Текст книги "Захватчики из Центра"

Автор книги: Брайан Майкл Стэблфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Но не произошло ровным счетом ничего.

Мне бы сообразить, что это-то и есть самое подозрительное, но тогда подобная мысль как-то не пришла в голову.

Когда четыре часа наконец истекли, телефон вновь затренькал, и нам сообщили, что корабль сейчас пришвартуют к доку. Тут уж Финн начал не просто командовать – повелевать, словно право это лежало у него в кармане, скрепленное высшей инстанцией. Он потребовал, чтобы команда грузового корабля выходила из рукава без оружия и без костюмов. Аюб Хана он предупредил, что палец его лежит на кнопке открытия драгоценных баков и что при малейшем неверном движении он выпустит всех сидящих в них тварей. Пока корабль приближался и подсоединялся к рукаву, он неотрывно следил за приборами шлюзовой камеры. Все выглядело абсолютно безупречно.

Мы с Финном терпеливо ждали, держа плевуны наготове.

Теперь Финн был настолько уверен в успехе, что расстегнул шлем, дабы иметь возможность говорить. Очевидно, он полагал, что успеет его задраить одной рукой, в то время как другой будет выпускать микробов из бака. Костюм я надел, но шлем, как и он, оставил открытым. Плясать от радости мне вовсе не хотелось, но и тревожиться было особенно не о чем. Финн приказал мне занять позицию возле люка, чтобы оказаться за спиной у вылезающего, кто бы он ни был. Мне не нравилось, что он мною командует, но тем не менее я последовал его инструкциям.

Кто появится из люка, мы в точности не знали, поскольку не знали, кто пилотирует грузовоз с моим кораблем в трюме. И увидеть на этом человеке форму военно-космических сил тоже не было для нас полной неожиданностью, поэтому я не слишком удивился, что когда люк открылся, то на вылезшем был плотный черный китель с галуном.

Удивление мое наступило, когда человек оказался женщиной. Голова ее была увенчана копной чудеснейших серебристо-белых волос, и, хотя она стояла ко мне спиной, ужаснейшее подозрение начало закрадываться мне в душу еще до того, как она успела произнести хоть слово.

Пистолета при ней не было. Руки она держала вдоль бедер, приняв стойку, выражавшую якобы полную беспечность. Я зрительно мог себе представить, как на лице ее отразилось полное презрение при взгляде на Джона Финна.

– Опусти пушку, – сказала она, – и отойди от бака. Только попробуй открыть клапан, и я лично позабочусь, чтобы каждое мгновение до самого конца твоей вшивой жизни прошло очень плохо. Это касается и тебя, Руссо, если ты будешь настолько глуп, что попытаешься напасть на меня сзади.

Тут до меня дошло, что корабль, столь гладко пришвартовавшийся, если судить по приборам, был вовсе не грузовоз. Это была "Леопардовая Акула". Выходит, Аюб Хан просто попросил нас подождать, пока не прибудет подкрепление.

И мы подождали.

– Да, тесен мир, – брякнул я, изобразив удручающе хилую потугу на шутку. Мистер Финн, рад представить тебе капитана военно-космических сил Сюзарму Лир.

– Ублюдок! – только и ответил тот. Я великодушно отнес этот возглас на счет Аюб Хана. Рука его потянулась к клапану. Еще секунда – и шлюзовая камера наполнилась бы микробами с Урана. Шлем он застегивать не стал.

Ничего другого мне не оставалось.

Я выстрелил ему прямо в лицо. Должно быть, слизи ему набило полон рот, потому что обмяк он уже через секунду. Бак остался цел и невредим. Пока сознание отключалось, удивление на его лице постепенно уступило место дикой ненависти. Последняя явно предназначалась мне.

Сюзарма Лир повернулась и взяла у меня из рук пистолет.

– Вот это мне в тебе нравится, Руссо, – сказала она. – Когда карты сданы, ты всегда вовремя просекаешь расклад.

