Текст книги "Я выжил, начальник!"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Разжуем рамс Исмаилу, увеличит срок.

– Тоже верно, – согласился Куст.

* * *

– Да как грузят, – отмахнулся Алин, – краном. Обычно до обеда. Двое цепляют стропами и на платформу поднимают. Менты рядом стоят, смотрят. Ну, чтоб между барабанами никто не залез. Стоят просто от нечего делать, положено. Кто туда полезет? Потом подходит паровоз и вытаскивает из запретки. Видишь ворота? Там останавливают, и солдат с псиной ходит. Барабаны почти бегом проверяют. А вагоны тщательно. А ты почему заинтересовался?

– Да просто так! – засмеялся Борис. – Прикинул, как их грузят. Неужели, думаю, руками закатывают? Это же…

– Я сначала так же думал. Да ты сегодня сам все увидишь. После обеда погрузка. Блатные не подходили?

– Еще нет. И очень надеюсь, не подойдут.

– Подойдут, точно тебе говорю. Привыкли за счет мужиков жить.

– Как себя чувствуете, Вера Георгиевна? – спросила полная женщина в белом халате.

– Значит, так, – Чепурных остановилась, – слушайте все! Чувствую я себя прекрасно! В палаты заходить не боюсь, плохих снов не вижу. Если еще есть вопросы, задавайте сразу. Но надеюсь, я ответила на все и всем. – Она быстро пошла вверх по лестнице.

– Лихо она вас! – засмеялся мужчина в белом халате. – Я же говорил, не приставайте к ней. А вы все ох да ах.

– А я теперь боюсь и мимо пройти, – вздохнула плотная медсестра.

– Да я повторяю, – злобно говорил сидевший перед Седых Кот, – не было ничего такого, о чем она говорит. Я просто спросил, почему она меня выписывает. Хреново себя чувствовал. И дотронулся до ее плеча. А она – раз, и на прием. Я бы, конечно, свернул ей шею, но баба как-никак, жалко. А она на меня нагрузила. Ведь мужики, которые со мной лежали, наверняка говорят правду.

– Они-то тебе подпевают, – усмехнулся начальник оперативной части. – А вот санитар говорит…

– Они по натуре базарят, а он, сучонок, ей в масть.

– Ну ладно. Пятнашка с переводом в БУР.

– Да я кипиш подниму!

– Это первый вариант. Есть второй. Чепурных пишет заявление о возбуждении уголовного дела. И ты получишь самое малое пятерку за нападение на сотрудника учреждения. Вполне можем сделать и захват заложника. Попытку, – поправился капитан. – Заложница оказала тебе сопротивление. Представляешь, сколько тебе впаяют и как на зоне, куда тебя переведут после суда, это воспримут? Кот с бабой не смог справиться. В общем, Чепурных не собирается писать заявление, но уговорить ее труда не составит. В камеру его! – поднимаясь, крикнул он.

– Тормози, начальник! – испугался Котов. – Хрен с ним, я и извинения попрошу. Осталось-то пять месяцев. В общем…

– Ладно, – кивнул Седых. – Но если ты, сука, еще хоть раз на кого-то просто выматеришься, я тебя по полной крутану.

– Все, начальник, – торопливо проговорил Котов, – буду нем как рыба.

– Нормально, блин! – подойдя к Кусту, сказал здоровяк. – Крысиный яд. Мастер за пару браслетов и выкидник дал. Им на складе крыс травят.

– А как он дал-то? – удивился Куст.

– Да я же говорю, за пару браслетов и выкидник. Мне Филин посоветовал. В самый раз на эту суку.

– А как мы его траванем-то? Если с ним чифирить, сами кони двинем. Да и не станет он с нами чифирить.

– А мы ему в баночку подсыплем. Он чифу почти не пьет. Вот и сыпанем в баночку, она у него в учетке стоит. А зайти туда проблем нет.

– А ты все о нем узнал, – уважительно отметил Куст.

– Пошли прямо сейчас, – предложил здоровяк.

– Можно кому-то цинкануть, что, мол, учетчика из цеха мастер зовет, и порядок.

– Так и сделаем.

– Афган! – услышал заливавший кипятком чай в банке Вулич. – Мастер зовет!

– Черт возьми, как некстати. Но ненадолго, наверное. – Борис быстро пошел к воротам.

– Паси его, – сказал Кусту здоровяк, а сам вошел в кабинку. Увидел чай в банке, оглянувшись, вытащил из кармана пакетик и сыпанул в банку с чаем желтый порошок.

