Текст книги "Я выжил, начальник!"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Наверное, ваш клиент? – посмотрела медсестра на проходившего невропатолога.

– Все они тут немного мои, – улыбнулся тот.

– Слушай, Либертович! – позвал его Чепурных. – Комиссия-то приехала и уехала. – Он рассмеялся. – Так что зря мы готовились.

– Этот помешал. – Либертович кивнул в строну промышленной зоны.

– Не знаешь, кто там? – спросил Виктор.

– Какая разница? – отмахнулся Либертович.

– Так! – Борис взглянул на небо. – Кажется, пришло время. И ушло, – усмехнулся он. – Жаль, не пытаются штурмовать. – Он посмотрел на окруживших кран сотрудников колонии. – А вот и чифир! – засмеялся он.

– Я несу, – держа кружку с чифиром, нервно предупредил Бориса старший лейтенант.

«Может, сказать, чтоб Бармин поднялся? – подумал Вулич. – И с ним с крана. Не полезет». Он подкинул в руке ломик.

– Осторожно! – заволновался старлей.

– Знаешь что, – остановил его Борис, – ставь-ка на край площадки. Клади сигареты и спички. И не надо быть героем, – улыбнулся он.

Старший лейтенант аккуратно поставил кружку, положил рядом пачку сигарет и спички и начал быстро спускаться. Борис присел у люка. Взял кружку и налил чифир в чашку крановщика. Закурил и сделал пару глотков.

«Нормальный, – подумал он. – Сонник могли сунуть, но теперь какая разница, жизнь закончилась. Жаль, что так. Все эти увидят, и каждый будет выдвигать свою версию. Плевать! Хотя о таком конце я не думал».

– Снимать его надо, – процедил Бармин.

– Как? – злобно спросил Заев. – Какого черта ты за Вуличем отправился один?

– Да так получилось…

– Надо было дать ему залезть в барабан, – вмешался Седых, – а потом брать.

– Сейчас нужно разбираться с тем, что есть! – Заев посмотрел вверх.

– Он не собирается слезать, – помолчав, проговорил майор. – Что делать будем?

Старший лейтенант и капитан воспитательного отдела пытались уговорить Вулича спуститься. Обещали нормальное отношение, медицинскую помощь. Вулич, сидя на площадке, молча курил.

– Он там что, – усмехнулся Граф, – до конца срока сидеть будет? Стоявшие около него пятеро зэков засмеялись.

– Ты на такое не способен, – спокойно заметил Бурлак. – И на побег бы не решился, а в случае запала ручки за спину и на вахту пошел. Поэтому Бармин и пришел один. Отвыкли они нашего брата бояться. А Афгану хана, он не спустится.

– Что тут у вас? – спросила проходившая КПП Вера. – Тревога?

– В промзоне кран захватили, – ответил ей прапорщик. – Кто-то побег готовил. Его заложили. Он захватил кран и сейчас там сидит. Пытаются его уговорить.

– Надо его как-то снимать, – прошипел Заев. – Уже пять часов сидит.

– Он полез наверх! – крикнул Седых.

Вулич забрался на стрелу и встал.

– Вот и все. Ловите кайф, господа! – крикнул он. – ВДВ не сдается! – И словно с вышки в воду, прыгнул вниз головой. Его отбросило к площадке кабины. Ударившись о крышу, он попал в открытый люк лестницы и с грохотом полетел вниз.

– Машину! – крикнул Бармин.

К крану бежали контролеры и офицеры. Вулич лежал на спине. Его голова, грудь и правое бедро были в крови.

– Жив, гнида! – присев, удивленно сказал старший лейтенант и с матом ударил Бориса в лицо. Потом еще раз.

– Ты б его на кране ударил, – зло проговорил подошедший Пепеляев.

– Жив! – Бармин удивленно посмотрел на играющего желваками Заева.

– Он сто раз пожалеет, что не погиб! – Заев быстро пошел к КПП.

– Грузите его! – крикнул Бармин.

Боясь испачкаться в крови, контролеры переглянулись.

– Санитары! – Старший лейтенант кивнул на бежавших к крану двоих зэков в белых халатах.

– Живучая мразь! – Зверев пнул валявшегося без сознания Вулича.

– Прапорщик! – крикнул Пепеляев. – Отставить! Вы хоть сейчас мужиками будьте. Чего же на кран не лезли? А сейчас как твари поступаете. Ну и работу я себе выбрал!.. – Он кивнул санитарам: – Грузите. Да поосторожнее, он живой.

