Текст книги "450 лет лидерства. Технологический расцвет Голландии в XIV–XVIII вв. и что за ним последовало"
Автор книги: Борис Зуев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Структура книги
Эта книга имеет следующую структуру. В главе 1 мы кратко расскажем о появлении Республики Соединенных провинций. В главе 2 мы очертим современные взгляды на технологическое лидерство. Мы разберем, например, когда и как впервые появилось понятие «технологическое лидерство», когда возникла идея о том, что северные провинции Нидерландов находятся, в том или ином смысле, на острие технического прогресса, и долго ли сохранял привлекательность пример их технических достижений. Глава 3 содержит развернутый и детальный анализ – насколько технический прогресс повлиял на экономическую экспансию Республики Соединенных провинций, включая дискуссию о применении и ограничениях различных методов исследования этой темы. Понятие «технологии», используемое в этой книге, относится к способности человека контролировать и изменять природу в созидательных целях[67]67
Jacob, Cultural meaning, chapters 5, 6 and 7, idem, ‘Radicalism’, 235 – 239.
[Закрыть]. Таким образом, наш разбор не касается бытовых технологий и не затрагивает умений, касающихся в большей степени управления деньгами или людьми (т. е. например, финансовых искусств, военных тактик или практики управления), чем преобразования природы. Тем не менее спектр занятий, подпадающих под определение, весьма широк, он простирается от сельского хозяйства и мореходства до промышленных процессов и строительных практик. Точкой отсчета будет середина XIV в., когда можно распознать первые признаки ускорения технического прогресса в Нидерландах.
Завершив обзор развития технологий в Нидерландах между 1350 и 1800 г., мы обратимся к методу «технологического внешнеторгового баланса» и установим статус Нидерландов в этом плане относительно других европейских стран. В главах 4 и 5 мы рассмотрим, в каких аспектах и до какой степени Нидерланды были лидером технического прогресса, проследив пути передачи технического знания извне в северную часть Нидерландов, а оттуда – вовне, начиная с позднего Средневековья и до начала XIX в. Таким образом, свидетельства начала лидерства, упомянутые в главе 2, будут проверены данными, касающимися реального «импорта» и «экспорта» технологий. Таким образом, наше понимание истории технологического лидерства Нидерландов в Европе существенно расширится и обогатится. В этих главах мы разбираем информацию о передаче технологий в контексте нынешних взглядов на периодизацию и способы распространения технических знаний в позднем Средневековье и в раннем Новом времени – как вообще, так и в Нидерландах. Собранные в главе 4 свидетельства импорта технических знаний в Нидерланды, кроме всего прочего, нужны нам для выяснения истоков голландского технологического прогресса. Всегда ли была передача знаний из Нидерландов успешной – другой вопрос, равно как и влияние такой передачи на дальнейшее развитие технологий в странах-импортерах. Эти вопросы имеют лишь косвенное отношение к теме лидерства. Кроме того, сами по себе они столь обширны и глубоки, что требуют отдельной монографии. Они, скорее, относятся к проблеме технологического лидерства в мире вообще, а вопрос о мировом техническом лидерстве, безусловно, требует отдельного исследования.
В заключительных главах рассматриваются причины расцвета и заката голландского технологического лидерства. Центральные вопросы глав 6 и 7 таковы: что сделало возможным длительный технологический прогресс в Нидерландах? Какие факторы остановили этот прогресс – хотя бы частично? Рассуждение касается не принятия или отторжения отдельных технических новшеств, а развития технологической вооруженности в целом, оно рассматривает не микроуровень, а макроуровень технического прогресса. Случай Нидерландов мы разбираем в свете нынешних идей и теорий о связи экономического развития и технического прогресса, о влиянии организационных факторов и о связях между технологиями, наукой и культурой. Я берусь утверждать, что различные формы освоения нового технического знания лишь отчасти диктуются рыночными факторами. Важнейшая часть машинерии, обеспечивающей подъем и упадок технического развития, лежит вне рыночных механизмов. Новшества, распространившиеся в Нидерландах в 1350–1800 гг., частично были заимствованы из-за рубежа. Но главное объяснение динамики появления новых технических знаний нужно искать в культурной и институциональной картине самих Нидерландов, рассматривая относительную важность открытости и секретности, особые меры для защиты и поощрения изобретений, а также формальную и неформальную инфраструктуру для создания и распространения знаний. Начало и конец голландского лидерства в области технологий можно толковать как результат общего действия сочетания экономических, организационных и культурных факторов. В итоге мы уточним современные воззрения на предпосылки технологического лидерства, преемственность и прерывность технического развития в раннее Новое время и причины экономического успеха и стагнации Республики Соединенных провинций. Полученные выводы изложены в Заключении.