– Да нет тут мастера, – встретил Вулича Алин. – А кто тебе сказал?

– Да кричал кто-то. Кому это надо и на кой хрен?

– Пошли чайку попьем, – предложил Евгений.

– Я только заварил. Хочешь, пойдем…

– Да мы с Санычем попьем.

– Идет, сука, – усмехнулся здоровяк. – Сейчас попьет, и хана ему. Вовремя мы решили, – подмигнул он Кусту. – Я занырнул, а там банка с купцом.

– А купец – это просто слабый чай?

– Да, – кивнул здоровяк.

Борис налил чай в кружку и сделал глоток. Закурил.

– Хана козлу! – довольно улыбнулся Куст.

– Кустов и Пенов! – крикнул мужчина в штатском. – Вы где шатаетесь?! Сейчас рапорт напишу.

– Уже идем! – Двое побежали к нему.

– Опачки! – Борис схватился за живот и согнулся. – Траванулся, кажется… – Он сунул пальцы в рот. Выпрямившись, взял ведро с водой и начал пить. Снова сунул пальцы в рот.

– Но я приехала в такую даль, – возмущенно говорила крепкая женщина, – а вы не разрешаете свидания! Я не прошу длительного. Положено краткосрочное, так будьте любезны, дайте свидание.

– Но ваш брат, – начала объяснять женщина-прапорщик, – сейчас…

– Я хочу видеть начальника колонии! – перебив ее, твердо заявила женщина.

– Котова Алла Петровна, – прочитал заявление Заев. – Ну что же, краткосрочное свидание дайте. – Он подписал заявление. – И сообщите ей, что мы не завели уголовное дело только потому, что ему осталось до освобождения меньше полугода. – Он посмотрел на Бармина. – Значит, в Красноярске уже знают. Плохо работает оперчасть, да и вы, режимники, тоже.

– А что вы хотите? – усмехнулся тот. – Сотовый, считай, у каждого заблатненного. И сейчас звонить все имеют право. Распустили уголовщину, а теперь с нас стружку снимают.

– Да плохо ему! – Алин, поддерживая Вулича, подвел его к КПП между промышленной и жилой зонами. – Живот прихватило. Похоже, отравился чем-то.

– А что ел-то? – лениво спросил стоявший у входа прапорщик.

Борис согнулся и начал блевать.

– Хорош! Тащи его в медсанчасть! – Прапорщик распахнул калитку.

– Да надоели уже со своим сочувствием! – сердито воскликнула Вера. – Вот я и поставила все точки сразу.

Муж рассмеялся:

– Обожгла ты их крепко. Но мне кажется…

– Надоело! – повторила Вера. – Что с ним? – Она бросилась к тащившему Вулича Алину.

– Тошнит и рвет, – ответил тот.

– Отравление, – увидев воспаленные глаза, решила Вера. – Покажите язык.

Борис, с трудом удерживая приступ рвоты, высунул язык. Вера достала сотовый.

– Вера, – нетерпеливо позвал муж, – пошли…

– Срочно санитара к вахте, – приказала Вера и посмотрела на мужа: – Еда в холодильнике. Разогреешь. Посуду вымою.

– Ты его еще до больницы помоги донести, – раздраженно сказал муж.

– Санитары донесут, а то бы помогла.

Алин потащил Вулича навстречу бегущим санитарам.

– Да сделают ему там все. Пойдем обедать, – продолжал настаивать Виктор.

– У него, очевидно, пищевое отравление. Надо выяснить, что и где он ел, иначе может отравиться половина колонии, – покачала головой Вера.

– Несите его быстрее! – крикнул Виктор санитарам и приглушенно выматерился. Вера, улыбнувшись, ткнулась губами в его щеку.

– Ты сам настоял, чтобы я работала в колонии.

– Кто эта женщина? – услышал санитар хриплый прерывистый голос Вулича.

– Врач, – ответил коренастый мужчина, – жена начальника медчасти.

– Глаза у нее не административные, – прошептал Борис, – человеческие глаза. Хотя откуда здесь человеку взяться?… – Он почувствовал резкую боль в животе и приступ тошноты.

«Сейчас начнутся проблемы, – входя в поликлинику, думала Вера. – Против клизмы все возражают. А уж он…»

– Проблем не будет, доктор, – хрипло сказал Борис.

«Я это вслух сказала», – поняла Вера.

– Точно? – спросил Исмаил.

– Сто пудов! – гордо ответил Куст. – Его в больничку поволокли. Да капут этому Афгану. Нам бы бабки получить.

