Текст книги "Повести о Ромео: Исповедь безумного рисколома"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Я не стал отвечать ему на этот вопрос, а сразу перешёл к делу:

– Мы с тобой не враги. Не были ими не станем. По городу бродят ожившие мертвецы, ты я думаю, с ними уже сталкивался. Орки умеют обращаться с ними и они подчиняются мне…

– Подчиняются тебе! – перебил меня Диего. – Орки! Да это же…

– Ни-че-го, – по слогам произнёс я. – Это ничего не значит. Орки враги людей, но в этом Господом проклятом городе не один союзник лишним не будет. Мы не обнажим стали против вас.

– О чём Огненноокий говорит с этими людьми в железе? – своей обычной манере обратился к Фаграду Горбаг.

– Он говорит на их языке, – ответил шаман, – я его не понимаю.

И тут вдруг раздался слитный скрип тетив многих арбалетов и перезвон стали доспехов. Все разом вновь похватались за рукояти мечей и сабель, ища глазами врага. Ион не заставил себя ждать. На крышах домов, окружавших площадь выросли воины с тяжёлыми арбалетами, все выходы с площади заняли такие же, только вооружённые мечами. Предводительствовал ими высокий парень, стриженный "под горшок" с короткой бородкой, но без усов, он предусмотрительно держался наверху, отдавая приказы оттуда.

– Оружие на землю! – выкрикнул он. – Не дёргайтесь или мы откроем огонь! Считаю до трёх! Раз!

– Это ты, д`Эрбре? – бросил я бородачу. – Думаешь, отпустил бороду и никто тебя не узнает?

– Безземельный Моррой, – усмехнулся тот, обрывая отсчёт, – я думал, Ромео прикончил тебя.

– С каких это пор ты стал думать, Ренегат! – рявкнул на него Диего.

Мой расчёт оказался верным. Диего де Торрес и предатель Шарль д`Эрбре, сбежавший из ИРМ в Рыцари Креста, снискав всеобщую ненависть и презрение Рыцарей Мира, сцепились в словесной перепалке и у меня появилось время на заклинание.

– Как только услышите слово faire, – предупредил я сперва орков, – рвётесь к переулками и становитесь с врагами единым целым, чтобы те, что с арбалетами не стреляли в вас, боясь попасть в своих.

Пока читал заклинание, я заодно прислушивался к разговору де Торреса с д`Эрбре. Ибериец спрашивал, что делает в этом городе адрандец с Рыцарями Креста, да ещё и без каких-либо знаков различия. Тот с усмешкой отвечал, что, мол, нечего ему язык заговаривать и, вообще, время вышло и сейчас откроют огонь. Но я опередил его, закончив заклятье и во весь голос воскликнул:

– FAIRRRRRE!!! – как было написано в последнем прочитанном гримуаре, растягивая звук "р", чтобы усилить эффект.

Вот уж чего не ожидал, так это такого эффекта – все соседние крыши вспыхнули в один миг, пламя поглотило арбалетчиков, – лишь д`Эрбре успел вовремя спрыгнуть, будто почувствовал что-то. Совершенно лишённые воображения орки ринулись в атаку на замерших Рыцарей Креста, с диким воплем потрясая ятаганами. Я не отстал от них. Первого срубил саблей по черепу, крутанулся, подставив под вражий меч баклер, ударил следующего наотмашь, не особенно и прицеливаясь, – не до того было. И затянула меня обычная кутерьма схватки в толпе, когда только машешь мечом (в этот раз, саблей) и не думаешь ни о чём дальше следующего выпада, твоего или вражьего.

А площадь уже больше напоминала Долину мук. Кругом огонь, падают обломки деревянных стропил, прямо над головой лопается от жара черепица, куски которой свистят как шрапнели. Вокруг дрались люди и орки, не разбирая особенно, кто свой, кто – чужой. И посреди всего этого действа я рублюсь с Рыцарями Креста, стараясь не попасть под шальной клинок или не быть погребённым под валящимся домом. И тут вдруг чудом уцелевшие ставни одного из домов разлетелись горящей щепой и из недр его вывалился Горбаг с любимой секирой в руках.

