Текст книги "Мёртвый космос: Мученик (ЛП)"

Автор книги: Брайан Эвенсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

16

Он аккуратно отпустил руку брата и взглянул на часы. 6.36, но судя по тому, как цифры вспыхивали и затем медленно гасли, часы остановились. Почему они не работали? Он показал их Шейну, но тот лишь кивнул.

Не волнуйся, сказал Шейн. Это не имеет никакого значения.

Шейн был прав, ничего страшного, но все еще хотел знать сколько сейчас времени.

– Который час? – спросил он Данте.

– Оставь меня в покое – сказал Данте. – Мы приближаемся. Я должен это увидеть.

Хеннесси немного подождал и снова спросил.

Отвлекшись, Данте посмотрел на часы, затем поднес их к уху.

– Остановились – сказал он.

– Мои тоже – сказал Хеннесси.

Данте повернулся и посмотрел на него. Он по-видимому не заметил Шейна, хотя тот сидел на месте, рядом с Хеннесси. Люди видят лишь то, что хотят видеть, подумал Хеннесси.

– Тебе это не кажется странным? – спросил Данте.

Хеннесси пожал плечами.

– Беспокоится не о чем – сказал он. – Ничего страшного.

Глаза Данте сузились.

– И еще одно – сказал он. – Какого хера ты вдруг стал таким невозмутимым?

Хеннесси бросил взгляд на Шейна, а затем, поняв что он сделал, резко вернул взгляд обратно на Данте. Данте взглянул в сторону, глядя сквозь Шейна, затем обратно.

– Просто так. – Сказал Хеннесси. – Мне стало лучше. Не знаю почему.

Закатив глаза, Данте отвернулся.

Только между нами, Джим – ему действительно стоит так поступать? спросил Шейн.

– Не знаю, – сказал Хеннесси: – Должен ли?

В некоторые вещи лучше не вмешиваться.

Хеннесси кивнул.

Возможно, Шейн был прав, но если бы он сказал это Данте – тот бы и слушать не стал. И что ему с этим делать? Может, это и плохая идея, но даже если и так, он всё равно понятия не имел, как он сможет заставить Данте остановиться.

Ещё через пару минут – может и больше, сложно сказать – Данте замедлил бур. Он медленно продвигался вперёд, пока они не упёрлись во что-то, отчего бур завыл. Сменив направление бурения, он чуть отступил назад, а потом продвинулся под немного другим углом, отодвинув одну из стенок туннеля. Хеннесси просто стоял, улыбаясь и изредка оглядываясь на своего брата, словно чего-то ждал.

Ты уверен, что это хорошая мысль? снова спросил Шейн.

Хеннесси пожал плечами.

Данте ещё раз отвёл назад бур и продвинулся, и так четырежды.

Думаю, это ошибка, сказал Шейн.

Это было, как мог видеть Хеннесси, нечто странное, наполовину скрытое в скале. Сквозь кружащиеся камешки и частички ила было довольно трудно что-либо разглядеть. Данте в очередной раз отодвинул бур и выключил его.

– Что там такое? – спросил Хеннесси.

– А какого чёрта я должен это знать? – сказал Данте. – Я в жизни ничего подобного не видел.

Это Чёрный Обелиск, сказал Шейн.

Чёрный Обелиск, подумал Хеннесси. Как только вода успокоилась, он начал разглядывать его внимательнее. Оно казалось монолитом, сделанным из какой-то разновидности обсидиана. К вершине оно сужалось, и по всей высоте закручивалось в спираль. Оно было покрыто горизонтальными бороздками и тысячами символов, каких он никогда не видел. Светились ли они сами по себе, или ему это показалось из-за света, падающего на них от прожекторов? Он не мог уверенно сказать. Та часть, которую он видел, была около трёх метров в высоту.

– Боже, – сказал Данте, его голос был полон необычного трепета. – Кто оставил это здесь? Или что?

Это последнее, что ты хочешь спросить, обратился Шейн к Хеннесси. Лучше уж не знать.

Он внезапно вспомнил схему Обелиска, которую Таннер показывал им. И включил голоэкран. Венчали Обелиск два рога, указывающих одно и то же направление, и он мог видеть – монолит уходил гораздо глубже, возможно на двести и более метров вниз.

– Насколько он велик? – спросил Хеннесси.

Данте, смутившись, что-то сказал, но Хеннесси спрашивал не его.

