Текст книги "Адольф Гитлер. Жизнь под свастикой"

Автор книги: Борис Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

После того как присутствовавшие зачитали несколько приветственных писем из Берлина, Дюссельдорфа и Киля и порадовались, как быстро растут связи ДАП, а также одобрили отчет партийного кассира о том, что в кассе полноценных 7 марок 50 пфеннигов, Гитлер совсем затосковал. Он признался: «Ужасно, ужасно! Это была кружковщина самого худшего вида. И вот в этакий клуб меня приглашали вступить. Далее перешли к вопросу о приеме новых членов, иными словами, к уловлению моей высокой персоны.

Я поставил несколько вопросов. Выяснилось, что у партии нет программы, вообще нет ни единого печатного документа, нет членских билетов, нет даже печати. Была только добрая воля и горячая вера в свое дело и несколько уже принятых куцых тезисов.

Мне было не до смеха. Передо мной были явные симптомы полной беспомощности и острого недовольства всеми прежними политическими партиями, их программами и всей их деятельностью. Этих молодых людей пригнало на это такое с виду смешное собрание чувство, что все старые партии обанкротились. Они поняли, что эти партии совершенно не способны служить делу возрождения германской нации и равным образом не могут дать ничего им самим лично. Я наскоро прочитал напечатанные на машинке тезисы и убедился, что эти люди еще только ищут пути и не знают своей дороги... Их чувства были знакомы мне. Это было страстное стремление найти новые формы для движения, которое было бы гораздо шире, чем партия в старом смысле слова».

После нескольких дней размышлений, когда чувства боролись с доводами рассудка, Гитлер решил присоединиться к ДАП. Он счел, что приглашение туда – знак судьбы. Еще только зарождающаяся крохотная партия не успела закоснеть в своих организационных формах, и ее можно было легко подчинить своему влиянию, а затем использовать в целях «национального подъема». Надо было только должным образом поставить дело организации и пропаганды, а в этих вопросах Гитлер считал себя вполне сведущим человеком.

Можно сказать, что 16 сентября 1919 года стало днем, когда началось восхождение к власти Гитлера и будущей Национал-социалистической германской рабочей партии (НСДАП) и движение Германии и всего человечества ко Второй мировой войне, в которой суждено было погибнуть 60 миллионам человек. До этого момента антисемитские и националистические взгляды Гитлера сами по себе не представляли общественной опасности. Подобные взгляды разделяли миллионы немцев. Да и сейчас в Германии и других странах много подобных людей, брюзжащих за выпивкой по поводу евреев (цветных, кавказцев...), об ущемлении прав «коренной национальности» (немцев, русских, французов, американцев...), но дальше этого они никуда не пойдут. Гитлер же, к несчастью, обладал недюжинным талантом, ораторским и организаторским, чтобы создать политический аппарат для достижения своих целей, а затем захватить власть в одной из наиболее развитых промышленных держав мира. Появись он в какой-нибудь Уганде или Бурунди, мы бы имели лишь очередного кровавого африканского диктатора, способного причинить много бед собственному народу и в худшем случае, если хватит военных сил, – своим ближайшим соседям, но никак не вызвать глобальный вооруженный конфликт. И разумеется, Гитлер никогда бы не пришел к власти, если бы Германия не была унижена Версальским миром, если бы не сгибалась под непосильным гнетом репараций, если бы миллионы немцев не страдали от инфляции и безработицы и от неуверенности, будет ли у них завтра кусок хлеба. И если бы вместе с тем миллионы немцев не грезили о восстановлении Германии как великой державы, о воссоединении с миллионами соотечественников, в результате Версальского мира в одночасье оказавшихся за границей. Но и роль личности в истории не стоит сбрасывать со счетов. Если бы в политической жизни Германии в 1919 году не возник человек, обладавший талантами и убеждениями Гитлера, Германская рабочая партия никогда бы не вышла из состояния зародыша, лопнула бы как очередной мыльный пузырь. И можно даже, наверное, утверждать, что в этом случае ни одна из новых национал-радикальных партий не смогла бы развиться в серьезную политическую силу, по крайней мере, в такую, которая была бы способна прийти к власти и установить однопартийную диктатуру. А Гитлер смог.