Я едва успел отпрыгнуть от его широкого удара, лезвие просвистело всего в паре дюймов от моей груди.

– Ты что творишь, Горбаг?! – рявкнул я ему.

– Твой огонь угас, Огненноокий! – крикнул он в ответ. – Ты – фальшивка и предатель! Ты завёл нас в ловушку, предал, угробил!!!

Препираться более с орком не было ни сил ни особого желания. Он атаковал, я – оборонялся, морщась от боли всякий раз, когда лезвие его секиры врезалось мой баклер, отдаваясь болью во всей руке. А потом мне эта игра надоела. Да, у меня не было и крохи магии (всё на заклинание растратил), но навыки-то остались. И раз, вместо того, чтобы блокировать очередной удар, я отклонился корпусом назад – и достал его по черепу, раскроив на две части. А бой продолжался…

Закончился он как-то сам по себе, сойдя на нет, когда большая часть противников нашли свою смерть, – под клинками ли врагов или же – погребённые рухнувшими домами. И стоило спасть более-менее пламени и жару, как я увидел, что нас на площади осталось не так и много. Я, умирающий от ран Фаград, Диего, Шарль и… Ромео да Коста собственной персоной, – откуда только вылез? Последние двое вместе наседали на де Торреса, отбивавшего их выпады мечом и ловко подставляя под их клинки тяжёлый аванбрас. Драться им мешали многочисленные трупы, ковром устилавшие мостовую. Да и Фаград не желал помирать тихонько, он явно готовил последнее в своей жизни заклинание – губы его шевелились, пальцы сплетались в разнообразные хитрые фигуры, расплетаясь и снова складываясь.

Кроме меня на это обратил внимание Ромео, он направился к орку, бросив д`Эрбре, чтобы поскорее разбирался с Львом. Я же двинулся ему наперерез, сбрасывая левой руки баклер, – в предстоящей схватке он мне будет только мешать.

– Оставь зеленокожего в покое! – крикнул я ему. – У тебя есть более опасный противник! Помнишь ещё меня, Вешатель?!

Спасти Фаграда мне не удалось. Прежде чем подойти ко мне, он коротким ударом вонзил меч в грудь орка, врагов за спиной он оставлять не привык. Тяжело вздохнув, я атаковал Рыцаря Креста, делая длинный выпад ему в грудь. Ромео парировал его и мгновенно перешёл в контратаку. Тут мне пришлось проявить всё моё умение, вспомнить все навыки и приёмы – честные, не очень и совсем уж бесчестные – боя. Молниеносным выпадам Ромео я мог противопоставить только широкие рубящие удары, далеко выбрасывая руку вперёд, но и тут не следовало увлекаться, ибо каждый раз я рисковал нарваться на достойный ответ.

Но вот да Коста совершил ошибку, едва не ставшую для него роковой, он подошёл ко мне немного ближе чем следовало бы. Я воспользовался этим его промахом, сделав быстрый шаг вперёд и оттолкнув его руку, в которой он держал эсток, и тут же рубанул саблей по плечу. Сила удара оказалась такова, что стальной наплечник встал торчком. Ромео скорчился от боли, но разворот, начатый от моего толчка, продолжил. Я собрал последние крохи магии, вложив их слабенькое, но весьма эффективное в данном случае заклинание, называющиеся просто и очень точно "боль". Вот тут его проняло, да Коста рухнул на колени, взвыв раненным зверем, однако эстока не выронил.

Он был практически у меня в руках. Убийца Мадибо и остальных моих товарищей по Братству. И решил прикончить его как просил умирая могучий келим – Рукбой, Родовым мстителем. Но пока я вытаскивал обсидиановый кинжал из-за пояса, Ромео пришёл в себя – и вновь рванулся ко мне, нанося рубящий удар. Я успел увернуться от него в последний момент, отклонившись корпусом назад, а когда клинок эстока просвистел мимо с размаху приложил его лбом в переносицу. Да Коста отступил, шокированный, и мы замерли, приготовившись к продолжению схватки.

