Текст книги "Вампиры пустыни (Том II)"

Автор книги: Брайан Ламли

Соавторы: Рональд Четвинд-Хейс,Петр Аландский,Ли Френсис,Майкл Херви,Сандра Викхем,Ф. Пауэр,Роберт Блох,Морли Робертс,Амелия Лонг,Эдвард Херон-Аллен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Дети мои, это глупые суеверия. Ступайте домой.

В течение дня Хищник все же умудрился досадить порядочным жителям американского города, позволив себе принять их приглашение поиграть в покер в задней комнате гостиницы. Партнерами по игре были шестеро налитых виски бездельников с бегающими глазами. Играть он не любил, играл плохо и с облегчением встал из-за стола, унося долларов триста. Один из бездельников мигом бросился в полицейский участок и обвинил чужака в шулерстве. Но сержант полиции, как с удовольствием отметил Хищник, оказался человеком с юмором и высмеивал незадачливого картежника, пока тот не взбеленился.

Снова ночь, и снова голод…

Он шел по городским улицам, и всюду было пустынно. Странно… Настоящие американцы гуляли, сидели в барах, дежурили по участкам, читали газеты, собирали плату с жильцов, смотрели кино – но куда подевались все остальные?

Он раскинул сеть:

«…брбрбрбрбр вот и пир… брбрбрбр…»

«…чокнутая мамаша полячка хотела запереть меня дома когда в “Мажестике” фильм с Эрролом Флинном ну и как она узнает если есть задняя дверь…»

Это уже лучше. Он перешел на другую сторону улицы и мысли зазвучали яснее. Он сосредоточился на них.

«…Боже он такой здоровый этот Стенли но на меня даже не смотрит все эта Верка Ковалик хотела бы я врезать ей разок прямо в ее брбрббрбр вот же тронутая у меня мамаша не хочет быть американкой так стыдно…»

С полквартала, не больше, в боковой улочке! Кирпичные дома в два этажа, задние дворы выходят на дорожку. Она выйдет через заднюю дверь.

Как тихо здесь, даже странно.

«…ос-то-рож-но по ступенькам починить бы эту скрипучую половицу так она меня в прошлый раз застукала какого черта все так перепугались чего боятся пошли к отцу Другасу ничего не говорят спорю кто-то опять эта Верка Ковалик и ее большие…»

«…брбр Bozhe брбр вот пир брбр…»

Она приближается, приближается!

«…все думают я ребенок я им покажу кто ребенок спорю если бы Стенли поймал меня здесь в темноте и все такое он был не подумал что я ребенок Верка Ковалик гадина вот ее родители не думают что она ребенок…»

Несмотря на всю напускную храбрость, она задрожала от ужаса, когда Хищник произнес:

– Привет.

– Кто… кто… кто? – запинаясь, начала она.

Быстрее, пока она не стала кричать.

Вкус ее ужаса был восхитителен.

Но осмотрительность не помешает. Он осторожно забросил сеть и прислушался.

«…брбрбрббрбрбрбр вот пир».

Бесчисленные глаза другого города, чей опыт в таких делах насчитывал более двух тысяч лет, следили за ним. Бессмысленный шум, который он уловил, был яростным взрывом гнева в соседнем затемненном доме.

– Глупцы! Глупцы! Теперь он погубил невинную девушку! Я же говорил – ждать нельзя. Что мы скажем ее матери?

Старик с закрученными усами, с опущенными и аккуратно застегнутыми, несмотря на жару, рукавами рубашки ровным голосом ответил:

– Мое сердце умерло вместе с ней, Казимир, но мы должны были убедиться. Было бы ужасно совершить ошибку в подобном деле.

Веское мнение осторожных старейшин было на его стороне. Другие усатые старики согласно закивали, а некоторые – быть может, вспоминая ошибки, совершенные давным-давно – забормотали: «Ужасно… ужасно…»

Хищник вернулся в гостиницу и задремал на застеленной кровати. Его разбудил привкус опасности. Он мгновенно прислушался.

«…брбрбрбр вом пир».

«… вам пир».

«ВАМПИР!»

Близко! Смерть близка!