– Не может быть, – пробормотал один из санитаров. – С такой высоты…

– Слушай, ты, специалист по покойникам! Говорят, живой – значит, живой. Такие быстро не помирают. Вот это фокус! – Зверев посмотрел на кран. – Просто невозможно, а он дышит. И пульс есть. Но для тебя лучше будет, если сдохнешь, – словно Вулич мог слышать, сказал он. – Заева я таким никогда не видел. А Бармин вообще в бешенстве. Седых точно его подставит. Нарвался Бармин, сам пошел за Вуличем. И почему Афган его не пришиб?… Санитары, подняв Вулича, положили его в кузов.

– Вызывайте «скорую», – покачал головой Чепурных. – Нужны специалисты…

– Сами управитесь! – отрезал Заев. – Вы врачи или…

– Нужна «скорая», – перебил его начальник медчасти. – Может быть, придется везти его в больницу, иначе он умрет…

– Управляйтесь сами! – повторил Заев.

Вера, на ходу надевая халат, быстро спускалась по ступенькам. Она вышла на территорию как раз в то время, когда грузовик остановился у входа в медчасть.

Санитары осторожно вытаскивали Вулича из кузова.

– Чего ты его бережешь?! – Оттолкнув санитара, старший сержант рывком сдернул окровавленного Бориса на бетон и стал бить его ногами. Подскочили еще трое контролеров и тоже набросились на Вулича.

– Вы что делаете?! – бросаясь вперед, закричала Вера. – Перестаньте! – Она оттолкнула одного. Но ее не слышали. – Да перестаньте же вы! – отчаянно взывала она к бившим окровавленного человек озверевшим мужикам. Оттолкнув еще одного, она закрывая тело Бориса собой, упала на него сверху.

– Прекратить! – заорал выскочивший Чепурных. – С ума посходили?! – Он сильным толчком отбросил старшего сержанта.

– Да кончать его, суку, и все дела! – закричал скуластый прапорщик.

– Все равно не жилец, – поддержал его плотный прапорщик.

– Вера, – Виктор поднял жену, – перестань. Да несите его в процедурную! – крикнул он санитарам. Вера прижалась к мужу. Ее белоснежный халат был в пятнах крови.

– Господи!.. – прошептала она. – Знаешь, Витя, я только сейчас поняла, где мы работаем и что такое настоящая колония. Они убили его.

– Успокойся. Пошли! – Виктор кивнул на дверь.

– Я сообщу об этом в управление, – предупредила контролеров Вера.

– Да чего ты жалеешь эту мразь?! – возмутился полный прапорщик. – Он, сука, заложников брал! Таких надо на месте кончать!

– А вас не зря прозвали Баржой, – бросила ему Вера, входя в здание.

– Вечером отправим его в центральную больницу, – говорил в это время по телефону Виктор. – Если, конечно, выживет. – Он взглянул на лежащего на полу Вулича, которого осматривал Вячеслав Андреевич.

– Чертовщина какая-то, – пробормотал фельдшер. – Мне бы хватило пары ударов сапогами от этих дуболомов, а он жив. Правда, скорее всего кончится.

Вера сняла окровавленный халат и тяжело вздохнула. Посмотрела на себя в зеркало. Увидела на шее и на щеке кровь.

– Да что же это такое, Господи? – прошептала она. – Они хуже фашистов. Это просто Бухенвальд. Неужели и я стану такой? Нет. А ведь они мне казались обыкновенными людьми. – В дверь кабинета постучали. – Сейчас! – Она торопливо надела другой халат и умылась. Вытерлась, слегка подкрасила губы и открыла дверь.

– Он в коме, – сообщил вошедший муж. – Это Вулич.

– Вулич?

– Хотел сбежать. Переделал барабан так, что мог в него залезть. И скорее всего ушел бы. Начальство рвет и мечет. Бармину кто-то сообщил о барабане. Он решил проверить в одиночку. Вулич ударил его и побежал в цех. Бармин забыл о сотовом и бросился на вахту. Встретил двоих контролеров, сообщил им о нападении. Те помчались в цех за Вуличем. Но тот их напугал пожарным багром и полез на кран. Крановщика заставил спуститься. Пробыл на кране пять часов сорок минут, залез наверх, что-то крикнул и прыгнул. Тело и голова – сплошной кровоточащий синяк. Сломаны два ребра, наверное, внутренние органы тоже сильно повреждены. В общем, не жилец. Странно, что еще жив.

