Текст книги "Командующий фронтом"

Автор книги: Борис Бычевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Но и на южных рубежах под Ленинградом и по левому берегу Невы противник почти не ослабил свои силы...

С первых же дней прибытия в Ленинград Говоров уделил главное внимание борьбе с дальнобойной артиллерией. Встретившись со своим бывшим начальником факультета, он коротко сказал: «Я рад, что Вы здесь командуете артиллерией». Возможно, полковник Одинцов мог ожидать более теплых слов. Три года они не виделись. За это время многое произошло в жизни обоих. Однако Одинцов знал, как скуп бывший преподаватель Говоров в выражении своих эмо ций, и разговор сразу перешел на деловую почву.

Надо сказать, что Говорову повезло с командными артиллерийскими кадрами Ленинграда. И Одинцов, и командующие артиллерией 42-й и 55-й армий полковники М. С. Михалкин, В. С. Коробченко, и начальник артиллерии морской обороны Ленинграда вице-адмирал И. И. Грен, и начальник штаба артиллерии фронта полковник Н. Н. Жданов и еще многие командиры-артиллеристы были не только ветеранами фронта, но и командирами высокой военно-технической культуры и оперативно-тактического мастерства *. В минувшем году отборные фашистские дивизии и их командиры уже испытали на собственной шкуре массированный и точный огонь всех видов артиллерии под Ленинградом, бесстрашие артиллеристов при отражении танковых атак,

Но к началу 1942 года острота проблемы огневого господства заключалась не в качестве кадров и не в количестве орудий, а в недостатке боеприпасов из-за блокады города. Суточная норма снарядов для стрельбы из тяжелых дальнобойных орудий Ленинграда доходила до трех-четырех снарядов на орудие. Это было катастрофически мало, обрекало на пассивность главную силу позиционной обороны.

Ко времени вступления Говорова в командование фронтом Одинцов при активной поддержке членов Военного совета фронта А. А. Жданова и А. А. Кузнецова уже добился увеличения поставок из глубины страны тяжелых снарядов, которые в Ленинграде не

¹ Названным полковникам вскоре были присвоены звания генералов, они участвовали во всех крупнейших операциях Великой Отечественной войны. Г. Ф. Одинцов стал маршалом артиллерии, М. С. Михалкин, В. С. Коробченко, Н. Н. Жданов – генерал-полковниками артиллерии.

изготовлялись. Было положено и начало централизации управления огнем всей тяжелой артиллерии, включая орудия Краснознаменного Балтийского флота.

Говоров – командующий и сам артиллерист высокого класса – теперь придал этим и другим мерам еще более широкий размах и большую целеустремленность. Он сосредоточил в руках Одинцова и его артиллерийского штаба все планирование методического уничтожения, а не подавления, осадных батарей противника. Одинцов получил авиационные корректировочные эскадрильи, не выпускавшие из-под надзора ни одной вражеской батареи; при уничтожении этих батарей намечалось использовать комбинированные удары нашей авиации.

Завязалась сложная и упорная борьба-дуэль. Одной из первых ее целей стало отвлечение огня осадных орудий от города – «огонь на себя»... Гитлеровцев все чаще и чаще заставляли вступать в бой с нашей артиллерией, а не бить по городу. Их батареи начали менять позиции, прибегать к другим методам стрельбы, а артиллеристы-ленинградцы стали преследователями. Соотношение сил в дуэлях изменялось, наши артиллеристы приобретали тактическое мастерство и завоевывали огневое господство. К июлю 1942 года число снарядов, выпущенных вражеской артиллерией по жилым кварталам, снизилось до двух тысяч в месяц.

