Текст книги "Это! Моя! Земля! (часть 1)"

Автор книги: Борис Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Кроме неспешно, но целеустремленно разбредающихся в разные стороны зомби на нашу стрельбу отреагировали, наконец, засевшие в здании. В приоткрывшуюся дверь центрального входа протиснулся пожилой, лет пятидесяти, похожий на отрастившего пышные усы Колобка, мужик который, смешно перебирая короткими ножками, кинулся к воротам, сжимая в руках "ксюху" с откинутым прикладом. Форма на мужичке цветовой гаммой здорово напоминает нашу омоновскую "ночь-91", вот только полосы рисунка не горизонтальные, а вертикальные. Ну, да, как раз в такой "синей осоке" теперь весь спецполк МВД по охране зданий и ходит. Когда он подбегает к воротам вплотную, становятся видны капитанские звездочки на хлястиках-погонах.

– Вы кто?! – орет капитан, пытаясь перекричать уже стихающую стрельбу и фырканье двигателя, при этом оглядывая окрестности в прицел АКСУ. Вот, блин, оказывается, что произойти должно было, чтоб наши "хомячки" из ОБОЗа [34]34
  ОБОЗ – отдельный батальон охраны зданий.


[Закрыть]наконец вспомнили, для чего им Родина оружие вручила и как с ним обращаться нужно.

– Посадский ОМОН! – кричу я, слегка опустив вниз боковое стекло кабины. – Вам в помощь присланы! Отворяй ворота, а то нам тут торчать уже надоело!

– Ага, понял! Только этих к воротам не подпускайте! – словно китайский болванчик закивал головой тот, и, открыв ключом навесной замок, что-то пробормотал в торчащую из нагрудного кармана куртки рацию, а потом начал шустро оттаскивать в сторону один из ежей.

Когда он оттащил в сторону третий, и шустро метнулся в сторону двери, ворота медленно поползли в сторону по рельсам-направляющим.

– Давай сразу к крыльцу поближе, – кивком показал я водителю предполагаемое место парковки, а потом снова взялся за трубку внутренней связи. – Как остановимся – все к машине и чтоб за нами следом ни одна тварь в ворота не проскочила!

Ответом мне послужил стук распахиваемых дверей кунга и грохот берез по асфальту. Брать под охрану периметр вокруг остановившегося транспортного средства моих ребят учить не нужно. Правда, в этот раз особой канонады не случилось, почти все ожившие покойники уже прекрасно уяснили, то против автомата Калашникова на таких дистанциях у них шансов мало. От силы десяток, видимо, уж совсем тупых даже по их, зомбячьим меркам, потопали вслед за "Уралом", но не успели пройти по пять-десять шагов, как ухватили по пуле в голову. Остальные уковыляли в самый центр Калужской площади и сгрудились вокруг постамента памятника Ленину, где и расположились этакой инфернальной демонстрацией. Нет, похоже, малость переоценил я их сообразительность. Отойти мозгов хватило, а вот на спрятаться – уже нет.

Когда ворота встали на прежнее место, усатый капитан снова замотал ворота цепью, а Гумаров и Солоха помогли ему водворить на прежнее место ежи.

– Ну, и долго вы собираетесь тут стоять, как три тополя на Плющихе? – в голосе усатого явно слышен страх. – Давайте за мной внутрь, этих вид живых людей привлекает.

Выяснять, кого именно "этих" не было никакой необходимости. Чтобы не догадаться, нужно вообще по пояс деревянным быть. К тому же, даже в утреннем полумраке было пусть и плохо, но видно, как с Садового, и со стороны Крымского моста, и от транспортного туннеля ниже по Житной, и по Большой Якиманке, и со стороны выхода из метро "Октябрьская" и Ленинского проспекта с Шаболовкой, явно привлеченные звуками стрельбы, поодиночке и группами подтягивались на Калужскую новые и новые мертвецы. Прав капитан, нечего на улице делать. Сквозь тонированные витринные стекла первого этажа мы покойников будем видеть почти так же хорошо, как и с крыльца, а вот они нас – нет.

