Текст книги "Гувернантка из ЦРУ"

Автор книги: Борис Чехонин

Соавторы: Юрий Корнилов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Так произошло то, что если не неизбежно, то с большим процентом вероятности должно было произойти: охота за антисоветскими «сенсациями» сначала привела к контактам с отбросами общества, а потом переплелась с уголовщиной и завершилась противозаконной деятельностью. Древер при всей его оторванности от советской жизни некоторые специфические участки этой жизни, а именно те, о которых трактует Уголовный кодекс, судя по всему, знал неплохо и потому сильно переполошился, когда милиция, что называется, схватила его за руку при совершении очередной противозаконной валютной сделки. Когда же выяснилось, что власти, как говорится в таких случаях в официальных документах, решили проявить добрую волю и не привлекать Древера к уголовной ответственности, сей господин в полной мере проявил то качество, которое должно быть органически присуще сотруднику информационного агентства: оперативность. Ему даже не успели официально объявить, что участие в валютных махинациях несовместимо со статусом иностранного корреспондента, аккредитованного в Москве, а он уже сломя голову несся в аэропорт Шереметьево с тем, чтобы первым самолетом вылететь в Бонн.

В настоящее время, насколько известно, Древер не без успеха подвизается в некоторых органах буржуазной западногерманской печати в качестве «эксперта по Советской России».

В заключение «портрет» еще одного находившегося в СССР представителя «свободной западной прессы», на сей раз – с японских островов. Такаюки Накадзава– московский корреспондент японского информационного агентства Дзидзи. В Москве проработал девять лет. Девять лет! За такой срок действительно можно стать «экспертом по России», вкладывая в это понятие (которое из-за специфического «усердия» самих же западных «советологов» ныне чаще всего звучит как расхожая характеристика охотников за антисоветскими «сенсациями») вполне серьезное содержание: «эксперт по России» – это человек, который хорошо знает Советский Союз, серьезно, вдумчиво и заинтересованно изучает и анализирует его внешнюю и внутреннюю политику, стремится дать объективную, опирающуюся на реальные факты оценку советского образа жизни.

Если собрать воедино все, что написал, будучи в Москве, Накадзава, получится, пожалуй, несколько томов. Но сколько ни перелистывай эти тома – объективного анализа советской политики, советской действительности в них не найдешь. Налицо пережевывание все тех же избитых антисоветского характера постулатов и концепций, на которых с небольшими вариациями специализируется уже не одно поколение западных коллег Накадзавы: упорно не сбывающиеся пророчества о «провалах» и предстоящем «крахе» советской экономики, явно тенденциозный «анализ» состояния и перспектив советской внешней торговли, злонамеренные вымыслы о якобы имеющем место в стране «ущемлении прав человека». И тут же опубликованная в японском журнале «Сюкан гендай» (сентябрь 1982 г.) пространная статья об условиях труда иностранных корреспондентов в СССР. Статья, цель которой – показать руководству Дзидзи и влиятельным пайщикам агентства (а в их числе японские корреспонденты называют такие ведомства, как японское «исследовательское бюро», то бишь разведка, и ЦРУ США!), как нелегко живется в Москве ему, Накадзаве, как «притесняют» его и его коллег по перу официальные власти, как сложно ему развернуться, дабы полностью удовлетворить аппетиты и самого Дзидзи и особенно его опекунов, алчущих максимально больших доз как открытой, так и «неофициальной», «доверительной» информации об СССР! Правда, оговоримся, что под статьей Накадзава предпочел подписаться псевдонимом «Н». Но ведь имя автора читатели узнают не только по подписи. Они судят о нем, как говорится, по почерку, то есть по свойственным автору манере и стилю письма.

Хотя сочинение Накадзавы о «препятствиях» и «преградах», которые советские власти якобы неустанно и повседневно воздвигают тут и там, дабы максимально осложнить деятельность аккредитованных в Москве иностранных журналистов, от начала до конца основано на выдумках, инсинуациях, на умышленном передергивании и извращении фактов, в одном отношении это произведение отвечало истине: самому Накадзаве в СССР действительно приходилось нелегко. Но не потому, что кто-то пытался искусственно ограничить рамки его журналистской деятельности, отнюдь нет! Все дело в том, что сам Накадзава с некоторых пор решил совместить эту вполне легальную деятельность с другой, нелегальной, более того – противозаконной. Иными словами, он, как и Древер, пришел к выводу, что, хотя и неплохо платят ему в Дзидзи, ему, пожалуй, есть смысл прибавить к этим официальным доходам иные – неофициальные. И стал Накадзава жить двойной жизнью: ночью он – корреспондент, отстукивающий в своем бюро в многоэтажном доме на Садово-Самотечной улице в Москве, где обитают многие иностранные журналисты, очередной опус о «происках и коварстве Москвы», а днем и вечерами – спекулянт и валютчик, скрупулезно подсчитывающий поступающие доходы…

