Текст книги "Норматив"

Автор книги: Борис Верховцев

2008

А давайте

 
А давайте, смеха ради,
Всё про всех писать в тетради
И ответственному дяде
Их украдкой доставлять…
А давайте, смеха ради,
Мины класть на автостраде —
Там и так сплошные бляди,
 
 
Что нам, жалко разве блядь?
А давайте бросим в шутку
Двухнедельного малютку
В трансформаторную будку —
Позаботятся о нём…
Или тоже как бы в шутку,
Сядем пьяными в попутку
И водиле по желудку
Острой финкой полоснём.
 
 
А давайте по приколу
Дня на три захватим школу,
Всех опустим рылом к полу,
Кто-то дёрнется – пиф-паф…
И опять же по приколу
Пса привяжем к частоколу,
В пасть зальём ему тосолу —
Сам ведь гавкал – сам неправ.
Или в доме стометровом.
 
 
Под ночным густым покровом
С развесёлым диким рёвом
Друга вытолкнем в окно…
Потому что в мире новом,
Столь серьёзном и суровом,
Непременно быть должно вам
От чего-нибудь смешно.
 

Альпинист

 
Прозрачный воздух свеж и чист —
Ни туч, ни комаров,
На гору лезет альпинист,
Физически здоров.
 
 
Мальцом вступив в отважный клан,
Он так вошёл во вкус,
Что покорил Казбек, Монблан
И дважды взял Эльбрус.
 
 
Рюкзак походный за плечом,
В снежинках борода,
Ему лавины нипочём,
Обвалы – не беда.
 
 
Но всё имеет свой предел,
Злой рок нанёс удар:
Орёл к спортсмену подлетел
И громко крикнул «кар!»
 
 
Невольно дрогнула рука,
Раскрылся карабин,
И потянуло смельчака
В рельефный мир глубин.
 
 
Никто паденье не смягчил
На каменные швы,
Несчастный корпус отскочил
От горе-головы.
 
 
А та разбилась о бугор,
Скатилась в котлован
И поняла, что лучше гор
Не горы, а диван.
 

Белые пятна

 
Мне этот факт не то чтоб неприятен,
Но утаить нельзя его никак:
На белом свете масса белых пятен,
Где не ступал ни разу мой башмак.
 
 
Отмежевав решительно и строго
Себя от туристических транжир,
Я в жизни никогда не ездил в Того,
И не летал на чартере в Алжир.
 
 
В моменты романтических исканий
Меня мой компас неустанно вёл
Не в сторону Ирландий и Испаний,
А стёжками обычных русских сёл.
 
 
Прекрасно понимаю, что с годами
По миру путешествовать трудней,
Но я всё так же не был в Амстердаме,
Не посещал загадочный Сидней.
 
 
Мне не открылась готика Монако,
Мне пагод не показывал Ханой,
Домашняя копчёная собака
В Сеуле не попробована мной.
 
 
В дождях Перу спина не замочилась,
Не плюнулось в узор брюссельских клумб,
Америку открыть не получилось —
Опередил пронырливый Колумб.
 
 
Я знаю на примере Жюля Верна,
Что мир мой – это стол и табурет,
И это где-то правильно, наверно,
И ничего плохого в этом нет.
 
 
И в точки, что по всяческим причинам
Не стали мне доступны и близки,
Над глобусом склонясь в молчаньи чинном,
Я клею разноцветные флажки.
 

В сказку

 
Дорогие маленькие детки!
Может статься, делом или словом,
Вдруг дадут понять вам ваши предки,
Что проникнуть в сказку не дано вам.
 
 
Предкам вы, пожалуйста, не верьте —
Забывают в будничном забое,
Что бывают гномики и черти,
Оле есть и прочее Лукойе.
 
 
Там по рощам рыщут вурдалаки,
Девять солнц всегда стоят в зените,
Там кругом таинственные знаки,
Там бывает всё, что захотите…
 
 
Если вы при недостатке знаний
Без опеки вырастете строгой,
Ошибётесь в выборе компаний
И неверной ступите дорогой —
 
 
В сказку попадёте непременно!
Всё вполне реально и несложно:
Это можно сделать внутривенно,
Можно, разумеется, подкожно.
 
 
Под кульком, впринюшку и взатяжку,
Через шприц, бутылку и пипетку,
Можно съесть волшебную бумажку
Или необычную таблетку…
 
 
Станет всё понятно вам и близко,
Нахлобучит так – не разогнуться,
С очень вероятной долей риска
Никогда из сказки не вернуться.
 