– Слушай, тащ капитан, а чего это ты сам по двору с автоматом рысачишь и тяжести тягаешь? Неужто ни одного сержанта на это дело не нашлось?

– Ай, брось издеваться, – вяло отмахивается тот. – Сейчас внутрь войдем, на мой личный состав глянешь, сам догадаешься.

И впрямь, протиснувшись в рамку отключенного сейчас металлодетектора и оказавшись в фойе я сразу все понял… Батальон Смерти, блин… Пять барышень в синем камуфляже и большими прямоугольными шевронами "Спецполк МВД России" на спинах курток. Возраст – от двадцати до неполных сорока, звания – от младшего сержанта до прапорщика. Вид у всех, мягко говоря, так себе: испуганные, ощутимо бледные даже в полутьме лица, круги и разводы потекшей от слез туши вокруг глаз и на щеках. Амазонки, маму вашу с ратуши… Валькирии. Наберут, блин, по объявлению, а потом мучайся с ними. С другой стороны, чему удивляться-то? Служба в спецполку – никакая: сиди на заднице, да на кнопу "вертушки" нажимай, предварительно удостоверение входящего проверив. Но при этом и зарплата – такая же. В смысле, тоже никакая. Мало кто из устраивающихся в МВД мужиков туда идет. Даже в ОВО или ППС зарабатывают куда больше. А штат комплектовать нужно. Вот и набирают туда одних женщин, которых как раз в другие подразделения брать особо никто не хочет.

– Ага, – заметив мою реакцию, понимающе вздыхает за спиной капитан. – А эти, мля, архаровцы из "Рыси" укатили. Приказ, видите ли, у них. Оставили пять автоматов и патронов к ним два ящика. А толку? Я из "калаша" последний раз стрелял в армии, когда "срочку" служил. В семьдесят восьмом, млядь, году. Из АКМС еще. А девчонки мои – вообще ни разу даже в руках не держали. Из "Кедра" у нас были стрельбы, хоть и раз в квартал, но были, а из этих… Ай, да что там говорить, я цинк еле вскрыл, семь потов сошло пока вспомнил, как это делается.

М-да, вид у стоящего на деревянном патронном ящике цинка на самом деле так будто его крепко оголодавший гигантский медведь гризли разжевал и выплюнул. Похоже, долго его усатый мучил и сам с ним мучился. Вон, ручка специальной открывалки, что в каждый ящик с боеприпасами вкладывается, аж коромыслом согнута. Гигант, блин…Могучий варвар… Хотя, за коллег тоже стыдно: бросили этого беднягу с пятью бабами, и даже цинки открыть не помогли. Но, жалеть мне его сейчас некогда.

– Ладно, хорош на судьбину горькую жаловаться, говори лучше, какая сволочь гражданских мертвякам скормила?

– Ка-ка-каких гражданских?

По испуганно выпученным глазам усатого, даже не будучи профессиональным психологом можно понять, что он на самом деле не понимает о чем речь.

– Тех, что перед забором обглоданные лежат, – подпускаю в голос металла, уж если колоть, так до самой… эээ… филейной части, короче.

– Да ты чего?! – голос капитана дрожит одновременно от испуга и возмущения. – Это ж не люди… Ну, вернее, когда-то были люди, но сюда пришли уже этими… Мертвыми, короче.

– Хватит бабушку лохматить, – не сбавляю оборотов я. – Зомби зомбей не жрут, вона, чуть не под ручку друг с другом прогуливаются и никаких тебе…

С этими словами я оборачиваюсь к окну, чтобы широким жестом обвести забитую мертвецами площадь, и, так и замираю с открытым ртом, не закончив фразу. Потому что перед воротами сразу четверо вновь прибывших со стороны туннеля на Житной мертвяка, прямо у меня на глазах, опустившись на четвереньки, пристраиваются к пять минут застреленному моими хлопцами покойничку. И начинают его деловито обгладывать. Вот это номер! А я-то думал, что у покойничков промеж собою полные мир-дружба-жвачка. А они, оказывается, не только живыми людьми, но и друг дружкой не брезгуют. М-да, классическая ситуация из серии "почувствуй себя идиотом". И с капитаном неудобно получилось.

– Все понял, был не прав, приношу свои извинения.

