Текст книги "Приишимье"
Автор книги: Борис Кузьменко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
После школы, детского комбината, предприятий бытового обслуживания – очередь за другими объектами. В кабинете у генерального директора, Героя Социалистического труда Ивана Ивановича Шарфа – макет сельского рынка: современного архитектурного облика павильоны, навесы, торговые ряды, предусмотрена даже стоянка для легкового автотранспорта. В общем, Малиновка продолжает строиться...
ЛЕГЕНДА О САДЕ. Тургайская область, которую пересекает в своем среднем течении Ишим, больше других бедна лесами. Ее можно пересечь из конца в конец и не встретить ни одного дерева, кроме тех, что выращены человеком. Только на севере – там, где проходит граница с Кокчетавской областью, раскинулись березовые островки, занимающие несколько сот гектаров.
Однако большинство сел, расположенных в этой зоне, отнюдь не производят впечатления обделенных судьбой. Улицы повсеместно озеленены, имеются сады и парки, искусственные насаждения постоянно расширяются.
Известно в области своей красотой село Двуречное – центральная усадьба одноименного совхоза. Это живописный уголок в засушливой степи. Вдоль улиц зеленеют деревья, ягодники и плодоносящие кустарники – у каждого дома. Жить и трудиться в таком селе одно удовольствие, и не случайно, что коллектив хозяйства хорошо известен своими производственными успехами: все в жизни взаимосвязано.
Такая же добрая слава у совхозов «Искра», «Заря коммунизма», «Калининский». На всю округу славится своим плодово-ягодным садом совхоз «Кийминский», много зелени на Тургайской областной опытной станции, в других населенных пунктах, где твердо усвоили народную мудрость: могуч лес, но беззащитно деревце, и потому с удвоенным вниманием относятся к выращиванию каждого саженца.
Характерно для многих здешних сел то, что их озеленение происходило одновременно со строительством первых домов на целинных массивах. В Есиле, который в середине пятидесятых годов считался одним из узловых пунктов, откуда велось наступление на необжитые земли, мне довелось услышать историю, тесно связанную с организацией нового совхоза и его озеленением. История типичная, в большей или меньшей степени она характерна для многих здешних сел. А заключается она в следующем.
Весной 1954 года от Есиля по бездорожью пробивалась тракторная колонна. Шли четверо или пятеро суток, и люди очень устали. Наконец остановились у подножия единственного в округе холма, и начальник колонны – будущий директор хозяйства, поднявшись наверх, оглядел окрестности. Он всматривался вдаль не спеша, медленно поворачиваясь из стороны в сторону, словно перед ним лежала не однообразная, только что освободившаяся от снега равнина, а открывался невообразимой красоты пейзаж. Потерявшие терпение парни кричали снизу:
– Что нашел? Райские сады?
– Нет, – отвечал он, – садов не вижу. А место доброе.
Скользя сапогами по раскисшей земле, покрытой кустиками волглого ковыля, от корней которого уже пробивались к свету первые зеленые побеги, он спустился к колонне и повторил обступившим его людям:
– Хорошее место.
Здесь и было решено разместить центральную усадьбу нового совхоза. Жили в палатках – огромных, брезентовых, рассчитанных на двадцать человек, спали вповалку на дощатых нарах, обедали за длинными, грубо сколоченными столами, а мечтали о просторных зеленых улицах, добротных кирпичных домах, утопающих в цветах палисадниках, собственных квартирах, обставленных гнутой – «венской» мебелью, об электрическом свете и паровом отоплении.
И о многом другом мечтали. Оттаявшая степь тихо ждала чего-то необычного, и весенние ветры приносили резкие незнакомые запахи. Над головой проплывали, держа курс на север, журавли, оглашая окрестности долгими унылыми криками.
Работали отчаянно, не жалели сил. И выкладывались до предела, когда казалось, что нет уже возможности даже пошевелить рукой. Но вечером, лишь раздавался хриплый голос старого, заезженного патефона, какая-то сила поднимала парней с нар. Загорался костер, огненные языки пламени лизали темное покрывало ночи, улетали ввысь желтые искры.
В конце каждой недели проводили комсомольские собрания – отчитывались о проделанной работе. На одном из них и вылез в первый раз этот чудик. Как оказался он в отряде, где все были земляками, из Липецка, никто не знал. Да и не очень интересовались, откуда он: наверно, отстал от своей группы и присоединился к первой встречной – пусть живет, чего делить, все мы теперь целинники, дети одной матери.