Чтобы «доставать» все осадные батареи противника, Одинцов выдвинул огневые позиции тяжелой артиллерии вперед до возможных пределов – под самые Пулковские высоты. Кроме того, Говоров решил перебросить часть орудий через Финский залив на ораниенбаумский плацдарм. Увеличивалась дальность стрельбы, огонь теперь велся во фланг и тыл осадным батареям фашистов на пулковском направлении, причем огонь на уничтожение каждого отдельного орудия или батарей в целом. Дуэли переросли в систему контрбатарейной борьбы. О результатах говорят убедительные цифры: с декабря 1941 года по март 1942 года гитлеровцы выпустили по Ленинграду более 20 тысяч снарядов, а за последние шесть месяцев 1942 года – 7699, причем две трети из них по нашим тяжелым батареям, расположенным в полосе от Автово до Витебского вокзала.

Пожалуй, каждому работнику штаба фронта при разговоре с командующим могло показаться, что тот придает особое значение именно его области деятельности, настолько кропотливо и внимательно он рассматривал, точнее изучал, любую проблему.

Нелегким был первый разговор с Говоровым для меня, в то время начальника инженерных войск фронта. Я доложил о состоянии инженерной обороны. После летних и осенних боев 1941 года передний край обороны многих дивизий оказался в низинах, залитых теперь талой водой. Траншей мало, они мелкие. Минные поля осенней и зимней установки затонули. Солдаты ослабли от недоедания, а население по этой же причине было освобождено от оборонительным работ. В осенних боях с форсированием Невы в районе Невской Дубровки – самого кровавого места на фронте – инженерные части понесли тяжелейшие невосполненные еще потери. Словом, все надо начинать сызнова.

Я нервничал и не хотел сглаживать ни одного острого угла.

Командующий слушал молча. Сидел, положа руки на стол, разминая пальцы, и посматривал исподлобья, казалось, вскользь, но остро. На скулах заходили желваки. Наконец он сказал тихо, словно про себя:

– Похоже, бездельников много...

Потом снова замолчал.

Словцо «бездельник», «прилипшее» к Говорову с юношеских лет и выскакивавшее у него непроизвольно в минуты раздражения, нанесло мне такую жестокую обиду, что вызвало, в свою очередь, резкий ответ: заместитель командующего, только что прибывший в Ленинград, не может или не хочет представить себе, что было в окопах Ленинграда зимой. Брустверы, сложенные из груды винтовок, незахороненные тела убитых солдат на брустверах. Живым приходилось выбирать: вести огонь по фашистам, пока есть силы и патроны, или долбить мерзлую землю для погибшего товарища. Солдат делал первое. Кто имеет право упрекнуть его? И сейчас многим солдатам еще не под силу поднять тяжелое бревно, чтобы построить прочное укрытие.

По долгу службы я почти каждый день бывал на каком-нибудь участке позиций и был зол на свое бессилие быстро изменить положение вещей.

Командующий выслушал взрыв обиды хмуро, не перебивая, потом встал и спокойным голосом сказал, глянув на часы, лежащие на столе:

– Нервы у вас, полковник, как вижу, не в порядке. Пойдите-ка успокойте их и приходите через полчаса. Разговор нам предстоит большой, а работы впереди еще больше.

Ровно через полчаса он сам позвонил и три часа изучал по карте детали инженерной обороны.

Во время этой беседы я убедился, что Говоров требует смотреть значительно дальше сегодняшнего дня. Разработанный инженерным управлением фронта план создания системы разветвленных траншей в сочетании с дотами и убежищами не удовлетворил его полностью.

– Я вижу здесь только идею жесткой обороны, а надо вложить и идею активности обороны,– отметил он без резкости, как бы размышляя и чуть-чуть приоткрывая свои замыслы.– Необходимо расширять всю систему инженерных позиций и как исходный наступательный плацдарм... В глубину, назад, но и вперед, на максимальное сближение с противником для броска в атаку.

Это положение стало основным во всех инженерных работах под Ленинградом.

Идее активности борьбы в блокаде Говоров подчинил все виды деятельности различных родов войск и служб.

