Текст книги "Тюремный вальс (стихи)"

Автор книги: Борис Кулибин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Кулибин Борис Иванович
Тюремный вальс (стихи)

Кулибин Борис Иванович

Тюремный вальс (стихи)

Автор выражает искреннюю признательность Игорю Григорьевичу Науменко и Павлу Григорьевичу Бонэр за помощь в издании этой книги

В сборник вошли стихи разных лет, созданные в местах лишения свободы. Это горестное осмысление недавней советской действительности, которая мало кому была доброй матерью, чаще – мачехой. Об этом и пишет автор.

* * *

Пусть я не многое успею,

Ведь жизнь моя не так длинна,

Лишь об одном, друзья, жалею:

Под гнетом русская страна.

Народ не знает и не видит,

Обманут наш простой народ,

И не придем мы к коммунизму,

Хрущев нас не туда ведет.

Мы гнемся, трудимся и верим,

Что день придет, настанет час

Откроем в коммунизм мы двери

И он с любовью примет нас.

Но далека дорога эта,

Она длинней, чем до звезды.

Нам недоступна радость лета,

Удел наш – холодность зимы.

Рабочий лезет вон из кожи,

Колхозник землю пашет, жнет,

Интеллигент с облезлой кожей

Не слишком весело живет.

И кандидатов выдвигает

В правительство рабочий класс,

И счастья все равно не знает,

Поскольку счастье – не для нас.

Была династия царей,

Сидел Романов на престоле.

Теперь становится ясней:

Не изменилась наша доля.

Но вот обгадился Никита

И Ниночка, его жена,

Их карта Брежневым побита,

Вздохнула с легкостью страна.

А что творил царек премилый,

Сей очень гордый свинопас

С дурною головой плешивой?

Без хлеба он оставил нас.

Пропил всю рыбу на Байкале,

Врагам "героя" раздавал.

Когда ж его, гадюку, сняли

Не выдержал и дуба дал.

За десять лет идиотизма

Он столько натворил делов,

Что сдохла слава коммунизма

И встали полчища врагов.

Хотел он в Мавзолей улечься.

И чтобы место опростать

Заставил всю страну увлечься,

Что Сталин – в бога-душу-мать!

А он теперь с любимым Вовой

Рядком-ладком и – под стекло!

Но наш народ его не понял,

Поскольку знал, что он – фуфло!

И вот пришел товарищ Брежнев,

Наш незабвенный Леонид.

И жизнь пошла совсем как прежде,

Да только дохлый у нас вид!

Мы неграм дарим хлеб и кашу,

Но стоит им нажраться всласть

Плюют они на помощь нашу

И все готовы нас проклясть!

А что внутри страны творится?

Об этом страшно говорить,

Чтоб в вуз нам поступить учиться

Должны мы взятку заплатить.

Но вот повысили зарплату,

Народ стал больше получать,

И стало веселей, ребята,

По этой жизни нам шагать.

Но только месяц или два

В России люди сладко жили

На мясо, золото, шелка

Вдруг резко цены подскочили.

И транспорт вдруг подорожал,

Бумага тож подорожала.

Ну кто подумать мог, кто знал,

Что все начнется, как бывало?

В Кремле приемы и обеды

И Брежневу медаль дают

За несвершенные победы,

За очень-очень тяжкий труд.

За то, что он в войну сражался,

Кровь на передней проливал,

За то, что три ненужных книги

Сей царь в издательстве издал,

За то, что он, "слуга" народа,

Внес в массы ленинский завет

Стал первый коммунист уродом,

Присвоил первый партбилет.

Медалей он нахапал море,

Их больше некуда цеплять.

А вот народ наш видит горе,

Народ устал уже страдать.

Живем, как будто бы в трамвае,

Держась за поручни, стоим.

То нам свободу слова дали,

То нам в глаза пустили дым.

Шантаж, репрессии и тюрьмы

За малость срок дают большой.

Зато, пожалуй, в коммунизме

Уж мы стоим одной ногой.

А Брежнев все сильней наглеет,

Крича: "Хозяин я!

Ведь в ту войну Большую землю

Спасала Малая земля!"

И всё сильней его нажимы,

Он жмёт и давит весь народ,

Придумал, старый пёс, режимы,

Налоги разные дерёт.

Мечтает он, что, умирая,

Премию Нобеля дадут

И в Мавзолей заместо рая

Его героем отнесут.

Когда Народ за Власть боролся,

Он Серп и Молот трудовой

На герб Советов над престолом,

Над троном он поднял рукой.

Мечтал народ о новой жизни,

Где нет ни тюрем, ни царей,

Где только радость в коммунизме

И будет жизнь ясней, светлей!

Но нет того, о чём мечтали!

Жуём мы соль и чёрный хлеб

И видим лишь одни печали,

И под престолом – МОЛОТ, СЕРП!!!

