Текст книги "Фата моргана"

Автор книги: Борис Пьянков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Ощущение потери реальности было таким сильным, что я был вынужден опустить глаза. Все ближние предметы выглядели абсолютно нормальными, и у меня хватило ума понять, что я стал свидетелем какой-то странной оптической иллюзии.

Когда солнце поднялось выше, туман рассеялся и пейзаж вновь приобрел привычные очертания. Я был поражен увиденной мной картиной. Это привело меня к мысли, о том, что мир может оказаться совсем не таким, каким я себе его представляю.

Моя сестра категорически отказалась высаживаться на берег, под предлогом того, что ей надо готовить еду. Она осталась на яхте вместе с капитаном, а все остальные, в два приема, переправились в надувной лодке на остров. Изначально мы планировали оставить на корабле вахтенного, но Иван Гаврилович категорически отказался от этого предложения. На всякий случай мы захватили с собой ружья, а Николай взял с собой складной спиннинг.

Никаких судов поблизости не обнаружилось, но на берегу, неподалеку от места высадки мы увидели останки тюленей, с которых охотники содрали шкуры. Над окровавленными тушами с пронзительными криками носились чайки. Что и говорить, это была неприглядная картина!

Осмотрев остатки воинской части, когда-то расположенной на побережье, мы разбили лагерь, в котором под охраной Анатолия, оставили Полину и Дениса. Николай, Эдуард, и я, погрузились в лодку, и воспользовались утренним приливом, чтобы попасть в озеро "Большое", сообщающееся с морем узким проливом.

– Такие озера называются лагунными, – пояснил нам Эдуард.

Николай завел подвесной двигатель, и мы двинулись к устью реки Оленья, до которого было немногим более десяти километров. Утренний туман начал рассеиваться. Географ без конца щелкал фотоаппаратом, снимая живописнейшие окрестности озера.

– Просто удивительно, – восторженно заметил он, прихлопнув на щеке очередного комара, – как природа может расцвести за какие-то два-три месяца вегетационного периода!

Количество кровососов вокруг нас сильно увеличилось, и нам пришлось применить специальный крем для защиты. Пока мы с Эдуардом любовались пейзажами, Николай безрезультатно забрасывал свою удочку. Я уже собирался пошутить над ним, но в этот момент блесну схватила большая рыба.

– Бог ты мой, это же радужная форель! – удивился я.

– Здесь эту рыбу называют микижа! – сказал Николай. До нашего возвращения, он сумел поймать еще несколько рыбин. Уха была обеспечена.

Мы успели вернуться назад задолго до наступления темноты.

Толик сложил костер из плавника, и вскоре мы сварили уху. После еды я с удовольствием закурил, думая о том, что мой приятель был тысячу раз прав, когда звал меня сюда. Где еще я смог бы увидеть такую красоту?

– Что-то нам не попалось ни одного медведя, – заметил я, усаживаясь на большой камень, и выпуская дым колечками.

– А ты что, хотел бы их увидеть? – засмеялся мой приятель.

– Ну, ты же столько о них рассказывал! Мне будет жаль, если я его не встречу.

– А ты оглянись!

Я оглянулся, и мне стало страшно. Совсем недалеко, метрах в двухстах от нас, по пляжу шел довольно большой, как мне показалось, зверь.

– Он же идет в нашу сторону!– испугавшись, я схватился за ружье. Толик передернул затвор карабина, досылая патрон в ствол. Денис застыл на месте, как каменное изваяние, а Эдик никак не мог вставить объектив в байонет камеры. Его руки тряслись от волнения.

– Только не вздумайте стрелять, – предупредил нас Николай. – смотрите внимательно. Сейчас вы медведю вовсе не интересны, он идет в ту сторону, где лежат тюленьи туши!

Полина вытащила из кармана свой смартфон, вызвав этим жестом усмешку охотника:

– Ты хочешь позвонить в службу спасения?

Не обратив на слова Николая никакого внимания, девушка спокойно сделала несколько фотографий, и я пристыжено опустил ружье на камни.