– Да ладно, чего уж там, – устало отмахивается капитан. – Ты, видать, с ними еще мало пересекался. А я на всю эту свистопляску уже весь вчерашний вечер и всю ночь любуюсь. Пока ОМСН тут квартировал, оно еще ничего было, а вот как их сорвали куда-то – совсем амба. Девчонки мои сначала держались, а тут так и совсем разнюнились. Такую сырость развели – хоть с этими тварями в рукопашную иди, лишь бы соплей их не видеть. А эти, да, хавают собственных покойников… Ну, которые во второй раз покойники… Ну, мля, короче, ты понял. Если эту погань по второму кругу пристрелить, то уже минуты через две-три его свои же за милую душу зачефанят.

– Офигеть, дайте две, – только и смог сказать я.

Капитан в ответ глубокомысленно кивнул и тихо, но с чувством выдал длинную матерную тираду. Потом, достал из кармана мятую пачку "Винстона" и, вытряхнув из нее одну сигарету, прикурил и с явным удовольствием глубоко затянулся.

– Будешь? – протянул он пачку мне.

– Не, спасибо, не курящий я, – отрицательно мотаю головой в ответ. – Слушай, а как так вышло, что кроме вас тут никого не осталось? Ну, с собрами [35]35
  Собры – сотрудники ОМСН, ранее называвшегося СОБРом. Кстати, с января 2012 года всем ОМСНам снова вернули название СОБР.


[Закрыть]все понятно, у тех приказ, а остальные-то где? Тут ведь, как ни крути, толпа народу ошиваться должна – дежурная смена в ДЧ, связисты, там, всякие, и прочие разные…

– Нету никого, – вяло отмахнулся усатый. – Кто сам слинял под шумок по тихой грусти, кого вчера в усиление припахали. Тут, не поверишь, до чего дошло вчера – кабинетных подполковников-полковников автоматами вооружали, да на улицы гнали. Веришь, нет, в оружейке – шаром покати, одни пустые пирамиды. Даже из тира выгребли все, кроме учебных пистолетов, которые, один черт, рассверленные и не стреляют.

– А младший начальствующий [36]36
  Младший начальствующий состав – сотрудники правоохранительных органов в звании от младшего сержанта до старшего прапорщика включительно.


[Закрыть]куда весь подевался? – искренне недоумеваю я.

Да уж, когда полковника гонят делать работу сержанта, значит – все, приплыли. Как в том старом армейском приколе: "Бегущий генерал в мирное время вызывает смех, а в военное – панику".

– Да кто где, – хмыкнул капитан. – Кто разбежался, вместе с вверенным оружием и спецтранспортом, кого сожрали, кто сам сейчас снаружи деревянной походкой бродит. А кто и воюет еще. Нам, вон, связист из "Рыси" еще вечером динамик и микрофон от станции в "дежурке" сюда вывел. Такого наслушались за ночь…

– А чего сейчас не слушаете?

– Честно? Зае… – мой собеседник оглянулся на своих притихших, но, вроде, немного приободрившихся после нашего появления подчиненных. – Надоело одно и то же… "ОВД Нагатинский Затон – почти весь личный состав либо погиб, либо дезертировал…", "Пресненский УПМ срочно просит помощи…", "ОВД Северное Медведково – нам звиздец, осталось трое живых, забаррикадировались в помещении Дежурной части…" И так всю ночь. Никаких нервов не хватит, чтоб слушать, как там народ умирает.

М-да, как-то сама-собой пришла на память рассказанная Дядей Саней история про телефонистку из МОБа. Блин, уж если его, прожженного и видавшего виды мужика проняло, то что уж про этих напуганных чуть не до смерти барышень. Но весь мой сначала армейский, а потом и омоновский опыт, вся моя натура просто на дыбы вставали от вида выключенной радиостанции. Был бы он моим подчиненным, уже огреб бы по полной программе. Но, он и по званию старше, и годами… Словом, помягче нужно.

– Э, нет, коллега, на связи сидеть нужно постоянно, мало ли… Андрюха! – кивком указываю я Бурову в сторону отключенного трансивера с микрофоном и маленькой, скорее всего, от компьютера взятой, колонки, стоящих на офисном столе, явно вынесенном из какого-то кабинета. – Ты ведь в армейке со связью работал? Разберешься?

