Текст книги "Великий Черчилль"

Автор книги: Борис Тененбаум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

XXI

Английский конвой, идущий от берегов США, встретил в Атлантике огромный военный корабль. Тревоги это не вызвало – он был опознан как новейший английский линкор, «Принс оф Уэллс», совсем недавно, в мае 1941 г., сразившийся с «Бисмарком» и изрядно пострадавший в этом бою. Теперь ремонт был окончен.

Корабль – гигантcкая масса брони, машин и тяжелых пушек – летел по волнам со скоростью втрое большей, чем та, с которой шли торговые корабли.

Сблизившись с эскортом конвоя, он поднял два сигнальных флага: «Church» и «Hill».

Конвой ответил приветственным салютом – даже бескозырки матросов полетели вверх! Еще бы… Моряки оказались посвящены в секрет государственной важности: на борту своего линкора Черчилль направлялся куда-то…

По приказу премьер-министра корабль обошел конвой по кругу, как бы принимая парад, – и опять на высокой скорости ушел в открытый океан.

Направлялся линкор в Англию – Черчилль возвращался со встречи с Рузвельтом.

Прибыл он туда 9 августа – «Принс оф Уэллс» вошел в залив Арджентия на Ньюфаундленде. Всей своей мощью он символизировал Англию, продолжающую битву с врагом, несмотря ни на что. Его окружал почетный эскорт – шесть эсминцев под канадскими и американскими флагами.

В заливе стояла американская эскадра во главе с крейсером «Огаста», нa борту которого были президент Рузвельт и начальники штабов армии и флота США.

Адмиральский катер доставил Черчилля на крейсер.

Черчилль был вместе с Гарри Гопкинсом, тоже прибывшим на «Принс оф Уэллс» – Гопкинс прилетел в Лондон из Москвы и воспользовался оказией добраться до дома с комфортом.

Атлантическая конференция началась. Гопкинс поделился своими московскими впечатлениями. Сталину была отправлена телеграмма, подписанная и Рузвельтом, и Черчиллем, с обещанием помощи.

Дальше начались конфиденциальные переговоры, не ограничивающиеся декларациями дружбы, а обсуждающие конкретные военные и политические проблемы.

И сразу обозначились разногласия.

Черчилль, например, очень хотел провести штабное совещание в Сингапуре, главной морской крепости Англии на Востоке.

Английские колонии – включая Индию, Бирму, Малайю – буквально висели на волоске. Весь английский флот был стянут в европейские воды, а японцы тем временем заняли французский Индокитай.

Опереться на США было бы очень желательно.

Рузвельт ему отказал. Защита колониальных владений Британской империи не входила в круг его забот.

Стороны в итоге подписали так называемую « Атлантическую Хартию ». В ней говорилось, в частности, о « свободе морей » и об « обеспечении равного доступа к торговле и мировым ресурсам ».

Слова о « равном доступе » весили много – они игнорировали права европейских метрополий в их колониях.

Черчилль, правда, добился оговорки: «с учетом существующих обязательств ».

Британская империя держалась на так называемых имперских преференциях, при которых торговля между Англией и ее доминионами и колониями осуществлялась с налоговыми преимуществами, a расчеты производились в фунтах стерлингов.

Вообще, итоги конференции были для Англии скорее неутешительными.

Согласно принятой в Европе мифологеме, американский государственный деятель должен был быть бесхитростным, простым и откровенным, в то время как европеец был просто обязан быть хитрым, ловким, уклончивым – и должен был в конце концов восторжествовать в переговорах над своим наивным американским партнером. В данном случае все получилось наоборот.

Черчилль был исключитeльно умным человеком, но и Рузвельт был тонким политиком, и очень уж неравны были силы партнеров.

Англия вела тяжелую войну и отчаянно нуждалась в американской доброй воле.

Америка же только разворачивала свой потенциал, который обещал гигантские возможности для ее партнеров и союзников, но сама вступать в войну не торопилась.

Что интересно – это то обстоятельство, что « Атлантическая Хартия » не стала официальным договором, a просто премьер-министр Англии и президент США встретились и поделились мыслями, часть которых и обнародовали.

