Текст книги "Хаггопиана и другие рассказы"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Во-первых, – сказал он, – спруты-идолы стоят уровнем ниже. Неглубоко, но с идолом в руках наверх не подняться. Во-вторых, я нашел решение, как это сделать. В-третьих, как ты видел, я вернулся за новым факелом.

– Клоун! – огрызнулся Дизм. – Зря тратишь время! Почему ты не взял с собой запасные факелы?

– Не сообразил, – согласился Тарра. – Хочешь узнать, что я придумал?

– Выкладывай.

– Мне нужна веревка.

– Зачем? – подозрительно спросил Дизм.

– Чтобы вытащить снизу идола, – снова солгал Тарра. – Кроме того, хороший способ проверить, достаточно ли она прочна.

– Объясни.

– Очень просто: если веревка оборвется под весом одного спрута, она наверняка оборвется под весом ведра и идола вместе.

– Ага! – подозрения Дизма, похоже, подтвердились. – Ты хочешь, чтобы я сбросил тебе веревку, а ты сделаешь себе крюк, чтобы выбраться.

Тарра изобразил возмущение.

– Что? Разве я уже не пытался выбраться, а веревка не выдержала? Однако идол довольно небольшой и весит меньше человека.

– Гм! Сколько веревки тебе нужно?

«Чтобы хватило тебя повесить!» – подумал Тарра, но вслух сказал:

– Примерно десять человеческих ростов.

– Что? – возмутился Дизм. – Да ты с ума сошел, хроссак! Я что, должен дать тебе вдвое больше, чем расстояние между нами? Нет, ты точно задумал сделать крюк!

– Из чего? – вздохнул Тарра. – Из крошащихся костей, или мягкого золота? Собственно, кто тут впустую теряет время? Даже если бы это было возможно, как я сумел бы подняться, если ты можешь своим ножом порезать веревку, меня, или и то и другое вместе? Ты же сам об этом говорил, помнишь? И в любом случае, ты обещал мне спустить лестницу. Или об этом ты тоже забыл?

– Ну-ну, парень, не стоит делать поспешных выводов.

Тарра слышал, как Дизм слегка пошевелился, сверху осыпалась тонкая струйка пыли, и наконец тот сказал:

– Хорошо, предположим, я дам тебе столько веревки, сколько ты просишь. Что дальше?

– Я принесу идола. Потом ты спустишь ту веревку, которая у тебя осталась, и я привяжу к ней свою. Да, и чтобы она точно не оборвалась, мы сложим ее пополам. Затем ты поднимешь идола в ведре наверх. А если тебя беспокоит, что я могу взобраться по веревке – что ж, у тебя есть твой нож, верно? А потом ты сбросишь мне веревочную лестницу. И побыстрее, поскольку я уже сыт этой ямой по горло!

Дизм снова подумал и сказал:

– Будет сделано!

Мгновение спустя на дно ведра начала кольцами падать веревка, и, пока она падала, Тарра жадно смотрел на тяжелую ручку ведра, из которой можно было согнуть отличный крюк! Наконец, Дизм обрезал веревку и сбросил вниз ее конец.

– Держи! – крикнул он. – Десять человеческих ростов.

Отвязав веревку от ручки ведра, Тарра смотал ее и накинул на плечо. Следовало играть свою игру до конца. Естественно, он не мог ни сделать крюк, ни воспользоваться им, пока Дизм все еще наверху. Нужно было заставить его уйти.

– Кстати, – небрежно заметил он, – насчет тех ловушек, про которые я говорил. Твоих напарников убила вовсе не одна из них.

– Что? – послышался сверху удивленный голос. – Что ты имеешь в виду? Ты их нашел?

– Да, то, что от них осталось. Над ними явно поработали твои неизвестные «стражи», Хадж. Но пещеры эти очень обширны, возможно, они тянутся на многие мили под пустыней. Стражи – кем бы они ни являлись – наверняка не здесь. Если бы они тут были… мы оба были бы мертвы в мгновение ока!

– Ты хочешь сказать, ты был бы мертв в мгновение ока, – поправил Дизм.

Но Тарра лишь покачал головой.