«Соратником» Накадзавы по темным делам стал некий В., житель Киева, приехавший по делам в Москву и познакомившийся с представителем Дзидзи в кафе московского отеля «Украина». «Зверь на ловца бежит», – гласит известная поговорка, точность которой в данном случае оправдалась полностью: так быстро Накадзава и его новый знакомый друг друга поняли, друг за друга ухватились. Только за период с 1979 по 1982 год В. скупил у Накадзавы (разумеется, до спекулятивной цене) ни много ни мало 2000 долларов и столько же чеков Внешпосылторга серии «Д». Когда следователь в присутствии двух представителей посольства Японии в Москве, зачитывая Накадзаве показания В., огласил эти цифры, представитель Дзидзи попытался изобразить наигранное возмущение:

– Доллары и чеки я действительно В. продавал, но без всякой корысти. Из чисто гуманных соображений!

Разумеется, попытки Накадзавы изобразить самого себя этаким меценатом тут же были с фактами в руках опровергнуты и следователем, и самим В., который, будучи пойманным на месте преступления, заботился только об одном – как, откровенно рассказав об всем, хоть частично смягчить свою вину… Накадзава приперт к стене, ему не остается ничего иного, как, взяв чистый лист бумаги, собственноручно опровергать самого себя: «На допросе 25 марта 1983 года я заявил, что продавал иностранцу В. чеки серии «Д» и доллары США из расчета за один чек и один доллар – один рубль. Но эти показания не соответствуют действительности. Сейчас я вспомнил и даю относительно этого правдивые показания, а показания от 25 марта прошу считать ошибочными…» А следом берется еще один чистый лист бумаги и на нем излагается «Заявление в МИД СССР и прокуратуру СССР»: «Известие, что я нарушил советские законы, явилось для меня большой неожиданностью и вызывает мое самое глубокое сожаление… Прошу не привлекать меня к уголовной ответственности, а разрешить выезд в Японию».

Ах, Накадзава, Накадзава! Даже будучи до конца изобличенным в целой серии противозаконных сделок, он виляет, хитрит, продолжает выдумывать прямо-таки смехотворные предлоги для «оправдания» собственных действий. Для него, видите ли, факт нарушения на протяжении ряда лет советских законов – «неожиданность». Якшаясь с матерым спекулянтом В., он, видите ли, полагал, что занимается чуть ли не благотворительностью. Впрочем, он и сам видит, что вывернуться из создавшейся ситуации нелегко, более того – невозможно.

В своем заявлении в МИД СССР Такаюки Накадзава, в частности, написал: «После возвращения в Японию я, как и прежде, буду в качестве влиятельного журналиста заниматься вопросами, связанными с Советским Союзом и советско-японскими отношениями». Самонадеянное заявление, которое в свете приведенных выше фактов звучит по меньшей мере странно? Ничуть. Если за Нагорским, Жеделягиным и Древером и поныне в полной мере сохранен на Западе высокий ранг «специалистов по Советской России» (да притом не просто специалистов, а таких, которые сами в этой Советской России были, в самом ее сердце – в Москве работали и даже пострадали в результате коварных интриг советских коммунистов!), то почему бы и впредь не подвизаться в рядах «влиятельных советологов» и Т. Накадзаве? Тем более что тома его антисоветских сочинений – перед глазами руководителей Дзидзи и их токийских и закордонных шефов. А том уголовного дела, свидетельствующий о его, мягко говоря, нечистоплотных похождениях и соучастии в преступных махинациях и сделках, лежит далеко от Токио, в архиве киевской прокуратуры…

…Итак, четыре «портрета» представителей западных средств массовой информации, кичащихся своей «свободой». Эти господа прибыли в Москву из разных стран – из США и Франции, ФРГ и Японии. Они подвизаются в различных информационных органах. Но при всем том у них явно просматривается и нечто общее – все они «специализируются» на оголтелом антисоветизме, кормятся им. Что это – совпадение?