Когда он успел перехватить эсток обратным хватом, клинком вниз, – ума не приложу. Я лишь чудом избежал коварного удара снизу вверх, да ещё и сумел, вернее попытался, ткнуть его Рукбой и в грудь, скорее просто для острастки. Но да Коста всё же был непревзойденным фехтовальщиком, он воспользовался моей неуклюжей отмашкой, далеко отведя мою руку с кинжалом и ударив кулаком в живот с такой силой, что я переломился пополам, второй удар пришёлся в лицо, к счастью, гардой, – мы были слишком близко друг к другу. Я рухнул на колено. Ромео занёс надо мной эсток, как незадолго до того – над ним. И он не собирался ни щадить меня, ни эффектно приканчивать. Узкий клинок устремился к моему горлу…

Вдруг Ромео схватился за сердце, лицо его перекосилось и посерело от боли, он осел рядом со мной, выронив-таки эсток. Я проследил взглядом невидимую простому глазу алую нить, протянувшуюся от тела Ромео к крыше соседнего дома (там до боя не было Рыцарей Креста и заклятье моё пощадило его). Там стоял Эльген, хотя узнать его мне стоило определённых трудов. Роскошная одежда изорвана в клочья, от плаща практически ничего не осталось, лицо словно перемазано сажей, некогда длинные волосы основательно обгорели и свисали грязными лохмами. Он сжал кулак в чёрной перчатке – Ромео застонал снова.

Я поднялся и отсалютовал вампиру, тот ответил мне лёгким взмахом свободной рукой. Ромео же, преодолевая боль, потянулся к эстоку, я отбросил меч ударом ноги и ткнул-таки Рукбой в горло Ромео. Но тот оттолкнулся ногами, рухнув навзничь, до того, как обсидиановый клинок вонзился в его шею. Я шагнул вперёд, наступая на грудь да Косты и уже в третий раз занося над ним кинжал. И в третий раз мне не дали прикончить его.

Несколько событий произошли одновременно. Во-первых: за спиной Эльгена вырос какой-то чудом уцелевший Рыцарь Креста с копьём и коротким ударом насадил вампира, словно бабочку в гербарии, на её "жало". А во-вторых: д`Эрбре отбросил вымотавшегося в конец де Торреса (ещё бы не вымотаться, столько железа на себе таскать!) и, подцепив носком сапога валяющийся на земле арбалет, выстрелил мне в грудь. Да уж, что на Братство, что на Рыцарей Креста работали лучшие мастера славного города Генары, даже провалявшийся на земле весь бой арбалет оказался вполне пригоден к употреблению.

Меня словно ветром в сторону отнесло за секунду до того, как болт врезался мне в грудь. Между мной и д`Эрбре вырос брат Гракх, которому никакие болты нипочём. Он легко выдернул болт из тела, отшвырнув в сторону. Наконечник зазвенел по камням мостовой вместе с кристалликами той жидкости, что заменяла мистикам кровь. Д`Эрбре замер на мгновение, но когда брат Гракх шагнул к нему, поигрывая мечом, предпочёл ретироваться. Второй Кровавый клинок отбросил копьё с насаженным на "жало" вампиром и, ловко соскочив с крыши и подхватив приходящего в себя Ромео, бросился бежать. Я попытался кинуться следом, но брат Гракх остановил меня, перехватив меня поперёк груди сильной рукой.

– Не стоит, сын мой, – раздался из-за моей спины голос отца Симоэнша. – Они все дети Церкви и не заслуживают смерти в этом проклятом городе.

Я обернулся, освободившись от железной хватки брата Гракха, епископ Альдекки стоял среди трупов людей и орков, одними губами читая отходную молитву по погибшим. Это несколько не вязалось с рваной рясой инквизитора и его шестопёром, запачканным неизвестно в чём.

– Достаточно смертей на сегодня, – продолжил он, заканчивая отходную. – Нам пора серьёзно поговорить, сын мой. И ты, вампир, спускайся с крыши! У меня нет к тебе никаких претензий.

Эльген легко спрыгнул на мостовую, умудрившись не поскользнуться на лужах крови и не споткнуться о валяющийся труп, пружинистой походкой направился к нам. Он был безоружен, однако весь прямо-таки излучал силу и опасность. Кровь пятнала одежду вампира, от неё исходила прямо-таки запредельная нелюдская мощь. Я даже поморщился, ощущая её, брат Гракх же оскалился и поднял меч в оборонительную позицию. Но тут же опустил его по знаку отца Симоэнша.