Одной из коренных проблем Ленинградского фронта было снабжение войск горючим, создание его запасов. Государственный Комитет Обороны вынес решение о строительстве подводного, по дну Ладожского озера, бензопровода. Это уникальное по сложности работ сооружение было создано в невиданные в истории инженерного дела сроки – за пятьдесят суток. Говоров взял под повседневный контроль и эти, очень специфические работы, требуя от начальника тыла фронта Ф. Н. Лагунова не просто знания темпов строительства.

– Органы тыла не могут быть теперь интендантским аппаратом в старом понимании этого слова,– говорил он генералу интендантской службы, изучая и проект и технологию сварочных и укладочных работ.– Штаб тыла должен знать и все инженерные детали, быть оперативным инженерным штабом.

– К командующему ходить на доклад – вроде как студенту к придирчивому экзаменатору,– шутил начальник тыла, но делал, как и все, надлежащие выводы.

Командующий не раскрывал полностью свои дальние оперативные планы. Но вскоре все работники штаба и командиры всех родов войск и служб хорошо узнали его метод ориентации в предстоящем. От штабов и войск Говоров требовал активно и в быстром темпе, инициативно решать то главное, что он формулировал сжато, но емко.

На одном из совещаний в штабе Говоров изложил это главное так: «Во-первых, всемерно развивая жесткую и устойчивую позиционную оборону блокированного Ленинграда, придать ей и максимально активные формы; и, во-вторых, выполняя эту задачу, создать из внутренних сил ударную группировку для крупной операции».

Общая формула замысла предусматривала, по существу, параллельное выполнение трех задач, поставленных перед ним Ставкой при назначении. Одновременно подчеркивалось, что и в условиях осажденного Ленинграда сохраняются основные положения советской военной доктрины, определяющей сущность обороны, ее роль, место, организацию: оборона как форма боевых действий – неизбежный оперативный фактор в некоторых случаях и на некоторых театрах военных действий; но только ее активность, ее способность перейти в наступательные формы могут решить коренную задачу – ликвидировать наступление противника, а затем и его самого.

Командующие армиями всю зиму вели бои чисто позиционного характера: охота снайперов, вылазки разведчиков и довольно вялая артиллерийская перестрелка. Перспективные планы действий на их участках не разрабатывались, ибо генерал Хозин обращал все внимание на заладожское направление. Командармы встречались с ним редко.

Теперь положение изменилось. В связи с этим командующий 42-й армией генерал И. Ф. Николаев так отозвался о новом командующем фронтом:

– Умница он, Леонид Александрович, хоть и бирюк немного. Видно, что не даст никому сиднем сидеть. И голова светлая. Толковое дело затеял с на шими артпульбатами.

А дело заключалось в следующем. Изучая состав и расположение войск, Говоров заметил, что отдель ные артиллерийско-пулеметные батальоны, созданные летом 1941 года из народных ополченцев для обороны построенных тогда же дотов, сейчас как-то ра створились на полевых позициях в дивизиях Произошло это в процессе отступления из Гатчины Петергофа, Красного Села, где строились'доты.

«Почему бы не свести артпульбаты снова в систему укрепрайонов,– предложил Говоров коман дармам.– По штатам и огневым средствам они будут не слабее полков. И позиции себе построят соответ ствующие. Тогда мы начнем постепенно выводит: в резерв стрелковые полки, а потом и некоторые дивизии.

Идея Говорова содержала элемент риска, гроз: некоторым ослаблением первого эшелона оборонь. в период, когда не исключалась вероятность наступ ления фашистских войск. Военный совет фронта, обсудив предложение Говорова и проанализировав еще раз обстановку, согласился с его логикой. В это время помогла Ставка – она направила довольно большое пополнение в Ленинград – 25 УРовских (УР—укреп ленный район) батальонов, 6 противотанковых пол ков, 2 танковые бригады и вооружение.