– Если где-то про это пропищите, вслед за ним отправитесь, – отрезал Исмаил.

– Велели медицине отдать. – Подойдя к КПП между промышленной и жилой зонами, пожилой мужчина показал банку с остатками чая.

– Бери, – кивнул прапорщик медбрату.

– Знаете, – покачала головой Вера, – он в рубашке родился. Еще бы полчаса, и все. Чем же это он так? Говорит, ничего не ел. Утром на завтрак не ходил, хлеб с конфетами ел. Недавно в промышленной зоне пил чай… Принесли? – посмотрела она на санитара.

– Да. – Санитар протянул ей банку.

– Что с Вуличем? – В кабинет стремительно вошел Седых.

– Отравился, – ответила Вера. – А почему у вас такой интерес к нему?

– Да ЧП нам ни к чему, – улыбнулся капитан. – Скоро комиссия приедет из столицы. И хочется, чтобы все было на должном уровне. Да, – повернувшись, чтобы выйти, остановился он, – вы не желаете, чтобы Котов перед вами извинился?

– Если бы человек совершил проступок и извинился, как говорится, от души, то… – Она вздохнула. – А так не надо.

– Хорошо сказано. Когда я смогу узнать причину отравления Вулича?

– Только через два дня. У нас, к сожалению…

– Я прошу вас, – Седых не дал ей договорить, – сразу сообщите результат мне.

– Значит, дело заводить не будут? – уточнила сидевшая перед стеклянной перегородкой Алла.

– Нет, – ответил Котов.

– Что же ты так? Столько для тебя сделали, а теперь…

– Да просто сорвался. А с Ромкой-то что за дела?

– Как ты? – заглянул в палату санитар.

– Жить буду, – ответил лежавший на койке Вулич. – А что со мной?

– Траванулся чем-то.

– Да это я и сам понял, – усмехнулся Борис.

«Только вот чем?» – мысленно спросил он себя.

– Ты Афган? – обратился к нему лежащий на соседней койке черноволосый молодой мужчина.

«Так, – начал вспоминать Борис. – Я почувствовал себя хреново после того, как попил чаю с конфетами. Перед этим меня позвали якобы к мастеру… Выходит, меня отравили? – Он сел. – Хреновина какая-то».

– Слышь, земеля, – не отставал сосед. – Ты Афган?

– Дальше что?

– Я тоже там был.

– Давай потом вспоминать будем.

– Лады. Меня Осой кличут. – Мужчина протянул руку.

– Афган, – машинально пожал ее Борис.

– А лихо ты дубаков в Ярославской пересылке таскал, – усмехнулся сидевший на койке в углу пожилой мужчина.

– Мужики, – вздохнул Борис, – дайте мне очухаться. Потом переговорим, ладно?

– Все путем, – кивнул Оса. – Оставь его, Клим.

Борис лег на спину.

«Так. Получается, меня траванули. Но кто и почему? И как? Точнее, чем? Может, что-то в конфетах было? Но они из ларька. Алин дал. Чай я из пачки насыпал. Что-то непонятно… Маргарин? Но его весь барак лопает».

– Ну и порядки у вас тут! – сердито говорила женщине-прапорщику Алла. – Человек болен, а его сажают в местную тюрьму на пятнадцать суток и еще до освобождения в какой-то ПКТ. Кстати, что это такое?

– Помещение камерного типа. Входите, – кивнула служащая на открытую решетчатую дверь.

– Мы будем жаловаться, и виновные понесут наказание. Сейчас не время коммунистической диктатуры, когда все было позволено.

– Извините, а в чем дело? – спросила полная женщина.

– А вы кто, позвольте узнать? – посмотрела на нее Алла.

– Помощник районного прокурора Алтурова.

– Вот вы-то мне и нужны! Моего брата посадили в камеру из больницы…

– Олег Котов?

– Именно он.

– Он должен благодарить врача Чепурных. За то, что он совершил, его вполне можно привлечь к уголовной ответственности. Он напал на нее и оскорбил. Вашему брату повезло.

– Ну да, – усмехнулась Алла. – Он говорил, что…

– А кто признает свою вину? – улыбнулась Алтурова.

– Мы будем жаловаться.

– Это ваше право. Я буду этому только рада. На основании вашей жалобы дело будет рассмотрено областной прокуратурой, и Чепурных так или иначе придется давать объяснения. На основании этих показаний наверняка будет возбуждено уголовное дело. А сейчас извините. До свидания. – Алтурова подошла к ждавшей ее машине.