"Неужели девчонка оказалась хладнокровнее меня?" – эта мысль была мне неприятна, но в итоге я успокоил себя, решив, что Полина просто не до конца оценила серьезность ситуации.

С наступлением темноты мы переправились обратно на яхту. Ночевать там было гораздо спокойней, но на следующий день мы снова высадились на берег, где Николай подстрелил несколько пролетающих мимо уток.

– Сейчас же не сезон! – удивился я.

– А кто узнает об этом? Не питаться же нам одними консервами!

Жареные птицы оказались довольно вкусными, но мне пришлось попросить Николая, чтобы он больше не охотился.

– Экий ты щепетильный! – засмеялся мой приятель, но раз так, я больше не буду!

На острове мы провели несколько дней, а затем снялись с якоря, оставив Большой Шантар с правого борта. За обедом выяснилось, что предусмотрительный Эдуард собрал в своем электронном планшете множество заметок о тех местах, в которых мы находились. Теперь он решил заняться нашим просвещением.

– Плавание в Шантарском море сопряжено с постоянным риском, – поучающе зачитывал нам Эдуард, – здесь сталкиваются непредсказуемые морские течения, из-за которых могут образовываться сулои и водовороты, а скорость течений может достигать восьми узлов. Плавающие льдины, которые тоже представляют опасность, могут встречаться даже в разгар лета.

– Каких еще узлов? – удивилась Лена.

– Ну, мама… Я же говорил, что узел, – это одна морская миля в час! – возмутился Денис.

– Да, да, я все вспомнила, – быстро сказала моя сестра.

– А что такое сулои? – спросил Толик.

– Сулой это резкий подъем воды  на поверхности , возникающий при столкновении разнонаправленных потоков, или при сильных ветрах, направленных против . В этом случае он напоминает поверхность кипящей воды. Сулой может достигать высоты в три-четыре , и может представлять опасность для плавания маломерных судов.

– Он выглядит, как огромный водяной пузырь! – гордо заявил Денис.

– Молодец! Ты просто прирожденный моряк, – сказал я.

Обсудив ситуацию, мы решили не заходить в губу Якшина, насовсем распрощавшись с островом «Большой Шантар». Проходить проливами «Линдгольма» и «Опасным» было рискованно из-за течений и подводных скал. Мы решили, что осмотрим маленькие острова «Птичий» и «Утичий», остановимся на острове Феклистова, а затем двинемся дальше, на север.

Впечатлений во время плавания было хоть отбавляй. В проливе между «Большим Шантаром» и «Малым Шантаром», мы встретили семейство полярных китов. На острове «Птичий» было огромное количество морских птиц, которые живут на карнизах и в расщелинах скал. Очковые чистики и топорки поразили нас своим причудливым видом. Мы с удовольствием понаблюдали, как ловко они ныряют за рыбой.

Маленький остров «Утичий» оказался неприступной высокой скалой, окруженной несколькими кекурами. На неприступных для человека берегах в безопасности обосновались сивучи, а на острых кекурах свили гнезда орланы. С острова до нас непрерывно доносился птичий гвалт и тюлений рев. Жизнь здесь кипела на каждом квадратном метре. Скалы острова принадлежали птицам, береговая линия тюленям, а в прозрачных водах мы видели множество белух.

Я был доволен, что согласился на эту поездку. Она должна была обойтись мне в немалую сумму, гораздо большую, чем путешествие по Европе. Но за такие впечатления мне было не жалко никаких денег. В конце концов, я мог себе это позволить!

Глава 7.

Настало утро. Все было бы не так плохо, но я обнаружил, что состояние моих кроссовок оставляет желать лучшего. Обе подошвы держались, что называется, на честном слове. Это было огромной неприятностью, – без обуви я бы далеко не ушел. Среди берегового мусора валялось много пластиковых пакетов. Выбрав из них те, что поприличнее, я обмотал кроссовки полиэтиленом.

"И почему я не умею плести лапти?" – размышляя об этом, я прошел изрядное расстояние.