Дверь затрещала и распахнулась, и в комнату уверенным шагом вошли усатые старики с опущенными и аккуратно застегнутыми рукавами. Их мысли набегали на него со всех сторон бурей незнакомых звуков, иностранной галиматьи, и ему никак не удавалось прийти в себя и обвить их своим сознанием.

Заостренный кол пронзил его сердце и серп перерезал горло, прежде чем он осознал, что был не первым и единственным в своем роде; и то, что ученые люди еще не узнали, люди простые и темные еще не совсем позабыли.

Амелия Рейнольдс Лонг
ЧУДОВИЩНЫЕ МЫСЛИ

Пер. В. Барсукова

Первым из серии бесчинств стал случай с Уэлтоном Гриммом. Гримм, бывший фермер, жил в домике милях в трех от города и не имел в мире, по-видимому, ни единого врага. И все-таки однажды утром он был обнаружен мертвым в лесу возле своего дома. Его лицо выражало такой ужас, что нашедшие труп невольно переглянулись и поежились. На теле не было никаких следов насилия – только это выражение жуткого отвращения, словно он перед смертью увидел что-то невыразимо гадостное. Два врача, коронер и присяжные ломали головы и, наконец, постановили, что Гримм умер от сердечного приступа – во что никто не поверил.

Какое-то время этот случай обсуждался, как всегда бывает в небольших городах. Затем, когда все начали уже о нем забывать, грянул второй удар: другой человек, приехавший издалека, был найден мертвым в том же месте и при таких же обстоятельствах. Не успел город переварить эту новость, как к списку жертв добавились два мальчика, а в следующую же ночь на расстоянии около мили от места трагедии была найдена мертвая женщина.

Поскольку теперь было признано, что смерти являлись насильственными, полиция безрезультатно прочесала сельскую местность в поисках виновника. Полицейские не нашли ровным счетом ничего: казалось, искать было нечего. Но когда Ужас разразился снова, на сей раз избрав жертвой самого мэра, горожане решили, что положение требует немедленных радикальных мер и послали в Нью-Йорк за детективом.

Детектив приехал – умный и проницательный человек по фамилии Гибсон с длинным списком блестящих расследований за плечами. Когда начальник полиции ознакомил его с делом, детектив указал на очевидный факт – удивительно, как мы не заметили этого сами.

– Эти люди умерли от испуга, – сказал Гибсон. – В лесу кто-то прячется, вероятно, беглый сумасшедший. Вид он имеет настолько отталкивающий, что один только взгляд на него может испугать до смерти. Так как все случаи произошли в пределах мили друг от друга, вы найдете умалишенного в тех же местах. Он прячется где-то в пределах этой сравнительно небольшой области.

– Но мы обыскали лес, – возразил начальник полиции. – Очень тщательно обыскали. И никого не нашли.

– А вы пробовали искать ночью? – спросил Гибсон.

– Что нет, то нет, – признался начальник.

– Кем или чем бы ни был ваш «Ужас», – продолжал детектив, – он слишком умен, чтобы показаться при свете дня. Мы должны подстеречь его ночью, когда он ничего не опасается.

Все понимали, что план резонный, но мало кто был готов участвовать. Гибсону все же удалось собрать полдюжины человек, и они, вооружившись до зубов, разместились по всему подозрительному участку леса в ожидании виновника трагических смертей. При этом они заранее условились, что будут подавать друг другу сигналы полицейскими свистками, если кого-либо увидят.

Ночь прошла спокойно, но утром выяснилось, что бедствие приняло новый оборот: Гибсон бесследно исчез! Его искали в лесу, осушили пруд в надежде найти тело, но так ничего и не нашли. А примерно через неделю он объявился в городке – потерявший рассудок, что-то невнятно бормочущий идиот!

При виде этой новой беды моральный дух горожан начал давать слабину. Страх их только возрос, когда выяснилось, что в ночь перед возвращением Гибсона кто-то разрыл могилу мэра и наполовину вытащил его тело из гроба. Сейчас же было созвано общее собрание для обсуждения способов борьбы с «Ужасом». Зал мэрии был набит до отказа – пришли все, кто мог прийти.

