Текст книги "Рэдволл"

Автор книги: Брайан Джейкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

*13*

Матиас не работал вместе со всеми на укреплении главных ворот. Совет решил, что они с Мафусаилом могут взять себе помощника и поступать так, как сочтут нужным. Мыши Рэдволла считали, что Матиас последнее время ведет себя несколько странно. Он гулял по аббатству, а за ним на поводке вприпрыжку скакала Клюва. К здоровой ноге птицы Матиас привязал камень: не слишком тяжелый, но достаточный, чтобы она не могла взлететь или напасть исподтишка. Пленная воробьиха прыгала за Матиасом, куда бы он ни пошел.

Сперва Клюва бесновалась и угрожала. В ответ на ее угрозы Матиас только сильнее натягивал поводок и ускорял шаг. Если же пленница вела себя прилично, он давал ей кусочки засахаренных орехов. Вскоре его усилия начали давать свои плоды.

Однажды Матиас остановился возле главных ворот передохнуть и дал воробьихе немного орехов.

– Вот так, хорошая птичка, вот и славно, – сказал он.

Клюва насупилась, но орехи съела с видимым удовольствием.

Мафусаил высунулся в окно и позвал Матиаса:

– Зайди ко мне в келью. И прихвати с собой эту крылатую дикарку.

Едва они вошли в захламленную келью, старик вытащил какой-то пожелтевший фолиант.

– Это перевод чертежей аббатства, сделанный сестрой Жерменой. Кажется, я нашел здесь то, что мы ищем. Смотри.

Матиас принялся внимательно изучать чертеж, на который указал ему Мафусаил.

– Замечательно! – наконец воскликнул он. – Тебе снова удалось найти ответ! Получается, на крышу аббатства есть ход изнутри.

Мафусаил подышал на очки и протер их тыльной стороной лапы.

– Вообще-то следует благодарить не меня, а сестру Жермену. А теперь смотри, как нужно идти.

Матиас вышел от Мафусаила только через час. Клюва покорно ковыляла за ним.

– Значит, – бормотал он, – нужны пять или шесть крепких веревок, крючья, молоток. Еще заплечный мешок, чтобы все это сложить, запас еды и питья и засахаренные орехи для тебя, Клюва.

Констанция и Амброзии Пика увидели Матиаса с воробьихой издалека. Барсучиха постучала себя по лбу:

– У него чердак не в порядке.

– На этом чердаке воробьи завелись, – хихикнул еж.

На верхнем этаже главного здания аббатства, в середине коридора, почти касаясь квадратного деревянного люка в потолке, стояла стремянка. Возле нее Матиаса ждал Мафусаил с Клювой на поводке.

Он передал ему аккуратно вычерченный план:

– Здесь все отмечено. Через люк ты попадешь на чердак. Иди направо до стены, справа в стене будет проход. Пройдя через него, окажешься примерно на половине высоты Большого зала – там между колоннами арки есть карниз. Оттуда надо взобраться на следующий карниз, идущий вдоль окон с витражами, а затем подняться по выступу, что возле первого окна слева. Оттуда попадешь на деревянную балку, которая идет вдоль внутренней стороны крыши. Где-то над этой балкой есть еще одна чердачная дверь. Тебе придется искать ее самому. Дальше я ничем помочь не могу, придется тебе действовать самостоятельно.

Старик положил лапу на плечо своего молодого друга, голос его дрогнул:

– Удачи тебе, Матиас.

Поднявшись по лестнице, Матиас сильным ударом выбил люк и сдвинул его в сторону. Тотчас он прикрыл лапой глаза и закашлялся: сверху на него посыпалась вековая пыль. Волоча на поводке свою пленницу, он вылез на чердак. В полумраке Матиас с трудом различил справа от себя пробивавшуюся издалека полоску бледного света.

– Вон дыра, что старый червяк сказал, – чирикнула Клюва.

– Эй, выбирай выражения! – сказал Матиас сквозь зубы и, натянув поводок, зашагал направо. Почти тотчас он споткнулся о потолочную балку и упал.

Клюва в мгновение ока бросилась на него. Вцепившись когтями в шею Матиаса, птица стала клевать его в затылок, мышонок и головы не мог поднять.

Матиас нащупал ногу воробьихи и, крепко схватив ее, с силой дернул. Оказавшись наверху, он тотчас выхватил из ножен кинжал.