Глава 1
Образование голландской республики
Область Нижних Земель, во время Нидерландской революции и последовавшей за ней войны с Испанией провозгласившая себя Республикой Соединенных провинций Нидерландов и известная также как «Голландская республика», состояла из двух частей с неодинаковыми физико-географическими характеристиками. Приморская часть, включавшая в себя Голландию, Зеландию, Гронинген, Фрисландию, западную половину Утрехта и полосу территории на севере Фландрии, в основном характеризуется глинистыми и торфяными почвами и изобилует озерами, реками и разрозненными песчаными грядами. К XVI в. значительная часть этих земель находилась ниже уровня моря. От затопления территорию защищали пояс дюн и развитая система дамб. Материковая часть Соединенных провинций состояла из Дренте, Оверэйссела, Гелдерланда, восточной половины Утрехта, а также значительной части Брабанта и отдельных участков территории Лимбурга с преимущественно песчаными почвами и незначительно возвышенным рельефом, местами – с невысокими холмами. Хоть в этой материковой части республики и не было по-настоящему больших лесов, все же она была довольно лесистой по сравнению с приморскими землями. Начиная с эпохи позднего Средневековья характер экономического развития и распределение заселенности в этих двух регионах приобретал все больше различий. Приморская часть страны имела больше общего с примыкавшей к ней с юга Фландрией, нежели с землями, лежащими восточнее гряды холмов, проходящей через провинцию Утрехт. Однако основой нового государства, сложившегося в конце XVI в. на Нижних Землях, стал союз не приморских провинций севера и юга, а приморских и материковых провинций севера. Все же политические границы не полностью определялись физико-географическими, экономическими и демографическими особенностями территорий.
Чтобы понять эволюцию техники и технологий в Нидерландах в период 1350 – 1800 гг., полезно предпринять короткий обзор главных достижений и событий, в контексте которых она происходила. Далее в этой главе мы последовательно обсудим сущность и подоплеку расхождения, нараставшего между приморской и материковой частями Нидерландов начиная с позднего Средневековья, развитие Бургундско-Габсбургского государства, объединившего под своей властью почти всю территорию Нижних Земель, и революционную войну, в результате которой появились два самостоятельных политических образования – Голландская республика и Испанские Нидерланды.
Нарастающее расхождение
Уже в эпоху позднего Средневековья в экономической структуре Северных Нидерландов возникло постоянно усиливающее разделение. Если внутренние районы оставались исключительно сельскохозяйственными и были до известной степени самодостаточными, то в приморском регионе не только сложилась более разносторонняя экономическая структура, но и возникла устойчивая ориентация на производство для рынка. Ключевая область приморского региона, графство Голландия, также издревле отличалась высоким уровнем урбанизации.
Однако поначалу диспаритет выражался скорее количественно, нежели качественно. Изменения, влиявшие на север и запад в XIV и XV вв., происходили параллельно с событиями в южных и восточных частях Нидерландов, а порой и не успевали за ними. Голландия и Зеландия поначалу сильно отставали от городов, стоявших на больших реках в материковом регионе, таких как Кампен, Зволле, Девентер и Зютфен в долине Эйссела; Арнем и Неймеген на Рейне и Ваале; и Хертогенбос, Венло, Рурмонд и Маастрихт в долине Мёза, в развитии дальних торговых сообщений и транспортных перевозок. Эти города служили узлами в торговой сети, охватывавшей Балтику, Северную Германию, Вестфалию и Рейнскую область, а также Нижние Земли, Англию и северо-западное побережье Франции. Почти все они в то или иное время имели тесные связи с Ганзейским союзом. Они не только были центрами торговли и перевалочными пунктами товарных сообщений, зачастую в них обитали местные общины торговцев, лодочников, мореходов или рыбаков. В XIV в. Кампен, расположенный в устье Эйссела, был, вероятно, крупнейшим портом и центром мореходства во всей области Зёйдерзе. К 1420 г. он обладал торговым флотом численностью по меньшей мере в 120 судов[68]68
Jansen, ‘Scheepvaart’, 90.