– Не довезете до вокзала? – спросила Алла.

– Нет, – кратко ответила Алтурова.

– Сучка! – зло бросила вслед тронувшейся машине Котова.

– Зря вы так, – заметила вышедшая из КПП колонии Чепурных. – Нина Петровна – хорошая женщина.

– А вы-то кто? – Алла ожгла ее взглядом. – Тоже из прокуратуры? Хотя вы…

– Я врач.

– Надеюсь, не Чепурных?

– Чепурных. А вы, вероятно, сестра Котова? Ваш брат подонок, и я…

– Слушай, ты! – Алла шагнула к Вере.

– Не ты, а вы. – Вера быстро пошла дальше.

– Ты свое получишь, тварь!

Вера остановилась.

– Что уставилась? – вызывающе спросила Алла. – Может, и меня в камеру посадишь?

– А там таким, как ты, только и место, – ответила Вера и быстро пошла дальше. «Успокойся, – мысленно говорила она себе, – успокойся. Так хочется… Но нельзя. Ну и семейка».

– Вера Георгиевна, – обратился к ней вышедший из машины невысокий мужчина, – я по поводу отравления. Это крысиный яд. – Он протянул ей заключение экспертизы. – Сомнений быть не может. В чае найден крысиный яд. Доза не очень большая, но человеку вполне хватит, чтоб заказывать гроб.

– Яд? – недоверчиво перепросила Вера.

– Именно так.

– Спасибо. – Вера быстро пошла обратно.

– Что, уже за мной? – вызывающе спросила идущая от колонии Алла.

– Спокойно, Вера, – проходя мимо, прошептала Чепурных.

– Встретимся в другом месте – не убежишь, – насмешливо проговорила ей вслед Алла.

– Чай послали на экспертизу, – сообщил Алин. – Я тут мужиков поспрашивал, так они говорят, что в цех заходили двое – Куст и Ломик. Отморозки, те еще типы. Так вот, один из них перед этим крикнул, что тебя зовут. Ты вышел, и кто-то из них, кажется, Ломик, заскочил в учетку. Был там недолго. Оба ходят под чехом, под Исмаилом. Помнишь, когда ты в отряд пришел после этапа, трое чехов приходили? Там был Исмаил. Они о тебе у завхоза спрашивали. Я сейчас это вспомнил.

– Ты когда в Чечне был? – спросил Борис.

– В девяносто шестом, – помолчав, ответил Евгений. – На Минутке осколок в спину поймал. Год госпиталей. Потом запил, морду охраннику в баре разбил и ментам двоим всыпал. Дали три года. Сбежал. Добавили еще два и сюда. Сейчас…

– Бежать больше не хочешь? – перебил его Борис.

– Нет. Мать надо живой застать. Тут амнистия немного помогла, год скинули. И обещали по УДО выпустить. Поэтому работаю и не нарушаю.

– Ладно! – кивнул Борис и поинтересовался. – А Ломик в каком отряде?

– Значит, отравили, – пробормотал Седых. – Черт возьми, похоже, Вулич – сплошная проблема. И кому же так понадобилась его смерть? Заводить дело не стоит. Снова комиссии поедут одна за другой. Крысиный яд… Где его можно взять в зоне? Хотя сейчас тут можно найти все, что угодно.

– Здравствуйте, – обратился стоящий рядом с Вуличем Алин к проходившей мимо Вере.

– Здравствуйте, – ответила она.

– Добрый день, – негромко проговорил провожавший ее взглядом Борис. – Кто это?

– Врач-терапевт.

– Это она была у вахты?

– Да.

– Человеческие глаза… Значит, не показалось. Странно, но и в зоне можно увидеть взгляд человека. Не ожидал… А она красивая… – Борис вздохнул.

– Единственная, кто действительно может называть себя медиком, – заметил Евгений. – Муж ее, начальник медчасти, тот еще тип. Базаров про Веру Георгиевну море! Тут врач-невропатолог есть, Либертович. Так базарят, вроде любовники они. Хотя посмотришь на этого Либертовича, и сразу понятно, что она его на пушечный выстрел не подпустит. С мужем, кстати, говорят, живет хорошо. А что это ты вдруг?

– Да ничего. Просто приятно удивлен. Думал, что тюремщиками рождаются. Взгляд надменный, с долей подозрительности, но вкрадчивый голос, когда нужно что-то выяснить, однако в большинстве случаев командный тон. А тут вдруг увидел человеческий взгляд и услышал ее голос. Женщина красивая. Фигура, ноги… – Он засмеялся. – Все, что-то меня понесло!..