Я проследовал за Сюзармой Лир «вниз» по лестнице к коридору, где нас поджидало трое представителей местного гарнизона, возглавляемых лейтенантом Краминым. Мне стало легче, когда я не обнаружил среди них Блэкледжа. Крамин с энтузиазмом отдал честь, расплывшись в широкой улыбке. Улыбка продержалась недолго.

Сюзарма Лир оглядела меня с ног до головы, а затем наградила лейтенанта одним из своих леденящих кровь взглядов.

– Кто ударил этого человека? – спросила она. Крамин опешил.

– Один из моих людей слегка переусердствовал вовремя ареста.

– Вам ведь сказали только задержать его, – вкрадчиво произнесла она. – Вам особо подчеркнули, чтобы этому человеку не причинили никакого вреда. Это была для меня новость. Она меня озадачила, но слышать тем не менее было приятно.

Затем она перевела свой взгляд горгоны Медузы на меня:

– Какого черта ты влез в это дерьмо, Руссо?

– Пытался бежать, – сказал я ей, изо всех сил пытаясь не спасовать под ее взглядом. – И у нас бы все получилось, если бы какой-то мерзавец не украл мой звездолет.

– Лейтенант Крамин, – произнесла она тем же зловеше-вкрадчивым голосом. Что произошло с кораблем Руссо?

– Мы наложили на него арест и перетащили в трюм грузовоза, – ответил Крамин, теперь уже явно неуверенный, что его инициатива будет одобрена. Сейчас он на пути к Оберону. Майор Кар Пинг хотел… э-э-э… обследовать его.

– А вам известно, лейтенант Крамин, какое наказание предусмотрено за грабеж?

– Какой тут грабеж! Это же дезертир… – Он осекся на полуслове, вспомнив, с кем говорит. Потом добавил:

– Распоряжение майора Кар Пинга… – Он сделал легкое ударение на слове «майор», теперь уже намеренно повесив окончание предложения в воздухе.

Если пахнет жареным, вали все на другого. И как можно скорее.

Из кармана штанов Сюзарма Лир вытащила сложенную тонкую бумажку и вручила ее Крамину.

– Вот ваши приказы, лейтенант. Но сначала – там у вас по шлюзу человек витает, – позаботьтесь. Он случайно и наткнуться на что-нибудь может, а нам ведь этого не нужно, как вы считаете?

Она коротко дернула пальцем в сторону люка, откуда мы пришли. Затем опустила руку мне на плечо и произнесла:

– А о рядовом Руссо я позабочусь сама. Я думал, меня пихнут обратно в ту же импровизированную камеру, но то был неоправданный пессимизм с моей стороны. Вместо этого один из бойцов Крамина проводил нас в каюту для гостей. Она не слишком отличалась от комнаты, где меня держали взаперти, но была попросторнее и имела боковую дверь, выходившую в диванную. На малой планете это был предел комфорта, и капитан Сюзарма Лир явно считалась здесь почетным гостем. Она огляделась и приказала солдату подготовить запасную комнату.

– Устроим маленький обед, – сказала она мне. – Сейчас здесь, наверное, время ближе к завтраку, но местные жители с радостью перейдут на корабельный распорядок. Такого развлечения они уже несколько лет не видели. Будет Аюб Хан без свиты и дипломат по имени Валдавия. Еще тетронский биолог Нисрин-673. Ты ведь знаешь этикет и сумеешь вести себя прилично?

К этому времени я начал понимать, что все здесь далеко не так просто, как кажется. Не каждый день дезертира приглашают за великосветский стол.

– Что такое, черт возьми? – спросил я. – Вы подкладываете мне свинью, объявляя меня дезертиром, а потом приглашаете на званый обед. Вы поднимаете по тревоге всю пограничную охрану, чтобы меня арестовать, а теперь встречаете, как доброго старого друга. Почему?

– Говоря технически, – произнесла она с деланной усталостью, – ты и есть дезертир.

С этими словами она вернулась в каюту и присела на кушетку. Мне она сесть не предложила, поэтому я остался стоять.