[Закрыть]. Более того, экономическая основа некоторых городов востока и юга расширялась по мере роста экспортного производства. Например, Маастрихт, Рурмонд и Кампен обрели скромную славу текстильных центров. В Маастрихте и Хертогенбосе дубили кожи, которые продавали в далеких Франкфурте и Кёльне. Широкой известностью пользовались также пиво и металлические изделия из Хертогенбоса[69]69
Jansen, Welvaart in wording, 96, 126 – 133, 294 – 296, Winchers, ‘Bijdrage’, 62 – 69, Zeiler, ‘Textielnijverheid Kampen’.
[Закрыть]. Вплоть до XVI в. степень урбанизации на востоке и юге была примерно такой же, что и на западе. Ни один из материковых районов к 1514 г. не сравнялся с Южной Голландией, где урбанизация достигла 54 %, но некоторые приблизились к этому показателю почти вплотную. Доля горожан в общей численности населения Оверэйссела в последней четверти XV в. оценивалась в 48 %, а в Гелдерланде – в 44 %[70]70
Blockmans et al., ‘Tussen crisis en welvaart’, 44 – 45, Prevenier and Blockmans, Bourgondische Nederlanden, 30 – 34, 391.
[Закрыть]. Городская экспансия часто шла рука об руку с переменами в экономической структуре окружающих сельских местностей. Сельскохозяйственную продукцию стали частично направлять на городские рынки. Некоторые крестьяне, жившие близ городов в долинах Эйссела или Мёза, разводили крупный рогатый скот, овец или занимались садоводством. Иногда заметная часть сельского населения обращалась к несельскохозяйственным занятиям, например к изготовлению кирпича или текстильному производству. На северо-западе Брабанта XIII в. стала развиваться добыча торфа, обеспечивавшая быстровозрастающую потребность развивавшихся городов Фландрии в энергии.
И тем не менее на исходе Средних веков аграрная экономика восточных и южных областей Северных Нидерландов менялась не столь быстро и резко, как в приморских провинциях. Плотность населения в материковых областях (за исключением Брабанта) была заметно ниже, чем в Голландии или Фрисландии. Если в Голландии в 1514 г. на 1 км2 приходилось более 66 человек, а во Фрисландии в 1511 г. – 22, то в Оверэйсселе и Гелдерланде в конце XV в. этот показатель не превышал 15 – 20 человек. Прежде всего отличалась численность населения, обитавшего за пределами городских стен. В сельской местности в материковой части (за исключением полос плодородных аллювиальных почв в долинах крупных рек) на квадратный километр обычно приходилось гораздо меньше жителей, чем в сельскохозяйственных районах приморской области. Около 1500 г. на песчаных почвах Оверэйссела и Гелдерланда населенность на квадратный километр едва достигла восьми человек – против 17 на глинистых почвах Фрисландии и 47 в сельской местности Голландии[71]71
Blockmans et al., ‘Tussen crisis en welvaart’, 46 – 47, Prevenier and Blockmans, Bourgondische Nederlanden, 34, 391.
[Закрыть]. Экономика материковых областей никогда не бывала столь многогранной, как в приморском регионе. Развитие несельскохозяйственного сектора там заметно отставало. И с конца XIV в. Голландия по темпу роста городов ушла далеко вперед от материковых областей.
Перемены в прибрежном регионе
Непосредственной причиной таких различий между приморской и материковой областями Северных Нидерландов послужило медленное, но неуклонное изменение природных условий. В результате осушения торфяных земель в 800 – 1250 гг. уровень почвы в значительной части Голландии опустился настолько низко, что стало очень трудно возделывать злаки. Выращивание зерновых, широко практиковавшееся еще около 1350 г., пошло на убыль со второй половины XIV в. и практически сошло на нет после 1500 г. С тех пор Голландия не могла обеспечивать зерном собственное население. Чем дальше, тем сильнее она зависела от импорта[72]72
De Boer, Graaf en grafiek, passim, Jansen, Hollands voorsprong, Lesger, Hoorn, 65 – 74, Van Zanden, Rise and decline, 29 – 35.