– Значит, не для этого он родился, – прошептала Вера. – А как могли эти…

– Перестань! – Муж обнял ее. – Сам Заев, когда Вулич свалился, пнул его, так что ты хочешь от контролеров? В зоне ЧП, и они все будут нести ответственность. Премиальных никто не получит, ведь должны были заметить, что Вулич мастерит барабан. Бармину тоже крепко достанется – получив сигнал, он пошел один. К тому же Вулич числится за Москвой. Следствие продолжается.

– Что ты с ним будешь делать?

– Отправлю на Лесной. Вера, – мягко проговорил Виктор, – зря ты закрыла его собой. Я понимаю, тебе очень трудно.

– Боишься разговоров? – усмехнулась она. – Мол, врач Чепурных закрыла собой зэка, который до этого…

– И это тоже. Здесь колония строгого режима, и любое…

– Я спасала не Вулича, а нуждающегося в нашей помощи человека. Неужели это трудно понять? Его привезли, чтобы мы оказали ему помощь, а его на наших глазах начали добивать. Ты, оттолкнув контролеров, заступился не только за меня, но и…

– Только за тебя! – отрезал он и вышел.

– Вот мы и в расчете, – прошептала Вера. – Я не знала, кто этот полутруп. Он не выживет, его просто убили. Стоп… Это же о Вуличе говорили, что в последнем слове он сказал очень коротко: я просто хотел, чтоб меня убили. Значит, все-таки добился своего. И не сам себя убил, а его добили.

– Жив? – заглянув в открытую дверь процедурной, зло спросил Заев.

– Почти мертв, – ответил фельдшер.

– Живучая скотина, – процедил начальник колонии. – Вот мразь! – Он захлопнул дверь.

– Конечно, – кивнул Вячеслав Андреевич, – сейчас вам нагорит по полной программе. А Бармину вообще не позавидуешь. Ведь все это он спровоцировал… Бармин выпил рюмку коньяка и закурил.

– Да не думал я, что он так выступит. И вдруг… – Подрагивающей от злости рукой он налил в рюмку коньяк.

– Прокуратура была? – спросил Седых.

– А как же! – Бармин выпил.

– Если Вулич выживет, заведем уголовное дело. Нападение на сотрудника администрации, подготовка к побегу, попытка поднять бунт. Только ты нашел барабан случайно, увидел подошедшего к барабану Вулича, он открыл дверцу, и ты пошел. Ну а дальше все как было. Здорово он тебе врезал?

– Да не бил он меня. Я его толкнул, потом ударить хотел. Он отшатнулся, я и упал. А потом понял, что он сейчас нападет, и смотался. Двоих за ним послал, а они вприпрыжку от него улепетывали: говорят, он с багром на них бросился. Небось брешут. Неужели выживет? Просто невозможно. В зоне сейчас только об этом и говорят. Интересно, чего больше – плохого: мол, фуфло двинул, вот и забрался на кран, или…

– Плохого не говорят, – перебил Седых. – Все одурели. Прежде всего, барабан… Ведь ушел бы он. Одежда его в бензине лежала, собака не учуяла бы. Может, недалеко ушел бы, но с зоны свалил бы. Вот гений, мать его! Такой вариант, кстати, даже не предполагался. Я сам туда попробовал залезть, довольно удобно! – Он засмеялся.

– Как бы он выбрался, если бы барабан вниз попал? – спросил Бармин. – До Кирса бы поехал, что ли? Так там…

– Вулич что-то придумал, – снова перебил его капитан. – Просто так он бы ничего не делал. Кстати, полотно от пилы по железу нашли в его каптерке. Распилил бы провода и выбрался. И маршрут на карте помечен. Он рассчитывал в Пещере выскочить и сразу в другую сторону рвануть. Даже если бы какой-нибудь поезд не остановился в Пещере, заскочить он бы смог. Он ведь был в специальной разведывательно-диверсионной группе ВДВ. Так что ушел бы. Но почему ты никого не позвал? – уже в который раз спросил он. – И когда ты узнал о готовящемся побеге?

– Гусев стуканул, – нехотя ответил майор. – Его Алин попросил – сказал, мол, хочет фуфло толкнуть заводу. А он увидел, что Алин показывал Вуличу барабаны. Ну и сказал мне вчера вечером. Я не поверил. Ведь невозможно такое. Думал, Гусев хочет на место Алина или Вулича перебраться. Подошел к барабану и понял, что правда. Ну и думал сам Вулича повести, а по дороге еще выяснить все. Алина вызывал, но он в отказ идет. Решил не трогать его. Пусть Вулич думает, если выживет, что его Алин сдал. И мастер за него просил. Я когда увидел дверцу на барабане, обалдел. Ну и придумал, Гудини хренов.

