Текст книги "Хаггопиана и другие рассказы"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Узнать врага

К январю 1977 года в моей военной карьере произошли некоторые перемены. В последние четыре года я стал главным сержантом по начальному обучению в штаб-квартире Королевской военной полиции в Чичестере, графство Сассекс – организации, которая лишь недавно сменила место своей дислокации. Хотя моя работа не оставляла мне слишком много свободного времени, мне все же удалось написать по вечерам несколько рассказов. «Узнать врага» – один из них, и четыре года спустя он был опубликован в «Книге странного 15» У. Пола Гэнли. В последующие пять лет Пол стал одним из моих постоянных издателей; к тому времени мой агент в США, Кирби Маккоули, был в той или иной мере вынужден сосредоточить свои усилия на авторе по имени Стивен Кинг. Возможно, оно и к лучшему, что я служил в армии и мне не приходилось содержать семью писательским трудом! Героя, от лица которого ведется повествование в этом рассказе, легко спутать с детективом-оккультистом, подобным Титусу Кроу; собственно, я едва не сделал Кроу героем рассказа. Но этого не случилось, поскольку Кроу был куда смелее, отважнее и… любознательнее? Уверен, что к самому концу рассказа вы поймете, что я имел в виду.

I

– Что касается того, почему я вас всех пригласил, и почему счел нужным заплатить каждому из вас по пятьсот фунтов за ваше время и хлопоты – ответ прост. Этот дом, похоже, преследует некий призрак, и я хочу от него избавиться.

Лорд Дэвид Мэрриотт был молод, с приятным голосом и аристократическими чертами. Дом, о котором шла речь, представлял собой большое нелепое архитектурное сооружение туманного и сомнительного происхождения. Он мрачно возвышался в окружении молчаливых дубов посреди бесплодной пустоши.

Перед лордом Мэрриоттом сидели четверо: бодрый восьмидесятилетний Лоренс Дэнфорд, бывший священник, так называемые «медиумы» Джонатан Тернбулл и Джейсон Лэйвери, каждый из которых считал себя «специалистом» своего дела, и я, старый друг семьи, чье имя не имеет значения, поскольку я не играл в происходящем особой роли. Я просто присутствовал в качестве наблюдателя и советника, если хотите, из-за чего с самого начала не пользовался особой симпатией.

Дожидаясь прибытия остальных, я провел с Дэвидом Мэрриоттом в старом доме целый день, узнав кое-что из истории дома и связанной с ним легенды. Теперь же я сидел в уюте и тепле, пока хозяин обращался к троим гостям с бокалом превосходного шерри в руке, глядя на потрескивавшие в большом камине поленья. Но внезапно от его слов мне стало не по себе, и я ощутил легкий озноб.

– Вы двое, – улыбнулся Дэвид медиумам, – примените свои особые таланты для того, чтобы обнаружить и определить источник зла, если таковой действительно существует; а вы, сэр, – обратился он к старому священнику, – попытаетесь изгнать несчастное… существо?… как только мы выясним, кем или чем оно является. – Моя невольная тревога привлекла его внимание, и он, нахмурившись, повернулся ко мне. – Тебя что-то беспокоит, друг мой?..

– Прошу прощения, что прервал тебя, Дэвид, – извинился я, – но я немного подумал, и… в общем, этот твой план меня тревожит.

Гости лорда Мэрриотта взглянули на меня с некоторым удивлением, словно впервые заметив мое присутствие. Хотя, конечно, нас представили друг другу; в конце концов, они все были специалистами, в то время как я всего лишь наблюдателем. Тем не менее, хотя я никогда не обладал никакими особыми паранормальными способностями (и даже если бы обладал, то наверняка никогда не пытался бы их применить), я кое-что знал в своей области и всегда интересовался подобными вещами.

Кто знает – может, у меня и впрямь есть некое шестое чувство, ибо, как я уже говорил, у меня возникло внезапное и почти необъяснимое дурное предчувствие, не имевшее ничего общего с температурой воздуха в библиотеке. Остальные, несмотря на все их хваленые особые способности, похоже, ничего не ощущали.

