Текст книги "Операция «Ольга»"

Автор книги: Борис Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

13. Конгрессмен Бейкер

Полковник Бризар считал своим долгом донести до людей правду об экспериментах с ядовитыми мухами на острове Ликпо и разоблачить виновников гибели подводной лодки «Эльзас». Но сделать это из Франции казалось невозможным, и Бризар решил заручиться поддержкой влиятельных единомышленников в Соединенных Штатах.

В те дни в Париже находилась делегация американского Конгресса. Ознакомившись с материалами о прибывших во Францию конгрессменах, полковник остановил свой выбор на Роберте Бейкере.

Известный американский политик в молодости был военным пилотом. Лётную карьеру закончил после того, как его «Фантом», был сбит в небе над Вьетнамом. Почти два года Бейкер провёл во вьетнамской тюрьме, прозванной журналистами «Ханой Хилтон», но не ожесточился, не накопил в себе ненависти к бывшим противникам и после войны регулярно посещал Вьетнам.

Позвонив конгрессмену в отель, Николя Бризар предложил встретиться в саду Тюильри, и тот согласился. Они долго бродили по широкой, усыпанной жёлтыми листьями аллее и, когда Бризар окончил свой рассказ, Бейкер спросил:

– Вы думаете, что появление ядовитой мухи в Гринхилсе связано с деятельностью Кондраки на Ликпо?

– Полагаю, что связь есть.

Конгрессмен задумался.

– Получается что, журналистка, назвавшая «Страйкер» виновником гибели подводной лодки «Эльзас», права?

– Конечно! – Воскликнул Бризар. – Тут не может быть сомнений! Ани Ламберт никогда не хваталась за сомнительную информацию. Я дал ей сигнал, она проверила через свои источники, дополнила. Кстати, копии русских материалов, в которых вся картина происшедшего с «Эльзасом», при мне, могу их вам передать.

– Нет, не надо… русские документы я не возьму, – поспешно отказался конгрессмен.

– Вы боитесь за свою карьеру? – лицо полковника покрылось краской. «Не на того поставил!» – мелькнуло в голове.

– Нет, – возразил американец. – Дело не в трусости. Я должен был погибнуть, когда наведённая русским капитаном ракета, сбила мой «Фантом» над вьетнамским городом Винь. Спасся, благодаря случайности. С тех пор к смерти отношусь философски и меньше всего трясусь за карьеру.

– Так в чём же дело? Вы не верите мне, или не хотите видеть правду?

– То, что вы сказали, похоже на истину, я вам доверяю, но выступление перед американским Конгрессом с русскими материалами даст противоположный эффект.

– Тогда можно считать наш разговор бесполезным.

– Почему же?! Завтра я встречаюсь с начальником вашего Генерального штаба и постараюсь получить от него нужные аргументы.

Бризар отрицательно покачал головой.

– Генерал Лонгард не станет озвучивать русскую версию, а ссылка на меня будет означать обвинения в разглашении государственной тайны, трибунал и тюремный срок.

– Не волнуйтесь, я не первый год в политике и кое-какого опыта поднабрался. Достаточно будет самого факта встречи с Лонгардом, а поставить перед ним нужные вопросы, я могу, не касаясь русских материалов и не раскрывая вашей причастности к ним.

14. Трэнд, брэнд энд драйв

Мухи властвовали в Мухановке уже третий день, когда секретарша, наконец, изволила соединить Захарина с губернатором.

– Что ты меня дёргаешь?! – недовольно спросил губернатор таким голосом, что Захарину показалось, будто из трубки пахнуло перегаром. – Понедельник вообще – день тяжёлый, да к тому же сенатор из Москвы наведался, а тут ты ещё зудишь со своей Мухановкой!

Областной босс действительно был занят. Сенатора Гамова он только что проводил, а теперь нужно было дать аудиенцию заезжей американской певице. В кои времена в областной центр залетела Кэт Хип! Этот шанс никак нельзя было упустить, и не потому, что Люмкин являлся фанатом звезды, а потому, что по этому случаю в город прибыла группа столичного телевидения, и губернатор надеялся засветиться на всероссийском экране.