– Слушай, Клюва, – задыхаясь, проговорил он, – вторая такая выходка будет последней.

Оба лежали, глядя друг другу в глаза и тяжело дыша. Клюва злобно зачирикала:

– Будет случай – Клюва убьет мышь. Воробьи не сдаются, ясно?

Безжалостно дернув за поводок, Матиас поднялся с пола. Он волоком подтащил птицу к проходу и, выпихнув ее наружу, протиснулся следом.

Они оказались на карнизе, высоко над Большим залом. Не говоря ни слова, Матиас подтолкнул Клюву, и та камнем полетела вниз. Туго натянув поводок, она повисла на ошейнике. Матиас крепко сжимал поводок обеими лапами, а воробьиха, трепеща крыльями, раскачивалась высоко над полом Большого зала.

– Обещай вести себя прилично, или сейчас же полетишь вниз! – крикнул Матиас.

Клюва, сердце которой судорожно колотилось, хорошо понимала, что полностью находится во власти противника.

– Клюва не хочет умирать, – пропищала воробьиха. – Я буду хорошая. Даю слово.

Матиас поднял птицу на карниз. Они сели рядом и выпили из фляжки воды, оба усталые и покрытые пылью. Матиас все еще не доверял своей пленнице.

– А крепко ли слово воробья? – недоверчиво спросил он.

Клюва выпятила грудь:

– Воробьиное слово самое крепкое. Клюва не лжет. Клянется жизнью матери. Страшная клятва.

Ну что же, подумал Матиас, похоже, Клюва поняла, что шутки с ним плохи.

Села и ее сын притаились в углу комнаты. Они понимали, что угодили в ловушку. С тех пор как погиб Краснозуб, они явно попали в немилость.

Неожиданно Клуни окликнул Селу:

– Эй, лиса, убирайся отсюда вместе со своим ублюдком, но помни – из лагеря ни ногой. Позови ко мне Темнокогтя и этого болтливого хорька, как его, Кроликобоя.

Лиса не заставила себя упрашивать и вместе с сыном выбежала из комнаты.

С бравым видом вошли Темнокогть и хорек, – правда, они не знали, радоваться им или печалиться. От Клуни можно было всего ожидать.

Вытянувшись в струнку, они воскликну ни в один голос:

– Мы здесь, хозяин!

Клуни вылез из постели и зашагал по комнате – лапы его уже вполне окрепли. Он подошел к своим подчиненным и, встав к ним боком, спросил:

– Мне нужен специалист по подкопам. Кроликобои тотчас выпятил грудь колесом:

– Подкопы – это по моей части. Мы, хорьки, ласки и горностаи, в рытье ни в чем не уступим кротам.

Мы и подкопать можем, и подгрызть, и затопить подземные ходы.

Клуни ударил древком штандарта в пол:

– Ты можешь собрать отряд из тех, кто умеет рыть подкопы?

Кроликобой показал лапой на дверь:

– Да они, ваша честь, тут рядом. Готов хоть сейчас привести!

– Вот и отлично! Ступай, да пошевеливайся. Кроликобой отсалютовал и тотчас исчез. Клуни хвостом притянул к себе Темнокогтя и вполголоса спросил:

– А тебе когда-нибудь приходилось делать подкопы?

Тот сокрушенно покачал головой. Клуни неожиданно обнял его за плечи:

– Ничего, у меня для тебя тоже найдется дело, Нельзя ведь, чтобы вся слава досталась хорькам и ласкам, верно? Ты всегда был надежным солдатом, Темнокогть. Я думаю, на тебя можно положиться, а?

Темнокогть с готовностью кивнул.

Вскоре Клуни уже совещался с отрядом, который привел хорек Кроликобой. Внезапно дверь распахнулась. В комнату вошел Сырокрад, кончиком копья он подталкивал Селу и Куроеда.

– Это что еще такое? – спросил Клуни. Сырокрад злорадно ухмыльнулся:

– Привел к тебе лисиц, хозяин. Они подслушивали за дверью, а я их застукал.

Тупым концом копья он сбил лисиц на пол. Лисы, сжавшись в комок и дрожа, клялись в своей невиновности:

– Нет, нет, сэр! Мы не подслушивали.

– Мы просто прислонились к двери, чтобы отдохнуть немного. Мы ведь простые лекари, ничего больше.

Клуни понимающе кивнул:

– Разумеется. И кроме того, вы хотели помочь нам копать, не так ли?