– Мой план тебя тревожит? – переспросил, наконец, лорд Мэрриотт. – Ты мне об этом раньше не говорил.

– Раньше я не знал, что ты в точности имеешь в виду. Да, я согласен, что этот дом нуждается в изгнании злого духа, что с ним явно что-то не так, но я вовсе не уверен, что вам следует выяснять, что именно вы намерены изгнать.

– Гм… да, думаю, могу с этим согласиться, – кивнул седой головой старый Дэнфорд. – Естественно, суть, грррм, дела состоит в том, чтобы избавиться от этой твари, чем бы она ни была. Не то чтобы, – поспешно добавил он, – я хотел оставить этих двоих джентльменов без работы, как бы я ни был против, грррм, спиритизма и прочих подобных штучек.

Он повернулся к Тернбуллу и Лэйвери.

– Вовсе нет, сэр, – с легкой улыбкой заверил его Лэйвери. – Нам заплатили вперед, как и вам, независимо от результатов. Так что мы будем поступать так, как лорд Мэрриотт сочтет нужным. Мы, однако, не спириты, но в любом случае, если наши услуги больше не потребуются… – Он пожал плечами.

– Нет, с этим никаких вопросов, – тут же сказал хозяин дома. – Советы моего доброго друга высоко ценились в моей семье в течение многих лет, но он первым готов признать, что не является специалистом в данной области. Я, однако, разбираюсь в ней еще меньше, и времени у меня крайне мало – мне никогда ни на что не хватало времени! Вот почему я поручил ему узнать все возможное об истории этого дома, чтобы дать вам, джентльмены, исходный материал для размышлений.

И, уверяю вас, отнюдь не простое любопытство вынуждает меня искать источник здешних неприятностей. Я намерен продать дом, а потенциальные покупатели просто не захотят провести в нем долгое время, чтобы должным образом оценить его качества! И потому, если мы собираемся покончить с чем-то, с чем, вероятно, следовало покончить уже давно, я хочу знать, что это. Черт побери, эта тварь доставила мне немало хлопот!

Так, что, прошу вас, давайте не будем больше обсуждать симпатии и антипатии, или что стоит, а чего не стоит делать. Все будет так, как я запланировал. – Он снова повернулся ко мне. – А теперь, не будешь ли ты так добр вкратце изложить результаты своих исследований…

– Хорошо. – Я пожал плечами в знак согласия. – Поскольку я уже дал понять, что сам думаю по этому поводу… – Зная Дэвида, я понимал, что дальнейший спор не имеет смысла; он уже все решил. Перелистав лежавшие у меня на коленях заметки, я затянулся трубкой и начал: – Как ни странно, дом в его нынешнем виде относительно новый, ему не более двухсот пятидесяти лет. Но он был построен на руинах более древнего здания, происхождение которого крайне сложно определить. Однако существуют местные легенды, и всегда находились те, кто записывал истории о странных старых домах. Первоначальный дом вкратце упоминается в текстах, относящихся почти к временам завоеваний Рима, но на этом месте уже намного раньше жили люди – некое племя друидов, или что-то в этом роде. Позднее здесь возникла своего рода крепость, возможно, небольшой замок; остатки земляных укреплений в виде холмов, насыпей и рвов можно найти в окрестностях даже сегодня.

Конечно, нынешний дом, достаточно большой по современным понятиям, невелик по сравнению с оригиналом; он представляет собой всего лишь крыло древнего сооружения. Во время реконструкции примерно восемьдесят лет назад, когда Мэрриотты впервые стали его владельцами, под ним был найден обширный подвал – настоящий лабиринт из тоннелей, залов и ходов. И с тех пор обнаружились некоторые факты, указывавшие на его давнее предназначение.

Похоже, это крыло дома являлось чем-то вроде святилища, ибо в нем находился грубый жертвенный камень, два примитивных, похожих на купели, бассейна, несколько отталкивающих скульптурных изображений горгулий или неких «богов» и прочие крайне древние орудия и предметы. Большинство из них перешли в попечение тогдашнего куратора отдела древностей Британского музея, но скульптуры были разрушены и уничтожены. В записях ничего не говорится о том, почему…

Но вернемся к временам правления Якова I.

