Текст книги "Ариадна"

Автор книги: Борис Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Машинъ. – Вы все барышня… а… тово. Я не знаю, какъ отвeчать. (Улыбается.)

Лапинская. – А вотъ я васъ прохвачу за это. (Брызгаетъ водой.) Шестеренька. Разъ! Еще.

Машинъ(смeется добродушно). – Такъ вeдь и выкупаешься, право.

Быстро, въ волненiи, входятъ Арiаднаи Саламатинъ.

Саламатинъ. – Нельзя, вы понимаете, нельзя браться за руль, если не умeешь. И пускать машину полнымъ ходомъ.

Арiадна. – Тогда зачeмъ было со мной eхать?

Саламатинъ. – И минуты не думалъ, что вы такъ…

Арiадна. – Хотите сказать, что я сумасшедшая?

Саламатинъ. – Такое слово…

Полежаевъ. – Да позвольте, въ чемъ дeло?

Дарья Михайловна. – Арiадночка, вся бeлая…

Саламатинъ(раздраженно). – А то, что благодаря Арiаднe Николаевнe, мы чуть шею себe не свернули.

Машинъ. – Ужъ очень быстро eздите… господа. Развe же можно?

Саламатинъ. – А вы поговорите съ ней, я васъ очень прошу, убeдите Арiадну Николаевну, что кромe ея причудъ и фантазiй еще кое-что имeется.

Арiадна(Саламатину). – Просто васъ надо было прогнать.

Саламатинъ. – Меня прогнать не такъ-то просто.

Полежаевъ(сидитъ рядомъ съ Арiадной, очень встревоженно). – Да какъ… это все?

Арiадна. – Мы возвращались… совсeмъ и не быстро…

Саламатинъ. – У ней и прiемъ не тотъ, руки не сильны. Машина виляетъ. Чортъ знаетъ что!

Арiадна. – Да вы… вы сами, убирайтесь вы! (Вся дрожитъ отъ гнeва.) Я васъ и не просила со мной eхать. Машина генералова.

Дарья Михайловна. – Что-жъ, наскочили на кого?

Арiадна. – Просто домой возвращались, и на шоссе, на поворотe, я не разсчитала, не успeла. Автомобиль въ канаву… но мы цeлы… только ушиблись.

Саламатинъ(окружающимъ). – Нeтъ, вы понимаете, я, какъ спортсменъ, я долженъ протестовать противъ подобнаго отношенiя къ дeлу.

Лапинская. – Охъ, эти мнe спортсмены.

Дарья Михайловна. – Ну, ну, Арiадночка, ты мнe потомъ спокойнeе разскажешь. А то дeла мои… (Уходитъ.)

Арiадна. – Алексeй Николаевичъ, вы со мной дерзки.

Саламатинъ. – Не знаю, кто дерзокъ…

Арiадна. – А я знаю. И не хочу съ вами разговаривать.

Саламатинъ. – Ахъ, пожалуйста… (Быстро уходитъ.)

Арiадна. – Мальчишка! Туда же!

Лапинская. – Называется, Арiадна распалилась.

Арiадна(вдругъ устало). – Ахъ, оставь, Лапа. Право, ну что это такое…

Машинъ. – Да… ничего. Вотъ и шумъ вышелъ. (Арiаднe.) Хорошо еще, ножку себe не зашибли. А то недeльки бы двe похромали… какъ лошадка закованная. (Полежаеву.) Такъ какъ же насчетъ шестереньки? Стало быть, къ вашему приказчику?

Полежаевъ. – Конечно, конечно.

Машинъ. – Такъ-съ. А засимъ, мое почтенiе. (Подаетъ Арiаднe руку.) Всякихъ благъ. (Отходя, какъ бы про себя.) Я и номерокъ помню… сто семьдесятъ, а…

Арiадна(вполголоса). – Блаженни чистiи сердцемъ. (Минуту сидитъ молча, какъ бы въ глубокомъ утомленiи. Полежаевъ встаетъ, дeлаетъ къ ней шагъ.) Ай, не наступи! Наступишь.

Полежаевъ. – На кого… на что?

Арiадна. – Вонъ Божья коровка ползетъ, по хворостинкe. (Показываетъ пальцемъ.) Дай сюда. (Полежаевъ подаетъ ей прутикъ). Ты бы и раздавилъ. А это, можетъ, у нихъ все равно, что Иванъ Иванычъ. Тоже, можетъ, по прутику ползетъ и про какую-нибудь шестереньку думаетъ. Но не нашу, а какъ у нихъ тамъ полагается.

Полежаевъ(наклоняется, цeлуетъ ея руку). – Все такая же, Арiадна.