Дрожащий от страха Куроед невольно выдал себя:

– Верно, сэр. И если вам нужна наша помощь, мы будем рыть подкоп не хуже остальных.

Клуни с кулаками набросился на Куроеда:

– А разве я что-нибудь говорил о подкопе? Изменники! Вы уже поняли, что мой план штурма был уловкой, и теперь знаете, что я задумал на самом деле.

Нервно облизывая пересохшие губы, Села с мольбой смотрела на Клуни, но в его единственном глазу не было видно ни искры милосердия.

– Ты слишком много знаешь, лисица. Вы затеяли опасную игру! Но Клуни не так-то просто перехитрить. Вы проиграли!

Лисы, царапая пол когтями, жалобно заскулили. Клуни стоял над ними, наслаждаясь своей властью. Наконец он подал знак Сырокраду и Темнокогтю:

– Уберите с глаз моих этих презренных предателей. Я полагаю, вам не надо советовать, как с ними следует поступить.

Визжащих, тщетно умоляющих о пощаде лисиц уволокли прочь. Клуни повернулся к хорькам и ласкам:

– Продолжим наш разговор о подкопе.

*14*

Матиас и Клюва поднимались все выше и выше. Путь вверх по арке, к витражным окнам, оказался долгим и трудным. Чтобы воробьихе было легче идти, Матиас отвязал камень от ноги птицы, но зато связал ей крылья. Время от времени ему приходилось забивать в стыки между камнями железные крючья. Он старался не смотреть вниз, чтобы от жуткой высоты не закружилась голова.

Самым опасным местом оказалась верхушка арки, здесь нужно было перелезть через каменный выступ. Матиасу пришлось подтягиваться на вбитых им крючьях, полагаясь только на силу своих лап и ловкость. Стиснув зубы, он наконец добрался до верхушки арки и, подтянувшись, бросил свое тело вверх и вбок, так что задние лапы оказались на карнизе, который проходил под витражными окнами. Напружинившись, он перекатился на безопасную плоскую поверхность.

Передохнув минуту, он с помощью веревки подтащил наверх и Клюву, которую оставил у основания арки.

Прислонившись к витражным стеклам, они пообедали. Вдруг Клюва громко рассмеялась:

– Матиас совсем красный.

– А ты посмотрела бы на себя: вся синяя, – ответил Матиас.

Солнечные лучи, проходя через витражи, окрасили мышонка и воробьиху в разные цвета. Пока они обедали, Клюва подставляла голову то под одно стекло, то под другое.

– Гляди! Сейчас я зеленая, сейчас снова синяя, сейчас красная!

Поев и отдохнув, Матиас решил подниматься по каменной колонне, разделявшей окно посредине. Колонна была покрыта резными выступами и углублениями, забираться по ней было довольно легко. Вскоре они уже забрались на деревянную балку у самого основания крыши. Балка была узкой, идти по ней приходилось сильно пригнувшись, так как потолок был здесь совсем близко.

Ни Матиас, ни Клюва не заметили, что через витражное окно за ними наблюдал воробей. Вскоре он улетел прочь.

Остановившись, Матиас воткнул кинжал в потолок, чтобы было за что держаться, пока он отыскивает взглядом следующую дверь.

– Ага! – сказал он. – Вижу! Вон там, слева. Тебе придется идти первой, Клюва.

Та, не возражая, пошла вперед. Неожиданно кинжал, за который держался Матиас, вырвался из потолка. Мышонок, потеряв равновесие, беспомощно взмахнул лапами и стал падать на воробьиху. Воробьиха крепко схватила его клювом, а кинжал, вертясь, полетел вниз – спустя несколько секунд до них донесся слабый звук удара.

– Ух ты! – произнес Матиас дрожащим голосом. – Я уж думал, конец. Спасибо тебе, Клюва, ты спасла мне жизнь.

Они медленно, шаг за шагом приближались к двери на верхний чердак. Но оказалось, что дверь находится высоко над балкой и ни один из них не может до нее дотянуться. Матиас тяжело вздохнул. Он сел на балку, болтая ногами и злясь на себя.

– Как глупо! Ползти в такую высь только затем, чтобы посидеть на балке!

Воробьиха толкнула его лапой:

– Почему Матиас не развяжет Клюву? Клюва летает, открывает маленький черведверь.

Матиас тупо посмотрел на нее. Клюва повторила:

– Ты не слушаешь. Клюва говорит: резать веревку, лететь высоко-высоко, открывать дверь.