Так очень быстро под Пулково, Колпино и на Неве сформировались и начали создавать себе сильные позиции полевые укрепленные районы; Говоров про должал методически выполнять свой план: начался постепенный вывод в резерв ряда частей для боевой подготовки.

Военный совет Ленинградского фронта, все партийное руководство города с первых дней деятельности Говорова убедились, что это командующий, глубоко вникающий во все проблемы превращения Ленинграда в неодолимую крепость.

Быстрым темпом шла эвакуация через Ладогу ослабленной голодом части населения города. Рабочие отряды, созданные на заводах для баррикад и городских опорных пунктов, реорганизовывались в батальоны армейской структуры, в отряды МПВО. Строилось 110 крупных узлов внутренней обороны города с тысячами прочных боевых сооружений и убежищ. Резко снизились потери от артиллерийского огня в войсках в результате создания широкой системы глубоких траншей.

.¹ Побывал Говоров и на оторванном от общей линии фронта участке обороны – в Приморской оперативной группе, на так называемом ораниенбаумском плацдарме, очень важном в оперативном отношении участке активной обороны Ленинграда. В августе и сентябре 1941 года части 8-й армии, отошедшие с боями из Эстонии через Нарву, стоически выдержали удары противника, стремившегося выйти на побережье Финского залива для разгрома Кронштадта. В ту пору командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков с присущей ему решительностью и волей бросал ^Контратаки все силы, чтобы отстоять эту зону. Теперь она привлекала внимание Говорова не только кащ оборонительный обвод, прикрывающий Кронштадт. Географически ораниенбаумский плацдарм нависал над тылами немецко-фашистской 18-й армии, подошедшей к Пулкову.

Туда пришлось лететь ночью через Финский залив. Командующий взял с собой заместителя начальника штаба фронта генерал-майора А. В. Гвоздкова, Г. Ф. Одинцова и меня.

Никто не испытал большого удовольствия от посещения ораниенбаумского плацдарма. Перелет проходил в кромешной тьме под зенитные разрывы около фанерных самолетов. Да и знакомство с обстановкой на месте тоже оказалось не из приятных.

Еще в начале зимы управление 8-й армии было переброшено с побережья Финского залива на Неву, а затем и за Ладогу. Его заменил сравнительно небольшой штаб группы войск под командованием генерал-майора А. Н. Астанина, получившего это назначение после выхода из окружения под Лугой и возвращения в Ленинград. Почти полгода никто из руководящих работников штаба фронта не был на плацдарме. И силы тут остались небольшие: две дивизии, две бригады, один полк морской пехоты, немного артиллерии и танков. Помогали Приморской оперативной группе береговые форты Краснознаменного Балтийского флота, объединенные в укрепленный район.

Фашисты держали против Приморской оперативной группы тоже незначительные силы. Характерно, что нейтральная полоса, разделявшая стороны, местами достигала нескольких километров: ни наши войска, ни противник не хотели лезть в низины, болота, бездорожные места. Но это повлекло за собой ярко выраженную пассивность обороны. Штаб Астанина и командиры дивизий поверхностно знали противника, артиллерия располагалась без четкой системы, в развитии инженерных позиций была видна одна перспектива – статус-кво.

Говоров угрюмо осматривал участки войск, раздражался, выслушивая путаные доклады, и, наконец, резко бросил упрек всем, его сопровождавшим: «Лапу, что ли, здесь сосали всю зиму?»

Разбор положения дел в штабе Астанина был острым для всех, в том числе и для нас, прилетевших с командующим. А уезжая на аэродром, Говоров позволил себе все же сказать, словно про себя, но так, что все слышали, словцо «бездельники». Генерал Гвоздков говорил потом, что Астанину надо было бы смягчить раздражение командующего, предложив ему хотя бы стакан горячего чая. Говоров был простужен, продрог. Астанин, растерявшись от резких и правильных упреков, не успел сделать этого.

Но результат этой проверки был положительным, меры приняли быстро. Никому не хотелось получить от командующего «фитиля». Он умел это делать не грубо, однако весьма ощутительно для самолюбия.

