Текст книги "Охота мертвецов (СИ)"

Автор книги: Борис Ветров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

* * *

На этот раз охотиться поехали вчетвером. Антон с Артуром на правах командиров, с ними подвизались Баржа и Миша-Магомед. За горнолыжной трассой, которую так и не достроили, а лишь вырубили под нее строевой лес на западном склоне красивой сопки, по данным воздушной разведки, расположилось небольшое поселение бомжей: пять-шесть землянок, в которых обитали около двадцати человек.

На этот раз джипы пришлось оставить внизу – склоны были крутыми даже для полноприводных вездеходов. По команде Антона, который когда-то давно отучился три года в общевойсковом военном училище, растянулись цепью и стали обходить поселения снизу, двигаясь условным полукругом. В весенних сумерках сквозь пелену облачности просвечивал, как через марлю, молодой месяц. На фоне светло-серого неба сосны казались черными, словно нарисованными тушью на бархате. На поляне разгорался костерок, вокруг сидели понурые фигурки. В котелке что-то булькало. Двое разгружали старый капроновый баул.

Выстрел шарахнул, как внезапно лопнувшая пятисотваттная лампа. Один из тех, кто возился с баулом, ткнулся головой в плечо напарника и завалился на бок. Сидевшие у костра люди вскочили, заметались, бросились, не разбирая дороги, по кустам и овражкам, но у охотников были приборы ночного видения. Лопались все новые и новые выстрелы, один за другим валились неприкаянные создания на еще не оттаявшую землю, отогревая на какое-то время ее своей кровью. Только один – самый молодой и отчаянный, месяц назад вышедший за ворота колонии, рванул по извилистой тропе вверх, сообразив, что шмаляют снизу. В прицел Антон заметил, как верткая фигура мелькает уже за крутым поворотом.

– Сука!!! – проревел он на весь лес, – уйдет, падла. За ним, пацаны! – и тоже рванул вверх. Но привыкший к коньяку и сигарам организм отказался преодолевать непосильную нагрузку. В правом боку закололо, и к горлу подступила тошнота. Прочие охотники и не думали участвовать в гонке преследования.

– Антон, э, хорош ты! Поехали отсюда, – закричал вслед преследователю Магомед.

Тот вернулся к месту бойни злой, красный и потный.

– Какого хера стояли? Ушел он! Это лишний свидетель, не ясно, что ли?

– Антон, ты реально загоняешь! Какой свидетель, куда он пойдет, кто его будет слушать? А нам уже надо валить.

– Ладно, уболтали!

* * *

Пальбу и вопли услышали в лагере Виктора. Миха в этот раз опомнился первый и махом затоптал костер. Причем сделал он это так быстро, что опомнился сам только тогда, когда последний уголек перестал шипеть под ногами.

– Ничего себе, Миха, реакция у тебя! Как у спецназовца, – похвалил его Виктор. – Ты в армии-то, кстати, служил?

– Служил, как же не служить? Тогда все служили. Только я не в спецназе. Я в ВВС служил. В Казахстане.

– Летал. Что ли?

– Да ну, кого ты, летал! В роте охраны служил.

Миха уже на протяжении нескольких дней замечал, что с ним происходит что-то непонятное. Вчера на работе повар Тулип зацепил плечом металлическую стойку с посудой. Еще мгновение – и она бы покрыла черепками кафельный коричневый пол, но этого мгновения Михе хватило, чтобы удержать стойку на месте. Сегодня он, работая топором на постройке бани, неосторожно ссадил с указательного пальца левой руки изрядный лоскут кожи. Миху напугало не это, а то, что он совершенно не почувствовал боли, ну, может быть, в самом начале. Еще он стал замечать, что некоторые движения других людей он временами видит как в замедленной киносъемке. А по ночам, вернее под утро, в нем просыпалось непонятное чувство: Михе казалось, что вот-вот и его изнутри разорвет на куски непонятная сила. Миха боялся, что он сходит с ума, и ничего не говорил о происходящем своим друзьям. И зря – Гендос испытывал почти те же самые ощущения. И тоже боялся их.

* * *

На закоченевшие трупы бомжей наткнулись туристы. Сообщили в полицию, дождались на месте опергруппу и отправились дальше по заданному маршруту. Один из прибывших сотрудников, еле вскарабкавшийся к месту происшествия полковник, посоветовал:

– Только давайте языком трепать не будем. Да? Зачем нам все это? Всякие неприятности? Ведь все же мы не без греха. Мало ли что может случиться. Я надеюсь на ваше понимание.