Обогнув скалу, которой заканчивался очередной изгиб берега, я застыл на месте от неожиданности. Неподалеку от места, где я был, покачивалось на волнах небольшое рыболовецкое суденышко с иероглифами на носу. На берегу виднелись человеческие фигуры, которые грузили в лодку небольшие, но судя по всему, тяжелые мешки.

Вот все и закончилось! То ли от радости, то ли от усталости, у меня внезапно отказали ноги, и я присел на большой камень, валяющийся на пляже. Мне было совершенно все равно, кем являются встреченные мной люди, ведь моя одиссея закончилась. Моряки, рыбаки, браконьеры, – в любом случае я мог заплатить им большие деньги, лишь бы меня доставили туда, где есть человеческое жилье.

Меня заметили, и два человека двинулись в мою сторону. По виду это были типичные российские работяги, одетые в камуфляжную одежду и резиновые сапоги с раструбами. На шее одного из них висел дробовик, а у второго, с рыжими волосами, на поясе висела тяжелая кобура. Когда они приблизились ко мне, я сумел придти в себя, и хотел поприветствовать незнакомцев, но они меня опередили:

– Ты кто таков, и откуда будешь? – палец спрашивающего лежал на спусковом курке ружья, и нельзя сказать, что мне это понравилось.

– Моряк! – солгал я на всякий случай. – Во время шторма меня смыло волной с корабля. Если вы доставите меня в какой-нибудь населенный пункт, моя благодарность не заставит себя ждать!

– Вот и добре, – заметил рыжеволосый, – доставим, топай за нами!

Мне показалось странным то, что мои собеседники не выразили мне никакого сочувствия, как ни крути, я был жертвой несчастного случая. Кроме меня, на берегу было четверо мужчин, а еще один находился в лодке. Я ожидал, что меня отвезут на суденышко, но этого не произошло. Громко затарахтел двигатель, лодку подняли на борт, и чертова посудина стала удаляться от нас.

– Нельзя дать сигнал, чтобы они вернулись? – спросил я у своих спасителей, – я могу заплатить за это хорошие деньги!

– Сейчас, разбежался! – насмешливо ответил мне мужик с ружьем на шее.

– У тебя, что, при себе большие деньги? – бесцеремонно оглядывая меня с ног до головы, спросил второй, – и откуда ты их достанешь?

Раздался громкий смех. Весело смеялись все пятеро. Рыжий, по-видимому, был главным, так как его брезентовая куртка выглядела чище, чем у остальных. Второй (мысленно я окрестил его шутником), вероятно, был его помощником. Он вел себя достаточно независимо.

Что я мог бы сказать про остальных? Двое из них были азиатами, а один русским. Судя по всему они были обычной рабочей скотинкой. Уж очень подобострастно они смотрели на главаря. Руки рыжего были покрыты синими татуировками. На указательном пальце правой руки красовался крестовый туз, а на безымянном солнечные лучи падали на тюремную решетку.

– Странный у вас, господа, юмор! – пытаясь держаться на высоте, сказал я.

Рыжий перестал смеяться, и общее веселье сразу же оборвалось.

– Мы геологи, – сказал он, – наш лагерь расположен выше по реке. Ты пойдешь с нами, или останешься здесь?

– Я бы предпочел попасть на судно, – сказал я, – когда оно вернется?

– Если все пойдет хорошо, то недели через четыре, не раньше.

Я уже не испытывал радости от своего внезапного спасения, уж больно странными казались мне эти люди. Но выбирать мне не приходилось.

– Я буду рад вашему гостеприимству, – сказал я.

– Надеюсь, ты не откажешься помочь нам донести продукты? – спросил рыжий.

– Конечно! – и я взвалил на себя указанный груз.

В мешке были консервы, которые сильно давили мне на спину. Подъем с грузом на плечах не был легким, но идти пришлось не очень долго. Примерно через полчаса пути, долина раздвоилась. Речная терраса между двумя быстрыми протоками была достаточно ровной, и я увидел на ней лагерь, состоящий из нескольких палаток натянутых на деревянные каркасы. Я обратил внимание на то, что все палатки были затянуты маскировочной сеткой. Непонятно, зачем геологам маскировать свой лагерь с воздуха?