В Москве, по данным на декабрь 1983 года, аккредитовано около 350 зарубежных журналистов более чем из 50 стран мира. Далеко не все они разделяют взгляды советских людей, далеко не со всем тем, что они пишут об СССР, его внешней и внутренней политике, можно согласиться. Но одно дело – различие во взглядах, в мировоззрении, и совсем другое – злонамеренная тенденциозность, стремление любыми способами очернить, охаять страну, в которой находишься. Одно дело – серьезный, добросовестный анализ (пусть и ошибочный) реальных фактов, и совсем другое – фабрикация заведомых фальшивок и изобретение всякого рода провокационных вымыслов и инсинуаций. «Государства – участники совещания, – говорится в политической Декларации государств – участников Варшавского Договора, принятой в Праге в январе 1983 года, – считают принципиально важным последовательное соблюдение принципов и положений хельсинкского Заключительного акта, касающихся сотрудничества в области информации в интересах укрепления мира и взаимопонимания между народами… Они решительно осуждают использование такого мощного инструмента воздействия на сознание людей и формирование общественного мнения, каким являются печать, радио и телевидение для распространения тенденциозных и прямо клеветнических сообщений, в искаженном свете представляющих положение в тех или иных странах и их политику, сеющих отчужденность и вражду».

Моральный облик человека не может быть двойным, наподобие шпионского чемодана с двойным дном. Честный, серьезный, наконец, просто порядочный человек, каких бы мировоззренческих позиций он ни придерживался, не будет подрабатывать сочинением злобных и заведомо лживых пасквилей. И напротив, от лжеца и клеветника трудно ожидать чистоплотности. Одно неизбежно тянет за собой другое: тот, кто заранее продал свое перо, обязавшись обмакивать его лишь в черную краску, – тот пойдет и на иную дурно пахнущую сделку. И отнюдь не случайно на ролях тех, кто стряпает грязные наветы на Советскую страну и советских людей, так часто оказываются господа, уличаемые во всякого рода неблаговидных, а то и противозаконных махинациях, вплоть до уголовщины. Грязные дела всегда делаются руками грязных людей!

…В 1953 году, когда ЦРУ и НТС забрасывали в СССР диверсанта Макова, его снабдили оружием и портативной рацией, дав задание «нанести удар» по Советской власти. Чем эта акция закончилась, мы уже говорили. Ныне диверсантов на Западе чаще всего, как видим, оснащают иначе: вместо стреляющего отравленными пулями бесшумного пистолета – энтээсовские антисоветские брошюрки, вместо рации – удостоверение буржуазного агентства, вместо шифра для шпионских донесений – современные средства связи. А результат? Все тот же: полное фиаско…

Гувернантка из ЦРУ

Утро 14 мая 1983 года выдалось жарким. «Наводя красоту» перед зеркалом в квартире на Ленинском проспекте в Москве, Памела Сью Карне мучительно решала извечно актуальный женский вопрос – что надеть в такую почти тропическую жару? Вопрос осложнялся тем, что сегодня надо было одеться не только легко и по моде, но и так, чтобы не бросаться в глаза. Памела знала: ей, как гражданке США, отправлявшейся в Калинин с «особым» заданием, ни к чему выделяться из общей массы пассажиров электрички.

– Так будет в самый раз, – решила она, извлекая из гардероба расшитую молдавскую кофточку и спортивные брюки.

Сидя в электричке, Памела убедилась, что «форму одежды» выбрала умело. Сказывались и здравый смысл, и «конспиративный» опыт работы в Советском Союзе. Ей не раз приходилось выезжать в Калинин, маскируясь то под любительницу лыжного спорта, то под москвичку – поклонницу русской природы. За окном проносились дачные домики, поселки, укутанные в белое покрывало садов. Но Памела этого не замечала. Ей было о чем подумать.

Кем она была там, в Соединенных Штатах, до приезда в Советский Союз? Похвастаться особенно нечем. И хотя на обычный, заменявший приветствие вопрос «как успехи?» Памела всякий раз, улыбаясь, отвечала: «Прекрасно!», она знала – с ее стороны это лишь попытка спасти реноме. В Мичигане, как и в прочих штатах Америки, не любят нытиков-неудачников. Кому приятны рассказы о чужих несчастьях, когда более чем достаточно своих?