Пришлый оказался много старше других, хотя было ему едва за сорок. Но среди крепких мускулистых парней он выглядел стариком: тощий, хлипкий, щеки на маленьком лице запали, длинные редкие волосы падали на плечи. Одевался он, как все – ватная телогрейка, защитного цвета брюки, ныряющие в широкие голенища тяжелых кирзовых сапог с выцветшими носками.
Чудик любил выступать на собраниях, и когда он поднимался, все уже знали, о чем пойдет речь.
– Вы еще зеленые, – говорил он, покашливая. – Что вы видели в жизни, кроме мамашиной юбки, за которую цеплялись? Так послушайте умного человека. Сад нам нужно посадить в первую очередь. Поселок мы отгрохаем за год, а попробуйте за год сад вырастить.
– Слезай! Приехали! Надоело! – кричали ему со всех сторон. – Опять завел свою шарманку!
Так продолжалось до самой осени. Потом ребятам надоели эти перепалки и они сдались. Вынесли на собрании постановление, и в Акмолинск отправились три автомашины, водителям которых был дан строгий наказ: без саженцев не возвращаться. Они пробыли в отлучке неделю и разными правдами и неправдами раздобыли молодые деревца. Тут же организовали воскресник, и в самом центре будущего села заложили сад.
– Доволен теперь? – спрашивали чудика ребята.
– Доволен, – отвечал тот, покашливая. – Но вы еще вырастите этот сад!
– Вырастим, – отвечали ему. – Ты нас не пугай.
И сад вырос, хотя с ним пришлось изрядно помучаться – особенно на первых порах. Не хватало воды. Ее привозили в бочках издалека, и ребята поливали из ведер тоненькие саженцы, привязанные для устойчивости к вбитым в землю кольям – иначе их опрокинул бы первый шальной ветер.
Потом молодые тополя, клены, акации прижились и окрепли, они уже самостоятельно выкачивали из почвы живительную влагу, проникая корнями все глубже и глубже. Поливали деревца теперь лишь в самую засушливую пору. Впрочем, с водой стало легче: пробили артезианскую скважину, и проблема полива была окончательно решена.
Так и поднялся в степи сад, по сей день радующий душу сельского человека. Шумит он листвой, подставляя зеленую грудь, как парус свежему дыханию вольного целинного ветра.
ДУБ В ГОРОДЕ. В Петропавловске в областной газете недавно было опубликовано необычное письмо одной из жительниц города. Она писала: «Просим оказать помощь в охране дуба по улице Мира, 167. Дерево находится в зоне сноса. Дуб посажен в 1953 году семьей Савельевых. Он плодоносит. Летом и осенью привлекает своей красотой многих жителей, особенно детей. Просьба сохранить дуб для города!»
За время путешествия по Приишимью не раз доводилось наблюдать, как трогательно и любовно относятся к зелени на целине. Но о таком даже слыхать не приходилось. Ну что значит для города – большого, современного, красивого – одно дерево?
Впрочем, если быть точным, то в Петропавловске не один дуб, а более тридцати. И все они прекрасно известны горожанам, так что фраза из письма, что дуб привлекает своей красотой многих, сказана отнюдь не ради красного словца, она отражает реальную ситуацию. Кстати, и публикация письма никого не удивила. Этот «сигнал» строители тут же приняли к сведению и когда началась застройка улицы Мира, сделали все, чтобы не повредить дерево.
В Кондратовском лесопитомнике выращивание дубов связано с именем лесовода Бориса Владимировича Любимова. Первые деревца он посадил и выходил еще перед Великой Отечественной войной. Потом стал директором питомника и с огромным энтузиазмом взялся за нелегкую задачу приручения дуба к местным условиям. Сейчас тут набрала силу целая дубрава.
И не только здесь. Нашлись другие энтузиасты, которые посвятили этому делу немало сил. Сейчас рощи прекрасных деревьев можно встретить в разных местах области. В основном они рукотворные, и расширение их площадей зависит прежде всего от желания и старания людей, их воли, настойчивости, любви к делу.
Таких очень много. Порой они добиваются успехов просто поразительных. Тут нельзя не сказать несколько слов об агрономе Равиле Хасановиче Рязапове.