А если бы Гитлер так и не вступил ни в Германскую рабочую партию, ни в какую-либо другую партию, бросил бы вообще политику и занялся искусством? Что ж, тогда он остался бы скромным героем Первой мировой (не из тех, о которых шумели газеты), а если бы всерьез занялся архитектурой, возможно, создал бы несколько выдающихся проектов или построил здания и мосты, но в лучшем случае был бы известен только специалистам. Всемирной славы он бы никогда не стяжал.

Надо подчеркнуть, что Гитлер не случайно был противником всех сепаратистских поползновений, особенно сильных после Первой мировой войны в Баварии и в определенной степени поощрявшихся Антантой. Среди баварцев традиционно сильны были антипрусские настроения, а после Версаля появилась надежда, что в случае отделения от Германского Рейха Баварии не придется платить тяжелые репарации и подвергаться другим ограничительным статьям. Гитлеру же необходима была Великая Германия с включением всех населенных немцами земель – как зримое воплощение торжества германской расы. И он опирался на ту весьма значительную часть населения Баварии, которая не поддерживала сепаратистов, а видела свое будущее в возрождении Германского Рейха.

В тот же день, 16 сентября, когда Гитлер впервые посетил заседание исполнительного комитета ДАП, он закончил свое первое исследование по «еврейскому вопросу», в котором требовал полного изгнания евреев с территории Рейха. Начальникам Гитлера этот доклад понравился. Капитан Генерального штаба Майр, передавая это сочинение по инстанции, заметил от себя: «Я полностью разделяю мнение г-на Гитлера, что правящая социал-демократия идет на поводу у еврейства... Все вредные элементы, в том числе и евреи, должны быть выявлены и изолированы, подобно возбудителям болезней». Да, позднейшая идея «окончательного решения» упала в германском обществе, и особенно в армии, на благодатную почву.

В первом своем антисемитском опусе Гитлер писал: «Еврейство представляет собой, безусловно, расу, а не религиозную общину. Сам еврей никогда не называет себя еврейским немцем, еврейским поляком, еврейским американцем, а только немецким, польским или американским евреем. Никогда еще еврей не перенимал от других народов ничего, кроме языка (опровергнуть этот тезис не составляет труда – тот же Айзек Азимов законно считается выдающимся американским фантастом, Борис Пастернак и Осип Мандельштам – великими русскими поэтами, а Исаак Бабель – не менее великим русским прозаиком. – Б. С.)...Даже иудейская вера не может быть определяющей в вопросе, является ли человек евреем или нет... Благодаря тысячелетнему кровосмешению, часто осуществлявшемуся в самом узком кругу, евреи в целом лучше сохранили свою расу и свои особенности, чем многие народы, среди которых они жили. Таким образом, налицо факт, что среди нас живет не немецкая, а чужая раса, которая не хочет и не может пожертвовать своими расовыми особенностями, отказаться от своих чувств, мыслей и стремлений и которая тем не менее имеет в политическом плане те же права, что и мы. Если уж даже чувства евреев сосредоточены на чисто материальных вещах, то тем более это касается их мыслей и стремлений. Танец вокруг золотого тельца становится ожесточенной борьбой за все те вещи, которые, по нашим понятиям, не могут быть высшей целью. Ценность каждого человека определяется уже не его характером, не значением его достижений для общества, а исключительно величиной его состояния (здесь нацисты смыкались с коммунистами, равно как и с радикальными патриотами всех народов, только у Гитлера критерий поборников золотого тельца был расовый, а у Ленина со Сталиным – классовый. У патриотов же критерий может быть также религиозным, этническим или вообще очень широким – все «не наши». – Б. С.)...Величие нации измеряется уже не по сумме ее моральных и духовных сил, а только по богатству ее материальных ресурсов. Из этих чувств вырастают те мысли и стремления к деньгам и к защищающей эти деньги власти, которые заставляют еврея выбирать любые средства для достижения этих целей и безжалостно пользоваться ими. В государствах, управляемых аристократией, он ищет покровительства королей и князей и использует их в качестве сосущих кровь пиявок для собственного народа. В демократических странах он ищет благоволения масс, пресмыкается перед кумирами народа, но признает лишь одного кумира – деньги. Он разлагает характер правителя византийской лестью, разлагает национальную гордость и силу народа издевкой и бессовестным насаждением пороков. Его средством в этой борьбе является общественное мнение, которое извращается прессой. Его власть – это власть денег, которая с помощью процентов бесконечно умножается в его руках... Все, что заставляет человека стремиться к высшим идеалам – будь то религия, социализм или демократия, – превращается для него в средство удовлетворения алчности к деньгам и власти. Его деятельность превращается в расовый туберкулез для народов... Антисемитизм, возникший по чисто чувственным причинам, найдет свое последнее выражение в форме погромов. Разумный же антисемитизм должен привести к планомерной законной борьбе и устранению привилегий для евреев. Его конечной целью неизбежно должно стать полное удаление всех евреев». К чему привела «планомерная законная борьба» Гитлера, известно – к истреблению 6 миллионов евреев по всей Европе не в рамках стихийных погромов, а вследствие организованных Германским Рейхом мероприятий. На судебном процессе после мюнхенского «пивного путча» Гитлер признался, что покинул Вену в 1913 году «абсолютным антисемитом, заклятым врагом марксистского мировоззрения и убежденным пангерманистом».

