Текст книги "Ржевское побоище"

Автор книги: Борис Горбачевский

Соавторы: Хорст Гроссман,Светлана Герасимова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Умолчание тех сражений известными советскими полководцами и военачальниками – свидетельство того, что больших успехов на этом участке фронта не было. Память о тех боях у государства и народа была разная.

Память

Память государственная была недолгой. После приказа Верховного Главнокомандующего от 23 февраля 1943 г., где события у Ржева были поставлены в один ряд с самыми значительными битвами и сражениями первых лет войны, наступило молчание на долгие годы. Правда, 3–5 августа 1943 г. Верховный лично проехал по территории ржевско-вяземского выступа. 3 августа в Юхнове он встречался с командованием Западного, 5 августа в д. Хорошево под Ржевом – с командованием Калининского фронтов. Это был практически единственный выезд его на фронт, хотя фронт был уже далеко. Н. Н. Воронов, начальник артиллерии Красной Армии, который был участником встречи со Сталиным в Юхнове, назвал позднее эту поездку «странной, ненужной». Он писал: «Зачем надо было ехать столько километров по дороге, развороченной танками и тракторами, местами ставшей непроезжей, и остановиться в городке, далеко отстоящем от фронта? Видеть он отсюда ничего не мог, ни с кем, кроме нас, здесь не встречался. Связаться отсюда с фронтами было куда сложнее, чем из Москвы». То же самое относится и к Ржеву, который был разрушен полностью. Неразрушенные жилые дома нашлись лишь в трех километрах от города, в деревне Хорошево, где И. Сталин и переночевал в ночь с 4 на 5 августа в сельском доме.

Интерес Главнокомандующего к городам «на ближних подступах» к Москве можно объяснить лишь тем, что он хотел лично посмотреть на места ожесточенных боев на подступах к столице, хотел увидеть Ржев, эту «занозу», которую не могли «вытащить из-под Москвы» больше года.

^{Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин}

^{Генерал-полковник А. И. Еременко, командующий войсками Калининского фронта у дома (слева), в котором встречался с Верховным Главнокомандующим. Деревня Хорошево Ржевского района, 5 августа 1943 г. Фото Б. Вдовенко}

^{«Дом Сталина» в д. Хорошево Ржевского района. Снимок конца 1990-х гг.}

Впечатления от этой поездки были, вероятно, сильны. Недаром И. Сталин упоминал о ней, хотя и без названия места, в своих посланиях и Ф. Рузвельту, и У. Черчиллю. Он писал соответственно 8 августа 1943 г.: «Только теперь, по возвращении с фронта, я могу ответить Вам на Ваше послание от 16 июля… Приходится чаще лично бывать на различных участках фронта», 9 августа – «…Мне приходится чаще, чем обычно, выезжать в войска, на те или иные участки нашего фронта». Упоминали об этой поездке Сталина на фронт с названием конкретных мест С. М. Штеменко, А. И. Еременко. Упоминалась эта поездка и в некоторых исследовательских работах. Несмотря на это, в советское время к факту поездки относились скептически, и только новые публикации в 1990-е годы, в том числе воспоминаний людей, сопровождавших Сталина, уничтожили недоверие.

В самом Ржеве никогда не сомневались в приезде Сталина. В Ржевском краеведческом музее хранится решение об увековечении памяти об этом событии. Живет красивая легенда: якобы жители города после войны обратились к Самому с предложением создать в доме, где он останавливался, музей. Сталин якобы ответил, что в музей ходят не часто, пусть в этом доме будет библиотека. Библиотеку имени Сталина в доме и открыли, а хозяйке дома построили новый, в Ржеве. Библиотека работает до сих пор, есть там и небольшая экспозиция в память о событии.

^{Церковь Николая Чудотворца на Мемориале в честь воинов-якутян. Ржевский район, 2000-е гг.}

^{Торжественная церемония у Мемориала славы воинам-сибирякам в д. Плоское Бельского района Тверской области. Конец 1990-х гг.}

Разрушенные практически до основания древние русские города, бывшие опорными пунктами врага на ржевском выступе, после войны народным трудом были возрождены из праха. Но лишь одна Вязьма была включена в специальное постановление Совнаркома СССР о восстановлении 15 старейших русских городов. В 1946 г. в Вязьме был открыт памятник генералу М. Г. Ефремову.

