Текст книги "Далила-web"

Автор книги: Борис Георгиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Я нащупал на стене панель алярма, содрал фиксатор и нажал. И выскочил из злополучного сортира пулей за полсекунды до того, как завыла сирена, чтобы не светить личиком в камеру. Общение с полицией в мои планы не входило, ещё свидетелем сделают. Попадёшь к ним в базу, потом с живого не слезут, особенно если по делу о дури. Если заподозрят, что ты к этому каким-то боком причастен, могут и домашний сервак хакнуть. Кто его знает, что там у меня на серваке, может, и живёт залётная дурь, вормами закачанная, – доказывай потом, что ты не нарко е-нод.

Дождись я полицаев, точно бы не успел к Салли, поэтому и выскочил из вагона, как ошпаренный, и метров пятьдесят пробежал по инерции, расталкивая народ, пока не пришло в голову, что напрасно подставляюсь под камеры. Всем известно, на бегущих они как раз и науськаны по умолчанию, и не только на бегущих, ещё и на разных подозрительных айдиотов, которые крутят тыквами, стоя посреди платформы. Осознав это, я заставил себя идти спокойно, вместе с толпой, и глянул исподлобья на высоченный сводчатый потолок терминала. И тут только понял, что затупил, причём на этот раз глобально. В Городе я был в первый раз, где в Гипермаркете-17 кофейня – понятия не имел, но это полбеды. Главное, я даже приблизительно не знал, где и как искать сам треклятый гипермаркет.

Шагая вместе с толпой чипанутых неизвестно куда и неизвестно зачем, я оглядывался исподтишка. Чипанутым – что, идут с закрытыми глазами и в чип не дуют. Как слепцы. Но если разобраться, единственный слепец на платформе – я. Привык, что всегда с собой нарукавник. Какие проблемы, если он включён? Это если включён. Но вот включать-то его как раз и нельзя было, вруби я тогда нарукавник, бегство от Системы стоило бы не дороже, чем кожура юзаной чип-карты.

Озираясь, я заметил в толпе парня моего примерно возраста и не такого гнусного на вид, как остальные чистокожие. Кепка на нём была, вот в чём всё дело; такая дурацкая тёмно-синяя кепка козырьком назад, потому этот тип и показался мне чуть человечнее других. И я решился. Протолкался к нему, – сволочи чипанутые и не думали обходить, так и пёрли, словно меня не было, – пошёл с ним рядом, дёрг за рукав, и спрашиваю:

– Эй, друг, извини. Не подскажешь как…

08212031:902:16:29 supervisor.scort: получено сообщение о коллизии;

08212031:902:17:03 supervisor.scort: выполнен анализ ситуации;

08212031:902:17:04 supervisor.scort: уровень опасности СE;

08212031:902:17:11 supervisor.scort: вызов guid;

08212031:902:18:32 supervisor.scort: запущено распознавание фигурантов;

08212031:902:18:38 supervisor.guid: расчет пути выполнен;

08212031:902:18:38 supervisor.guid: map=EW2SNULLRUN47DA;

08212031:902:19:07 supervisor.scort: получены данные о психотипах фигурантов;

08212031:902:19:07 supervisor.scort: ptype=HL243YASSL2786;

08212031:902:19:08 supervisor.scort: вызов guard;

08212031:902:20:12 supervisor.guard: выбор способа воздействия выполнен;

08212031:902:20:13 supervisor.guard: itype=2C4SNY7ASSLMB3;

08212031:902:20:14 supervisor.guard: вызов процедуры воздействия;

08212031:902:21:45 supervisor.guid: выбор типа подсказки выполнен;

08212031:902:21:45 supervisor.guid: ptrn=YTMRSIFTS;

08212031:902:21:46 supervisor.guid: подсказка запущена.

Парень приостановился, повернул ко мне голову, открыл глаза, и челюсть у него отвисла. Он закрыл глаза и снова открыл, шумно дыша через рот, и стал вдруг дёргаться, пытаясь высвободиться, но я крепко держал его за рукав.