…Прекрасно! Чего уж прекрасного, если жизнь складывалась трудно с самого детства? Нуждающаяся семья, отец алкоголик. Если и работал, то почти все пропивал. Однажды, сильно перебрав, сел за баранку их старенькой машины. Результат оказался трагическим – столкновение на автостраде, смерть.

Пришлось Памеле срочно искать работу. Работала кем придется, пыталась учиться в университете. Но вскоре стало ясно: чтобы учиться дальше, надо бросить работу. А кто же будет платить за учебу? Брат, который устроился на работу в полицию? У него хватает своих забот. Тогда-то и пришла «спасительная» мысль – а не податься ли в Японию? Там, пожалуй, можно устроиться преподавательницей английского, а то и поступить на службу в филиал одной из американских фирм. А военные базы США? Уж, конечно, им требуется обслуживающий персонал. Если повезет, откроется перспектива выйти замуж, создать семью – в армии много холостых парней…

Но жизнь не спешила раздаривать улыбки. Не получалось с интересной работой, семьей. Быть может, именно это и толкнуло ее в другую, так называемую религиозную семью. Она помнит, как все это началось. Друзья-американцы совали какие-то буклеты и, заглядывая в глаза, просили: прочти! На следующий день встречали ее вопросом – ну как, одолела? Она бормотала разные отговорки: дескать, болела голова, неожиданно нагрянула приятельница. Потом предлоги были исчерпаны. Пришлось засесть за религиозные бестселлеры «Единой христианской организации» (ЕХО).

Здесь уместно, прервав на время рассказ о дальнейших событиях в жизни Памелы, и нам хотя бы вкратце познакомиться с так называемой ЕХО – какое же мировоззрение исповедует эта организация, какие религиозно-политические концепции и практические постулаты рекламируются и навязываются «новообращенным» в ее изданиях? Основателем и руководителем ЕХО является некий Мун Сон Мён. Этот предприимчивый «пророк», родившийся в 1920 году в Корее, еще в 16-летнем возрасте объявил окружающим, что, дескать, не кто иной, как сам Иисус Христос явился однажды перед ним и лично попросил его взять на себя тяжкую ношу, связанную ни больше ни меньше как с… «преобразованием мира». Несмотря на столь высокое покровительство, Муну долго не везло, и первый этап его карьеры подобен графическому изображению температуры у сыпнотифозного больного, когда ртутный столбик градусника то и дело совершает скачки от самой нижней до самой верхней отметки. В Южной Корее антикоммунистические высказывания Муна поощрялись, однако арест ожидал его за уголовщину и развращение несовершеннолетних. Новоиспеченный «мессия» метался по стране, рекрутируя единомышленников и с помощью обретенных в Сеуле, Токио и некоторых других столицах «друзей» лихорадочно конструируя «теоретические параметры» и задачи будущей секты, деятельность которой, отвечая честолюбивым планам самого Муна, в то же время была бы на руку влиятельным покровителям и по возможности укладывалась бы в рамки буржуазного уголовного законодательства…

И такая секта появилась! Ее «идеологическая основа» с трудом поддается описанию: это – невообразимый коктейль из обрывков различных, по преимуществу самых реакционных воззрений и политических концепций, мистики и суеверий, запугивания и шантажа. Проповедь необходимости рабского труда «во имя господа» (результаты которого должны прежде всего умножать богатства самого Муна) и призывы «уйти в мир отрешенности». Отказ от образования и «отречение от стяжательства» (что опять-таки означает прежде всего, что каждый член секты обязан заботиться не о «личном благе», а о «секте в целом», то бишь о Муне и его присных). Многие положения новоявленного «мессии» вообще невозможно понять, поскольку они излагаются в намеренно туманных фразах, изобилующих софизмами и мистическими заклинаниями. Главное же состоит в том, что все, даже самые бредовые постулаты, которыми оперируют Мун и Кº, все его мрачное и темное политическое шаманство зиждется в конечном счете на одной платформе, объединяется и замыкается на одной основе, на одной ультрареакционной и почти истерической ноте – антикоммунистической.