Великоросское

 
Всем, кто посмел не в России родиться,
И не в российском свернётся гробу,
Нечем особо по жизни гордиться,
Будь у них даже семь пядей во лбу.
 
 
Тем, кто поставит хоть раз под сомненье
Русской души колоссальный объём,
Мы на дому, сообща, без стесненья,
Морду бесстыжую сразу набьём.
 
 
Кто в одиночку ведро самогона
Залпом на завтрак осилить не смог,
Тот – малохольный агент Пентагона,
И недостоин лизать нам сапог.
 
 
Кто, хохоча над О’Генри и Твеном,
Ляпнет, что русские – скучный народ,
Тот ни хрена не знаком с КВНом,
И Петросяна не слышал острот.
 
 
Каждым поступком мы зависть разбудим,
Каждым свершеньем прославим страну,
Мы подарили «Калашников» людям,
Витаса, Пьеху, «Тату» и «На-Ну».
 
 
Ряд репортажей на первом канале
Горькую правду давно нам открыл:
Всё мы о вас, пидорасах, узнали,
Сорваны маски с раскормленных рыл.
 
 
Даже последний козёл винторогий
С вами в сравненьи живёт по уму,
Жалкие жертвы политтехнологий,
Слепо ведомые в полную тьму.
 
 
Всех мы с пути посметаем, Расея!
Выйдет Иван, как всегда одинок,
В русскую землю заботливо сея
Самый чесночный на свете чеснок.
 

Вето

 
Громко тужась в недрах туалета,
Вдалеке от любопытных глаз,
Президент накладывает вето
На самим же изданный указ.
 
 
Помешать никто ему не сможет,
Он в указах шарит мирово,
Обещал, наложит – так наложит,
Зря мы, что ли, выбрали его?
 
 
Он у нас умён и осторожен,
Лишнего не ляпнет никогда,
Кто сказал, что труд его несложен?
Где критерий сложности труда?
 
 
В воздухе вторым запахнет сроком…
Поддержите, люди, стар и млад,
Чтоб не наложил он ненароком
На любимый свой электорат.
 

Джон

Если вам кто-то снится – значит, он о вас думает.

Сонники, толкование снов

 
На уме сплошные бредни,
Весь от мыслей напряжён:
В сновидении намедни
Мне явился Элтон Джон.
 
 
Это что ещё за мода,
Чтоб вот так вот, без стыда,
Появляться в снах народа
И ходить туда-сюда?
 
 
Неужели этой чушке
Может думаться вполне
Не о юноше-подружке,
А конкретно обо мне?
 
 
Может хочет он с поэтом
Пообщаться через сеть?
Может хочет спеть дуэтом??
Может быть, не только спеть?!?
 
 
Я скорее с прокажённым
Буду есть с одной бадьи,
Чем с каким-то Элтон Джоном
Распевать как соловьи!
 
 
Солнце к западу склонится —
Извини уж, тётя Джон,
Этой ночью мне приснится
Будто я вооружён.
 
 
Чтобы вёл себя пристойно,
И не лез в чужой астрал,
Чтобы мог уснуть спокойно
Каждый в мире натурал.
 

Доктор

 
Доктор снимет хрустящий халат,
И устало присев у стола,
Он достанет лимон, шоколад,
Банку супа, что мама дала.
 
 
Из кулёчка – бочонок икры,
Кем-то щедрым подаренный зря,
Сервелат, бастурму и сыры,
Тихо вскроет бутыль вискаря.
 
 
И себя за характер кляня,
Залпом высосет всё из горлà
За больных уходящего дня,
Чтоб земля им там пухом была.
 

Если счастья в жизни нету

 
Если счастья в жизни нету,
Если стало вдруг хреново,
Сесть неплохо на диету,
Отказаться от спиртного.
 
 
Не общаться с женским полом —
Лишний стресс – себе дороже,
Завязать с каннабинолом
С никотином лучше тоже.
 
 
Заболеть неизлечимо,
Сжечь соседскую квартиру,
И для пущего экстрима
Плюнуть в харю конвоиру.
 
 
Чтоб потом с веревкой прочной
И куском последним мыла
Прошептать во тьме полночной:
«Счастье было… счастье было…»
 

Модель

 
Лежит альтернативой рукоблудью,
Красива, словно спелый макинтош,
Вдыхает южный воздух полной грудью —
Такую грудь пустой не назовёшь.
 