– У меня есть только полномочия призвать тебя в армию, но демобилизовать нет. Технически. Однако, что бы ты там ни думал, военно-космические силы благоразумно щепетильны в вопросах чести, и если бы не сложившиеся обстоятельства, то твой дембель был бы в силе до сих пор. Мне очень жаль, что тебя пришлось отлавливать, подняв по тревоге всю армию, но это была не моя идея. Я бы подождала твой корабль и вежливо попросила о сотрудничестве. Но мое начальство не слишком-то верило, что ты добровольно на это пойдешь, а за последние несколько лет оно попросту разучилось говорить по-человечески. Они только знают, чего хотят, и отдают приказ. Ты был нужен, поэтому они решили забросить сеть и вытащить тебя из пруда быстро и без церемоний, воспользовавшись первым же пришедшим в голову предлогом. Под словом «они» я имею в виду командование военно-космических сил и политических боссов Земли. Ты стал очень важным человеком, Руссо.

Она вытащила из брючного кармана очередную кипу бумаг и разложила их на кушетке. Одну отложила в сторону для себя, три протянула мне.

– Приказ первый снимает все выдвинутые против тебя обвинения, – сказала она. – Теперь твой послужной список в армии чист. Второй подтверждает возобновление контракта и поручает тебе выполнение спецзадания. Третий – о присвоении звания.

Отложив на потом первые два, я взялся за самый интересный. Пробежал его один раз, потом другой, уже медленнее. В то, что видели мои глаза, невозможно было поверить.

– Это что, розыгрыш? – Единственные слова, которые у меня нашлись. Глупый вопрос. Она органически не умела шутить и в ответ лишь отрицательно покачала головой.

– Если то, что я прочитал, – правда, значит, я теперь капитан военно-космических сил?

– Начиная с этого момента, – подтвердила она. – Это самое быстрое продвижение в звании за всю историю наших войск. Быстрее, чем при любых боевых действиях. Когда я заключала с тобой контракт, ты был просто слюнтяй, оказавшийся в ненужном месте в ненужное время. А теперь ты специалист, и военно-космические силы будут о тебе заботиться, как сочтут нужным.

Выяснить, какого профиля я специалист, время у меня еще будет. Сейчас ситуация диктовала более насущные вопросы.

– А ведь это означает, что мы теперь равны по чину, – с легкой усмешкой произнес я.

Она вновь мотнула головой и помахала своей бумажкой.

– С настоящего момента я – полковник. Сейчас с корабля нам принесут новую форму, чтобы на обеде мы выглядели как положено.

Я лишь беспомощно кивнул головой.

– Мы нужны нашей матери Земле, – произнесла она. – И похоже, очень сильно. Мне сказали, что от нас, возможно, зависит политическое будущее всей человеческой расы. Даже с учетом того, что военные любят все преувеличивать, это говорит о том, что сейчас политические боссы готовы плясать перед нами на задних лапах. Мы больше не пешки, капитан Руссо, – из нас делают фигуры.

Даю слово, она вовсе не впала в чинодральский раж. Дефекты личности "а-ля Джон Финн" были ей несвойственны, хотя своих собственных у нее был прекрасный букет. Мне новее не хотелось стоять и повторять как попугай одно и то же "почему?", поэтому я предоставил ей самой поделиться всеми новостями. Она очевидно, с одобрением восприняла этот кажущийся признак дисциплины, потому что перешла сразу к главному:

– Через несколько дней после твоего отлета с Асгарда город Небесная Переправа был захвачен. Битва, да-да – именно битва, продолжалась несколько дней, но у тетронских миротворцев не оказалось достаточно снаряжения, чтобы справиться с массированным вторжением вражеских войск. Саму Пере праву уничтожил и. Спутник-порт серьезно повредили, и теперь он перешел на падающую орбиту. Все, что могло летать, было поднято в воздух с уцелевшими жителями, и этот маленький, переполненный людьми флот рассеялся в пространстве быстро, как только мог. Тетраксы запросили помощи: им нужен каждый, кто имеет хоть какой-то опыт путешествий по нижним уровням. Но больше всех им нужен именно ты. Земля хочет быть уверена, что они тебя получат. Из-за войны наши отношения с тетраксами сильно пошатнулись, а правительство Объединенных Наций просто в паранойе от того, что наш моральный кредит в галактическом сообществе упал практически до нуля. Вероятно, мы для них ключ, который позволит им пролезть на престижные ступеньки галактической табели о рангах. Поговаривали также, что ООН пошлет военно-космические силы отвоевывать обратно поверхность Асгарда. Да и где еще в галактике сыщешь опытных солдат, оснащенных таким количеством тяжелой бронетехники?

– Да, не любят они делать грязную работу своими руками, – пробормотал я, вспоминая нелицеприятные замечания Финна о тетраксах. – Но я никак не могу себе их представить в роли партнеров в такой сделке. Они слишком большие гордецы, чтобы принимать помощь от грязных варваров. Да и как, черт возьми, их вообще удалось захватить врасплох? Тетраксы знают, где в галактике какая муха пролетела. И чтобы кто-то провел у них под носом целый флот для захвата Асгарда… – Меня осенило раньше, чем я успел свалять дурака, ожидая услышать ответ из чужих уст. – На них напали изнутри! Мы радовались, что наконец прокололи шарик, а попали в гнездо шершней. Господи Иисусе!

– Ходят слухи, – осторожно сказала она, – кое-кто из тетраксов полагает, что ответственность за это лежит на нас. На тебе и на мне. Они считают нашу маленькую экспедицию в нижние слои легкомысленно опрометчивой, ибо в результате мы создали у людей, с которыми вошли в контакт, неприятное впечатление обо всей галактике в целом.

Зловещее начало. Я поспешил сказать самому себе, что то была не моя ошибка. То есть абсолютно не моя. Возможно, Сюзармы Лир, но только не моя.

– Сколько людей убито? – спросил я слегка осипшим от сухости в горле голосом.

– Никто не знает, – сказала она. – С захватчиками нет никакой связи. Мы можем только предположить, что политическую и производственную базу города они взяли без особого труда и большого кровопролития – кому там сопротивляться? и что тетраксы приказали своим людям сдаться, как только увидели, у кого преимущество. Когда мы вернемся на Асгард, тетраксы первым делом сообщат нам последние новости. "Леопардовая Акула" – самый быстрый из всех имеющихся кораблей.

– Но вы-то ведь понимаете, что это действительно могла быть наша ошибка, уныло произнес я.

– Понимаю, – спокойно ответила она. Теперь она была вовсе не такой надменной и безжалостной, какой я ее помнил.

– И вы уверены, что тетраксы хотят нас просто завербовать? Возможно, они просто хотят связать нам руки.

– А сам-то ты как думаешь? – отпарировала она. Я думал, что тетраксы очень и очень обеспокоены. Насколько я их знал, затевать войну против Асгарда – это последнее, чего бы они хотели. И вовсе не потому, что цивилизованные расы так не поступают, но потому, что они боятся проиграть. Если за вторжением стоят строители Асгарда, тогда у тетраксов есть все основания полагать, что они столкнулись с расой, обладающей куда более продвинутой, чем у них, технологией. И даже если это не строители (ведь те, к кому ушел Мирлин, строителями не являлись, если только он не наврал), все равно в своем развитии далеко обогнали любую другую цивилизацию галактики. Я понимал, что контрнаступление тетраксы собираются вести чрезвычайно осторожно и что им позарез нужен человек с моим опытом работы в подземельях.

Сюзарме же я сказал:

– Думаю, они хотят забросить нас обратно на Асгард. Наверняка им нужны разведчики, вот они и собирают всех, кто знает дорогу вниз. Возможно, они выбросят нас где-нибудь на поверхности, подальше от города, чтобы подобраться к нему под землей по второму или третьему уровню. А там наша задача будет набрать как можно больше сведений – кто, что, где и зачем.