Слово взял один из членов городского совета. Он дошел до самой ответственной части своего выступления и внезапно умолк. Двери оставались закрытыми, но мы почувствовали в зале какое-то присутствие. Люди тревожно шевелились на скамьях, вытягивали шеи. Беспокойство в толпе нарастало. Оратор сделал глоток воды и попытался продолжить, но безуспешно. И тогда между нами и электрической люстрой над головой словно соткалась тонкая завеса.

Началась истерика. У выходов образовалась давка, и три человека были затоптаны насмерть. Позднее на трибуне было найдено тело оратора. Его лицо превратилось от страха в знакомую жуткую маску.

Люди были ошеломлены и подавлены. Они набивались в церкви и молились о спасении. И, словно в ответ на их молитвы, в город приехал Майкл Каммингс, исследователь психических явлений.

Первым делом Каммингс представился городскому совету.

– Я читал о ваших несчастьях, – сказал он, – и хотел бы попробовать свои силы в разгадке тайны.

Его встретили с распростертыми объятиями.

Каммингс, в отличие от Гибсона, не считал, что где-то в округе бродит сбежавший из дома умалишенных больной.

– Никакой сумасшедший смог бы сотворить такое, – заметил он, когда кто-то заговорил на эту тему. – Несчастный пациент с расстроенной психикой не способен спланировать и осуществить убийство физически крепкого человека. Мне кажется, действовала сверхъестественная сила. Возможно, один из малоизученных элементалей, которые иногда пробуждаются или освобождаются в результате нарушения законов природы. Сегодня к вечеру, в сумерках, я отправлюсь в лес и осмотрю местность.

– Послушайте, – ахнул городской казначей, – это же самоубийство! Любой, кто войдет в лес после наступления темноты, живым не выйдет.

– Настоящей опасности нет, пока вечер не перешел в ночь, – улыбнулся Каммингс. – Кроме того, даже если я и повстречаю «Ужас», я вооружен лучше любого из моих предшественников.

Он отправился в лес, но ничего нового не узнал. На следующее утро фермер, живший примерно в полумиле от места исследований Каммингса, был найден мертвым в своем сарае.

В тот же день Каммингс позвонил доктору Брэдли, исполнявшему обязанности коронера.

– У меня к вам необычная просьба, доктор, – начал он. – Прошу вас разрешить мне сфотографировать глаза погибшего бедняги.

Озадаченный доктор дал свое согласие.

– В случае насильственной смерти, – объяснил Каммингс, устанавливая свой аппарат, – изображение последнего увиденного объекта, как правило, отпечатывается на сетчатке глаза. Хочу узнать, не сможем ли мы распознать этот образ при большом увеличении.

Брэдли заинтересовался, и Каммингс обещал сообщить ему результаты эксперимента. Часа через два или три он вернулся в кабинет врача.

– Я потерпел неудачу, – признался он. – В глазах погибшего ничего не отпечаталось.

– Значит, ваша теория не сработала? – участливо спросил Брэдли.

– Нет, – ответил Каммингс. – Но я не понимаю, как это могло случиться. Напрашивается только одно объяснение: возможно, умирающему нечего было видеть.

– Я думал, – заспорил доктор, – что его убило увиденное.

– Страх, – сказал Каммингс, – может овладеть душой человека не через зрение, а посредством других чувств. В любом случае, я поработаю над этой гипотезой некоторое время и посмотрю, куда она меня приведет.

Исследователь резко сменил тему.

– Скажите, кто живет в той старой развалине в полумиле от дома умершего?

– Ученый по имени Уолгейт, – ответил доктор. – Должен сказать, что благодаря местоположению его дома и любви Уолгейта к уединению может показаться, будто он как-то связан с нашей тайной, но у нас есть доказательства обратного. Когда произошли первые три несчастья, он был здесь, в городе, в компании самых уважаемых людей.

– Может быть, дома у него спрятано какое-то существо, с которым он экспериментирует? – спросил Каммингс.

– Нет, – ответил Брэдли. – Он не из таких ученых. Его область – психология в самой абстрактной форме. Я уже думал о чем-то подобном и лично его посетил.