Огромен, сказал Шейн. Он взял руку Хеннесси и прижал её к стеклу иллюминатора. И они вместе стали смотреть. Ты не хочешь связываться с этим, сказал Шейн. Ты в опасности.

– Я собираюсь подвинуть нас поближе, – сказал Данте.

– Уверен? – спросил Хеннесси, всё ещё смотря на монолит. – Может, нам не стоит с этим связываться?

Около него, на самой границе бокового зрения, Шейн кивнул.

– Попробуй вызвать Таннера, – сказал Данте. – Посмотрим, что ему нужно.

Хеннесси, попытался, но услышал только помехи и обрывки голоса Таннера.

– Не знаю, – сказал Хеннесси. – Тут происходит что-то не то. Оставим эту затею.

– Мы прошли весь этот путь, – сказал Данте. Мы уже чёрт знает сколько торчим в этом гробу. А теперь мы здесь, и надо взглянуть поближе.

Хеннесси секунду поколебался, глядя на него, и наконец кивнул.

– Думаю, не будет ничего плохого, если мы придвинемся ближе, – сказал он. – Ну, по крайней мере – пока мы будем осторожны.

Он оглянулся на своего брата, но тот только покачал головой. Возможно, сказал он.

Данте тронул батискаф с места, потом выключил двигатели, позволяя тому дрейфовать. Они были прямо напротив монолита. F/7 мягко стукнулся о его поверхность.

– Чудесно, – прошептал Данте.

И совсем не чудесно, сказал Шейн со странно вытянувшимся лицом. Это ужасно. Данте стал одним из них, брат. И, боюсь, нам придётся от него избавиться.

17

Пока что всё хорошо, думал Данте. По крайней мере – в норме. И возможно, для него так и было. Его голова болела с тех пор, как он сел в этот проклятый батискаф. А если быть честным с самим собой, последние несколько недель. И непохоже, что лекарства как-то помогали. Что бы он ни делал, она всё равно оставалась, не невыносимая, просто всё время тихо пульсирующая в голове, мешая ему спать, не давая сосредоточиться. Он никогда не был таким взвинченным со времён космических боёв. Вдобавок, он ещё не чувствовал себя настолько заточённым, пойманным с тех пор. Он не осознавал, насколько пребывание в подводной лодке заставляет чувствовать себя бесполезным космическим мусором. Это навеяло всякого рода вещи, вернув к памяти моменты лунных боев – непонятной войны, которая официально и войной-то не была и на которой всего-то и было что одна маленькая слеза на материале твоего костюма и где, в конце концов, если ты хотел выжить, ты должен был вонзить нож в чью-нибудь спину чтобы иметь возможность украсть остатки кислорода. Как много людей ему нужно было убить чтобы остаться в живых? И все это висело на нем, напрягало его. Поначалу он думал, что все это приподняло его над вещами, сделало так, что он не будет чувствовать страха, не будет подвержен эмоциональной слабости как другие. Но он начал понимать, что все было не совсем так. В действительности, он на протяжении долгого времени управлял этими частями самого себя так, чтобы избегать их, но они по-прежнему были здесь. И теперь они прорывались наружу, они были сырыми и красными, более чувствительными, чем оголенный нерв.

И этот ублюдок Хэннеси. Это не помогало тому, что Данте застрял с ним. Он был реальным, истинным гребаным дубиной. Это уж точно. Сначала он походил на ребёнка в магазине игрушек, неспособном сдержать своё восхищение перед F/7, его новой игрушке. Затем посади его, двуличного, в эту штуковину и единственное, что приходит, так это паника и нервы, и медленное схождение с ума. Это последнее, чего бы вы хотели в замкнутом пространстве вроде этого. В лунных перестрелках он убивал людей за меньшее.

Не то чтобы такая мысль не мелькала у него в голове. Но Таннер не хотел, чтобы он сделал это. Все эти годы Таннер был добр с ним. Хотя, если бы Таннер понял, что на самом деле случилось во время лунных перестрелок, то, Данте знал, что он бы мог обращаться с Данте немного иначе.

Таннер никогда не осознавал, что во время этих перестрелок Данте был бы заинтересован не столько в спасении Таннера, сколько в том, чтобы украсть его кислород. Данте планировал убить его и забрать его кислородный баллон и он бы это сделал, однако, во время поиска безопасного места для убийства Таннера, он наткнулся на работающий передатчик – огрубевшая и замерзшая рука техника все еще сжимала его. Так, вместо того, чтобы убить Таннера, Данте вызвал корабль чтобы тот подобрал их. Таннер так никогда и не понял, что причина того, что он почернел и чуть не умер до прибытия корабля, заключалась в том, что Данте уменьшил на его баллоне подачу кислорода. Просто в случае если бы корабль не прилетел достаточно скоро, ему бы понадобился кислород Таннера.