Тем не менее, на следующий день информация стала известна в редакции "Окраины" – один из туристов был постоянным читателем этой газеты, и в очередную среду обложка газеты кричала: "Кровавая бойня в пригороде продолжается. Необъявленная война".

Один экземпляр лег на стол мэру города. Тот в ненависти воткнул взгляд маленьких заплывших глазок в текст.

– Мразь, бля, – наконец, выдавил он.

– Теперь Вы видите, господин мэр, к чему привели ваши, скажем, так, совсем необдуманные слова? – Жестко спросил его сидевший напротив мужчина средних лет с неприметным лицом, одетый в неброский серый костюм. – Вы отдаете себе отчет в происходящем? И что предполагаете делать?

– Я... – мэр поперхнулся и проглотил комок, – я буду думать и вырабатывать решения.

– Поздно. Уже за Вас подумали. От Вас остается одно – обеспечить размещение, как минимум, пятисот человек без определенного места жительства в социальных учреждениях.

– Я... у нас нет столько мест. Максимум сто – сто пятьдесят.

– Это Ваша головная боль. Срок – неделя. И молите того, в кого Вы верите, если верите, конечно, чтобы ничего подобного больше не произошло. Иначе..., – и посетитель вышел из кабинета, не попрощавшись и не закрыв за собой дверь. Мэр остался сидеть за столом неподвижно, как фундаментальный монумент собственному идиотизму.

* * *

– Господин Гранитский! – раздался в телефоне редактора «Окраины» режущий жесткий голос, – Вы так и не поняли, о чем Вас просили! Что ж, мы даем Вам последний шанс. В следующем номере газеты Вы размещаете подробное опровержение ранее вышедших материалов и просите публично извинений у краевого Управления внутренних дел. В противном случае, мы будем действовать очень жестко, но, я предупреждаю сразу, строго в рамках закона.

– Для начала Вы, может быть, представитесь? – спросил редактор.

– Вы слишком незначительная фигура, чтобы Вам представляться.

– В таком случае купите себе путеводитель на хер, – ответил Гранитский и отключил телефон.

* * *

В воздухе висел запах сигар. По искусно выделанному английскому зеленому сукну скользили костяные шары и проваливались в лузы. Влад играл лучше всех в этой компании, и проигрывающий уже третью партию подряд Антон все чаще прикладывался к стакану с виски.

– Все бы ничего, – продолжал Влад, – мои коллеги мясо это сгрузили в труповозку – и прямиком на золоотвал. Там и закопали. Но какая-то сука сливает информацию писакам из "Окраины". И в результате этим делом заинтересовалось ФСБ. Я знаю, что уже с мэром беседа была. Спросили с него за базар дурной не по-детски.

– Тогда завязываем. Повеселились, и хватит – рассудил Антон.

– Ты чего, хватит! – взвился с массивного кожаного кресла Артур. – Я уже людей пригласил. У нас пять стоянок еще есть.

– Артур, ты нормальный вообще? – остро и зло глянул на него Влад. Каких людей?

– Не бздеть! Нормальные люди, раз со мной общаются. Два клиента моих. Да вы сами их знаете, – и тут молодой адвокат назвал прозвища двух известных в Чите предпринимателей, один их которых занимался похоронным бизнесом, другой, пользуясь дружбой с мэром, штамповал на месте скверов безликие торговые центры.

– Да, честно говоря, меня затянуло уже это. Не поверите, я после последней охоты на жену полез, хотя она давно меня уже не заводит, – добавил Баржа.

– Э, мы полезное дело делаем, да? – как всегда, реплика Магомеда вызвала смех, – мы эти, санитары леса, да?

– Хорошо, – Влад сделал еще один мастерский удар. – Все, партия. Я сегодня пробью, что в конторе слышно, потом созвонимся. Но все равно, еще пару раз – и надо завязывать. Не забывайте, старого губера больше нет. В случае чего, никто не поможет...