– Его на Лесной в больницу отправлять будут, – сказал Седых. – Неужели выживет?

– Чепурных будет писать в управление. Она собой Вулича закрыла от побоев. И напишет. У нас будут крупные неприятности. Хотя у Заева с прокурором все увязано, на охоту вместе ходят. А мне втык сделают. Конечно, вариант, который ты предложил, может меня отмазать. Будешь? – Бармин взял бутылку.

– Давай, – кивнул Седых. – За то, чтоб Афган сдох. Надо поговорить с Витькой. Пусть не даст Верке писать жалобу.

– Поговори, – кивнул Бармин.

– Пепеляев контролеров материл, – сказал Седых. – Знаешь, – вздохнул он, – зэков мы частенько под пресс пускаем. Но бить труп? – Он пожал плечами. – Низко это даже для дубаков. Я не смог бы. Хотя, если Вулич выживет и вернется, я с удовольствием врежу ему разочек, разумеется, при условии, что он относительно здоров.

– А я бы убил. Любого. Даже если бы он делал последний вздох. Комиссия в зону так и не вошла, Заев в ярости. Мы тоже облажались. Покушение вроде удалось замять. А тут нате вам, перец в задницу, чтоб пощипало. Подготовлен побег. По крайней мере на такое должен уйти месяц, а он в зоне всего четыре недели. Хорошо было бы, если у него крыша съехала. Тогда все понятно было бы.

– Дурак такой барабан не сделал бы. В общем, придется подождать, как у него со здоровьем будет, а уж потом…

– Если восстановится немного, я у него половину того здоровья, что останется, отниму, – пообещал Бармин.

– Странно, – покачал головой пожилой врач. – Он действительно упал с крана?

– Прыгнул, – поправил его Чепурных. – Ударился о стрелу…

– У него множество гематом, – перебил его врач. – И нанесены они после падения.

– Били его, – недовольно признался Виктор. – В принципе это понять можно. Он мочился на них сверху, болты кидал. Чифир ему поднимали с сигаретами. А тут как раз комиссия приезжала.

– Бить умирающего? – недоуменно проговорил пожилой врач. – На такое, я думал, способны только обитатели этих мест, но никак не те, кто охраняет их. А за что он здесь оказался?

– Побег из колонии, насилие над часовым, вооруженный захват заложников. И вот подготовка побега здесь. Как вы думаете, Алексей Петрович, он выживет?

– Знаешь, Виктор, удивительно – падение с такой высоты, летел, постоянно ударяясь о лестницу, но переломов нет, не считая треснувших ребер. Голова разбита, но череп цел. Позвоночник слегка поврежден, могут отказать ноги. Он может ослепнуть вследствие проникающего ранения в районе зрительного нерва. В общем, ничего хорошего его не ждет. В Лесном, в центральной больнице лагерей, персонал – охранники в белых халатах. Лекарств очень мало, и то, что есть, разворовывается. Об этом, кстати, писали даже центральные газеты. А смертность…

– Но там и спасают, – сказал Виктор. – Если Вуличу и помогут, то только там. Здесь он проживет еще сутки или того меньше. По всей видимости, у него внутреннее кровоизлияние. Вот так, Алексей Петрович.

– У него два пулевых ранения, он воевал?

– Да. Насколько я помню, в Афганистане солдатом и в Чечне офицером. Первый раз его посадили, так сказать, за благородство. А он, не дождавшись ответа на жалобы его друзей в прокуратуру, бежал. Знаете, что он сказал в последнем слове?

– Это он с крана спрыгнул? – спросил старший лейтенант.

– Он, – кивнул дежурный. – Побег готовил. И умно готовил. Барабаны с проводом видел?

– Да. И что? Дежурный рассказал ему, каким образом Вулич подготовил барабан для побега.

– Ну и ну! – удивился старлей, выслушав рассказ. – Вот это да! Но не жилец он, кажется. – Провожая взглядом носилки с Вуличем, он покачал головой. – Как вообще жив остался? Обалдели мы, когда узнали – с крана вниз головой и жив. А его, говорят, ваши добивали?

– Было дело, – хмуро признался дежурный. – Врач его собой закрыла. Самая красивая женщина Омутнинского района.