– Мне всего-то надо узнать… – начал я, но не договорил. С парнем творилось что-то странное. Глаза закатились, он больше не пробовал высвободить руку, как-то обмяк и вдруг запел громко и довольно немузыкально:

–  One day you'll find that I have gone…

– Эй, эй! – попробовал я вернуть его к реалу. – Друг, как пройти в гипермаркет?

Но парень вместо ответа двинулся вперёд, виляя бёдрами, и продолжал голосить:

– But tomorrow may rain so I'll follow the sun!

Не знаю, что он этим хотел сказать, не силён я в языках, когда нарукавник выключен. Кажется, он нёс что-то о прогнозе погоды на завтра. Я тащился следом, держась за рукав. Слава рыбьим яйцам, никто не обращал на нас внимания, а то решили бы, что я клею педика.

– Приятель! – взмолился я, но он неожиданно дёрнулся так, что пришлось мне выпустить рукав его куртки, указал вперёд и вверх пальцем и пропел на ходу:

–  Yes, tomorrow may rain so I'll follow the sun.

Я машинально проследил, куда он показывал, и увидел в торце платформы огромную нанодиодную надпись: «Завтра может пойти дождь». Она повисела, мерцая, над перроном и погасла, уступив место следующей строке: «Посетите Гипермаркет-17 сегодня!»

Парень успел уйти вперёд, но я слышал, как он надрывается:

– Yes, tomorrow may rain so I'll follow the sun.

И тут же на стене зажглось оранжевое солнце с надписью «Гипермаркет-17», а ниже: «Следуйте за солнцем». Ниже надписи сияла гигантская оранжевая стрелка указателя. Направо.

«Годмод! – подумал я и, оставив сумасшедшего вокалиста, свернул по стрелке. – Вовремя эта реклама подвернулась». Полезная штука рекламные надписи, я считаю.

По короткой трубе перехода меня вынесло на поверхность, выбросило возле одной из гигантских колонн, и я впервые увидел в реале тусклое голубоватое сияние неба Нижнего Города. Несколько секунд стоял, раззявив рот и запрокинув голову (там, откуда сияние, – Верхний Город!), потом меня толкнули в спину, я поспешил убраться с прохода и приметил неподалёку между двумя колоннами оранжевый купол, похожий на закатный солнечный диск. Над жерлами входов – шары в человеческий рост, на шарах – буквы. Я прочёл: «Гипермаркет-17».

Глава вторая

Даже передумай я идти туда, вывернуться из людского потока не получилось бы. Меня внесли в арку под шаром с буквой «П», притиснули к ограде, пропихнули через вертушку, причём прошёл я внутрь, крепко обнявшись с худосочной афрокожей девицей баскетбольного роста. Мы с ней ухитрились вдвоём оказаться между крыльями турникета, и голова моя была как раз у неё под мышкой. Не женщина – мечта лесоруба. Два с половиной метра костей, жёсткая, как шведская скамейка, и держала крепко. Но всё-таки я вывернулся, потому что опасался, как бы она не приняла мою голову за мяч и не попыталась уложить в корзину.

Оказавшись внутри, я почувствовал себя свободнее – здесь не так пихались, – и принялся искать, где у них кафе, но, глянув мельком на стеллажи, забыл на время и о кафе, и о Салли. Только не смейтесь, вспомните – я не был в гипермаркетах ни разу. Жрачку, шмотки и прочее мы покупали по Сети, в магазинах бывали нечасто. Сказать по правде, несколько раз всего заезжали, и не в магазины, а на фермерский рынок. Там сразу понятно, что лежит на прилавке, а если непонятно – позади ящиков обязательно трётся сам фермер с вот такой вот ряхой, он объяснит. Потому я и оцепенел слегка, когда увидел на стеллажах ряды белых одинаковых коробочек без надписей. Ни ценников, ни картинок – ни-че-го. А эти снуют мимо с тележками, хватают коробки, не глядя, да и вообще, кого ни возьми – у всех глаза закрыты. Какая-то тётка лет тридцати мне по ногам тележкой проехалась, схватила коробку, подумала, выложила обратно, потом ещё подумала, пошевелила пальцами в воздухе и с соседней полки стащила две такие же коробки. Кивнула с довольной улыбкой, промычала: «Теперь для Лёшеньки…»

– Извините, девушка, – говорю ей. – Можно вас побеспокоить? Вы не подскажете…

– Господи! – простонала она в ответ, не открывая глаз. – Как же достали эти промоутеры! Я из-за тебя забуду… Где твоё окно, чтоб я закрыла сразу?