***

Апатия – вот что царило теперь в душах обитателей лагеря для бесприютных. Все его жители, даже вечный оптимист Виктор, общались все меньше и меньше друг с другом. Весельчак и балагур Миха забросил свои походы в город, кафе и незаметно перешел на питание белками и воронами. А когда Сын притащил только что отловленную собаку, вместе с ним преспокойно принялся жевать сырое, чуть парящее на весеннем морозце мясо. Изменения коснулись и женщин, они стали реже выходить из землянок, делая это только после захода солнца. Обе жаловались, что при дневном свете сильно режет глаза. Зато ночью они теперь видели, как кошки. Виктор пытался осмыслить все происходящее, он заметил, что его тело приобрело невероятные, даже для бывшего спецназовца, скорость и реакцию. Но ему все еще было далеко до навыков Сына. Даже не отличающийся статью миролюбивый Гендос в один из редких выходов в город играючи отметелил у мусорного бака трех городских бомжей. Виктор даже не успел вмешаться, как все трое уже валялись на грязном, усеянном мусором снегу. Община еще сохраняла видимость нормального существования – ее жители все также дружно таскали дрова, топили баню, готовили еду. Но каждый из них ощущал внутри себя непонятные процессы, которые вели к почти ежедневным изменениям. Впрочем, долго размышлять об этом никто не хотел. От множества мыслей становилась тяжелой голова, и хотелось спать. Теперь они предпочитали жить, не думая, а действуя.

***

Редактор «Окраины» в самом благоприятном расположении духа попивал кофе и просматривал комментарии на лентах информационных агентств. Очередной номер газеты вышел в срок, и уже поступил в продажу. Так что можно было расслабиться. Редакторскую душу еще и согревала мысль о плоской бутылочке коньяка, припрятанной за сейфом. Но тут в шумно распахнувшуюся дверь вторгся его заместитель, буквально буксируя за собой невысокого худощавого паренька, судя по одежде, – бомжа.

– Здорово, командир! – запыхавшись, выпалил заместитель. – Прости, не позвонил – батарея села, но я тут такое нарыл! Ты меня отправил с бомжами городскими пообщаться. Вот, пообщался. Сейчас он сам тебе все расскажет...

После чашки чая, сигареты и рюмки "Белого аиста" приведенный корреспондентом гость начал рассказ.

– Я с Оловяшки откинулся, с колонии. Пятеру отбыл. А пока отбывал, сестра померла и дом наш соседи на бревна раскатали. Да там не дом был, кого, одно название. А соседи новые – кавказцы – его разобрали, и павильон поставили. Я сунулся туда-сюда, но, кого там, кто меня послушает, на руках только справка об освобождении. Познакомился с мужиками, бичуют они в лесу уже давно, приняли к себе. Ну и это, сидим, короче, вечером, суп варим, костей набрали в одном месте. Время часов семь было. И тут как начал кто-то шмалять! Один рядом со мной сидел, ему в спину пуля попала, другому тыкву разнесло. Я за валун спрятался. Смотрю – они снизу идут, все в камуфляже зимнем, с карабинами. Четверо их было. И грамотно шли, полукругом. Как при облаве. Ну, тут я жопу в горсть и на рывок встал. Они давай палить, я успел за поворот убежать, один погнался, да отстал. Там дорога идет на каменный карьер, я по ней чесанул, потом всю ночь на сопке мерз, костра не разводил. Ну, а утром уже в город подался.

– А сколько вас было?

– Со мной семеро. Я один выжил. Ноги спасли, в натуре. – Показать это место сможешь?

– Да вы что, мужики? Меня туда теперь ничем не заманишь. Если только издали.

– Давай издали. Мы в долгу не останемся.

* * *

Очередной номер «Окраины», как всегда, вызвал резонанс. На обложке крупно значилось: «Я выжил в этой бойне. Свидетельство очевидца». Сливший информацию бомж был надежно спрятан на даче у одного из друзей газеты, снабжен продуктами и одеждой. Ему настрого запретили наведываться в город до особого распоряжения, а в день появления газеты на прилавках в редакции появился молодой, розовый от смущения, полицейский и долго заполнял протокол допроса свидетеля. Особенно его интересовало, где найти этого самого бомжа.

– Ничем не могу помочь. Бомж есть бомж. Сегодня здесь – завтра там, – ответил дознавателю Гранитский, затем записал внизу прото– кола: "С моих слов записано верно, мною прочитано" и расписался на каждой странице.

– Ты д...еб? – орал на юного по– лицейского, сотрясаясь всем телом, полковник, который уже имел опыт общения с редакцией.