– Мы с братом Гракхом по дороге сюда встретили Лучию Мерлозе, – ровным голосом произнёс он. – Она поведала мне о том, что же на самом деле здесь делает Ромео да Коста. Я подозревал о не совсем подходящих для добродетельного клирика делах Его высокопреосвященства, которые меня прошлого, так и тянет назвать "делишками". Не важно, что именно она мне поведала, но могу сказать одно – за них кардинала следовало бы отправить на костёр.

– К нам это какое отношение имеет? – прервал его Эльген.

– Мы больше не связаны кровью, – возможно резче, чем следовало бы возразил я вампиру, однако обратился следом и к отцу Симоэншу: – И всё же Эльген прав. Ни дела, ни делишки Его высокопреосвященства меня ни в коей мере не волнуют.

Епископ возвёл очи горе, словно прося у Господа терпения для общения с нами.

– Поймите, дети мои, – Я отметил, что "детьми" он назвал нас обоих, с чего бы это? – я обладаю информацией, которая может взорвать не только Альдекку и Иберию, но всю Церковь. Помогите мне вырваться из этого города, оставьте его тайны Лосстароту с да Костой. Если их не прикончит этот проклятый город, то ни перебьют друг друга и без вашей помощи. Вне Брессионе же мы сумеем обрести власть куда большую нежели заключённая здесь. Эта будет власть над сильными мира сего.

– Эфемерная она какая-то, ваша власть, отец мой, – передразнил его манеру говорить Эльген, – все доказательства здесь, в Брессионе. Чем вы собираетесь шантажировать этих ваших сильных мира?

– Мои слова подтвердит брат Гракх, – усмехнулся отец Симоэнш, – а всем известно, что мистики врать не могут, так сказать, органически. Его слова, лучшее доказательство.

Вампир при упоминании мистиков сморщился, как от зубной боли, однако правоту епископа не признать не мог. Доказано и давно, что мистики не врут и врать не могут, как мудрёно выразился отец Симоэнш органически.

– Да, – подтвердил я его слова, – тут ты прав. Но я всё же откажусь от вашего заманчивого предложения, у меня в Брессионе дела не только и не столько профессиональные, сколько личные. Я должен прикончить да Косту.

– А я вот, нет, – сказал вдруг Эльген, – если вы, Ваше преосвященство, не уверены в своей охране, то я вполне могу составить вам компанию. Даже лишившись оружия, я многое могу противопоставить возможным врагам.

Брат Гракх заскрипел зубами, но смолчал.

– Я также сопровожу вас в Альдекку, – произнёс подзабытый всеми де Торрес. – Я обязан вернуться в столицу и доложить обо всём, творящемся в Брессионе графу Строззи, а также о предательстве твоего спутника, де Каэро.

– Каком таком предательстве? – насторожился я. – Луис – предатель?

– Документы, привезённые тобой из Хоффа, а также детальный анализ операции в столице Билефельце, показали, что де Каэро работал на фон Геллена. Он попытался скрыться в Брессионе, по непроверенным данным, предложив свои услуги ещё и Бардорбе, но после короткой беседы с Лосстаротом, был вынужден срочно бежать.

– Итак он у нас уже не двурушник, а трирушник, что ли? – усмехнулся отец Симоэнш. – Бойкий паренёк.

Я даже рассмеялся от нахлынувшего практически беспричинного веселья, откинувшись на всё ещё горящую стену дома.

– Что с тобой, Эшли? – с видимым вниманием поинтересовался у меня де Торрес, скорее всего, посчитав, что я рехнулся, и он был не так далёк от истины.

– Всё нормально, Диего, – отмахнулся я от него. – Всё дело в обстановке. Мистика, тайны, магия, орки, а тут – тривиальный предатель и шпион фон Геллена. Сейчас со смеху помру, Господь свидетель.

– Это, и вправду, немного смешно и даже абсурдно, – кивнул отец Симоэнш, – однако у меня возникают некоторые сомнения относительно твоего рассудка. Уже сейчас ты проявляешь несколько более сильную реакцию на эти слова. Я думаю, дальнейшее отнюдь не благотворное влияние этого города…

– Я не сумасшедший, – бросил я ему, – и не сойду с ума, поверьте.