Я сбросил с плеча груз, и полчища комаров сразу атаковали меня со всех сторон.

– Тащи свой мешок к складу, давай выкладывай тушенку!– шутник указал мне на большую палатку, внутри которой оказались грубо сколоченные стеллажи, материалом для которых служили доски и палки, найденные среди берегового плавника.

– Как ваше имя? – спросил я, приглядываясь к своему спасителю, – меня Виктором зовут, а вас? – пожалуй, этот парень был одних лет со мной.

Перебитая бровь и расплющенный нос свидетельствовали о том, что он, либо бывший боксер, либо просто большой задира.

– А какая тебе разница?

– Да неудобно, как-то без имени. Не могу же я звать тебя "эй, ты"… Тебе и самому это, наверное, не понравится!

– Пожалуй, не понравится, – его усмешка продемонстрировала мне выбитый передний зуб, – меня Петей зовут, но ты будешь называть меня Кремень. Рыжего кличут Рудольфом Валентиновичем, корейца Юрой, а китайца зовут Дуня!

– Дуня-то почему? – удивился я.

– Имя у него такое, Дунь Фань, потому и Дуня. Еще вопросы есть?

– А худого как зовут?

– А я не знаю. Погоняло у него Кривой, он не обижается! – с этими словами Кремень кинул мне сверток, в котором лежал военный камуфляж устаревшего образца, и тяжелые болотные сапоги:

– Держи свою одежду. Если размер не подойдет, как-нибудь подгонишь. Другого все равно нет!

– Спасибо! – сказал я, не услышав никого ответа.

Мой наряд дополнили портянки, солдатское белье, и странная шляпа с черной сеткой вокруг лица, в которой я признал накомарник.

Начинало темнеть. Ужинали мы на открытом воздухе, под навесом, возле печки, на которой китаец готовил еду. Пшенная каша с добавлением тушенки показалось мне такой вкусной, что я моментально съел свою порцию, не обращая внимания на дохлых комаров, густо усеявших еду. На десерт мы получили из рук Дуни по кружке густого чая с сахаром. В чае тоже плавали комары, но никто не обращал на это внимания.

– У нас не хватает рабочих рук, – щедро угощая меня "Беломором", заявил Рудольф, – ты парень крепкий, будь так любезен, поработай с нами до прибытия парохода!

Я осоловело кивнул, подумав о том, что буду решать свои проблемы завтра, ведь утро вечера мудренее!

– Ну и отлично, – сказал рыжий, – будешь жить вместе с Кривым... Кремень! – покажи ему спальное место!

В палатке были нары, на которых валялся грязный спальный мешок в брезентовом чехле. Я влез в него и моментально уснул.

Глава 8.

К сожалению, у любой медали есть две стороны, и скоро мои положительные впечатления были омрачены. Несмотря на то, что путешествие только что началось, в нашем коллективе возникли трения.

Все началось с моей сестры. Елена не блистала умом, но всегда верила в свою исключительность. Подружившись с капитаном, моя родственница начала демонстрировать остальным членам команды свое превосходство. Ее первой жертвой оказалась Полина, которая отказалась считать Елену старшей. Отношения обеих дам были вконец испорчены, и для них пришлось установить очередность дежурства по камбузу.

В этом конфликте Николай принял сторону Елены, считая девушку ни к чему не пригодной белоручкой. Дошло до того, что он назвал баландой приготовленную Полиной пищу. Обессилев от мелочных придирок, она прекратила с охотником всякое общение.

Эдуард внезапно помрачнел, и почти перестал фотографировать. Какие мысли его одолевали? Когда я напомнил ему о том, что это его прямая обязанность, он сердито заявил, что он плохо себя чувствует, и ничего мне не должен. Я не стал спорить, но пригрозил отдать его фотокамеру Николаю. В ответ на это обиженный географ наотрез отказался нести вахту, вызвав этим крайнее недовольство капитана.