– Ты какого хера всю эту туфту выслушал, записал и ушел? Что значит: не знает он, где этот бомж? Не знает или не хочет обозначить его? Вот, по второму варианту надо было действовать. Не сдает источник, значит способствует сокрытию преступления. Переводишь его из свидетеля в подозреваемого и – в камеру! Именно такая постанова была!

– Виноват, товарищ полковник. По закону он может выдать источник только по реше...

– Насрать мне на твой гребаный закон! – перебил его полковник. Насрать и размазать! Гранитского и его звездобратию надо закрывать! Иначе лично ты до старлея даже никогда не дослужишься.

* * *

В ресторане у Баржи широко отмечали Масленицу. Блины с икрой, мясом, семгой, сыром, и прочие изыски русской кухни украшали стол в отдельном кабинете. Сегодня собралась вся компания, спаянная теперь не только общими финансовыми делами и образом жизни, но и повязанная кровью. После нескольких порций водки и коньяка, после трепа о женщинах, машинах, бизнесе и развлечениях заговорили об оружии и, разумеется, об охоте.

– Шум в городе все равно есть. Газетка эта долбанная раскочегарила муравейник. Я думаю, надо все-таки завязывать. Времена не те уже наступают, – философски резюмировал Антон.

– Докладываю, – заявил Влад, – в ближайшее время редактор газеты "Окраина" будет нейтрализован. Выпросил на свою жопу приключений. Он половине города поперек горла стоит. Закроют его правильно, по закону, а в камере все может случиться.

– Я думаю, еще пара хороших операций – и все. У нас все данные есть по местам обитания этих тварей. Реально, зачистим город и будем придумывать что-нибудь другое. Трусоватый Баржа отмалчивался. Зато внезапно возбудился Магомед.

– Э, поедем, да? Раз начали – надо заканчивать. Бздеть не надо, да? Все ровно будет. Кому эти звери нужны? Артур уже достал из кейса планшетник и водил пальцем по экрану.

– Вот тут в тот раз мы выбили стоянку. В километре от нее еще есть, но, блин, там стремно – совсем рядом с трассой. Есть в пяти километрах от города, но там их очень много живет. Самое старое поселение. И люди тоже не простые – почти все после зоны. Всех, по любому, не выбьем. Свидетелей много останется.

– Кстати, я вам говорил, – взвился Антон, – в тот раз добить надо было. Нет, всем было в лом булками шевелить. А эта тварь уцелевшая слила в газету информацию.

– Не кипишуй, – осадил его Влад. – По поводу "Окраины" я тебе сказал, а потом, у нас есть и свои газеты и телевидение. Надо просто разумно сделать отвод – типа, желтая газетенка, брехня, слу– хи и все такое прочее.

– Ну, давай сделай. Завтра и займись тогда вон с Артуром – он у нас юрист все-таки. Артур в это время изучал что-то на мониторе планшета.

– Вот хитровыделанная стоянка бомжей. Почти на вершине сопеи. Как они туда забираются – не представляю. Каждый день столько ходить...

– Может, не бомжи? Может, что– то другое? – спросил Баржа.

– Бомжары. Мы ж пролетали там на "вертушке". Типичное логово бомжей со всеми причиндалами. Землянки, правда, добротные, на совесть сделаны. Наверное, какой ни-будь бывший плотник там есть.

– А как мы туда доберемся? Я на своих двоих не пойду, – заявил Антон.

– С Антипихи туда ведет дорога. Грунтовка, но нормальная. Вот тут за каменным карьером она сворачивает и как раз выводит на эту стоянку. Влад подсел к Артуру и оценил местность.

– Не пойдет. Мы же сверху подъедем, они вниз ломанутся, рассыплются по склону – и ищи-свищи. Не так надо. Не доезжаем примерно полкилометра. Делимся на две группы. Одна уходит вот этой тропкой вниз, и там делает засаду. Другая атакует сверху – и все, колечко получилось. Никто не уйдет. Вокруг планшета уже сгруппировались все прочие участники очередной охоты.

Дни Михи, Виктора, Гендоса, Сына, Тамары и Натальи были почти сочтены...