– Не хотите ли вы навестить его снова? – спросил Каммингс.

На следующий день они нанесли визит доктору Уолгейту. Перед ними предстал вежливый, ученый человек, явно, как и они, обеспокоенный таинственными смертями.

– Доктор, – спросил его Каммингс, – вы когда-нибудь рассматривали возможность того, что «Ужас» – не физическая, а некая психическая сущность?

Доктор бросил на него острый, быстрый взгляд.

– Да, – ответил он. – Я размышлял об этом.

– И каков ваш вывод?

– Трудно прийти к выводу в подобных вопросах, не имея определенной отправной точки.

К удивлению Брэдли, Каммингс не стал разматывать эту очевидную нить и вскоре распрощался с Уолгейтом.

– Почему вы не расспросили его подробней о версии психической сущности? – немного укоризненно спросил Брэдли, когда они возвращались пешком в город. – Ясно ведь, что Уолгейт либо то-то подозревает, либо что-то знает.

– Подозревает и, может быть, даже знает, но не может доказать, – поправил Каммингс. – Он из тех, кто будет молчать, пока не докажет. В то же время, попытка надавить на него может только испортить дело.

По предложению Каммингса, жители пригородов стали зажигать по ночам у своих домов фонари с фиолетовыми стеклами.

– Нам противостоит сверхъестественное создание, – объяснял Каммингс, – и наше лучшее оружие против него – фиолетовые лучи. Для подобных созданий они вредны и иногда даже смертельны.

– Послушайте, – сказал Брэдли, – вы не переборщили? Я могу принять гипотезу о какой-то взбесившейся природной силе, но бороться с ней цветными огнями – это уж слишком! Вы что, пытаетесь таким образом успокоить людей?

Каммингс только улыбался, и фонари продолжали гореть по ночам. Нападения «Ужаса» прекратились, и целый месяц в городе все было спокойно.

– Похоже, вы все-таки уничтожили этого призрака, – вынужден был признать Брэдли.

Каммингс отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал он, – я только на время отогнал его. Как только мы перестанем пользоваться фиолетовыми лучами, он вернется. Более того, он может даже набраться сил для противостояния им. Думаю, что через день или два я опять нанесу визит Уолгейту. Надеюсь, я смогу заставить его говорить.

Но визит Каммингса так и не состоялся. Той ночью в город въехала машина. На водительском месте сидел мертвец. Его руки судорожно вцепились в руль. В кузове сидели еще два трупа. Их лица, как и лицо шофера, выражали смертельный страх. Машина не перевернулась только потому, что дорога была прямая, а руки водителя-мертвеца сжимали руль, как тиски. «Ужас» словно бросал городу вызов.

Впервые за все время схватки с «Ужасом» Каммингс был обескуражен.

– Мы можем защитить себя, – сказал он, – но не в силах защитить тех, кто приезжает в город извне. Нужно немедленно что-то предпринять, но придумать мы ничего не в состоянии. Положение даже ужаснее, чем сами трагедии.

Однако в сероватом свете раннего утра кое-что было предпринято.

Каммингс и Брэдли сидели в кабинете врача, когда зазвонил телефон. Брэдли ответил.

– Это доктор Брэдли? – послышался хриплый, натужный голос. – Говорит доктор Уолгейт. Вы и мистер Каммингс должны прибыть ко мне через полчаса. Входите без звонка и идите прямо в гостиную. На столе вы найдете рукопись. Но помните, через полчаса, не раньше.

– Но почему… что?.. – запинаясь от возбуждения, проговорил Брэдли.

– Делайте, как я сказал, – прервал его Уолгейт. – Это все.

Последовал металлический щелчок – Уолгейт повесил трубку.

– Что вы об этом думаете? – спросил Брэдли, пересказав Каммингсу слова ученого. – Это не ловушка?

– Нет, – быстро ответил Каммингс, – ловушки опасаться нечего. Уолгейт не дурак и, соответственно, не принимает и нас за дураков. Лучше поступим, как он сказал.

– И будем полчаса выжидать?

– Да. Мы не знаем, что он задумал. Наше вмешательство может нарушить его планы.