Бутырская тюрьма_1979 г. Москва

* * *

1

Душно, тяжко мне в этом мире...

Нет покоя в родном дому,

Нет покоя в родной квартире...

Жизнь проходит в сплошном дыму

Никому не нужен, непонят...

Жизнь моя по ухабам идёт,

И родные меня не помнят,

И любимая больше не ждёт.

Что я в жизни хорошего видел?

И хоть раз был счастливым я?

Коммунистов я ненавидел!

Вот за это и мучат меня.

Говорят и пишут в газетах,

Что в России жизнь – как в раю,

Что здесь борются за человека,

Каждый строит судьбу свою:

Захотел и – пожалуйста – дача!

Захотел – и машину купил!

Век двадцатый! Нельзя иначе,

ЧЕЛОВЕК даже в космосе был!

Всё прекрасно у нас в Советах!

Жизнь – мечта! Просто идеал.

Коммунисты пишут в газетах:

"Так, мол, Ленин ЖИТЬ ЗАВЕЩАЛ!"

А в России – жизнь как в тумане,

И об этом ли говорить?

Если красная книжка в кармане,

То в Советах прекрасно жить!

Если ходишь ты в эполетах

Иль с медалью "Герой Труда",

Если любишь ты власть Советов,

Вот тогда жизнь хоть куда!

Да, в России у нас прекрасно!

Но скажу не тая, не зря,

Говорить не стану напрасно,

Есть и тюрьмы и лагеря.

Судят ВСЕХ, невзирая на годы,

И срока дают почём зря,

Отбирают у нас СВОБОДУ!

Жизни губят у нас в лагерях.

В этих тюрьмах страдают люди,

Ожидая судьбы приговор.

Приговор у судьи СТРОГИМ будет,

Нас ждёт множество трудных дорог.

Нас ждут разные испытания

И лишенья в чужой стороне;

Редко-редко с родными свиданья

Довелось испытать и мне.

На далёком таежном просторе,

Там где Пильва-река шумит,

Там зверья – словно рыбы в море,

Там тайга вековая стоит!

И вот в эти таежные дали,

Где весной не бывает ночей,

Коммунисты меня услали,

Узнавать тоску лагерей.

2

Там – мороз не мороз – на работу

Выгоняет тебя конвой,

Выходного там нет в субботу

И работаешь даже больной.

Утром рано подъём по зоне,

Я к такому режиму привык,

И везут нас в грязном вагоне,

Только слышится дикий крик.

И гудят дизеля тракторов,

Время нет у костра погреться,

Вспоминаешь под стук топоров

Ты своё развесёлое детство.

А когда с работы приходишь,

И, поужинав, ляжешь спать,

То во сне свою душу тревожишь:

Видишь дом и старушку мать!

И такая тоска тебя схватит,

Что в душе благим матом орёшь!

Выпьешь с горя бурды, скажешь

ХВАТИТ!!!

И работу ты к чёрту пошлёшь.

А за этот отказ в наказанье

Все пятнадцать тебе дадут!

В изолятор тебя спозаранья

Всех гнид кормить отведут.

Что ж, различных мучений много

Коммунисты придумали нам,

И пройти этой трудной дорогой

НЕ КАЖДОМУ по зубам.

Срок окончен. И ты на воле!

Долгожданный миг наступил!

Только сердцу немного больно,

Что ты лучшие годы сгубил.

Но и тут твоё прошлое помнят,

То милиция, то надзор...

А при случае даже напомнят,

Мол, ты бывший судимый, ты – вор!

Что ж, прекрасная власть советов,

Только с ней всё не свыкнусь я!

Травят душу статьи в газетах,

Ядовитые, как змея.

Пишут разное о погоде,

Что в Афгане будет война,

Очень много пишут о спорте

И что тёплой станет весна.

И о том, что на чёрном рынке

Доллар цену давно потерял,

А в театре у нас на Ордынке

Джордж Марьянович выступал.

Пишут, жизнь у нас дешевеет,

Что рабочим платят вдвойне,

Коммунисты слов не жалеют,

Только цены растут по весне.

3

Пишут многие, пишут здорово,

Мать Россия всем жизнь дала...

И что Брежнева, этого борова,

Наградили за все дела.

Нацепляют медали друг другу

Коммунистов дешёвая рать!

Только я проклинать их не буду

БУДЬТЕ ПРОКЛЯТЫ,

ЕБ ВАШУ МАТЬ!

Я устал от ваших терроров

И от разных там шантажей,

От столыпинских грязных вагонов,

От колоний, от лагерей.

Надоели тюрьмы и зоны,

Никогда не пойду я с вами,

Будьте прокляты власть и

законы!!!

Проклинаю!!!

Краснопресненская пересыльная тюрьма_1979 г.

* * *

Я с комсомолом прежде не был,

Делишки их я не любил.

Я просто делал своё дело

Стихи писал да водку пил.