Арiадна. – Нeтъ, не такая. Я теперь не такая. Когда мы путешествовали… ну, раньше, ты мнe разъ читалъ, какъ святой Францискъ всeхъ птицъ любилъ, звeрей. И разъ даже пожалeлъ волка, изъ Губбiо. Я вотъ теперь – этотъ самый волкъ. Одичалый. Очень одичалое существо. (Пауза). Божья коровка, божья коровка, гдe мой милый живетъ? Смотри… полетeла. (Съ горечью). Къ нашему дому. Такъ что выходитъ, этотъ милый – ты. (Бросаетъ прутикъ).

Полежаевъ(серьезно). – Да, я.

Арiадна. – Такъ было. Но не теперь.

Полежаевъ. – Ты нарочно… ты… изъ автомобиля… нарочно?

Арiадна молчитъ. Въ пруду гаснетъ розовая заря. Надъ паркомъ, блeдно-фіолетовая, обозначилась огромная луна. Арiадна оперлась подбородкомъ на перила, смотритъ въ прудъ.

Арiадна. – Меня куда-то уноситъ. Я лечу… И все дальше, отъ тебя дальше. (Встаетъ и опускается къ водоему). Мнe самой страшно. Что же мнe дeлать? Пусто очень, холодно. Точно вонъ въ тeхъ небесныхъ пространствахъ я мчусь…

Полежаевъ. – Ты улетаешь? Но тогда, знай…

Арiадна. – Я видeла нынче образъ смерти. Какъ близко! Какъ желанно!

Полежаевъ. – Арiадна, остановись!

Быстро входитъ Игумновъ.

Арiадна. – А, вотъ кто. Поди сюда. (Игумновъ приближается). Далекó идешь?

Игумновъ. – Далéко.

Арiадна. – Ближе стань.

Игумновъ(нетерпeливо). – Да чего тебe? (Подходитъ вплотную. Она смотритъ ему въ глаза внимательно и упорно.)

Арiадна. – У тебя глаза сумасшедшiе. Знакомые.

Игумновъ(свиститъ.) – Э вуаля ту?

Арiадна(зажала въ обeихъ рукахъ по цвeтку). – Вынь, Сергeй.

Игумновъ. – Паче и паче Арiадна бeснуется… (Вынимаетъ оба). Ну, хорошо? (Она молчитъ. Онъ отходитъ). Да, передай женe, что я дня три не вернусь. (Уходитъ.)

Арiадна. – Не захотeлъ гадать. (Луна нeсколько поднялась. Ея лучъ играетъ въ струe, бeгущей изъ античной маски). Въ холодной струe блеститъ луна. Я чувствую смерть. Спокойное, великое ничто.

Полежаевъ. – Но тогда ты – не одна.

Арiадна. – Ахъ, не одна?

Полежаевъ. – Смерть тогда не для тебя одной.

Арiадна(холодно). – Этого я не знаю.

Полежаевъ. – Посмотримъ.

ДѢЙСТВIЕ ТРЕТЬЕ

Кабинетъ Полежаева – большая комната, съ дверью на балконъ. Довольно много книгъ. Письменный столъ посреди. На немъ бронзовый бюстъ Данте. По стeнамъ фотографiи: прямо предъ зрителемъ средина фрески Рафаэля «Аѳинская школа». Позднiй вечеръ. День рожденія Аріадны. Въ домe гости. Дверь на балконъ отворена. На столe небольшая лампа подъ зеленымъ шелковымъ абажуромъ. У пiанино Лапинская(аккомпанируя себe, напeваетъ):

Какъ невозвра-атная струя

Блеститъ, бeжитъ и исчеза-етъ,

Такъ жизнь и юность убeга-етъ…

Входятъ Генералъи Полежаевъ.

Генералъ. – А-а, мы, кажется, мeшаемъ.

Лапинская(прерывая музыку). – Ничего, п’жжалуйста. Если секреты, я уйду.

Полежаевъ. – Какiе секреты.

Лапинская(продолжая наигрывать):

Въ га-аремe такъ исчезну я-а!

Генералъ. – Стихи, полагаю, Пушкина. Но мотивъ-съ?

Лапинская. – «Такъ жизнь и ю-ность убeгаетъ»… Мотивъ – это просто я запомнила, разъ въ Москвe поэтъ стихи свои читалъ… да онъ ихъ не читалъ, а такъ, знаете, пeлъ и раскачивался. (Встаетъ и изображаетъ, какъ раскачивался). Многiе смeялись, а мнe понравилось. Очень, по-моему, пронзительно.