– Мы оба, – повторил он. – Я нашел одного из твоих парней на высоком, почти недоступном узком уступе. Он был весь изломан, и на его костях почти не осталось плоти. Второй, в таком же состоянии, лежал в узкой нише, по сути, в трещине в стене, но ужас настиг его и там. Остановит ли их воронка этого колодца? Сомневаюсь.

Дизм молчал.

Тарра двинулся прочь, наклонив голову и мрачно улыбаясь себе под нос, но голос Дизма заставил его остановиться.

– Хроссак, у тебя есть какие-нибудь мысли – что эти стражи представляют собой на самом деле?

– Кто знает? – таинственно ответил Тарра. – Возможно, они ползают, или скользят. А может, и летают! Одно можно сказать точно: они слизывают мясо с костей с той же легкостью, с какой пиявки сосут кровь!

И он ушел.

План хроссака заключался в том, чтобы немного подождать, а потом поднять громкий шум, крича: «Стражи! Стражи!» А затем издавать жуткие хрипы, пока Хадж Дизм окончательно не поверит, что он мертв. Все это, естественно, следовало разыграть так, чтобы тот сверху ничего не видел. Затем должна была наступить мертвая тишина, в которой Тарра надеялся услышать звуки лихорадочного бегства лиса, а потом он вернулся бы, чтобы отломать от ведра ручку, сделать из нее крюк, привязать к нему сложенную вдвое веревку, и таким образом сбежать. А потом выследить злодея и сломать его тощую шею!

Таков был его первоначальный план…

Однако, подумав, Тарра решил иначе. Раз уж ему все равно придется здесь ждать, почему бы не обратить это время себе на пользу? Даже сейчас, если вдруг что-то пошло бы не так, если бы, например, появились настоящие стражи, ему, возможно, пришлось бы рассчитывать на помощь Хаджа Дизма, чтобы тот быстро вытащил его наверх. Он знал, что шансы на это невелики, особенно после того как он нагнал страху на хитрого лиса, но лучше уж хоть какой-то шанс, чем никакого вообще. Так что лучше было сделать вид, что он следует указаниям Хаджа до самого конца. В любом случае мысль о том, чтобы похитить одного из идолов, выглядела весьма заманчиво.

С подобными мыслями он поспешно вернулся назад в пещеру с золотыми спрутами, ждавшими на своих постаментах перед гробницей короля-ящера, и…

В ярком свете пылающего факела хроссак уставился широко раскрытыми глазами на происходившее с идолами превращение, ибо они не просто ждали на своих постаментах! Только теперь Тарра начал осознавать истинную сущность проклятия, связанного с этими подземными гробницами. Монархи давно погибшей расы наверняка были великими чародеями, чьи заклинания пережили темные и ужасные столетия. Но даже самые могущественные заклинания, в конце концов, теряют силу, и это в том числе. То, что изначально представляло собой быструю метаморфозу, превратилось в мучительно медленный процесс, но при этом не менее смертоносный, о чем свидетельствовали два обожженных трупа.

Идолы-спруты двигались медленно, почти незаметно на взгляд, но постепенно, по мере действия заклинания, движения становились все быстрее. Они начали сползать со своих постаментов, цепляясь щупальцами-присосками за их верхушки. Глаза их наполовину открылись, и под золотыми веками зловеще блестели черные шары. Кислотная пленка, которую, казалось, источали их тела, стала заметно толще и слегка дымилась в тех местах, где она соприкасалась с ониксовым постаментом.

Первой мыслью Тарры было бежать, но куда? Вернуться и рассказать Хаджу Дизму? Но тогда злодей наверняка оставит его здесь, пока спруты не превратятся окончательно. Хватит ли ему времени, чтобы сделать крюк и воспользоваться им? Вряд ли…

Ужас навалился на плечи хроссака, словно ледяное покрывало, придавливая к земле своим весом. Неужели это конец, и ему тоже придется стать жертвой смертельного поцелуя спрута, превратившись в мешок с обугленными костями?

Что ж, возможно, но не в одиночку!