– Видел и согласен, – кивнул старлей. – У нее один недостаток, – засмеялся он. – Порядочная, а значит, недоступная.

– Поехали, товарищ старший лейтенант, – позвал его из кабины водитель.

– Сейчас сопровождающая подойдет, – ответил тот.

К машине подошла средних лет заспанная женщина.

– Чего его сопровождать? – недовольно проговорила она. – Умрет, да и хрен с ним.

– Но ты должна отметить время смерти, – сказал дежурный.

Москва

– Чего еще? – проворчал сонный голос. Щелкнул выключатель ночника. Бескровный, тряхнув головой, посмотрел на будильник. – Два часа, кому я понадобился?

– И все-таки ответь, – посоветовала лежавшая рядом жена.

Он взял сотовый.

– Да?

– Семен Петрович, – послышался голос Солнцева, – Вулич готовил побег. Захватил кран и бросился с него вниз. Состояние критическое. Наверное, не выживет.

– Все-таки ушел от правосудия. Хотя закон перед ним больше виноват. А ты чего ночью звонишь? До утра потерпеть не мог? Вулич за эти часы не убежал бы. А ты, кстати, где?

– В Кирове, по делу Узора.

– Володька, – взмолился Бескровный, – завтра все расскажешь, я спать хочу. А если ты в Кирове, так съезди в колонию и все подробно узнай. Потом позвони. Надеюсь, информацию о Вуличе получишь днем.

– Воспитал работничка, – проворчала жена.

– Воспитал! – Семен Петрович чмокнул ее в щеку. – И кстати, если бы не он со своей Мариной, я бы отощал до невозможности, пока ты…

– Спи, отощавший! – засмеялась супруга.

– А дадут свидание-то? – спросил Игорь Петрович.

– Разумеется, – кивнула Лена. – Вот из Смоленска через пятнадцать дней и поеду. Ты за Борькой приглядывай. – Она поцеловала сопевшего в кроватке сына.

– Куда ж деться-то? – усмехнулся Остоцкий. – Маманя постоянно в разъездах. Бизнес-леди! – засмеялся он. – А почему ты ночью летишь? Тут лету-то…

– К семи надо быть в Смоленске. Приезжают покупатели из Санкт-Петербурга.

– Совсем деловая дочь стала, – рассмеялся Игорь Петрович.

Кировская область

– Во, блин! – покачал головой мужчина в полосатой робе особо опасного рецидивиста. – И где же ему так перепало?

– Фуфло, наверное, двинул, – предположил второй.

– Хорош вам не по делу чирикать, – проговорил лежавший на полке внизу седой мужчина. – Его на Котчихе грузили. Этот мужик с ментовней воевал. В бега собирался, но сдали его. Он кран захватил и часов пять там сидел, а потом спрыгнул. Малява в пересылку пришла как раз перед этапом. Так что поаккуратнее с ним, такие мужики хрен ментам кланяться будут.

Пятеро мужчин смотрели на неподвижно лежавшего Вулича.

– Сам скаканул, – сказал коренастый. – Видать, до конца решил в свою судьбу поиграть. Сколько сроку-то у него?

– Восемнадцать. Он в бегах с Вихрем был. Тот себя взорвал.

– Слышь, мужики, – встревоженно сказал наклонившийся над Борисом лысый толстяк, – он не дышит! Стража! – закричал он. – Мужик кончается! Сюда эту шкуру давай!

– Где сопровождающая?!

– Да хрен с ним! – Капитан ВВ поднял стакан с водкой. – Все равно, говоришь, не жилец он. Давай, милая, за знакомство.

– Молчать! – крикнул солдат в проходе. – Заткнитесь, или сейчас из огнетушителей ополоснем!

– Медицину давай, козел! – проорал хор «особняков».

– Лесной, командир, – заглянул в купе старший сержант.

Котчиха

– Ты не спишь? – Виктор поцеловал встретившую у двери жену.

– Жду, – улыбнулась Вера. – Есть будешь?

– Не хочу. Молочка попью и спать. Отправили Вулича. Только не выживет, наверное. Сердце дважды останавливалось. Да и лучше для него будет, если умрет. Парализованный в колонии – медленная смерть.

– Почему он прыгнул? – спросила Вера.

– Никто не понимает. Что не со страха, это все говорят. Веселое что-то орал. Дураком тоже не был, вел себя вполне адекватно. Просто, наверное, не получился побег, и он решил разом со всем покончить. Комиссия из управления едет. Разбираться будут. И ты, Вера, не говори, что били Вулича, – попросил он. – Ничего этим не добьешься, а жизнь нам испортишь. Хорошо?

