Текст книги "Саламандастрон"

Автор книги: Брайан Джейкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

32

Фераго вытянувшись лежал на камне. Старая накидка была насквозь пропитана водой, которой Гнилоух поливал его обожженную спину. Фераго лежал на животе, притворяясь спящим, и внимательно следил за окружающими. Убийца ожидал покушения на свою жизнь. Кто отважится, Клитч или кто другой, он не знал, но был уверен в одном: беспомощный вожак – лакомая приманка для мятежника. Когда чуткий слух уловил предательский шорох в прибрежных камнях, убийца подозвал к себе Гнилоуха.

Тот смертельно устал после того, как целый день возился с Фераго, однако немедленно приблизился и коротко отдал честь:

– Да, хозяин? Что я могу сделать для тебя? Фераго медленно стал подниматься и покачал головой:

– Гнилоух, ты хорошо поработал. Выглядишь ты совсем усталым.

– Нет, хозяин. Я свеж, как маргаритка. Мой долг – вылечить тебя.

Убийца добродушно потрепал крысу за ухом:

– И ты отлично справился, Гнилоух. Моя мать не возилась бы со мной так, как ты. Я хочу пойти взглянуть, чем занят мой сын. Ты можешь спокойно отдыхать всю ночь. Иди сюда, ложись на этот камень. Он большой и гладкий.

Гнилоух попытался что-то возразить, но Фераго оказался прав, камень и впрямь был прохладным и гладким. Гнилоух лег и зевнул:

– Спасибо, хозяин.

– О, это самое меньшее, что я могу для тебя сделать. – Голубые глаза Фераго ласково улыбались. – Вот, сейчас я укрою тебя своей накидкой. Ты не поверишь, какой мягкой сделала ее твоя вода. Как ты себя чувствуешь?

– Отлично, хозяин!

Фераго пригнулся и юркнул за камень. Через минуту Гнилоух уже вовсю храпел, влажная накидка защищала его от ночного ветерка, обдувающего побережье.

Весь день после обеда Форгрин точил свой меч, а Рванохвост то и дело поигрывал острой пикой. И вот они поползли по камням к укрытой накидкой фигуре, лежавшей на большом камне около линии прибоя. Форгрин был посмелее, он первым высунулся из укрытия и тут же нырнул назад:

– Смотри, нет ни одного часового. Я говорил тебе, что теперь Клитч все возьмет в свои лапы.

Рванохвост кивнул лису:

– Слушай, дружище, я что-то боюсь. Как думаешь, Фераго не проснется?

Форгрин попробовал лезвие меча и усмехнулся крысе:

– Эх, скольких я порешил этой игрушкой. Надо его кончать, пока ты совсем не струсил.

Не осмеливаясь даже вздохнуть, они подобрались вплотную к спящей фигуре. Форгрин почувствовал прилив смелости. Поднявшись, он не сумел подавить в себе желание воскликнуть:

– Убирайся откуда пришел, проклятый горностай. Убирайся! – И рубанул мечом.

Лежавший под накидкой издал невнятный вздох и замер. Рванохвост нанес два сильных удара дубинкой по его голове.

– Он сдох, приятель? Дай-ка ему еще разок! – сказал лис Рванохвосту.

– Сдох, сдох. Незачем бить еще, – ответил кто-то. Это был голос Фераго! В то же мгновение, коротко застонав, Рванохвост умер, ибо Фераго ударил его ножом. Форгрин задрожал. Голубые глаза смотрели на него почти весело.

– Видишь, мы с тобой убили по крысе. Ты убил Гнилоуха, а я – Рванохвоста. А теперь ты убьешь горностая или я убью лиса.

Ужас лишил Форгрина дара речи. Булькающий звук вырвался из его горла, он повернулся и бросился наутек.

Фераго не было равных в метании ножа. Длинный кинжал вонзился Форгрину между лопаток, тот не успел пробежать и тридцати шагов.

Урт Полосатый, стоя на вершине горы вместе с Сапвудом и Бычеглазом, наблюдал за происходящим. На берегу вереница факелов двигалась прочь от Саламандастрона. Сапвуд кивком указал на них:

– Как думаешь, куда они теперь? Бычеглаз стоял облокотившись на копье.