Не пресмыкался перед ними,

Пред теми строгими вождями.

Они с трибун одно трубили,

Они все врали, врали, врали!

Бывало, выпью крепкой водки,

Возьму свою гитару в руки,

И эти чёрные решётки,

И эти муки, муки, муки.

Тайга уральская остыла.

Лишь слышен говор топоров.

А я всё жду письмо от милой,

Но нету писем, нету слов...

Тайга тиха, лишь снег сыпучий

Лежит огромными слоями.

И солнца нет! На небе тучи.

И в жизни тучи меж краями.

Но я иду от края к краю,

Мне жизнь такая по нутру.

И где убьют меня – не знаю,

А может быть, я сам умру.

Лишь звук моей гитары милой

Не навевает мне тоски.

Наоборот – даёт мне силы

До самой гробовой доски.

Не бойся мук и испытаний,

Что выпали в твоей судьбе.

Придёт рассвет – СЧАСТЛИВЫЙ,

РАННИЙ,

И счастье с ним придёт к тебе.

Прошёл я трудные дороги.

Их никогда мне не забыть.

Устал идти, устали ноги,

Прошу, Господь, меня простить!

Уж молодость давно далече...

Гитара больше не поёт,

Давно мои согнулись плечи,

Вот только счастье всё нейдёт.

Июль 1993 г.

* * *

Я снова зайду в тот кабак по весне

И присяду с друзьями за маленький столик,

И снова, как прежде, нальют водки мне,

И брошу я на кон немятый свой стольник.

А в кабаках играют в рамс,

Немятые звонче золотых,

И льётся, льётся тихий вальс,

И мне мальцов прислали понятых.

И мне наплевать в час забытых тревог,

Братва, вы меня, старика, не забыли!

За годы изведал я много дорог,

Моя голова поседела от пыли.

Но снова я с вами, в блатном кабаке,

И пьём мы за тех, кто в далёкой сторонке,

Кто валит тайгу где-то там вдалеке

И песни поёт о любимой девчонке.

Пусть лабухи дарят нам этот вальсок!

Пусть водка и пиво рекою льются.

Недавно, братва, прозвонил мой звонок!

И снова я с вами в Первопрестольной!!!

Так выпьем за дружбу! За наши дела!

За братство большое блатного народа!

Чтоб больше Бутырка бы нас не звала

И чтоб нас всегда охраняла свобода!!!

А в кабаках играют в рамс,

Немятые звонче золотых,

И льётся, льётся тихий вальс...

Братва, мальцов пришлите понятых?!

17 марта 1998 г.

* * *

У реки плакучая ивушка стоит

И о чём-то, нежная, с речкой говорит.

Мол, истосковалася здесь она одна

И тоске её большой не видать и дна.

К ней приходит девушка – девушка с косой,

Стройная, красивая, но в глазах с тоской.

Прислонится к ивушке, в речку поглядит

И о ком-то, милая, тоже загрустит.

Две подружки верные вечерком грустят.

Песни их печальные тихо вдаль летят.

Милые подруженьки, грусть, тоска пройдёт

И любовь счастливая к каждой к вам придёт.

23 декабря 1988 г.

* * *

За окном барака злая вьюга.

Намело сугробы, намело.

Я один, и нет тебя, подруга,

И на сердце очень тяжело.

А кругом тайга, тайга колючая,

Письма редко носит самолёт.

И на сердце боль такая жгучая,

Эту боль и водка не зальёт.

Но пройдут года, и ближе к старости

Боль утихнет. Стоит загрустить.

Я пойму, что я не видел радости,

И тайге я не смогу простить.

Декабрь 1972 г.

* * *

Ох и дров нарубил,

Ох и жизнь загубил,

Ни идти, ни стоять не могу.

Погубил сам себя,

Проклинает родня,

И теперь я в смертельном бегу.

Задыхаюсь, скольжу,

Сквозь этапы гляжу,

А они – словно серые тени.

Но не видно огней

И не слышно людей,

Не стелю ни соломы, ни сена.

Я по кручам в горах,

И по тропкам в полях,

И в тайге шёл сквозь дебри и чащи.

Нож меня не пугал,

Зверь меня не догнал,

Я о прожитом думал всё чаще.

На крутом вираже

Смерти нету уже,

От меня она, ведьма, сбежала.

Но не видно огней,

Но не слышно людей,

Не начать ли мне жизнь всю

сначала?!!!

Сентябрь 1985 г.

* * *

Ещё одна больная ночь

Уходит, теребя потёмки.

И тучи угоняя прочь,

Их рвёт на чёрные пелёнки.

И вот уж небо всё светлей

Там на Востоке Дальнем.

И первый клинышек лучей

Скользит такой печальный.

От солнца тянется к земле,

Трепещет весь, играя...

Вот так и я тянусь к тебе,

Любимая, родная!!!

8 января 1991 г.