Отец Симоэнш покачал головой и двинулся обратно, в сторону катакомб и тоннеля к Кастель Муньосу. Я же зашагал по следам Лосстарота и теперь уже да Косты, чувствуя спиной осуждающий взгляд епископа Альдекки. Я не знал, что вижу всех их в последний раз.

Глава 9

Хорошо, что я вспомнил о баклере, который отбросил перед схваткой с да Костой, подобрав его. Иначе следующая наша встреча могла и не состояться. Я не побрезговал обыскать трупы погибших, запасшись едой на несколько дней перед дорогой, и как раз тогда расположился в одном из почти уцелевших домов для ужина и отдыха.

Я уселся на пол и вонзил зубы в жёсткую, что твоя подошва, солонину, запивая её вином из позаимствованной у офицера Кровавых клинков флаги, а после растянулся на пыльном полу, сняв баклер с запястья и подложив под голову. Это-то и спасло мне жизнь.

Свист клинка ворвался в мои сны, бесцеремонно вытряхнув меня из этой блаженной обители отдыха от безумия нашего мира. Я перекатился, подставив баклер под меч. Щиток разлетелся сотней осколков. Я снова перекатился, выхватывая свой. Но он не понадобился. Я узнал и напавшего и его оружие. Это был отлично знакомый мне Рыцарь Смерти по имени Хайнц, державший в руках мой осквернённый меч, которым я прикончил сначала лича, а после – некроманта.

И это давало мне огромное преимущество, ибо та великая сила, что наполняла чёрный с алой кромкой клинок, подчинялась единственно вашему покорному слуге. Я отдал осквернённому мечу приказ – парализовать Рыцаря Смерти, не дав ему пошевелить и пальцем. Когда же он замер, поскрипывая сочленениями доспеха, я обратился к нему не без здорового цинизма.

– И где же легендарная благородность Рыцарей Смерти? – поинтересовался я у него, обходя кругом.

– Оно хорошо против более слабых противников или, по крайней мере, равных по силе, – ответил с непробиваемой прямотой Хайнц, – а с такими как ты, лучше о ней позабыть. Мне окончательно умирать не с руки.

– И то верно, – кивнул я, останавливаясь напротив мерцающей багровым щели топхельма, – только почуял вкус бессмертия – и тут… – Я красноречиво развёл руками. – Зачем ты вообще решил прикончить меня? Ведь не мог же не знать, я без труда справлюсь с тобой, если ты не прикончишь меня в первые секунды боя.

– Я хотел остаться единственным повелителем силы, заключённой в осквернённом мече.

– Хорошо, – кивнул я второй раз. – Люблю честность. Ответь мне на один вопрос с обыкновенной своей честностью – и я отпущу тебя и даже позабуду о твоём нападении, оставив тебе этот меч. Он мне никогда не нравился.

– Что за вопрос? – Рыцарь Смерти сразу перешёл к делу.

– Что вам с некромантом понадобилось здесь?

– Некогда на месте Брессионе, – начал свой рассказ Хайнц, – было капище древней богини Смерти Килтии. Глубоко в подземельях стоит оно. Это алтарь, на который проливались литры и литры крови, пока Конклав Магов не уничтожил капища Килтии по всему миру, однако сила в них была такова, что пришлось над каждым оставить по Хранителю – магу, следившему за ними. Кайсигорр был одним из них, пока его не вынудили покинуть его дом. Однако чтобы не бросать дела, порученного Конклавом, он слился с городом, подчинив капище себе. Сила в этом капище – огромная, завладеть ею желают очень многий и некромант, с которым я путешествовал, один из них.

– И весь этот сыр-бор из-за капищ или чего-то там какой-то давным-давно позабытой богини Смерти? – усомнился я. – Уже и Конклав Магов Церковь разогнали много лет назад. Что-то слабо верится.

– Капища Килтии стоились не произвольно, – пояснил усталым тоном Хайнц, – а на определённых местах, обладающих собственной силой. Я ничего толком о них не знаю, но по слухам они каким-то образом связаны с самим нашим миром, который генерирует эту самую силу.