– Похоже на отступление, а? Барсук покачал головой:

– Фераго не уходит просто так. Он хочет обмануть нас. Сапвуд, пойдешь за ними с Бычеглазом. Возьмите с собой еще кого-нибудь помоложе, на случай если придется передать мне что-либо срочное.

Сержант Сапвуд отдал честь:

– Нет никого быстрее Денежки, владыка. Она и пойдет с нами.

Клитч спрятался среди камней, внимательно наблюдая за горой. С ним было шестьдесят солдат, лично им отобранных. Молодой горностай не сводил глаз с Саламандастрона, объясняя свой план:

– Когда они увидят, что войско отступает, их это озадачит. Барсук сделает то, что на его месте сделал бы любой, – пошлет своих зайцев на разведку. Тут-то все и начнется. Я хочу, чтобы вы захватили этих зайцев, причем живьем. Мертвый заяц для меня бесполезен, мне нужен живой заложник. Сети готовы, Мокрохвост?

Костлявый хорек указал на берег:

– Готовы, Клитч. Прямо на тропинке, ведущей к нашему войску.

Клитч поднял лапу, призывая к молчанию:

– Тихо, идут зайцы. Их трое.

Бесшумно ступая по песку, зайцы следовали по тропинке, по которой удалялось вражеское войско.

Клитч расставил своих солдат широким полукругом. Чиркнув кресалом, он зажег факел и помахал им. По этому знаку перед зайцами внезапно появились шестьдесят его воинов. Они замкнули кольцо, которое быстро сжималось.

Сапвуд встал в бойцовскую стойку, его глаза воинственно засверкали.

– Очень мило с их стороны послать нам навстречу делегацию, а, Бычеглаз?

Бычеглаз встал с ним спина к спине, поставив Денежку лицом к Саламандастрону.

– Нас окружили. Что будем делать? – Зайчиха нервно теребила свое копье.

Ответ Сапвуда был спокойным и уверенным:

– Просто делай, как мы с Бычеглазом. Поверь, мы бывали и не в таких заварушках.

Кольцо окружения сжалось. Клитч стоял позади, его голубые глаза торжествующе сверкали в свете факелов.

– Вы наверняка хотите сражаться. К сожалению, должен вас разочаровать.

Бычеглаз поднял свое копье:

– Не суетись, приятель, мы тебя не разочаруем. Клитч тянул время, но теперь увидел, что его солдаты взялись за веревки, и подал сигнал:

– Давай!

Солдаты резко дернули за веревки и выдернули сеть из-под песка. С криком они натянули ее. Зайцы тщетно старались сохранить равновесие. В сумятице Сапвуд прокричал Бычеглазу:

– Мы в ловушке. Попробуй освободить Денежку!

Бычеглаз схватил Денежку и поднял ее над головой. Подпрыгнув повыше, он швырнул ее над головами врагов:

– Беги домой! Эу-у-ла-а-ли-а-а!

Сержант согнулся под сетью, наброшенной на него и Бычеглаза. Вскоре они уже лежали на земле.

Денежка стремительно бежала по песку. Горностай ухитрился схватить ее, но она прокусила ему лапу до кости, и он выпустил ее с воплем. Молодая зайчиха бежала к горе, дыхание клокотало у нее в груди, когда она думала о своих друзьях, оставшихся на берегу. Оглянувшись через плечо, она увидела, что за ней гонятся Клитч, Мокрохвост и другие. Песок так и летел из-под ее лап. Враги все приближались, пытаясь отрезать ее от берега, по которому она могла попасть в крепость. Стрела зловеще пропела у Денежки над головой, и Мокрохвост потянулся в колчан за второй. Зайчиха стала петлять, свернула влево, потом вправо. Стрела прогудела вновь, царапнув ей ухо. Гора была уже недалеко, и Денежка закричала:

– Эу-у-ла-а-лиа-а-а!

Один из врагов хрипло зарычал и упал, пытаясь удержаться за копье как за палку. У входа появились Барт Чертополох, Лунная Лапка и сам Урт Полосатый. Барт спешно схватился за лук и на бегу достал из колчана стрелу. Выстрелив, он заставил одного из врагов подпрыгнуть от боли и выпустить лук. Третий показал хвост и убежал, когда барсук схватил Денежку за одежду и перекинул через плечо.