Мысли о мести придали Тарре сил. Бросившись вперед, он обвязал двойной петлей брюхо левого спрута и потянул, пока щупальца не соскользнули с края постамента, а затем поволок чудовищную тварь через пещеры, на стенах которых мерцали отблески факела. В тех местах, куда попадала кислота, от веревки поднимался едкий дым, но она выдержала, и, в конце концов, вспотевший хроссак появился у того места, где ждал Хадж Дизм.

– Принес? – нетерпеливо крикнул тот.

– Да, – тяжело дыша, ответил Тарра, – приволок на веревке. Сбрасывай свой конец и готовься вытаскивать.

Он откатил ведро в сторону, будто бы подготавливая его к подъему. Хадж тут же сбросил сверху веревку. Тарра привязал ее к своей, и Хадж выбрал слабину. Затем хроссак подтащил спрута поближе и услышал судорожный вздох хитреца.

– Великолепно! – прохрипел тот, видя лишь золото, но не чудовищное превращение, происходившее все быстрее.

Веревку, обматывавшую брюхо спрута, почти разъело кислотой, и Тарра сделал новую петлю ниже щупалец. Один раз он случайно коснулся золотой плоти монстра, и ему пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть, ибо кожа на костяшках пальцев почернела и потрескалась!

Наконец он крикнул: «Поднимай!», и Дизм, довольно посмеиваясь, начал крутить рукоять лебедки. Алчность его была столь велика, что он полностью забыл о ведре. Но Тарра о нем не забыл.

Пока масса превращающейся золотой плоти короткими рывками медленно поднималась наверх, хроссак шагнул в тень и, оторвав ручку от ведра, быстро сделал из нее крюк. Отступив назад, он швырнул крюк в веревочную петлю, прежде чем она оказалась чересчур высоко, и, стоя под висящим идолом, крикнул:

– Спускай лестницу, Хадж Дизм, как договаривались, или я помешаю тебе своим собственным весом. Ибо тебе не поднять идола вместе со мной!

– По очереди, – ответил тот. – Сначала идол.

– Будь ты проклят, Хадж! – крикнул Тарра, повисая на крюке, чтобы продемонстрировать Дизму серьезность своих намерений, – но крюк тут же разогнулся и соскользнул с петли, вынудив Тарру упасть на колени. Когда он снова поднялся на ноги, веревка и идол были уже недосягаемы, а сверху раздавалось эхо зловещего смеха Хаджа, но недолго.

А потом, пока хроссак стоял, хмуро сжимая и разжимая кулаки, снова послышался голос Хаджа:

– Хроссак, что это за отвратительный запах?

Идол медленно поворачивался на веревке, исчезая в трубе.

– Запах моего пота, – ответил Тарра, – смешанный с запахом дыма от факела и с запахом самой смерти!

Он отошел в сторону, чтобы на него не попали с шипением падавшие сверху капли, оставлявшие дымящиеся следы на полу. Идол уже был у самого края, и капли ядовитой слизи начали падать чаще.

Стоя поодаль, Тарра слышал бормотание Дизма, вращавшего ворот лебедки, затем удивленный возглас, а затем вопль неподдельного ужаса!

Тарра мог представить себе происходящее во всех подробностях – как поворачивается ворот, сматывая веревку, и как появляется тяжелый, отливающий золотом спрут. Еще один поворот, и сверкающие глаза спрута смотрят в глаза Хаджа, щупальца тянутся к нему, разбрызгивая шипящую кислоту…

А потом…

Продолжая истошно вопить, в объятиях золотого кошмара с ожившими смертоносными щупальцами Хадж вместе со спрутом рухнул в шахту. Веревочная лестница, упавшая лишь наполовину, маняще повисла вне досягаемости хроссака.

Пока изломанное, но еще живое тело Хаджа билось на полу в жутких объятиях чудовища и плоть его растворялась, превращаясь в дым, Тарра снова согнул крюк из ручки ведра и привязал к нему хорошую веревку. И тут он в ужасе увидел появившегося из темноты второго спрута, который полз на помощь своему зловещему близнецу!