Немного, однако больше чем ничего – и то хлеб, как говорят в Карайском царстве. Я снова обошёл Рыцаря Смерти, придирчиво оглядев со всех сторон, а после как бы для себя произнёс:

– Отпустил бы я тебя с миром, Хайнц, да вот после нападения… Ночью, на сонного… Вот если бы ты дал мне клятву… К примеру, поклялся Жизнью и Смертью.

– Ловок ты, шельма, – буркнул Рыцарь Смерти. – Хорошо. Клянусь Жизнью и Смертью, что никогда более не подниму на тебя своего меча, этот или какой иной. Доволен?

Теперь я мог с лёгкой душой снимать с него парализующее заклятье. Что и не преминул сделать, отпустив на все четыре стороны, а сам растянулся на полу – досыпать. Последней мыслью перед тем, как я вновь погрузился в сон была: "Что-то не везёт мне на баклеры?"

Рыцарь Смерти Хайнц же покинул дом, где неудачно покусился на рисколома. А ведь следовало бы сразу понять, с ним сладить будет совсем не просто. Слишком уж силён он – этот Эшли.

Он шагал по пустынным улицам Города сеньоров, зомби и прочая нечисть и нежить опасались даже на милю приближаться к нему. Сам же Хайнц совершенно не представлял, что же ему делать дальше. Без некроманта он не имел права возвращаться в Подземье, да и не хотел он держать ответ перед Советом Праха и Пепла, ведь развоплотят же и разбираться не станут, даже этаким мечом, как у него, ему нечего противопоставить тринадцати сильнейшим некромантам этого мира. Выход один – самому найти капище Килтии и получить силу, содержащуюся в нём, вот тогда-то он и поговорит с трупарями на равных. Тем более, что он не сказал Эшли всей правды. Во-первых, чтобы получить силу Килтии нужно принести ей кровавую жертву, а во-вторых – мощь, освобождённая в результате, уничтожит принесшего эту жертву, сожжет не только его тело, но и самую его душу. Чтобы этого не случилось, необходимо нечто вроде магического предохранителя, который не даст ей сделать этого. Вот только Рыцарю Смерти, лишённому тела, а, по большей части, и души, ничего подобного не грозило.

– Куда торопишься, рыцарь? – раздался голос из темноты и дорогу Хайнцу заступили двое, один в доспехах Рыцаря Креста, другой – в простой броне без знаков различия. Видимо, в ночной темноте они приняли его за обычного воина, каких сколько угодно шляется в Брессионе в поисках неизвестно чего.

Проснулся удивительно хорошо отдохнувшим и чувствовал себя просто отлично, не смотря на полуночный инцидент. Проспал я, как выяснилось, едва ли не до полудня, но теперь был готов практически ко всему, но только не к тому, что приду в себя в уже знакомом доме Кайсигорра, а сам хозяин как и прежде будет сидеть в кресле, сложив длинные руки на подлокотниках. На столе перед магом лежал толстенный гримуар.

– Время, – глубоким голосом произнёс он, – страшное время приходит. Проснулись Ниины, стерев с лица нашего мира мой любимый город. Я стал частью его, не желая покидать своё детище под напором церковных фанатиков, и я чувствую, что капище Килтии будет вскрыто. Ты, юноша, кто бы ты ни был, должен помешать этому. У тебя достаточно сил, но не знаний – и я дарю тебе последний гримуар, который даст тебе эти знания.

– Не скрою, – продолжал он, – что я знал о тебе и твоём приходе, подбрасывая гримуары и исподволь направляя, то сюда, к моему дому, то к иным местам, где они были спрятаны. Дело в том, что незадолго до того, как слиться с Брессионе, я прозрел грядущее, – и пускай это у меня получается много хуже, чем у зовущего себя Вороном, – но я разглядел несколько событий – вариантов будущего. И лишь можешь попытаться изменить его, не допустив самого худшего. Предвидя это, я устроил выход в капище прямо из моего дома, где ты сейчас находишься. Эта вон та дверь, у меня за спиной. Но сначала изучи последний гримуар и лишь в этом случае у тебя будет хоть небольшой шанс помешать Лосстароту и да Косте.