Советская государственная идеологическая машина, будучи монополистом в интерпретации истории, по капле выдавливала информацию о военных действиях на выступе. Причина понятна: при рассказе о них пришлось бы говорить о неудачах всемирно известных военных триумфаторов и авторитетов, о затратном характере военных действий на подступах к Москве. Известный историк В. М. Кулиш в одной из своих работ привел слова начальника Главного политического управления Советской армии и Военно-Морского флота А. А. Епишева, сказанные им на встрече с историками В. М. Кулишем и Н. Г. Павленко в 1967 г.: «…Говорят: подавай им черный хлеб правды. На кой черт она нам нужна, если она нам не выгодна».

^{Вход на немецкое кладбище. Ржев, 2005 г.}

Деление истории на выгодную и невыгодную, игнорирование и замалчивание неудач, поражений, просчетов, представление поражений как побед, пренебрежение государства к отдельному человеку привели к тому, что многие поколения политиков, военных в нашей стране после Великой Отечественной войны были воспитаны на том, что потери могут быть оправданы возвышенными патриотическими и общенациональными целями, «что мы победили, неважно какой ценой», «смерть на поле боя – это слава», «великим законы войны не писаны».

Но, несмотря на жесткую цензуру, даже то, что все-таки было опубликовано в мемуарной литературе, что можно было прочитать между строк в исследовательских работах, устные и неопубликованные рассказы участников и местных жителей, энтузиастов, хоронивших убитых, количество имен и цифр на плитах многочисленных братских могил позволяли представить кровавую мясорубку в ржевских, бельских, зубцовских, сычевских, вяземских, гжатских, юхновских лесах и болотах. После войны райвоенкоматы, военные архивы были засыпаны тысячами писем от людей, искавших могилы своих погибших или пропавших близких. Родственники тысячами приезжали на места сражений. Постоянно тянуло сюда и тех, кто здесь воевал.

Е. М. Ржевская приезжала в Ржев неоднократно. В одной из своих поездок в д. Займище Ржевского района она записала рассказы водителя Саши: «Здесь мертвые все еще ждут, когда живые их похоронят. Саша рассказал мне со слов своей матери: она вместе с другими женщинами ходила косить на дальние полянки. Они вдруг увидели: в заросшем окопе сидит солдат в шинели и каске. Женщины обомлели. Заплакали и бросились к нему, но только дотронулись, как он рассыпался».

Молчание власти вызывало недоумение, возмущение. Возможно, поэтому в 1978 г. – в 35-ю годовщину освобождения – Ржев, единственный из городов на территории выступа, был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.

^{Входной комплекс российского Мемориала. Ржев, 2005 г.}

Народ никогда не забывал о «ржевской прорве». Образы народной памяти о боях под Ржевом как о кровавом побоище ярко выражены в стихотворениях, появившихся после войны. Несомненно, первое и самое сильное из них – А. Твардовского «Я убит подо Ржевом». Оно датировано 1945–1946 годами. В августе 1942 г. автор побывал под Ржевом, но то, что он там увидел, смог выразить значительно позднее: «Я убит подо Ржевом, / В безымянном болоте…/ Фронт горел, не стихая, / Как на теле рубец. / Я убит и не знаю: / Наш ли Ржев, наконец?../ Летом, в сорок втором, /Я зарыт без могилы…». Актер М. Ножкин составил представление о боях под Ржевом по рассказам воевавшего там отца. В 1985 г. М. Ножкин написал песню, слова которой также отражают народное представление о кровавой битве, развернувшейся вокруг волжского города: «Под Ржевом от крови трава на века порыжела…/ А там под землею в три слоя, в три слоя, в три слоя / Солдаты, солдаты, солдаты России лежат…». Потом эти образы повторялись в разных вариантах в стихотворениях других авторов: «Не захороненным остался / Под страшным Ржевом мой отец…» (Н. Игнатьев, Тверь); «Погиб под Ржевом батальон, / Семь человек осталось. / Но не отдал деревню он, / Космарихою звалась…» (Г. Розова, Ржев).

В 1950-е годы было произведено укрупнение воинских захоронений: из сотен тысяч отдельных могил и небольших захоронений останки переносились в большие братские могилы в населенных пунктах. Зачастую это делалось формально. Появились подвижники, которые стали устанавливать имена погибших. Так, учительница А. М. Калошина установила тысячи имен воинов, захороненных в братской могиле деревни Полунино, что севернее Ржева. По данным на 2006 г., здесь лежат останки 12 538 человек, все имена известны. На могилах устанавливались памятники, возводились обелиски.