Вахту доверили нести Денису. Парнишка заважничал, и потребовал выдать ему карабин. Оружия ему не доверили, после чего он разозлился на Анатолия, и обратился со своими претензиями ко мне. Правильность этого решения была подтверждена, и Денис начал грубить уже мне.

Я был вынужден признать, что не справился с подбором экипажа, и зря не послушал Николая, который советовал оставить дома женщин и детей. Но снявши голову, по волосам не плачут! Наше путешествие только началось, и я подумал, что должен принять какие-то меры для укрепления морального духа своих спутников.

Поразмыслив над проблемой, я решил, что главной причиной возникающих конфликтов является теснота на борту яхты. Людям следовало дать передышку. Я решил, что мы сделаем длительную остановку на острове Феклистова, одном из самых красивых в этом архипелаге. Жизнь в палатках, прогулки по острову, грибная охота, рыбалка, – все это должно было сгладить впечатления от жизни в тесных каютах. В одной из палаток можно устроить импровизированную баню, обложив камнями походную печку. Люди отдохнут, и тогда можно надеяться на удачное продолжение начатого дела.

"А что будет, если устроить праздник?" – подумал я.

Эта мысль понравилась мне настолько, что у меня разыгралось воображение. Я представил себе спортивные соревнования, которые закончатся праздничным ужином с возлияниями, ведь на берегу не действует сухой закон, установленный капитаном. К тому же Иван Гаврилович будет вынужден оставаться на яхте, которую он не захочет никому доверить.

Эдуард продолжал на меня дуться, поэтому я поделился своими соображениями с Анатолием и Николаем.

– Можно устроить соревнования по стрельбе в мишень, с предварительной тренировкой, конечно. Патронов у нас уйма, а охоться на птиц вы запретили. Если надо, то я берусь это организовать! – так отозвался на мое предложение Толик, – но этого мало, нужно будет придумать еще что-то!

– Среди нашего снаряжения есть волейбольный мяч, ракетки для бадминтона, дартс. Кроме того имеются настольные игры: шашки, шахматы, нарды, и несколько новых карточных колод! – сказал я, – можно будет устроить турнир по преферансу.

– Да, Витя, вижу, что ты неплохо подготовился! – одобрительно сказал Николай, – но, черт возьми, где ты возьмешь выпивку?

– Для женщин на дне моего багажа найдется парочка бутылок с неплохим вином, я припрятал его еще в Москве. Для сильного пола у нас имеется канистра с медицинским спиртом, а лично у меня есть бутылка голубого "Джонни Уокер". Кстати, ее можно назначить главным призом за стрельбу!

– А ты не думаешь о том, что тебя могут и не поддержать?

– Вы двое уже поддержали, а еще можно установить денежные призы. Это не проблема! – подумав, сказал я.

Идея праздника была одобрена. У нас могли возникнуть проблемы с едой для праздничного стола, но Николай пообещал наловить свежей рыбы, а Анатолий вызвался замесить тесто для пирога.

– Какого еще пирога? – удивился я.

– Я вырос в деревне на Белом море, – пояснил мне бывший десантник, – там все пекут такие пироги. Все просто! Берется сырое филе трески, добавляем в него соль и перчик, потом рыба вместе с луком заворачивается в тесто... Пироги жарят на большой сковородке, причем недолго. Всего три-четыре минуты с каждой стороны, и блюдо готово. Правда, туда не всякая рыба годится, но кета, или горбуша подойдут. А мука, масло, и сухие дрожжи у нас есть.

– А кто будет их готовить?

– Сами сделаем, такое важное дело нельзя доверять женщинам! – сказал Николай.

– Это правильно, им тоже следует отдохнуть от кухни, – пропуская мимо ушей намек своего приятеля, сказал я. – но, если дамы захотят, пусть помогают нам по мере сил и желания!

Вечером "Фата Моргана" бросила якорь в бухте Лебяжьей.

Глава 9.

Мое пробуждение не было приятным.

– Эй, выкидыш! Подъем, – не особенно церемонясь, Кремень сильно пнул меня в бок, – я сказал, подъем!