Тогда здесь жила семья, видимо, принадлежавшая к знатному роду, который, однако, пришел в начале семнадцатого века в серьезный упадок или поссорился с властями, а может быть, и с самим монархом – поскольку имя его так и не удалось узнать. Похоже, по какой-то причине, вероятно, весьма позорной, их фамилия была стерта из всех записей и документов того времени!

Перед пожаром, полностью уничтожившим главное здание в 1618 году, имели место некие взаимоотношения и интриги между его безымянными обитателями, де ла Поэрами из Эксхамского монастыря возле Энчестера, и загадочной эзотерической сектой монахов, обитавших в полуразрушенном замке Фэлстоун в Нортумберленде. Что касается вышеупомянутой секты, то ее полностью уничтожили разбойники с Севера – клан, который якобы разгневала «языческая деятельность» монахов. Руины замка были разобраны вплоть до последнего камня, так что сегодня лишь немногие историки могут показать даже место, где он находился!

Что касается де ла Поэров, то с их семьей связано множество зловещих мифов и легенд, так же как и с их местопребыванием в Энчестере. Достаточно сказать, что в 1923 году монастырь был взорван, так что от него не осталось даже фундамента, а последний представитель рода оказался под замком в приюте для безнадежно умалишенных.

Таким образом, связи жившей здесь безымянной семьи можно отнести к числу весьма сомнительных, по крайней мере, по тогдашним понятиям, и, вполне вероятно, что именно они стали причиной упадка их рода и его исчезновения.

Добавим ко всему этому местные слухи, ходившие в окрестных селениях в течение лет трехсот, – в основном необоснованные страхи и бабушкины сказки, которых с незапамятных времен хватало, чтобы дети и взрослые держались подальше от этого дома, земли и леса, – и вы начнете кое-что понимать в окружавшей это место ауре. А может, вы даже сейчас ощущаете эту ауру? Я точно ощущаю, а я ведь ни в коей мере не медиум и не экстрасенс.

– И чего же именно боятся местные жители? – спросил Тернбулл. – Не могли бы вы нас просветить?

– Странных теней, появляющихся на тропинках и дорогах; светящихся сетей, которые будто натянуты между деревьями, словно огромная паутина, и исчезают при свете дня; и, возможно, в связи с этим стоит упомянуть барельефы в подвале.

– Барельефы? – переспросил Лэйвери.

– Да, на стенах. На них были какие-то надписи, но на непонятном никому языке, почти иероглифы.

– Дом купил мой прадед, – объяснил Дэвид Мэрриотт. – Он был весьма начитанным человеком и хорошо разбирался во многих необычных вещах. Когда открыли подвал и он увидел иероглифы, он сказал, что они имеют отношение к культу некоего странного божества из загадочного и почти неизвестного мифа. Позднее он велел залить цементом большую часть подвала, заявив, что из-за него дом отсыревает, а фундамент становится ненадежным.

– Культ некоего странного божества? – подал голос старый Дэнфорд. – Какого именно? Какой-нибудь похотливой твари, которую притащили с собой римляне?

– Нет, еще старше, – ответил я за лорда Марриотта. – Намного старше. Культ паука.

– Паука? – презрительно фыркнув, снова переспросил Лэйвери.

– Все не столь смешно, как могло бы показаться, – сказал я. – Три года назад один пожилой, но до сих пор бодрый джентльмен снял этот дом на шесть недель. Будучи антропологом и автором нескольких книг, он нуждался в уединении, и если бы его все устроило, он собирался купить дом. На пятой неделе его увезли отсюда полностью обезумевшим!

– Грррм? Обезумевшим? – переспросил старый Дэнфорд.

Я кивнул.

– Да, он лишился рассудка и прожил после этого меньше полугода, все время бредя о существе по имени Атлач-Нача – бог-паук из Мифов Ктулху – чей призрак, по его словам, до сих пор обитает в доме и под ним.

На этот раз заговорил Тернбулл.

– Вот уж действительно! – бросил он. – Честно говоря, боюсь, что так мы быстро перейдем от возвышенного к смешному!