* * *

Ты боишься шаг свой первой сделать.

Знаешь ты, он повлечёт второй.

Ты мои испытываешь нервы,

Не идёшь ко мне сама собой.

Ты мои испытываешь чувства?

Ты меня испытываешь? – что ж,

Укрощу свои лихие буйства,

Может быть, тогда ты подойдешь.

2 февраля 1991 г.

* * *

Я в альбомы слова запихиваю,

Прячу их за тетрадный лист,

Я такое из них вывихиваю,

Как похабник, как скандалист.

Я рифмую: берёзки и слёзки,

И рифмую: пьян и стакан...

Рифмы эти не очень броски,

Но за рифмами Я – ХУЛИГАН!!!

29 января 1991 г.

* * *

За окном угасают солнца лучи,

И душа моя болью о прошлом кричит.

И дома посерели в вечерней тиши,

И на улице тихо, ни единой души.

Бор Серебряный замер, словно что-то он

ждёт,

Может, это экзамен он о прошлом сдаёт?

И река вдруг стихла, притаилась сама.

В белом платье чувиха под названьем

"зима".

Сыро, слякотно, пошло на душе у меня.

В том неблизком, в том прошлом

было мало огня.

Уходил, возвращался, рвался в дело опять.

От любимой скрывался, чтоб ей мужем не

стать.

Все по кругу, по кругу, все в метель да пургу,

Не к товарищу – другу, в вековую тайгу.

Ели стали мне сестры, братья – кедры

мои,

Но иголки их остры, словно жало змеи.

И совсем уж угасли солнца лучи.

Лишь душа моя болью о прошлом кричит.

19 сентября 1997 г.

* * *

Мне б централов да зон не знавать!

Мне б девушек любить и целовать!

Мне б под солнцем, под луною

Быть, моя любовь, с тобою,

В ресторанах кутить, шиковать.

Но мой бог по-иному судил,

И талантом меня наградил.

По майданам летаю,

Уголочки сшибаю

Так мой крестный меня научил.

Бог не только дал этот талант.

Я по жизни большой интриган.

Я ментов на ментов натравил.

Я им к носу балду подводил.

Я ведь старый совсем арестант.

Я живу не в аду, не в раю.

Я у жизни денёчки крою.

И когда на свободе – мой бог!

Много вижу хороших дорог,

Но, однако, на старой стою.

23 февраля 1986 г.

Судьба

Эх, судьба, моя судьбинушка,

Как под пламенем в аду.

Словно красная рябинушка,

Загорелась на беду.

Ветер гроздья рвёт кровавые,

Платье всё сорвал с тебя.

Над тобою тучи бравые

Проплывают, вдаль глядя.

Вот и я стою, развенчанный

Со своей дорогой вдрызг...

Было счастье подвенечное,

Превратилось в море брызг.

Были дальние дороженьки

По тайге и по степи...

Но устали мои ноженьки,

Не могу теперь идти.

Лишь в груди тревога тошная

Да беспомощная бредь.

За тебя, Россия прошлая,

Я готов и умереть.

И в толпу подонков бешеных,

Озверевших, словно тать,

Я бросаю: "Русь безгрешная!

Ты для всех, Россия, мать!"

Но не слышен голос праведный,

Мой, не слышен и Христа.

Был я раньше парень правильный,

А теперь я у креста.

И судьба моя, судьбинушка,

Ты под пламенем в аду.

Лишь кудрявая рябинушка

Загрустила на беду.

27 ноября 1990 г.

* * *

Я писал Романову,

И Александру Пушкину,

И министру умному,

Дядюшке Андрюшкину.

Только вот не верили

Эти люди мне,

Я предупреждал их

О будущей войне.

И писал я Ленину,

И Иоське Сталину,

Что после революции

Гражданскую достали мы!

Но ведь не поверили

И эти дяди мне,

А я предупреждал их

О будущей войне.

Ельцину,

Рыжкову

Всем писал подряд.

Даже Жириновскому,

Хотя он просто гад.

Что придёт великая

Гражданская в огне!

Но они не верят,

Эти СУКИ, мне.

Февраль 1996 г.

* * *

Год катится к закату, словно солнце

Уходит на вечерней на заре.

Уже декабрь мне стучит в оконце,

И снег лежит на крышах, на земле.

Уже светает на земле попозже,

Любовных вздохов не услышишь под

окном.

И белый день теперь намного строже,

Заснуло всё и дышит тихим сном.

Река затихла, не ласкает берег.

Мне ж душу разрывает грусть.

Любовь прошла. И трудно мне поверить,

Что ты ещё придёшь когда-нибудь.

Уходит год – как день, как ночь,

как утро,

И с ним печали милые мои.

Уходит ГОД – наверно, это мудро,

Что с ним уйдут все горести любви.

24 ноября 1997 г.