С часами в руках они сидели, отсчитывая минуты. Наконец Каммингс поднялся.

– Мы можем отправляться, – сказал он. – Пойдемте.

Подъехав к дому Уолгейта, они вошли без звонка, как распорядился доктор. Брэдли заметил, что в ближайшем лесу не пели птицы, а в самом доме царила какая-то потусторонняя тишина. Напряженные нервы подсказывали, что вскоре ему и Каммингсу откроются новые ужасы.

Они вошли в гостиную. Свет, падавший из окон, был еще тусклым, и Каммингс зажег электричество. В центре стола лежала стопка листов.

– Можем прочитать сейчас, – сказал Брэдли. – Нет смысла откладывать и искать Уолгейта. Он наверняка использовал эти полчаса, чтобы скрыться.

Каммингс начал просматривать рукопись.

– Кажется, это часть дневника, – сказал он. – Первая запись сделана примерно год назад.

Он замолчал и шепотом прочитал себе под нос несколько фраз.

– Я полагаю, лучше мне будет прочитать это вслух с самого начала.

Он начал читать:

«4 августа. Занимаюсь изучением вопроса о материальном существовании мысли. Интереснейшая тема. Если мысли обладают материальным воплощением, почему сущность мысль не может быть сконцентрирована в… О, опять эта дикая теория! Я слишком стар для этой ерунды.

7 августа. Интересно, не связаны ли каким-то образом с материальностью мысли многие так называемые психические феномены, например столовращение и тому подобное? Любопытно было бы провести несколько простых опытов.

11 августа. Я зря трачу время на эти глупые эксперименты. Нужно вернуться к общепринятым психологическим исследованиям.

13 августа. Успех! Сегодня я сдвинул небольшой предмет исключительно силой мысли! Если это может быть сделано, какие возможности откроются, когда я полностью овладею мыслительной силой?

25 августа. Я добился полного ментального контроля! Снова вспомнил о своей старой теории. Следует ли рассматривать вопрос всерьез? Кажется глупым даже писать об этом; и все же…

27 августа. Решено! Я создам психическое существо с помощью концентрированной силы чистой мысли! Договариваюсь с архитектором о постройке в доме комнаты, выложенной свинцом: свинец практически не проводит мыслительные волны и не позволит драгоценной мысленной сущности рассеяться.

16 сентября. Строительство комнаты закончено. Я провожу в ней по пять часов в день, концентрируясь на своем мысленном существе.

18 октября. Сегодня мне показалось, что в воздухе повисло какое-то напряжение. Вероятно, я это просто вообразил. Результатов ждать еще рано.

24 ноябрь. Трудности эксперимента начинают сказываться, я теряю силы.

12 декабря. Сегодня я упал в обморок в свинцовой комнате.

29 декабря. По состоянию здоровья был вынужден временно отказаться от продолжения эксперимента. Запер свинцовую комнату, чтобы сохранить мыслительную сущность в неприкосновенности до возобновления работы.

5 января. Я быстро выздоравливаю.

18 января. Вся работа пошла насмарку, и все из-за неосторожности служанки! В пылу уборки миссис Дженсен вошла в свинцовую комнату и оставила дверь открытой! Если я хочу завершить эксперимент, придется начать все сначала, поскольку драгоценная мыслительная сущность ускользнула. А успех был так близко! Я уволил миссис Дженсен. Слуг я больше держать не буду.

1 мая. Произошло печальное событие. Уэлтон Гримм, мой сосед, был найден мертвым сегодня утром на дороге, которая проходит по участку леса между его фермой и моим домом. Какая жалость. Гримм был в самом расцвете сил. Доктор Брэдли говорит, что причиной была сердечная недостаточность.

15 мая. Странное совпадение: приезжий, остановившийся в городе, был найден мертвым почти в том же месте, где нашли бедного Гримма. Как ни странно, причина смерти та же. Некоторые из числа наиболее суеверных горожан встревожены.

17 мая. Что-то здесь не так. Два мальчика, увлеченные разговорами старших, отправились на разведку в лес после наступления темноты и были обнаружены там мертвыми рано утром. Кто-то виновен в этих трагедиях; совпадения не заходят так далеко.