– Точно так же решило мое начальство, – сказала она. – Они считают, что нам повезло с этой работой. Полагаю, немного найдется людей с твоим опытом, кто оказался вне Асгарда в момент нападения. К счастью, ты вовремя оттуда смотался.

Определение "к счастью" здесь было, пожалуй, не совсем уместно. Да, улететь я оттуда улетел, но оторваться – не получилось.

– Не нравится мне все это, – произнес я.

– Об этом они тоже догадывались, – подметила она. – Именно поэтому был отдан приказ арестовать тебя при первой же посадке. Всем известно – ты теперь богат, следовательно, предложение тебе надо делать так, чтобы ты не смог отказаться.

У нее хватило такта не злорадствовать по этому поводу. Официальных извинений от имени военно-космических сил она явно приносить не собиралась, но не менее очевидно было и то, что ей не нравятся методы руководства. А может, все это просто дипломатический маневр – "Извини, Руссо, тебя подставили большие боссы, а я твой друг!" – хотя и тон, и манера ее поведения говорили за то, что она не кривит душой.

– А если я скажу "нет"? – решил я поторговаться.

– Разве ты не знаешь, какое наказание ждет дезертира, при том, что состояние повышенной боеготовности до сих пор не снято?

Ничего, кроме расстрела, мне в голову не пришло. Пригладив твердой рукой свои жесткие белокурые волосы, она с этим предположением согласилась.

– Мы оба здесь повязаны, – произнесла она.

Более впечатлительный, чем я, человек после такой атаки наверняка бы пал. Некоторые мужчины вообще предпочитают жить под началом женщины. И даже многие мужчины, к предыдущей категории не относящиеся, были бы рады находиться рядом с такой привлекательной женщиной, как Сюзарма Лир. Что касается меня, то я слишком много времени провел в одиночестве, чтобы попадаться на такие крючки. Я размышлял.

– В этом случае, как только я выберусь из этой передряги сам, то подумаю, как вытащить из нее вас.

Давать пустые обещания я умел не хуже других.

Глава 7

Вот так оно и было.

Судьба возжелала вернуть меня обратно на Асгард и готова была употребить для этого любые средства. Вскоре после нашего небольшого формального совещания мы спешно поднялись на борт "Леопардовой Акулы", и «Акула» нырнула в кратчайший шнековый канал, который только сумела пробить, чтобы через сорок дней вынырнуть в пределах системы Асгарда.

Я всегда считал космические полеты одним из самых скучных времяпрепровождении, изобретенных человечеством. Пилоту звездолета не нужно делать вообще ничего, только давать необходимые команды машинам, искусственный интеллект которых сам во всем разберется и обо всем позаботится. Но служба в военно-космических силах – это принципиально иной образ жизни, когда обучение искусству звездного воина для скуки просто не оставляет времени.

Мне пришлось научиться пользоваться десятками типов воинского снаряжения, включая оружие всех форм и размеров. Я овладел техникой боя, стратегией выживания и защитой от всех видов опасностей, включая такие, которые даже представить не могло мое отнюдь не бедное воображение.

Последние часы каждого дня я рассказывал бойцам все, что знал об уровнях, обучал их навыкам обращения с термоскафандром и прочим оборудованием, которым старатели работали вручную. Определенное сходство между снаряжением военно-космических сил и тем, что тетраксы вместе с другими расами изобрели для работы в верхних уровнях, разумеется, существовало. Но именно этот тип снаряжения, которым нам предстояло воспользоваться, во время войны ни разу не применялся ни в одном бою с саламандрами.

Непременное условие – все тренировки обязательно должны были проводиться при нормальной гравитации, поэтому «Акулу» пришлось еще и раскрутить. Семь последних месяцев, за исключением коротких передышек, я провел почти в невесомости, и теперь к концу каждого дня, прожитого на космическом крейсере, у меня от боли ныло буквально все.