Воинствующий, злобный, прямо-таки исступленный антикоммунизм, густо замешанный на суевериях, – таков стержень «вероучения» Муна. Не случайно именно он еще в 1957 году выступил одним из организаторов созванного в Японии «съезда» некоей «Азиатской антикоммунистической лиги», а в 1966 году основал так называемый «Корпус просветительства за победу над коммунизмом», на базе которого в Японии была создана антикоммунистическая организация «Секе рэнго». «Просветительство» – вот ведь как именует Мун свою пронизанную ненавистью проповедническую деятельность, от которой так и веет средневековьем! О том, как именно «просвещает» Мун своих подопечных, можно судить по такому, например, отрывку из его обращения к японским мунистам: «Вы армия, состоящая из верных солдат бога. Мы должны сколотить ударный кулак антикоммунистических сил и возглавить новый крестовый поход против коммунизма. Моя воля – закон для каждого из вас. Бог поручил мне великую миссию – объединить воедино все христианские течения, дабы изгнать сатанинские силы коммунизма…»

Надо ли в свете сказанного удивляться, что как бы ни бушевали вокруг секты новоявленного «апостола» волны возмущенного общественного мнения, у этой секты, как и предполагал в свое время «провидец» Мун, нашлись влиятельные патроны и покровители? Благодаря им Мун, этот преподобный бизнесмен, стал миллионером: ему принадлежат несколько промышленных предприятий в Японии и Южной Корее, фармацевтические фирмы во Франции, ряд газет и издательств в США, не говоря уж о двух фешенебельных виллах близ Нью-Йорка, стоимость которых, по данным западногерманского журнала «Шпигель», составляет 30 миллионов марок. Те круги в США, которые во всеуслышание объявляют о новом «крестовом походе» против коммунизма, всех сил мира и прогресса, отнюдь не склонны отказываться и от услуг, которые столь охотно предлагает им антикоммунистический «мессия», энергично обрабатывающий и вовлекающий в свою секту новых «последователей», оболванивая их изощренными псевдорелигиозными трактатами и догмами, запугивая, опутывая ложью и суевериями, подчиняя своей воле, – словом, превращая их в самых настоящих фанатиков, в слепое орудие реакционных сил…

И еще одна особенность ЕХО. Французская газета «Либерасьон», давая ей характеристику, писала, что Мун поддерживает самые тесные связи с ЦРУ. Еще в начале 60-х годов, отмечала газета, пастор-антикоммунист установил деловой контакт с ЦРУ через бывшего южнокорейского военного атташе в Вашингтоне, некоего Бо Хи Пака. И это ему пригодилось. Когда он перебрался из Южной Кореи на жительство в США и попытался было вести себя по старинке, т. е. не считаться с законом, американская Фемида обвинила его в 1982 году в том, что он скрывает от налогов часть своих доходов. Муну грозило заключение в тюрьму сроком на 14 лет. На выручку пришли люди из ЦРУ. В итоге Мун отделался освобождением под залог.

«– У тебя неприятности на службе, большое личное горе? – читала Памела в одном из буклетов, популяризировавших «учение» Муна. – Забудь о суетности своих переживаний. Радуйся, что живешь. Завтра ты можешь не проснуться. Третья мировая война неизбежна!»

Памела видела, что Пентагон и впрямь готовится к войне. На ее глазах в Японию прибывали военные корабли США с ядерным оружием на борту. Друзья, работающие на американских военных базах, твердили за стаканом виски о подземных тоннелях, где складируются атомные бомбы.

«А что, если кто-то нажмет на кнопки ядерных пусковых устройств? – думала по ночам Памела. – Быть может, прав Мун Сон Мён: сейчас не время спасать свою жизнь на земле, а лучше подумать о будущем на небесах? Тем более путь к спасению ясен. Его начертал сам Мун. «Социалистические страны – царство зла! – вещает он. – Борись с этим злом и ты спасешь себя. Христос дарует тебе вечную жизнь!»

Неплохо закручено насчет «царства зла», казалось Памеле. Совсем как у Рейгана! Он ведь тоже заверяет американцев, что Советский Союз – «воплощение зла». Да и Мун молодец, – рассуждала молодая американка, – борется с коммунизмом и «божьим словом», и делом. Создал новую религию, а потом и фирму «Тонг ло индастриз энд Кº по производству современного оружия».