Но лояльности и вина перед Таннером не были единственными причинами, по которым Данте не убил Хэннеси. Ему не нравилась идея убивать кого-либо в таком замкнутом пространстве, где он бы не мог бы избавиться от тела. Он просто не мог представить себя сидящим здесь, зная, что позади его находится тело и чувствуя на своей спине взгляд его мертвых глаз. Добавьте к этому еще тот факт, что за последние шесть или приблизительно шесть часов он, на самом деле, стал немного побаиваться Хэннеси. Паникующий, а затем шепчущий с самим собой, говорящий в переборку слева от себя словно возле него на самом деле кто-то был. У этого парня был непорядок с головой и Данте не хотел сделать ничего, что могло бы того спровоцировать. Из личного опыта он знал, что, когда люди сходят с ума, они становятся непредсказуемыми. Они могут сделать вещи, которые от них и не ждешь да еще с такой силой, что и не подумаешь, что они на это способны.

Он хотел лишь пройти через все это и остаться в живых. Они уже наполовину сделали это. Они уже были здесь, прямо перед монолитом, который, как ему следовало признать, также пугал его до усрачки. Но вместе с тем он наполнял его благоговейным трепетом. Если верить геологическим данным, то он пробыл здесь более пятидесяти миллионов лет. Что значит что он – предшественник человечества. Но он точно был сделан людьми, или иной разумной формой жизни. Это было уму непостижимо.

Хэннеси уставился за иллюминатор, созерцая с потерянным видом эту штуковину и выглядел так, словно его мозг был выключен.

Зато у Данте был подвергшийся первичной обработке пробный образец. Он был подготовлен и частично выступал. Он проверил молекулярные резаки, которые могли срезать тонкий слой этой породы. Он осторожно выдвинул рычаг на длину касания с монолитом, затем подал его вперед и начал резать.

Почти сразу же его голова наполнилась пронзительной болью, настолько интенсивной, что он почувствовал, что теряет сознание. Поначалу в его глазах все словно покрылось кровью, а затем абсолютно все исчезло, оставив лишь белое пустое пространство. Он схватился на панель управления, борясь за то, чтобы дышать. Позади него кричал Хэннеси.

Боль, очень медленно, но начала отступать. Его зрение вернулось. Позади него Хэннеси весь стонал, хотя и потерял сознание. Заборник проб породы продолжал резать – очень медленно, но он все еще резал.

Все, что им было нужно, так это малый фрагмент, лишь маленький кусочек и затем он сможет развернуть F/7 и убраться к чертям отсюда.

18

Одну минуту, когда Хэннеси сидел здесь и смотрел на брата, все было в порядке, а потом был пронзительный шум и такое ощущение в голове словно она сейчас взорвется. Его брата начало всего трясти. Его голова наклонилась в одну сторону, его шея отрывалась от места, где она была. В этот момент Шейн уже был убит. Он затрясся сильнее и его тело, разорвавшись, забрызгало все кровью. Хэннеси начал кричать и внезапно перестал дышать. Мгновение спустя батискаф вокруг него закружился и затем наступила темнота.

Когда он пришел в себя, Шейн уже вернулся и выглядел так же как и до момента, когда его разорвало в кровавое месиво – то же странное неизменное выражение лица. Однако, он подвинулся и теперь сидел сразу за Данте уставив взор в другой конец батискафа и оглядываясь на Хэннеси. Или не совсем сразу за Данте: казалось, что он сидит частично на Данте. Но, поскольку Хэннеси остановился, он увидел. Шейн был частично в Данте, их бедра растворились вместе, его ноги как-то выступали из затылка командира.

– Ты в порядке? – спросил Хэннеси.

– Да, – сказал Данте. – Кроме моей головы. А ты?

Ему не следовало этого делать, сказал Шейн, его рот безмолвно открывался в воздухе словно у рыбы, вынутой из воды. Это опасно. Смотреть достаточно плохо, а уж трогать – чересчур. Никому из вас не стоило этого делать. Джим, я думал тебе лучше чем этому.

– Делать чего? – спросил Хэннеси.

– Я беру образец породы, разумеется, – сказал Данте. – И что ты думал я буду делать?