Я тяжело вздохнул, глядя как легендарный маг Кайсигорр пропадает, растворяясь в воздухе как сон златой, оставляя мне удобное кресло, последний гримуар и дверь за спиной, ведущую в храм Килтии – древней богини Смерти.

– Так вот он какой, – произнёс Лосстарот, – вход на капище Килтии.

Они с Хардином и Фернаном, окончательно впавшим в прострацию ото всех злоключений, постигших их в проклятом городе, городе зла, стояли на пороге какого-то подвала в одном из домов на окраине Города сеньоров, ближе к отрогам Ниинских гор. Вырубленная в камне лестница уходила глубоко под землю, теряясь в темноте. Страндарец запалил смолистый факел, медленно вытянул из ножен меч, задвинул апатичного Фернана себе за спину и медленно двинулся вниз. Лестница была достаточно широкой и вскоре Лосстарот уже шагал с ним плечом к плечу, нервно позвякивая стальными пальцами.

И город и это капище давили на обоих, многопудовым грузом ложась на плечи. Не раз и не два то один, то другой лидеры Культа Кайсигорра порывались сказать хоть что-то, дабы развеять тягостное молчание и звенящую тишину, но раз за разом слова, уже готовые сорваться с их губ, так и застревали в горле, не находя выхода. И вышло так, что первыми словами, произнесёнными за долгие полчаса спуска были:

– Ну вот мы и встретились, Лосстарот. – И произнёс их не кто иной как Ромео да Коста.

Он в сопровождении воина без знаков различия и рыцаря в полном готическом доспехе, в котором Сидней узнал Рыцаря Смерти, преградил дорогу лидерам Культа Кайсигорра. Проклятый воитель держал в руках осквернённый меч невероятной силы, которая потрясла Лосстарота, а уж чувствительного в последнее время ко всякого рода магическим эманациям Фернана и вовсе загнала в едва ли не в кому. Мальчик осел на ступеньки схватившись за голову, по щекам его градом катились слёзы.

Все пятеро знали драка предстоит нешуточная и пощады в ней ждать не придётся. Поэтому, чтобы опередить своих противников, не желая тратить время на бесполезные угрозы, Лосстарот бросил самоё мощное из имеющихся у него в запасе заклинаний, а сам бросился по широкой лестнице мимо опешивших от подобного поведения врагов. Хардин попытался подхватить юного сына герцога Бардорбы и последовать за своим предводителем и другом, но Фернан с неожиданной яростью вырвался из его рук, кинувшись прямо к Ромео сотоварищи.

Шарль д`Эрбре среагировал молниеносно и практически не думая о результате содеянного, как это с ним частенько случалось. Он выхватил из-за пояса метательный кинжал и швырнул его в Фернана. Мальчик даже не попытался увернуться от летящей смерти. А за мгновение до того, как клинок пробил его грудь, Хардин вскричал раненным зверем и сморщился как от боли зубовной.

Случилось то, чего он боялся столько лет. Сработало-таки проклятье Ворона, он увидел в будущем свою неизбежную смерть.

А тем временем потолок тоннеля, где они стояли, разлетелся на куски и на образовавшуюся довольно внушительную площадку спикировал здоровенный дракон с золотой шкурой. Это был зверь из Ниинских гор, подчинённый Лосстаротом незадолго до захвата отцовского поместья, в длину он достигал сорока ярдов, а размах крыльев – двадцати, мощная клиновидная голова, украшенная парой горящих алым глаз и пастью, дополненной несколькими рядами зубов, меж которых то и дело мелькали языки пламени, а из ноздрей вырывались струйки дыма.

Не обратив ни малейшего внимания на лидеров Культа Кайсигорра громадный дракон вплотную занялся их врагами. А Лосстарот и несколько замешкавшийся Хардин уже бежали вниз, к капищу Килтии. Ромео, д`Эрбре и Хайнц рассыпались полукругом, позабыв о них, теперь их единственным врагом был дракон и только он. Могучая тварь, в алых глазах которой плескались бесконечная и бесконечно далёкая от человеческой мудрость, и невыразимая словами печаль по поводу того, что он должен подчиняться кому бы то ни было. Дракон старался поскорее разделаться с людишками, чтобы обрести, наконец, столь желанную свободу.