Генералъ. – Я и говорю: для настоящей русской дeвушки непремeнно надо меланхолическое, изволите ли видeть, пронзающее. Об-бязательно!

Лапинская. – Что-жъ, тогда я пупсика изображу (Играетъ)

Генералъ. – Э-э, я противъ крайностей. Est modus in rebus. А-ха-ха… Золотое правило мeры. Я западникъ. Сторонникъ западной культуры.

Полежаевъ(подаетъ ему книжку). – Вотъ вамъ Западъ. Книга, напечатанная въ Луккe, въ 1788 г. (Со вздохомъ). Да, это я, конечно, тоже люблю.

Генералъ(разсматриваетъ). – Гольдони, мило. (Лапинская встаетъ и подходитъ.) А-а, какъ тогда издавали-съ.

Лапинская. – Переплетъ больно хорошъ.

Генералъ. – Позвольте. Къ печати разрeшилъ «докторъ священной теологiи, Франческо Франчески». А-ха-ха-ха! Да, но я, собственно, не о томъ… а больше о нашей отечественной культурe. Истерiя-съ! Нервозность. Вотъ основа души.

Лапинская(отходитъ, садится на диванъ съ ногами). – Сейчасъ генералъ насъ и прохватитъ. (Вздохнувъ). Что называется, съ перцемъ. По-военному.

Генералъ. – Прохватывать незачeмъ-съ. Я самъ, знаете ли, поклонникъ женщинъ, особенно русскихъ… а-ха-ха… но посудите сами: Арiадна Николаевна, милeйшая, эксцентричная наша хозяйка и нынe именниница…

Лапинская. – Рожденница.

Генералъ. – Виноватъ! Изящнeйшая рожденница… и тeмъ не менeе… я очень извиняюсь передъ Леонидомъ Александрычемъ, но вeдь это фактъ, что тогда, во время пресловутаго катанья на автомобилe, и она, и мой Алексeй были на волоскe… такъ сказать, отъ весьма непрiятныхъ послeдствiй.

Лапинская. – Да ужъ прямо говорите: чуть не расквасились.

Генералъ. – Это называется – быка за рога. Очень мило, романтично, игра съ опасностью, но согласитесь…

Лапинская. – Арiадна возненавидeла вашего пасынка. Говоритъ, что онъ – трусъ.

Генералъ. – И снова ‑ чисто русскiй взглядъ на храбрость. Человeкъ не желаетъ свертывать себe шеи ни съ того ни съ сего – и онъ трусъ. А между тeмъ…

Въ двери съ балкона показывается гость, сосeднiй помeщикъ.

Перелeшинъ(въ бeломъ жилетe, невысокiй, полный. Видимо, выпилъ. Лицо красное, усы нeсколько взбиты). – Кабинетъ! Это хозяинъ, генералъ, барышня… забылъ, какъ звать, но представленъ. (Неожиданно низко кланяется Лапинской.) Еще разъ! На всякiй случай. (Полежаеву.) Въ поискахъ за содовой. Тамъ, это, знаете, бенедиктинчики, мараскинчики… Ну, и Арiадна Николаевна старается – гостепрiимная хозяюшка у васъ, вполнe такая привeтливая. Да. Сейчасъ и всe сюда идутъ, просятъ Анну Гавриловну спeть… а-а… съ гитарой, цыганщину всякую.

Полежаевъ(указывая на дверь). – Пожалуйста въ столовую. Вамъ дадутъ.

Перелeшинъ. – Па-акорнeйше благодарю! Па-акорнeйше. (Идетъ къ двери, про себя вполголоса.) Тамъ, это, мараскинчики, бенедиктинчики…

Генералъ. – Вотъ вамъ и россiйская фигура-съ. Потомъ впадетъ въ умиленiе, будетъ каяться во грeхахъ… и попроситъ взаймы.

Полежаевъ. – Россiйская. Что касается грeховъ, то каяться въ нихъ… разумeется, не въ пьяномъ видe, можетъ быть, и не такъ ужъ плохо.

Изъ той же двери, что и Перелeшинъ, входятъ съ балкона Арiадна, полуобнявъ высокую, сухощавую Анну Гавриловну, въ рукахъ у той гитара; Саламатинъ, Игумновъ, Машинъ.

Анна Гавриловна(Полежаеву.) – Меня пeть просятъ. Да ужъ какой мой голосъ.

Арiадна. – Знаю, какой. Сюда, на диванъ. (Звонитъ.) Дадутъ намъ кофе, вина.

Анна Гавриловна. – Всетаки стeсняюсь. Да, можетъ, и не въ этой комнатe… (Осматривается.) Тутъ кабинетъ. Все книги.