[Закрыть]. Для оплаты импорта и поддержания жизни обитатели низин Голландии были вынуждены искать дополнительные или новые источники дохода. Они изощренно приспосабливались к меняющимся условиям, это приводило к изменениям в экономике сельской жизни и к росту городского населения.
Для преодоления трудностей, вызванных переменами в окружающей среде, многие крестьяне Голландии перешли от зернового полеводства к молочному хозяйству, разведению крупного рогатого скота или выращиванию технических сельскохозяйственных культур. В частности, на юго-востоке Голландии стали выращивать хмель для пивоваренного производства, существовавшего в близлежащих городах, а в других районах разводили рапс или лен. Значительная часть сельского населения искала способы повышения доходов, уделяя часть своего времени занятиям, не связанным с сельским хозяйством. Вероятно, самыми популярными из них были рыбалка, птицеловство и заготовка тростника, но, помимо чисто сельскохозяйственных трудов, были и другие способы, позволявшие зарабатывать: доставка товаров по сухопутным и водным путям, участие в добыче торфа или строительстве и ремонте дамб, морской лов сельди, морские перевозки товаров между Нижними Землями, странами Прибалтики, Англией и западным побережьем Франции. Росла популярность таких ремесел, как изготовление кирпичей, обжиг извести, выпаривание соли, отбеливание холстов, судостроение, пивоварение и производство тканей[73]73
Brünner, Order buitennering, passim, Van Zanden, Rise and decline, 29 – 35.
[Закрыть].
Потребность в рабочей силе для земледелия все сокращалась, а поток людей, переселявшихся из сельской местности в города, нарастал. Таким образом, высокая степень урбанизации, характеризовавшая Голландию начала XVI в., была в известной степени результатом фундаментальных изменений в окружающей среде, превративших значительную часть сельских жителей в «избыточное» городское население[74]74
Blockmans, ‘Economic expansion’, 44 – 45.
[Закрыть].Однако рост городов в приморской области также был связан с притоком населения в Северные Нидерланды из других краев и с собственной политикой городов.
Прежде всего города приморской области Северных Нидерландов выигрывали от развития внешних торговых связей прочих районов Нижних Земель с другими странами. В действительности радикальные изменения в структуре экономики и населения стали проявляться в южных частях Нижних Земель гораздо раньше, чем на севере. Возвышение Фландрии как центра торговли началось еще во второй половине XI в. Темпы развития торговли соответствовали быстрому росту производства, в частности текстильного. Текстильные мануфактуры располагались преимущественно в городах. Развитие производства и торговли сопровождалось устойчивым ростом населения в целом и численности жителей городов. Росло и производство зерновых – за счет широкомасштабного освоения земель и повышения урожайности, хотя валовой его прирост, по-видимому, отставал от темпов роста населения и урбанизации. По всей вероятности, «интенсивное земледелие», которое станет отличительной чертой Фландрии, активно практиковалось уже в XII и XIII вв. Начиная с XII в. в регионе также существовал индустриальный рыболовецкий промысел[75]75
Jansen, ‘Handel en nijverheid’, 156 – 161, 169 – 171, Verhulst, ‘Occupatiegeschiedenis’, 83 – 92, 95, 99, Van Uytven, 191 – 195, Nicholas, ‘Poverty’, 33 – 37, Thoen, Landbouwekonomie, 836 – 837, 1041 – 1042.
[Закрыть]. Когда к середине XIV в. первая волна развития промышленности остановилась из-за усиливавшейся зарубежной конкуренции и ужасающих потерь населения в результате «черной смерти», Фландрия нашла путь к восстановлению через дальнейшую диверсификацию экономики. Крупные города сделали упор на обрабатывающую промышленность, например крашение тканей или отбеливание полотна, и производство высококачественных текстильных изделий, таких как шелковые ткани и гобелены, или осваивали новые области, обслуживавшие рынок роскоши, – живопись, изготовление стекла, огранку драгоценных камней и т. п. Малые города держались за собственный текстиль или пытались отыскать любую нишу для выхода на рынок предметов роскоши[76]76
Van der Wee, ‘Industrial dynamics’, 323 – 333, 335 – 336.