– Хорошо, – помолчав, нехотя согласилась она.

Лесной

– Гвоздь в пятку можно вбивать, – зевнув, проговорил плотный низенький мужчина в белом халате. – Не наш это клиент.

– Но вроде жив еще, – сказала молодая женщина.

– С часик протянет, и все.

– Роман Достоевского, пять букв? – оторвался от газеты с кроссвордом молодой мужчина.

– Поеду домой, – зевнула сопровождающая Вулича сестра. – Довезла живого и надеюсь больше его не видеть.

– А что за тип-то? – поинтересовался заполнявший карточку врач.

– В побег собирался. Выехать в барабане хотел. Когда разоблачили, на кран залез и спрыгнул. Как еще живой до сих пор, непонятно.

– Его добивали, – сказал врач, – сразу после падения.

– Мужики наши рассвирепели, – рассмеялась сестра. – Комиссия как раз приехала, а тут он на кране. Ну и, разумеется, премиальных не будет. Да и вызвали еще две смены. Вот и поколотили его немного, чтоб душу отвести.

– А на кладбище все спокойненько, – мурлыкал себе под нос, спускаясь по ступенькам, грузный молодой мужчина в кожаном переднике. – Ни врагов, ни друзей не видать. Все спокойненько, все пристойненько, абсолютная благодать. – Он щелкнул выключателем. – Ну вот и ваш последний этап, жмурики-уголовнички. – Он посмотрел на уложенные в три яруса трупы. – И жить не жили, и сдохли в зоне. Романтика! – Он присел к столу, достал бутылку водки и тарелку с колбасой. Налил в стакан водки, посмотрел на часы. – Скоро смена. Хотя что это я, ведь только пришел. Сегодня троих предадим земле-матушке. – Выпив, он взял кусок колбасы с хлебом, откусил.

– Больно, – послышался стон.

Поперхнувшись, мужчина выплюнул колбасу. Посмотрел в сторону звука.

– Фу-у! – длинно выдохнул он. – Все-таки двенадцать лет больничного морга дают о себе знать.

– Больно, – уже отчетливо прозвучал мужской голос.

Коренастый вскочил, рука со стаканом мелко дрожала.

– Кто там шутит? – сипло спросил он. И отшатнулся.

Лежавший на втором ярусе обнаженный покойник вытянул вперед окровавленную руку и попытался сесть.

Коренастый выронил стакан и с криком бросился к двери.

– Больно, – простонал Вулич. Открыв глаза, он увидел казавшуюся тусклой лампочку. – Где я? – Резкой болью отозвалась в спине попытка сесть.

– Во! – послышался громкий мужской крик. – Видали?! Меня чуть инфаркт не стеганул, – возбужденно говорил коренастый. – Слышу, стонет кто-то. Думал вначале, кто-то пошутить решил. А глянул, он руку тянет и сесть хочет. Я и побежал сразу наверх. К Вуличу подошли двое в форме.

– Живой, – удивленно пробормотал старший лейтенант. – Зови лепил, живой он.

Котчиха

– Так, – кивнул Солнцев. – Значит, все-таки собирался в побег. А с тем, кто пытался его отравить, разобрались?

– Нашли и заказчика, и исполнителей, – ответил Седых. – Но заказчик молчит. Причиной может быть ненависть чеха к воевавшему в Чечне офицеру. Исмаилов был боевиком Тракториста. Потом, воспользовавшись амнистией, вышел. Проверили, чист вроде. А он через год в Москве попался с наркотой. Ведет себя нагло, вызывающе. Отправлю его на тюремный режим.

– Понятно. А Вулича, значит, можно списывать?

– Медики говорят, что не выживет. Просто чудо, что он до сих пор жив. Вы не видели кран? – Седых кивнул на окно. – Любой, кто оттуда прыгнет, станет трупом. Но Вулич ударился о стрелу и попал в люк на лестницу. И все равно должен был разбиться, а он жив был до отправки в центральную больницу. Умрет он, если уже не умер.

– Умер. – В кабинет вошел Бармин. – Солодина вернулась. В морге Вулич. Нашел себе постоянное место.