Размахнувшись что есть силы, хроссак швырнул крюк туда, где свисали нижние перекладины веревочной лестницы. Мимо! Еще раз…

Чудовищные щупальца с шипением тянулись к его лодыжкам. Над телом смолкшего Дизма поднимались отвратительные испарения. Вокруг стояла ужасающая вонь. Наконец, Тарре удалось зацепить лестницу крюком, подтянув ее к залитому слизью полу.

Тарра не помнил, как хватался руками за перекладины. Казалось, его гнали вперед лишь слепой ужас и паника – наверх, из дыры, по винтовой лестнице, а затем по длинному туннелю с изваяниями из сталактитов к водопаду, под ночное небо. Он даже не остановился, чтобы пересечь уступ за водопадом, лишь прыгнул сквозь завесу падающей воды, почти без единого всплеска нырнув в озеро, а затем, борясь с водоворотом, поплыл к берегу, где еще тлели угли костра.

А после…

Наутро вдоль подножий холмов шел на восток со своими верблюдами очень богатый человек. Тарра Хаш так ни разу и не оглянулся…

Тетушка Хестер

Этот рассказ написан в декабре 1971 года и впервые опубликован в «Голове сатира», антологии под редакцией Дэйва Саттона, выпущенной в Великобритании издательством «Корги Букс». С тех пор он несколько раз перепечатывался, последний раз в «Выдающихся рассказах о призраках», антологии издательства «Кэррол и Граф» 2004 года, под редакцией Р. Четвинда Хэйса и Стивена Джонса. Когда я писал этот рассказ, я служил командиром оперативного взвода в тогдашней Западной Германии. Однако к моменту его публикации я стал интендантом подразделения Королевской военной полиции в нашей шотландской штаб-квартире в Эдинбургском замке. «Тетушка Хестер», естественно, рассказ из цикла о Мифе Ктулху, в чем-то похожий на «Тварь у порога» Лавкрафта. Но, несмотря на то что в нем отчетливо прослеживается влияние лавкрафтовского Мифа, по стилю написания рассказ не имеет с ним ничего общего.

Полагаю, лучше всего описать мою тетушку Хестер Лэнг как «белую ворону» в нашей семье. Во всяком случае, никто никогда не разговаривал ни с ней, ни о ней – я имею в виду взрослых – и если бы кто-то узнал о моих дружеских отношениях с тетей, они тоже наверняка были бы пресечены раз и навсегда; но, естественно, все это было много лет назад.

Я хорошо помню, как я пробирался окольными путями к дому тетушки Хестер в старинном Касл-Илдене на побережье неподалеку от Хардена, после школы, когда мои родители думали, будто я отправился на сбор скаутов. Тетя поила меня какао, и мы разговаривали о тритонах, лягушках, конских каштанах и прочих вещах, которые могли бы заинтересовать маленького мальчика, пока не подходило к концу время скаутского сбора, и я спешил домой.

Мы, отец, мать и я, уехали из Хардена, когда мне было двенадцать, перебравшись в Лондон, где отец получил хорошую работу. Мне было уже двадцать, когда я смог снова увидеться с тетей. За все эти годы я лишь посылал ей открытки (писать письма я никогда не умел), и я знал, что мои родители ни разу ей не писали и ничего о ней не слышали, но, тем не менее, мать предупредила меня перед тем, как я отправился в Харден, чтобы я не «заглядывал» к тетушке Хестер Лэнг.

Вне всякого сомнения, мои родители ее боялись, а если даже и не боялись, то, по крайней мере, опасались.

Что касается меня, то предупреждение я воспринял как вызов. Я договорился пожить неделю у старого школьного друга, но задолго до того, как шедший на север поезд остановился в Хардене, я решил провести хотя бы часть этого времени у тетушки. Почему бы и нет? Разве мы с ней не ладили? Что бы ни случилось в прошлом между ней и моими родителями, я не видел никаких причин ее сторониться.

Сейчас она наверняка постарела. Интересно, насколько? Она была на несколько лет старше моей матери, своей сестры, того же, естественно, возраста, что и ее брат-близнец Джордж в Австралии. Но сколько ей лет в точности, я, конечно, не знал. В конце концов, проделав все возможные подсчеты, я прикинул, что моей тете и ее далекому брату на двоих как минимум сто восемь лет. Да, тете сейчас должно быть примерно пятьдесят четыре года. Пора уже было кому-нибудь ею заинтересоваться.