А сама озирается с закрытыми глазами и указательным пальцем в воздух тычет.

– Понимаете, девушка, в кафе гипермаркета… – начал я объяснять, почему докучаю, но она перебила с досадой:

– Так это реклама кафе! То-то я смотрю. Где окно твоё?! Опять эти сволочи плавающее повесили, чтобы искать подольше. Спамеры драные.

И – тык! – пальцем чуть ли не в глаз мне.

Тут уж я обозлился. Схватил её за руку, выругался, не помню как, но, думаю, крепко. Она, наконец, догадалась раскрыть глаза, визгнула и, пока я потирал царапину на щеке, вырвалась, подхватила тележку и дунула вдоль ряда, аж колёса затарахтели. Я поплёлся следом, не пытаясь больше ни с кем заговаривать. Решил: обойду весь этот сарай, но кафе найду. Шёл и думал: странное существо – человек. Ко всему привыкает. Я вот, к примеру, утром ещё и не представлял, как буду в одном вагоне с чистокожими ехать. А теперь вокруг тысяч двадцать, если не больше, чистокожих чипованных айдиотов, а мне хоть бы хны. Сам с ними заговариваю, и они мне отвечают. Я ещё раз потёр щёку. Нехило царапнула, гарпия. А если б там глаз? Толку, правда, от глаз мало, когда ни одной надписи. Непонятно даже, был я за тем вон поворотом или ещё нет?

Но когда я повернул, понял – нет, не был. В конце ряда двери. «О! – думаю, – вот это и есть кафе. А что надписей нет, так их здесь нигде нет». Сами понимаете, не мог я сдержаться, чуть не бегом проделал остаток пути, рванул дверь… Нет, не кафе это было. Обыкновенный толчок, только большой очень. Я собирался сказать в дверь какую-нибудь гадость и вернуться к поискам, но сообразил – торопиться не надо, мне ведь есть, что делать внутри, раз уж так получилось. Тогда в вагоне не вышло ничего из-за трахнутого в мозг деда, но не во всякой же кабинке у них тут сидят обдолбившиеся наркоды, вон сколько дверей. Я распахнул первую попавшуюся и вошёл.

Нет, вы не подумайте, что я вам потому всё это так подробно рассказываю, что мне нравится снимать штаны на публику. Не люблю я это дело и порнуху поэтому не уважаю. Просто иначе вы не поймёте. Дверь кабинки за мной закрылась, чмокнул магнитный замок, прямо перед глазами зажглась надпись: «Садитесь, пожалуйста», – и открылась крышка унитаза. Вообще-то я и стоя могу, но раз приглашают… Уселся я, значит, а сам думаю: ну, хоть это дело чипанутые с открытыми глазами делают. И точно, прямо перед глазами на двери надпись: «Приятного отдыха!»

– Ага, – говорю, – спасибо. Забыли только напомнить, чтоб ремни пристегнул.

Но мне ничего не ответили. Когда я встал, надпись на двери погасла, а выше, как раз против глаз, появилась новая: «Спасибо, что зашли, госпожа…» – дальше был пробел, должно быть, для фамилии. Пока я соображал, откуда сортир должен знать, как меня зовут и почему обозвал госпожой, сзади зашумела вода, дверь пискнула, и на ней возникло: «Оплатите, пожалуйста, посещение».

– Предупреждать надо, – буркнул я мрачно, и тут только до меня дошло, в какую попал засаду. Нарукавник включать нельзя, а даже если бы и было можно, – откуда мне взять реквизиты, куда платить? Я толкнул дверь, но без всякого проку – заперто.