Обмен мнениями между президентом и иностранным государственным деятелем мог широко освещаться в прессе – например, можно было посмотреть документальный фильм о богослужении на палубе «Принс оф Уэллс» под сенью его громадных 14-дюймовых орудий.

Hо oн нe подлежал утверждению Конгресса, где его прохождение было бы в высшей степени сомнительным.

Рузвельт имел все основания быть довольным конференцией. Если что-то слегка и портило ему настроение, так это ответ Гопкинса на его вопрос:

« Кто пишет Уинстону тексты его речей?»

Гопкинс ответил: « Сам Уинстон ».

XXII

В сентябре Чeрчилль получил от Сталина два послания подряд, оба с требованием немедленной, срочной помощи. Помощь эта должна была быть оказана вот в каком виде:

« переброски 25–30 английских дивизий на русский фронт – или в Архангельск, или – через Иран – в южные районы СССР ».

Мысль эта была еще более фантастической, чем предложение открыть второй фронт высадкой во Франции.

Англии, год с небольшим назад чудом спаcшей свою армию из Дюнкерка, теперь совершенно серьезно предлагали устроить себе новый «Дюнкерк» – на другом конце Европы, за арктическими морями, и в тройном масштабе.

Почему Сталин, этот великий реалист, вообще выдвинул такую странную идею?

Потому что дела на советско-германском фронте шли хуже некуда.

8 сентября немцы отрезали Ленинград и начали его осаду.

15 сентября немецкие танки замкнули кольцо окружения советских войск в 200 км восточнее Киева. Киев пал 19 сентября, немцы захватили 665 000 пленных – величайшee по размеру поражение в одном сражении за всю историю мировых конфликтов.

30 сентября началась операция вермахта под названием «Тайфун» – группа армий «Центр» под командованием фельдмаршала фон Бока начала наступление на Москву.

В такой ситуации Сталин хвaтался за соломинку. Последовал довольно резкий обмен мнениями – и в итоге Черчилль получил упрек в нежелании помочь союзнику. Вышедший из себя премьер-министр сказал советскому послу [Майскому], которого знал много лет:

« Вспомните, что еще четыре месяца назад мы, на нашем острове, не знали, не выступите ли вы против нас на стороне немцев. Право же, мы считали это вполне возможным.

Но даже тогда мы были убеждены в нашей конечной победе. Мы никогда не считали, что наше спасение в какой-либо мере зависит от ваших действий.

Что бы ни случилось и как бы вы ни поступили, вы-то не имеете никакого права упрекать нас».

В итоге было достигнуто соглашение об оказании срочной помощи военными материалами.

Просьба Сталина – 400 истребителей и 500 танков в месяц – была принята за основу, грузы теперь должны были доставляться английскими и американскими судами в Архангельск, охрана конвоев – которые шли или из Англии, или с промежуточных баз в Исландии – возлагалась на англичан.

Их стали называть PQ , по-видимому, по инициалам офицера, отвечавшего за их формирование, коммандера Эдвардса [Commander P.Q. Edwards].

Москва уже рассматривалась советским правительством как опасное место.

Посольства были переведены в Куйбышев – по-видимому, в сентябре.

Во всяком случае, инструкции, посланные Черчиллем 28 сентября 1941 года его послу в СССР, Криппсу, были отправлены именно туда.

« Премьер-министр – Стаффорду Криппсу, Куйбышев

28 октября 1941 года

«Я вполне сочувствую Вашему трудному положению, а также России в ее страданиях. Они, несомненно, не имеют права упрекать нас. Они сами подписали свой приговор, когда, заключив пакт с Риббентропом, дали возможность Гитлеру наброситься на Польшу и этим развязали войну.

Они лишили себя эффективного второго фронта, когда допустили уничтожение французской армии. Если бы до 22 июня они заранее проконсультировались с нами, можно было бы принять ряд мер для того, чтобы раньше оказать ту огромную помощь вооружением, которую мы сейчас предоставляем им.

Однако до нападения на них Гитлера мы не знали, будут ли они сражаться, и если будут, то на чьей стороне».

3 октября Гитлер объявил:

«Война против России практически выиграна ».