Человек сугубо «деревенской» профессии, он работает в городе на мясокомбинате. Возможно, продукция, которую, выпускают здесь, заслуживает самых высоких похвал, но утверждать этого не могу, потому что не знаю. Зато широко известно другое: на базе комбината недавно работала школа передового опыта Выставки достижений народного хозяйства СССР на тему озеленения территории промышленных предприятий. Честь – немалая, однако вполне заслуженная. И по праву со всем коллективом ее заслуживает Равиль Хасанович, который более двадцати лет возглавляет здесь службу озеленения.
Нужно сказать, что для мясокомбината, когда его еще планировали, проектировали и возводили, выделили самые бросовые земли. Здесь зелень вообще не росла. Специалисты почвенной лаборатории дали категорическое заключение: лесохозяйственные работы проводить не имеет смысла – соль настолько изменила химический состав почвы, что сделала ее непригодной для деревьев и цветов.
Но заглянем на предприятие сегодня. Уже у проходной человека встречают цветы, занимающие обширную площадку. Отсюда к производственным цехам ведут зеленые аллеи, растительность на которых располагается в несколько «этажей». Нижний ярус – это цветники, выше – смородина золотистая, за ее зарослями поднялись барбарис и кизильник. Склонила гибкие ветки к роднику плакучая ива. Рядом, придавая пейзажу особое очарование, сбежались живописной стайкой белоствольные березы. А над этим щедрым царством зелени и красок взметнули к небу островерхие шлемы пирамидальные тополя.
Однако увиденное – лишь часть того, что могут создать на земле любящие руки. На комбинате есть своя оранжерея, которая существует здесь полтора десятка лет. Одна ее часть отведена мексиканской флоре. Своеобразными колоннами возвышаются здесь цереусы, которые второе «крещение» получили от советского поэта Владимира Маяковского, назвавшего эти растения «самоварными трубами». Яркими огоньками светится жительница высокогорья – прекрасная эйфорбия.
В уголке бразильской природы внимание привлекает «царица ночи» – кактус. Его особенность в том, что он цветет только ночью. Есть тут и другие экзотические растения субтропиков, в том числе бамбук, папирус, банан, ананас...
Долог был путь озеленителей комбината к сегодняшнему успеху. Сначала делалась ставка на цветочные клумбы. Создали собственные парники для выращивания рассады. Она чувствовала себя тут прекрасно, но высаженная в открытый грунт, погибала. Тогда Рязапов направляет свой поиск на солевыносливые растения. Во все концы страны идут письма известным садоводам, озеленителям, цветоводам с просьбой о помощи. Из разных мест в Петропавловск поступают посылки с семенами, письма с подробными рекомендациями. Особенно большую помощь оказал энтузиастам Главный ботанический сад страны.
Постепенно обширный двор комбината начинает преображаться. Возникают различные пейзажные композиции. Вот, например, уголок отдыха у здравпункта. Все растения цветут только голубым и синим. Добиться этого было не так-то просто, ведь в природе этот цвет встречается гораздо реже других. И тем не менее эффект налицо. Лобелия, многолетний лен, резуха, незабудка, сцилла, мускарии – вот лишь некоторые виды растений сада.
Но цветники – это лишь часть задачи. Для полноты картины не хватало так привычных глазу каждого из нас деревьев. Однако выход был найден и здесь. Грунт, перенасыщенный солью, снимали на глубину полутора – двух метров. Дно выстилали слоем жести, шифера или рубероида, затем насыпали слой щебня или битого кирпича, затем – слой опилок, а уж потом – глина, песок, перегной. Такой слоеный «пирог» уже мог поддерживать жизнь не только цветов, но и деревьев. Правда, питательных веществ в такой почве немного. Растения, отлученные от местного грунта гидроизоляционным слоем, полностью зависят от полива, удобрений, а в конечном счете – от старания людей.
А в этом не было недостатка. Коллектив озеленителей на предприятии небольшой – меньше десяти человек. Понятно, что такой большой объем работы им не по силам. Но значительную ее часть взяли на себя цеховые коллективы. Они оформили все имеющиеся здесь уголки отдыха, помогают работникам оранжереи ухаживать за растениями. Общими усилиями соорудили два рукотворных пруда, где поселились лебеди и дикие гуси, кряковые и мускусные утки. Среди цветущих кустов важно разгуливают гордые павлины. Есть тут и фазаны.