Арiадна. – Нынче мое рожденье. Что хочу, то и дeлаю.

Полежаевъ(Аннe Гавриловнe.) – Нeтъ, пожалуйста. Я очень радъ.

Арiадна. – Вы видите, онъ радъ. Онъ всегда отъ чего-нибудь въ восторгe.

Полежаевъ. – Я, дeйствительно, радъ, что будутъ пeть… но сказать, чтобы я всегда… (Пожимаетъ плечами).

Арiадна. – Виновата!

Всe садятся на огромный диванъ, гдe Лапинская устроилась съ ногами.

Въ центрe Анна Гавриловна.

Игумновъ. – Стоп-пъ! (Дeлаетъ руками рупоръ, кричитъ.) Арiадна, заднiй ходъ!

Арiадна. – Обидeла поэтическую натуру! Par-rdon. (Вносятъ кофе, вино. Арiадна наливаетъ себe.) Я, генералъ, кажется, васъ шокировала тогда… ну, собою, всeмъ своимъ видомъ и дурнымъ поведенiемъ. Пожалуй, и сейчасъ шокирую. Извините. Но, все равно, выпью.

Генералъ. – А-а, кромe удовольствiя ничего мнe не доставляли.

Лапинская(Машину.) – Дяденька, Иванъ Иванычъ, сядьте ко мнe поближе.

Машинъ(беретъ стулъ, придвигаетъ его къ краю дивана). – А вы что же нынче… не тово, не щебечете?

Лапинская. – Это птицы щебечутъ, а ужъ мы просто разговариваемъ.

Машинъ. – Я понимаю, да вeдь такъ… какъ вы барышня… и выразился.

Лапинская. – Голубчикъ, Иванъ Иванычъ. По-старинному, съ изяществомъ!

Саламатинъ. – Вниманiе, господа.

Анна Гавриловна, аккомпанируя себe на гитарe, начинаетъ цыганскiй романсъ. У нея голосъ небольшой, низкiй, но прiятный. Въ срединe романса прiотворяется дверь изъ залы. Тамъ стоитъ Перелeшинъ, слегка дирижируетъ. Онъ очень увлеченъ, и вполнe серьезенъ. По окончанiи – аплодисменты.

Перелeшинъ(тоже аплодируя). – Ручку! (Подходитъ). Старый цыганъ Илья привeтствуетъ. (Цeлуетъ руку Аннe Гавриловнe). Эхъ, Москва, голубушка, Яръ, Стрeльна. Что деньжищъ! ахъ, что деньжищъ!

Анна Гавриловна. – Вы вeдь сами поете?

Перелeшинъ. – Масло, молочишко изъ имeнiя – все тамъ осталось… Векселишки, то-се… А теперь не пою. Былъ голосъ, но до свиданiя. Меццо-сопрано пропит-то… Тамъ мараскинчики, бенедиктинчики…

Арiадна(Аннe Гавриловнe.) – Еще спойте!

Перелeшинъ. – Вотъ, напримeръ: «Мой костеръ въ туманe свeтитъ».

Арiадна. – Гадость!

Перелeшинъ. – Не нравится? Виноватъ. (Наливаетъ себe ликеру.) Своихъ ошибокъ не скрываю. (Пьетъ.) И не стыжусь. Виноватъ.

Анна Гавриловна. – Я спою романсъ. (Задумчиво.) Давно, когда еще я моложе была, меня научилъ, т. е. при мнe пeлъ, одинъ мой знакомый. Тоже помeщикъ.

Беретъ гитару и начинаетъ. Перелeшинъ опять слегка дирижируетъ. Въ комнатe очень тихо. Романсъ кончается словами: «Когда-бъ я смeлъ, когда бы могъ я умереть у милыхъ ногъ». Окончивъ, Анна Гавриловна быстро встаетъ и выпиваетъ рюмку коньяку.

Никто не аплодируетъ.

Генералъ. – Очень мило, хотя и… раздирательно. (Слегка похлопываетъ въ ладоши.)

Анна Гавриловна. – Сказать правду, меня эта вещь волнуетъ.

Лапинская(Машину.) – Дяденька, отчего такъ жалостно?

Машинъ. – А… да… вы, какъ барышня.

Лапинская. – Цыганщина проклятая! (Ударяетъ кулакомъ по ручкe дивана.) Возьму, и зареву сейчасъ. На весь домъ.

Игумновъ. – А! Вотъ мы какъ.

Лапинская. – Да, такъ и такъ, господинъ Игумновъ, Сергeй Петровичъ.