«Надо тусоваться, тусоваться и тусоваться, – откровенничал за рюмкой коньяка сенатор Гамов. – Такой трэнд сейчас. Будешь тусоваться, тебя будут видеть, а уйдёшь из тусовки, утратишь драйв, тебя забудут на фиг, и конец карьере!»

Губернатор не знал английского, но, по примеру столичного деятеля стал украшать речь иностранной лексикой, чтобы создать впечатление, будто он, Люмкин, в свое время и на горшок просился только на английском и потому ему трудно подбирать некоторые слова на русском.

«У нас в области такой трэнд – не оставаться в стороне от ведущих драйвов мировой культуры!», – планировал губернатор прокомментировать в телекамеру приезд поп звезды в провинциальный центр.

При этом он мог бы обнять Кэт Хип за плечи и поцеловать в щёку. И, может быть, эти кадры увидит президент, пригласит в Кремль, и скажет: «Мне нравится ваш трэнд, господин губернатор, у вас есть свой брэнд и свой драйв, и я просил бы вас побыть руководителем области ещё один срок». Тогда Люмкин ответил бы, глядя в глаза главе государства: «Конечно, я устал, всё время находиться в трэнде, но отказать Вам не могу».

– Народ бедствует, Владислав Максимович, вот я и звоню, – зазвучал в трубке голос Захарина. – Надо хоть как-то помочь людям.

«Тут такой трэнд, а он с этой долбаной Мухановкой!» – разозлился Люмкин, – как это на английском будет «долбаная» – «файкин», «факин?!»

– Ты думаешь, что губернатору больше делать нечего, как вашей файкиной Мухановкой заниматься?! – возвысил голос Люмкин. – То ремонтом дороги доставали, теперь мухами. Может, хватит?! У вас такой трэнд, я смотрю, чуть что – к губернатору. А где ваш собственный драйв?!

– Я стараюсь, Владислав Максимович, но финансовый ресурс районной администрации ограничен.

– Бюджет области не резиновый! Этому дай, тому дай… я как та Тамара, которая всем давала… на травлю мух у меня нет ни копейки… они, как сами прилетели, так сами и улетят!

Захарин недоумённо посмотрел на трубку, разразившуюся недовольными короткими гудками, покрутил головой и после небольшого раздумья достал мобильник. Набрав номер главного канала столичного телевидения, представился и изложил то же самое, что минуту пытался донести до губернатора.

– Да, – ответил ему вежливый женский голос из высокой телевизионной башни, – тема необычная, а в свете событий в американском Гринхилсе – актуальная. Мы вам перезвоним.

Через несколько минут тот же доброжелательный голос донёс до главы Лаптевского района, что в области находится репортёрская группа, которая немедленно будет перенаправлена в Мухановку.

– Спасибо, – поблагодарил Захарин, – только у нас дороги, боюсь, москвичи не поедут.

– Эти москвичи поедут, – заверили из Останкино. – У вас там подходящее средство передвижения найдётся?

– У нас есть.

– Номер вашего телефона мы сообщили корреспонденту. Как вас по отчеству?

– Василий Петрович.

– Понятно, – отозвалась сотрудница телевидения. – Корреспондент с вами свяжется. А вы, Василий Петрович, пожалуйста, обеспечьте группе доставку.

– Будьте, спокойны, за нами дело не станет, – заверил Захарин.

В новостях следующего дня на экранах телевизоров бесновались атаковавшие Мухановку полчища крылатых насекомых. Они жужжали, ползали по оконным стеклам, копошились на полах, роились под потолком. Подоконники, словно живые, шевелились под толстым слоем мух. Гроздья утонувших насекомых плавали в вёдрах, корытах и железных бочках с водой, которую жители деревни держали про запас.

«Село близко к гуманитарной катастрофе! – комментировал диктор. – Однако, местные власти не предпринимают ничего, чтобы помочь людям!»

Кадры аномального природного явления взбаламутили мутное болото магистров и профессоров чёрной магии. Ведьмы и колдуны со всего мира, захлебываясь, наперебой стали предвещать скорый конец света. То, что он наступит, никто из магов не сомневался, но по датам пришествия апокалипсиса возникли непримиримые разногласия.