– Строит из себя, – выходя из поликлиники, проворчала плотная рыжеволосая женщина. – Ей посочувствовали, а она…

– Да хватит, Рита, – остановила ее невысокая толстушка. – Вера вся из себя такая, – покрутила она задом, – недотрога и уж больно интеллигентная. И не боится по палатам одна ходить. Я, например, стараюсь никогда не оставаться с зэками наедине. А то кто знает, что у них на уме… Где же Вячеслав Андреевич? – посмотрела она на дверь.

– Идет-то как, – кивнула вслед Вере плотная. – Задницей вертит. А потом вроде кидаются на нее. Например…

– Да вам бояться этого совершенно не стоит, – перебил ее подошедший Борис. – Даже если вы останетесь в колонии единственной женщиной, а это относится и к вам, – кивнул он второй медсестре, – ваша безопасность будет стопроцентной. А если вам укоротить юбки, произойдет массовый побег. Мужики просто не вынесут подобного зрелища!..

– Он жив! – ударив Куста в лоб основанием ладони, процедил Исмаил. – Вот что, суки позорные, я вас обоих раком поставлю, твари! – Он ударил Ломика ногой в пах. Тот, скрючившись, осел.

– Да ты что, Исмаил, – испугался Куст, – мы же ему…

– Его из больнички в изолятор потащили! – отрезал чеченец. – Что-то там с медсестрами у него вышло.

– Да честное слово, – усмехнулся немолодой мужчина, – ничего такого он и не говорил. Просто обеих задело, что произойдет массовый побег, если… – Не договорив, он рассмеялся. – И придумал же такое! – Отвернувшись в сторону, дежурный тоже улыбнулся. – Так что ни за что вы мужика на пятнашку определили.

– Вячеслав Андреевич, – спросил дежурный, – как его состояние? Можно ему находиться…

– А вы думаете, Заева это остановит? – перебил его фельдшер. – Даже если нельзя. Не любит наше начальство иронии в адрес своих служащих. Но я бы не дал разрешения на помещение его в ШИЗО.

– Кто по масти? – поинтересовался прапорщик.

– Мужик, – усмехнулся Вулич.

– Значит, к браткам не пойдешь? – спросил контролер.

– Мне все равно, – равнодушно отозвался Борис.

– А лихо ты этих баб на место поставил, – неожиданно подмигнул ему прапорщик и, оглянувшись, сунул Борису в карман пачку «Примы». Старший сержант, посмотрев в глазок, открыл дверь камеры. Вулич вошел.

– Здорово, – кивнул он находившимся в камере штрафного изолятора заключенным.

– Привет, – ответил мужчина в наколках на голом торсе.

– Афган! – воскликнул сидевший в углу небритый. – Приветик! Быстро же мы с тобой в ШИЗО попали. Тебя за кой хрен?

– Да ни за что, – усмехнулся Борис. – Растолковал двум особам разницу между ними и настоящими женщинами.

– Да откуда они здесь? – усмехнулся сидевший у стены Котов. – Здесь, как и везде, шкурье одно. Меня сюда сучка запихала из больнички. Глазки строила, задом виляла, а я ей и…

– Опачки! Значит, ты Кот? – Борис шагнул к нему.

– И что дальше? – Кот лениво поднялся.

– Слушай меня внимательно, жаба! – сказал Борис. – Это тебе от меня! – Короткий удар в солнечное сплетение согнул Олега. – Это от доктора! – Основанием ладони он ударил его по макушке. Кот шлепнулся на бетонный пол и взвыл от боли. Дверь камеры распахнулась.

– А ну прекратить! – крикнул капитан с повязкой дежурного. – Вулич, на выход! Кто тебя? – подойдя к пытавшемуся вздохнуть Котову, спросил капитан.

– Да просто поперхнулся…

Капитан вышел вслед за Борисом, и прапорщик хлопнул железной дверью.

– Вовремя менты появились, – процедил Котов. – Я бы эту суку…

– Тормози, Кот, – остановил его небритый. – Предъявить Афгану ты сам ничего не можешь. Ты, в натуре, в больничке косяком спорил. Конечно, Вулич зря тебя товарнул, но…

– Я ему устрою! – прошипел Кот.

– Кому же ты так дорогу перешел? – дав закурить Вуличу, спросил Седых.

– Без понятия, – покачал головой Борис.

– Кто заходил в твою каптерку?

– Я никого не видел.

– Знакомые по свободе у тебя здесь есть?