В конце 1970-х годов зародилось движение поисковых отрядов. В 1988 г. состоялась первая вахта Памяти. Результаты работы поисковиков, обнаружение ими и захоронение тысяч воинов, не похороненных в свое время по-человечески, числившихся пропавшими без вести, критика ими официальных цифр потерь в годы войны также стали причиной того, что государство вынуждено было не просто декларировать, а обратить практическое внимание на вопросы увековечения памяти павших.

В боях на ржевско-вяземском выступе участвовали представители всех наций и народностей Советского Союза. В 1980—1990-е жители и власти отдельных, более богатых регионов на местах сражений стали создавать памятники своим землякам за счет собственных средств. Так, правительство Республики Саха (Якутия) профинансировало создание Мемориала в честь воинов-якутян, который был открыт в августе 1994 г. у деревни Филькино Ржевского района. В 2005 г. Мемориал был реконструирован опять за счет средств Якутии.

В конце 1980-х годов шесть сибирских регионов – Новосибирская, Томская, Омская, Кемеровская области, Алтайский и Красноярский края – подписали Соглашение о создании фонда Мемориала славы воинам-сибирякам. Участвовала в Соглашении и Тверская область. Несколько лет собирались средства, разрабатывался проект, велось строительство. 14 августа 1996 г. у деревни Плоское Бельского района, где в ноябре 1942 г. в ходе наступательной операции «Марс» воины сформированных в Сибири частей и соединений прорвали оборону германских войск, Мемориал был открыт.

^{Мемориал советским воинам. Ржев, 2005 г.}

Каждый год к этому дню в Бельский район приезжают делегации из Сибири. У д. Плоское собираются местные жители, участники событий, родственники и земляки воевавших, сибирские поисковики. Они вспоминают о тех 12,5 тысячи человек, что захоронены в «Долине смерти». Сегодня Мемориал на Бельской земле перерос локальные рамки и считается памятником всем сибирякам, воевавшим на фронтах Великой Отечественной войны.

Политические процессы в стране во второй половине 1980-х – 1990-е годы способствовали информационному взрыву, в частности, в изучении истории Великой Отечественной войны. Публикация новых документов, исследований привела к появлению новых фактов, которые в совокупности с имевшимися разрушали сложившуюся официальную версию и позволили достаточно уверенно трактовать военные действия в районе ржевского выступа как битву. Изменение политической ситуации в России позволило и немецкой стороне активизировать свою деятельность в вопросе увековечения памяти своих погибших соотечественников. В 1990-е годы в России стали создаваться немецкие сборные кладбища в местах наиболее жестоких сражений. Споры о возможности создания такого кладбища в Ржеве переросли рамки региона, выплеснулись на страницы и областных, причем не только тверских, и российских газет. Тысячи людей засыпали письмами протеста Государственную Думу, тверские областные, ржевские городские и районные государственные структуры.

В 2000 г. к председателю правительства РФ обратился Генеральный директор Ассоциации международного военно-мемориального сотрудничества с просьбой о финансировании строительства кладбища советским воинам в Ржеве. Это позволило бы, как показала практика, снять напряженность, «а порой даже открытое противостояние различных социальных групп и общественных формирований», вызванных обустройством немецкого воинского кладбища. В начале 2001 г. с такой же просьбой к руководителю правительства РФ обратился Полномочный представитель президента РФ в Центральном федеральном округе, которого беспокоило «нарастание негативной реакции общественности» и «сложившееся устойчиво отрицательное общественное мнение». В сентябре 2002 г. в Ржеве состоялось открытие двух кладбищ, где стали производиться захоронения останков погибших. При совместном финансировании российской и германской сторон был создан российский воинский Мемориал, открытый в мае 2005 г.

В эти же годы ветераны, как правило воевавшие на других участках фронта, общественные организации, региональные власти и частично жители Ржева стали говорить о необходимости увековечения Ржевской битвы присвоением городу звания, если не «города-героя», то «города воинской славы» [редакции были разные. – С.Г.]. Возражения непосредственных участников боев, военных и региональных историков о том, что нельзя назвать «славным» то, что происходило на ржевско-вяземском плацдарме, услышаны не были. Люди, не зная подлинной истории событий, хотели почтить память погибших, но других вариантов, кроме бытовавших в советские времена, просто не видели. Возникла парадоксальная ситуация: то, о чем советская власть предпочитала не вспоминать, так как это не было победной страницей в ее истории, массовое общественное сознание в конце 1990-х годов стало именовать «славный». Наглядный пример того, как историческая память поменяла оценочные знаки события с минуса на плюс.