* * *

Мне нравится, когда смеёшься ты

Так это всё по-детски откровенно.

И вопрошаю: "Королева красоты!

Засмейся тихим смехом вдохновенно".

Я так в твои глаза смотреть люблю,

И добрые, и грустные немного,

Я в них любви все искорки ловлю...

И так мне хочется порою их потрогать.

Ещё люблю с тобою говорить,

Ты часто отвечаешь невпопад,

И растеряешся – прекрасней, может

быть,

Твоей растерянности – разве водопад.

Я всё люблю – глаза твои и руки...

И волосы твои люблю, твои люблю!

Но ты порой мне доставляешь муки,

Когда холодный я твой взгляд ловлю.

25 декабря 1999 г.

* * *

Пусть не светло, пусть не ярко

Светит свет в душе моей.

Восковым горит огарком.

Тлеет чернотой углей.

Даже если солнце пышет,

Словно жареный калач,

Свет в душе моей всё тише

Прогорает без удач.

Но его огонь не тянет

Никакой любви к себе.

Огонёк свечи в тумане

Догорает в сей судьбе.

И коль вьюга заиграет,

И коль ветер зашумит,

Огонёк искрой растает

И затухнет в сей же миг.

9 января 1991 г.

* * *

Как красиво, как игриво,

Это чудное вино!

Говорливо, и шумливо,

И пьянит нас всех оно.

31 декабря 1990 г.

* * *

Я прожил на свете мало

Всего два десятка лет.

Но видел такие скандалы,

Что сил моих больше нет!

Я видел как умные люди,

Всё посылая к чертям,

Жизнь свою водкою губят,

Горе несут матерям.

И зла я видел немало

Когда, говоря о любви,

Как стаи голодных шакалов,

Рвут люди идеи свои.

Я видел, как люди звереют

И как убивают своих,

Как в злости их лица немеют

И кровь на ножах у других.

Прошёл я тайгой вековою,

С Москвы до Урала прошёл,

Звериною лютой тропою

По брегу Байкала я шёл.

И там, где Кавказские горы,

Свои я оставил следы.

Я видел Кубани просторы,

Попил из лимана воды.

Я видел, как люди друг в друга

Стреляют за больший оброк.

И смерть собирает по кругу,

Чужих и своих в чёрный гроб.

И пошлостей слышал немало.

И сам часто пошлым бывал.

Мне всё это очень мешало

Искать и любить идеал.

И в дружбу я верил свято.

Был друг, а теперь его нет.

Он стал кровожадным, проклятым!

И я стал таким же в ответ.

И нет мне теперь покою,

Хоть мне только двадцать лет.

Я сердце и чувства укрою

Под чёрный пиратский свет.

24 ноября 1997 г.

* * *

Ну что тебе сказать?

В глаза взглянув твои,

Я вижу, что ты ждёшь

Тирады о любви.

Да, их достойна ты,

Красива, молода!

Кокетлива чуть-чуть,

Немножечко горда.

Улыбкою своей

Ты можешь одарить,

Голубизною глаз

Мне душу озарить.

Доступно всё тебе,

И ждешь ты не напрасно

Красивые слова,

Ведь ты же так прекрасна.

Но скажет те слова

Тебе совсем другой.

Он будет веселей

Прекрасный, молодой.

Люби, его люби!

Судьбой своей единой,

Пойдёте рядом вы

Дорогой счастья длинной.

9 декабря 1990 г.

* * *

Закружила вьюга под окном моим.

Белая подруга, словно белый дым.

Укрывает окна белою фатой,

Повернулась боком, ссорится со мной.

Не придёт сегодня милая ко мне,

Вьюга, ты ж не сводня в этом страшном сне.

Что же ты стучишься белою рукой?

Чем ты заручишься, что она с тобой?

Я тебе не верю. Не пойду гулять,

Не открою двери. Дома буду ждать.

Ты своё отвьюжишь, открутишь сполна,

Всё перезабудешь, ты себе верна.

И пойдёшь кругами далеко гулять...

Где-то за холмами тихо ляжешь спать.

Вот тогда и выйду, встречу милой взгляд,

Вот тогда и буду нашей встрече рад!

18 декабря 1998 г.

* * *

Мать, простишь ли ты мне

Приключенья мои некрасивые?

На чужой стороне

Растерял все привычки любимые.

Потерял свой покой,

И тревожит мне душу смятение,

И не будет уж той,

Что дарила мне ласки весенние.

Я не слушал тебя

И твои наставления слезные,

Жизнь в тупик заведя,

И увидел преграды серьезные:

Предо мною забор

И колючая проволка черная.

Словно крест, слово – ВОР!

Воровская судьба зазаборная.

То ли ветер гудит

И поет свою песню венчальную?

То ли дождик шумит,

Навевая мне долю печальную?

Это я ухожу,

Дверь оставив свою незакрытою.

Я по жизни скольжу

Со своею судьбой недобитою.