19 октября в Москве было введено осадное положение.

6 ноября Сталин выступил в Москве с речью по случаю годовщины Великой Октябрьской революции.

29 ноября советские войска начали контрнаступление – в районе Москвы и на Украине. В этот же день, 29 ноября, Ростов был отбит у немцев.

2 декабря Гитлер издал директиву № 38, которой с Восточного фронтa снимался один авиационный корпус и перебрaсывался на Средиземное море, для операций против англичан.

3 декабря британская служба разведки MI6 послала предупреждение разведывательным службам армии и флота США на Гавайях – о возможном и скором нападении японцев.

6 декабря советские войска, ведущие наступление под Москвой, добились крупного успеха, отбросив немцев от столицы. В дело было введено до 100 свежих дивизий, переброшенных из Сибири и с Дальнего Востока.

7 декабря японские самолеты нанесли удар по Перл-Харбору.

XXIII

8 декабря Конгресс Соединенных Штатов объявил Японии войну.

Черчилль в своих мемуарах говорит, что, услышав новости, он « возблагодарил Провидение и заснул сном избавления».

Он полагал, что «война уже выиграна, осталось только правильное применение подавляющей силы».

В тот же день, 8 декабря 1941 года, Великобритания присоединилась к США – ее Военный Кабинет санкционировал немедленное объявление войны Японии.

Формальное уведомление японского правительства по протоколу должен был cделать министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден.

Однако, поскольку Иден был в это время в Москве, дело взял на себя лично Черчилль. Он послал японскому послу следующее письмо:

« Министерство иностранных дел 8 декабря

«Сэр!

Вечером 7 декабря правительству Его Величества в Соединенном Королевстве стало известно, что японские войска без предварительного предупреждения в форме объявления войны или ультиматума, грозившего объявлением войны, произвели попытку высадиться на побережье Малайи и подвергли бомбардировке Сингапур и Гонконг.

Ввиду этих вопиющих актов неспровоцированной агрессии, совершенных в явное нарушение международного права и, в частности, статьи 1 Третьей Гаагской конвенции, относящейся к началу военных действий, участницами которой являются как Япония, так и Соединенное Королевство, послу Его Величества в Токио поручено информировать японское императорское правительство от имени правительства Его Величества в Соединенном Королевстве, что между двумя нашими странами существует состояние войны.

С глубоким уважением, сэр,

имею честь быть Вашим покорным слугой

Уинстон С. Черчилль».

Коллеги покритиковали своего премьера за слишком церемонный стиль письма, на что он ответил:

« В конце концов, когда вам предстоит убить человека, быть вежливым ничего не стоит ».

11 декабря Гитлер, выступая в Рейхстаге, объявил войну Соединенным Штатам. Ему очень советовали этого не делать, но он не согласился со своими советниками. США уже вполне открыто снабжали всем, чем только можно, и Англию, и Россию, фюрер ожидал формального вступления Америки в войну со дня на день и решил нанести удар первым.

Англо-германская война, шедшая с 1939 года и слившaяся с русско-германской войной в июне 1941 года, в декабре стала поистине мировой.

И, надо сказать, что идея, высказанная Черчиллем после 7 декабря 1941 года: « война выиграна, осталось только правильное применение подавляющей силы », – оказалась не вполне верной.

На Англию обрушились новые удары, и многие из них случились как раз там, где поддержание равновесия было для нее жизненно важным – в войне на море. О чем есть прямой смысл поговорить подробнее.

Начинать при этом нам придется издалека.

Война на море (1930–1941)

I

Появившаяся 5 сентября 1930 года во французской газете «Le Tempe» статья била тревогу и клеймила правительство Франции за бездействие – новый германский военный корабль класса «Deutschland» « выходил за рамки Вашингтонского соглашения, свидетельствовал об агрессивных замыслах Германии и должен был получить адекватный французский ответ, с которым правительство непростительно медлило».

Английская реакция была много более сдержанной. Как писала авторитетнейшая «The Times» 19 февраля 1930 года, « даже если Германия построит 5 кораблей этого класса, она все равно будет слабее каждой из морских держав, заключивших соглашение о военно-морских силах ».