«В нашествии насекомых ничего экстраординарного нет, – опроверг зловещие предсказания американский профессор Брегель. – Это достаточно редкое, но далеко не сверхъестественное явление такого рода. В своё время полчища мух обрушивались на американский Мейсон-Сити, мексиканский Пьедрас-Негрос, сербский Кралево, а в России на город Чебаркуль и уральскую деревню Верхние Караси. Тем не менее, рассматривая мухановский катаклизм через призму случившегося в Гринхилсе, надо следить за развитием ситуации, чтобы своевременно выявить тенденцию опасной мутации насекомых, если таковая возникнет».

15. Подарок царя обезьян

Солнце стояло еще высоко над Таби-Таби, когда внизу под домом вождя началась суета, шлёпанье босых ног и повелительные крики Агубара. Голова генерала показалась в проёме, он что-то хрипло доложил вождю.

Семе Кударат надел корону, сдвинул её набок, глянул в зеркало на столбе и с довольным видом посмотрел на гостей.

– Давай, выходить! Только солнце много. Все голова прятать.

Академик Ганюшкин надел свою соломенную шляпу, Фролов – капитанскую фуражку, повесил на грудь бинокль. Вслед за повелителем острова они вышли на широкую бамбуковую террасу, под которой полукругом уже стояли две шеренги воинов с ракетницами на поясах.

Семе Кударат подошёл к перилам, приложил руку козырьком ко лбу и стал вглядываться вдаль. Судя по тому, что повелитель острова, прикусив нижнюю губу, с сипением втягивал в себя воздух, он пребывал в напряжённом ожидании.

– Обезьяна идёт там! – оживился вождь и показал рукой.

Действительно, из густого кустарника, окружавшего широкую поляну, показалось тёмное копошащееся пятно и медленно поползло вверх. Оживленно щебетавшие птицы смолкли, как по команде, и в наступившей тишине послышались приглушённые крики, взвизгивания и рычание.

– Обезьяны, – сказал капитан, приложив к глазам бинокль и осторожно подкручивая пальцем винтик наводки резкости. – Выстроились в пирамиду, на вершине которой какое-то лохматое существо. На, посмотри.

Бинокль перешёл к Назару Ефимовичу и тот увидел в окулярах вознесённый над головами приматов паланкин, на котором важно восседала толстая обезьяна в тёмных очках. Низкий лоб существа перетягивала белая повязка.

Семе, взяв у академика бинокль, прояснил ситуацию так:

– Дрилон, собака, мой очки украл, на носилка сел, а все другой обезьян его везёт. А там, сзади, смотри, два настоящий человек!

– Люди?! – удивился Иван Васильевич, которому Семе возвратил бинокль. – Не может быть! Ну-ка, ну-ка… Точно, мужчина и женщина. Идут позади со связанными руками.

– Так они и нас захватят, если захотят, – забегал по настилу академик. – Эти островные приматы, наверняка не слышали о Женевской конвенции обращения с военнопленными.

– Дрилон белый тряпка на лоб – драка нет, – успокоил академика Семе.

Вождь что-то прокричал вниз. Охрана защёлкала курками, нацеливая ракетницы в сторону обезьян. Мускулистый воин втащил на балкон стянутый лианами мешок, из которого торчала голова Зарипы. Рот любимой жены царя обезьян был заткнут соломенным кляпом, жёлтые глаза горели ненавистью. Пытаясь избавиться от пут, она извивалась всем телом, и мешок, как живой, дёргался и прыгал по настилу.

Обезьяны остановились метрах в тридцати от строения и почтительно опустили паланкин на траву. Дрилон слез с носилок на четвереньках, встал на две лапы и выпрямился. Свесив почти до земли страшные лапы, широкий как краб, обросший лохматой шерстью, царь обезьян сделал два тяжёлых шага и издал гортанный рык. Обезьянья свита засуетилась, и вперёд были выведены высокий седой мужчина и темноволосая женщина в изодранных одеждах.

По знаку Семе Кударата воин приподнял над оградой террасы бьющийся в конвульсиях мешок, из которого торчала голова Зарипы. Увидев любимую жену, Дрилон содрал с себя очки, забросил в траву и заплакал, размазывая лапами слёзы. Вслед за повелителем жалобно взвыл весь обезьяний хор.