Будущий фюрер стал седьмым по счету членом рабочего комитета ДАП и 55-м членом партии. Но его партийный билет имел номер 555, поскольку для солидности нумерация партбилетов в ДАП начиналась с 501-го номера. Первоначально в рабочем комитете ДАП Гитлер отвечал только за пропаганду, но очень быстро стал фактическим, а затем и официальным лидером партии.

Гитлер превратил партию в серьезную силу сначала в масштабе Баварии, а затем и всей Германии. 1 января 1920 года по его инициативе в пивной «Штернэккеброй» открылось первое партийное бюро. А 24 февраля 1920 года в мюнхенском ресторане «Хофбройхаус» была наконец оглашена партийная программа. Вскоре после этого ДАП была переименована в Национал-социалистическую рабочую партию Германии (НСДАП). Гитлер решил целиком отдаться партийной работе и 31 марта 1920 года уволился из рейхсвера. 29 июля 1921 года на чрезвычайном съезде Гитлер был избран первым председателем НСДАП. Тогда же Антон Дрекслер, отец-основатель партии, стал почетным председателем. Этому предшествовал ультиматум, предъявленный Гитлером своим партийным товарищам 21 июля. Отставной ефрейтор потребовал для себя поста председателя партии с неограниченными полномочиями. В противном случае фюрер (Гитлера начали так называть с рубежа 1920–1921 годов) угрожал выйти из членов партии. Его стараниями ряды НСДАП росли ударными темпами. В конце 1920 года партия имела 3 тысячи членов. А два года спустя в НСДАП состояло уже 30 тысяч человек, и ее влияние распространилось на всю Германию. Это было похоже на чудо. Ведь в те годы нацисты еще не имели крупных финансовых спонсоров и серьезными политиками, промышленниками и банкирами рассматривались как политические маргиналы. Партия существовала на довольно скромные взносы рабочих и низших слоев среднего класса. Помог экономический кризис и гиперинфляция начала 20-х годов, вызвавшая разочарование масс в существующей политической системе парламентской Веймарской республики и традиционных политических партиях. Но немаловажную роль сыграл ораторский талант Гитлера, его способность убеждать. А также заимствованные им у социал-демократов и коммунистов методы работы с массами. Нацисты широко организовывали митинги и демонстрации, распространяли партийную газету «Фёлькишер беобахтер» (ее владельцем с 1921 года стал бывший ротный фельдфебель Гитлера и его друг Макс Аман) и листовки с программными тезисами, простыми, понятными и запоминающимися. Кстати, именно в статье «Фёлькишер беобахтер» в номере от 7 ноября 1921 года титул председателя НСДАП был официально изменен: Гитлер стал фюрером. Нацистская пропаганда отличалась тем, что называла массам конкретных виновников их бед и предлагала несложные способы борьбы с ними – полное устранение из политической и экономической жизни Германии. Особенно же впечатляли народ псевдодревнегерманские ночные факельные шествия, которые устраивали нацисты.

Гитлер реорганизовал НСДАП и превратил ее в массовую партию со строгой дисциплиной и безусловным выполнением рядовыми партийцами всех приказов руководства. В сентябре 1921 года он распорядился, чтобы все члены партии непременно носили партийные значки и повязки со свастикой как символы принадлежности к НСДАП. Партия строилась по принципу «фюрер всегда прав».