– Тогда дай мне воробьиное слово, что не улетишь на все четыре стороны.

– Хорошо. Дает воробьиное слово. Обещает не улетать.

Матиас развязал веревку, и воробьиха, расправив крылья, попробовала взмахнуть ими.

– Долго не летать. Но я летать хорошо, гляди.

И она спрыгнула с балки вниз. Наслаждаясь полетом, Клюва показала своему спутнику несколько сложных пируэтов. Затем, подлетев к двери, она уцепилась когтями за защелку.

– Берегись! Дверь открывается – падает на мышь.

Матиас попятился, а воробьиха открыла защелку, и дверь, откинувшись вниз, повисла на петлях. Закружилось, оседая, облако пыли.

Матиас вскарабкался по двери, как по лестнице. В чердачном полумраке он увидел над собой сводчатый потолок. Матиас окликнул Клюву. Когда она подошла, он отстегнул ошейник и поводок и, спрятав их в мешок, потрепал свою пернатую спутницу по крылу:

– Клюва, я больше не стану держать тебя в неволе. Ты – вольная птица и настоящий друг. Та взглянула на Матиаса с благодарностью:

– Матиас, друг мышь, Клюва не уходит, остается с тобой.

Они осмотрели потолок. Клюва, летая под самым потолком, первой увидела тот последний люк, который им был нужен.

Подобраться к потолочному люку Матиасу было уже нетрудно. Люк открывался наружу и оказался очень тяжелым. Вдвоем с воробьихой они налегли на него, и наконец, громко заскрипев, люк открылся.

Когда Матиас и Клюва очутились наверху, их плотным кольцом окружили воробьи. Птицы, громко чирикая и переругиваясь между собой, набросились на Матиаса, множество лап тотчас придавили его к полу с такой силой, что он не мог пошевелить даже усами. Неожиданно чириканье и ругань прекратились. Толпа птиц расступилась, к Матиасу подошел большой, сильный воробей. Он взглянул на мышонка блестящими безумными глазами:

– Мышечервь – мой пленник! Здесь Воробьиный Двор! Я король Бык!

*15*

Тела Селы и Куроеда лежали в придорожной канаве. Крысы проткнули лисиц копьями и сбросили их в глубокую глинистую канаву. Села лежала неподвижно, ее вечно бегавшие по сторонам блестящие глаза теперь были мертвыми, остекленевшими.

Но Куроед вскоре пошевелился и застонал – он был еще жив.

Во всем теле – адская боль. Когда крысы проткнули копьями заднюю лапу и загривок, Куроед упал, и крысы пинками сбросили его в канаву. От боли Куроед потерял сознание. Затем крысы сбросили с дороги тело его матери – оно упало прямо на него.

Крысы решили, что обе лисицы мертвы, а если и нет – все равно сдохнут.

С трудом Куроед пришел в себя. Он лежал неподвижно, придавленный мертвым телом Селы. Убедившись, что все спокойно, он выбрался из-под трупа своей матери.

Не испытывая ни малейшего сострадания к родительнице, Куроед стал обдумывать, что же ему делать дальше. Придется проторчать в этой вонючей канаве до темноты. Зато он знает, что задумал Клуни. Аббат, без сомнения, щедро его вознаградит!

Дожидаясь темноты, Куроед стал готовиться в дорогу. Прежде всего он вывалялся в глинистой грязи, она панцирем облепила его тело, остановив кровь из ран. Вскоре он, хромая, побрел по дну канавы к Рэдволлу.

Идти было тяжело, лапы болели, но Куроед подбадривал себя: «Села не справилась с бандой безмозглых крыс. Конечно, она была слишком стара, но я молод и умен. Этим паршивым крысам не одолеть меня! Им еще придется пожалеть, что я не на их стороне!»

Через несколько часов впереди показались стены аббатства, и Куроед стал карабкаться наверх. Цепляясь за свешивающиеся в канаву кусты, лис в конце концов выбрался на дорогу.

Совершенно выбившись из сил, Куроед упал в дорожную пыль. Он не мог сделать больше ни шагу.

Молчун Сэм ходил за Василикой по пятам – он охранял ее, пока она разносила горячий суп ночным часовым на стенах аббатства. Перепрыгивая с камня на камень, он разил своим маленьким кинжалом воображаемых врагов.