– Распорядителя позовите! – крикнул я и навалился на дверь всем телом. Какое там, даже не скрипнула. Тут-то меня и переклинило. Орать стал, не помню что; кажется, колотил кулаками; может быть, и ногами добавил. Короче, закончился этот квест просто: шаря по дверной панели, я нажал на пластину возле замка…

08212031:925:54:33 supervisor.scort: фиксация объекта выполнена;

08212031:925:54:34 supervisor.scort:: вызов guard;

08212031:925:55:06 supervisor.guard: выбор способа воздействия выполнен;

08212031:925:55:06 supervisor.guard: itype=0 °CTCHUBC4XXX;

08212031:925:55:07 supervisor.guard: вызов процедуры воздействия;

08212031:925:56:45 supervisor.guard: вызов clear.db <Андрей Нетребко>;

08212031:925:58:03 supervisor.scort: вызов guid;

08212031:925:58:34 supervisor.guid: выбор типа подсказки выполнен;

08212031:925:58:34 supervisor.guid: ptrn=standard.chrt <Андрей Нетребко>;

08212031:925:58:35 supervisor.guid: подсказка запущена;

08212031:925:59:59 supervisor.scort: flag=object-ready;

08212031:926:00:01 supervisor.scort: управление передано supervisor.root;

08212031:926:55:12 supervisor.root: выбор сценария выполнен;

08212031:926:55:12 supervisor.root: scntype=PROMOTION_TRT;

08212031:926:55:13 supervisor.root: запуск обработки объекта выполнен.

…и дверь снова пискнула. Я не сразу понял, что произошло, только когда по дверному полотну побежали буквы, сообразил, что угодил ладонью в пальпатор. Я пнул дверь ещё раз, но слабо, просто не успел ещё успокоиться. Ясен герц, она не открылась. Тогда я стал читать письмо сортира-рэкетира. Букв там было много: «Уважаемый Андрей Нетребко! Вы непредумышленно нарушили пункты 3.14.1, 3.14.2, 3.16, 9.20 Правил пользования магазина для чип-модифицированных граждан «Гипермаркет-17». Вы игнорировали правила эксплуатации мест общего пользования (женский туалет) и осуществили несанкционированный доступ к санитарному оборудованию корпорации «Гипермаркет». Согласно Уставу корпорации и на основании статей ГК (юридическое обоснование отправлено Вам в электронном виде), с Вашего расчетного счёта будет удержан штраф в размере…»

– Ни фига себе! – вырвалось у меня, но я всё же стал читать дальше:

«…безакцептно. На основании Закона о защите личной информации данные о факте нарушения внутренних правил корпорации «Гипермаркет» разглашены не будут в случае, если Вы не сочтёте нужным оспорить действия корпорации в судебном порядке. Считаем долгом предупредить Вас, что повторное нарушение Правил будет расценено как предумышленное деяние и может повлечь за собой административную ответственность.

Оставайтесь, пожалуйста, на месте до прибытия представителей службы внутренней охраны».

Ниже подпись: «С уважением, администрация магазина для чип-модифицированных граждан». Ещё ниже я прочёл: «Чип вам в помощь!» К чему последняя надпись, я тогда не понял, потому что зол был на всё и всех и на себя в первую очередь. Оставайтесь, говорят, на месте! Жулики. Хотел бы я сойти с этого самого места! Я саданул в дверь кулаком ещё раз, уселся на крышку унитаза и стал ждать прибытия представителей.

Явились они быстро, но не представители, а представительницы. Смех, да и только. Открывается дверь, а там две бабы. Здоровенные. И обе мне показывают: выходи, мол. Прямо как члена правления меня у дверей толчка встретили и повели под локотки. Я не рыпался, интересно же – куда потащат. А у входа что творилось! Когда заловили меня, система безопасности, надо думать, блокировала и входную дверь тоже; очередь там выстроилась из чип-модифицированных гражданок просто невразумительная. И уж они-то, будьте спокойны, глаза открыли, чтоб посмотреть, как меня поведут. И шипели одна другой, видно было – с большим наслаждением:

– До чего дошло, нигде от маньяков нет спасения!

– И не говорите. Слушать не хочу. Куда смотрит полиция?

– Слышишь меня, Серёжа? Я возле туалета. Тут поймали хакера…

– Какого хакера, что вы несёте, девушка?