Я пытаюсь искать.

Только зря: что ищу – не находится.

Я кидаюсь спасать

Но спасать никого не приходится.

Только слышится мне

Эта песня чужая, венчальная,

И со мной в тишине

Моя доля шагает печальная.

Мать, прости же ты мне

Все приключения дивные!

На чужой стороне

Растерял все привычки любимые.

8 декабря 1990 г.

* * *

Шагаю я по набережной старой.

Здесь, как и прежде, тополя шумят,

Поют ребята что-то под гитары

И слышен смех молоденьких девчат.

Москва-река тихонько плещет в берег,

И солнце яркое лучами землю жжет.

А Бор Серебряный мне верит и не верит,

Ко мне беда уж больше не придет.

Как я устал от болей и несчастий!

Не верил в Бога, не носил креста.

Теперь я знаю – есть на свете счастье

И дом родительский у шлюза, у моста.

И верю я, что встретится такая,

Которая полюбит всей душой

Хорошая, сердечная, простая

Мне станет верною и нежною женой.

27 мая 1998 г.

Отец

Что ты смотришь потухшим взглядом

На горящее солнце вдали?

Ты хотела с любимым быть рядом,

Но его далеко увезли.

По этапу в Сибирь на повал

Увезли под конвоем в вагоне.

За любовь он к тебе пострадал,

Чирик будет скитаться по зоне.

Лихо ждет его там, впереди,

Будет с грустью в обнимку ходить.

Нет, ты жди его, милая, жди,

Продолжая все так же любить.

Будешь ты тосковать одна,

И раскладывать станешь пасьянс,

И искать своего короля:

Что он делает, где он сейчас?

Будешь с грустью смотреть на восток,

Там, где солнце большое встает.

И о папке твой спросит сынок:

"Что же, мамка, он к нам не идет?"

Ты на сына посмотришь любя,

И застынут слова на губах.

Скажет солнце ему за тебя:

"Твой отец пропадает в снегах".

От Москвы до Сибири – года.

Ты, сынок, уже станешь большим,

И вернется твой папка тогда;

Может, даже вернется седым.

Привезет он тебе из тайги

Запах ели и запах костра.

Скажет: "Сын, ну-ка мне помоги,

Помоги погрустить до утра".

Выпьет водки твой добрый отец,

И обнимет мамашку твою,

И тебе скажет: "Ты молодец

Сохранил, сынок, нашу семью".

Так что ты его, милая, жди,

Хоть и трудно тебе будет ждать.

Ваша встреча у вас впереди,

Ты его будешь с сыном встречать.

Осень

Небо снова заплакало,

Снова в бронзе земля,

И на листья закапало,

И на те тополя,

И на улицы старые

Нашей старой Москвы,

И теперь уж парами

Не гуляете вы.

Утро хмурое, мрачное,

Птиц тревожный галдеж.

То не песня их брачная,

То осенний грабеж.

Осень рыжею стервою

В банду всех собрала,

Ветры дикие, нервные

И дожди призвала.

Обложила всех тучами

Солнце, звезды, луну

И, поганая, мучает

Ночи той тишину.

Видно, времечко выждала,

Долго, долго ждала.

Ох! И стерва ж ты, рыжая,

Все у всех отняла!

10 ноября 1998 г.

Вечер

Тишина. Зимний вечер.

Тихо падает снег.

Встречу или не встречу

Ту, красивее всех?

И брожу одиноко,

Мне не спится ничуть,

Вижу в небе высоком

Облаков тайный путь.

Звезды, эх, баловницы,

С небосклона глядят.

Окна, словно бойницы,

Все за мною следят.

Серебром осыпая,

Снег на плечи кружит,

И Москва засыпает

Ночь на землю спешит

13 января 1991 г.

* * *

Все избитые темы,

Города да тайга...

Все ГУЛАГа системы

Да тревоги ЗЕКа.

Автоматные дроби

Да барбосов клыки,

И до бешенства в злобе

Финки – словно штыки.

Жизнь ли, смерть ли, подлюка,

Воедино сплелись?

Ночка. Зимняя вьюга,

Расступись, расступись!

Там, совсем недалеко,

Огоньки за бугром.

Но никто не встречает

Словно вымер весь дом.

Нету мамы и папы,

Братьев нет, нет сестер.

И лишь солнце встречает,

Как огромный костер.

2 февраля 1991 г.

* * *

Говорят, что жизнь испоганил,

Что, мол, с детства по тюрьмам пошел,

Только я никого не подставил,

Воз тащил одиноко, как вол.

Говорят, шолоболил я много.

И сейчас я не стал молчуном,

Но тогда на режиме на строгом

В одиночку был заперт потом.

Говорят, мол, не вор, коль попался,

Мол, вора не поймают менты.

В дружбу верил я, но ошибался:

Меня часто сдавали кенты.