Через некоторое время «новообращенная» выехала в США для переговоров о новой работе с руководством ЕХО. Ее огорошили предложением:

– Не хотите ли отправиться на миссионерскую работу в СССР? Наши люди долго присматривались к вам в Японии. Считаем, что потянете трудный, требующий настоящего подвижничества участок…

Для Памелы Сью Карне наступил долгожданный звездный час. Она, конечно, сознавала, что будет нелегко: ведь ее бросают в самое логово «антихриста». Москва – не Токио. Вряд ли там понравится проповедование «новой религии», призывающей к борьбе с коммунизмом. Но хозяева поспешили рассеять сомнения «просветленной»:

– Начнете с малого. Создадите группу из уже хорошо изученных нами людей. Большинство из них – близкие нам по духу сектанты иеговисты-ильинцы…

Позднее Памелу познакомили с «кредо» ильинцев – забористым духовным коктейлем из иудаизма и христианства. Святой троицы не существует, бог Иегова един, учили сектанты. Христос, хотя и родился на небе, святости достиг на земле. Поэтому каждый сектант может, подобно Христу, стать человекобогом – надо лишь ревностно выполнять требование секты. Денно и нощно молиться о спасении души. Игнорировать государственное законодательство, отказываться от службы в армии, от участия в общественной жизни страны, бойкотировать выборы в органы власти. И конечно же, изготовлять машинописные копии «священных текстов» и подсовывать их в почтовые ящики квартир, «забывать» в метро, автобусах, троллейбусах.

Перед отъездом Памела прошла «курс обучения» у специального «инструктора»: ее познакомили с приемами конспирации во «враждебной стране», объяснили, как лучше завязать знакомство, входить в доверие, как подыскивать тайники, фотографировать. И Памела понимала, какую «фирму» представляет ее «инструктор». Да и в ЕХО ей намекнули: ее «учитель» – сотрудник спецслужб.

Люди из ЦРУ «нашли» ее потом и в Москве. Конечно, не сразу. Сначала ей дали возможность освоиться с обязанностями гувернантки в семье второго секретаря политического отдела посольства США в Москве Уильяма Планкерта, познакомиться с Москвой. Ее новый хозяин был либерален. Он не заставлял ее день и ночь торчать в детской.

– Памела, что вы скучаете? – часто спрашивал он. – Поезжайте-ка посмотреть город. Вам не помешает проветриться.

И она гуляла по Ленинскому проспекту, ездила в новые жилые районы, изучала станции метро, отдаленные улицы и запутанные переулки: ведь скоро, возможно, придется назначать здесь конспиративные встречи…

Так прошло несколько месяцев. Кажется, ту осень 1981 года и нынешнее утро в электричке разделяет целая вечность. Что же, с тех пор и в самом деле сделано немало. Особенно запомнились первые шаги – письма в Калинин супругам Екатерине и Александру Б. с просьбой о встрече в Москве. Волнения: а вдруг не откликнутся, не приедут в условленное место?..

В ходе конспиративных встреч в Москве Памела, представившаяся новым знакомым как Паула Кумс, стажер курсов русского языка института имени Пушкина, заводила с «подопечными» беседы на политические темы, прощупывала, чем живут молодые супруги. Кажется, ее зарубежные друзья не подвели: знакомым из Калинина можно доверять. И все же лучше не спешить с выводами. Памела снабжала новых знакомых антисоветской литературой. Потом попросила перевести на русский язык «Святые принципы» Муна с целью их дальнейшего распространения. И наконец, выполняя задание шефов из ЕХО, перешла к главной части операции – организационному оформлению подпольной группы. Снабдила «единомышленников» портативными магнитофонами, пишущей машинкой, вручила им фотоаппарат со вспышкой для съемок «сочувствующих» лиц.

– Фотографировать, – требовала она, – надо по-настоящему– анфас и профиль. Храните оборудование и литературу в специальном тайнике!

Одновременно «друзьям» были переданы инструкции, в которых говорилось, как вербовать людей в подпольную секту, как распространять литературу, содержащую клевету на государственный и общественный строй СССР.

Памела торопилась доказать свое рвение делами. И все-таки ей часто приходила на ум латинская поговорка «фестина ленте» – «спешите медленно». Если уж докладывать об успехах в ЕХО, то фундаментально. Тогда оценят по-настоящему. После консультаций с «соответствующими людьми» у Памелы родился план – еще раз проверить супругов Б. Перед ними поставили задачу: съездить в Краснодарский край, связаться с сектантами иеговистами-ильинцами, сфотографировать их и, главное, договориться о присылке по первому сигналу в Калинин их представителей на встречу с Паулой Кумс. А одновременно Памела передала своим «подшефным» деньги на кооперативную квартиру для главарей секты и на меблировку этой квартиры.