В первый же вечер после моего приезда в Харден, в пятницу, мне представилась отличная возможность навестить тетушку Хестер. У моего школьного друга Альберта было свидание, которое ему не слишком хотелось откладывать, и, хотя в течение дня он делал все возможное, вскоре стало ясно, что вторую девушку для меня ему за столь короткий срок не найти. Но я в любом случае не большой сторонник свиданий с незнакомками, а большинство девушек остаются таковыми, пока их по-настоящему не узнаешь. Еще меньше мне нравятся свидания в компании с кем-то еще, на самом же деле мне хотелось иметь свободный вечер для себя. Так что, когда Альберту пришло время отправиться на встречу со своей девушкой, я пошел в другую сторону, через осенние изгороди и поля, к старинному Касл-Илдену.

В маленькой деревушке я появился около восьми, когда сумерки еще не решились уступить ночи, и направился прямо к домику с соломенной крышей, где жила тетя Хестер. Дом все так же стоял в конце мощеной Мэйн-стрит, посреди ухоженного сада в окружении вишневых деревьев с увешанными тяжелыми плодами ветвями. Когда я подошел к воротам, дверь открылась, и из дома вышла самая странная четверка незнакомцев из всех, что я когда-либо видел.

Сгорбленный, но весьма подвижный и разговорчивый старик лет девяноста, неряшливая толстая женщина с множеством трясущихся подбородков, тощий как скелет, невероятно высокий и смешно закутанный мужчина в шарфе, длинном пальто и меховых перчатках, и, наконец, изящная старушка с тростью и слуховой трубкой. Их сопровождала моя тетушка Хестер, нисколько, казалось, не изменившаяся с тех пор, как я видел ее в последний раз. Проводив их к воротам, она вывела их на улицу. Последовал неровный хор благодарностей и дежурных вежливых фраз, после чего все четверо удалились в сторону покосившегося деревенского паба, оставив тетю у ворот. Наконец она заметила меня, стоявшего в тени одного из ее вишневых деревьев, и почти сразу же узнала, несмотря на прошедшие без малого десять лет.

– Питер?

– Привет, тетя Хестер.

– Господи, Питер Нортон! Как ты вырос! Заходи, заходи!

– Прошу прощения, что явился без предупреждения и после столь долгого отсутствия, – ответил я, пожимая ее протянутую руку, – но…

– Можешь не извиняться. – Она небрежно махнула рукой и улыбнулась, отчего в уголках ее глаз и на некрасивом лице появились морщинки. – Ты пришел как раз вовремя – моя группа только что оставила меня одну.

– Твоя группа?

– Моя спиритическая группа! Она у меня уже давно, много лет. Ты не знал, что я в некотором роде медиум? Вряд ли. Твои родители ведь тебе об этом не рассказывали, верно? Собственно, с этого все и началось, я имею в виду семейные проблемы.

Мы вошли в дом.

– Я как раз хотел тебя об этом спросить, – сказал я. – Ты имеешь в виду, что моим родителям не нравится твое увлечение спиритизмом? Вполне могу их понять, особенно отца. Но все равно никак не пойму, какое отношение это имеет к ним?

– Не только к твоим родителям, дорогой, – она всегда называла меня «дорогой», – но и моим, а в особенности к Джорджу, твоему дяде в Австралии. И дело не только в спиритизме, хотя и в нем тоже. Ты знаешь, что мой брат уехал из дома и обосновался в Австралии из-за меня? – Взгляд ее стал отстраненным. – Нет, конечно же, не знаешь, и вряд ли кто-то еще знал бы о моих способностях, если бы Джордж не вывел меня через окно….

– Гм? – пробормотал я, не веря своим ушам. – Способностям? Вывел через окно?

– Да, – кивнула она, – он вывел меня через окно! Послушай, я расскажу тебе все с самого начала.