– Да как два пальца, – невозмутимо кивает тот.

Андрей "срочку" тарабанил связистом в разведке "войск дяди Васи", уж что-что, а учить там умеют. Что в армии зазубрено – каленым железом из мозгов не выжечь. Так что, если сказал, что сделает, значит – сделает.

– Сами-то, кстати, чего не сбежали? – снова оборачиваюсь я к капитану.

– На чем? – кривит губы в грустной усмешке тот. – На тех двух служебных "четырнадцатых", что во внутреннем дворе остались? Водить-то я один умею. Так что, даже если мы все вшестером в эту коробчонку утрамбуемся – она ж на брюхо сядет. А за воротами эти стоят… Не проползли бы мы через них, увязли бы – и все, привет, пишите письма, шлите посылки… Это вам на "Урале" хорошо – только колеса помыть потом, чтоб не воняло. Только "жигуль" – не "Урал", нам бы точно амбец приснился. Опять же, пока можно было вырваться, мужики из "Рыси" еще тут были. Подозреваю – отнеслись бы без понимания. Да и не понятно, чем вообще дело кончится. Сбежишь, а потом тебе еще и статью впаяют за дезертирство.

Что ж, тоже не лишено здравого смысла. Чем все закончится, пока сказать действительно сложно. Стреляют вокруг практически повсюду. Приглушенная канонада слышна и со стороны Кремля, и откуда-то из-за Москвы-реки, скорее всего от Старого Арбата, где на Знаменке Генштаб расположен. Да и на Шаболовке постреливают. И это только то, что неподалеку. Дальше стрельба сливается уже в сплошной, не поддающийся локализации гул. Чем черт не шутит, может и отобьемся. И оказаться в таком случае в роли стрелочника, отвечающего за все, этому немолодому и, судя по кольцу на безымянном пальце, семейному мужику явно не хочется. Уж что-что, а наказывать невиновных и награждать непричастных у нас любят и умеют. Можно сказать, национальная развлекуха.

– Так, ладно, хватит лирики. Давай-ка лучше небольшой обход твоих "владений" учиним, посмотрим, что к чему.

Провести рекогносцировку на местности – это у любого нормального командира всегда первым делом, после размещения личного состава. Посмотреть все своими глазами, руками пощупать, рубежи обороны наметить, слабые места в ней определить. А то, мало ли. Не слишком-то мне улыбается выяснить, что зомби через забор где-нибудь перелезли и открытую дверь нашли, уже в тот момент, когда они всей толпой в вестибюль нас кушать заявятся. Но, опасения мои оказались напрасными. Все двери были надежно заперты, окна первого этажа изнутри закрыты бронированными ставнями с узкими бойницами, которые с улицы были не видны из-за заслоняющих их легких пластиковых жалюзи. Напоследок, быстренько прикинув график, выставил трех наблюдателей, по одному на каждую из сторон здания, благо, планировка у него – проще некуда. Квадрат, он и в Африке квадрат. Уж за фасадом-то мы и сами проследим как-нибудь, а вот фланги и тылы без прикрытия оставлять нельзя. Стены стенами, бронеставни – бронеставнями, а пригляд все равно необходим. Словом, после продолжавшейся почти час инспекции я смог смело сделать однозначный вывод – самое слабое место в нашей обороне – это здоровенные, тонированные окна вестибюля, выходящие на Калужскую площадь. Но и эта "слабость" весьма относительная, потому что в этом самом вестибюле сидим мы. Что называется, вооруженные и смертельно опасные. Даже как-то обидно стало, честное слово! Такой опорный пункт, почти что крепость… Хотя, в нынешних условиях – крепость, без всяких "почти" – ограда высокая, стены прочные, окна пуленепробиваемыми щитами прикрыты, своя артезианская скважина, автономное электроснабжение. Для мертвяков, которые не то что стрелять, но даже камни кидать не умеют – неприступная твердыня. И на все это богатство – аж целых двадцать человек гарнизона, из которых пятеро – женщины. Толку от которых, уж будем до конца честными сами с собой, никакого. Если под ногами особо мешаться не будут – и то хорошо.