Я неохотно вылез из теплого спального мешка. Для того чтобы осознать, где я, мне потребовалось некоторое усилие. Мое тело болело так, будто накануне в него забивали гвозди.

– Давай, давай, выкидыш, работа не ждет! – по лицу Петра блуждала ухмылка.

– Почему выкидыш? – сердито спросил я, надевая тяжелые сапоги.

– Ты же сам сказал, что тебя море выкинуло… Стало быть, ты теперь выкидыш!

У меня появилось неодолимое желание дать этому хаму по морде, но учитывая мое положение, с этим не следовало торопиться. Пересилив, себя я спросил:

– А как же завтрак?

– А завтрак ты еще не заработал. Давай живее!

Мы поднялись вдоль русла речки метров на сто. На берегу речки были сложены различные принадлежности для добычи золота: промывочные лотки из пластмассы, кирка, лопата, и большая кувалда. В воде было закреплено устройство, напоминающее большое стальное корыто. в нем валялись самые обычные грабли с деревянной ручкой.

– Эта штука называется "грохот". Ты будешь работать именно здесь, – сказал Кремень, – сейчас придет Кривой. Он покажет тебе, что надо делать.

Работа оказалась нехитрой, но тяжелой. Совковой лопатой мы набирали в огромный лоток песок и камни со дна ручья, разравнивали эту массу граблями, а затем пускали туда проточную воду. Крупные камни мы просматривали, чтобы не пропустить случайный самородок, затем отбрасывали их в сторону, оставляя более мелкий материал. Качая лоток, мы добивались того, чтобы из него ушли песок и глина, а на дне лотка остался слой тяжелого черного песка, в котором поблескивали чешуйки золота. Тонкую фракцию мы собирали в пластмассовый таз, и все начиналось сначала.

За два часа этой работы я почти выдохся с непривычки, но к счастью в этот момент на берегу появился Дуня, который заявил нам, что пора "утракать".

За столом уже ели Рудольф, Кремень, и кореец Юра. На завтрак была рисовая каша, щедро приправленная комарами, и по большому куску бурого хлеба. В миске с водой лежал комок сливочного масла, от которого мне пришлось отказаться. Масло было подпорчено, для того, чтобы это определить, мне не требовалось его пробовать. Весь кусок был покрыт живописными сине-зелеными прожилками.

Заметив мою брезгливость, Кремень насмешливо заметил:

– Смотрите-ка, выкидыш масла не ест, он у нас на диете!

За чаем мои спутники дружно закурили. Мне очень хотелось курить, но я не рискнул попросить папиросу, опасаясь нарваться на оскорбительный отказ.

– Как тебе наша работа, не тяжело? – внезапно спросил меня Рудольф, который исподтишка наблюдал за моим поведением.

"Интересно, что у этого бандита на уме?" – подумал я.

Интуиция подсказывала мне, что я не должен проявлять слабину, – это могло для меня плохо кончиться.

– Я справлюсь! – коротко сказал я.

– Курить хочется?

– Да.

– Кремень, выдай новичку папиросы и спички, – внезапно сказал рыжий, – и не жадничай. Выдай по норме, как всем!

– Да, он пока не заработал на них! – усмехнулся тот.

– Ты хорошо понял, что тебе сказал?! – в голосе Рудольфа послышалась угроза.

Кремень с сердитым видом выдал мне четыре пачки папирос, после чего я опять отправился на работу.

У Кривого было бельмо на глазу. Обучая меня тонкостям ремесла, он с удовольствием делал мне замечания, а когда я по ошибке набрал в лоток материал из старого отвала, Кривой разразился уничижительной руганью, вспоминая всех моих родственников до третьего колена.

Со стороны моего напарника подобное поведение было ошибкой. Ради спасения своей шкуры мне предстояло стерпеть многое, но я уже успел проанализировать ситуацию в лагере, и понял, что тут действует строгая иерархия, наподобие тюремной. На этой лестнице Кривой занимал самое низкое положение. Если я позволю этой мрази издеваться над собой, то мое положение в лагере станет непереносимым.