Клитч и Мокрохвост остановились, страх исчез. Молодой горностай швырнул камень в спину барсука, когда тот входил в гору, но промазал, и камень упал на песок. Тогда Клитч приподнялся на цыпочки и закричал:

– Будь повнимательнее завтра утром, Урт Полосатый. Увидишь, что я сделаю с твоими дружками.

Фераго смотрел, как Клитч уводит своих солдат, которые несли колья. Стараясь говорить безразлично, Убийца обратился к сыну:

– Форгрин и Рванохвост мертвы. Твой план провалился.

Клитч поднял молоток и принялся забивать кол.

– Да? А о каком плане ты говоришь, старик? Фераго схватил сына за лапу, выдернув молоток:

– Твой план – убить меня. Я сам убил Форгрина и Рванохвоста.

– Очень умно с твоей стороны. – Клитч освободил лапу. – Но я ничего не знаю ни о каком плане. Мой план – это взять заложников, и я осуществил его. Если бы я замыслил убить тебя, я бы не промахнулся. Прочь с моей дороги, старая развалина!

33

Ранним летним утром печально зазвонил колокол Джозефа. Вера Иголка сидела на западных ступеньках и тихо плакала, утирая слезы цветастым передником. Ее муж Тодд сидел рядом, упершись подбородком в трость и глядя на аббатство глазами полными слез.

– Бедняга Беррли. Не могу поверить, что он мертв. Нет больше Беррли, моего лучшего товарища. Кто теперь поможет мне варить октябрьский эль и готовить ягодное вино?

Вера шмыгнула носом, затем вытерла глаза и встала:

– Эта болотная лихорадка ужасна. За что на нас свалилось это несчастье? Я лучше чем-нибудь займусь. Приготовлю обед или помогу больным. Не сиди здесь слишком долго, Тодд. Пойди вздремни на кушетке. Ты еще не совсем поправился. Тодд медленно поднялся и побрел к аббатству рядом с женой.

– Я лучше посижу в винном погребе. Там мы, бывало, сиживали с Беррли по вечерам. О, пропади мои колючки! Пусть бы лучше она меня забрала, эта треклятая лихорадка, чем беднягу Беррли.

В изоляторе вся верхняя галерея была заставлена кроватями. Аббатиса Долина и Фургль в тревоге стояли у кровати брата Остролиста, вытирая его лоб и гладя ему лапы. Аббатиса бесцельно теребила свой кушак.

– Фургль, ты не мог бы чем-нибудь помочь ему?

– Хотел бы я это сделать. – Отшельник беспомощно пожал плечами. – Остролист в глубоком обмороке. Я мало знаю о таких вещах. Если обморок продлится, мы потеряем его.

Бреммун с трудом приподнялся на подушках:

– Ох, у меня все болит! Даже и не думайте о том, что Остролист умрет. Только он и умел готовить лекарства, которые нам всем помогали. Если его не станет, кто будет спасать нас всех?

Труган погладила лоб малыша Друни, затем поспешила к кровати Бреммуна:

– Потише, дорогой. Такими словами ты можешь посеять панику среди больных.

Аббатиса Долина взяла выдру за лапу:

– Ты должна знать, как готовят лекарства, Труган. Ты же собирала травы для Остролиста. Значит, ты знаешь, как он смешивал их.

– Нет, я просто отдавала травы ему. – Труган грустно покачала головой. – Я могу отыскать травы и нарвать их, но готовить лекарства, нет, с этим мне не справиться!

Кротенок Друни проснулся и начал плакать:

– Хур, хур, где мой дядя Беррли?

Труган поспешила успокоить малыша. Она вытерла ему слезы и заговорила с ним:

– Тише, малыш. Дядя Беррли ушел, но через несколько лет ты снова встретишься с ним.

Аббатиса Долина неожиданно приложила лапу ко лбу и тихо опустилась на пол. Вера Иголка в это мгновение как раз подошла с кастрюлей бульона и несколькими чашками. Она поставила на стол поднос и склонилась к своей подруге. Аббатиса лежала без чувств.

– Кто-нибудь, помогите! – Вера беспомощно оглянулась по сторонам.

Труган своими сильными лапами подняла аббатису:

– Я так и знала, что это случится. Она думала обо всех, кроме себя. Фургль, похоже, она тоже заболела.

Отшельник бросил взгляд на аббатису, и его опасения подтвердились.