Это не то, что можно исследовать, сказал Шейн. Это не то, что можно понять. Это нужно оставить здесь и нетронутым, здесь – где оно спокойно лежало миллионы лет. Ты думаешь они бы закопали его так глубоко, если бы предполагалось, что он должен быть найден?

– Что это делает? – спросил Хэннеси.

Данте по-прежнему не смотрел на него.

– Это молекулярный резак с титановым цилиндром позади этой штуковины – сказал он. – Молекулярный резак делает круглое отверстие и медленно продвигается вглубь. Один цилиндр уже достаточно глубоко, резаки попеременно вращаются чтобы срезать торец образца. Я думал ты все это знаешь. Не волнуйся. Еще немного осталось. Мы уже почти сделали это.

Ты не хочешь знать что оно делает, сказал Шейн. Тебе не следует пытаться разрушить это. Тебе не следует это слушать. Ты просто должен оставить это здесь. Ты должен сопротивляться Слиянию, Джим.

– Слиянию?

– Что? – спросил Данте, наполовину обернувшись. – Я полагаю что да, молекулярные резцы режут со звуком, походящим на речь. Но почему это тебя интересует?

Не говоря уже о Слиянии, сказал Шейн. Последнее что ты бы хотел чтобы случилось, так это допустить, чтобы это началось.

Он неловко растянулся в кресле.

– Осторожно следи за тем, как ты двигаешься – обратился к Данте Хэннеси. – Ты же не хочешь чтобы Шейна разорвало.

19

Вот дерьмо, подумал Данте. Он полностью повернулся чтобы встретиться лицом с Хэннеси, который тут же начал пронзительно кричать.

– Шейн! – кричал Хэннеси – Шейн! Кровь! Кровь! Она повсюду! Ты весь покрыт ей! – Издавая рвотные звуки он начал водить своими руками вверх и вниз по грудной клетке Данте, на его лице читался ужас. – Мы должны отделаться от него – сказал он и бросил Данте отчаянный взгляд. – Разве ты не видишь это? – спросил он. – Разве ты не видишь кровь?

Данте двинул ему достаточно сильно чтобы опрокинуть.

– Просто успокойся – сказал Данте. Он трясся. – Просто расслабься.

– Тебе легко говорить – бормотал Хэннеси. – Он не твой брат, которого только что разорвало.

– Хэннеси – сказал Данте. – Но это был не твой брат. Здесь лишь ты и я.

Но Хэннеси тряс головой.

– Я видел его – говорил он. – Я видел его. – Его голос был все более истеричным. – Он был здесь. Я клянусь, вот здесь, прямо здесь где ты сейчас сидишь, на этом месте.

– Но это я – сказал Данте, начиная действительно пугаться. – Как он мог сидеть здесь если тут все это время сидел я?

– Но он был – сказал Хэннеси. – Он был наполовину в тебе. Ты разорвал его, и затем он разлетелся на куски.

Вот дерьмо, снова подумал Данте.

– Постарайся взять себя в руки, Хэннеси – сказал он сдержанным тоном. – Тебе привиделось.

– Нам следует остановиться – сказал Хэннеси. – Шейн сказал мне, что нам следует оставить это в покое. Нам следует закопать это и убираться к чертям отсюда. Останови заборщик проб породы! – Теперь он уже кричал. – Отведи его обратно!

– Все в порядке – сказал Данте. – Я остановлю его. Я его уже останавливаю – заверил он.

Он дотянулся до консолей и затем заколебался.

Оставалось совсем немного до изъятия образца. Еще бы несколько секунд и он бы у них уже был и потом они могли бы убраться прочь отсюда.

– Останови это! – проревел Хэннеси. – Останови это!

– Я останавливаю – солгал Данте. – Не кричи, ты меня отвлекаешь. Я уже почти остановил. Я клянусь.

И все уже было сделано, к этому времени молекулярные резаки завершили свою работу и заборник проб породы начал обратный ход с образцом в экстракционном цилиндре.

– Ну вот, видишь? – сказал Данте. – Все в порядке.

Улыбаясь, он обернулся, и тотчас же металлический стержень ударом сломал ему челюсть. Он поднял руку и почувствовал боль, когда металлический стержень нанёс удар и по ней. Он наполовину выскользнул, наполовину выпал из командирского кресла. Он увидел как стержень смял подлокотник над его головой. Это была стойка с рециркулятором кислорода. Он удивился тому как Хеннесси шустро разобрал её. Он бросился в сторону, наблюдая за тем, как Хеннеси двинул по пустому месту, и то же время споткнулся о переборку. Данте попытался подняться, но он не смог опереться на руку. Кровь сочилась изо рта и бежала струйкой вниз по груди. Ему удалось поднялся на ноги, но Хеннесси уже оправился и пошел на него, занося прут. Данте вскинул покалеченную руку и Хеннесси ударил снова. В этот раз боль накрыла его тёмной волной. Он подскользнулся на собственной крови и снова оказался на полу. И тогда Хеннесси ударил его по голове.