– Это вы обнаружили барабан? – спросил Солнцев. – А как получилось, что вы не смогли…

– Да я просто делал обход промышленной зоны, – ответил майор, – и заметил Вулича, он у барабана возился. Я подошел, он бросил в меня крышку люка, который он соорудил, и побежал в цех. Крышка попала мне по ноге, и я не стал его преследовать. Двое контролеров попытались взять его. Он на них с пожарным багром кинулся. Залез на кран, чуть не сбросил крановщика и начал выделываться. Чифир ему туда подавали, сигареты. Хорошо, что водки и девочек не просил, – усмехнулся он.

– Значит, конец Вуличу, – вздохнул Солнцев. – В принципе, конечно, жаль его. Воевал в Афганистане. Потом поступил в Рязанское училище. После попал в Чечню. Был ранен, и все, жизнь пошла наперекосяк. Заступился за жену друга и оказался в тюрьме. И снова фортуна от него отвернулась. Женщина написала кассационную жалобу, наняла адвоката. И за три дня до того, как пришел ответ о том, что его дело направлено на новое расследование, Вулич бежал из колонии. А дальше подозрение в убийстве, доказать, правда, не смогли, хранение оружия, захват заложников, срок восемнадцать лет. Значит, все-таки он хотел бежать. Хорошо, что вовремя заметили. А ваши стукачи, выходит, ничего не видели. Но возникает вопрос, – взглянул он на Седых, – как он сумел сбить барабан, сварить штыри, чтобы увеличить размер перешейка, намотать провод? Мы обязательно порекомендуем управлению разобраться с этим.

– Да чего тут разбираться? – возмутился Бармин. – Помощники Вулича установлены. Это Алин и один из намотчиков.

– Вы допустили чрезвычайное происшествие, – покачал головой Солнцев. – Погиб осужденный, которого перед этим пытались отравить. И заметьте, вы вышли на него случайно. Если бы этого не произошло, Вулич сбежал бы. Пусть со всем этим разбирается комиссия из федерального управления.

Лесной

– Знаешь, – сказал Вуличу врач, – ты родился не в рубашке, а в рыцарских доспехах. Выжить после такого падения, после полученных от охраны побоев. Кстати, тебя били после твоего приземления. И били жестко. А почему ты прыгнул?

– А что было делать? – тихо спросил Вулич. – Спускаться? Зачем тогда залезал?

– Действительно, – улыбнулся врач. – Зачем?

– Чтобы спрыгнуть. Хотел потешить напоследок свое самолюбие. Потребовал, чтоб чифир дали, сигарет. Надо было вместе с тем, кто это поднимал, вниз слететь, – усмехнулся он. – Но это я сейчас так говорю. А сделать, наверное, все равно бы не смог. Меня парализует? – неожиданно спросил он. – Ног не чувствую.

– Зрение как?

– Туман в глазах.

– О параличе определенно сказать ничего не могу. Зрение тоже пятьдесят на пятьдесят. Вполне возможно, станешь слепым. А может, как орел видеть будешь. К сожалению, мы не располагаем необходимыми лекарствами. Да и те, что присылают, воровали и раньше, конечно, но так, как сейчас, не было. Наши поставки очень малы, а закупать сами мы не можем. Буду с тобой откровенным – у тебя мало шансов жить нормальной жизнью. И это, подчеркиваю, при условии, что ты выживешь. Что, как ты понимаешь, проблематично. Но чем черт не шутит, пока Бог спит, – улыбнулся он. – Ты уже совершил невозможное. После такого падения и избиений не живут. А ты перепугал нашего завморгом! – Он засмеялся. – Я сначала ему не поверил, он выпивает прилично, но уж больно перепуган был. И хорошо, что решили проверить. Ну, ты полежишь здесь, а дальше будет видно. Ты вообще-то конфликтный человек?

– Да нет, – качнул головой Борис и сморщился.

– Где больно? – спросил врач.

– В шее и между лопатками.

– В пояснице боли нет?

– Не чувствую.

– Значит, пока лежи один, – врач поднялся, – а там посмотрим. И обязательно принимай лекарства.

– Знаете, док, сейчас я просто обязан выжить. Я не верю в силы небесные, но почему-то я остался жив. Значит, должен быть и здоровым. И буду.

– Если бы это зависело от тебя, – вздохнул доктор.

– Доктор, – остановил его Борис, – я не помню, где я был. Помню Юдино Ярославской области. Кран и прыжок. А как я туда попал, в Юдино, и за что, не могу вспомнить. Что это?

– Разберемся. – Врач вышел. – А я о тебе был лучшего мнения, – пробормотал он. – Под психа косишь? Ну что ж, вылечим.