К этому времени мы уже расположились перед камином в гостиной тетушки Хестер, и я смог увидеть принадлежности, оставленные ее «группой» – старинные тома и трактаты в кожаных переплетах, карты таро, лоснящуюся от времени «говорящую доску» и еще несколько предметов, столь любимых спиритами. В доме тети Хестер всегда имелось множество загадочных диковинок, с детства приводивших меня в восторг.

– Впервые я узнала о существовании между мной и Джорджем некоей связи, – начала она, вырвав меня из задумчивости, – отличной от очевидной связи, существующей между всеми двойняшками, когда нам было двенадцать. Твои дедушка с бабушкой взяли нас вместе с твоей матерью на пляж в Ситон-Кэрью. Был июль, и стояла невероятная жара. В общем, короче говоря, твоя мать начала тонуть.

Она заплыла довольно далеко, и единственным, кто был неподалеку, оказался Джордж, который не умел плавать! Он зашел в воду по шею, но не осмелился идти дальше. В Ситоне можно зайти далеко от берега – дно опускается очень плавно. Джордж был, по крайней мере, ярдах в пятидесяти от берега, когда мы услышали его крик, что сестренка тонет…

Сначала я перепугалась и побежала по мелководью, крича Джорджу, чтобы он плыл к сестре, чего, конечно, он сделать не мог – но поплыл! Или, по крайней мере, поплыла я! Каким-то образом я поменялась с ним местами, понимаешь? Не физически, но мысленно. Я оставила его позади на мелководье, в моем теле, а сама, что было сил, поплыла в его теле к сестре! Мне удалось вытащить ее обратно на мелководье без особых усилий – она не доставала до дна всего на несколько дюймов – а потом, когда опасность миновала, я обнаружила, что мое сознание вернулось в мое собственное тело.

Все начали суетиться вокруг Джорджа, который стал героем дня, пытаясь выяснить, как это у него получилось; но он не мог ничего толком сказать, кроме того, что ему казалось, будто он стоит на месте, глядя, как сам же спасает сестру. Конечно же, он действительно стоял и смотрел – моими глазами!

Я не стала пытаться ничего объяснить. Все равно никто бы не поверил и не стал бы слушать, да я и сама не могла понять, что произошло, но с тех пор Джордж стал относиться ко мне подозрительно. Он ничего не говорил, но, думаю, уже тогда у него впервые возникла мысль…

Внезапно она пристально посмотрела на меня и нахмурилась.

– Тебе не кажется все это слишком сложным для понимания, дорогой?

– Нет, – я покачал головой. – Вовсе нет. Помню, я читал о чем-то похожем, случившемся с близнецами, кажется, о «корсиканских братьях».

– О, я слышала множество подобных историй! – быстро ответила она. – Вряд ли ты читал труды Иоахима Фири о «Некрономиконе?!

– Нет, – ответил я. – Не думаю.

– Так вот, Фири был незаконным внуком барона Канта, немецкого «охотника на ведьм». Он таинственным образом умер в 1934 году, еще относительно молодым.

Он написал несколько оккультных книг, изданных ограниченным тиражом – по большей части за его собственный счет, – большинство из которых были практически сразу скуплены религиозными и другими властями, а затем уничтожены. Вне всякого сомнения, – хотя так и не удалось выяснить, где он мог их видеть или читать, – в качестве источников Фири служили крайне редкие и зловещие книги, такие как «Ктаат Аквадинген», «Некрономикон», «Безымянные культы» фон Юнцта, «De Vermis Mysteriis» Принна и другие им подобные. Познания, полученные Фири из этих книг, порой кажутся невероятными. Его цитаты, хотя и вполне подлинные и авторитетные, часто существенно отличаются при сравнении их с трудами, откуда они якобы позаимствованы. Насчет подобных расхождений Фири заявлял, что большая часть его оккультных познаний пришла к нему «в сновидениях». – Тетя немного помолчала, затем спросила: – Я тебя не утомляю?

– Нисколько, – ответил я. – Мне очень даже интересно.