Неожиданно бельчонок застыл над главными воротами аббатства и, указывая кинжалом вниз, на дорогу, поманил Василику и Амброзия.

Амброзии вперевалку подошел к Сэму и глянул вниз.

– Оказывается, наш солдатик очень зорок. Там внизу кто-то лежит, но, лопни мои глаза, он так вымазан в глине, что и не разберешь, кто это такой, – проворчал еж. – Пойду за подмогой.

Василика и Сэм остались на стене и видели, как Амброзии, белка Джесс и Кротоначальник вышли из ворот. Ворота охранял отряд мышей под началом Бэзила Оленя.

– Смотрите в оба! – вполголоса сказал заяц. – Вдруг там засада?

Куроеда внесли в ворота аббатства. Любопытные мыши тотчас стали расспрашивать его:

– Тебя так отделали твои друзья крысы?

– И с чего это ты удумал на дороге-то валяться?

Голова Куроеда бессильно моталась из стороны в сторону в такт шагам носильщиков, он твердил одно:

– Я должен видеть аббата. Только уберите от меня подальше эту барсучиху, а то я ничего не скажу. Бэзил догнал Амброзия:

– Наверное, надо и впрямь отнести этого негодяя к аббату. А то он, чего доброго, так и отдаст концы, не успев рта раскрыть.

Куроеда внесли в главное здание аббатства и положили на скамью. Вскоре, протирая заспанные глаза, появился аббат Мортимер в ночной рубашке. Он бегло осмотрел раны лиса и спросил:

– Что тебе от нас нужно? Клуни послал тебя шпионить за нами?

Куроед отрицательно покачал головой:

– Дайте мне воды.

Белка Джесс показала лису кувшин с водой, но пить не дала.

– Сначала скажи отцу настоятелю, чего тебе нужно от него, пройдоха, – сурово сказала она.

Лис протянул дрожащую лапу к кувшину, но Джесс тотчас отступила назад.

– Сперва говори. Потом получишь воду, – настаивала она.

Вид раненого вызывал у настоятеля жалость, но он все-таки решил пока не вмешиваться – Джесс знает, что делает.

– Крысы хотели меня убить, – прохрипел лис. – Моя мать, Села… она убита. Я знаю, что задумал Клуни на самом деле. Дайте мне воды, я вам все расскажу. – С этими словами Куроед потерял сознание.

– Будь моя воля, я не стала бы тратить время и переводить лекарства на эту падаль, – проворчала Джесс. Амброзии Пика в задумчивости поскреб затылок:

– Это точно, Джесс, я бы тоже не стал. Но, может, он и вправду хочет сообщить нам нечто важное, иначе зачем ему было тащиться сюда, да еще в таком виде?

– Амброзии, пожалуй, прав, – сказал аббат. – Отнесите раненого в лазарет.

Выдра Винифред и аббат Мортимер сидели у постели Куроеда, ожидая, когда он придет в сознание. Наконец лис заскулил и, открыв глаза, обвел взглядом маленькую уютную комнату.

– Как больно! Где я? – простонал он. Винифред заботливо поднесла миску воды к потрескавшимся губам лиса.

– Выпей и лежи спокойно, – сказала она. Куроед принялся жадно хлебать воду, а аббат заговорил:

– Сейчас ты в лазарете аббатства Рэдволл. Пока я еще не знаю, насколько серьезны твои раны. Когда ты немного окрепнешь, мои друзья отмоют тебя от глины и перевяжут.

Куроед не верил своим ушам:

– Я могу здесь остаться? Вы мне верите? Аббат вытер капли воды с подбородка лиса.

– Послушай меня, сын мой. Мы не прогоняем никого, кроме врагов, которые являются сюда, чтобы причинить нам зло. В аббатстве Рэдволл ухаживают за всеми больными и ранеными – это наш долг. Ты можешь пользоваться нашим гостеприимством до тех пор, пока не поправишься.

– Таран – только прикрытие! – выпалил Куроед. – Пока вы будете оборонять ворота, Клуни сделает подкоп. Я не знаю точно, где он станет копать, но мне известно, что он готовит подкоп.

– Этот Клуни – настоящее исчадие ада, – сказал аббат. – Он не остановится ни перед чем, сын мой. Я верю, что ты сказал правду. Но почему ты, рискуя жизнью, приполз к нам? Какое тебе дело до аббатства?