Не мыслю себя вне партии

В штабе поначалу не знали, что Говоров беспартийный. Он давал исчерпывающие указания политорганам, требовательно относился к политработникам. Но так сложился его жизненный путь, что вступить в партию довелось только теперь, в Ленинграде.

Леонид Александрович родился в 1897 году в селе Бутырки Вятской губернии. Отец не только крестьянствовал, он часто и подолгу ходил в бурлаках и матросах по Каме. Грамотный, повидавший свет отец отошел от земли и решил изменить судьбу семьи (в ней подрастало уже четверо сыновей). К 1907 году семья Говоровых перебралась в маленький городок Яранск, где отец устроился письмоводителем в Зем-

леустроительную комиссию, а через два года в уездный город покрупней – Елабугу. Там отец стал письмоводителем в реальном училище. Это и определило дальнейшее образование сыновей. Леонид был старшим. Будучи еще учеником, он начал подрабатывать репетиторством неуспевающих детей из зажиточных семейств. Сам учился отлично, а о лентяях, с которыми занимался, отзывался – «бездельники». Вот с каких пор он невольно употреблял это словечко, когда бывал недоволен кем-либо.

В 1916 году, закончив училище, Говоров поехал в Петроград и сдал экзамен на кораблестроительное отделение Политехнического института. Зимой он попал под мобилизацию студентов и был направлен в юнкерское артиллерийское училище. Через два месяца совершилась Февральская революция, а в июне 1917 года Леонид Говоров – уже младший офицер мортирной батареи в городе Томске.

Не успел он побыть студентом, не успел проникнуться революционной атмосферой Петрограда. И в Томске в преддверии Октябрьской революции двадцатилетний Говоров еще не понял всего, что происходит в России. Может быть, это объясняется тем, что тогда он был плотью от плоти полумещанской среды захолустья. Вот почему после Октябрьской революции, когда по декрету Советского правительства началась демобилизация старой армии, подпоручик Говоров сразу поехал домой к родителям. Добровольцем в создаваемые отряды Красной Армии он не пошел, рассчитывал снова учиться.

В Елабуге вчерашний студент и юнкер стал мелким служащим местного кооператива. Занятие, далекое и от кораблестроения и от стрельбы из тяжелых орудий, которой его учили шесть месяцев. В сентябре 1918 года городок захватили войска Колчака,

•

провозгласившего себя верховным правителем России. В захваченных районах методом террора Колчак мобилизует население для борьбы с большевиками. Мобилизован и подпоручик старой армии Леонид Говоров. Так ураган событий догнал и втянул Говорова в гражданскую войну, но – увы! – на стороне контрреволюции.

Только попав в самое гнездо махровой белогвар-дейщины, в боях против Красной Армии под Уфимском и Челябинском командир батареи Говоров по-иастоящему понял, что он на дне пропасти. Осенью 1919 года он с частью своей батареи дезертирует и, скрываясь, пробирается к Томску. Там входит в боевую дружину рабочих, готовившихся к вооруженному восстанию, участвует в нем, а с приходом в Томск частей регулярной Красной Армии вступает в ее ряды. Ему поручают сформировать артиллерийский дивизион 51-й стрелковой дивизии, которой командовал прославленный полководец гражданской войны Василий Константинович Блюхер. Дивизию спешно перебрасывают на Южный фронт громить барона Врангеля.

Вот теперь все встало на свои места, новые чувства и мысли заполнили жизнь. Иной увиделась Родина и народ, устремившийся словно в конной атаке-лавине на расчистку своей земли от всякой нечисти. Определился жизненный путь: военная профессия для службы народу. До конца. И рядом было много людей, с кого делать жизнь. Среди них Блюхер, Фрунзе.