– Никого не встречал.

– А за что Котову врезал?

– Морда не понравилась. У вас такое бывает? – Вулич улыбнулся. – У меня иногда случается. Да теперь хоть за дело пятнашку получу. А то ведь…

– Не надо так с нашими женщинами разговаривать. Они, конечно, больше, чем надо, на тебя нагрузили, но…

– Извините, гражданин начальник, где вы тут женщин увидели?

– А Веру Георгиевну ты, значит, настоящей женщиной считаешь?

– Я не вправе судить о ней. Но она помогла мне у вахты, вот и все. Да я просто не удержался, настроение паршивое было.

– Как здоровье? Отрава не беспокоит?

– Да вроде нет.

– Слушай, – закурив, проговорил Седых. – На суде, в последнем слове, ты сказал коротко и ясно: я хотел, чтоб меня убили. Ты просто подставился. Даже следствие это отметило. Почему?

– Знаете, гражданин начальник, вы не поп, а я не на исповеди. Но уверяю, что сейчас я не хочу погибнуть. У меня другие планы.

– Сбежать желания нет?

– Если появится, вы об этом узнаете первым.

– Надеюсь, что я узнаю раньше. Но бежать не советую. Даже если сможешь уйти с зоны, далеко не убежишь. Постов везде понатыкано много. И берут они жестко. Тебе повезло, что не зона тебя брала. А то бы…

– Не надо пугать, капитан, – улыбнулся Борис. – Вы меня вызвали из-за отравления, а теперь…

– Иди. Я думал, ты мне что-то объяснишь, ведь тебя пытались убить. Хотя, может, ты сам отравился? Борис засмеялся.

– Забери, – кивнул капитан заглянувшему в кабинет контролеру.

– В ту же камеру? – спросил тот.

– Котова оттуда переведи, – решил Седых. – Хотя стоп. Веди Вулича в одиночку.

– Номер люкс, – рассмеялся Борис.

– И фельдшеру его покажите, – сказал капитан.

– Подождите, – удивилась Вера, – как это в шизо? Он…

– Его здоровье в порядке! – отрезал Заев. – И кстати, причиной его грубости медсестрам стали вы, Вера Георгиевна.

– Я? – хмыкнула она.

– Да не было там никакой грубости, – улыбнулся Вячеслав Андреевич. – Я все слышал. Просто Полина и Брошнева позволили себе нелестные замечания в адрес врача Чепурных. А Вулич высказал свою точку зрения. И кстати, я с ним согласен. – Он засмеялся.

– Вы позволяете себе много лишнего, – строго одернул его начальник колонии.

– Не вам судить, товарищ майор, – спокойно отозвался фельдшер. – Вы несправедливо дали Вуличу пятнадцать суток. Я слышал весь разговор, он не сказал ничего такого, что тянуло бы даже на лишение передачи. Хотя…

– Все, – недовольно бросил Заев, – можете идти. А вы, Вера Георгиевна, все-таки не конфликтуйте с коллективом.

– Это коллектив почему-то пытается конфликтовать со мной, – рассмеялась она. – Хотя вот Вячеслав Андреевич тоже часть коллектива.

– Самая большая часть, – заметил фельдшер.

– Вулич – опасный преступник, – наставительно произнес майор.

– Для нас он осужденный, который был отравлен, – парировал Вячеслав Андреевич.

* * *

– В одиночку сунули, – усмехнулся Котов. – Испугался солдатик.

– Менты за тебя испугались, – возразил небритый. – А то снова начнут твои родственники жалобы писать.

– Что ты против меня имеешь? – шагнул к нему Котов.

– Тормозни, Кот, – предупредил его плотный молодой мужчина. – Нам твои дела шли и ехали. Но не вздумай здесь блатовать, иначе вышибем из хаты. Я серьезно говорю.

– В натуре, Кот, – поддержал его невысокий парень, – не блатуй, а то и нарваться можешь.

– Ну вот и номер люкс. – Борис сел на пол. – Кто же меня отравить хотел? Надо будет этого Куста прижать. Исмаил, – вспомнил он слова небритого, – чеченец. С ним я не пересекался. Странно… Ладно, выйду – Куста прижму и все узнаю.