Любят свое зеленое чудо на комбинате. Люди с удовольствием проводят здесь перерыв, а в свободное время ухаживают за садом и его обитателями. Общение с природой, которую они обновили собственными руками, возвышает и человека, делает его спокойнее, добрее. Таково воздействие зеленого царства на людей.
А ведь здесь когда-то была соляная пустошь... Как тут не вспомнить слова замечательного писателя Константина Паустовского, сказавшего: «...Я никому не поверю, что есть на нашей земле места скучные и не дающие пищу ни глазу, ни слуху, ни воображению, ни человеческой мысли. Только... исследуя какой-нибудь клочок нашей страны, можно понять, как она хороша и как мы сердцем привязаны к каждой ее тропинке, роднику и даже к робкому попискиванию лесной пичуги».
Привязавшись сердцем к земле, человек стремится облагородить и украсить ее, старается не только сохранить природные эстетические и этические ценности, но приумножить их. Нет задачи благороднее!
Природа предъявляет счет
ЭХО ЧЕРНОЙ БУРИ. Нынешнему поколению целинников это явление известно понаслышке или из литературных источников, но старшему, к которому принадлежат люди, пробуждавшие к жизни нетронутые плугом земли, оно занозой засело в сердце, потому что они оказались свидетелями событий невероятных, никогда прежде не виданных. В свое время мне тоже довелось наблюдать их и, право, зрелище оказалось настолько впечатляющим, что осталось в памяти на всю жизнь.
Тогда тоже стоял июль, в побледневшем небе плавилось от жары солнце. Дувший с неизменной силой ветер не приносил желаемой свежести – казалось, что он просто перемещал с места на место горячий воздух. Потом горизонт начал темнеть, и люди с надеждой обращали взоры в ту сторону в ожидании дождя. Но так и не дождались, то оказалась иная туча: приближалась пыльная буря.
Еще на целине никто не знал, что это такое. Тем неожиданнее и страшнее оказался удар. Ясный день вдруг сменился серыми сумерками, а затем и вовсе стало темно. Проносившийся над землей ветер нес с собой густую завесу пыли, которая, казалось, окутывала всю землю.. Она была настолько плотной, что люди передвигались с трудом. Даже дышать, стоя против ветра, было невозможно – пыль забивала нос. Разглядеть какие-либо предметы уже на расстоянии нескольких метров оказывалось невозможно, солнце просматривалось над головой, как едва различимый бледно-желтый диск. Автомашины по дорогам передвигались с зажженными фарами.
Черные бури отнюдь не являлись событием исключительным. В той или иной степени они захватывали целые административные районы, а иногда и области и стали повторяться ежегодно. Их зарождение прямо связано с распашкой целинных и залежных земель без применения защитных мероприятий.
Результатом человеческой непредусмотрительности оказались оголенные земли. Ветер не встречает здесь каких-либо естественных препятствий – таких, например, как сплошные лесные массивы или полосы. Вот как это обстоятельство зафиксировано в необычном, сохранившемся до наших дней, документе: «Я, Козинец Николай Федорович, директор совхоза № 5, в соответствии с приказом № 260 Министерства совхозов СССР принял 25 450 гектаров земли и одну березку».
Сейчас на том месте, где вырос совхоз «Горьковский», поднялись выращенные руками человека лесные полосы, сам поселок утопает в зелени, но тогда ветру было где разгуляться. К тому же для целины характерны легкие почвы, и они легко выдуваются, перемещаются по воздуху и захватывают, не встречая сопротивления, все более обширные пространства.
Пыльные бури обладают одной особенностью: подавляющее большинство выдуваемых почвенных частиц перемещается в самом нижнем слое атмосферы, на высоте до шести сантиметров. Эти частицы приносят наибольший вред: они засыпают всходы растений, представляют ту бомбардирующую силу, которая разрушает почву. Самые мелкие частицы, являющиеся наиболее плодородной ее частью, выносятся с поля и безвозвратно теряются. Плодородие земли резко падает.
Известно, что для создания плодородного слоя в двадцать сантиметров толщиной природа затрачивает от полутора до семи тысяч лет. Сильная черная буря, пронесшаяся над равниной, может уничтожить такой слой за несколько часов. Впервые это бедствие в масштабах целой страны зафиксировано в 30-х годах нашего столетия в Канаде и в США, где несколько лет стояла жестокая засуха. Земля была иссушена и полностью лишилась растительного покрова, превратилась в пыль.