 
Её изгибы так приятны глазу,
И действуют на всех как волшебство,
Она – модель, я понял это сразу,
Хотелось бы узнать, модель чего.
 
 
Но я труслив, поэтому не стану
Испытывать ни фронт её, ни тыл,
Придётся снова действовать по плану:
Увидел, возбудился и забыл.
 

Не обижайте чернокожих

 
Коль нет на вас законов божьих,
То силу слова пустим в ход:
Не обижайте чернокожих,
Они же избранный народ!
 
 
Самой природы в том заслуга,
Что эти люди никогда
Бледнеть не могут от испуга,
Краснеть не станут от стыда.
 
 
На них, общественных изгоях,
Из рабских вылезших оков,
При самых яростных побоях
Не остаётся синяков.
 
 
Добились славы в баскетболе,
Постигли блюз от «до» до «си»,
Потомком их – чего же боле?
Был сам поэт всея Руси.
 
 
Пусть не обучены манерам
И мир духовный не богат,
Зато внушителен размером
Репродуктивный агрегат.
 
 
Но в остальном-то мы похожи,
И все равны, и мир един…
Я не делю по цвету кожи.
Я – добрый белый господин.
 

Одинок

 
Ты как-то спрашивал, сынок,
Что означает «одинок»…
 
 
Ты одинок, когда тебе
Стучат соседи по трубе —
Узнать, не сдох ли…
Когда в квартире там и тут
Одни лишь кактусы растут,
И те – засохли.
 
 
Когда на несколько недель
К тебе приходит в гости хмель
И бьёт по почкам…
Когда под шёпот секс-программ
Ты давишь вечные сто грамм
Сырым грибочком.
 
 
Когда дамокловым мечом
Тоска нависла над плечом,
Желаньям вторя…
И так всегда… И дай-то бог
Не испытать тебе, сынок,
Такого горя.
 

Очередь за счастьем

 
– Кто крайний? – Я! – Ну, я тогда за вами…
– Вам сколько надо? – Два. Себе и маме.
– В одни-то руки пò два не дают…
– Я здесь стоял, а вы стояли тут!
– А женское дешевле, чем мужское?
– Да глупости! Кто вам сказал такое?!
– Почём оно? – Сто тысяч за кило…
– Теперь ещё не хватит, как назло…
– Сосед вчера купил, сказал – ничё так…
Вот только срок хранения нечёток…
– Хранится год, в капроновом чулке…
– А лучше в морозилке и в кульке…
– Как-как? В кульке? Вот это очень странно…
– Девчата, пропустите ветерана!
– Спасибо, люди! Дочка, дай одно…
– Дедуля, на хрена тебе оно?
Одет, обут, коляской обеспечен…
Тебе ж его и брать-то даже нечем!
– Заказывайте дальше! – Мнэ батон.
– Батоны там, где серый павильон…
– Без очереди лезут, обнаглели!!
– А счастье – это миф, на самом деле…
– Ну, миф, не миф, а муж велел купить.
Пообещал, что сразу бросит пить.
– Кто следующий? Что вам? – Мнэ батон.
– А может вам заштопанный гандон?!?
Сказала ж ясно: хлеб в другой палатке!
– У парня с головою не в порядке…
– Купили? Покажите… Повезло!
Но вам оно, по-моему, малò…
– Наоборот, чуть-чуть великовато!
– Какое дали… Я не виновата…
– Мне полкило порежьте на куски…
– А депутаты, кстати – мудаки…
– …Потом приправить соусом ткемали…
– Следите, чтоб за мной не занимали!
– Пакет дают? – Не знаю. Вроде да.
– Васильевна, привет! Иди сюда!
– Тамаркин сын женился на путане…
– Сейчас бы пару блинчиков в сметане…
– Ты чё, мужик? Сметана – чистый яд!
– У нас в Ма-а-аскве сметану не едят…
– Здоровье – всё. А счастье – так, бравада…
– Здоровье – да… Здоровье – это… надо…
– Не знаете – молчите! – И молчу…
– …Я бородавки голодом лечу…
– А у меня на жопе бородавка…
– Закончилось! Отходим от прилавка!
– А завтра будет? – Будет. Десять тонн.
Вам что ещё, мужчина? – Мнэ батон…
 

Программа «Итоги»

 
Здравствуйте, с вами программа «Итоги»!
Главная новость: меняются боги,
Старого просьба считать недействительным…
Мэр Оренбурга отравлен слабительным…
Факты, конфликты, скандалы, события…
Новая секта зарылась в укрытие…
Гарри Каспаров задержан в коровнике…
Против работы бастуют чиновники…
Найдены мощи Ивана-Царевича…
Басков пытался убить Макаревича…
Карликам Тулы повысили пенсии…
Ноздри влияют на выбор профессии…
Вечный тандем: дураки и дороги…
Здравствуйте, с вами программа «Итоги»!
 