– Подождите, Вячеслав Андреевич, – вздохнула Вера, – значит, Вулич из-за меня…

– Из-за себя, – улыбнулся фельдшер. – Вы как раз вышли, а они курили вдвоем. Ну а тут и дамы появились. Уж больно вы задели их тогда, когда они так хотели вам посочувствовать, и стали недовольство высказывать вам вслед. А Вулич вмешался. Ну а дамы бросились на вахту и написали рапорта. Написали, конечно, по-своему, но я все слышал и впервые за время работы принял сторону осужденного, но это ничего не изменило. Однако я доволен, что так поступил. И вот что, Вера Георгиевна, не уделяйте Вуличу чрезмерно много внимания, иначе…

– Перестаньте, Вячеслав Андреевич, – засмеялась она. – Все эти трюки мы знаем. Когда Вулич выйдет из изолятора, он придет на прием. Все-таки я лечила его. И наверняка начнет искать сочувствия…

– А вот здесь я с вами не согласен. Однако все-таки интересно, кто его мог отравить? Хотя он на удивление быстро пришел в себя.

– Доза совсем маленькая. К тому же он выпил много жидкости и вызвал рвоту. Помогло ему то, что утром он ничего не ел. Неужели его действительно пытались отравить?

– Это дело оперативной части. Ну ладно, а как вы съездили?

– Неплохо. Были медики из пяти управлений. Тема одна и та же. А кроме того, я повидала свою школьную подругу. Потом мы вместе учились в институте. Я вышла замуж и уехала с Виктором сюда. Знаете, поначалу было страшно и в то же время очень интересно. Но я не ожидала, что порой будет так противно.

– Понимаю. Я мужик и то все это испытал. Знаете, я бы свою жену сюда работать не привел. Хотя если бы…

– Я боялась, что Вулич отравился в столовой, – сменила тему Вера.

– Я тоже очень не хотел наплыва больных с отравлением, – ответил фельдшер.

– Ну, – Седых кивнул стоявшему в двери Кусту, – проходи и садись.

Тот, облизнув пересохшие губы, несмело шагнул вперед и сел на стул.

– Знаешь, – сказал начальник оперативной части, – я вот думал, что с тобой делать? Отдать Вуличу? Или…

– Нет! – испуганно перебил его Куст.

– Чифирнешь? – спросил капитан.

– Слушай сюда, гнида! – Бармин подошел вплотную к сжавшемуся на стуле Ломику. – Или колись, или я тебе такую жизнь устрою!..

– Да не знаю я ничего, – покачал головой тот. – Какая отрава?

– Ну вот что! – Схватив за грудки, майор рывком поставил его на ноги. – Тебя видели в…

– Я тут ни при чем! – закричал Ломик.

– Так и пиши, – кивнул Седых. – Ты думал, что это какая-то шутка, слабительное. Порошок принес Горохов. Написал? Хорошо… А где он, кстати, его взял?

– У мастера, – ответил Кустов.

– Да не при делах я! – кричал Ломик, которого двое контролеров вытаскивали из кабинета начальника режимной части. – Сукой буду, начальник!

– Кустов раскололся. – В кабинет вошел Седых. – Надо брать мастера сварщиков. Он сейчас числится кладовщиком на складе и продал крысиный яд за два самодельных браслета и выкидной нож. Его фамилия Сухариков.

– Точно?

– Вот показания. – Седых положил на стол исписанные листки.

– Что делать будем? – прочитав, спросил Бармин.

– На тюремный режим всю троицу. А вот возбуждать ли дело…

– Пусть прокуратура решает, – перебил его Бармин. – Все-таки они пытались убить, так что заводим дело.

– Тоже верно, – согласился Седых. – Тут все о комиссии из столицы говорят. Я вот и думаю, как бы нам это не подпортило…

– Наоборот. Предотвратили убийство. Разоблачили преступника из вольнонаемных, оборотня на чистую воду вывели. – Бармин рассмеялся.

– Уж тебе ли не знать, оборотней у нас хватает, – хмыкнул Седых.

– Ну-ну! – усмехнулся Бармин. – Если с умом, то и не оборотень вовсе.

– А почему Котова раскручивать не стали? И сестра его сразу приехала. Ты, наверное, себе в карман чтото положил?

– Перестань, Владимир. Коньяк вместе пили.

– Заев французский пил, – усмехнулся Седых.

– Все это мелочи. А вот Вулич… черт бы его побрал! Следствие продолжается. Поэтому и надо передать это дело в руки прокуратуре. А то у нас будут неприятности. Узнает следователь, и, считай, мы крупно влипли.

– Тьфу ты! А я как-то об этом и не подумал. Действительно, могут быть неприятности. Но, как я понял, ты Горохова не расколол?

– Молчит, сучий потрох. А ты-то как Кустова кольнул?