[Закрыть]. В сельских областях росла популярность прядения льна, производство льняных и различных более легких тканей[77]77
Thoen, Landbouwekonomie, 980 – 1021, Mertens, ‘Landbouw’, 24 – 34, 41.
[Закрыть]. Перемены в экономике и демографии, оказывавшие революционное влияние на Фландрию начиная с XI в., имели во многих аспектах параллели в валлонских провинциях и Брабанте. Главное отличие состояло в том, что подъем роста продуктивности сельского хозяйства в Пикардии, Артуа, Французской Фландрии и Эно, по-видимому, начался раньше, чем в графстве Фландрия. Брабант, пусть с отставанием, последовал за развитием Фламандского региона[78]78
Van Houtte and Van Uytven, ‘Nijverheid en handel’, 108 – 109, Jansen, ‘Handel en nijverheid’, 175 – 176, Mertens, ‘Landbouw’, 28 – 29, Nicholas, ‘Poverty’, 27 – 28, Van der Wee, ‘Industrial dynamics’, 322.
[Закрыть]. Кроме того, восточные провинции валлоноязычной зоны (Льеж, Намюр и Эно) в значительной степени были обязаны своим процветанием сфере деятельности, отсутствовавшей на западе: горному делу.
Значительный голландский город Дордрехт быстро развивался в XIV в. благодаря тому, что имел возможность – при полной поддержке голландских графств, – используя свое ключевое положение близ устья рек Ваал и Мёз, утвердиться в положении оптового рынка всех товаров, поступавших по торговым путям из Фландрии на север и из Англии и Франции в Льеж и Рейнскую область[79]79
Jansen, Welvaart in wording, 197 – 202, Jansma, ‘Betekenis van Dordrecht’.
[Закрыть]. Другие города Голландии получали значительные выгоды от расширения торговли крупных городов и Фландрии с сетью городов, объединенных в Ганзейский союз. Одной из главных артерий этой торговли служил водный путь, связывавший Гауду с Зёйдерзе. Населенные пункты Зеландии имели, конечно, очень выгодное положение для участия в торговой экспансии: их процветанию способствовали транзит товаров в другие регионы Нижних Земель (например, вина и соли из Франции), и экспорт продукции, произраставшей на Зеландских островах (например, красителя марены и зерна) в города Фландрии, Брабанта и Голландии[80]80
Enthoven, Zeeland, 1 – 18, Van Tielhof, Hollandse graanhandel, 60 – 63, Jansen, Welvaart in wording, 115 – 116, Van Zanden, ‘Holland en de Zuidelijke Nederlanden’, 360 – 363.
[Закрыть].
Впрочем, роль городских поселений в приморских провинциях не была лишь пассивной. Начиная с конца XIV в. голландцы и зеландцы начали сами перевозить свои товары и торговать ими. Судовладельцы и купцы из таких приморских городов, как Дордрехт, Амстердам, Флиссинген и Зирикзе, принимали все больше участия в дальней торговле и перевозке товаров между Нидерландами и рынками заморских стран. Заполучив торговый плацдарм в Англии, они стали укреплять свои позиции в торговле со странами Прибалтики и Францией. В скором времени их торговые маршруты раскинулись от Ревеля, Риги и Данцига до Руана, Бурнёфа и Ла-Рошели. Ко второй половине XV в. Голландия и Зеландия определенно вытеснили сеть урбанизированных поселений долин Эйссела и Мёза с положения ведущего торгового центра Северных Нидерландов[81]81
Blockmans, ‘Economic expansion’, 50 – 58, Van Tielhof, Hollandse graanhandel, 169 – 184, 228 – 230, Jansen, Welvaart in wording, 248, Lesger, Handel in Amsterdam, 23 – 64.
[Закрыть].