– Не мешайте, я не вам. Серёжа…

– Ха-акера! Такое придумают. Обыкновенный маньяк.

– Ты что, не поняла ничего? Ты меня удивляешь, Натка. Он е-нод. Известный дилер. На горячем поймали.

– Ха! Насмешила. Наркод обычный.

– Какой наркод?! Натка, поменяй прошивку, а то так и останешься… Посмотри, какой волосатый!

– Ну и что?

– А то. Где у него фидер, а? Нету. Он такой же наркод, как я – Салли Энн.

– Да, не очень ты на неё похожа, – критически заметила та, которую назвали Натой. До меня слишком поздно дошёл смысл услышанного, я оглянулся, но понять, кто из них сказал о Салли, так и не смог. Попробуйте запомнить кого-нибудь в огромной очереди из лысых женщин – они и спереди-то на одно лицо, одеты только по-разному. Да и без толку, в общем-то, запоминать, охранницы своё дело знали, держали за локти – не вырвешься, и уверенно тащили куда-то.

– Девушка, – сказал я той, что охраняла мой правый локоть. – Не зайти ли нам в кафе? Выпили бы по коктейлю, поболтали бы…

Говорю, а сам думаю: «Нужна ты мне, корова. Мне бы в кафе попасть, а там посмотрим. Времени уже скоро десять часов». И тут меня осенило. Какой коктейль, если она чипанутая? Она же одну фуду глотает, а для вкуса и тому подобного у неё код с чип-карт! Какое вообще здесь может быть кафе, если этот оранжевый сарай только для чипанутых? Что они там, фуду через трубочку посасывают? И стали меня грызть сомнения. Как же Салли мне встречу в кафе назначила? Она, что же, – не знала? Так ведь говорила, что чуть не каждый день там бывает… Здесь, то есть в этом самом дупермаркете. Чипанутая она, что ли? Я помотал головой, чтобы вытрясти сомнения, и прикусил язык. Решил помалкивать и к охранницам с предложениями не подъезжать, пока не выяснится, чего им от меня нужно. Но им, похоже, по фидеру было, говорю я или молчу.

Протащили меня через весь торговый зал к стеклянной перегородке, за которой деревья, кусты и какие-то палатки или лотки, подождали, пока стекло уедет в сторону, подпихнули в спину. Я почувствовал – локти свободны, но только собирался спросить у суровых тёток, что всё это значит, стеклянная перегородка стала на место.

– Э! – кричу и пальцем в стекло постукиваю. – Так мы не договаривались! У меня в кафе встреча!

А одна из охранниц постучала маникюром себе по башке, точно как я по стеклу, и показала надпись на перегородке. А на ней: «Вход только для персонала. Приготовьтесь к чип-досмотру!» Я сплюнул и повернулся к ним спиной. Чип им в помощь, думаю.

И оглядеться не успел, какие-то ко мне подскочили в оранжевых с белым одеждах и стали меня хватать за локти. Да что ж такое, думаю, сегодня проходу мне не дают!

– Молодой человек, вы естет? Не заполните ли анкету? Нам очень важно ваше мнение! – и давай мне в три голоса втирать, как им важно моё естетское мнение, и тянуть меня за рукава в разные стороны. Симпатичные, между прочим, девчонки, такие светлокожие блондиночки, все как на подбор мелкие и шустрые. С рекламными улыбками. А я что? Если моё мнение так важно… Ну и дал себя затянуть в одну из палаток. Той блондинке поддался, которая спросила, не хочу ли я вернуться в гипермаркет, потому что всё ещё надеялся попасть внутрь и разыскать там Салли.

Как эта беленькая в палатке стала меня обхаживать! Кресло придвинула, дождалась, пока я в него плюхнусь, склонилась, ладошку свою мне на локоть, хлоп-хлоп ресницами и спрашивает, удобно ли. А у самой оранжевая хламида на груди разъехалась, какое уж тут удобство. Сглотнул я и говорю ей, мол, всё путём. А у самого голова кругом. Она руку с локтя не убирает – ноготки её кожей чувствую, – и при этом как-то ухитряется придвинуть второй стул – для себя, и усесться рядом, на краешек. И коленками ко мне вплотную.