– Да я его уверил, что он чистым будет, но пойдет со всеми вместе. Его по запарке запихают в хату к блатным. И они из него половину выбьют. Он сразу пойдет в отказ. А значит, наш договор расторгнут.

– Ты тот еще лис, – добродушно поддел его Бармин.

– А Чепурных вроде как неровно дышит в сторону Вулича, – неожиданно сменил тему капитан.

– Перестань! – Бармин махнул рукой. – Вот ты в ее сторону очень даже неравнодушно поглядываешь. Предупреждаю, Витька мужик спокойный, но коснется дела – физиономию враз попортит. Он за нее кому хошь башку отвернет. Она ведь, как декабристка, с ним в глухомань поехала. Сам понимаешь, здесь не каждый мужик выдержит. Ну ладно наши бабы, на них воду возить можно. Они вполне вписываются в это дерьмо. А Чепурных – дама утонченная, да и, что говорить, красивая. Когда приехала Элеонора, зубничка, мы и то все в шоке были. Тоже баба видная. А Чепурных настоящая женщина. Так что не мути воду насчет Вулича. Он по-мужски поступил. Фельдшер же рассказал, как дело было. А Заев его от греха сунул в изолятор. Не думал, что мы найдем…

– Не поэтому, – возразил Седых, – а чтобы бабы визг не подняли. Они из зависти о Чепурных говорили. А Вулич вмешался. Все-таки есть в нем что-то особенное.

– Вот это и плохо, – пробормотал Бармин – Чувствую, попортит он нам кровь. Сам по себе живет и близко никого не подпускает. За ним глаз да глаз нужен.

– Авантюрист, – покачал головой Седых.

– «Я хотел, чтоб меня убили», – вспомнил Бармин слова Вулича. – Короткое последнее слово. Я дважды перечитывал дело. Особенно там, где говорится о побеге. Лихо ушли. А столовая у нас возле запретки. Как только что-то в его поведении покажется подозрительным, надо его упаковывать в БУР. Я строго-настрого приказал обращать внимание на малейшие детали. Хорошо еще, реки рядом нет.

– Как здоровье? – заглянул в открытую кормушку Вячеслав Андреевич.

– Бывает лучше, – ответил сидящий на полу под зарешеченным окном Борис.

– Вот таблетки, – фельдшер протянул лекарство, – прими.

– Спасибо. – Борис взял три таблетки, сунул в рот и запил водой из-под крана.

– Будь здоров, – подмигнул ему фельдшер и захлопнул кормушку.

– Что-то ты, Андреевич, впервые к зэку доброжелательно настроен, – усмехнулся контролер.

– Куст! Сука! – надрывно орал Горохов. – Сдал, паскудина?! Я тебя, пес комолый, достану!

– Слышь, Кустик, – посмотрел на стоявшего у двери Куста сутулый детина, – выходит, ты стукач.

– Да вы чё, мужики, – испуганно забормотал тот. – Я…

Коренастый парень, заметив кивок сидевшего в углу пожилого мужчины с выколотыми на груди тремя богатырями, поднялся и подошел к двери. Еще двое, переглянувшись, усмехнулись. Куст, увидев это, отчаянно закричал:

– Начальник!

Коренастый ударом локтя в живот согнул его и толкнул к двоим парням. Те, заломив Кусту руки, уткнули его лбом в бетонный пол и стянули с него штаны. Коренастый, встав перед дверью, загородил глазок.

– Давай, Пан, – кивнул исколотому толстяку один из парней. Тот, оскалясь, взглянул на пожилого и стянул с себя штаны.

– Собаки поганые! – раздался громкий голос в дежурке шизо. – Гяуры! Я вашу родню, псы, сделаю! – Трое контролеров с трудом удерживали рвущегося Исмаила. – Я вам, шакалы, устрою Буденновск!

Худощавый дежурный ударил его кулаком в живот.

Словно подавившись, чеченец повис на руках контролеров. Его швырнули на пол и, застегнув наручники, стали бить ногами.

– Отставить! – рявкнул дежурный. – В камеру в браслетах, но не бить!

– Уж больно ты добрый, Владимир Семенович! – покачал головой плотный контролер. – Может, его в хату к мужикам? – усмехнулся он. – Там четверо в Чечне воевали.

– В одиночку! – Дежурный быстро вышел.

– Во, блин, – пробормотал старший сержант. – Первый раз увидел, как Пепеляев зэка ударил.

– У него племянника в Гудермесе убили, – объяснил плотный прапорщик. – Он чеченцев на дух не переносит.