Арiадна. – Чушь это все. (Передразнивая) «И умереть у милыхъ ногъ». Скажите, пожалуйста. (Рeзко). Сказки, басни! Никто ни у чьихъ ногъ не умираетъ. Необыкновенно изящно, поэтически: прiйти – и тутъ же умереть, у самыхъ ногъ. Ахъ, все это вранье. Кто дeйствительно хочетъ умереть… (Замолкаетъ.) Да и чортъ съ ней, съ любовью. Все навыдумали. Ничего нeтъ.

Лапинская. – Ар-рiядна, не завирайся.

Арiадна. – Молчи, Лапа. Ты дeвченка.

Лапинская. – Не такъ, чтобы очень.

Арiадна. – Ничего нeтъ. (Встаетъ. Лицо ея блeдно и измучено.) Когда узнаешь это, страшно станетъ. (Озирается). Все куда-то уходитъ, и вокругъ… призраки. (Приближается къ письменному столу, гдe сидитъ Полежаевъ.)

Полежаевъ. – Арiадна, больна? Что съ тобой?

Арiадна. – Мнe нынче тридцать три года. (Беретъ книгу, которую раньше смотрeлъ генералъ) Старинная книга, въ золоченомъ переплетe… моего ученаго мужа… любителя наукъ и искусствъ, который пишетъ сочиненiе «О ритмe у Рафаэля». (Книга выскальзываетъ и падаетъ.) И еще вокругъ много разныхъ изящныхъ вещей и людей… Но (обращаясь къ генералу), но, но, но…

Игумновъ(Лапинской, указывая на Арiадну). – Неправду говоритъ. (Наливаетъ себe и Лапинской вина. Чокаются.) «И умереть у милыхъ ногъ».

Лапинская(Машину.) – Что надо сдeлать, когда васъ разлюбили?

Машинъ. – Вотъ… вы… барышня… опять.

Лапинская. – Нeтъ, пожалуйста.

Машинъ. – Да ужъ какъ сказать… ежели… да… (Дeлаетъ жестъ рукой, будто кого-то отводя.) Тогда чемоданы… укладывать.

Игумновъ. – А ежели тебя и не любили никогда, ну, а ты самъ… Э-эхъ, жизнь наша малиновая!

Машинъ. – Это ужъ, батюшка… (Улыбается). Что ужъ тутъ! (Разводитъ руками.)

Лапинская(задумчиво). – Если тебя разлюбили, то – чемоданы укладывать.

Саламатинъ(въ балконной двери). – Э, да позвольте…

Арiадна(медленно раздвинула портьеру. Тамъ видно зарево.) – Усачевка горитъ.

Перелeшинъ. – П-жа-р-ръ! И никакихъ рябчиковъ.

Игумновъ(вскакивая и оборачиваясь). – Фу, чортъ. Какъ пóлыхаетъ.

Всe толпятся у оконъ. Слышны возгласы: «А не Гаврюхино?» – «Нeтъ,

Гаврюхино правeй».

Саламатинъ(Арiаднe). – Это далеко?

Арiадна. —Двe версты. Лeтникомъ ближе.

Саламатинъ. – Ѣдемъ.

Арiадна. – Нeтъ. Не хочу.

Лапинская. – Если тебя разлюбили…

Игумновъ(взволнованно). – Тутъ насосишко есть… въ вашъ автомобиль можно?

Саламатинъ. – Есть! Черезъ пять минутъ трогаемся, черезъ десятъ тамъ. (Оборачивается къ Арiаднe.) У руля самъ.

Игумновъ. – Сейчасъ. Переодeнусь только. Леонидъ, твои сапоги надeваю. (Уходитъ).

Арiадна(Саламатину). – Сергeй хоть помогать будетъ… А вы?

Саламатинъ(вспыхивая). – Нынче ваше рожденiе. Не хочу ссориться.

Генералъ(направляясь къ выходу на террасу). – Чисто русская картина. Горитъ деревня, но мы, баре, обязательно должны принять участiе. Ибо и насосы, и таланты, и альтруистическiя чувства – все у насъ. А-ха-ха… Не могу утерпeть. Иду, лeтничкомъ.

Арiадна(садится въ креслe у открытаго окна.) – Идите, друзья, кто куда хочетъ. Я не двинусь.

Одни – чтобы итти, другiе, чтобы удобнeе было глядeть, – всe выходятъ на балконъ. Остается Перелeшинъ у столика съ виномъ.

Перелeшинъ(наливая рюмку). – И пусть волнуются. (Выпиваетъ.) Уд-дивительно, какъ полируетъ кровь.