Закурив папиросу, я оперся на грабли и внимательно выслушал своего компаньона. Когда он закончил ругаться, я спокойно сказал:

– Когда я прижгу твой целый глаз окурком, у тебя будет два бельма вместо одного. С такой рожей с тебя испугаются даже могильные черви, но ты не беспокойся, я всегда сумею скормить твой труп крабам!

–Что ты сказал? – Кривого перекосило от злости. Задыхаясь, он вытащил из кармана небольшой перочинный нож, – а ну-ка повтори!

– Повторять-то зачем? – притворно удивился я, —ты что тупой? Я говорю, что если из тебя сделать чучело, то им можно будет напугать весь мир... Ты ведь даже не подозреваешь, какая мерзкая у тебя рожа!

Кривой пришел в неописуемую ярость. Выставив нож, он бросился на меня, но я был готов к этому. Древком от граблей я ударил его в солнечное сплетение, и он свалился как подкошенный. Я подобрал дешевенький складень, выпавший у него из рук, и возобновил работу, не забывая поглядывать на скорчившегося противника, так, на всякий случай. Когда мой компаньон отдышался, он злобно смерил меня взглядом, но сразу же приступил к делу. Иного от него я и не ожидал.

Обязанности в лагере были четко распределены. Кремень был как бы заместителем Рудольфа. Он отвечал за снабжение, а в случае его отсутствия, осуществлял общее руководство. Китаец Дуня отвечал за посуду и приготовление пищи, а остальные были простыми работниками, хотя здесь имелись некоторые отличия. Юра и Кремень обычно занимались более тонкой работой. Они мыли благородный металл в тех местах, которые указывал им рыжий, и никогда не оставались без добычи. Спокойный кореец как-то сказал мне, что Рудольф обладает фантастическим чутьем на золото.

Работы было так много, что общаться мы могли только за ужином. Из осторожности я представился своим подельникам, как бывший инженер-электрик, потерявший работу в столице. Вряд ли им стоило знать, кто я на самом деле.

– Электрик? – усмехнулся Кремень, – врешь… Тебя же с корабля волной смыло!

– На судне я был электромехаником!

– Романтика в моря потянуло? – прищурившись спросил меня Рудольф.

– Какая, к черту, романтика. Я с женой развелся, квартира у нее осталась, а жить ведь где-то надо! – разводя руками, сказал я.

– Значит ты бедна, как цирковая мыша! – калеча язык, посочувствовал мне корец. Огромный нож, всегда висящий на его поясе, придавал Юре устрашающий вид, но отношение корейца ко мне было достаточно дружелюбным.

– Можно сказать, что так, – сокрушенно сказал я.

– А как твое судно называется? – вопрос Рудольфа чуть не застал меня врасплох.

– «Михаил Старицын»! – вспомнил я случайно встреченное нами в море судно.

– Платили хорошо?

– Да, я не успел ничего получить, это мой первый рейс был...

– И сразу смыло, – осклабился Кремень, – но гавно-то не тонет!

– Кремень, заткни свою поганую пасть, – с силой удерживая меня за плечо, рявкнул Рудольф, – мне только разборок здесь не хватало!

– А я что? Я никого в виду не имел... Просто есть такой общеизвестный факт! – оскалил щербатую пасть этот подонок, – мне что, и пошутить нельзя?

– Знаю я твои выходки дурацкие, – сердито заявил Рудольф, – ты уже однажды пошутил, а работать-то кто будет?

Работать приходилось без продыху, я втянулся в работу и скоро потерял счет дням. Выходных здесь не было, да и зачем было их устраивать?

Распорядок дня у нас был простой: мы поднимались вместе с первыми лучами солнца и работали до завтрака, который готовил нам китаец. Далее работа продолжалась до темноты, исключая короткий перерыв на обед. Летний сезон в этих местах короткий, а до холодов бригаде надо было намыть как можно больше золотого песка. С наступлением темноты мы прекращали свою деятельность, затем следовал ужин и сон. Я мечтал о свободе, но эта работа так выматывала меня, что я не успевал обдумать возможные варианты своего бегства. И была ли у меня такая возможность?

Глава 10.