Прости

 
Не всем легко произнести
Магическую фразу,
Но я готов тебе «прости»
Сказать за всё и сразу.
 
 
Прости, что всех вокруг извёл,
Не став ни тем, ни этим,
Прости за пьяный произвол,
За отношенье к детям.
 
 
Прости, что я, как старый дед,
Депрессиям подвержен,
Что стержня внутреннего нет,
Есть только внешний стержень.
 
 
Прости, что мной развенчан миф
Об идеальном муже,
За то, что вспыльчив и строптив,
За то, что будет хуже.
 
 
Прости, прими, поставь на вид,
Короче излагая —
За всё, за что бы был прибит,
Будь у меня другая.
 

Сам себе

 
Я сам себе палач и адвокат,
Я сам себе и грядка и вредитель,
Я сам себе ребёнок и родитель,
Я сам себе и прав, и виноват.
 
 
Я сам себе и врач, и идиот,
Я сам себе таможня, и границы,
Я сам себе и памятник, и птицы,
Я сам себе и Бойль, и Мариотт.
 
 
Я сам себе и свой, и сам не свой,
Я сам себе, нуждаясь в комплиментах,
Могу респекты выказать в комментах,
И сам себя забанить в гостевой.
 
 
Я сам себе солдатик на губе,
И генерал, убитый ожиреньем,
И этот стих с любовью и презреньем
Я тоже посвящаю сам себе.
 

Троллейбусный романс

 
Троллейбус прыгал на ухабах,
Внутри томился мужичок,
Он ехал с мыслями о бабах,
Наморщив крепкий мозжечок.
 
 
А рядом с ним сидела баба
В мечтах о новом мужичке,
Вдова покойного прораба,
Что утонул в Москва-реке.
 
 
Могла бы быть любовь до гроба,
Хотя бы вздох, хотя бы взгляд…
Но на конечной вышли оба —
Проспекте Красных Дьяволят.
 
 
Она – налево, он – направо.
Виват, судьба. Фортуна, браво.
 

Хлев
(сказка-быль)

 
В уютном стареньком хлеву
В ладу друг с другом звери жили,
Кто кушал мясо, кто траву,
Короче – то, что положили.
 
 
А кто кладёт – никто не знал,
Ведь дверь всегда была закрыта,
Народ чуть свет глаза продрал —
А тут уж полное корыто.
 
 
И вот однажды старый лев
Сказал: «Друзья, так жить негоже…
Я буду строить новый хлев,
Здесь каждый день одно и то же!
 
 
Медведь храпит, лиса хитрит,
Жирафа мне не симпатична,
У зайца вечный гайморит,
Верблюд харкается публично.
 
 
Силком, конечно, не тяну —
В таких делах нужна сердечность…
Но кто за новую страну —
Прошу поднять свою конечность».
 
 
И загалдел звериный хор:
«А лев не глуп!», «Мы с вами, Лёва!»
«Вот это дельный разговор!»
«Вот это да!», «Вот это клёво!»
 
 
«Куда угодно я пойду!»
«Вперёд, даёшь культуру быта!»
«Долой дурацкую еду!!»
«Прощай, немытое корыто!!!»
 
 
И вот, кудахча и рыча,
Свой кров ломают хладнокровно:
Гремят обломки кирпича…
Летят раздробленные брёвна…
 
 
На волю выбралось зверьё,
Процесс был скор и тривален,
И каждый новое жильё
Собрался строить из развалин.
 
 
Но жизни фарс, увы, таков,
Что, оказавшись в чаще леса,
Никто в строительстве домов
Не смыслил ровно ни бельмеса.
 
 
Медведь свалил одну сосну,
А муравей принёс травинку,
Ежата – ягодку одну,
Бельчонок – шишки половинку.
 
 
Сидят и пялятся на льва:
«Мы ждём приказа, повелитель!»
«А вы подумали сперва,
Ломая прежнюю обитель?»
 
 
«Но ты ведь сам сказал о том, —
Енот промямлил осторожно —
„Что надо строить новый дом…
Что жить так дальше невозможно…“»
 
 
«Сказал, не спорю, ну так что ж?
А у кого, скажи на милость,
Имелся план или чертёж,
Чтоб сказка былью обратилась?
 