Арiадна(какъ бы про себя.) – Страшенъ пожаръ въ деревнe. Господи, дeтишки какъ бы не погорeли… (Встаетъ, холодно.) А впрочемъ… не все ли равно? (Перелeшину.) Философъ – знай себe потягиваетъ.

Перелeшинъ. – И правъ. Пожаръ прогоритъ, и никакихъ рябчиковъ.

Арiадна. – Аркадiй Карпычъ, знаете вы, что такое смертная тоска?

Перелeшинъ. – Когда по векселишкe платить нечeмъ.

Арiадна. – Мнe разсказывали, у одного человeка зубъ болeлъ двое сутокъ. Это въ деревнe было, помочь некому. Онъ ходилъ, ходилъ, да изъ револьвера себe въ голову бацъ. И все тутъ.

Перелeшинъ. – Надо было iодомъ.

Арiадна. – Ужъ не знаю. (Минуту полчитъ, потомъ оборачивается на зарево.) Боюсь я пожаровъ.

Перелeшинъ. – Если отъ насъ далеко, то ничего.

Арiадна(вздрагивая, какъ бы отъ воспоминанiя). – Ну, такъ. Налейте рюмку. (Онъ наливаетъ, она беретъ, и съ этой рюмкой медленно, чтобы не расплескать, идетъ къ двери въ свою комнату.)

Перелeшинъ. – Куда-жъ это?

Арiадна(невнятно.) – Ничего… ничего. Простите.

Перелeшинъ. – Ф-ть! Въ одиночествe желаетъ дернуть. (Беретъ бутылку и протягиваетъ. Арiадны уже нeтъ). Могу еще предложить. А… а впрочемъ, нeтъ. (Обнимаетъ бутылку, и гладитъ.) Мам-мочку не от-дамъ! У сердца. (Пробуетъ засунутъ въ жилетный карманъ, не лeзетъ). Ну, ладно. (Встаетъ.) Мы на вольный воздухъ. Тамъ, пожары пожарами, а мы… для полировки крови.

Пошатываясь, идетъ къ выходу, все обнимая бутылку. Ему навстрeчу съ балкона Дарья Михайловна. Она входитъ торопливо, взолнованно.

Дарья Михайловна. – Право, такой ужасъ. Усачевка вся выгоритъ.

Перелeшинъ. – А вы уже… съ п’жа-ра?

Дарья Михайловна. —Нeтъ, дома была. Никого нeтъ? (Оглядывается). Я ложиться ужъ собралась, и вдругъ зарево это, набатъ. Слышите? (Вдали звуки набата.) Вы Сергeя не видeли?

Перелeшинъ. – Им-мeлъ, несравненное удовольствiе. Онъ, кажется, eдетъ на пожаръ. Равно и госпожа Ла. Лап-апинская.

Дарья Михайловна. – Ко мнe не зашелъ…

Перелeшинъ(уходя). – Этого не знаю. Не могу знать. (Уже съ балкона, громко и пьяно.) Не могу знать!

Дарья Михайловна(одна). – Во весь вечеръ не вспомнить… (Опускается къ столику.) Знаетъ, что я одна въ домe…

За дверью въ комнату Арiадны громкiе голоса, какъ бы шумъ борьбы.

Дарья Михайловна настораживается.

Игумновъспиной распахиваетъ дверь и за руку выволакиваетъ Арiадну.

Другой рукой пытается вырвать у нея коробочку.

Игумновъ. – А я тебe говорю: отдашь.

Арiадна(отбиваясь). – Отстань! Сумасшедшiй!

Игумновъ. – Я? (Разжимаетъ ей пальцы.) Нeтъ-съ, это ужъ… кто-то другой.

Арiадна(бросается на него.) – Какъ ты…

Игумновъ въ раздраженiи отталкиваетъ ее, и такъ сильно, что она падаетъ на диванъ. Самъ онъ разсматриваетъ коробочку. Дарья Михайловна, до сихъ поръ неподвижная, вскакиваетъ и бросается къ нему. Съ балкона вбeгаетъ Полежаевъ.

Полежаевъ. – Сергeй?

Игумновъ(увидeвъ жену). – А, и ты тутъ. (Полежаеву, рeзко.) Вотъ тебe и Сергeй!

Полежаевъ(глядя на Арiадну, лежащую на диванe, головой въ руку.) – А-а!

Игумновъ. – Не зайди я случайно къ ней въ комнату… (Швыряетъ коробочку въ окно.) Черти полоумные! Фу! (Подходитъ къ столику, наливаетъ вина. Руки у него дрожатъ.) Возвышенности! Смерть! Любовь! А, да, можетъ, и правда такъ надо (Пьетъ. Подымаетъ голову на Дарью Михайловну.) И ты пришла. Молчишь, но у тебя въ глазахъ укоръ. Что-жъ, укоряй.