Впечатляющее развитие заморского мореходства и торговли явилось, в свою очередь, следствием подъема начавшегося в конце XIII в. сельдяного промысла, который базировался в портах Голландии и Зеландии. Рыбаки первыми из всех жителей приморских провинций установили регулярные торговые связи с Англией и Прибалтикой. В XV и начале XVI в. рыбацкие суда часто использовали вне промыслового сезона для перевозки грузов. Значительная часть рыболовецкого флота базировалась в городах. Увеличение добычи сельди и рост различных промыслов, связанных с нею, стали движущей силой развития таких городов, как Энкхёйзен на Зёйдерзе или Флиссинген, Роттердам, Брилле и Влардинген в устье Шельды и Рейна[82]82
Jansen, ‘Handel en scheepvaart’, 97, 101, Boelmans Kranenburg, ‘Visserij’, 286 – 288, Unger, Dutch shipbuilding, 29 – 32.
[Закрыть].
В противоположность городам материковых провинций, города в приморских провинциях обязаны своим ростом после XIV в. не только развитию торговли, судоходству и добычи сельди, но и существенному увеличению производства экспортных товаров. Помимо множества ориентированных на экспорт ремесел и промыслов, на которых специализировались определенные города, как, например, Харлем и Эдам на судостроении или города близ устья Мёза и на островах Зеландии – на солеварении и засолке сельди, существовали еще две отрасли промышленности, приобретавшие все большее значение в урбанизированных районах западных Нидерландов. Первая – изготовление тканей. В крупных торговых городах Зеландии – Мидделбурге, Реймерсвале и Зирикзе – и в важнейшем из городов Голландии, Дордрехте, еще с начала XIII в. переработка шерсти стала самостоятельной отраслью промышленности. Но в полномасштабную экспортную отрасль она превратилась лишь тогда, когда после середины XIV в. распространилась по другим городам Голландии. Текстильные мануфактуры заняли важное место в экономике как крупных городов, таких как Лейден, Гауда, Делфт, Харлем или Амстердам, так и более мелких, таких как Нарден, Весп, Гаага или Гертрёйденберг. К 1500 г. Голландия экспортировала шерсть не только в долину Эйссела и Вестфалию, но и в Рейнскую область и Прибалтику. Крупнейшим центром производства тканей был Лейден, откуда они поставлялись в Западную Европу. Второй важнейшей экспортной отраслью промышленности Голландии было пивоварение. До начала XIV в. голландцы варили пиво только для продажи на местных рынках. На экспорт пиво стали изготавливать после того, как в 1320-х гг. в пивоварении стали применять хмель. В последние десятилетия XIV в. голландские города прибрали к рукам бо́льшую часть рынка в северных провинциях и значительную долю торговли во Фландрии. С тех пор Харлем, Делфт и Гауда были обязаны своим процветанием в большей степени экспорту пива, нежели тканей[83]83
Blockmans, ‘Economic expansion’, 54 – 56, Van Bavel, ‘Early proto-industrialization’, 1130 – 1140, Kaptein, Hollandse textielnijverheid, chapters 1 – 3, Unger ‘Brewing’, Van Uytven, ‘Haarlemse gruit’.
[Закрыть].
Тем не менее промышленную основу существования городов в приморских провинциях никак нельзя было считать незыблемой. Если в XVI в. города, специализировавшиеся на судоходстве, торговле, рыболовстве или судостроении, продолжали процветать, то города материковой части, в большей степени зависевшие от экспортных отраслей, таких как пивоварение или текстильное производство, переживали сложный период, поскольку им приходилось бороться с нараставшей конкуренцией в производстве пива со стороны Фландрии и Брабанта, а в текстильном производстве – со стороны Англии и новых центров роста в Южных Нидерландах[84]84
Tracy, Holland under Habsburg rule, 24 – 31, Kaptein, Hollandse textielnijverheid, 112 – 147, Van Zanden, ‘Holland en de Zuidelijke Nederlanden’, 364 – 365.
[Закрыть]. Но приморские провинции обрели новые экономические перспективы после радикального изменения политического ландшафта. Процесс политической интеграции Нидерландов, начавшийся в позднем Средневековье и набравший скорость в царствование Карла V, завершился в последних десятилетиях XVI в. всенародным восстанием и отделением Севера.