Труган посмотрела вокруг, закусив губу:

– У нас даже нет свободной кровати!

– Нет, есть, – снизила голос до шепота ежиха. – В спальне стоит пустая кровать, на которой лежал Беррли. Мы положим туда бедняжку аббатису.

В спальне царила тишина. Труган торопливо положила аббатису на кровать и осмотрелась, проверяя состояние других пациентов. Те либо спали, либо находились в глубоком обмороке, за исключением мышки Фиалки, которая слабо помахала своей сестре Турзель и тихо заплакала:

– Просыпайся, Турзель. Ну пожалуйста, проснись! На ступеньках послышались шаги. Труган и Вера повернулись к вошедшему Фурглю, который остановился в дверях.

– Все лекарства кончились… – Отшельник стоял, показывая пустую бутыль.

Ежиха выхватила бутыль из его лапы:

– Неужели это все, что ты можешь сказать нам, Фургль?

Еж тяжело вздохнул и сел на пол:

– Это невозможно! Еще одна свободная кровать в верхней галерее… Мы потеряли Бреммуна!

Труган покачала головой:

– Минуту назад он был еще жив. Неужели это правда, Фургль?

Отшельник грустно покачал головой:

– Я как раз вытирал ему лоб, он открыл глаза, посмотрел на меня и сказал, что очень устал. Затем повернулся к стене, закрыл глаза и умер.

Вера Иголка тоже села на пол, сильно побледнела и вся задрожала:

– Это значит, что остались мы втроем. Да еще мой бедный Тодд, который сидит в погребе. Вот и все здоровые в аббатстве!

Труган утерла пот со лба и тяжело уселась на кровать аббатисы. В то же мгновение ежиха была рядом с ней:

– Труган, ты-то в порядке, моя дорогая? Выдра с трудом поднялась и заковыляла к окну:

– Все, что мне нужно, – это немного свежего воздуха. Помоги мне открыть окно, Фургль, я чувствую себя слабой, как котенок.

– Рэдво-о-олл!

– Святые желуди, что это? – Ежиха опять уселась на пол.

Труган хлопнулась рядом с ней:

– Теперь я точно знаю, что и меня одолела болотная лихорадка. У меня появились видения. Мне только что привиделся Думбл, пролетевший мимо окна.

Фургль подпрыгнул, пытаясь открыть раму.

– Я тоже видел его! Он сидел на мешке, который несла в лапах самая большая птица на земле!

Вера Иголка и Труган поспешили по ступенькам к главному входу, громко крича:

– Помогите! Большая птица схватила Думбла!

Король Макстрах рассек воздух своими гигантскими крыльями и сел на лужайку аббатства, потом осторожно опустил на землю мешок.

– А ты не сказал мне, что живешь в таком красивом гнезде, Думбл!

Малыш спрыгнул с мешка и вынул оттуда Ледяной Цветок.

– А это вовсе не гнездо, птичка, это аббатство Рэдво-о-олл!

В пещере Мара с изумлением слушала рассказ Глинушки:

– Мой сын Урт Быстрый был самым сильным и умным барсуком в юго-западных землях, а его жена Урта Прекрасная славилась своей красотой и обходительностью. Они правили всем юго-западом, и все их любили. Отец Урта Быстрого, Урт Сильный, к тому времени давно уже умер. Я жила одна, и, так как в моих землях было неспокойно, Урт взял меня к себе, чтобы я жила с ними. Была осень, и Урта Прекрасная разродилась двумя чудесными малютками, мы назвали их Урт Белый и Урт Полосатый. В то время зверствовал Фераго Убийца со своей бандой.

Той зимой, когда крошкам исполнился всего год, снега было очень много и все время мела метель. Если б я знала, что Фераго кружит вокруг дома моего сына, я бы никогда не пошла в лес за подснежниками в тот день. Но я считала, что мой сын договорился о встрече с Фераго. Именно Урт Быстрый попросил меня набрать подснежников для своей жены, хотя я догадывалась, что он просто хочет удалить меня из дома.

Вернувшись, я застала страшную картину, оставленную набегом Фераго. Дом оказался разрушен, мой сын Урт Быстрый был мертв, а с ним и его жена, Урта Прекрасная. Из двух малышей в живых остался только Урт Белый. Что же касается Урта Полосатого, то я не знала, что с ним. Унес ли его Фераго? Или бросил в лесу? Ничего не знала, покуда ты, Мара, не пришла к нам. Судьба послала тебя, чтобы сообщить мне, что мой внук жив. Мне следовало догадаться об этом, он ведь был крепким малышом, как и его дедушка.