Куроед изобразил на своей морде скорбь и ярость:

– Потому что они убили мою мать Селу. Я не успокоюсь, пока не отомщу убийцам. Аббат легонько пожал лисью лапу:

– Благодарю тебя за правдивые слова. А теперь закрой глаза и постарайся заснуть.

Как только аббат вышел, Куроед блаженно растянулся на чистых белых простынях. Он уже чувствовал себя намного лучше и тихо засмеялся. Пусть мыши воюют с крысами, пусть крысы воюют с мышами, ему-то что за дело до этого? О, Рэдволл – настоящий клад для хитрого лиса!

*16*

Темное Крыло была матерью Клювы и сестрой грозного короля Быка. Когда она узнала, что ее дочь сбили стрелой, она решила, что ее убили. Теперь, увидев дочь живой и невредимой, она то ругала ее, то обнимала. Среди стоявшего вокруг шума и гама Клюва, быстро чирикая, рассказала матери обо всем, что с ней случилось.

А Матиас в это время лежал на полу, прижатый лапами свирепых воробьев. Повернув голову набок, он попытался рассмотреть чердак, который король Бык предпочитал именовать Воробьиным Двором.

Чердак, над которым буквой «Л» сходилась остроконечная крыша аббатства, служил приютом беспокойному и драчливому воробьиному народу. Повсюду были воробьиные гнезда, все до одного, казалось, набитые пищащими птенцами. Один угол отгораживала неровная стена, сложенная из черепицы, – за стеной находились покои короля. А выше, как понял Матиас, был только флюгер.

Король воробьев отличался крутым нравом. Заметив, что Матиас с любопытством оглядывается по сторонам, он тут же сильно пнул его ногой.

– Что хочет мышечервь при дворе короля? – выкрикнул он.

Матиас, понимая, что сейчас не время для непринужденной светской беседы, прокричал в ответ громко, словно глашатай:

– О король! Я пришел вернуть тебе одного из твоих храбрых воинов!

Эти слова были встречены оглушительным чириканьем, но король хлопнул крыльями, и все мгновенно стихло. В наступившей тишине он, наклонив голову набок, стал внимательно разглядывать наглеца, осмелившегося вторгнуться в его владения.

– Лжешь, мышечервь! Ты не друг воробьям! Мышь – враг! – прочирикал он. – Слово короля – убей врага, бей, беи!

Матиасу пришлось ох как несладко! Воробьи, яростно чирикая, старались разодрать его когтями и заклевать. И все же ему удалось высвободить одну лапу и оттолкнуть нескольких птиц. Но все новые и новые воробьи налетали на него. Почти над самым ухом звучал безумный голос короля:

– Беи, бей, смерть мыши, бей!

И вдруг Матиас почувствовал, что воробьиный натиск ослаб, – ему на помощь пришли Клюва и Темное Крыло.

– Не убивай мышь! Он спас Клюву! Я давала воробьиное слово.

Выслушав любимую племянницу, король одним прыжком подскочил к воинам-воробьям и разметал их, словно солому. Те бросились врассыпную, а король уже провозглашал новый указ:

– Король сказал не убивать мышь! Птенец моей сестры дал воробьиное слово!

Почувствовав себя свободным, Матиас поднялся и отряхнулся.

– Спасибо тебе еще раз, Клюва. Ты мой друг, и я уже дважды обязан тебе жизнью. Король обернулся к двум воробьям:

– Острый Клюв, Быстрый Ветер! Взять мешок. Проверить, что имеет мышь.

Воробьи быстро сорвали мешок у Матиаса со спины, но никак не могли сообразить, как его открыть. Тогда они разорвали материю коготками и клювами, и содержимое мешка посыпалось на пол. Матиас отошел в сторону, а король самолично принялся рыться в его скромных съестных припасах.

Вот король отпил воды из фляжки и тотчас выплюнул ее.

– Червей нет, только мышиный червекус, – недовольно объявил он.

Клюва, с тоской глядя, как ее дядюшка разрывает пакетик с засахаренными орехами, печально вздохнула. Король недоверчиво попробовал один из них, и лицо его просияло.

– Вот хорошая еда для короля. Плохая для мышечервя. Беру себе.

Он запихал орехи себе под крыло, потом поднял с пола ошейник и поводок и поманил к себе Матиаса:

– Мышечервь, сюда. Мышечервь счастливый – король Бык тебя не убивает.