– Что ж, – продолжала она, – как я уже говорила, Фири наверняка видел где-то один из крайне редких экземпляров «Некрономикона» Абдула Альхазреда в том или ином переводе, поскольку он опубликовал небольшой сборник заметок относительно содержания этой книги. У меня самой этого сборника нет, но мне давал его почитать мой друг, старый участник моей группы. Альхазред, хотя многие и считали его сумасшедшим, несомненно, являлся выдающимся мировым авторитетом в области черной магии и ужасов из чужих измерений, и чрезвычайно интересовался любыми странными явлениями, как физическими, так и метафизическими.

Тетя Хестер встала и подошла к книжной полке. Открыв большой современный том изумительных рисунков Обри Бердслея, она извлекла из него несколько листов бумаги, исписанных ее собственным аккуратным почерком.

– Я выписала несколько цитат Фири, предположительно принадлежащих Альхазреду. Послушай вот эту:

«Является достоверным и подтвержденным фактом, что между некоторыми родственниками существует связь более сильная, нежели самые крепкие кровные и семейные узы, когда один такой человек может испытывать все переживания и наслаждения другого, даже боль и страсть того, кто находится очень далеко; более того, есть те, чью подобную способность усиливает запретное знание или взаимодействие посредством темной магии с духами и существами из потусторонних сфер. Что касается последнего, то я нашел таких людей, как мужчин, так и женщин, и после тщательного изучения обнаружил, что во всех случаях они являются прорицателями, ясновидящими, колдунами, ведьмами, заклинателями или некромантами. Все они заявляли, что совершают свои чудеса, взаимодействуя с духами мертвых, но, боюсь, зачастую подобные духи являются злыми ангелами, посланниками Темного и еще более древних зол. Среди них были и те, кто, обладая чрезвычайно сильными способностями, мог по желанию переселяться в тело другого даже на большом расстоянии, против воли и часто без ведома жертвы подобного насилия…»

Положив листы, она откинулась на спинку кресла и вопросительно посмотрела на меня.

– Все это очень интересно, – помолчав, сказал я, – но вряд ли относится к тебе.

– Но ведь это так и есть, дорогой, – возразила она. – Во-первых, я сестра-близнец Джорджа, а во-вторых…

– Но ты же не ведьма и не некромант!

– Нет, я бы так не сказала, но я действительно прорицательница, и я действительно «совершаю свои чудеса, взаимодействуя с духами мертвых». Именно в этом и состоит суть спиритизма.

– Хочешь сказать, что, в самом деле, всерьез воспринимаешь этого… э… Альхазреда, спиритизм и все прочее?

Тетушка нахмурилась.

– Нет, Альхазреда вряд ли, – после некоторой паузы ответила она. – Но, как ты сам сказал, он весьма интересен. Что касается спиритизма – да, я воспринимаю его всерьез. Ты бы удивился, узнав, какие флюиды я ощущаю последние три недели или около того. Весьма тревожные, но пока что довольно бессвязные, даже, можно сказать, неистовые. Однако в конце концов я до него доберусь – в смысле, до этого духа…

Минуту или две мы сидели молча. Честно говоря, я не знал что сказать. Наконец тетя продолжила:

– Так или иначе, речь идет о Джордже и о том, что мне показалось, будто даже после того первого случая у него возникла мысль, что во всем виновата именно я. Да, наверняка так оно и было. Он ничего не говорил, и все же…

В любом случае, на том не закончилось. Прошло некоторое время с того дня на пляже, прежде чем сестру удалось убедить, что ее спасла не я. Она была уверена, что ее вытащила из воды именно я, а не Джордж.

Прошел еще год или два, и подошла пора выпускных экзаменов в школе. Я всегда была прилежной ученицей, но бедняга Джордж… – она печально покачала головой. Похоже, мой дядя не подавал больших надежд.

– Была назначена дата экзамена, – продолжила тетя, – и подготовлены два комплекта заданий, один для мальчиков, другой для девочек. Я без труда справилась со своим заданием и еще до объявления результатов знала, что с легкостью сдала экзамен. Настала очередь Джорджа. Он страшно волновался, зубрил изо всех сил, кусал ногти… но ничего у него не получалось. Когда наступил день его экзамена, я лежала в постели с простудой, и до сих пор помню, как я за него тревожилась. В конце концов, он все-гаки был моим братом.