Урт Белый был не такой, временами он отличался мягкостью, но иногда становился совсем диким. Я много раз рассказывала ему историю его детства, пока он рос, надеясь, что придет день и он отомстит за смерть своих родителей. А в тот зимний день я бежала, прихватив с собой Урта Белого. Много лет мы скитались по лесам. Наконец мы встретили Ясенику, которая была рабыней бродячих лисов. Я сразилась с ними и освободила ее, и мы стали путешествовать втроем, ища мира и лучшей жизни. Как-то летом, с тех пор прошло уже много лет, мы и нашли этот остров, этот рай, где и жили спокойно до сегодняшнего дня.

Мара тронула лапу старой барсучихи:

– Почему ты не хочешь забыть прошлое и остаться здесь, Глинушка?

– Потому что ты внесла это прошлое в мой дом и потому что мой внук и я – барсуки, бойцы. Кроме того, неужели ты полагаешь, что я могу остаться здесь, зная, что мой внук сражается в землях у моря? Когда вы уйдете, мы пойдем с вами, и это будет послезавтра.

Мара встала:

– Я должна идти и сказать Лог-А-логу, чтобы он втащил лодки на берег.

Тут заговорила старая бельчиха:

– Это умно. Берег, к которому вы пристали, очень каменистый, там опасно в бурю. Ступай разбуди Урта Белого. Он поможет вам втащить лодки на берег. И передай своим землеройкам, что они могут прийти к нам. Я бы хотела познакомиться с теми, с кем собираюсь отправиться в такое далекое путешествие.

– Ты тоже с нами? – Пиккль выглядел удивленным.

Бельчиха подобрала лук и стрелы, лежавшие на полу у камина.

– Конечно! Страх как люблю сражаться! Пиккль задумчиво поскреб в голове, там, куда попали вишневые косточки:

– Я это заметил!

Лог-а-Лог и его землеройки тревожно завопили, когда на утесе показался Урт Белый. Пиккль тем временем спускался по веревке на берег.

– Не бойтесь, друзья! Это старик Беляк, наш друг. Он предлагает втащить лодки повыше, потому что завтра ожидается буря и тут все зальет водой. Эй, Мара, спускайся и покажи старине Лог-А-логу, что ты принесла ему!

Мара скользнула по веревке следом за зайцем. Не говоря ни слова, она повесила на шею Лог-А-логу Черный Камень. И тут же все землеройки подняли лапы и радостно завопили:

– Логалогалогалог!

Затем по одному они стали подходить к своему предводителю, почтительно трогали Черный Камень и кланялись. Теперь и тени сомнения не было в том, кто является настоящим вождем Гуосима.

Лог-а-Лог схватил обеими лапами лапу Мары и потряс ее:

– Я никогда не забуду этого, Мара. – Его голос дрожал от избытка чувств. – Тебе стоит только позвать меня, и я тут же явлюсь.

Нордо положил лапу поверх лап своего отца:

– И я тоже, Мара. Барсучиха улыбнулась им обоим:

– А теперь поберегите слова, друзья. Мне понадобятся ваши действия, когда мы доберемся до Саламандастрона и встретимся с ордой Фераго.

Белый барсук стал источником изумления и восторгов для всех землероек. С открытыми ртами они смотрели, как он, обхватив лапами поврежденную лодку и чуть только охнув, поднял ее. Он отнес ее на пять шагов и аккуратно положил на козлы, заготовленные заранее для ремонта судна.

Поколебавшись немного, Нордо дотронулся до мощных мышц, бугрившихся под белоснежным мехом барсука:

– Клянусь лодкой моего отца! Потребовалось бы по меньшей мере пятнадцать землероек, чтобы поднять это судно! Ты обладаешь силой гиганта, Урт Белый!

Барсук улыбнулся и выпятил мощную грудь. Он был простоват и искренне наслаждался изъявлениями восторга.