Матиас, опасаясь перечить взбалмошному королю, подошел. Король туго, едва не задушив Матиаса, затянул ошейник вокруг его шеи, затем пристегнул поводок и громко захохотал. Остальные воробьи подобострастно засмеялись вслед за ним.

У Матиаса закипела кровь в жилах, но он постарался ничем не выказать свой гнев, он отлично понимал: при дворе короля Быка гневаться имеет право только сам король.

Король вручил поводок Клюве и указал своим подданным на Матиаса:

– Воробьиный король милует мышь. Подарок, племянница. Мышь, теперь ты раб моей сестры и ее птенца.

Клюва передала поводок матери:

– Темное Крыло, мать. Хороший воробей, не обижает мышь. Видишь!

Мать Клювы слегка потянула за поводок и улыбнулась Матиасу.

Король обернулся к сестре и племяннице:

– Держать мышечервь поводок. Никуда не пускать, не гулять. Много-много работать. Много-много пинка, вот так.

Король попытался еще раз пнуть Матиаса, но тот ловко увернулся и неожиданно с глупым смехом заплясал и запел веселую песню.

Король стоял, наклонив голову набок, и не понимал, что случилось с Матиасом.

А тот плясал вокруг него и пел:

 
Под крышею удачно я
Обрел друзей и дом
Величество чердачное,
Ошейник с поводком!
 

Он кружился вокруг короля, снова и снова повторяя слова нелепой песни.

Воробьиный король захлопал крыльями и истерически захохотал:

– Ха-ха-ха! Смотри, Острый Клюв! Смотри, Быстрый Ветер! Мышечервь рехнулся в голове. Сумасшедший! Ха-ха-ха!

Через некоторое время воробьи разлетелись: кто в гнездо, кто на поиски червей. Некоторые избранные отправились вместе с королем играть в три перышка – излюбленную азартную игру воробьев. Темное Крыло и ее дочь увели пляшущего Матиаса в свое гнездо под навесом, в самом дальнем конце чердака.

Несмотря на неопрятный внешний вид, гнездо внутри оказалось чистым и уютным. Клюва собрала вещи Матиаса и, завернув их в разорванный мешок, протянула ему.

– Матиас болеет головой? – поинтересовалась она.

Мышонок, с облегчением потягиваясь, ответил:

– Я так же здоров, как и ты. Просто я решил, что лучше притвориться сумасшедшим, чтобы ваш король и его воины таким меня и считали. Может, они оставят меня в покое.

Темное Крыло пристально взглянула на Матиаса.

– Матиас мышь делает правильно, – сказала она. – Король плохой характер. Иногда Темное Крыло думает, король сумасшедший. Лучше он думает, ты мышь неопасный.

– Благодарю тебя, Темное Крыло, – вежливо поклонился Матиас.

Поев, они проговорили несколько часов подряд, и Матиас очень много узнал о жизни и обычаях воробьев. Воробьиха Темное Крыло принадлежала к королевской семье. Прошлой весной, спасая жизнь короля, ее муж был убит в битве со скворцами. Король тогда поклялся заботиться о ней и дочери, но сразу же забыл о своей клятве. Гордая воробьиха предпочитала не напоминать ему о торжественно данном обещании.

Слушая рассказы о жизни Воробьиного Двора, Матиас не верил своим ушам. Воробьи жестоко дрались друг с другом по ничтожнейшим поводам. К дракам взрослых присоединялись порой даже птенцы. Воробьиное племя не умело разводить огонь. Днем чердак освещался лишь скудными косыми лучами солнца, пробивавшимися в щели между черепицами. Пищу, которая состояла в основном из червей и насекомых, они ели сырой. Воробьи не делали различий между разными видами насекомых, они их всех называли «черви». Поэтому любая еда называлась у них «червекус». «Червем» именовался также любой враг, трус, а также всё, для чего в воробьином наречии не было слов.

Воробьи не придерживались определенного распорядка дня. Все дела, кроме кормления птенцов, они старались оставить на потом – и в итоге вовсе не делали их. Поэтому на чердаке царил ужасающий беспорядок: повсюду пыль, грязь, отбросы.

Матиас постепенно привык к воробьиному языку – он был крайне несложным, хотя и маловразумительным. Правда, некоторые воробьи чирикали с такой скоростью, что, казалось, не понимали самих себя.

Матиас не знал, догадывается ли Клюва, что он лез на крышу за мечом Мартина, но был уверен, что Темное Крыло об этом и не подозревает.