И вот 12 июля 1934 года ветры ураганной силы разразились над территорией сразу нескольких штатов – Канзас, Техас, Оклахома, Колорадо. Они подняли в воздух огромные массы пыли. Некоторые пыльные бури имели протяженность по фронту до пятисот километров и вздымали частицы почвы на высоту горного хребта – до трех тысяч метров, охватывая площадь в полмиллиона квадратных километров. Перемещенная в другие районы страны пыль засыпала сплошным покровом поля, губя на них посевы и луга, заносила водоемы, собиралась в огромные валы у транспортных магистралей.
Не обошло такое бедствие стороной и Приишимье. Обширные земли, покрытые типчаково-ковыльной растительностью, были вспороты плугом. Одно из самых древнейших изобретений человека оказалось для этих мест гибельным.
За всю историю плуга, который тысячелетиями сопутствовал крестьянину в его нелегком труде, сказано о нем много добрых слов. Существует немало и преданий.
В прошлом веке похвальное слово плугу стало сменяться словом критическим. В 1899 году в Киеве опубликовали книгу агронома И. Овсинского, в которой была описана и обоснована бесплужная система обработки почвы. Основываясь на примерах из собственной практики, автор предлагал не пахать, а только рыхлить землю на глубину до пяти сантиметров специальными культиваторами. Первая и главная цель такой обработки – борьба с сорняками, в остальном новатор полагался на природу: она «сама свое возьмет». Прав ли он был?
Следом за украинским агрономом поиск в этом направлении повели специалисты других стран, в частности во Франции и Германии. В 1943 году в Соединенных Штатах Америки выходит книга фермера Э. Фолкнера «Безумие пахаря», страстно обрушившегося на плуг, который он считал «величайшим проклятием земли».
Наступление на плуг приобретало все более развернутый характер, а с освоением целинных и залежных земель, зарождением ветровой эрозии почвы к нему присоединились и советские ученые.
Целинным земледельцам пришлось изменить взгляд на отвальный плуг. Возглавил борьбу за разработку и внедрение нового способа почвозащитного земледелия академик Александр Иванович Бараев. Под его руководством группа ученых Всесоюзного научно-исследовательского института зернового хозяйства, расположенного в поселке Шортанды Целиноградской области, выявила комплекс агротехнических мер борьбы с ветровой эрозией, в основу которого легла особая технология возделывания сельскохозяйственных культур. Эта работа была отмечена Ленинской премией.
Вот главные из мероприятий, рекомендованные учеными:
– на полях, подверженных ветровой эрозии, обрабатываемые массивы следует размещать длинной стороной поперек господствующих направлений ветров;
– проводить зимнее накопление влаги путем сохранения стерни на поверхности почвы, создания кулис из подсолнечника или горчицы, а также с помощью снегопахов;
– заменить отвальную пахоту безотвальной обработкой почвы специальными орудиями;
– чередование по годам глубоких и поверхностных обработок пашни с оставлением стерни;
– широко применять защитное лесоразведение в степи.
Эти и другие рекомендации используются сейчас в Приишимье повсеместно. И результаты они дали поразительные. Черные бури, еще недавно свирепствовавшие в этих местах почти ежегодно с апреля по октябрь, исчезли совершенно. Климат не изменился и по-прежнему здесь порой проносятся сильные ветры, но теперь они не поднимают в воздух тучи пыли, заволакивающие весь белый свет. От его дуновений лишь колышется, переливаясь волнами, необозримое море пшеницы.
ЛЕСНОЙ ЗАСЛОН. Раны, нанесенные природе человеком, кровоточат порой бесконечно долгие годы. Главное, что все мы поняли в процессе единоборства с черными бурями, – это то, что человек обязан не только брать из природной кладовой, но и возмещать взятое, обогащать ее. Лишь в этом надежная гарантия, что история не повторится.
О том, что мы научились во многих случаях отдавать столь же щедро, как и брать, свидетельствует множество фактов. Но еще больше – о том, что отдаем все же не так охотно, как следовало бы. Вот, скажем, проблема, связанная с созданием лесозащитных полос. Главный инженер Целиноградского областного управления лесного хозяйства, уже упоминавшийся на страницах этой книги Николай Иванович Курбатов, с сожалением отмечает, что руководство совхозов и колхозов в последнее время стало неохотно выделять землю под искусственные лесные насаждения:
– Когда разворачивалась борьба с эрозией, то многие видели в создании лесополос чуть не самую эффективную, меру. А теперь черных бурь нет – и успокоились. Дескать, посадили два десятка тысяч гектаров, хватит. Многие даже начали сомневаться, оправдывают ли себя лесные полосы на полях севооборота? Вот и спорим.