О лодках Лог-а-Лог знал всё. Пиккль тихо сидел, следя за тем, как идет ремонт. Взяв кинжал с пилообразным лезвием, предводитель землероек аккуратно срезал слой намокшего дерева с борта лодки. Затем он приложил к обнажившемуся месту кусочек дубовой доски и приклеил его глиной, после чего, раскалив на огне кончик рапиры, проделал несколько отверстий, в которые вставил колышки и закрепил их там. Взяв с огня пыхтящую сковороду с сосновой смолой, он нанес на поврежденное место несколько толстых слоев смолы и сделал дерево водостойким.

Пиккль в восторге следил за происходящим.

– Я что говорю, приятель! Могу поспорить, теперь лодка побежит, как заяц.

Лог-а-Лог окунул кисть в смолу:

– Конечно! Такая смола является превосходным клеем. Говорят, что достаточно двух слоев, дабы замазать рот зайцу, дабы он перестал болтать и есть слишком много.

34

Сквозь плотную дождевую завесу Алфох и Арула пристально следили за битвой, сидя в тяжело подпрыгивающей на поверхности разбушевавшегося озера лодке. Только проворство спасало Самкима от Детбраша: лис оказался опытным бойцом и орудовал мечом Мартина весьма умело. Самким держал оборону, отчаянно пытаясь нанести ответный удар своей легкой рапирой. Крысы жались к бортам лодки, хмуро наблюдая за схваткой. Детбраш загнал Самкима на самый нос, откуда спасения не было. Зловеще ощерив клыки, лис ударил наотмашь – и рапира с лязгом сломалась у самой рукояти.

– Хватай весло! – громко крикнула Арула. Три лодки уже спешили на помощь бельчонку, отчаянно борясь с огромными волнами.

Когда лис поднял меч над головой, Самким ударил его в живот обеими лапами. Лис рухнул на дно лодки, но быстро вскочил и зарычал:

– Я разрежу тебя на части и твоим хвостом буду мух отгонять!

Нос лодки Алфоха ударился в борт лодки Детбраша. Лис зашатался, пытаясь сохранить равновесие. Самким понял, что это шанс. Подпрыгнув, он двинул Детбраша в челюсть рукоятью рапиры. На морде лиса отразилось неимоверное удивление, и он рухнул за борт, все еще держа в лапе меч.

Хозяин Глубин появился внезапно, вынырнув из глубины. Его страшная голова появилась на поверхности.

Детбраш пронзительно взвизгнул, когда челюсти чудовища рассекли его пополам. Меч выпал из безжизненной лапы. Не раздумывая, Самким прыгнул в воду и подхватил меч. Арула была всего лишь в нескольких дюймах от головы Хозяина Глубин. Размахнувшись, кротиха стукнула по этой голове веслом. Гигантская рептилия тут же ушла под воду. Веточка и Алфох подхватили Самкима за уши и втащили в лодку.

Неожиданно Хозяин Глубин вновь показался на поверхности. Четыре лодки встали вертикально, когда змей взметнул фонтан воды между ними. Все попадали за борт. Хозяин Глубин начал свой страшный пир, убивая всех без разбора среди бушующих волн.

Самким отчаянно сжимал меч. Во второй раз он почувствовал себя спасенным, когда лапы Арулы потащили его к перевернутой лодке. Хозяин Глубин убивал всех подряд. Белая пена окрасилась в красный цвет, ножеподобные зубы хватали все, что попадало в поле его зрения, страшный хвост молотил, разнося лодки в щепу.

Веточка в ужасе закричал, когда челюсти чудовища сомкнулись на его спине. Змей зашипел, распахнул пасть и выпустил ежа, обратив свое внимание на бельчонка. Чудище нависло над ним с открытой пастью, и Самким с криком вонзил меч прямо в красное змеиное горло:

– Рэдво-о-о-олл!

Арула и Алфох бросились к Самкиму и потащили его назад, когда страшные челюсти захлопнулись. Все трое опрокинулись, голова Хозяина Глубин ушла под воду.

Самким с сумасшедшим упорством пытался высвободиться из объятий своих спасителей, криком заглушая звук бури:

– Ме-е-еч! Он утащил меч Мартина! Пустите меня! Арула и Алфох ухватили его за хвост:

– Хур, подумай лучше о себе!

Вне себя от горя и возбуждения битвы, Самким стал бешено кусаться:

– Пустите! Я должен получить свой меч! Глупая землеройка, слепая кротиха, пустите меня!