12 января 1922 года Гитлер впервые был приговорен к трем месяцам тюрьмы за нарушение общественного порядка – слишком резкое выступление на собрании сепаратистского Баварского союза. Его даже собирались выслать из Баварии, но передумали. Гитлер отсидел месяц в мюнхенской тюрьме Штадельхайм и был досрочно освобожден.

А 27–29 января 1923 года в Мюнхене состоялся первый съезд НСДАП. На нем Гитлер освятил знамя партии. Затем состоялся парад 6 тысяч штурмовиков. Штурмовые отряды (СА) стали создаваться еще в августе 1921 года. Их первым командиром был капитан Пфеффер фон За-ломон, но с самого начала ведущую роль в руководстве СА играл другой ветеран Первой мировой войны – капитан Эрнст Рем. Очень скоро, привлеченный речами Гитлера, он примкнул к НСДАП, и на съезде 1923 года они стояли рядом. Рем подружился с Гитлером, не подозревая, чем обернется для него эта дружба. Штурмовики составили вооруженную гвардию национал-социалистов. Они охраняли нацистские собрания и шествия, нападали на коммунистов и социал-демократов. Первым крупным вооруженным выступлением, в котором участвовали штурмовики, стал мюнхенский «пивной путч» 1923 года.

Пивной путч

Осенью 1923 года экономический кризис в Германии, вызванный оккупацией французскими войсками Рейнской области в качестве залога выплаты огромных по размеру репараций, достиг апогея. Галопирующая гиперинфляция стимулировала рост сепаратистских настроений. Сепаратисты рассчитывали, что отделение соответствующих земель от Рейха поможет облегчить бремя репарационных выплат. Нацисты решили воспользоваться сепаратистскими настроениями в Баварии, вызвавшими там кризис власти, чтобы заявить о себе в общегерманском масштабе. Они рассчитывали использовать противостояние баварского и германского правительств и при благоприятном стечении обстоятельств взять власть в Мюнхене и создать баварский плацдарм для наступления по всей стране. Еще в начале сентября 1923 года в Нюрнберге НСДАП при участии генерала Эриха Людендорфа, одного из превозносимых пропагандой героев Первой мировой войны, учредила Немецкий союз борьбы, который возглавил Гитлер. Эта организация имела прицел на захват власти в общегерманском масштабе и объединяла вокруг НСДАП ряд националистических и военизированных группировок. Ее цели не вызывали сочувствия сепаратистски настроенного правительства Баварии, возглавлявшегося Густавом фон Каром и находившегося в остром конфликте с имперским правительством в Берлине. 27 сентября 1923 года оно запретило 14 массовых манифестаций нацистов в различных городах Баварии. Столкновение делалось неизбежным.

Осенью 1923 года НСДАП насчитывала 55 тысяч членов, большинство из которых проживало в Баварии. В этой земле партия представляла собой серьезную силу. Была у нацистов и собственная мини-армия – штурмовые отряды, состоящие в тот момент из 13 пехотных, а также охранной, мотоциклетной и велосипедной роты.

Тем временем конфликт между Берлином и Мюнхеном набирал обороты. 18 октября командующий военным округом Баварии генерал Отто фон Лоссов отказался выполнять приказы рейхсминистра обороны генерала Отто Гесслера и был снят с должности, после этого баварское правительство подчинило себе дивизию рейхсвера, расквартированную в Баварии. Это уже был открытый мятеж. И тут на сцену выступил Гитлер.

Фюрер принял рискованное решение захватить власть в Мюнхене, провозгласить начало «национальной революции» и организовать «поход на Берлин», по примеру удавшегося Муссолини «похода на Рим». Гитлер учитывал слабость как баварской, так и общегерманской власти и надеялся, что солдаты и офицеры рейхсвера не поддержат сепаратизм Кара, а встанут на сторону приверженцев «национальной идеи», особенно учитывая, что в рядах последних находился сам Людендорф.

8 ноября по приказу Гитлера 600 штурмовиков окружили мюнхенский пивной зал «Бюргербройкеллер» на три тысячи человек, в котором проходил митинг сепаратистов с участием Кара и Лоссова. Из-за этого впоследствии данное выступление назвали «пивным путчем». Если бы оно удалось, говорили бы, вероятно, о «пивной революции».