Я любовь очень часто теряю,

Мне и в картах порой не везет.

Я червонную масть презираю,

А крестовая мне не идет.

На моей, на дубленой, на шкуре

Есть наколки и дыры от пуль.

Я мужик – воровской по натуре,

А не этот дешевенький нуль.

Восемнадцать оставлено мною

По суровым законам страны.

И сроднился я с "Дружбой"-пилою

В освоенье тайги-целины.

Я прошел эту грусти дорогу,

Видел там я и злобу, и месть,

Но вот встретил тебя, недотрогу,

Принимай же меня, какой есть.

Апрель 1996 г.

* * *

Может, я не тот, о ком мечтаешь,

Никакой, не сказочный герой?

На ромашке у реки гадаешь,

Даже не поговорив со мной.

Стройная, красивая, родная,

И глаза – что полная луна.

Как березка, тонкая такая,

Ты в меня ничуть не влюблена.

Ты по парку бродишь одиноко,

Тенью в след я за тобой иду.

Лишь луны недремлющее око

С грустью смотрит на мою беду.

Подойти к тебе – немеют ноги,

Заглянуть в глаза – нет, не смогу.

А на сердце дикие тревоги,

И душа как в бешеном бегу.

А ты ходишь близко одиноко,

С ветром обнимаясь – не со мной.

Лишь луны недремлющее око

Наблюдает за моей бедой.

9 декабря 1997 г.

* * *

Я знаю, ты с другим была,

Цвела весна зарей зеленой.

И вот тогда ты предала

Любовь мою любови новой.

При встрече ты была грустна,

Все ж, как березонька, красива.

Лишь шаловливая луна

Смотрела весело, игриво.

Ты мне руки не подала

И не сказала "до свиданья!".

Ты ни о чем не солгала,

Мое бесценное созданье.

И ты ушла, и навсегда

В глазах твоих слеза застыла.

Погасла в небе та звезда

Иль тучка звездочку закрыла?

14 ноября 1996 г.

* * *

Я тебя с улыбкой вспоминаю,

Но встреч у нас не будет впереди.

Ты была такая дорогая,

Ты была огнем любви в груди.

Я всегда любил твои глазища

С мудрой искоркой в голубизне.

Так я в них и не увидел днища

Они хитро улыбались мне.

Голос твой – что шелестенье листьев,

Волосы – что рыжая заря.

Ты была такою близкой,

Но расстались мы, возможно, зря.

27 сентября 1998 г.

Женщина из прошлого

А за окном и холодно, и сыро.

С деревьев листья ветер оборвал.

И нет, в душе не будет больше мира

Меня как будто кто обворовал.

Мы двадцать лет с тобою не видались,

Но вдруг ты снова в жизнь мою пришла.

Пришла, как будто мы не расставались,

Скажи, зачем ты вновь меня нашла?

Скажи, зачем пришла – тревожить душу?

Чтоб ждал тебя и в лето, и в весну?

Чтоб, как пацан, тебя я снова слушал?

И чтоб опять любил тебя одну?

Что дашь ты мне, скажи, своим приходом?

Любовь? Ее давным-давно уж нет.

Иль может с солнца яркого восходом

Подаришь мне улыбки доброй свет?

Нет, милая, из прошлого не стоит

Ко мне теперь не надо приходить.

Красотка, осень все листвой укроет.

Я разучился пламенно любить.

Любил-то я девчонку молодую,

А ты вернулась женщиной ко мне.

И прошлое к другому я ревную,

И прошлое сгорело все в огне.

3 декабря 1996 г.

* * *

А я прошу тебя, остановись!

Глазами, сердцем, криками души

Прошу, молю: хотя бы оглянись

В ночной тиши, в ночной тиши.

Мы расходились молча, навсегда,

Ты первою была моей любовью.

Тот детский сад в те школьные года,

Где мы встречались, милая, с тобою.

Беседка та, что от дождя спасла,

И та аллея в парке у реки,

И гром весенний, первый, изначала,

И нежное касание руки.

Но за зиму глаза твои остыли,

Душа замерзла, чувства – словно лед.

Тебя как будто сразу подменили,

Ушла любовь и больше не придет.

Хоть я прошу тебя, остановись!

Глазами, сердцем, криками души

Прошу, молю: хотя бы оглянись.

Но ты не слышишь крики те в тиши.

24 октября 1997 г.

* * *

Передо мною дама – масть трефей,

Деловая самая такая.

За окошком темень, нет огней,

За окошком осень очень злая.

Мне б тебя обнять, поцеловать

Да к своей груди прижать широкой.

И в твоих глазищах увидать:

Близкий будет путь или далекий?

Как же ты на масть похожа ту,

Смуглая, с глазами черной ночи,

Нагоняешь в сердце маету

И любовь большую даришь очень.

Что-то ты мне скажешь у окна

Черными глазами черной ночи,

Что твоя подруженька луна

Так же вот игрива, между прочим.