 
Купив свободу за пятак,
Сыграл я, братцы, против правил:
Я тоже строить не мастак.
Я ухожу. Я вас подставил.
 
 
Я – царь зверей, не пропаду,
А если вдруг дойду до точки,
Вас обязательно найду
И всех сожру поодиночке».
 
 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дрожат зверюшки по холмам…
Тревожна каждая минута…
Не знаю, граждане, как вам,
А мне их жалко почему-то.
 

2009

Автопортрет

 
Однажды в парке городском
Или ещё, возможно, где-то
Ты встретишь старого поэта
С противным хриплым голоском.
 
 
На голове – чудной берет,
Торчком нечёсаные пряди,
Под мышкой – ветхие тетради,
Ну, словом, вылитый поэт.
 
 
Он будет много говорить:
Он намекнёт витиевато,
Что государство виновато —
Мешало бедному творить.
 
 
О том, что все кругом – жульё
Он тоже мерзко прогундосит…
Тебя об имени не спросит,
Но трижды назовёт своё.
 
 
Попросит, как бы невзначай,
Но напрямик, без оговорок,
Занять ему копеек сорок,
А ты молчи, не отвечай.
 
 
Тогда он выйдет из себя,
Поймёт – надежды нет особой,
И завизжит, охвачен злобой,
Ногтями бороду скребя:
 
 
«А не пошёл бы ты, братан!!»…
Спокойно шли его туда же,
Ведь он – не я, а вовсе даже
Другой какой-то грубиян.
 

Блюз житомирских тирольцев

 
Когда чужбина Родины милей
Величие находят даже в малом:
Простые удобрения полей,
На Родине зовущиеся калом,
В чужих краях гораздо слаще мёда
Увы и ах – такая нынче мода.
 
 
Плевки на дальность в розовых очках —
Проверенный рецепт от ностальгии,
Не юркнул в щель – остался в дураках,
А мы успели, значит мы – другие…
Живите там, где спит бессмертный идол,
Который вас за вас же замуж выдал.
 
 
Гордись, ОВИРом избранный народ,
Хромой лакей сосисочного рая,
Смелее скаль золотозубый рот,
С любовью тех глазами пожирая,
Чьи дèды в огнедышащем параде
Твоих живьём зарыли в Сталинграде.
 

Живут же

 
Живёт пилот без самолёта,
Живёт учитель без рубля,
Живёт индеец без койота,
Живут шахтёры без угля.
 
 
Живёт актёр без репетиций,
Без терапии – идиот,
Самодовольной гордой птицей
Без утки селезень живёт.
 
 
Живёт ракетчик без радара,
Да и зачем ему радар,
Без чабана живёт отара,
Без урожая – Краснодар.
 
 
Живут бактерии без Коха,
Живут пираты без галер,
Без баб живёт, притом неплохо,
Простой парижский модельер.
 
 
Живёт продюсер без контракта,
Живут цунами без Шойгу…
Все без чего-то могут как-то,
А я без водки не могу.
 

Или так

 
«Обвиняемый, кем Вам приходится
Гражданка М. И. Богородица?»
«Да говорю же: никто она мне!
„Метрику дайте! Есть метрика?“… „Не…“
 
 
„По волнам аки пòсуху хòдите?
Леченье гипнозом провòдите?
Были с докладом в селе Назарет?“
„Что за вопросы? Конечно же, нет!“
 
 
„Промышляли кустарными винами?
Вступали в контакт с Магдолинами?“
„Как вам не стыдно!? Поклёп! Никогда!“
Все мои предки – герои труда!»
 
 
«Ну довольно, коллеги, мне кажется,
Что он по-любому отмажется…
Дело пустячное, толк невелик…
Освободить. Недостаток улик…»
 

Кто же знал

 
Что заставило меня
Встать?
Что отправило меня
В путь?
Думал, реки поверну
Вспять,
Ибо силищи во мне —
Жуть!
 
 
Кто же знал, что поворот
Крив,
А фантазий караван —
Мним…
Аль Пачиной мне не стать —
Миф.
Так, от силы рядовой
Мим.
 
 
В общем, дёрнул я из тех
Стран,
Где казалось мне что я —
Бог,
Воротился в дом родной
Пьян
И обратно на кровать
Лёг.
 

Кто покупает Путину носки?