Дарья Михайловна. – Я ничего, Сережа…

Игумновъ. – О, Боже мой! (Слышенъ рожокъ автомобиля. Игумновъ какъ бы сбрасываетъ съ себя нeчто.) Ѣдемъ. Мы – на пожаръ. А тамъ видно будетъ.

Быстро выходитъ. Арiадна лежитъ недвижно. Полежаевъ сeлъ въ кресло, съ ней рядомъ; онъ закрылъ лицо руками.

Такъ продолжается нeкоторое время. Дарья Михайловна встаетъ, подходитъ къ Полежаеву, цeлуетъ его въ лобъ и удаляется. Спустя минуту Арiадна поворачиваетъ голову, приподымается.

Арiадна. – Ушелъ, рыцарь. Что я имъ, право? (Рeзко.) Да не хочу я, чтобъ меня спасали. И все тутъ. Не желаю. (Оглядываясь на Полежаева.) Вотъ, тоже… Благодeтель человeчества. Плачешь?

Полежаевъ. – Нeтъ.

Арiадна. – Угнетаемая невинность.

Полежаевъ(вдругъ встаетъ.) Ну, прощай, Арiадна.

Арiадна. – На пожаръ?

Полежаевъ(какъ бы разсeянно). – Нeтъ… такъ… вообще.

Арiадна. – То-есть какъ же?

Полежаевъ. – Я тоже не хочу, чтобы меня спасали.

Арiадна(удивленно). – Ничего не понимаю.

Полежаевъ. – Ну, и что-жъ? (Онъ теперь задумчивъ, какъ бы во власти какой-то мысли. Очень покойно). – Ненавидишь меня, и ладно.

Арiадна. – Даже радъ!

Полежаевъ. – Выйду, и все буду итти. Зайду въ рeку, и все буду итти, станетъ по горло… а потомъ ничего… И такъ будетъ покойно.

Арiадна. – Зачeмъ же… тебe?

Полежаевъ. – И меня приметъ вeчность. Если ты – и я.

Арiадна. – Погоди, Леонидъ, сядь… (Указываетъ мeсто рядомъ.)

Полежаевъ(садится и смотритъ на нее какимъ-то страннымъ взоромъ). – Ты теперь кажешься мнe очень далекой.

Арiадна(подавленно.) – Раньше ты этого не говорилъ.

Полежаевъ. – Со мной раньше такого не было.

Аріадна. ‑ Это самое и я чувствовала, когда… Да, но ты… тебe.

Полежаевъ. – Что же я? Нeтъ, ничего. (Встаетъ.)

Арiадна. – Постой. (Удерживаетъ его.) Ну вотъ, теперь ты… Ахъ, какая тоска.

Полежаевъ. – Мнe жаль тебя, Арiадна. Тeмъ болeе, что виноватъ я. Но ужъ теперь что же дeлать.

Арiадна. – Ты какъ странно говоришь. Мнe даже страшно. Да позволь… Я никакъ не ожидала. (Беретъ его за руку.) Почему такiя холодныя руки? Ты нездоровъ?

Полежаевъ. – Я – ничего.

Арiадна(взволнованно). – Ты все твердишь: ничего, ничего, а самъ какой-то оледенeлый… (Трясетъ его слегка за плечи, заглядываетъ въ глаза.) Да что съ тобою? Леонидъ? Ты съ ума сходишь? (Полежаевъ склоняетъ голову все ниже, къ колeнямъ, зажимаетъ лицо руками, и вдругъ валится головой впередъ, на коверъ. Съ нимъ истерика. Стоя на колeняхъ, съ головой въ рукахъ на коврe, онъ судорожно рыдаетъ въ этой нелeпой позe.) Леонидъ, ну погоди… Леонидъ, ну что-жъ это такое, я сама сейчасъ зареву! (Пытается его поднять.) Ну, что-жъ ты… (Вдругъ обнимаетъ его голову и тоже рыдаетъ.) Это я тебя замучила! Это я! Ахъ, если бы ты зналъ. Нeтъ, этого ты понять не можешь. (Садится съ нимъ рядомъ на коверъ, кладетъ его голову себe на колeни. Изступленно цeлуетъ его волосы.) Милые мои… волосы, плечики. Ты этого понять не можешь… Я, конечно, сама сумасшедшая. Я вeдь совсeмъ рeшила умереть. Ты очень страдалъ? (Полежаевъ продолжаетъ рыдать.) Даша тебя въ лобъ поцeловала. Значитъ, жалeетъ. Милый, милый!