– Борян! – машет мне рукой сидящий возле радиостанции Буров.

Колонку он, видимо, чтоб не добавлять лишних переживаний женщинам, отключил и теперь сидит, вальяжно развалившись в большом кожаном кресле на колесиках, нацепив на голову наушники. И креслице-то непростое: натуральная кожа, полированные деревянные подлокотники. Явно из какого-то начальственного кабинета увел, шельма. Когда ж все успел-то? Хотя, судя по тому, что рядом с ним, в почти таком же, ну, может, чуть попроще, кресле устроился Солоха, то набег на окрестности они устраивали вместе. А наш хитрый хохол может отыскать где угодно и что угодно. Хоть снег в пустыне, хоть саленное свиное сало посреди мусульманской Чечни. У них, украинцев, это в генокоде прописано, наверное.

– Смотри, – браво рапортует Андрей, – все подключил и настроил, с нашими на Никитском контакт наладил. Там у них тоже полная задница, но пока терпимо. Да вот еще, тут кто-то на связь пару минут назад вышел. Старшего спрашивают.

Вопросительно гляжу на капитана. Понятно… Судя по выражению лица, добровольно брать на себя обязанности "коменданта малиновкинского гарнизона и писарчука по совместительству" ему вообще ни в жилу. Абсолютно. Ну, что ж, тяжелые времена требуют тяжелых решений. Тяжело вздохнув иду к станции и принимаю у Бурова наушники.

– Алтай-11 на приеме.

– Кто на связи? Представьтесь по всей форме, – резко берет быка за рога неведомый собеседник.

О, как! Нет, я, конечно, понимаю: мертвецы восстали и пошли по земле, апокалипсис, конец света и все такое… Но правила радиообмена пока никто не отменял. И, значит, передавать в эфире имена, фамилии, звания и прочую служебную информацию нельзя. Или уже можно?

– А сам-то кто?

Вот подобного мой собеседник точно не ожидал и, похоже, слегка обалдел от моей наглости. В наушнике хрюкнул сдавленный смешок.

– Полковник Гаркуша Олег Степанович, первый отдел Управления "А" ФСБ Российской Федерации. Пойдет? А теперь, с кем я разговариваю?

Блин, говорила мне мама в детстве, что язык мой – враг мой. Вот, в очередной раз убеждаюсь, что с тех пор ничего не изменилось. Снова нарвался. Остается надеяться, что "альфонс" [37]37
  «Альфонсы» – шутливое прозвище сотрудников Управления «А» ФСБ РФ (бывшей группы «Альфа»).


[Закрыть]окажется нормальным мужиком, без лишних закидонов.

– Виноват, тащ полковник. Прапорщик Грошев, ОМОН ГУВД по Московской области.

– Подольск или Посад?

– Посад.

– Ясно. Это ваша "броня" Никитский переулок перекрывает сейчас.

– Так точно.

А чего отпираться, если по тону и так понятно, что полковник и без моих ответов уже все знает. А вопросы задает так, все больше для проформы и для "разговор завязать".

– Грамотные ребята, молодцы. Вот что, Грошев, это вы на Житной воюете?

– Ну, прямо сейчас уже не воюем, а тихонечко сидим. А так, да, мы.

– Это хорошо. Есть тут у нас одна мыслишка по поводу вашего домика… Короче, седлай свою технику и дуй к Госдуме. Пообщаемся.

– Не могу, товарищ полковник. У меня на всю ораву – один единственный "Урал", если я на нем к вам укачу, оставшимся, случись что, даже вырваться отсюда не на чем будет. Так что, уж лучше вы к нам.

На этот раз Гаркуша себя не сдерживает и громко и заливисто хохочет.

– Нет, Грошев, слыхал я, что вы в ОМОНе офигевшие не по чину, но чтобы настолько… Целый полковник на цырлах к "прапору" лететь должен. Не офигел в атаке?

По голосу видно, что не обиделся Олег Степанович, просто шутит. Вот и ладно, значит, нормальный, без лишних тараканов в голове.