* * *

– Если ты идиот, то это надолго, – не повышая тона, но с интонацией, вызывающей мурашки на спине, выговаривал круглому полковнику безликий человек в сером костюме, который недавно отчитывал мэра. – Ты представляешь, что начнется, если Гранитского официально закрыть? Пикеты и митинги – это еще цветочки. А вот сколько говна сразу вылезет в Интернет, я промолчу. Это, как минимум, проверка, причем очень детальная. Нет, с Гранитским надо решать по-другому. Я тебе обрисую, а непосредственно исполнение – за тобой. Прихватить его надо, когда будет один, отвезти в лес, накачать водярой, и аккуратно проломить голову. И подбросить потом поближе к бомжовским землянкам. Легенда такая: пошел брать интервью, выпил с бомжами, а они его с целью ограбления грохнули. А убийц вы найдете сразу – тут не мне вас учить.

* * *

Гранитский вышел из редакции и неторопливо побрел вверх по улице. На всякий случай он недавно отправил жену и дочку в пригород к родне, готовить еду самому дома не хотелось – и теперь он направился в небольшую позную в районе бывшего армейского стадиона.

– Вован, блин, привет! Ох, ни хера себе встреча! – вдруг раздалось в тиши пустынной улочки, и на Гранитского надвинулся всей массой здоровый высокий парень, радостно обнимая редактора и похлопывая по спине. Со стороны все и, правда, напоминало встречу старых друзей. Но на самом деле Гранитский был обездвижен и в следующее мгновение упакован внутрь серого потрепанного микроавтобуса. Зарычал дизель – и автобус стал набирать скорость, двигаясь к обвод– ной трассе.

* * *

Михе нездоровилось. Вернее, силы его не покидали, а напротив, распирали изнутри. Он маялся с ночи – бродил вокруг лагеря, пил воду, без нужды разводил костер и тут же закидывал его комьями мерзлой земли. Немного ныли мышцы рук и ног, словно изнутри их накачивал воздухом невидимый дьявольский насос. Не спалось и Гендосу. Он, сидя на нарах, держался за голову и раскачивался вперед-назад, как еврей на молитве. Виктор в своей землянке тоже не спал, глядя широкими, изменившимися зрачками в невысокий бревенчатый потолок. Замерла в своей половинке Наталья. Миха не выдержал первым. Упав на колени и задрав лицо к предутреннему небу, он исторг из глубины своего организма невероятный, жуткий, сверлящий душу и барабанные перепонки вой. И сейчас же, словно по взаимному уговору, завыли Виктор, Миха и Гендос. Но всех перекрыл вой, который издал Сын. Он выл с видимым удовольствием, широко улыбаясь и довольно скалясь. В ужасе замерла на нарах Наталья, а Тамара присоединилась к этому нечеловеческому хору. В этом вое было ощущение близкой смерти. Но умереть должны будут не те, кто выл. Они просто заранее оплакивали свои будущие жертвы.

* * *

– Ты не дергайся, – увещевал Гранитского в салоне микроавтобуса его похититель. Кроме него там сидели еще двое – серьезных, суровых, молчаливых.

– Сейчас на природу выедем, перетрем тему, найдем общий язык, выпьем, закусим – и по домам.

Гранитский молчал. Он чутьем бывшего разведчика уже предполагал, чем кончится это "перетирание темы", и потому молился только об одном – чтобы ему удалось выйти из салона. Шторки на окнах были закрыты, и потому он в наступающих сумерках не мог определить, куда же его везут. Но вот автобус сбавил скорость, пропустил на встречке пару машин и стал забираться на лесную дорогу. Зарычал дизель под двойной нагрузкой – водитель включил передний мост. Немного порыскав по отворотам, "Делика" замерла на небольшой поляне.

* * *

В лагере царило молчание. Только Сын, как ни в чем не бывало, резвился и вертелся возле насупленного притихшего Михи. Молчал и Виктор, и Гендос, и Тамара. Весь день они провели в землянках – при солнечном свете почему-то слезились глаза и болела кожа. Есть тоже не хотелось, но когда сын исчез на часок и притащил тушу довольно здоровой дворняги, все, как по команде, потянулись к ней и, содрав шкуру, принялись жевать сырое мясо. От увиденного Наталью едва не стошнило. Она уже давно поняла, что с ее друзьями происходит что-то необыкновенное. Сама в себе Наталья перемен не ощущала и теперь потихоньку готовилась к побегу из этой компании. Впрочем, наверное, ее никто бы и не стал удерживать, но все равно ей было страшно.