18 мая. Еще одна смерть! На этот раз женщина. На лицах всех жертв написан невыразимый ужас. Что это может означать?

20 мая. Сегодня испытал очень необычное ощущение. В сумерках я сидел в кабинете и внезапно почувствовал, что я не один и что в комнате вместе со мной находится другое разумное существо. Я поднял глаза. В кабинете никого не оказалось. Я включил свет, и иллюзия исчезла. Неужели подводят нервы?

25 мая. Новая жертва – наш мэр. Что за Ужас бродит среди нас? Из города послали в Нью-Йорк за детективом.

1 июня. Меня кто-то преследует. Трижды на этой неделе я отчетливо чувствовал, что кто-то следит за мной, но когда поворачивался, за спиной никого не было. Звонил доктор Брэдли. Обсуждали недавние трагедии.

2 июня. Я не одинок в этом доме. Что-то живет здесь со мной. Я вхожу в комнату и знаю, что в ней только что побывал другой; прохожу по темному холлу и чувствую, что в тени что-то скрывается. Поиски ничего не дают. Только яркий свет отпугивает это нечто.

3 июня. Гибсон, нью-йоркский детектив, исчез. Стал ли ли он жертвой Ужаса?

Подумалось: нет ли связи между Ужасом и Сущностью, обитающей в моем доме?

5 июня. Я разгадал тайну Ужаса, и разгадка эта ужасней самой тайны. Я пошел в свинцовую комнату за некоторыми книгами, которые там держу. Вскоре я почувствовал, что в комнате, кроме меня, находится кто-то еще. На этот раз я не пытался оглядываться по сторонам, но стоял совершенно неподвижно, ожидая и прислушиваясь. И тогда воздух наполнился чем-то реально существующим, но нематериальным. Огромные гибкие щупальцы заползли в мой разум, стремясь вобрать его в себя! Я с криком выбежал из комнаты. Эксперимент, который я начал прошлой осенью, неведомо для меня увенчался успехом, и я выпустил на свободу чудовище мысли!

7 июня. Даже мыслительный монстр не может жить без пищи. Чем питается этот демон? Возможно ли, что…

9 июня. Прошлой ночью я совершил ужасное преступление против общества, но мне пришлось это сделать. Я пробрался на кладбище и разрыл могилу мэра. Достаточно было одного взгляда на его почерневшее лицо: я понял, что он умер имбецилом. Мои подозрения были верны; чудовище мыслей – это психический вампир, питающийся разумом своих жертв!

10 июня. Гибсон вернулся, но утратил рассудок. Разум, являвшийся Джеймсом Гибсоном, поглотила пасть моего отвратного творения! Состояние Гибсона и смерть других несчастных – на моей совести; но что я могу сделать? Если я расскажу людям о природе силы, которая наводит ужас на город, они мне не поверят. Вряд ли обычный человек может представить себе существо, созданное исключительно из мысли…

12 июня. Чудовище становится смелее. Вчера вечером оно проникло в здание мэрии, где собралось около тысячи человек, и стало причиной паники. В давке погибли трое, а один из членов городского совета пал жертвой монстра. Я повинен еще в четырех смертях! О, небеса, укажите мне способ положить этому конец!

14 июня. Приехал Майкл Каммингс, исследователь психологических феноменов, и хочет попытаться справиться с Ужасом. Удастся ли ему? Сомневаюсь.

16 июня. Еще один человек погиб.

18 июня. Каммингс и доктор Брэдли были у меня сегодня. Подозревают ли они меня в причастности к этой серии смертей? Если так, они правы; и все же как далеки они от истины! Ни один человеческий разум не сможет постичь всей ужасности случившегося. Меня подмывало рассказать все Каммингсу, но я сдержался. Какие доказательства я могу предложить? Как убедить его, что я не сошел с ума? Даже исповедь не сможет даровать мне облегчение, ибо мне не поверят.

30 июня. Каммингс отгоняет Ужас фиолетовыми лучами. Мера временная, но она подала мне идею. Фиолетовый луч, в достаточной степени усиленный, может уничтожить психическую силу. Я оснащу свинцовую комнату источниками фиолетового света, затем заманю Ужас туда и уничтожу.