Самким слишком поздно увидел весло, которое держала в лапах Арула. Искры брызнули у него из глаз, и он провалился в темноту.

Когда Самким пришел в себя, была уже ночь. Дождь прекратился, но северо-восточный ветер псе еще свистал над озером. Бельчонок лежал на дне лодки, следя за тем, как гонимые ветром тучи то и дело накатываются на бледную луну. Холодная мокрая тряпка лежала у Самкима на лбу. Она немного уменьшала боль, которая пронизывала его висок. Бельчонок застонал и попытался сесть.

Алфох мягко толкнул его назад:

– Не вставай, неугомонный. Как ты себя чувствуешь?

Самким закрыл глаза, боль немного утихла.

– Ужасно болит голова! А что случилось, Алфох? Я ведь ничего не помню.

– Хм, не помнишь? Тогда я освежу твою память. Ты просто взбесился!

Бельчонок болезненно заморгал, и события прошедшего дня ожили в его памяти.

– Арула, Алфох! Простите меня. Это все из-за того, что я лишился меча Мартина!

– Ты, конечно, парень чудаковатый, но все-таки ты мой лучший друг! – расплылась в улыбке кротиха.

Алфох стал рассказывать Самкиму о том, что произошло, пока тот был без сознания, а Арула занялась его повязкой.

– Хозяин Глубин ушел на дно и больше не появлялся. Крыс он сожрал всех. Мы потеряли шесть землероек и одну лодку. Не так-то легко, доложу я тебе, перевернуть на воде три лодки и при этом еще удерживать тебя и Веточку над водой…

Самким резко вскочил:

– Где Веточка? Он жив? Алфох указал на одну из лодок:

– Он там. Мы пока не можем сказать, насколько тяжело он ранен. Когда рассветет, мы займемся им. Не беспокойся, мои землеройки присмотрят за ним. А теперь отдыхай и постарайся поспать. Наше положение не сахар – мы потеряли все припасы, и ветер гонит нас слишком быстро. К тому же неизвестно куда. Не имеет смысла грести и сражаться с ветром. Ложись и отдыхай – это все, что мы можем сделать. По крайней мере, дождь прекратился и это ужасное чудище больше не показывается.

Это была долгая ночь. Совершенно обессилевшие, мокрые и продрогшие, друзья скорчились на дне несущейся лодки, пытаясь не обращать внимания на огромные волны, ходившие за бортом, пока они мчались в кромешную тьму.

Первым на рассвете проснулся Самким. Головная боль прошла, и теперь он чувствовал себя много лучше. Алфох, Арула и остальные все еще мирно посапывали, Самким медленно сел и огляделся. Ветер стих, тучи исчезли. Озеро было как зеркало. По воде прошла рябь, когда Самким опустил лапы в воду.

– Я бы отдал сейчас целое осиное гнездо за то, чтобы напиться. Ты не поможешь мне?

Над бортом соседней лодки появилась голова Веточки, он следил за тем, как Самким пьет. Бельчонок нашел стакан и наполнил его. Осторожно переступая через спящих, он подошел к борту и перебрался в соседнюю лодку. Положив голову ежа себе на лапу, бельчонок поднес к его рту стакан:

– Веточка, ты только поосторожней. Не глотай помногу. Как ты себя чувствуешь, старый мухолов?

Вода потекла по подбородку Веточки, он криво усмехнулся:

– Мне жаль, но я больше не могу оставаться здесь. – Веточка слабо ухватил лапу Самкима. – Нет, не спорь и послушай меня. Это чудовище помяло меня, как сочную стрекозу. Не вздумай переворачивать меня и не смотри на мою спину, я весь покалечен. – Веточка слабо шевельнулся, и его мордочка исказилась от боли. – Ух-х-х! Хотел бы я сам вырыть для себя ямку в теплой сухой земле. Впрочем, все не так уж плохо. Утро чудесное, и я на руках у друга.

Арула и Алфох проснулись от рыданий Самкима. Команды всех трех лодок молча следили, как бельчонок плакал, раскачиваясь взад и вперед. Не обращая внимания на колючки ежа, Самким держал Веточку на лапах, словно детеныша.

– Он сказал, что собирается отыскать летний лес, полный ос и жучков. Затем он улыбнулся мне, и всё.