Зарипа застонала, замотала головой, вытолкнула изо рта кляп и издала такой пронзительный визг, что воин от неожиданности выпустил мешок из рук, и он зашатался, повиснув, на бамбуковых перилах. Обезьяна задергалась и едва не свалилась вместе с мешком с трехметровой высоты на землю, но от несчастья спасла реакция Ивана Васильевича.

Капитан успел ухватить конец лианы, которой была обвязана мешковина. Петля развязалась. Зарипа, высвободившись из пут, молнией соскользнула по столбу вниз, проскочила между воинами и стремглав понеслась к соплеменникам. Дрилон издал радостный рык, раскинул лапы и, когда беглянка запрыгнула ему на грудь, прижал к себе. Зарипа защебетала что-то, показывая пальцем на дом правителя острова, затем, извернувшись, уселась на спину супруга и нетерпеливо заколотила пятками по его бокам. Обезьяны, оставив пленников, подняли носилки с Дрилоном и Зарипой над головами и с гиканьем понеслись вниз к джунглям.

16. Интервью Цусика

За полчаса до начала заседания Конгресса возвратившийся из Европы Роберт Бейкер зашел в кабинет спикера Палаты представителей Джона Тили.

– Как там Нотр-Дам де Пари? – шутливо спросил Тили, пожимая руку Бейкеру.

– Стоит, куда он денется.

– А как Версаль?!

– Роскошно, но туристов тьма.

– А «Мулен руж»?

– К сожалению, пришлось отказаться от посещения и вместо танца канкан в исполнении длинноногих красавиц созерцать кислую физиономию начальника французского Генштаба генерала Лонгарда.

– Почему так?

– Французы не знают причины гибели «Эльзаса», и это их беспокоит. Лонгард в ходе встречи со мной высказал заинтересованность в более активных действиях американской стороны по установлению истины.

– Но почему мы должны влезать в это дело? – возразил спикер.

– Незадолго до своей трагической гибели французская журналистка Ани Ламберт указывала, что в инциденте замешана американская подводная лодка. Допустим, наши моряки не имеют отношения к этой катастрофе, но надо все проверить и чётко заявить Парижу о своей непричастности.

– Хорошо. Что тебе нужно от меня?

– Я собираюсь, сославшись на пожелания французов, выступить с инициативой об образовании комиссии по расследованию причин гибели «Эльзаса», а ты поддержи и предложи меня в качестве председателя.

– Если хочешь взвалить на себя этот воз, пожалуйста.

* * *

Во вновь образованную комиссию вошли пять конгрессменов, которые поддержали предложение Бейкера, вызвать в Вашингтон капитана подводной лодки «Страйкер» Генри Пакмана.

Стенограмма заседания комиссии в тот же день легла на стол Майклу Ферри и стала причиной его звонка адмиралу.

– Как у тебя дела, Стив?

– Поправляюсь, в ближайшее время надеюсь выйти на нормальный режим.

– Давай, давай. Ты мне нужен не хилый и бледный, а весёлый и румяный. Тут такие дела, эта старая скотина Бейкер копает под тебя и собрался допросить в Вашингтоне командира «Страйкера». Имей в виду, капитан не должен появиться на Капитолийском холме. Упрячь его куда-нибудь.

– Будь спокоен, не появится. Упрячу, – заверил сенатора Кондраки.

– И ещё… С Жаном Люком твой парень определился?

– Пока никаких зацепок.

– Тут такое ещё соображение… Бейкер вылез со своей комиссией после возвращения из Парижа… Посмотри, с кем он там контактировал.

– У него была встреча с начальником Генштаба, но Лонгард не тот человек, чтобы…

– Это понятно, – перебил адмирала сенатор. – Там, в Париже не один Лонгард. Копай глубже. Кстати, в каком отеле останавливалась эта старая сволочь?

– Насколько я помню, в «Регине».

– Вот твоему парню и карты в руки.

* * *

Строев внимательно перечитал запись разговора Кондраки и Ферри. Если для двух заговорщиков личность человека, подписавшегося Жаном Люком под посланием журналистке Ани Ламберт, оставалась загадкой, то Строев не сомневался, что это был Николя Бризар, и понимал, что началась охота на полковника.