Мы высадились на берег в районе заброшенной геологической базы. Изба и хозяйственные постройки, обитые рубероидом, сохранились достаточно хорошо. Рядом с домом был сооружен стол из ставших серыми от времени досок. Неподалеку от этого места журчал прозрачный ручей, возле которого я заметил лису, которая даже не подумала испугаться меня.

Посоветовавшись с Николаем и Анатолием, мы разбили возле базы три двухместных палатки. Места были распределены следующим образом: Денис поселился с Эдуардом, Анатолий с Николаем, а мы с Полиной. Моя сестра, как и ожидалось, заявила, что она будет ночевать на яхте. Мы перенесли свободную палатку поближе к ручью, и установили там небольшую буржуйку. Когда печурка была обложена камнями, мы принесли в палатку ковш и несколько ведер для подогрева воды. Походная баня была готова.

Учитывая возможность появления в лагере непрошенных гостей из леса, продукты питания было решено хранить не в палатке, а в старом доме. Над столом был натянут большой тент. Рядом с обеденным местом Николай ловко сложил из камней подобие очага. Под тентом, так же, как и в каждой палатке были повешены керосиновые светильники и дымокуры. Вещей оказалось неожиданно много, и резиновая лодка под управлением Дениса без конца курсировала между яхтой и берегом. К счастью, все срочные дела были закончены с заходом солнца. Во время ужина, который состоял из растворимого кофе и бутербродов с консервированной ветчиной, я объявил программу завтрашнего дня. Это заявление было встречено одобрительно, лишь Эдуард не проявил должного энтузиазма.

Ну, и бог с ним, может быть, он развеется завтра – подумал я. В тот день мне было трудно испортить настроение. Я знал, что впервые за много дней я останусь наедине с Полиной. К сожалению, ее настроение вовсе не было радужным. Девушка пожаловалась мне на Елену и Николая, добавив при этом, что не поехала бы со мной, зная, что так получится:

– Может быть, мне стоит уехать домой?

Мне тоже приходила в голову эта мысль, но услышав ее от Полины, я запротестовал:

– Мне бы этого не хотелось, а кроме того сейчас это просто невозможно!

– У нас впереди Охотск. Я могу улететь оттуда!

– Нынешний Охотск, детка, это даже не город, – скорее охотничий поселок, и оттуда нельзя долететь в Москву! В крайнем случае, можно долететь в Хабаровск... Не думаю, что тамошний аэропорт похож на Шереметьево. И что ты будешь делать там одна?

– Я могу уехать поездом!

– В Охотске нет железных дорог!

Неожиданно я подумал о том, что Николай отчасти прав. Девчонке нужно было учить географию в школе. Но сейчас мне не следовало говорить об этом.

– Давай не будем торопиться. Мне кажется, что все будет хорошо! – сказал я.

–Я сделаю так, как ты скажешь, дорогой! Ты можешь сделать так, чтобы твой приятель отстал от меня?

– Я поговорю с ним! – после длинного поцелуя, события, наконец, начали развиваться в нужном мне направлении.

Ранним утром нас разбудила оружейная пальба. Я вылез из палатки. Оказалось, что в наш лагерь пожаловал небольшой медведь, привлеченный запахом объедков. Анатолий, который встал пораньше, чтобы замесить тесто, отогнал его, выстрелив в воздух два раза.

– А где Николай? – я был исполнен решимости выполнить данное Полине обещание.

– На рыбалку пошел! Не дай бог, рыбы не будет, тогда пропадут наши мука и дрожжи! – засмеялся Толик. В его руках тесто, распластанное на куске клеенки, вертелось как живое, – завораживающая картина!

– Не пропадет! В крайнем случае лепешек наделаем, на ура пойдут... Помочь?

– Нет, спасибо!

Я был несколько раздосадован тем, что не смог поговорить с Николаем, и постарался успокоить себя мыслью о том, что мой приятель сейчас делом занят, а значит все идет хорошо. Возле нашей стоянки я вдруг увидел какое-то непонятное существо, которое внимательно наблюдало за мной из густой травы.