Бойцы отряда военно-космических сил, к которому ныне я был приписан, корабельной службы не несли и во время полета "Леопардовой Акулы" были просто пассажирами. Звание звездного капитана не имело ничего общего со званием капитана звездолета, стоявшего чином гораздо выше. "Леопардовой Акулой" командовал капитан Хазерья – старый седовласый вояка с едким характером. В его обязанности входило решать все «флотоводческие» задачи, встававшие перед войсками. Когда корабль находился в шнековом канале, вся высшая власть и ответственность лежали на нем. В обязанности тридцати человек его команды входила защита корабля и доставка его в точку назначения всеми средствами.

"Армейское" подразделение во время полета никакими властными функциями не обладало: наша работа – вне корабля, когда мы начнем свою миссию. Выше Сюзармы Лир по званию на корабле не было никого; мой старый знакомец лейтенант Крусеро, теперь уже звездный капитан, по-прежнему был ее правой рукой. Далее шли три младших офицера, полдюжины сержантов и всего пятьдесят рядовых, что в сумме составляло менее половины количества пассажиров, которое могла принять на борт "Леопардовая Акула". Задача отвоевать обратно весь Асгард перед нами не ставилась; наше подразделение было специального назначения. Но даже при таких условиях обучение бойцов давалось очень тяжело, и чем больше я их тренировал и чем больше ныли мои мышцы, тем меньше становилось мое желание брать этих людей с собой в нижние уровни.

Было и несколько мелких, но приятых моментов. Во-первых, лейтенанта Крамина и его бравых ребят сдернули с синекуры по охране Весельчака и приписали к десанту "Леопардовой Акулы". А это означало, что теперь я мог ими командовать. И рядовым Блэкледжем, в частности. Увы, настоящей работы на борту звездолета не было, а если таковая и появлялась, то с ней успешно справлялся экипаж. Но мне все же удалось придумать несколько мелких поручений, чтобы Крамину с Блэкледжем служба медом не казалась. Сам факт моего производства в офицеры заставлял их скрипеть зубами ничуть не меньше, чем любое мое распоряжение. От спокойной жизни на Весельчаке они заплыли жирком, и, когда я вспоминал, что сумел внести свою лепту в переживаемые ими растяжения и ломоту суставов, моя собственная боль уже не казалась такой тягостной.

Джона Финна тоже вернули в строй, причем от дисбата его спас факт пребывания на Асгарде и некоторый опыт работы в подземельях. С ним мои отношения складывались совершенно по-другому. Если Крамин с Блэкледжем просто не любили меня, то Джон Финн люто ненавидел. И его, похоже, ничуть не радовало, что дело обошлось без дисциплинарного батальона. И достижение заветной цели – на халяву слетать на Асгард – тоже вовсе не воодушевляло. Он чувствовал себя преданным и несправедливо обиженным со всех сторон, при этом твердо убедив себя, что во всем виноват исключительно я. С моей стороны не было абсолютно никаких попыток как-то попенять ему или в чем-либо ущемить. Честно говоря, мне было наплевать, но у него при одном моем виде начинало от бешенства клокотать в груди. Тут уж я сразу зарекся: на Асгард и ногой не ступать в компании Джона Финна. Слишком легко происходят несчастные случаи в подземельях.

Во взаимоотношениях с остальными людьми проблем у меня не было. Мой старый приятель, рядовой Серн – теперь уже сержант, – воспринял мое появление самым дружеским образом. И Крусеро ничуть не огорчало, что теперь мы были одного с ним звания, поэтому мы беспрепятственно общались на равных. Полковник предусмотрительно держала всех нас на расстоянии (она тщательно отыгрывала вошедшее в поговорку командирское одиночество), но никакого давления не оказывала. Отдавая приказы, она вовсе не стремилась, чтобы они ложились как пудовые гири. Но таких бесед, какие иногда вела со мной на Асгарде, больше себе не позволяла, словно между нами пробежала кошка. Весьма приятная перемена.