Он уже осмотрел большую часть чердака, но меча нигде не нашел и решил, что тот хранится в единственном недоступном ему месте – в покоях короля. Как же проникнуть в королевские покои? Но даже если удастся добраться до меча – остается еще спуститься вместе с ним вниз, в аббатство…

Матиасу казалось, что он провел на чердаке уже целую вечность, хотя прошел всего-навсего один день. Вечером он сидел около гнезда Клювы, чинил мешок и разбирал вещи. Каждый раз, когда поблизости появлялся какой-нибудь воробей, мышонок глупо улыбался и запевал свою песню. Никто, к счастью, не обращал на него внимания.

Клюва вернулась с охоты и, опустившись на пол, взглянула на Матиаса.

– Я охотится черви, – чирикнула она. – Приносит Матиас одуванчики.

Матиас ответил, подражая ее наречию:

– Клюва – хороший охотник. Мышь любит цветы. Хороший червекус. Где мать Темное Крыло? Клюва указала крылом на покои короля:

– Темное Крыло делает червекус король. Король нет жена делать еда.

Матиас, изобразив на лице полное отсутствие интереса к королю, подергал ошейник, стараясь немного ослабить его.

– Ошейник давит мышиный шея, – усмехнулся он.

– Король приказывает, – посочувствовала Клюва. – Нельзя снимать. Жалко.

Матиас стал снова копаться в своих вещах и неожиданно наткнулся на кулек с засахаренными орехами. Он поспешно, чтобы не заметила Клюва, сунул его обратно в мешок.

Клюва и Матиас дружески болтали, пока не вернулась Темное Крыло. Тогда, немного помолчав для приличия, Матиас заговорил с ней:

– Ты часто ходит комната короля? Воробьиха засмеялась и кивнула:

– Король пускает только моя. Ленивый воробей. Сам не делает червекус.

Матиас подошел поближе и заговорщически зашептал:

– Ты помнит, король любит сладкий орехи? Моя находит еще. Ты брать моя. Давать орехи король Бык. Темное Крыло смотрела на Матиаса недоверчиво:

– Зачем мышь давать орехи король? Мышонок вздохнул:

– Король отпускает мышь свобода. Хочет назад, в мышедом.

Затаив дыхание, Матиас наблюдал за воробьихой. Наконец она улыбнулась:

– Хорошо, Матиас. Попытка. Не опасно. Только помнить, не делать король плохой настроение. Король убить мышь быстро-быстро.

Матиас вытащил пакет с орехами.

– Спасибо, воробьиха-мать, – сказал он. – Мышь не делает тебе беда. Орех делает король счастливый, увидишь.

Ведя за собой на поводке Матиаса, Темное Крыло постучала крылом в черепичную стену королевского гнезда. В ответ послышалось раздраженное:

– Прочь, воробей! Король хочет спать.

Темное Крыло понимала, что они выбрали не самое подходящее для визита время, но решила проявить настойчивость и снова постучала.

– Пусти, король брат. Это Темное Крыло и сумасшедший мышечервь. Есть подарок для великий король.

Дверь приоткрылась, из нее высунулась взъерошенная голова короля – он хлопал спросонья глазами и зевал.

– Величество не любит, когда будят, – проворчал он.

Едва войдя в королевский покой, Матиас запрыгал вокруг короля и запел свою песенку. Выхватив кулек с орехами, он вынул один и бросил его прямо в клюв остолбеневшему королю.

– Мышечервь найти орехи для великий король Бык, – хихикал Матиас. – Сразу ходит сюда. Может быть, мышь отдает король все орехи. Король отпускает мышь домой.

Жадно глядя на сверток, король тотчас расколол и проглотил орех.

– Ха, мышечервь отдать король все орехи. Величество думать много-много великие вещи. Моя думать, гм, может быть, отпускать мышь домой.

Матиас вприпрыжку подбежал к королю и, опустившись на одно колено, протянул ему кулек. Король выхватил орехи и, закрыв в упоении глаза, стал есть.

Матиас обвел королевские покои взглядом, но поначалу не заметил ничего необычного. В углу стояло неведомо как попавшее на чердак огромное кресло с мягким сиденьем. И вдруг Матиас заметил, что из-за спинки кресла что-то высовывается. Это был какой-то старинный предмет, сделанный из черной, богато отделанной серебром кожи. Из точно такой же кожи, как та, из которой была сделана перевязь для меча Мартина!