С легендарной 51-й Перекопской дивизией Говоров участвовал во многих боях, уничтожал огнем своих орудий английские танки, отбивал конные атаки белых, был дважды ранен, награжден орденом фасного Знамени. ¹

В. В. Вычевский

Десять лет жизнь Говорова была связана с 51-й Перекопской дивизией. Там он командовал артиллерийским полком, был начальником артиллерии дивизии, оттуда начался и его дальнейший путь в большую военную науку.

Партийность... С очень немногими людьми делился замкнутый Говоров своими сокровенными мыслями о партии. Одним из них был комиссар артиллерийского полка 61-й Перекопской дивизии Петр Викентьевич Брыкульс, латыш, бывший матрос, большевик с 1917 года. Говоров рассказывал ему о пережитом в юности, о стремлении посвятить жизнь военной науке, говорил о том, что сомневается, окажут ли ему доверие, если он попросит принять его в партию. Он умел критически относиться к самому себе.

Комиссар ответил просто:

– Партия может и сказать, что рановато тебя сейчас принимать. Но это значит, есть над чем тебе поработать, прежде чем стать членом партии. Вот и спроси у парторганизации, у коллектива. Тебе скажут прямо, в глаза.

Так и было тогда на партийном собрании полка: «Плохо еще понимает товарищ Говоров, для чего существует партия. Надо воздержаться пока от приема. Пусть разберется во всем, а мы поможем».

Это партийное собрание помогло Говорову еще более отчетливо осознать, как много ему еще предстоит сделать, чтобы заслужить право быть принятым в Коммунистическую партию.

Прошли годы. Решение посвятить жизнь военной науке было таким же твердым, как характер Говорова. Вначале трехлетний заочный курс Военной академии имени Фрунзе, затем еще годичный курс оперативного факультета, изучение немецкого языка, вдача экзамена на военного переводчика. Все это одновременно с напряженной службой строевого командира.

«...Ничто не могло его оторвать от книг, военных карт, когда он садился за них,– вспоминала жена.– Он возвращался с учений, полевых поездок усталый, но ночами просиживал за выполнением заданий, полученных из академии».

Так было и потом, когда в 1936 году Говоров, уже комбриг по званию, известный в Киевском военном округе артиллерист, поступает в Академию Генерального штаба, в первый набор слушателей для подготовки высшего командного состава. Труд, труд и труд. Делу защиты социализма с помощью военной науки, военного искусства Говоров отдавал всего себя.

Это было, пожалуй, главной чертой в его характере. Все, кто знал этого неразговорчивого в кулуарных беседах, суховатого, неулыбчивого комбрига, удивлялись его преображению, когда он читал лекцию или выступал на тему о современной военной науке. Это был блестящий педагог и лектор с чеканным стилем изложения.

Не случайно в мае 1941 года Леонид Александрович Говоров был выдвинут на пост начальника Артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского. Назначение состоялось, но спустя три недели начинается война и уже в июле 1941 года Говоров на фронте в должности начальника артиллерии Западного направления у главкома Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, а затем начальника артиллерии Резервного фронта под командованием генерала армии Г. К. Жукова. С этого момента и вплоть до разгрома немцев под Москвой боевая деятельность Л. А. Говорова проходит в значительной степени под влиянием и руководством Георгия Константиновича Жукова.

Генерал-майор Л. А. Говоров вступает в командование 5-й армией Западного фронта в разгар напряженнейших боев на Бородинском поле в середине октября 1941 года, заменив раненого командарма генерал-майора Д. Д. Лелюшенко.

Боевые действия 5-й армии под командованием Л. А. Говорова в великой битве под Москвой – большая и отдельная тема. Здесь мы хотим лишь отметить, что именно в этой критической битве у стен Москвы проявились многие качества Говорова как крупного военачальника. Дважды в этот период он был награжден орденом Ленина.

В личном деле Леонида Александровича есть краткая аттестация командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова, написанная в ходе сражения. «Можайскую и Звенигородскую оборонительные операции провел успешно,– сказано там.– Хорошо ведет наступательные операции по разгрому можайско-гжатской группировки противника».