Полежаевъ. – Арiадна, убей меня.

Арiадна. – Голова моя золотая. Нeтъ, не убей, ты живи, жить долженъ…

Полежаевъ. – Не знаю.

Арiадна. – Я ужасно мучалась все это время. Ну, Господи, какъ ужасно. Но я тебя безумно люблю, и любила… даже когда оскорбляла. Я знаю, что я дрянь.

Полежаевъ беретъ ея руку и цeлуетъ. Молчанiе.

Полежаевъ. – Ахъ, Арiадна…

Арiадна. – Опять плачешь.

Полежаевъ. – Нeтъ, я ничего не понимаю.

Арiадна. – Ну, хорошо. Ну, хорошо. Пройди по мнe.

Полежаевъ. – Что ты говоришь…

Арiадна. – Растопчи. А я умру. Если ты скажешь, я изъ окошка выброшусь.

Полежаевъ. – Эти слова… такiя… (Обнимаетъ ее. Оба плачутъ.)

Арiадна(нeсколько оправившись.) – Легче сейчасъ? Тебe? Легче?

Полежаевъ(тихо). – Да.

Арiадна. – И мнe.

Полежаевъ. – Хорошо, что нeтъ никого.

Арiадна(подымается). – Встань. (Подымаетъ его за руку, полуобнявъ, ведетъ къ дивану.) Лягъ. Ты вeдь мой? Погоди, погоди… Только бы такъ остаться. (Закрываетъ себe голову, точно боясь, что что-нибудь измeнится.) Я тебя опять люблю. Безумно… И ты, ты? Ахъ, а то… А вдругъ все-таки нужно умереть?

Полежаевъ. – И я.

Арiадна. – Такая любовь, какъ у меня, сильнeе… Да, въ головe все путается, плохо говорю. Если бы не Сергeй, я бы выпила. Я, стало быть, жива. Ты бы тоже себя убилъ?

Полежаевъ. —Да.

Арiадна. – Я почувствовала. Но теперь – нeтъ. Ты живъ (Задумалась. Потомъ идетъ къ двери.) Погоди… Я сейчасъ.

Полежаевъ. – Куда ты?

Арiадна. – Нeтъ, ничего. Ты боишься?

Полежаевъ. – Зачeмъ… идешь?

Арiадна. – Можетъ быть, глупо… Я минуту посижу въ своей комнатe, вотъ такъ, одна. Потомъ приду. И вообще все посмотрю… какъ здeсь… будетъ. (Уходитъ.)

Полежаевъ(встаетъ, подходитъ къ окну). – Разсвeтъ! (Отдергиваетъ портьеру. Въ комнатe становится еще свeтлeе.) Какъ пахнетъ!

Входитъ Генералъ.

Генералъ. – Не дошелъ. Не дошелъ-съ, все уже кончилось. Видимо, наши молодцы.

Полежаевъ(растерянно). – А, пожаръ…

Генералъ. – А-ха-ха… маленькое деревенское развлеченiе. Двe риги, солома прогорeла… Но, конечно, наши не дали ходу… ну, я такъ себe представляю… огню. А вы что же-съ? Гдe же супруга?

Полежаевъ. – Я, да… она. Она тутъ.

Генералъ. – А вы немного… не въ себe какъ-то?

Полежаевъ. – Напротивъ, я… Я, она.

Входитъ Арiадна. Вдали слышенъ рожокъ автомобиля.

Арiадна. – Генералъ!

Генералъ. – Все кончилось. Спектакль!

Арiадна(сiяя блестящими отъ слезъ глазами, осматриваетъ комнату). – Здeсь свeтъ, утро.

Полежаевъ(ей). – Ну?

Арiадна(идетъ къ нему). – Какое утро, свeтъ…

Полежаевъ. – И хорошо?

Арiадна. – Здeсь чудно. Здeсь все прекрасно. (Плачетъ.) Все прекрасно.

Входитъ Игумновъ.

Игумновъ(бросаетъ фуражку, садится въ кресло). – Генералъ, васъ Алексeй Николаичъ ждетъ. Ф-фу!

Арiадна(указывая въ окно Полежаеву). – Утренняя звeзда.

Игумновъ(обертываясь къ нимъ). – Арiадна! (Минуту смотритъ молча.) Что же… Да. У васъ другiя лица.

Полежаевъ(Арiаднe). – Помнишь? Эту звeзду я встрeчалъ за книгами.

Игумновъ. – Новыя лица! Новыя лица!