Спор хорош, когда он по делу. О благотворном влиянии леса на урожай известно так давно, что и говорить об этом как-то совестно. Исстари жила в народе мудрость: «Лесная ограда – ниве отрада». Большой житейский смысл заключен и в другой: «Лес – это вода, вода – это хлеб, хлеб – это жизнь».
В свое время основатель научного почвоведения Василий Васильевич Докучаев писал: «Даже в очень засушливые годы хлеб и трава и степи родятся близ и среди лесов под защитой живых изгородей и лесных посадок лучше. Оказывается, вся почва здесь относительно влажная». Ему вторит известный ученый Василий Робертович Вильямс: «При отсутствии лесных полос агротехническая эффективность травяных полей сводится к такой минимальной величине, которая не может служить обоснованием их введения в севооборот».
На первом этапе борьбы с ветровой эрозией созданию лесных полос на целине уделяли много внимания. И вот уже поднялись вдоль всех основных дорог Приишимья деревья, зашелестели на ветру пышными кронами. Вырастили их и на полях многих хозяйств, вокруг полевых станов, по берегам прудов. Опыт лесоводов этой зоны опроверг долгое время бытовавшее мнение, что в засушливых местах, где годовые осадки менее четырехсот миллиметров, защитное лесоразведение невозможно.
Особых успехов добился коллектив совхоза «Московский» Тургайской области.
Природные условия в здешних местах крайне неблагоприятные для выращивания лесных культур: почвы – бедные, каштановые, а объем годовых осадков составляет в среднем 230 миллиметров. Тем не менее именно в этом хозяйстве была разработана и успешно опробована новая методика редкого равномерного размещения деревьев в защитных полосах. Она рекомендована для широкого внедрения в степных зонах страны с малым количеством осадков. Отзывы о ней специалистов – самые благоприятные.
У этого метода много преимуществ. В частности, лесополосы, где деревья выращены шахматным способом, хорошо продуваются, в них увеличена площадь питания саженцев.
Достижение тургайских лесоводов примечательно и другим. Искусственное выращивание защитных полос – довольно традиционная отрасль и, как в каждом устоявшемся деле, здесь весьма трудно «изобрести» что-то новое. Тем приятнее, что именно лесоводы целины сумели благодаря творческому подходу к проблеме произнести свое веское слово.
Почему же, несмотря на все это, внимание к зеленому заслону заметно упало? Может быть, в Приишимье в этом плане уже сделано все, что намечалось? К сожалению, это не так. Сделано немало – факт, но не будем закрывать глаза на задачу в целом – она далека от полного, успешного решения.
Установлено и учеными давно доказано, что биологически степь наиболее продуктивна в том случае, если восемь-десять процентов ее площади занято лесом в виде небольших зеленых массивов или полос. А как уже упоминалось, в Целиноградской области они занимают немногим более одного процента, в Карагандинской – чуть меньше, в Северо-Казахстанской – чуть больше. До идеала далеко.
И тем не менее вести речь о создании оптимальных – с точки зрения хозяйственных нужд и природоохранных мероприятий – лесоаграрных ландшафтов необходимо. Суть не только в выращивании лесополос, озеленении сел и полевых станов. На проблему необходимо смотреть шире: под насаждения нужно занять те массивы, что непригодны для сельскохозяйственного использования, одеть в зеленый наряд озера и водохранилища, вырастить деревья и кустарники вдоль всех дорог, вокруг орошаемых массивов, животноводческих комплексов. Таким образом, речь идет не о создании отдельных защитных полос, а об оптимальной лесомелиоративной системе. Многие ученые считают, что сегодня это магистральный путь развития защитного лесоразведения, подчинения его интересов народному хозяйству.
В последние годы были попытки воплотить эту идею в жизнь. Определенная работа по формированию лесоаграрных ландшафтов проводилась в ряде хозяйств Целиноградской области – в совхозах «Культура», «Гвардеец», «Победа» и некоторых других. Однако она оказалась далека от завершения. Ведь посадить дерево – это еще не значит вырастить лес. За посадками надо ухаживать – и очень заботливо. А вот забота была недостаточной.