«Юдино, – думал Борис. – Но что-то тут не так. А что?»

Красноярск

– Вызывали? – В кабинет вошел Король.

– Не вас, – сказал сидевший за столом мужчина, – а вашего сына Романа. Где он?

– Да я уже говорил вашим ищейкам – не знаю я, где он. А в чем, собственно, дело? – усевшись на стул, спросил Король.

– Ваш сын подозревается в совершении преступления.

– Это из-за того письма, что ли? Но ведь…

– Факт подтвердился, – перебил его следователь. – Поступило заявление от гражданки Азовой Тамары Николаевны. Кроме того, имеются свидетельские показания гражданки Чепурных и двух сотрудников патрульно-постовой службы…

– Значит, все-таки решили прижать Ромку. Давай все решим проще. Сколько хочешь?

– Ничего не выйдет, – посмотрев на дверь, понизил голос следователь. – Дело взято на контроль краевой прокуратурой. Эта стерва из Кирова…

– Да уж, действительно стерва, – согласился Король. – Но она очень скоро замолчит и…

– Опоздали вы, Петр Данилович, – перебил его следователь. – Дело уже заведено. Если бы Роман явился, он был бы задержан, судья дал санкцию. К тому же есть показания потерпевшей. Ее смерть уже ничего не изменит. Единственное, что еще можно сделать, – это как-то уговорить ее отказаться от заявления.

– Она и не собиралась писать, но неожиданно…

– Купи ее или запугай, – шепотом посоветовал следователь. – Я потяну, сколько могу. Приболею, а дело другому не отдадут. И не советую Роману появляться в городе.

– Вот деньги. – Миловидная крепкая женщина протянула Пискунову кожаную сумку.

– Не дразни меня, Инна, – усмехнулся он, – я бы тебя сейчас…

– Сейчас не время. Вас разыскивают по всему краю. Несколько раз были у Тимофея. Но он ничем им не помог.

– Он и не поможет, хотя знает, где я могу быть. А что там у Котовых?

– Заведено дело. Азова написала заявление. Попытка убить ту шкуру из Кирова не удалась. Двое арестованы. Кощей пропал.

– Он все равно убьет ее. Ты держи меня в курсе. Скоро мы уедем. Через Украину уйдем.

– А эти двое? – кивнула она на джип с затемненными стеклами.

– Пока они нужны. Но как только все будет готово, они сдохнут. Я не прощаю обид. Романа взяли?

– Нет. Да и Сирин тянет дело.

– Значит, Король купил его. Он с тобой не связывался?

– А он меня не знает.

– Точно. Ну ладно. Ты, может, выберешься ко мне?

– Сейчас нельзя. Я очень рисковала, когда принесла тебе деньги. Пока! – Поцеловав его в губы, Инна быстро пошла к стоявшему на другой стороне улицы «вольво». Пискунов, осмотревшись, подошел к джипу. Задняя дверца открылась. Он сел. Джип сразу тронулся.

– Бабки принесла? – спросил Костюков.

– Конечно, – кивнул Пискунов.

Тея

– Выходи за меня, – сказал Лютый.

– За тебя? – рассмеялась симпатичная женщина с длинной косой. – Да ты же слуга Котова, лакей и охрана его. И тебя вот-вот посадят. И что, я тебе буду передачи возить? Да никогда в жизни.

– Пока по-хорошему тебя прошу, Варвара. Не доводи до греха. Все равно ты будешь моей.

– Я лучше умру, но твоей не буду. Возьмешь силой

– посажу. – Варвара вошла в дом. Лютый, выматерившись, сел в «Ниву» и завел машину.

– Облом у него вышел, – усмехнулся смотревший в окно Антип. – Молодец Варюшка! И не боится.

– Он и прибить могет, – вздохнула его жена. – Ведь такой гад этот Лютов. И кличут, как волка, Лютый. И по фамилии, и по нутру зверюга. А Варюха не боится. Вон и золотодобытчик приехал, – кивнула она на остановившуюся возле магазина светло-зеленую «Ниву». – Колька Азов, – узнала его Мария. – Не везет мужику. Все что-то пытается наладить, и не выходит ничего. И в Енисейске жизни ему Котов не дает, паразит, который мнит себя королем, и тут не получается. Он, говорят, нашел золото, а мыть не может. Преступно не желает, а разрешение получить не удается. Котов хочет себе участок забрать, а Азов не отдает и не продает. И жена померла, и дочь уехала.