– Джентльмены, прошу вас! – в голосе лорда Мэрриотта чувствовалось раздражение. – Какое это имеет значение? Теперь вы знаете все, что известно на данный момент о сути нынешних проблем – более чем достаточно, чтобы выполнить работу, за которую вам заплатили. Лоренс, – он повернулся к Дэнфорду, – у вас есть возражения?

– Грррм! Что ж, если здесь действительно демон, то есть нечто, не являющееся Божьим созданием, то, конечно, я сделаю все возможное, чтобы вам помочь. Грррм! Само собой.

– А у вас, Лэйвери?

– Возражения? Нет, уговор есть уговор. Я получил ваши деньги, и вы получите ваши… звуки.

Лорд Мэрриотт кивнул, поняв, что имеет в виду Лэйвери. Талант медиума заключался в способности разговаривать на языке призраков и духов. Однако, если призрак не принадлежал человеку, произносимые медиумом звуки могли сильно отличаться от речи в обычном смысле этого слова. Они могли быть просто… звуками.

– Остались только вы, Тернбулл.

– Не беспокойтесь, лорд Мэрриотт, – ответил Тернбулл, стряхивая воображаемую пыль с рукавов. – У меня тоже нет никакого желания нарушать честную сделку. Я пообещал сделать автоматический набросок незваного гостя, с помощью искусства, которым хорошо владею, и если все пойдет хорошо, так оно и будет. Честно говоря, не вижу ничего такого, чего следовало бы бояться. Был бы рад услышать какие-то объяснения от нашего друга, который, как мне кажется, попросту делает все возможное, чтобы нас напугать.

Он вопросительно наклонил голову, глядя на меня. Я поднял руки и покачал головой.

– Джентльмены, я всего лишь хотел, чтобы вы знали о моем… да, предчувствии! Мне кажется, будто сам воздух здесь насыщен аурой… – я нахмурился. – Возможно, «катастрофа» будет чересчур сильным словом.

– Катастрофа? – привычно переспросил старый Дэнфорд. – Что вы имеете в виду?

– Честно говоря, не знаю. Это всего лишь ощущение, и оно тесно связано с желанием лорда Мэрриотта знать своего врага, определить природу таящегося здесь зла. Да, все дело именно в этом, и в том, что все вы готовы помочь.

– Но… – начал молодой лорд, едва сдерживая гнев.

– Хотя бы выслушайте меня, – возразил я. – А потом… – я пожал плечами. – Потом… можете делать, что сочтете нужным.

– Вряд ли кому-то будет хуже, если мы его выслушаем, – поддержал меня старый Дэнфорд. – Мне лично все это кажется крайне интересным, и я хотел бы услышать его аргументы.

Остальные медленно кивнули, один за другим, словно нехотя соглашаясь.

– Хорошо, – тяжело вздохнул лорд Мэрриотт. – Что же тебя столь беспокоит, друг мой?

– То, что тебе так хочется узнать своего… противника. Вот в чем опасность! И, тем не менее, Лэйвери готов заговорить голосом этого существа, что даст нам лишь больше знаний о нем, а Тернбулл с радостью впадет в транс и нарисует его, так что мы сможем точно узнать, как оно выглядит. И что потом? Не понимаешь? Чем больше мы узнаем о нем, тем больше оно узнает о нас!

В данный момент это существо – призрак, демон, «бог», привидение, называйте, как хотите, пребывает в некоем ином измерении, проявляя себя в нашем мире редко и не полностью. Но узнать о нем, как понял наш безумный антрополог и как полагали суеверные местные жители, означает привлечь его из неведомой тьмы в нашу вселенную, наделить его сущностью, принять участие в его материализации!

– Ха! – фыркнул Тернбулл. – И вы еще говорите о суеверных деревенских жителях! Прежде чем мы продолжим, поймите одну вещь – ни Лэйвери, ни я не верим в сверхъестественное, в том смысле, как это понимает невежественное большинство. Да, мы верим в существование иных вселенных, и в то, что они обитаемы; более того, мы верим, что иногда можем заглянуть в чужие миры, отличные от того, в котором мы родились. В этом мы мало чем отличаемся от ученых, людей, наделенных редкими способностями, и каждый эксперимент, в котором мы принимаем участие, ведет нас дальше по пути открытий. Речь идет не о призраках или демонах, сэр, но о научном феномене, который однажды может открыть перед нами совершенно новые перспективы. Повторяю еще раз – бояться абсолютно нечего!