– Так это у вас на наш счет какая-то идея, а не наоборот. Сено к лошади не ходит.

– Понял тебя, конь ты омоновский… с яйцами… Уболтал, речистый, минут через десять-пятнадцать жди гостей.

– Понял вас, конец связи.

Полковник не обманул, через пятнадцать минут мой портативный "Айком" забубнил голосом сидящего в дозоре у выходящего на Большую Якиманку окна на четвертом этаже. Гумарова:

– Алтай-11 второму посту.

– На связи.

– Со стороны Кремля гости. Две единицы. Поооонтоооовые…

Последнее, конечно, не по уставу. Но эмоции Тимура я вполне понял, когда из-за немного перекрывающей нам обзор на перекресток часовни Казанской иконы Божьей Матери, стоящей в углу двора, выкатили сразу два "Шеви" – полноприводный внедорожник "Тахо" и микроавтобус "Эксплорер". Оба цвета черный металлик, оба наглухо затонированные, действительно, понтовые, просто жуть.

– Красиво жить не запретишь, – хмыкает в усы капитан.

– Это да, – соглашаюсь я и оборачиваюсь к рассредоточившимся по всему холлу подчиненным. – Так, российская военная угроза, общий подъем и всем во двор! Будем гостей впускать и приглядывать, чтоб их не обидел кто-нибудь.

Парни, поправляя на ходу разгрузочные жилеты и поудобнее пристраивая в руках автоматы, двинулись на улицу.

– А мы? – жалобно пискнула одна из капитановых подопечных.

– Вам – не нужно. Тут побудьте, тылы нам прикроете, если что.

Ой, блин, ну что я несу? Эти, пожалуй, прикроют… Они ж на улицу даже под страхом смертной казни не выйдут, по лицам вижу. Но обижать барышень не стоит. Пусть думают, что мы им важное задание даем, а не из-под ног убираем, чтоб не путались. Нам все равно, а им приятно. Вон, как приободрились: "ксюхи" поправляют, вроде как готовятся… Одна, гляжу, даже чему-то своему слегка улыбается. Господи, твоя воля, ну на кой ляд мне этот детский сад, ясельная группа? Куда б мне их сплавить?

Меж тем "Тахо" уже метрах в тридцати от ворот, ближе подъехать ему, как и нашему "Уралу" чуть раньше, не дает толпа мертвецов. Те, что посообразительнее, уже вовсю култыхают в разные стороны, но на выстрелы и свежих "дважды упокойничков" со всех сторон подтянулись новые, еще ничему не научившиеся. Ничего, сейчас поучим! У нас это быстро. Объяснять моим хлопцам уже ничего не нужно, они выстраиваются редкой цепью позади ворот и начинают не спеша, аккуратно и методично отстреливать ближайших зомби прямо сквозь прутья ограды. Хороший тут все-таки забор. Стоя за ним можно стрелять по упырям, будто по фанерным мишеням в тире, а те и приблизиться не могут. И даже этот их жуткий, невообразимый для живого существа, взгляд отсюда кажется не таким уж и страшным. Хотя, если б этого металлического частокола между нами не было… Вряд ли бы нам удалось надолго сохранить такое спокойствие. Чего уж там, подозреваю, что и прожили б мы тогда все аккурат до первой смены магазинов.

Минуты через две все было кончено. Как говорят на Кавказе: "Кто бежал – бежал, кто убит – убит". У нас изначально не было задачи перебить всю толпу, которая, кстати, довольно сильно увеличилась с того момента, как мы ее увидели впервые. Патроны, опять же, экономить нужно. Так что, расчистили для приехавших "Шевроликов" площадку перед воротами – и будя. Когда машины "альфонсов" припарковались на площадке у крыльца, возле нашего грузовика, а ворота были снова закрыты, гости стали выбираться наружу.