Короче, лаконичнее и яснее не оценишь труд военачальника в бою. У командующих фронтами тогда и не было времени для многословных реляций.

...Что такое коммунисты в бою, в труде, Говоров видел многие годы, и тем более теперь. Почему же он до сих пор не один из тех, кто перед боем обращается к партии с просьбой принять его в свои ряды? Не было за прошедшие годы ни недоверия к нему, ни отчуждения. Почти десять лет беспрерывно Говоров избирался депутатом в горсовет, был всегда в гуще малых и больших дел общественной жизни, пользовался авторитетом у окружающих. И он не раз задавал себе вопрос, почему вновь не подал заявление о приеме в партию? Ведь он не может быть вне ее.

Было ли тому причиной ложное самолюбие в свя-ви с отказом в двадцатых годах? Или уход в раковину военной науки? Но это не раковина, это партийная наука. Или он считал, что не все еще сделано для того, чтобы быть достойным звания члена партии? Видимо, сыграло роль все вместе взятое. Лишь он сам понимал это до конца.

Догадывался об этом и еще один человек, с которым Говоров провел бок о бок бессонные ночи в сражениях под Москвой. Член Военного совета 5-й армии Западного фронта Павел Филатович Иванов сказал ему однажды в грозовую октябрьскую ночь 1941 года:

– Пора тебе, Леонид Александрович, быть коммунистом в полном смысле этого слова. Пиши-ка заявление в парторганизацию. Я, например, рекомендацию всегда готов дать.

1 июля 1942 года Леонид Александрович Говоров подал заявление в парторганизацию штаба Ленинградского фронта. Он писал: «Прошу принять меня в ряды Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), вне которой не мыслю себя в решающие дни жестокой опасности для моей Родины».

Он позвонил в Москву, разыскал Павла Филато-вича, сказал откровенно: он думает, что дальше не может продолжаться так, как было до сих пор...

Иванов немедленно прислал свою партийную рекомендацию.

Секретарь Ленинградского городского комитета партии Алексей Александрович Кузнецов тоже отлично понимал душевное состояние Говорова и сам вызвал его на откровенный дружеский разговор. Партийные рекомендации Говорову дали Георгий Федотович Одинцов и заместитель начальника штаба фронта Александр Владимирович Гвоздков. Оба – старые коммунисты, оба знали и своеобразие характера и истинную, глубокую преданность Говорова делу партии.

Партийная организация штаба на собрании приняла его кандидатом в члены партии, а через несколько дней Андрей Александрович Жданов сказал Говорову, что Центральный Комитет вынес решение о приеме его в члены партии без прохождения кандидатского стажа.

Впоследствии в задушевной беседе с Одинцовым Говоров, уже будучи маршалом, сказал, что тот' день был самым значительным в его жизни.

Увертюра к прорыву

Завершен рабочий день. Позади поездки в войска, совещание в штабе, изучение оперативных и разведывательных сводок, телефонные и телеграфные переговоры с командармами и с Москвой. В предрассветный час командующий остается один.

Иногда кто-либо надумает воспользоваться этим часом, чтобы доложить Говорову то, что кажется неотложным. Зайдет в приемную. Капитан Романов бодрствует, свеже выбрит. Бесполезно интересоваться, когда он спит – это его тайна. А если задают такой вопрос, он улыбается: «Приходится иногда вздремнуть...»

– У себя командующий, товарищ Романов? Один?

– Так точно, товарищ генерал, один.

– Работает?

– Вроде нет, товарищ генерал.

– Отдыхает?

– Да нет, еще не отдыхает.

– То есть как это – не работает, не отдыхает? А что же тогда он делает?

– Заходил я сейчас – стоит у окна. От чая отказался. Прикажете доложить?

– Хотел было... Да, кажется, поздно. Пожалуй, утром зайду.