– С этим я не могу согласиться, – ответил я. – Вам должно быть не хуже меня известно о хорошо документированных случаях…

– Самогипноза! – вмешался Лэйвери. – Почти в каждом случае, когда эксперименты медиумов заканчивались трагически, находились доказательства, что они стали жертвой самогипноза.

– И это еще не все, – добавил Тернбулл. – Все они верили в сверхъестественное. Мы же, с другой стороны…

– Но что насчет тех хорошо документированных случаев, о которых вы упоминали? – подал голос Дэнфорд. – Что это за случаи?

– Случаи внезапной насильственной смерти! – ответил я. – Случай с медиумом, который спал в комнате, где когда-то жил убийца-душитель, и которого нашли на следующее утро задушенным, хотя в комнате не было окон, и она была заперта изнутри! Случай с экзорцистом, – я бросил короткий взгляд на Дэнфорда, – который пытался найти и уничтожить некое серое существо, наводившее ужас на одно шотландское кладбище. По легенде, этот монстр раздавливал головы своих жертв. Что ж, любопытство погубило экзорциста – его нашли с раздавленной головой и вытекшими из ушей мозгами!

– И вы думаете, все это из-за… – начал Дэнфорд.

– Не знаю, что по этому поводу думать, – прервал я его, – но факты определенно говорят сами за себя. Те, о ком я упоминал, и многие другие пытались понять сущность того, что следовало бы оставить в покое. А потом, когда было уже слишком поздно, каждый из них узнал… нечто, и оно узнало их! То, что я думаю, на самом деле не имеет значения; важно то, что всех этих людей больше нет. И, тем не менее, сегодня вы намерены начать подобный эксперимент, желая узнать то, чего на самом деле вам знать не следует. Что ж, удачи. Лично я не хочу в этом участвовать, и уйду до того, как вы начнете.

При этих словах лорд Мэрриотт подошел ко мне и заботливо взял меня за руку.

– Ты обещал, что будешь наблюдать за происходящим вместе со мной.

– Я не брал твоих денег, Дэвид, – напомнил я.

– За что я еще больше тебя уважаю, – ответил он. – Ты пожелал присутствовать здесь просто как друг. Что же касается того, что ты передумал… Останься хотя бы ненадолго.

Вздохнув, я неохотно кивнул. Все-таки дружеские узы связывали нас с детства.

– Как пожелаешь, но если я сочту, что с меня достаточно, не пытайся помешать мне уйти.

– Даю слово, – тотчас же ответил он, коротко сжав мою руку. – А теперь немного поедим и выпьем, подбросим еще одно полено в огонь, а потом можно начинать…

II

К тому времени, когда мы собрались вокруг тяжелого круглого дубового стола, стоявшего на паркетном полу посреди библиотеки, готовясь к демонстрации эзотерических способностей Лэйвери, уже наступили осенние сумерки. Остальные трое вели себя оживленно, даже слегка возбужденно, виной чему, несомненно, был превосходный шерри, на который не скупился Дэвид. И сам хозяин, похоже, тоже пребывал в прекрасном расположении духа. Но на меня это подействовало мало, а небольшое количество выпитого мной вина лишь усилило атмосферу страха, казалось, давившую на меня со всех сторон. Меня удерживало лишь обещание, которого добился от меня мой друг, и только оно вынуждало меня участвовать, по крайней мере, поначалу, в том, что должно было произойти.

Наконец, Лэйвери объявил, что готов начинать, и попросил нас соблюдать тишину. По требованию медиума в комнате выключили свет, и лишь потрескивающие поленья в большом камине отбрасывали вокруг красно-оранжевые тени.