Зацепкой для убийцы мог стать контакт француза с конгрессменом Бейкером. Необходимо было срочно предупредить Николя Бризара об опасности. С этим деликатным делом мог бы справиться профессор Глебов. Генерал потянулся за трубкой городского телефона, чтобы позвонить Андрею Петровичу, но его движение остановил зуммер прямой линии связи с приёмной министра. Алла Булкина в свойственной ей повелительной манере передала просьбу шефа ознакомиться с интервью, которое Цусик дал корреспонденту газеты «Новые известия».

– До чего же наглая баба! – подумал Александр Иванович. – Затащила на себя министра, и гонору теперь, как у президента Уганды!

Интервью, как обычно, открывалось комплиментами Цусика в адрес Президента.

«Как можно, в такой бесцеремонной манере петь дифирамбы начальству! – брезгливо скривился Строев. – Ещё бы написал: «мы живём только благодаря Вашим титаническим усилиям, господин президент!» Проходили же это не один раз! Как таким ребятам не стыдно! И славословят, и славословят. Был бы я президентом, запретил бы указом любые восхваления в свой адрес, но, видимо, тот уже вошёл во вкус. А этим не стыдно! А уйдёт, будут поливать прежнего кумира грязью с таким же радостным энтузиазмом, как сейчас восхваляют. Сколько таких угодников знает история! Им не бывает стыдно никогда!»

Генерал без особого интереса пробежал глазами несколько бодрых абзацев и вдруг от очередного тезиса, кровь ударила ему в виски. «В результате ввода в строй комплекса по перехвату линий закрытой космической связи, – хвастливо заявлял Цусик, – нам стала поступать важная информация о планах некоторых стран по созданию новых типов запрещённого международными законами биологического оружия».

«Идиот! Любой командир взвода знает, что радиоразведка, тем более на стратегическом направлении, – секрет из секретов. Нет смысла слушать, когда противник знает, что его слушают. Он или заменит канал, или, что ещё хуже, начнет гнать через него дезинформацию. А этот уже два года, как министр, а до сих пор не понял, в какое кресло его усадили!»

Генерал взял трубку.

– Цусик слушает, – раздался бархатный голос министра.

– Хотел бы поговорить по поводу вашего интервью.

– Пожалуйста, пожалуйста, Александр Иванович. Какие могут быть вопросы, заходите. Прапорщика Булкину я предупрежу.

Глава оборонного ведомства сидел за столом, словно юбиляр, приготовившийся к приему поздравлений. «Что-то он припозднился», – подумал Цусик, когда вошел Строев. Это уже был четвертый заместитель, зашедший к министру в связи с публикацией. Первые три поздравили с «великолепным интервью», теперь он ждал выражения восторгов от Строева, но на лице у Александра Ивановича признаков бурной радости написано не было.

– Я к вам по серьёзному вопросу, – начал Строев. – Вы представляете себе, что такое радиоразведка?!

– Ну, конечно… в какой-то мере, – опешил министр от такого вступления.

Генерал попытался втолковать министру основные понятия.

– Благодаря перехвату закрытой информации государства выигрывают или проигрывают великие сражения. Американцы, не успев грамотно распорядиться дешифрованными японскими материалами, потерпели катастрофическое поражение в декабре 1941 в Перл-Харборе, но, сумев скрыть от противника, что читают его закрытую переписку, нанесли сокрушительный удар по японцам у атолла Мидуэй и повернули ход войны на Тихом океане в свою пользу.

– Не надо читать мне лекции! – скривил губы Цусик.

– Я бы не заходил к вам, но интервью раскрывает исключительно секретную работу, которую мы ведём!

– Я, думаю, что вы излишне драматизируете ситуацию, – недовольно возразил министр. – В статье не называются объекты прослушивания. Уверен, Пентагон на публикацию никак не отреагирует.

«Отреагирует он или не отреагирует, – подумал Строев, – мы об этом, может быть, никогда и не узнаем. Ноту протеста нам не подадут, но прокол очень серьёзный!»

* * *

Опасения генерала сбылись. Через неделю ему позвонил начальник станции перехвата космических каналов связи капитан Сенин и доложил, что канал Кондраки-Ферри пропал, и предпринятые усилия по его розыску результата не принесли.

«Чего и следовало ожидать», – констатировал про себя Строев, а вслух сказал:

– Этот канал потеряли, что-нибудь новенькое нашли?