 
Поэты, как известно, дураки:
Их беспокоят странные вопросы…
И пусть меня простят «Единороссы»:
Кто покупает Путину носки?
 
 
Министру ведь негоже без носков —
Для сплетен дал бы повод паразитам,
Приедь на босу ногу он с визитом
В какой-нибудь Воронеж или Псков.
 
 
Мы видели не раз во всяких СМИ,
Как он в носках по лестнице ступает,
А значит, кто-то их да покупает,
Идёт и покупает, чёрт возьми.
 
 
Действительно, не может же носок,
Невидимый общественному глазу,
Благодаря какому-то указу,
Явиться сам к премьеру на порог.
 
 
Возможно, покупает их жена,
Да вряд ли бытовуха так припёрла,
У ней, небось, своих проблем по горло,
Она, как вариант, исключена.
 
 
Сам Путин? Энергичный, молодой…
Он каждый день бы бегал за носками,
Но тот, кто занят важными делами,
Не станет заниматься ерундой.
 
 
Как трудно недалёкому уму
Искать впотьмах, слагая небылицы:
Зюганов? Жириновский? Мэр столицы?
Тот мог бы, но доверят ли ему?
 
 
А может, этот парень – среди нас?
Инкогнитейший тип из всех инкогнит,
И ни один из мускулов не дрогнет,
Когда стоит с носками он у касс.
 
 
На нём престиж огромнейшей страны,
Он твёрдо верит: труд его почётен,
И потому нередко пару сотен
Кассирше оставляет сверх цены.
 
 
Он выйдет из бутѝка, а потом
Закурит «Кент» под вывеской «Армани»,
Шуршат носки во внутреннем кармане,
Рабочий день окончен, всё путём…
 
 
И хоть живёт интригами народ,
Пора закончить, сколько б ни гадали,
А то ещё бог весть в какие дали
Фантазия больная заведёт.
 
 
Я до больших поэтов не дорос,
Но мой мирок не менее неистов,
Мы, рифмоплёты – хуже журналистов,
Мы страшно любим сунуть мерзкий нос.
 
 
В те сферы, что интимны и близки,
И где ответ всегда довольно смутен…
На самом деле, знает только Путин,
Кто покупает Путину носки.
 

Лузер

 
Ты всегда был не с теми,
Без темы, по теме,
А ремни беспощадного времени
Жмут…
Удивляешься там,
Озлобляешься тут…
Даже если поймут,
То впридачу к проблеме
Впрягут в добровольный хомут,
По накатанной схеме
Искривляется жизненный путь…
Вспоминаешь со смехом:
Не срослось с теормехом —
Срастётся ещё с чем-нибудь…
С кем делился конфетами – воры,
Назло всем помехам,
Воровали заборы,
Облегчали бумажники финнам и чехам,
Нынче – что-то сливают в офшоры…
Громкие споры…
Давит грудь
Старой-доброй досады осколок…
Не волнуйся, мой друг,
Избавляйся от суетных мук,
Он недолог,
Тот путь, он описан десятками рук
Вечно преданных слуг
С твоих книжных раздолбанных полок…
Продолжай в том же духе,
Ходят слухи,
Что котлеты и мухи
В комплекте даются теперь,
Дверь закрыта? Проверь,
И спокойно лети на своей раскладухе
В новый день первоклассной непрухи
И чудесных потерь.
 

Мир тесен

 
Вахтёрша наша, баба Мила
На днях куме своей звонила,
А у кумы есть друг – сосед,
Ему в больнице ортопед
Сказал, что знает тётю Зину,
А Зина шьёт костюм грузину,
И вот представьте, тот грузин
Имеет несколько кузин,
И у какой-то там из них
Завёлся в Мурманске жених,
А в жопе у его сестрёнки —
Четыре медных шестерёнки!
Взглянуть бы хоть одним глазком,
Но, к сожаленью, не знаком.
 

На смерть Карлсона

 
В столице приспущены флаги,
Стокгольмцы рыдают навзрыд…
В глубоком песчаном овраге
Холодное тельце лежит.
 
 
Из пуза свисает комочек
Запутанных розовых вен —
Разбился наш маленький лётчик,
Весёлый болтун-супермен.
 
 
И пресса уже просочилась,
И в трауре шведский король…
Так что же с беднягой случилось?
Куда же смотрел техконтроль?
 
 
Общественность тут же решила
Без следствия и экспертиз,
Что жадность его послужила
Причиной падения вниз.
 