Первыми, будто чертики из табакерки, выпрыгнули из "Эксплорера" шестеро бойцов, тут же разбившихся на две "тройки" и чрезвычайно грамотно взявших под контроль весь двор. Серьезные ребята, слов нет, и выглядят сурово. Черные костюмы, легкие противоосколочные бронежилеты под ременно-плечевыми системами, почти такими же, как моя "командировочная", разве что не оливковыми, а тоже черными. И черные же "Алтыны" с опущенными забралами на головах. Подсумки РПС плотно набиты магазинами, из набедренных кабур торчат рукояти пистолетов. Причем, явно не "Стечкиных" или "Ярыгиных". Мне отсюда видно плохо, но точно какой-то импорт, либо "Глоки", либо "Че-Зэты". В руках – тоже далеко не посконные "калаши", а короткие штурмовые пистолет-пулеметы "Витязь". Я такие только два раза вживую и видел: на "Интерполитексе" и во время большой "показухи" на общей базе долгопрудненского ОПМ [38]38
  ОПМ – созданный на базе расформированного долгопрудненского ОМОН Оперативный полк милиции. Основные задачи полка – охрана общественного порядка на массовых мероприятиях, в том числе и спортивных.


[Закрыть]и «Булата» [39]39
  «Булат» – ОМСН ГУВД по Московской области.


[Закрыть]. М-да… Смотрю на них, и завидую кристально-белой завистью. Причем, не только и (чего уж греха таить) даже не столько навороченным стволам и крутой экипировке, сколько тому, насколько эти ребята отлично обучены. А это по всему видно: по тому, как двигаются, как оружие держат, даже по жестам и общей манере держаться. Профи. Мы, конечно, тоже не совсем «шти лаптем», но до такого уровня сработанности нам еще тренироваться и тренироваться.

После того, как один из бойцов подает рукой условный знак "Чисто", открывается передняя пассажирская дверь "Тахи" и на асфальт легко спрыгивает весьма примечательный дядя. Роста не сказать чтобы высокого, где-то метр восемьдесят, но вот в плечах шире не только меня, но, пожалуй, и Тисова будет. Если крупных и широкоплечих мужиков называют "шкафами", то этот, скорее, "сервант" – роста, может, и не великого, зато уж ширины на двоих хватит. Одет точно так же, как и его подчиненные, разве что без "Витязя" и шлем не на голове, а на груди висит, за подбородочный ремешок к плечевой лямке бронежилета прицепленный. Прическа у дяди короткая, волосы – серебристо-седые, по цвету свежевыпавший снег напоминающие. Подбородок волевой, серо-стальные глаза, взгляд этакий… с прищуром. И шрам через всю правую щеку. Причем, видно, что хирурги эту уродливую борозду явно пытались хоть как-то "подрихтовать", но не сильно преуспели. Здорово, видать, прилетело когда-то мужику. Что примечательно, из-под плечевых лямок "брони" и "разгрузки" выглядывают погоны с тремя крупными звездами. Неужели полковник Гаркуша сам решил приехать?

Когда гость подходит чуть ближе, слегка выпрямляюсь и расправляю плечи, имитируя попытку встать по стойке "смирно".

– Тащ полковник, прапорщик Грошев.

– Товарищ полковник, капитан Филипочкин, – докладывает в свою очередь чуть поотставший от меня капитан.

О, блин, вот уже почти два часа под одной крышей сидим, а я даже не удосужился с усатым познакомиться.

– Полковник Гаркуша, – в отличие от нас, автомата у Олега Степановича нет, но и головной убор отсутствует, так что, обошлись без козыряний, заменив их на крепкие рукопожатия.

– Что-то я недопонял, товарищи, – в глазах полковника видна ирония, – как так вышло, что при целом живом министерском капитане у вас на вверенном объекте старшим почему-то гувэдэшный омоновский прапорщик оказался?

Я глубокомысленно молчу, Филипочкин тоже что-то мнется. Нет, оно понятно, что по сути и сказать ему нечего, но уж соврать-то что-нибудь правдоподобное можно для приличия. Нужно выручать коллегу.

– Мы, тащ полковник, посовещались и решили, что в боевой обстановке лучше руководить тому, у кого в этом вопросе опыта больше.

Капитан облегченно мне поддакивает.

– Аааа, – с серьезным голосом, но широко при этом улыбаясь, тянет Гаркуша. – Тогда понятно. Ладно, хозяева, чего на улице мерзнуть? Приглашайте в дом.