Сейчас она сквозь щели перегородки рассматривала лежащего на нарах Виктора. Совсем недавно он нравился ей, и она даже стала позволять себе мечтать о том, что когда-нибудь он будет ей не просто другом и покровителем. Она даже против воли задумывалась о тех временах, когда жизнь войдет в другую фазу и у них с Виктором будет и дом, и семья, и даже дети. Но теперь она видела, что он постепенно превращается в существо, похожее на Сына. Наталья чувствовала, что Виктор не причинит ей вреда, как и прочие обитали лагеря, но будущего у них теперь нет. Подсознательно она догадывалась, что невольным виновником этих превращений является Сын.

И в этом она была права. Зачатый, рожденный и выросший в заброшенной урановой штольне, он был уже не человеком, а генно-модифицированным существом с нечеловеческой силой и скоростью реакции, с уникальным механизмом регенерации и способностью к выживанию. А мутировавший организм сфабриковал особого рода вирус, который и поразил всех прочих обитателей этой компании, и теперь стремительно видоизменял их. Почему вирус не тронул Наталью, оставалось загадкой. Возможно, потому что она большую часть жизни, до смерти родителей, провела в уранодобывающем Краснокаменске – и ее организм словно бы получил своеобразное противоядие.

Внезапно Виктор насторожился, приподняв голову с нар. Лицом и позой он сейчас напоминал хищника, готовящегося к атаке. Своим обостренным слухом бывший воин расслышал, как кто-то далеко, но приближаясь с каждым мгновением, движется в сторону землянок. Виктор скользнул к выходу – молча и почти беззвучно.

* * *

– Выходи, приехали, – сказал Гранитскому его недавний знакомец, и двое его коллег аккуратно вытащили редактора из салона. Тот, что разыграл сцену с радостной встречей, извлек из спортивной сумки литровую бутылку водки, скрутил крышку и протянул Гранитскому.

– Давай. За знакомство. Пей, я сказал!

В это время тот, что стоял справа, вынул пистолет и передернул затвор.

– Пей, а то для начала мы тебе дырок наделаем в руках и ногах.

Гранитский не торопясь поднес бутылку к губам, словно собираясь сделать глоток, и тут резким движением изо всех сил впечатал донышко в рожу того, кто держал пистолет. Нос хрустнул, хлынул поток крови, пистолет выпал на снег, а господин редактор в следующее мгновение присел на одно колено и зарядил мощный удар в промежность главаря. Затем хотел схватить ствол, но третий похититель бросился на него сзади. Перекинув его тело через спину, Гранитский провел добивание ребром ладони по основанию черепа и опять хотел схватить пистолет, но тот куда-то делся. Еще через мгновение редактор "Окраины" несся по лесу, на всякий случай постоянно смещаясь влево – страхуясь от выстрела в спину. Впрочем, похитителям было не до стрельбы: на полянке корчились от боли два тела, еще одно лежало неподвижно.

* * *

Виктор выскочил из землянки. То же самое сделали и Гендос с Михой. Сын уже заранее притаился в кустах. Из зарослей багульника на полянку осторожно выдвинулся мужик средних лет в расстегнутой зеленой куртке. Виктор чутьем понял, что зла этот человек не несет, и моментально успокоился. Гендос вернулся к себе, а Миха и Сын подошли ближе.

– Здоровы будьте, мужики! – поздоровался гость. Все молчали. Только Виктор сумел произнести: "Здорово..." – и сам удивился, как трудно даются ему слова. Пришелец же с самым беззаботным видом подал ему руку и сказал:

– Володя!

По инерции еще не утраченных навыков Виктор в ответ протянул свою ладонь:

– Витя.

Потом показал на остальных и назвал их. Гость не удивился прозвищу Сына и продолжил беседу.

– А вы, я так понимаю, бичуете? Живете тут?

– Живем! – согласно промычал Виктор, – а ты кто?

– Да так. Попал тут в историю одну, бежать пришлось от нехороших людей. В гости пустишь?

– Иди туда, – махнул Виктор рукой в сторону своей землянки.

Войдя в землянку, Гранитский (а это был он) заметил женский силуэт, съежившийся на нарах.

– Здравствуй, хозяюшка! Погреться пустишь?

Женщина метнулась с нар.

– Вы кто? Что вам тут надо?

– А вот Виктор сказал, что я тут могу переждать. В город мне нельзя пока.

– Вам лучше уйти. Тут такое... – и Наталья, не зная почему, рассказала обо всем, что происходило в лагере.

– А ты знаешь, – сказал он ей после того, как рассказ закончился, – что на вас охотятся? Уже два случая было: нападают на поселения бомжей и отстреливают.