Дело в том, что по существующей практике высаживают и выращивают саженцы до четырехлетнего возраста лесхозы, которые затем передают их на баланс колхозам и совхозам, теперь за них отвечает агроном. А у него, как правило, забот – выше головы, и до лесопосадок руки не доходят. В результате они зарастают сорняками, появляется многочисленный подрост, который не прореживается. Постепенно посадки густеют и теряют свои санитарные функции. Более того, теперь они доставляют своим хозяевам дополнительные хлопоты. В чем они выражаются?
Неухоженные зеленые полосы становятся в тягость культурным посевам. Когда деревья разрастаются и у них появляется обильное потомство, то возникает своеобразная живая зеленая стена, которую не в силах продуть ветер. Зимой он сгоняет сюда снег с окрестных полей, наметая огромные сугробы.
Затем приходит весна. И вот уже снег на пашне стаял. Однако в лесной полосе и близ нее затененный ветвями деревьев наст держится долго. Уже пора сеять, а здесь ни проехать ни пройти. Тракторист вынужден далеко огибать эти участки, чтобы не завязнуть по самую кабину. И мало того, что за их счет существенно сокращается общая площадь пашни, на них еще и пышно разрастаются сорняки, с которыми необходимо бороться – иначе они могут сильно загрязнить посевы пшеницы или других культур.
Такую картину можно наблюдать довольно часто. И закономерно, что в этих условиях агрономы да и другие специалисты-полеводы невольно задумываются не столько о пользе лесозащитных насаждений, сколько о доставляемых ими неудобствах.
Вот откуда идет довольно распространенное мнение о том, что в условиях целинной системы земледелия защитные зеленые полосы, не говоря уже об оптимальных лесомелиоративных системах, не играют существенной роли. Дескать, без них обойдемся.
Обойтись, конечно, можно. Только нужно ли? Полезащитные полосы – помощники полю.
ПОЛЕВАЯ ДОРОГА. Целина обжита. И в каком бы месте мы ни оказались во время путешествия по Приишимью – даже в самом глухом, везде чувствовалось присутствие человека, даже если его самого в данный момент не было поблизости. Обкатанная дорога, линия электропередач, искусственная лесная полоса – все говорило о том, кто на этой земле истинный хозяин. Но, пожалуй, самое сильное впечатление производили возделанные поля.
Бывало идешь проселочной дорогой ранним утром – солнце только что вынырнуло из-за горизонта и начинает пригревать, а там вскоре и полдень приближается: длинная тень, что убегала вперед на десятки метров, теперь укоротилась настолько, что сам себе наступаешь на голову, а по сторонам – все тот же пейзаж. Расстилается вокруг необозримое море волнующейся под легким ветром пшеницы. Иногда попадаются массивы, занятые ячменем или овсом, но – редко, в основном вокруг пшеница.
Однообразная картина быстро утомляет взор и вскоре перестаешь замечать отличительные особенности окружающей местности. Как тут не вспомнить слова известного писателя Владимира Солоухина: «Одно дело, что человек, задерганный ритмом современной жизни, отучается от духовного общения с внешним миром, с природой, другое дело, что и сам этот внешний мир приведен подчас в такое состояние, что уже и не приглашает человека к духовному с ним общению».
Сказано резко и во многом справедливо. Но почему «человек отучается?» Преобразив землю, покрытую некогда сплошь ковылем да типчаком, он фактически создал новую эстетическую ценность, и если пока не можем понять ее, всесторонне оценить, то это явление временное. Может быть, мы «не отучаемся», а наоборот – постепенно приучаемся к духовному общению с новой окружающей нас действительностью?
Размышляя об этом, я с возрастающим интересом поглядываю по сторонам. Вот закончилась очередная «клетка» – зерновой массив, отгороженный от соседнего кулисами из подсолнечника. Это красивое растение, чья золотистая шляпа все время поворачивается вслед за солнцем, обладает удивительной биографией. Вот свидетельство о первой встрече с ним цивилизованного человека: «Росли на острове деревья бесчисленных пород, и у каждого плоды были на свой лад, и все они на диво благоухали. И я себя чувствовал самым обездоленным человеком на свете потому, что не мог определить этих деревьев и плодов, а я уверен, что все они весьма ценны. Я везу с собой образцы плодов и трав, отобранных здесь».