3 июля. Начал работу по устройству проводки в свинцовой комнате. Все приходится делать самому: из страха перед чудовищем я не осмеливаюсь вызвать электрика. До сих пор чудовище не пробовало напасть на меня.

10 июля. Работа завершена. Но Сущность что-то подозревает и не приближается к комнате. Я ощущаю, как щупальца заползают в мой разум, силясь прочитать мысли. Думаю, Сущность нападет на меня, если отважится, но пока что почему-то меня боится; возможно, потому, что я ее создатель.

22 июля. От голода чудовище впадает в отчаяние. Я чувствую, что оно решилось на какой-то смелый шаг. Не стану ли я следующей жертвой?

24 июля. Это моя последняя запись в дневнике. Она адресована вам, доктор Брэдли и мистер Каммингс. Сегодня я видел в городе машину смерти. Тогда я понял, что чудовище мыслей должно быть уничтожено немедленно.

Природа всегда находит способ бороться с чрезвычайными ситуациями, не исключая и эту. Когда я смотрел на несчастных, чей разум утолил голод моего творения, чьи жизни угасли в сознании ужаса происходящего с ними, мне открылся единственный способ остановить сотворенный мной хаос.

Позвонив, я велел вам подождать полчаса, чтобы самому успеть добраться сюда раньше вас и привести в исполнение первую часть моего плана. Я не хотел заранее открывать вам свои намерения, так как опасался, что один из вас, движимый неуместными гуманными соображениями, попытается меня остановить и помешает мне осуществить задуманное.

Мой план таков. Я войду в свинцовую комнату, убрав всю ментальную защиту. В последние дни Сущность проявляет ко мне крайнюю враждебность и, обнаружив меня в таком состоянии, последует за мной. Тогда я закрою дверь за нами обоими. Вероятно, Сущность ничего не заподозрит; голодный зверь редко опасается ловушек. Когда дверь будет надежно закрыта, я включу фиолетовые лампы. К тому времени, как вы приедете и дочитаете эти записи до конца, лампы завершат работу, для которой были предназначены.

Вы найдете свинцовую комнату в конце холла на первом этаже. Осторожно откройте дверь (она будет не заперта), и, если ощутите малейший признак наличия в помещении Разума, снова закройте и дождитесь окончания работы ламп. Этим лучше будет заняться мистеру Каммингсу. Если, открыв дверь, вы ничего не почувствуете, это будет означать, что чудовище умерщвлено и проклятие, которое я случайно навлек на всех вас, навсегда снято. Милосердие подскажет вам, как правильней будет поступить с другим существом, которое вы обнаружите там – существом, что некогда было Джулианом Уолгейтом».

Когда Каммингс дочитал последнюю фразу, Брэдли бросился к двери.

– Не так быстро, – крикнул ему вслед Каммингс. – Куда это вы собрались?

– Куда?! – Брэдли на мгновение остановился. – В эту свинцовую комнату, конечно. Он убивает себя! Разве вы не понимаете?

Каммингс нарочито медленно положил дневник на стол.

– Если Уолгейту суждено было пострадать, бежать в свинцовую комнату уже поздно. Если же нет, несколько минут ничего не решают. Но поспешное и необдуманное вторжение может помешать ему довести до конца ту работу, за которую он готов был заплатить высшую цену, какую только способен заплатить человек!

Каммингс прошел мимо доктора, спустился в холл и остановился перед последней дверью. Затем медленно повернул ручку и приоткрыл дверь на несколько дюймов. Полоса яркого фиолетового света упала ему на лицо.

– Все в порядке? – прошептал Брэдли, стоя чуть позади.

– Думаю, да.

Каммингс распахнул дверь. В комнате за дверью ощущалось разрядившееся напряжение. Кульминация миновала.

Они переступили порог и поняли, что в комнате еще оставался кто-то живой. Из дальнего угла, в измятой и разорванной одежде, с растрепанными волосами и взъерошенной вандейковской бородкой, к ним побрел беспомощный слабоумный идиот!