На улице штурмовики установили пулеметы, нацелив их на входные двери зала. В сопровождении охраны фюрер ворвался на сцену, согнав оттуда перепуганного Кара, выстрелил в потолок и торжественно объявил: «Национальная революция началась!» Под дулами карабинов убеждаемые Гитлером и Людендорфом Кар и Лоссов объявили, что присоединяются к походу на Берлин. Гитлер провозгласил фон Кара регентом Баварии и заявил, что в тот же день в Мюнхене будет сформировано новое германское правительство, которое отстранит от власти президента Фридриха Эберта. Людендорфа Гитлер сразу же назначил главнокомандующим германской армией (рейхсвером), а себя самого – имперским канцлером. Гитлер патетически воскликнул: «Пришло время исполнить клятву, которую я дал пять лет назад, когда лежал в госпитале!» Зал взорвался овацией, выражая одобрение стуком пивных кружек о дубовые столы.

Между тем Кар и Лоссов, начальник баварской полиции полковник Ганс фон Шайссер и другие члены правительства попросились домой, дав Людендорфу «честное офицерское слово», что они поддерживают «поход на Берлин». Во всеобщей эйфории от столь быстрого и легкого успеха и в момент, когда Гитлера не было в комнате, их отпустили. И как очень скоро выяснилось, абсолютно зря. Когда Гитлер несколько минут спустя узнал, что баварские руководители выскользнули из ловушки, он крепко выругался, упрекнув Людендорфа в ротозействе. Фюрер-то не сомневался, что Кар и Лоссов «честного офицерского слова» держать не собираются.

Лоссов вместе с баварскими министрами прибыл в казармы рейхсвера, а Кар подписал декрет о запрете НСДАП. Выбора у них не было, поскольку главнокомандующий рейхсвером генерал Ганс фон Сект пригрозил, что если местные власти не подавят путч, то это сделают войска, переброшенные из других земель Германии. Баварские войска уже в ночь на 9 ноября заняли все стратегические пункты Мюнхена. Путчисты тем временем выпустили «Воззвание к германскому народу», где говорилось: «Режим ноябрьских преступников объявляется низложенным. Формируется германское национальное правительство. В него входят генерал Людендорф, Адольф Гитлер, генерал фон Лоссов, полковник фон Шайссер». Но эти утверждения уже никого не могли ввести в заблуждение.

В 11 часов утра 9 ноября три тысячи нацистов устроили шествие под знаменами со свастикой и военными штандартами к зданию правительства на Мариенплац. Во главе колонны шли Гитлер, Людендорф, Геринг и Юлиус Штрайхер. У площади Одеон, неподалеку от гигантского «Фельдхернхалле» («Зала героев») их остановили около ста полицейских, вооруженных карабинами. Нацисты этого не ожидали, рассчитывая, что войска и полиция без боя перейдут на их сторону. Грянул залп. 16 демонстрантов были убиты, десятки были ранены, в том числе Геринг, получивший тяжелое ранение в бедро. Ответным огнем трое полицейских были убиты и несколько – ранены. Гитлер, вспомнив фронтовой опыт, сразу же упал на землю. Его тут же вывели из толпы, втолкнули в автомобиль и увезли с площади. Демонстрация рассеялась.

11 ноября при попытке бегства из Баварии Гитлер был арестован в Уффинге на озере Штаффельзее. Таким бесславным был финал «пивного путча».

Гитлер явно переоценил собственную способность воздействовать на народ, которой надеялся заменить отсутствие поддержки со стороны сколько-нибудь влиятельных политических сил. Точно так же он переоценил значение Людендорфа, рассчитывая, что одно имя популярного генерала привлечет на сторону путчистов весь рейхсвер. И недооценил способности Кара, Лоссова и других баварских руководителей к сопротивлению. Но одну важную роль для Гитлера и национал-социалистического движения провалившийся путч все же сыграл. Он стал грандиозной пиар-акцией: о неизвестной за пределами Баварии партии теперь заговорила вся страна.