^{Ветераны войны на открытии ржевского Мемориала. Май 2005 г.}

Президенту РФ поступали предложения учредить звание «Город воинской славы» и присвоить его некоторым городам, в том числе Ржеву. Напор был таким массовым, что в мае 2006 г. был принят Федеральный закон «О почетном звании Российской Федерации «Город воинской славы». В феврале 2007 г. администрации Тверской области, города Ржева, Законодательное собрание Тверской области направили ходатайство правительству РФ о присвоении этого звания городу. Такие же документы готовились или готовятся в Вязьме, Юхнове.

Насколько сочетается подлинная история событий с ее оценкой сегодня? Города, бывшие опорными пунктами противника, так и не взятые нашими войсками, пока враг их не оставил (к Юхнову это не относится), – это «Города воинской славы»? Выполнение воинского долга несмотря ни на что, жертвенность и героизм, независимо от исхода события, несомненно, достойны памяти и славы. Но этично ли называть «славным» гибель большого числа людей и неудачи полководцев?! Возможно, есть другие варианты увековечения памяти подвига воевавших и погибших на ржевском выступе советских солдат?

Приложения

Заключение

Итак, факты изложены, выводы сделаны, точка зрения высказана. С ней можно соглашаться, можно оспаривать ее, но вряд ли удастся проигнорировать. Книга, возможно, вызовет возмущение профессиональных военных историков не всегда профессиональным военным языком автора. И, уж тем более, сторонники официальной версии войны не согласятся с выводами автора, которые не соответствуют установившейся трактовке событий.

Но автор не одинок в нетрадиционной интерпретации событий военного времени. В наши дни полки книжных магазинов завалены десятками книг по разным вопросам военной истории, зачастую опровергающих сложившиеся стереотипы и написанных часто даже не историками. Масса новых версий, взглядов, точек зрения; одни интересны и аргументированы, другие наивны и смешны, третьи можно рассматривать как мифы, четвертые вызывают протест. Но эта масса литературы ввела в оборот множество новых фактов, цифр, имен, которые позволяют по-новому взглянуть на целый ряд эпизодов военной истории.

В этой огромной работе по осмыслению исторического прошлого официальная историческая наука, по крайней мере, в вопросах истории военных действий в районе ржевско-вяземского выступа, находится в роли догоняющей и обороняющейся. Бывшая долгие годы монополистом в освещении событий Великой Отечественной войны, официальная военно-историческая наука перестала быть лидером в появлении новых исторических знаний.

Так, только после работ Д. Гланца появилось официальное описание операции «Марс». Казалось бы, много проще опубликовать документы Ставки и Генштаба по этой операции, чтобы исключить разные толкования. Но монополия доступа к этим источникам остается у немногих, и эти немногие активно обвиняют критиков официальной версии операции в фальсификации исторического прошлого, очернительстве великих имен, в дискредитации Великой Победы. Разные возможности в получении исходных данных позволяют одним интерпретировать события в нужном им аспекте, другим остается предполагать, домысливать. Будем снисходительны к официальной историографии войны: она находится на службе у государства и пишет то, что выгодно ему. Надо согласиться с утверждениями многих историков и социологов о том, что сегодня государство пытается сделать память о войне своей монополией. По мнению некоторых политиков, история Великой Отечественной войны может стать сегодня опорным образом национального сознания и единства.

Но факты есть факты. И официальная наука вынуждена считаться с ними. Можно утверждать, что накопленная масса фактов и новая, очевидная их интерпретация региональными историками, краеведами, ветеранами достигли той критической массы, которая вынудила представителя официальной науки, сотрудника Института военной истории, ведущего специалиста по изучению военных действий на московском направлении Б. И. Невзорова в «Военно-историческом журнале» – издании Министерства обороны РФ – в феврале 2007 г. (в период написания данной книги) согласиться со спорностью 20 апреля 1942 г. как даты окончания Московской битвы. Перечислив наступательные операции советских войск в районе ржевско-вяземского выступа, о которых шла речь в данной книге, он написал: «И, конечно же, было бы более логичным окончание Битвы под Москвой отодвинуть до 31 марта 1943 года, когда была завершена Ржевско-Вяземская операция 1943 года».