Пока он лежал на полу, ощущая, что жизненные силы его покидают, у него возникло чувство будто бы люди столпились вокруг него. Это было невозможно. Хотя он умирал, он знал что это невозможно, там были только он и Хеннесси. Да даже если и так, столько народу в кабину точно не вместилось бы. Хотя он был уверен, что их нет, это ощущение было невыносимым. Особенно когда он начал узнавать лица. Там были все те кто погиб в лунной мясорубке. Все те, кого он убил чтобы забрать кислород и выжить. Один за другим, они вышли вперед, пока Хеннесси продолжал избивать его прутом, а затем наклонился чтобы высосать воздух из его рта. Когда появился последний, он умер.

20

Он бросил железный прут и опустошенный захромал назад к своему креслу. Он вытер кровь с его лица рукавом и закрыл его глаза.

Только через какое-то время, когда его дыхание постепенно замедлилось, он осознал, что только что сделал.

Он открыл глаза и увидел месиво на полу, а за тем проблевался. В нём едва различались очертания человека, конечности искривлены и повёрнуты в неправильных направлениях, голова расколота сверху. Это было гораздо ужаснее, чем когда его брат взорвался. Он отвернулся. Он сделал это? Как? Данте был квалифицированным и опытным бойцом, гораздо более сильным, чем он – когда Данте схватил его плечо, он был парализован болью. Нет, он не мог сделать этого, он не мог выйти сухим из воды после такого.

Но если не он, то кто?

И где был его брат? Было ли это на самом деле, или же это было то, во что они хотели заставить его поверить?

– Шэйн? – сказал он.

Его комлинк вдруг затрещал. Голос Таннера, если только кто-то не притворялся Таннером.

– …жен мне. Пожа… …веть. Хэннэс —…

Он пошёл к экрану, который теперь был забрызган кровью.

– Таннер? – сказал он.

– Я потерял Шейна.

…аа. – сказал Таннер.

Хеннесси видел его лицо на сканере всего лишь минуту, оно было мрачным; затем поражение пересекло лицо Таннера и его заглушили помехи.

Хеннесси отвернулся от панели управления, чтобы увидеть, прямо за собой, своего брата.

– Шейн, – сказал он и улыбнулся. – Ты в порядке после всего этого.

Конечно, Джим, сказал он. Ты же не думаешь, что такая мелочь может причинить мне боль?

Это должно быть какой-то трюк, Хеннесси сказал себе.

Его брат прислонился к контрольной панели и уставился на него. Мне нужно серьёзно поговорить с тобой, Джим, сказал он.

– В чём дело, Шейн? – спросил он. – Ты знаешь ты может говорить со мной о чём угодно.

Его мёртвый брат смотрел прямо на него, его лицо было такое же вдумчивое, каким часто было прежде, когда они были моложе.

Ты поступил правильно, брат, ты остановил его, сказал Шейн. Но это очень опасное время, ты слишком близко. Слишком близко, чтобы ясно слышать. Шепот, он может забрать тебя. Ты не должен его слушать, Джим. Вырвись, отгороди свои мысли. Или тебя может не стать. Скажи другим то же самое.

– Но… Я не… – Хеннеси заикался, пытаясь подобрать слова. – Буду честен, Шейн. Я не уверен, что понимаю о чём именно ты говоришь.

Позволь им узнать, сказал Шейн. Обелиск в прошлом, и прошлое должно оставаться нетронутым, если мы хотим остаться собой. Ты уже пробудил его. Он завёт тебя даже сейчас. Но ты не должен подчинятся. Ты не должен слушать. Скажи им это.

– Кому я должен сказать? – спросил Хеннесси.

Всем, сказал Шейн. Скажи всем.

– Но почему ты не скажешь им, Шейн? – спросил он. – Ты знаешь об этом гораздо больше меня!

Но Шейн только покачал головой. Это уже началось, сказал он. Он протянул свой большой палец и прикоснулся ко лбу Хеннесси. Его прикосновение жгло как лёд. И затем Хеннесси смотрел, как его брат медленно увял и исчез.