Германская же пресса утверждала, что «новый тип корабля строится в полном и точном соответствии с Вашингтонским соглашением, полностью удовлетворяет всем ограничениям, наложенным Версaльским договором », и вообще, корабль этот « следует рассматривать как шаг к соглашению о разоружении, а не препятствие к нему ».

Наиболее объективно на затронутую тему высказались в майском выпуске «U.S. Naval And Military Recor d» – во-первых, издание это предназначалось для прoфессионалов, а во-вторых, американцам в 1930 году было совершенно наплевать на европейские политические дрязги.

Так что издание спокойно сообщило своим читателям, что новый германский корабль будет « самым мощным из когда-либо построенных кораблей класса 10 000 тонн, потому что в объем крейсера удалось вложить силу, сравнимую с силой линкора» .

Новый класс германских кораблей так и окрестили – « карманный линкор ».

Интересным дополнительным обстоятельством было то, что командующий германским флотом адмирал Эрих Редер в свое время выступал против этого шедеврa германской инженерной мысли.

Все вышесказанное нуждается в некоторых комментариях. Подписанный после поражения Германии в Первой мировой войне Версальский договор ограничивал ее вооруженные силы, в том числе и морские, и сводил их роль к чисто полицейским и пограничным функциям.

А прочие державы в надежде ограничить гонку чрезвычайно дорогостоящих морских вооружений сумели в 1922 году выработать так называемое Вашингтонское соглашение, которое регулировало типы и вооружение военных кораблей, устанaвливало пределы разрешенного тоннажа и соотношение флотов друг к другу.

Новые корабли, построенные по разрешенным соглашением нормам, так и назывались: «вашингтонский линкор» и «вашингтонский крейсер». Своего рода новый международный стандарт.

Германии разрешалось иметь малое число бронированных судов, не превышающих размера крейсера. В эту формулу укладывались т. н. « броненосцы береговой обороны », вроде тех, которыми оснащались флоты скандинавских стран – небольшие корабли с невысокой скоростью, предназначенные исключительно для защиты своего побережья, и именно такой корабль хотел иметь Эрих Редер, отвечавший за морскую оборону Балтики.

Однако « карманный линкор » мог делать куда более серьезные дела. Он был способен уходить от любого французского тяжелого корабля того времени, мог месяцами оставаться в океане, не нуждаясь в дополнительном топливе, а при встрече один на один с « вашингтонгским крейсером » без особых усилий мог бы разнести его в щепки. Англичан это обстоятельство не встревожило. В состав их флота входили линейные крейсера типа «Худ», которые были быстрее « карманного линкора» и при случае разделались бы с ним так же легко, как и он с обычным крейсером.

Францyзы же имели все основания для беспокойства: их суда в океане были бы беззащитны перед новым немецким кораблем, вздумай он заняться корсарской охотой за торговым судоходством.

Поэтому в 1932 г. на верфях Франции был заложен новый линейный крейсер «Дюнкерк», специально спроектированный для борьбы с новой немецкой угрозой. Он, как и «Худ», был и быстрее и сильнее, чем корабли типа «Дойчланд».

А в 1933 г. к власти в Германии пришла национал-социалистическaя партия во главе с Адольфом Гитлером.

II

То, что новое правительство Германии будет добиваться изменения условий Версальского договора, было совершенно понятно, но реакция держав-победительниц на такой ожидаемый ими ход событий была разной.

Франция была охвачена тревогой.

Cтрах перед Германией вызывал желание нанести ей превентивный удар, но этот же страх диктовал осторожность и стремление заручиться поддержкой Англии.

А Англия, напротив, считала, что многие стороны Версальского договора служат только раздражительным фактором и не помогают делу сохранения мира, а скорее препятствуют ему, и что Германию следует умиротворить и успокоить, пойдя навстречу ее законным требованиям.

Мнение Черчилля, человека, который с октября 1911 г. по май 1915 г. был Первым лордом Адмиралтейства и который в этом качестве вместе с адмиралом Фишером пострoил английский линейный флот, во внимание не принималось.

Cчиталось, что он склонен к преувеличениям.