Дама ты трефовая моя,

Нагадай мне счастье в этом мире.

Лишь в глазах лукавство затая,

Ты в моей колоде и квартире.

Все же поцелую, обниму.

Ты же не противься мне, не надо.

Я сегодня счастье отниму,

Заберу себе его. Отрада!

25 октября 1996 г.

* * *

В сентябре ты была золотая,

В октябре ты стала седеть.

С клена лист багряный слетает,

А мне хочется песню спеть.

Спеть о том, что сегодня другая,

Та, с копною русых волос,

Стала мне в эту ночь дорогая

И я к ней душою прирос.

Я, наверно, в нее влюбился,

Как ветрище в холодную ночь.

Я как будто на свет родился,

И тоска пусть уходит прочь.

._._._._._._._._._._._._._._._._._.

Четыре срока я отсидел в стране родной,

В коммунистическо-тоталитарном строе,

За той колючей, серою стеной,

Из-за которой я смотрел на волю.

Я нищим не был, я не бедовал,

Всегда и всюду находил работу.

И коль шесть дней усердно воровал,

То обязательно я отдыхал в субботу.

Менты щемили, что там говорить.

В лепешку расшибалась уголовка.

Я мог украсть, и мог пошевелить,

И уголки вертел я очень ловко.

Ну а в субботу в кабаке блатном

Встречался я с братвой, деля уловы.

Я расставался с крупным судаком,

И слышал я родное фени слово.

И я бы жил в родном тоталитаризме,

Порой на воле. А порой в тюрьме.

Но вот пришлось забыть о коммунизме,

Вдруг перекрасились все коммунисты те.

Теперь изодранное красненькое знамя,

Его как тряпку стелют на порог.

По нем те крашеные шаркают ногами,

А бело-сине-красный взвился на флагшток.

Издали, суки, новые законы

И конституцию придумали, мразье.

Переформировали все и вся в притоны,

И лезут все в законники, в ворье.

А нам, ворам, куда теперь деваться?

Законов наших совсем не признают.

Нам надо тоже с демократами якшаться,

А то боевики нас перебьют.

25 октября 1996 г.

* * *

Вспомни, моя милая,

Нежная, хорошая,

Ты однажды бросила

Счастье, как горошину.

Про себя подумала:

Мелкое оно.

Это было, девочка,

Очень уж давно.

Ты со счастьем в жмурочки,

В пряталки играла,

Ты его, парнишечку,

Уркачом считала.

Про него кричали все:

"Вон – идет тюрьма!"

И, видать, поверила

В это ты сама.

Годы вьюгой вьюжною

Улетели вдаль.

Головы коснулася

Белая печаль.

Через сроки долгие

В лето и в мороз

Он тебе, хорошая,

Счастье то принес.

Так, моя хорошая,

Не бросай его,

Счастье, как горошину,

Парня своего.

Жизнь еще наладится,

Радость и мечты.

Только будь ты прежнею,

Будь ей, Поля, ты!

2 мая 1996 г.

Курган

Как же хочется утром рано,

Только чуть забрезжит рассвет,

Подойти к подножью кургана

И сказать ему: "Здравствуй, Дед!

Поседел ты главой могучей,

Ведь тебе уже много лет.

Над тобой проплывают тучи

Ты задумчиво смотришь им вслед.

Самолеты тебя бомбили,

Пушки жалили грудь твою,

И враги в своей злобе выли,

Не найдя победы в бою".

Отчего мне так хочется рано,

Только чуть забрезжит рассвет,

Подойти, поклониться кургану

И сказать ему: "Здравствуй, Дед!"

1983 г.

* * *

Тебе, чтобы справиться со мною,

Надо иметь такие глаза...

Хочешь, тайну тебе открою,

Чтоб как молния, как гроза?

И чтоб меня покорить, тебе надо

Руки мне, ноги сковать цепями

Иль посадить меня за ограду,

Чтоб не братался я со степями,

Чтобы вольные песни не пел

Громким, хрипатым голосом.

Пусть присудит мне суд расстрел,

Причеши мои русые волосы.

Коль поймешь ты тайну мою

И поверишь в любовь человечью,

Знай, любил тебя и люблю

Без конца, навсегда, навечно!

1999 г.

* * *

О чем-то спеть я не успею

И досказать не доскажу.

Я счастья в жизни не имею,

На жизнь спокойненько гляжу.

Я не нашел в краю далеком

И рядом тоже не нашел,

По жизнь шел я одиноко,

По зонам одиноко шел.

Но мне не трудно и не страшно:

Я Крым и рым давно прошел.

Я в новом вижу день вчерашний,

А день вчерашний я прошел.

Не надо мне. Не говорите.

Меня ни в чем не убедить.

А лучше двери отворите,

И окна надо отворить.

Иду, иду своей дорогой,