– Так уже утро, товарищ генерал.

– И то верно. Но не буду тревожить, днем зайду.

Командующий действительно стоит у светлеющего окна. Перед коротким сном надо расставить по местам все, что накопилось за минувший день. Словно фигуры в шахматной задаче. Вот он и стоит у окна. Иногда возвращается к столу, на котором всегда карта, общая тетрадь в жестком переплете и часы с ремешком. Записи-пометки в этой тетради короткие, бисерным почерком, по пунктам – первое, второе, третье.

Только что Гусев докладывал, что за последние восемь суток от Пскова на Лугу прошло 180 вражеских эшелонов с войсками и техникой, 47 платформ с тяжелой артиллерией проследовало до Гатчины. А в северной части Ладожского озера уже третий раз фашисты спускают самоходные, явно десантные баржи, прибывшие из Германии, на них установлены 88-миллиметровые орудия. Вроде канонерок. Пленные, взятые под Урицком и Ораниенбаумом, показывают, что с юга из Крыма недавно прибыли новые осадные орудия, которые солдаты называют «большими Бертами».

По этому поводу Жданов заметил, что после овладения Севастополем у гитлеровцев высвободилась там не только осадная артиллерия, но и армия с опытом штурма приморского города.

Давно пора выключить мозг, но командующий все еще стоит у окна. Минуло три месяца, как он в Ленинграде. За это время многое изменилось.

Восстановлены как самостоятельные Волховский и Ленинградский фронты; 2-я ударная армия вела наступательные бои на любанском направлении, однако они кончились неудачно для советских войск.

Продолжая непрерывную борьбу с осадной артиллерией немцев, Говоров провел небольшие частные операции. Цели тактические: отвлечь часть сил противника из района Мга. Тосно. Бои вели дивизии 42-й и 55-й армий под Урицком и южнее Колпино. Расчет Говорова оправдался. Командующий 18-й немецкой армии Линдеман перебросил на этот фланг три дивизии. Итоги были малозначительны. Наши части, впервые после долгой позиционной обороны возобновившие в небольших масштабах активные действия, отвоевали у немцев лишь отдельные опорные пункты. Наступательный бой для многих оказался несданным экзаменом, войска и штабы еще не перешагнули полностью порог окопной неподвижности.

Летом 1942 года гитлеровское командование предприняло крупное наступление на сталинградском и кавказском направлениях. Здесь развернулись главные события второго года войны. Однако все, что собиралось в Ставке из разных источников разведки (в частности, тот факт, что дивизии 11-й армии Ман-штейна перемещались из Крыма на север), свидетельствовало о том, что Гитлер не отказался и от плана овладения Ленинградом.

Когда история вскрыла тайны сейфов, были установлены и содержание директив Гитлера № 41 и№ 45 и точные даты их издания (5 апреля и 23 июля 1942 года). Директива № 45 определяла сроки захвата

Ленинграда и силы, предназначенные для этого. «Группе армий «Север»,– указывалось в директиве,– к началу сентября подготовить захват Ленинграда. Операция получает кодовое наименование «Фойерцаубер» '. Для этого передать группе армий пять дивизий 11-й армии наряду с тяжелой артиллерией и артиллерией особой мощности, а также другие необходимые части резерва главного командования».

Хотя в ту пору и не было известно полное текстовое содержание этой директивы, данные разведки говорили о том, что фашисты готовят крупную операцию против Ленинграда. События, развернувшиеся в 1942 году, требовали конкретных решений по многим направлениям гигантского советско-германского фронта. В июле такие решения были приняты по Ленинградскому и Волховскому фронтам. Они исходили из общего старого замысла: встречными ударами войск двух фронтов разгромить шлиссельбург-скую и мгинскую группировки противника и ликвидировать блокаду Ленинграда с суши. Кроме того, это наступление должно было прочно сковать под Ленинградом вражеские войска, не дать фашистскому командованию перебросить их под Сталинград.