Поток всесжигающего пламени вырвался из пасти дракона, но Рыцарь Смерти вовремя закрыл собой Кровавых клинков. Доспех его раскалился добела, два не потёк, расплавившись, но герру Хайнцу было всё равно плотские желания и страдания давно покинули его вместе с самой плотью. Дракон однако не растерялся, тут же ринувшись в атаку, с зубов его капал яд, шипя на древних камнях лестницы. Рыцарь Смерти замешкался всего на мгновение – доспех подвёл-таки, не выдержал температуры; он не успел ударить громадного ящера осквернённым мечом, и на кирасе его сомкнулись жуткие челюсти. Проклятая сталь заскрипела и поддалась, яд разъедал её, затекая внутрь.

Но и Ромео с Шарлем не сидели сложа руки. Второй метательный кинжал полетел в полуоткрытую пасть, вонзившись в язык – очень чувствительную часть тела дракона. Тот затряс мордой, трепля Рыцаря Смерти как пёс тряпку, однако был вынужден выпустить его и принялся отчаянно ковыряться во рту не слишком-то ловкими передними лапами. Ромео бросился в атаку, делая молниеносный выпад в глаз ящера, но попал в мощное надглазье – роговую пластину, по прочности не уступавшей хорошей броне. Дракон отмахнулся от него – когти легко распороли броню, гамбезон, укреплённый стальными пластинами, однако, к счастью, до тела Рыцаря Креста не дойдя. Д`Эрбре рубанул по лапе, держа меч двумя руками – клинок рассёк чешуйчатые пластины и слабые мышцы, но вот кость не поддалась даже генарской стали, она застряла в ней намертво, оставив адрандца безоружным.

Пришедший в себя герр Хайнц сумел подняться на ноги, пускай и покачиваясь, но сделал пару неверных шагов, дракон вновь повернулся к нему, наполнив лёгкие воздухом, и вновь выдохнул пламя. Вот тут он допустил роковую ошибку, подставив Ромео огненную железу, где кислород из его лёгких превращался в огонь, особенно хорошо видимую сейчас, когда в ней шла эта реакция. Молниеносный выпад да Косты достиг цели, но он не знал что произойдёт после.

Взрыв от лопнувшей железы разбросал вокруг волны пламени. Дракон взвыл, тряся мордой и поливая всё вокруг жидким огнём, однако умирать не собирался, клацала пасть, хлестал яд, одна капля которого способна прикончить человека, попав даже на тело. И если герру Хайнцу было на него наплевать, а Ромео успел укрыться за широкой спиной дракона, то от несчастного предателя и перебежчика не осталось и горки пепла, только одно из многочисленных пятен, и без того обильно украшавших пол и стены тоннеля.

Решив всё же прикончить ещё хоть одного врага, дракон рванулся к да Косте, разворачиваясь в тесноте и помогая себе крыльями. Ромео едва успел отпрыгнуть от уже иссякающего потока жидкого огня и яда, но более н помышляя о рискованных атаках, решив предоставить ящера его судьбе и осквернённому мечу герра Хайнца. Но и Рыцарь Смерти не мог ничего поделать с драконом, спину того надёжно защищали сложенные крылья и мощные пласты слежавшейся чешуи.

Ромео отступал вверх по лестнице, совершенно не представляя что дальше делать, ибо дракон совершенно не собирался отдавать концы, по крайней мере, не покончив с ним, а Рыцарь Смерти ничего предпринимать не собирался. "Бесславный конец", – подумалось ему за секунду до того, как ящер, собрав последние силы, метнулся к нему, раззявив пасть почти на девяносто градусов.

Щелчок цагры прогремел для Ромео гимном господним. Длинный – с руку – болт с украшенным многочисленными крючками острием, глубоко вошёл в горло дракона, разорвав нежное нёбо и многострадальный язык. Могучий ящер уже не кричал, он низко сипел, испуская последний дух. Он медленно осел на пол и тело его начало исходить отвратным дымом, разлагаясь прямо на глазах. Яд его начал растворять самого дракона, как только жизнь покинула его. И уже спустя пару минут, от него осталась груда костей.