– У нас тут вон за той сопкой недавно стреляли. Наверное, туда нам и дорога...

– Нет, так нельзя. Выход всегда есть, погоди, я решу свои проблемы и...

Тут в землянку проник Виктор и, почти не разжимая губ, сказал:

– Сюда идут...

Гранитский вместе с ним выбрался наружу, но ничего не увидел и не услышал. Стоял тихий, чуть морозный весенний вечер.

– Там, – махнул рукой Виктор куда-то в горы.

– Там дорога на карьер каменный. Наверное, машина пришла.

– Сперва машина. Потом люди. Злые. Сюда идут! Уходи!

И тут Гранитский понял, кто это может идти.

– А знаешь, это не за мной. Это за вами. Убивать вас будут. Убегайте!

Виктор нехорошо оскалился и пошел в соседнюю землянку. Вскоре все жители лагеря, кроме Натальи, растворились в темно-синих лесных сумерках. Гранитский ринулся в землянку Виктора и сказал:

– Наташа! Срочно собирайся. Это вас убивать идут. Бежим. Твои друзья спрятались.

– Они не спрятались, – как-то безжизненно – спокойно ответила женщина. – Они сейчас сами их убивать будут.

* * *

Из УАЗа-"таблетки" выбрались шестеро – все с карабинами и в белых зимних камуфляжах. Троих Артур повел вниз по малоприметной тропке. Остальные остались ждать звонка от группы, которая уходила в засаду ниже стоянки будущих жертв. Позвонили они через полчаса, когда сумрак стал плотным и густым.

– Ну, вот и нам пора. Оружие к бою! По моему сигналу рассредоточиваемся и ведем стрельбу с колена.

Охотники двинулись вниз по лесной дороге.

– Баржа, ты влево, Влад – вправо. Я по центру за вами. И старайтесь не наделать шума прежде времени. Нам надо незаметно попасть к этим землянкам.

Это были последние слова, которые Антон произнес в своей жизни. Пока его подельники шли вперед, осторожно ступая по корявой от булыжников дороге, чья-то не просто сильная, а неимоверно мощная рука обхватила шею охотника, вторая ладонь невидимого существа дернула подбородок вверх – и только тихий хруст и биение большого тела означили гибель предводителя.

Между тем, к отряду, который ушел в засаду, бесшумно приближались Сын и Миха. Они не испытывали злобы или страха. Они сейчас тоже чувствовали себя охотниками – словно выслеживали белку или бродячую собаку. Их жертвы опомнились слишком поздно. Сын свалился откуда-то сверху на Артура и моментально вырвал ему кадык. Миха ударом кулака размозжил затылок впервые приехавшему на охоту бизнесмену – строителю, лучшему другу мэра. А Сын уж несся за потерявшим от страха карабин третьим – молодым предпринимателем, занимающимся перепродажей бывшего военного имущества. Впрочем, долго бежать ему не пришлось – он налетел в темноте на пенек и, перекувыркнувшись, растянулся на снегу. Тут же на него навалилось яростно рычащее существо – горло рванула неимоверная боль, затем как-то странно стал выходить из тела оставшийся в легких воздух, а потом ничего не стало. Задрав лицо к уже звездному небу, Сын торжествующе завыл. Откуда-то сверху раздался ответный вой – в это время Гендос так же рвал кадык хрипящему и орущему Магомеду. Виктор, вышибив карабин из рук Влада, сидел на нем верхом и заливисто выл. Непроизвольно обмочившийся бывший силовик молчал – его парализовало от ужаса. Наконец Виктор ударом ладони разбил его гортанные хрящи. Охота закончилась, не начавшись.

* * *

Услышав вой, Наталья вздрогнула и невольно придвинулась к редактору «Окраины».

– Все. Они со всеми покончили.

– Но как? Без оружия?

– Я же тебе говорила, это уже не люди. Надо уходить отсюда. Я взяла с собой самое необходимое, чтобы не возвращаться.

Медленно пробираясь в кромешной тьме, спотыкаясь и скользя, Гранитский и Наталья искали выход на дорогу. Впереди был длинный и опасный пусть. За спиной где-то далеко в тайге выли победители. Сейчас они устроят шикарное пиршество. Потом будут спать весь день. А следующей ночью уже сами выйдут на охоту. И тогда торжествующий вой всемогущих изгоев раздастся уже в городе. В любом дворе, на любой улице. Охота мертвецов начинается...