Пассажиров из штатских мне доводилось видеть крайне редко. Дипломат Валдавия был худощав, мрачен, имел среднеевропейский акцент и утонченные манеры. Насколько я понимал, эту работенку он зацепил, оказавшись в ненужное время в ненужном месте, но, возможно, я его просто недооценивал. Куда больше меня интересовал тетронский биолог, Нисрин-673, но тот все время сидел запершись у себя в каюте.

Пока "Леопардовая Акула" буравила пространство по шнековому каналу, у нас не было связи ни с Землей, ни с тетраксами. Когда мы были еще в обычном космосе, приемная станция передала нам все последние данные, полученные по гиперимульсу, но ничего нового они не прибавили. Так что составление плана дальнейших действий откладывалось до тех пор, пока мы не прибудем в систему Ас-гарда и не переговорим с тетраксами на месте. Единственное, что оставалось, – это готовить все необходимое для успешного проведения операции. Но разговоры о том, какое задание нас ожидает и удастся ли нам выйти из него живыми, естественно, не прекращались.

Большого оптимизма по поводу перспективы стать удачливым разведчиком я не испытывал, но и официального подтверждения, что тетраксы хотят заслать нас в тыл неприятеля, мы тоже не получали. За годы блужданий по второму и третьему уровням у меня сложилось убеждение, что исчезнувшие обитатели Асгарда были сильно похожи на остальных представителей галактической цивилизации; отличительную черту составлял лишь стиль, в котором исполнена их техника, но не ее возможности. Однако, когда я, погрузившись в шахту, попал в сердце этой планеты, оказалось, что мои предположения ошибочны. Там, в глубине, обитали куда более развитые разумные существа, и наша техника выглядела просто жалко. Но если эти расы повылазили теперь из своей скорлупки с враждебными намерениями, то все галактическое сообщество может рассыпаться как карточный домик. И вряд ли тут сумеет что-то изменить горстка спецагентов с Земли. Основываясь на скудных сведениях, имевшихся об этих суперученых, я полагал, что они должны быть миролюбивыми существами, но раз уж они предприняли вторжение, значит, это впечатление ложное. И чем больше я обсусоливал мысль, что они обвели меня вокруг пальца, тем более страшные мысли по поводу дальнейших событий роились в моем мозгу.

Своим же собственным воспоминаниям о том, что происходило в глубинах Асгарда, я тоже не очень-то доверял. В конце концов, Сюзарма Лир точно помнила, что убила того типа, с которым я потом вел просветительскую беседу. И если ее память хранила иллюзию, сфабрикованную только для того, чтобы ее успокоить, то же самое могло быть и со мной.

Разумеется, Сюзарме Лир я даже заикнуться не мог о моих сомнениях, потому что тут же вскрылось бы, что все это время я знал – Мирлин жив, а так это на самом деле или нет, вопрос второй. Но и отделаться от размышлений, а не Мирлин ли предпринял это нападение на Небесную Переправу, да еще во главе целой армии таких же, как он, супервоинов, я тоже не мог. Весьма возможно, что его использовали так же, как меня, – в качестве наемника.

Но если так, то мне чертовски не улыбалась перспектива мериться с ним силой. Саламандры сделали его большим и сильным, а полубоги Асгарда могли сделать еще сильнее. От одной, мысли, что, спустившись на поверхность, мы встретимся с армией подобных великанов, вооруженных достижениями супернауки, в жилах стыла кровь.

Угрызения совести, что я не поделился откровенно своими опасениями с Сюзармой Лир, меня не мучили.

Кто-то рождается интересным человеком, кто-то делает себя интересным, а на кого-то этот интерес сваливается как снег на голову. Но и с этим можно бороться, если приложить усилия.

Глава 8

Мне страшно хотелось поговорить с тетронским биологом Нисрином-673, но сделать это было сложно – частично из-за моей занятости, частично потому, что он сидел безвылазно у себя в каюте, а еще потому, что Валдавия хотел, чтобы все контакты с тетронцем осуществлялись исключительно при его посредстве.