 
Залился дешёвой солярой,
На всём экономил как лох —
Не выдержал двигатель старый
И прямо в полёте заглох…
 
 
Мужчина сурового вида,
Рулеткой измерив овраг,
Сказал, что виной Аль-Каѝда,
Коварный и мстительный враг.
 
 
Мол, мстят они всем, без разбора,
Работа такая – джихад,
Услышали рокот мотора
И сразу же – план «Перехват»…
 
 
Брехали и верили сами…
Но только пытливый поэт
Всё видел своими глазами
И вам открывает секрет.
 
 
Не надо читать между строчек,
Ответ удивительно прост:
Уж очень наш маленький лётчик
Хотел дотянуться до звёзд.
 
 
Мечтал о вареньях с Урана,
Тефтельках в Созвездии Рыб…
Как дико, нелепо и рано
Великий проказник погиб…
 
 
Всё рвался в бескрайние дали,
Червём любопытства гоним,
А дети страдали и ждали
Когда же он спустится к ним…
 
 
Но звёзды желали, похоже,
Закончить его дефиле…
И Карлсону стоило всё же
Держаться поближе к земле…
 
 
А космос – ловушка для смелых,
Соваться туда не резон…
Летайте, ребята, в пределах
Природой дозволенных зон.
 

Ограбление

 
В чёрной маске – прорехи для глаз,
Человек с волосами до плеч
Залетает в одну из сберкасс,
Просит нà пол сотрудниц прилечь.
 
 
Потный палец мусолит курок,
Сразу видно, что важный вопрос…
Кто моложе – на спину прилёг,
Кто постарше – смеются до слёз.
 
 
И сидят. Продолжают вязать.
Он их взглядом тяжёлым обжёг,
Как бы хочет им жёстко сказать,
Мол, пакуйте наличку в мешок…
 
 
Дали с сыром ему бутерброд,
Нежно гладя по мощной спине…
Так и надо тебе, идиот,
Чтобы помнил, что кризис в стране.
 

О работе

 
Вот уж мысли зачастили к идиоту:
За обедом из тушёнки и лапши
Вдруг я понял, что люблю свою работу,
И не просто так люблю, а от души.
 
 
Всё сижу и удивляюсь: неужели?
Разве мог мечтать о счастье я таком?
Даже, знаете, кусочек вермишели
От волнения застрял под кадыком.
 
 
Из дальнейшего нехитрого расчёта,
Вывод просится, шокирующе прост —
Отвечает мне взаимностью работа,
Потихоньку, без регалий и без звёзд.
 
 
Ни унынья, ни намёка на дремоту,
Через лужи, листопад и полумрак,
Улыбаюсь по дороге на работу
И обратно улыбаюсь, как дурак…
 
 
Значит, есть-таки в работе этой что-то,
Пусть подавятся завистники слюной,
С губ срывается: «Да здравствует работа!
Будь ты проклят, ненавистный выходной!»
 
 
Это вряд ли поддаётся терапии,
Все попытки будут сведены к нулю…
Разберётесь, если умные такие,
Почему свою работу я люблю.
 

После Третьей Мировой

 
Хорошо нам будет житься
После Третьей Мировой:
Ни к чему теперь граница,
К чёрту сектор силовой.
 
 
Вместо долларов – коренья,
От Нью-Йорка до Москвы
Происходит ускоренье
Перестройки головы.
 
 
Ни грабителей, ни взяток,
Все приветливы, добры,
Всюду россыпи палаток —
Спим на воле, жжём костры…
 
 
Как легко проснуться рано,
До кислотной до зари,
В стоге свежего урана
Номер двести тридцать три.
 
 
Чу! Посыпались из жопы
Словно капли хрусталя,
Расписные изотопы,
На свинцовые поля.
 
 
В небе ласково-зелёном
Термоядерно тепло,
Выдыхать не тяжело нам
И вдыхать не тяжело.
 
 
На обломки синагоги
Рухнул старый минарет,
Спор закончился о боге,
Что тут спорить – бога нет.
 
 
Будут песни, будут пляски,
И как только захотим,
Можем девкам строить глазки,
Чтоб хоть что-то строить им.
 
 
Грянут снежные июни
Вслед за знойным январём,
Будем долго жить в коммуне,
Если раньше не помрём…
 
 
Верю в будущность такую,
Шар земной в руках мудил…
И отнюдь не паникую.
Просто так… Предупредил.
 

Преданный

 
Вновь моя палитра чёрно-белая
Будет всем понятна и проста…
Чем ты руководствовалась, делая
Шаг от человека до скота?
 