Деньги… До поры до времени их щедро жертвовали из-за рубежа. Жертвовали, но и требовали от миссионерки: приучай паству к мысли – за все необходимо платить, в том числе и за финансовую помощь. Платить чем? Антигосударственной деятельностью, предательством. Чтобы успешно бороться с антихристом, в свою очередь учила Паула Кумс калининских друзей, надо знать о кандидатах в агенты «новой церкви», их родственниках, друзьях, знакомых. Где работают, какие должности занимают, располагают ли доступом к государственным тайнам? Насколько активны в проведении антиконституционной пропаганды и подрывной деятельности?

…Сидя в калининской электричке, гувернантка из ЦРУ еще и еще раз мысленно возвращалась к тому, что должно сегодня произойти в этом старинном городе России. Все ли в порядке? Обеспечила ли я себе безопасность? В Москве как будто бы все было о'кей. На этот раз она выезжала из столицы как туристка, с официального разрешения властей. Но вот в Калинине придется пораскинуть мозгами, ей ведь туристские достопримечательности ни к чему. Задача другая – попасть незамеченной на конспиративную квартиру. Надо мобилизовать весь арсенал конспиративных уловок…

Город на Волге встретил перронной сутолокой воскресного дня, шумом оживленных улиц, разноцветьем платьев калининских модниц. Вот, наконец, и знакомый дом. Условный стук, и на пороге знакомые супруги: «Входите, рады вас видеть. Все уже давно в сборе».

Кто – все? Памела осмотрела присутствующих. Как будто бы все старые «единомышленники». А кто эти две полные женщины в платках? Неужели приехали курьеры иеговистов-ильинцев из Краснодара? Да, именно так. Теперь есть о чем доложить шефам. Первое организационное собрание подпольной группы мунистов в Советском Союзе, да еще с участием представителей периферии!

– Братья во Христе, – начала негромко Памела, – я пришла к вам для того, чтобы зажечь ваши сердца истинным словом нашего бога-отца и его посланника на земле Мун Сон Мена. Кем мы были до сих пор? Слепыми детьми, не видевшими дороги в подлинно счастливую жизнь на земле и на небе. Обратим же сегодня наши сердца к тому, кто спасет нас и научит борьбе с сатаной и его соратниками на земле – коммунистами…

Памела точно не помнит, долго ли она продолжала взывать к сердцам и мыслям паствы. Ее речь прервал требовательный стук в дверь. Это были представители органов власти. Они потребовали предъявить документы, женщина в молдавской кофточке, побледнев, протянула зеленый паспорт и, запинаясь, назвала себя: «Памела… Памела Сью Карне… Я работать посольство США».

– Какая Памела? При чем тут посольство США? Она же студентка курсов русского языка! – вопрошали переполошившиеся сектанты.

Короткий визит для проверки документов затянулся с 12 часов дня до 19 вечера. Многое было выяснено за эти семь длинных часов, в том числе и то, как Памела создавала сектантскую группу, приезжая в Калинин часто без соответствующего разрешения компетентных советских органов, в нарушение правил передвижения, установленных на взаимной основе в СССР и США для граждан обеих стран. Отвечая на вопросы представителей власти, неудачливая миссионерка и ее немногочисленная паства вскрыли немало деталей того, как Памела снабжала членов секты подрывной литературой.

Перед нами серия фотоснимков, сделанных во время задержания Памелы. Вот она сидит все за тем же столом с пластиковым покрытием, купленным за ее деньги. Сидит, понуро склонив голову, как бы рассматривая что-то на полу. Все кончено. Прощайте, честолюбивые мечты. На другом снимке она пытается быть дерзкой. Но сквозь нагловатость опять-таки отчетливо виден страх. Да, перетрусила миссионерка, которая вместе с паствой еще недавно клялась «храбро нападать с оружием в руках, сея слезы для людей (советских), а кровь для неба». Перетрусила при первой же встрече с представителями властей. И неспроста. Она понимала, что полностью изобличена. Правда, Памела еще не теряет надежды, хитрит, изворачивается: «Я действительно представилась как студентка Паула Кумс, а не гувернантка в семье сотрудника американского посольства Планкерта. Действительно передала моим друзьям книги и материалы. Но я не считаю, что переданные мной печатные материалы чем-то враждебны советскому обществу».

Итак, враждебны или нет? Перед нами акт о задержании сектантов. «В ходе выяснения личности присутствующих, – говорится в нем, – в квартире обнаружены печатные издания антигосударственного, антиконституционного характера, а также иностранные пишущая машинка, магнитофоны, фотоаппарат, множительная техника».