С 26 февраля по 1 апреля 1924 года в Мюнхене проходил судебный процесс над участниками «пивного путча». На нем Гитлер получил хорошую возможность пропагандировать национал-социалистические идеи. Как говорил Гитлер впоследствии, «наши идеи разметало по всей Германии подобно взрыву». Приговор же был на удивление мягким. Пятеро обвиняемых получили по 15 месяцев тюрьмы, еще четверо, включая Гитлера, были наказаны пятилетними тюремными сроками «за государственную измену». Сыграло свою роль то, что баварские судьи и прокурор старались не привлекать внимания к двусмысленному поведению Кара, Лоссова и других сепаратистов, во многом способствовавшему провокации путча. Гитлер так прямо и заявил на суде: «Одно несомненно: если наше выступление действительно было государственной изменой, тогда все это время Лоссов, Кар и Шайссер совершали государственную измену вместе с нами». Кроме того, невозможно было отправить в тюрьму культового национального героя Людендорфа, игравшего в путче самую активную роль. Его суд предпочел оправдать. Поэтому и другие руководители мятежа отделались сравнительно мягким наказанием. А уже в декабре 1924 года Гитлер был выпущен на свободу из Ландсбергской тюрьмы, где в основном успел завершить мемуарную книгу «Моя борьба», ставшую библией национал-социализма.

На суде Гитлер говорил: «Не было большей государственной измены, чем предательство 1918 года». И скромно добавил: «Я считаю себя лучшим из немцев и хотел лучшей доли для немецкого народа». Фюрер утверждал: «Величайшее достижение 8 ноября состоит в том, что оно... содействовало подъему народа на небывалые вершины энтузиазма. Я верю, что наступит час, когда люди на улицах, стоящие под знаменами со свастикой, объединятся с теми, кто в нас стрелял 9 ноября. Я верю, что кровь никогда не разъединит нас. Настанет час, когда рейхсвер – и рядовые, и офицеры – станет на нашу сторону». И бросал гневные филиппики в зал: «Я обвиняю Эберта, Шей-демана и прочих в государственной измене. Я обвиняю их потому, что они уничтожили 70-миллионную нацию».

Гитлер также заявил: «Я с самого начала стремился к тому, что в тысячу раз выше должности министра. Я хотел стать уничтожителем марксизма. Я собирался решить эту задачу, и если бы мне это удалось, то должность министра стала бы нелепой донельзя...

Одно время я верил, что в борьбе с марксизмом можно рассчитывать на помощь правительства. В январе 1923 года я понял, что это невозможно... Германия только тогда станет свободной, когда марксизм будет уничтожен (этот тезис с Гитлером вполне разделяли и обвинители, и судьи. – Б. С.).Раньше я и мечтать не мог о том, что наше движение станет столь мощным и охватит всю Германию подобно наводнению.

Армия, которую мы строим, увеличивается день ото дня, час за часом. Уже сейчас я испытываю гордость от одной только мысли, что однажды пробьет час и эти разрозненные отряды превратятся в батальоны, батальоны – в полки, полки – в дивизии. Я надеюсь, что старую кокарду поднимут из грязи, старые знамена будут развернуты, чтобы вновь развеваться. Это станет искуплением перед Божьим судом. Тогда из-под наших камней и из-под наших могил прозвучит голос единственного суда, который имеет право судить нас.

И тогда, господа, уже не вы будете выносить нам приговор, а этот приговор будет дан вечным судом истории, который отвергнет обвинения против нас. Я знаю, что вы накажете нас. Но тот, другой суд не станет спрашивать нас: совершали вы государственную измену или не совершали? Этот суд даст свою оценку генералу старой армии, этим офицерам и солдатам, которые, как немцы, хотели лишь блага своему народу и своему отечеству, которые сражались и готовы были погибнуть. Вы можете тысячу раз считать нас виновными, но богиня вечного суда истории улыбнется и выкинет предложение государственного прокурора и приговор этого суда; мы будем признаны невиновными».

Мюнхенский процесс способствовал росту популярности НСДАП. На выборах в баварский ландтаг нацисты получили каждый шестой мандат. А в германский рейхстаг на декабрьских выборах 1924 года прошло 40 депутатов от НСДАП. «Пивной путч» стал также важной частью «гражданской религии» нацистов. Это событие стало первым «героическим деянием» нацистов. 16 погибших на Одеонплац превратились в первых национал-социалистических мучеников. И наконец, в Ландсбергской тюрьме Гитлер создал священное писание национал-социализма, а на стену своей камеры повесил лавровый венок – символ грядущей победы.