 
Ладно бы простое равнодушие,
Но измена – это наповал…
Я ж тебе, козлиха, кофэ лучшее
Каждый день к постели подавал.
 
 
Попалились, ушлые, на ровненьком,
Лучшего местечка не нашли?
Трёх минут хватило вам с любовником,
Чтоб меня стереть с лица земли.
 
 
Было утро – водочка да травочки,
Будет ночь – кефир да зверобой…
И лежу я преданный на лавочке,
Бесконечно преданный тобой.
 

Придурок

 
Кому гирлянды и огни,
Весёлые недели,
А мне предпраздничные дни
Порядком надоели.
Какой тут к чёрту Новый Год
И сытная поляна,
Когда супруга достаёт
И дразнит постоянно?
Из кухни сквозь котлетный пар
Пищит в дверную щёлку:
«Сходи, придурок, на базар,
Купи, придурок, ёлку!»
 
 
Иду обиженный во двор,
Потом через дорогу…
Несётся джип как метеор,
И прямо мне на ногу.
А в джипе дядя, метра два,
И смотрит так сурово…
(Два метра – только голова,
Не видно остального)
С ним рядом дама – яркий рот,
Манто из лисьих шкурок…
Окно открыла и орёт:
«Очки протри, придурок!»
По рынку шёл уже без сил,
И там, с разбитым носом,
Торговца ёлками взбесил
Одним простым вопросом:
Спросил всего лишь что по чём —
Нормально для базара…
А он толкнул меня плечом:
«Придуркам сёдня шара!»
Купил, конечно… Сто у.е…
Но что-то тут нечисто,
Мне в нашем швейном ателье
За месяц платят триста…
 
 
Понёс я дерево домой,
Ветрами продуваем…
Идти недолго по прямой,
Но я решил – трамваем.
В трамвай, естественно, не влез —
Кондуктор крикнул внятно:
«Беги, придурок, снова в лес
И ёлку ставь обратно!»
Словить попробовал такси,
Таксист устроил кипеж:
«Придурок, сам её неси,
Иголок понасыпешь!»
Я сунул хвойное в салон —
Вошло наполовину,
Таксист издал протяжный стон
И плюнул мне на спину…
 
 
До дома еле доволок,
В душе темно и скверно,
Жена открыла, руку в бок —
Волнуется, наверно…
А взгляд такой – ну точно съест,
И, выплюнув окурок,
Как завопит на весь подъезд:
«Ты чё принёс, придурок??
Кривые ветки, ствол – дугой,
А пахнет как отвратно!
Неужто не было другой?
Надеюсь, хоть бесплатно?!
За что такая кара мне —
Всю жизнь отдать придурку?!?»
Я сполз печально по стене,
Сдирая штукатурку…
 
 
Ведь я стараюсь как могу,
Всё ей одной в угоду:
Ищу подснежники в снегу,
В любую непогоду…
Иди туда, иди сюда,
Во всех раскладах – крайний,
И что ни день – то череда
Общественных заданий…
По сути я – ходячий миф
Об идеальном муже,
Хотеть как лучше – мой порыв,
В итоге – только хуже…
Видать, не зря меня народ
Клеймит обидным словом —
Как был придурком в прошлый год,
Так и останусь в новом.
 

Элегия

 
В моём любимом рыхлом теле
Давно назрел переворот:
То там кольнёт, то тут стрельнёт,
Низы висят, верхи вспотели —
Жестокий тридцать третий год…
 
 
Мой мозг загажен и издёрган,
И хоть не шибко я умён,
Но понял, что для всех времён
Он у мужчины – главный орган,
А я-то думал, что не он.
 
 
Глаза хотят – не могут ноги,
Прожить бы вечность – нет креста,
И всё быстрей углы берлоги
Преображаются в чертоги,
Когда плеснёшь себе полста.
 
 
А как свернусь – готов отдаться
Учёным вдумчивым мужам,
Пообещайте мне стараться,
Меня, несчастного паяца,
Восстановить по чертежам.
 

Ярлыки

 
Ох, до чего же нам с руки
Друг другу клеить ярлыки,
Безграмотно, без знания предмета,
Журнал «Гламурный какаду»
Объявит новую звезду,
И тут же в это верит вся планета.
 
 
Урода можем мы за год
Героем вывести в народ,
А гения низложим до изгоя,
У нас ведь как заведено:
Тот – молодец, а тот – говно,
А если я – ни то и ни другое?