро сообразил, что мне пора уносить отсюда ноги. К сожалению, термоскафандры не рассчитаны на спринтерский бег. Я отскакивал с его пути под прямыми углами, но оно разворачивалось, чтобы вновь преследовать меня, и с каждой секундой дистанция между нами становилась все меньше и меньше. Чертова тварь находилась уже в каком-то метре от меня, когда огненный снаряд из пистолета Серна на лету поджарил ей мозги. Но даже тогда мне пришлось отскочить в сторону, чтобы избежать удара, – она продолжала нестись по инерции, а ее ноги по-прежнему работали как поршни.