– Нащупали линию связи Кондраки с командиром крейсера «Честер», это, конечно, не равноценная замена, но всё-таки…

17. История Змеелова

– Ты кто есть? – спросил Семе Кударат на русском языке освобождённого из обезьяньего плена мужчину.

Тот, не поняв вопроса, отрицательно покачал головой. Девушка, спутанные волосы которой лежали на худеньких плечах, слабо улыбнулась.

– Они не знают русского, – заключил Ганюшкин.

– Вы, кто? – спросил капитан Фролов на английском.

– Я – американец, она, – мужчина показал на свою спутницу, – филиппинка.

– Как вы оказались у обезьян?

– Наша яхта потерпела крушение. Все погибли. Спаслись только мы. Течением шлюпку вынесло к острову, выбросило на берег, где нас захватили обезьяны, – мужчина настороженно уставился на форменную фуражку капитана. – Где мы сейчас?

– Вы находитесь на острове Таби-Таби, в доме местного правителя Семе Кударата Шестого, – Иван Васильевич показал на вождя и тот, вежливо наклонив голову, приложился пальцами к короне. – А мы русские. Академик Ганюшкин и я – капитан парусного фрегата «Исток» Фролов.

– Ганюшкин, Ганюшкин, – повторил американец, всматриваясь в лицо ученого, – вы занимаетесь мышами?

– Точно так, – Назар Ефимович снял шляпу, блеснул лысиной и опять прикрыл её головным убором.

– Я – доктор Милтон, а она – Нимфа.

– Доктор Милтон?! – глаза Назара Ефимовича открылись от изумления. – Ваше исчезновение взбудоражило весь учёный мир. Где вы пропадали?

– Долго рассказывать, – нахмурился американец, – не сейчас.

– Надеюсь, теперь после приключений на Таби-Таби вы порадуете коллег-ученых исследованиями в новой для вас области. Например, на мой взгляд, большой интерес представила бы работа об иерархической структуре в социуме человекообразных обезьян или…

– Нет, – поспешно перебил Ганюшкина доктор Милтон. – Я не собираюсь писать о приматах. Поверьте, пребывание в обезьяньей стае – не самое большое удовольствие. По мне, так лучше иметь дело с десятью змеями, чем с одной обезьяной.

* * *

Со Змееловом и Нимфой произошло следующее. После отхода яхты «Калифорния» с Ликпо, Рональд Милтон, обшарив капитанскую каюту, нашёл пакет с деньгами, в котором было шестьдесят тысяч долларов, паспорт Дэна Ливингстона, подопытных филиппинцев, а также ноутбук Аптекаря.

Сразу после того, как замеченный Нимфой беспилотник-разведчик трижды облетел яхту, Змеелов, распорядившись изменить курс, спустился в каюту и засел за компьютер, в котором, как оказалось, начальник лаборатории вёл дневник и хранил переписку с Кондраки, а также пособником адмирала на Филиппинах, бывшим американским военном атташе Биллом Вольфом.

– Дела наши не очень весёлые, – поделился ученый своей обеспокоенностью с Дэном Ливингстоном. – За бандой, орудовавшей на Ликпо, стоит командующий Восточноазиатской группировкой. Самолет-разведчик послал он.

– Кондраки?! – удивился бывший сержант. – Не может быть!

– Я убеждён. Простой переменой курса от такого преследователя не отделаешься. Поэтому, надеясь на лучшее, будем готовиться к худшему. Деньги разделим, поместим в водонепроницаемые пакеты, которые каждый привесит на поясе. Раздай спасательные жилеты. Накачай резиновую шлюпку, поставь на палубе и загрузи бутылями с водой и продуктами.

После попадания первой ракеты в носовую часть яхты, Змеелов успел выскочить из каюты. Вместе с ним в узком проходе оказалась и Нимфа. Подтащив девушку, потерявшую от страха способность двигаться, к трапу, доктор выдернул клапан на её спасательном жилете.

После второго взрыва вода, хлынувшая внутрь яхты, затопила коридоры, «Калифорния» стала быстро тонуть, но наполнившиеся воздухом жилеты вытолкнули Нимфу и Рональда наверх. Резиновая шлюпка раскачивалась на волнах. Змеелов забрался на неё сам и помог влезть филиппинке. Другим выплыть не удалось. Через трое суток морское течение выбросило лодку на остров, где обессиленные беглецы попали в лапы обезьян.