Вероятно, я слишком напряженно думала о нем, ибо, прежде чем я успела что-то сообразить, я оказалась в классе, полном мальчиков, глядя на экзаменационное задание!

Час спустя я закончила решать все задачи, а потом, сосредоточившись, заставила себя вернуться домой. На этот раз мне потребовались немалые усилия, чтобы снова оказаться в собственном теле.

Дома царила страшная суматоха. Я была внизу, в пижаме, мать обнимала меня, пытаясь утешить, отец кричал и размахивал руками, весь красный и слегка испуганный. Я хорошо помню, как он вопил: «Девочка тронулась умом!»

Судя по всему, примерно час назад я сбежала вниз по лестнице, пронзительно крича, что пропущу экзамен, и мне очень хотелось знать, что я делаю дома. А когда меня назвали Хестер вместо Джорджа, казалось, я окончательно сошла с ума!

Конечно, к тому времени я уже пару дней лежала с высокой температурой, так что ответ был очевиден: у меня внезапно начался лихорадочный бред, а теперь лихорадка спала, и все будет хорошо. Так они мне сказали…

В конце концов вернулся домой Джордж, с широко раскрытыми глазами и затравленным взглядом, и в течение нескольких дней избегал меня словно чумы. Однако на следующей неделе, когда выяснилось, что он получил за экзамен отличную оценку…

– Но он наверняка должен был знать, – вмешался я. Исчезли последние сомнения – она явно не сочиняла.

– Но откуда он мог знать, дорогой? Да, он знал, что с ним дважды произошло нечто кошмарное, и что оно каким-то образом связано со мной; но он не мог знать, что именно я являюсь причиной.

– Однако он все-таки выяснил, в чем дело?

– О да, – медленно ответила она, и глаза ее слегка сверкнули в отблесках пламени в камине. – И как я уже говорила, именно потому он в конце концов уехал из дома. Все случилось так.

Я никогда не была красавицей – нет, не говори ничего, дорогой. Тогда твой отец сам был еще мальчишкой, тебя еще и на свете не было, так что знать ты не можешь. Но в том возрасте, когда большинству девочек достаточно надуть губы, чтобы разжечь огонь в сердце парня, я была самой обыкновенной, и вряд ли в том стоит сомневаться.

Так или иначе, когда Джордж по вечерам отправлялся на свидание со своей очередной девушкой, на танцы или куда-нибудь еще, я всегда оставалась дома наедине с книгами. Честно говоря, я ужасно завидовала брату. Конечно, ты его не знаешь – когда ты родился, он уже лет пятнадцать как уехал. Но Джордж был весьма симпатичным парнем. Не то чтобы сильным, но высоким и стройным, и девушкам он нравился.

В конце концов он нашел себе подружку и стал проводить все свое время с ней. Помню, я была вне себя от злости из-за того, что он ничего мне о ней не рассказывал…

Она замолчала и посмотрела на меня. Наконец я кашлянул, приглашая ее продолжить.

– Помню, был субботний весенний вечер, вскоре после того как нам исполнилось девятнадцать, и Джордж почти час наряжался перед свиданием со своей девушкой. Этим вечером он, похоже, решил надо мной поиздеваться, отказавшись отвечать на любые вопросы о девушке или хотя бы сказать, как ее зовут. В тысячный раз поправив галстук и пригладив волосы, он подмигнул мне – как мне показалось, злобно – и ушел.

Этого оказалось достаточно. Что-то во мне сломалось! Топнув ногой, я в слезах бросилась наверх, в свою комнату. И пока я плакала, у меня возникла мысль…

– Ты решила… э… поменяться личностями со своим братом, чтобы самой взглянуть на его девушку, – вмешался я. – Так?

Тетушка кивнула, уставившись на огонь; похоже, ей самой было стыдно.

– Да, – сказала она. – Впервые я воспользовалась своей способностью в своих личных целях, к тому же низменных и презренных. Но на этот раз все было не так, как раньше. Обмен личностей произошел не мгновенно. Мне пришлось сосредоточиваться изо всех сил, как бы подталкивая себя, но вскоре, прежде чем я успела это понять, я оказалась там.