Эксперимент не включал в себя никаких обычных атрибутов, столь любимых мистиками и спиритами; мы не сидели, соприкасаясь мизинцами в неразрывном кругу, и Лэйвери не просил нас сосредоточиться на чем бы то ни было. Под монотонное тиканье старинных настенных часов медиум закрыл глаза и откинул голову на высокую спинку кресла. Все мы пристально наблюдали за ним.

Постепенно дыхание его становилось все глубже, движения груди стали размеренными. Затем, прежде чем мы успели что-либо понять, руки его сжались на кожаных подлокотниках кресла, а рот начал судорожно дергаться. У меня кровь застыла в жилах, и я уже поднялся было на ноги, когда лицо его вновь неподвижно застыло. Затем губы Лэйвери приподнялись, обнажив зубы, и он несколько раз быстро закрыл и открыл рот, словно скрежеща зубами в идиотской ухмылке. Однако так продолжалось всего секунду или две, и вскоре лицо его снова расслабилось. Неожиданно осознав, что все еще стою, склонившись над столом, я заставил себя сесть.

Лицо медиума залила смертельная бледность, костяшки его пальцев, сжимавших подлокотники, побелели. В это мгновение я мог бы поклясться, что температура в комнате резко поднялась. Остальные, казалось, этого не замечали, чересчур увлеченные движениями кадыка Лэйвери, чтобы обращать внимание на что-либо еще. Мясистая шишка медленно перемещалась вверх и вниз вдоль всей его шеи, в то время как горло расширялось и сжималось, словно в спазме. Наконец, Лэйвери заговорил – и при этих звуках я почувствовал, как кровь стынет у меня в жилах!

Ибо шипение, хрип и бессвязные звуки, вырывавшиеся изо рта Лэйвери, не имели ничего общего с человеческим голосом. Подобного языка наверняка никогда не существовало не только в нашем мире, но и во всей вселенной. Это был голос… некоего чудовища!

В промежутках между безумным кашлем, свистом и кудахтающим хохотом иногда прорывалось сочетание понятных звуков, примерно напоминавших наше произношение имени «Атлач-Нача»; но понял я это лишь тогда, когда Лэйвери с диким воплем опрокинул кресло, словно некая сила отшвырнула его назад, и начал биться в судорогах на полу.

Поскольку я сидел за столом прямо напротив Лэйвери, возле него я оказался последним. Лорд Мэрриотт уже был рядом, прижав его к полу и удерживая на месте. Старый Дэнфорд пятился в самый дальний угол комнаты, выставив перед собой руки, словно пытаясь отогнать самое черное из всех зол. Я поспешил к нему, но он оттолкнул меня и направился прямо к двери.

– Дэнфорд! – крикнул я. – Что, черт побери… – Но тут я увидел его выпученные глаза, несчастный дрожал всем телом. Он боялся за собственную жизнь, и, увидев его в таком состоянии, я на мгновение забыл о своем собственном ужасе. – Дэнфорд, – уже спокойнее повторил я, – с вами все в порядке?

К этому времени Лэйвери уже сидел на полу, неуверенно озираясь по сторонам. Лорд Мэрриотт подошел ко мне. Дэнфорд открыл дверь библиотеки и повернулся к нам. Лицо его было смертельно бледным, руки дрожали. Спотыкаясь, он вышел из комнаты в коридор, ведший к входной двери.

– Исчадие ада! – наконец прохрипел он, без своего привычного «Грррм!». – Чудовище… исчадие ада… да поможет нам Бог…

– Чудовище? – переспросил Мэрриотт, беря его за руку. – Что случилось, Дэнфорд?

Старик стряхнул его руку. Похоже, он несколько пришел в себя, но лицо его все еще оставалось пепельно-серым, и он не мог сдержать дрожь.

– Чудовище, да, – хрипло ответил он, – адское чудовище! Я не стал бы даже пытаться изгнать… такое!

Он повернулся и, пошатываясь, направился по коридору к выходу.

– Куда вы, Дэнфорд? – крикнул ему вслед Мэрриотт.

– Прочь, – послышался его голос от двери. – Прочь отсюда. Я… я буду на связи, Мэрриотт, но я не могу сейчас здесь оставаться.