Эти слова – признание правоты автора данной работы и ее сторонников, прежде всего, в оценке военных действий на ржевском выступе как битвы. Надо признать мужество представителя официальной науки, который согласился «продлить» Московскую битву и фактически отбросить тысячи, а может быть, и десятки тысяч работ, исследований, воспоминаний о победоносном завершении битвы за столицу в декабре 1941 г.

Итак, битва под Москвой была до апреля 1943 г., но были ли военные действия с января 1942 г. по апрель 1943 г. частью Московской битвы или самостоятельной Ржевской битвой, остается предметом научного обсуждения.

Источники и литература

Центральный архив Министерства обороны

Ф. 208 (оперативный отдел полевого управления штаба Западного фронта – ОО ПУ), оп. 2511, д. 1024, 1025, 1044, 1045, 1085, 1097, 1112, 1113, 1447, 1448, 1449, 1450, 1463, 1464, 1466, 1473, 1522, 2271, 2276, 2277, 2278, 2281, 2337, 2605, 2606.

Ф. 213 (ОО ПУ Калининского фрона), оп. 2002, д. 65, 69/8, 114, 180, 187, 219, 326, 327, 402, 411, 419, 422, 441, 961, 971.

Ф. 326 (ОО ПУ 5 А), оп. 5047, д. 101, 132, 285.

Ф. 423 (бывш. 373) (ОО ПУ 20 А), оп. 6631, д. 36, 48, 56.

Ф. 376 (ОО ПУ 22 А), оп. 10803, д. 87, 93, 100, 101.

Ф. 384 (ОО ПУ 29 А), оп. 8529, д. 94, 130, 152; оп. 8550, д. 12, 87.

Ф. 354 (ОО ПУ 10 гв. / 30 А), оп. 5806, д. 67, 99, 120, 220, 256.

Ф. 386 (ОО ПУ 31 А), оп. 8583, д. 6, 134, 136, 147, 151, 157.

Ф. 388 (ОО ПУ 33 А), оп. 8712, д. 54, 135, 181.

Ф. 394 (ОО ПУ 39 А), оп. 9072, д. 1, 7, 13, 87.

Ф. 396 (ОО ПУ 41 А), оп. 9208, д. 31, 35, 88, 90, 91, 179.

Ф. 860 (6 /19 гв. стрелковый корпус), оп. 1, д. 22, 205.

Ф. 3413 (6/11 гв. танковый корпус), оп. 1, д. 5.

Ф. 3423 (1-й механизированный корпус), оп. 1, д. 1.

Ф. 3478 (11 кав. корпус), оп. 1.

Библиотека ЦАМО

Формирование и переподчинение общевойсковых армий 1941–1945 гг. Генштаб. 1954.

Общевойсковые армии и их боевой состав за 1942 г. в Великой Отечественной войне. Военно-историческое Управление Генштаба ВС СССР. Сборник. (В ЦАМО поступили в 1949 г.)

Общевойсковые армии и их боевой состав за 1943 г. в Великой Отечественной войне. ВИУ Генштаба ВС СССР.

Оперативное использование армий. Ч. 3. ВИУ Генштаба ВС.

Сведения на кавалерийские корпуса с 1 по 19-й. Архив МО СССР. 1954.

Тверской государственный объединенный музей (ТГОМ).

Переписка с немецкими участниками боев под Ржевом. 1998–1999.

Бураков А. С.Записки комиссара. Красноярск, 1980-е гг. Маши-нописная копия //Архив отдела истории советского общества ТГОМ.

Материалы о 3-й воздушной армии Калининского фронта// Архив отдела современной истории.

Краткая историческая справка 139-й стрелковой дивизии. Сост. А. Копин // ТГОМ, Вов – 5.

Ржевский краеведческий музей. Рукописный фонд

Материалы 30-й армии, 215-й, 274-й, 359-й, 369-й, 375-й стрелковых дивизий.

Переписка Ржевского краеведческого музея.

Luhter H. Dunkle Jahre. Kriegsbriefe und Erinnerungen. 1995.

Зубцовский краеведческий музей.Рукописный фонд

Kippar G.Das Kampfgeschehen der 161 (ostpr.) Infanterie-Division von der Aufstellung 1939 bis zum Ende. 1970–1980 (?) Машинописная копия.