* * *

– Нам бы теперь выбраться отсюда… какой у вас по маршруту ближайший порт захода? – обратился Змеелов к капитану Фролову.

– Сингапур.

– Может, прихватите нас?

– Что за вопрос? Берём! – вмешался в разговор академик.

– Погоди, Назар Ефимович, – сказал по-русски Фролов. – Согласно инструкциям… в наш век пиратства и терроризма… мне нужно запросить разрешение принять на борт двух посторонних. А как долго будут во Владивостоке рассматривать вопрос, одному богу известно. Твое прибытие в Мумбай отложится, по крайней мере, на неделю.

– Нет, так не пойдёт!

– Что будем делать?

Милтон, не зная русского, понимал, что обсуждается его вопрос и ободряюще кивнул Нимфе.

– Я, академик Ганюшкин, – настаивал Назар Ефимович, – ручаюсь: доктор Милтон не пират и не террорист. Мы не можем отказать в помощи известному учёному. Молчать о том, что он нашёлся, также будет не правильно.

– Предлагай вариант, – нахмурился капитан.

– Давай так, – сказал Ганюшкин после минутного раздумья. – Сообщи во Владивосток, как бы для сведения, что туземцы Таби-Таби спасли потерпевших кораблекрушение американского учёного Рональда Милтона и филиппинскую гражданку Нимфу Санчес, и всё.

– Но, если мы берём их на борт, докладывать всё равно надо.

– А ты сделай это часа через три после выхода в океан. Пароходство, как я понимаю, не будет требовать возвращения яхты обратно на Таби-Таби.

Капитан кивнул в знак согласия и повернулся к Милтону.

– Мы берём. Только с помещениями напряжённо. Удобно ли будет, поместить вас обоих в одной каюте?

Милтон перевёл вопрос Нимфе. Девушка вместо ответа улыбнулась, кивнула и, шагнув к Змеелову, прижалась к нему.

Возвратившись на парусник, Иван Васильевич приказал боцману разместить двух новых пассажиров в резервной каюте. Команда была оповещена о концерте, который пообещала устроить для российских моряков «администрация острова Таби-Таби». Отдав нужные распоряжения, Фролов спустился в машинное отделение, где под руководством усатого старшего механика курсанты в перепачканных мазутом робах завершали сборку двигателя.

– До полуночи, товарищ капитан, точно закончим, – доложил усач.

* * *

Утром в кабинет администратора отеля Регина на площади Пирамид в Париже вошёл коренастый усатый человек. Говорил он на французском с сильным американским акцентом. Представившись первым секретарём и сотрудником службы безопасности посольства США Вилли Парсоном, поинтересовался, фиксируются ли техническими службами отеля телефонные переговоры гостей.

– Да, месье, – признался администратор. – Мы записываем все звонки, поступающие в гостиничные номера из города, и заранее предупреждаем клиентов, что это делается из соображений безопасности в их же собственных интересах.

– Сколько времени вы храните эту информацию?

– Три месяца, месье, затем стираем с компьютерных дисков.

– Это хорошо. В таком случае, я, как представитель посольства, хотел бы ознакомиться с записями, имеющими отношение к американским гостям отеля за последние несколько недель.

– Но это невозможно, месье. Мы гарантируем нашим клиентам тайну личных переговоров.

– Теракта в вашем Париже, можно ожидать в любое время, а американские функционеры – мишень номер один! – стальные глаза американца впились в лицо администратора. – Поэтому, заботясь о безопасности сограждан, хочу знать, кто пытался контактировать с ними в период проживания в вашем отеле. Скажу более, посольство сможет в дальнейшем размещать в Регине делегации, только при условии доступа ко всем данным, имеющим отношение к безопасности. Если вы не согласны, в Париже достаточное количество отелей, владельцы которых готовы учитывать наши интересы.

Администратор провёл ладонью по подбородку. Американские делегации приносили отелю достаточно регулярный доход, отказываться от которого было бы непозволительной роскошью.

– Подождите минутку. Я попрошу оператора, и он даст вам возможность прослушать записи. Но это строго между нами.

– Договорились, я жду, – сказал американец, уселся в кресло, закинул ногу за ногу и забросил в рот жевательную резинку.