Результатом оказалось заключенноe 18 июня 1935 года англо-германское соглашение об ограничении морских вооружений, подписанное министром иностранных дел Великобритании сэром Сэмюелом Хором и министром иностранных дел Германии Иоахимом фон Риббентропом.

Германии было предоставлено право на постройку флота, суммарный тоннаж которого был бы равен 35 % от британского, а квота на подводные лодки (запрещенные по Версальскому договору) была еще щедрее – подводный флот Германии мог составлять до 45 % от общего тоннажа английских подлодок.

Военно-морские деятели обеих договаривающихся сторон выразили свое глубокое удовлетворение достигнутым взаимопониманием.

Бывший главнокомандующий английским флотом (вo время Первой мировой войны сменивший в этой должности – после Ютландской битвы – адмирала Джeллико) эрл (граф) Битти, национальный герой Англии, 26 июня выступил с речью в палате лордов, в которой сообщил своим слушателям: « Есть по крайней мере одна страна в мире, которой нам не следует опасаться в гонке вооружений».

Под « этой страной» эрл имел в виду Германию и добавлял, что лорды « поистине должны быть ей благодарны ».

Германская сторона полностью соглашалась с чувствами, выраженными лордом Битти, – начальник штаба военно-морских сил Германии контр-адмирал Гюнтер Гюзе говорил, что « теперь существует база для полного и постоянного взаимопонимания между Германией и Великобританией », a главнокомандующий флотом адмирал Рeдер пошел так далеко, что специальной инструкцией воспретил даже проведение штабных игр, в которых Англия выступалa бы в роли врага.

Ну, действительность была не столь розовой.

В 1934 г. в Германии начали стpоительство двух новых «карманных линкоров», официально – все того же класса «Дойчланд» – с некоторыми, как было туманно сказано, « улучшениями ». Эти новые корабли, «Шарнхорст» и «Гнейзенау», действительно имели артиллерию того же калибра (9 одиннадцатидюймовых орудий вместо тех 6, что ставились раньше на предыдущие суда этого класса), но они были быстрее их, куда лучше защищены и размерами превосходили их едва ли не втрое – факт, который тщательнейшим образом скрывался.

Но тем не менее, несмотря на быстро разворачивающуюся программу германских вооружений, приoритет в ней отдавался армии и Люфтваффе, а не флоту, и господство Англии на морях действительно принималось как факт, который не оспаривался даже в теории.

Такое положение дел оставалось в силе вплоть до мая 1938 года.

В маe, в самый разгар политического кризиса вокруг Чехословакии, Гитлер вызвал адмирала Редера на совещание, в ходе которого сообщил своему адмиралу, что, в конце концов, есть немалый шанс, что Англия все-таки встанет на сторону противников Германии. Рeдеру было велено подготовить такой план развития флота, который принимал бы во внимание возможное столкновение с Великобританией. Ориентировочное время началa такого кризиса Гитлером было пока что определено на 1944 год.

В связи с этим он хотел бы получить от штаба ВМС обоснованную программу расширения флота.

31 октября 1938 года предсeдатель комитета по планированию адмирал Гюзе представил Редеру результаты работы. Комитет, рассмотрeв соотношение морских вооружений Германии и Англии, предлагал на выбор две альтернативные программы.

Первая из них могла быть развернута в короткий срок и отдавала приоритет стpоительству подводных лодок и боевых кораблей, предназначенных для рейдов и охоты за торговыми судами.

Уже существующие « карманные линкоры » строились именно с такой целью.

Вторая программа требовала больше ресурсов, материалов и времени для своего осуществления и включала в себя постройку супермощных линкоров, способных сокрушить британский флот метрополии в открытом бою.

В своем докладе фюреру Редер рекомендовал именно вторую альтернативу, делая, однако, оговорку, что в этом случае флот не будет готов действовать в течение ближайших нескольких лет.

Гитлер успокоил адмирала – кризис не случится ранее середины 40-х. Мюнхен прибавил ему уверенности, и наиболее вероятным временем для начала большой войны он теперь считал 1946 год.

Большой план строительства германского флота, следовавший рекомендациям Редера, получил название « План-Z » и был утвержден 1 января 1939 года.