Дверь за ним захлопнулась, и несколько мгновений спустя послышался шум двигателя его автомобиля.

Когда звук отъезжающей машины стих, лорд Мэрриотт ошеломленно повернулся ко мне.

– Что все это значит? – спросил он. – Думаешь, он что-то видел?

– Нет, Дэвид, – покачал я головой, – вряд ли он что-то видел. Но, полагаю, он что-то почувствовал, возможно, нечто очевидное для него как для священника, и сбежал, прежде чем оно почуяло его самого!

Мы остались в доме на ночь, но, несмотря на наличие спален, все мы предпочли остаться в библиотеке, сидя в плетеных креслах вокруг большого камина. Лично я был очень рад компании, хотя никому об этом не говорил, и не мог избавиться от мысли, что и остальные сейчас испытывают не меньшую тревогу.

Дважды я просыпался в огромной молчаливой комнате, и оба раза подбрасывал дрова в тлеющий огонь. Поскольку огонь в камине горел всю ночь, я мог лишь предположить, что, по крайней мере, еще одному из нас тоже не спалось…

Утром, после скромного завтрака (в доме лорда Мэрриотта не осталось прислуги, и нам пришлось обходиться собственными силами), пока остальные ходили вокруг, разминая ноги, или приводили себя в порядок, Дэвид, беспокоясь за старого священника, позвонил ему домой. Экономка Дэнфорда сообщила, что ее хозяин дома не ночевал. Он в спешке примчался домой около девяти вечера, собрал чемодан, сказал ей, что уезжает «на север» отдохнуть несколько дней, и сразу же отправился на вокзал. Она также сказала, что ей не понравился цвет его лица.

Пальто старика все еще висело на подлокотнике кресла в библиотеке, где он оставил его вчера вечером. Я повесил его на вешалку, думая, вернется ли сюда когда-нибудь Дэнфорд, чтобы его забрать.

Лэйвери, со взъерошенными волосами и мешками под глазами, жаловался на адскую головную боль, причиной которой считал чрезмерное количество выпитого шерри, но я точно знал, что вчера вечером, перед своей впечатляющей демонстрацией, он превосходно себя чувствовал. Что касается самой демонстрации, медиум утверждал, что ничего не помнит. Но, тем не менее, ему явно было не по себе – он постоянно бросал вокруг испуганные взгляды и вздрагивал при малейшем неожиданном движении, так что, похоже, нервы его серьезно пострадали.

Мне вдруг пришло в голову, что это наверняка он помогал мне ночью, поддерживая огонь в камине. Так или иначе, вскоре после обеда, еще до наступления сумерек, он извинился перед всеми и уехал. Почему-то я знал, что так оно и случится. И таким образом, нас осталось трое… трое из пятерых.

Но, если необъяснимый отъезд Дэнфорда прошлым вечером привел лорда Мэрриотта в уныние, а преждевременный уход Лэйвери также не прибавил никому хорошего настроения, по крайней мере, Тернбулл оставался на стороне хозяина дома. Несмотря на отсутствие Дэнфорда, Тернбулл намеревался выполнить свою часть плана; экзорциста можно было найти и позже, если это действительно потребуется. И уж наверняка ему не требовалось присутствие Лэйвери. Более того, он вообще хотел, чтобы его оставили в доме одного. Он уверял нас, что только так он сможет работать и что пребывание в старом доме в одиночку его нисколько не пугает. В конце концов, чего тут бояться? Это ведь всего лишь еще один эксперимент, верно?

Сейчас, вспоминая те события, я чувствую себя виноватым, что не стал спорить с Тернбуллом, намеревавшимся остаться в доме на ночь, чтобы нарисовать портрет нежелательного жильца, но он столь надменно относился к моим доводам, столь был уверен в своих теориях и принципах, что я не стал возражать. Так что мы втроем провели вечер, читая и куря перед камином, а когда наступили сумерки, лорд Мэрриотт и я собрались уходить.

А потом, когда на окружавшие сад дубы опустилась ночь, я вновь ощутил давящий гнет неведомых сил, рассеянных во внезапно потяжелевшем воздухе.