Однако в конце концов мне удалось достаточно долго пообщаться с Нисрином, и в конце концов тот пригласил меня к себе в каюту. Ему, похоже, не меньше моего хотелось встретиться, и, насколько я догадывался, он и сам давно предложил бы поговорить, если б не был, как Валдавия, связан условностями протокола.

Честь задавать вопросы первым я предоставил ему, чтобы он мог понять, что такое Асгард. Сам он никогда там не бывал и все сведения черпал лишь из давно устаревших банков данных.

Для начала я вкратце рассказал ему о своих приключениях и только после этого перешел к вызванным ими последствиям.

– У людей, утверждавших, что внизу лежит не более дюжины уровней, было для этого достаточно оснований, – заметил я, – потому что образчики технологии, найденные на верхних уровнях, свидетельствовали о том, что на большее обитатели Асгарда просто не были способны. Романтикам же, полагавшим, что Асгард – артефакт от поверхности до самого центра, приходилось наделять его строителей технологической мощью, равной которой даже близко нет во всем галактическом сообществе. Но мы до сих пор не можем сказать, есть ли внутри под всеми оболочками обычная планета-ядро. Даже если таковая имеется, то надстройка над ней представляет собой произведение инженерного искусства, о котором нам с вами можно только мечтать. Только подумайте, сколько потребовалось времени, чтобы собрать такую махину!

– Да, это выглядит действительно замечательным достижением, – высказался он в типично тетронской манере.

– А теперь есть основания полагать, – продолжил я, – что он гораздо древнее, чем считали многие исследователи. И это может пролить интересный свет на источник происхождения галактических рас. Насколько мне известно, ваши ученые тоже занимаются этой проблемой, не так ли?

– Было бы преждевременно делать какие-либо заключения, – произнес он.

Но я не собирался просто так с него слезать. Свою точку зрения я ему высказал. Теперь мне хотелось бы услышать его.

– На Весельчаке мне рассказали, что в пограничных областях Солнечной системы Земли обнаружена ДНК-форма жизни: микроорганизмы, подвергшиеся заморозке миллиарды лет назад, – заявил я, пытаясь как можно больше расширить тему разговора, но стараясь не показаться назойливым. – У вас, у тетраксов, была возможность обследовать тысячи несущих жизнь солнечных систем. Сколько из них аналогичны в этом смысле нашей?

– Почти все, – просто произнес он. – Один-два аномальных случая известны, но наиболее интенсивные исследования мы вели как раз в системах солнечного типа, с похожей планетной организацией.

– А ведь из этого следует, что ни в одной из них жизнь не возникла сама по себе, источник происхождения ДНК нам по-прежнему неизвестен.

– Для теории происхождения жизни у нас действительно мало данных, подтвердил тетронец.

– Мои предки всегда считали, что жизнь возникла на Земле, – осторожно закинул я удочку, чтобы вытянуть из него побольше информации. – Даже когда мы вышли в космос и встретились с другими гуманоидными расами, то продолжали цепляться за эту идею и для ее поддержки придумали теорию эволюционной конвергенции.

– Наши ученые так никогда не считали, – сообщил он мне со слегка высокомерной интонацией превосходства, которую так обожают тетраксы. Лучший способ заставить их разговориться – сыграть на этой слабости.

– И как же они пришли к такому выводу? – поинтересовался я, изобразив приличествующее случаю почтение.

– Это вопрос элементарной математики вероятностей. Базовый химический аппарат жизни – очень сложная вещь. В него входит не просто ДНК сама по себе, но и все относящиеся к ней энзимы, а также разнообразные типы РНК, участвующие в процессе передачи генетического кода. Вероятность самопроизвольного возникновения подобного комплекса в результате случайного соединения молекул высчитать было довольно просто. Когда мы сопоставили полученную величину с размерами нашей планеты и временам ее существования, стало совершенно очевидно, что вероятность возникновения жизни как на нашей планете, так и на любой другой ничтожно мала.