Возможно, лорд Мэрриотт тоже впервые это почувствовал, поскольку нежелание покидать дом у него вдруг пропало; напротив, он сразу же заторопился, что было для него необычно, а пока мы ехали в его машине в сторону местной гостиницы, я заметил, что он пару раз невольно вздрогнул. Я не стал ничего говорить – все-таки ночь была прохладной…

В «Приюте Путника», где дела шли довольно средне, мы тщательно осмотрели наши комнаты, прежде чем в них устроиться. До десяти вечера мы играли в карты, но мысли наши были не об игре. Чуть позже половины одиннадцатого Мэрриотт позвонил Тернбуллу, чтобы спросить, все ли у него хорошо. Он вернулся от телефона, ворча, что Тернбулл совершенно неблагодарная личность. Он даже не сказал лорду Мэрриотту спасибо за заботу. Ему требовалось полное уединение, без каких-либо контактов с внешним миром, и он жаловался, что теперь ему потребуется больше часа, чтобы войти в транс. После этого он мог начать рисовать почти сразу, или посреди ночи, или эксперимент мог вообще не удаться. Все зависело от обстоятельств, и бесполезные помехи отнюдь не способствовали успеху.

Мы оставили его в кресле перед горящим в камине огнем. На столе рядом с ним расположились бутылка вина, тарелка с бутербродами, блокнот и карандаши. Стол этот он намеревался поставить прямо перед собой, прежде чем заснуть, или, как он говорил, «войти в транс». А пока что он сидел в одиночестве в огромном старом доме…

Прежде чем лечь спать, мы приготовили легкий ужин из бутербродов с курицей, хотя ни у кого из нас не было особого аппетита. Не знаю, как Мэрриот, но что касается меня, то я не мог заснуть до рассвета…

Утром мой титулованный друг уже стоял возле моей двери, когда я только умывался. Вид у него был необычно оживленный, но я чувствовал, что ему не терпится вернуться в старый дом, не только из желания узнать результат эксперимента Тернбулла, но и потому, что больше всего его сейчас волновало, не случилось ли с тем что-нибудь плохое. Как и у меня, его дурные предчувствия по поводу таинственного обитателя дома за ночь лишь усилились, и сейчас его могло успокоить только одно, – если бы медиум оказался цел и невредим.

Но что в доме могло ему повредить? Опять-таки, все тот же вопрос.

Ночью сильно подморозило, впервые за сезон; живые изгороди и коньки крыш побелели от снега. И на полпути через лес, на длинной, усыпанной гравием дороге, ведшей в сторону дома, случилось ужасное! Свернув в сторону, лорд Мэрриот выругался, нажал на тормоза, и машина со скрежетом остановилась. Посреди дороги лежала неподвижная фигура, белая с серым и… ужасающе красным.

Это был Тернбулл, замерзший, в луже собственной заледеневшей крови. Руки и ноги его были вывернуты в смертельной агонии, остекленевшие глаза в ужасе уставились на то, что лорд Мэрриотт и я вряд ли могли себе представить. Тысячи круглых отверстий диаметром примерно в полдюйма усеивали его тело, лицо, руки и ноги, словно он стал жертвой некоего вооруженного дрелью маньяка! На покрытой инеем траве точно такие же отверстия вместе с отпечатками бегущих ног Тернбулла образовывали след, ведший от дома к этому месту.

Несмотря на все мои протесты, бледный и дрожащий от пережитого потрясения лорд Мэрриотт все же сумел проехать остаток пути до дома. Мы вышли из машины, и он вошел в распахнутую настежь дверь. Я остался снаружи, судорожно сжимая руки и онемев от ужаса.

Примерно через минуту он, спотыкаясь, подошел к двери. В руке он держал листок из блокнота Тернбулла. Прежде чем я успел отвести взгляд, он сунул мне почти законченный набросок, крича:

– Смотри! Смотри!

Я увидел нечто шарообразное, черное, волосатое и красноглазое – тарантула, летучую мышь, дракона, – членистые ноги которого заканчивались острыми хитиновыми когтями. Всего лишь один взгляд, без каких-либо запоминающихся деталей, и все же…