Ну, сами понимаете, я расслабился. Развалился в кресле и стал ждать продолжения. А вы что сделали бы? Сбежали бы от неё? Правильно, и я бы сбежал, если б знал, чем эти сопли в сахаре кончатся. Но опомниться мне не дали. Откуда ни возьмись у неё в руках появилась стопка бумаги, потом блондинка добыла из ниоткуда ручку и стала задавать вопросы, но при этом не забывала прижиматься коленками, хлопать глазами, наклоняться, демонстрируя свои прелести, и говорить с придыханием. Мы с ней мигом добрались до середины её вопросника. И фамилию она из меня вытянула и адрес; кажется, даже айди Андрея Нетребко и его мэйл ей стали известны, но за это не поручусь, просто не помню. Когда я немного пришёл в себя, каверзные вопросы уже кончились, пошла всякая чушь. Что мне понравилось и что не понравилось в гипермаркете, какую я могу поставить оценку по стадвадцативосьмибалльной шкале за их такой-сякой сервис-швермис, от кого и как я узнал об их оранжевом сарае, – в общем, пошла пурга по трубам. Но когда она услышала о Салли Энн, началось самое интересное.

– Салли Энн? – говорит и совсем уж близко придвигается.

– А вы с ней знакомы? – спрашиваю, а сам думаю: «Что она творит?» Было чему удивляться. Она запустила пальцы мне в волосы и говорит:

– Конечно. Так вы к ней приехали? – а руку не убирает. Коготки её у меня на затылке.

Я чуть было не брякнул: «Нет, к вам», – но спохватился. Прозвучало бы глупо. Отдулся и отвечаю:

– Да, мы должны были встретиться в кафе гипермаркета. Меня выставили оттуда за то…

Но она не слушала, что я бормочу. Перебирала мои волосы, а потом спрашивает:

– И вы хотите туда вернуться? – и прямо в глаза смотрит. У меня озноб прошёл по загривку и зашумело в ушах, что ответил, не помню. Перед глазами оказался лист с мелким текстом, в руках – ручка, и слышу, мне щекотно говорят на ухо: «Тогда подпишите здесь». Странно, что я нашёл в себе силы спросить: «А Салли?» Мне ответили: «Подписывайте, и я вас с ней сведу».

И я подписал не глядя. Понимаете, не до того мне было, чтоб читать десять листов мелким шрифтом.

Сзади что-то зашуршало, сквознячок подул в затылок, и в палатке стало светлее. Потом женский голос проговорил довольно громко: «Всё в порядке, приступайте». Я даже не сразу узнал, что это та самая блондинка, потому что ничего приятного в её голосе больше не было. Сухо она это сказала, как будто собаке своей: «Ко мне! Фас!» Я обернулся узнать, к чему приступать-то, и вижу – полы палатки распахнуты, в проёме – задница машины, такого фургона, в каких медики ездят. Причём двери уже открыты, и лезут из них два амбала в белом. Вернее, один лезет, а второй вылез давно. Всё, как в тридцать втором клипе сериала «Доктор Смерть», только без музыки. В голове у меня по-прежнему шумело и никаких мыслей не было, кроме идиотской: «К чему приступать?!» – но уж её-то успел я прокрутить на разные лады. И тут заметил в руках у второго брата милосердия белую штуковину в виде пистолета.

– Что за фигня?! – спрашиваю, а сам уже на ногах. Не заметил, как вскочил. Но отвечать мне никто не собирался. Пошёл экшн. Башка моя как была в спящем режиме, так в нём и осталась, за дело взялся спинной мозг. Помню, мелькают затянутые в белое руки и ноги, причем их почему-то гораздо больше, чем должно быть, как будто не двое на меня накинулись, а четверо, по меньшей мере. В какой-то момент из мельтешения вынырнуло дуло белого орудия пытки, я увидел явственно множество мелких игл с дырочками. От ужаса я даже кричать не смог. Схватился за ствол руками, вывернул в сторону и ткнул во что-то мягкое. Оно взвыло дурным голосом, после чего мелькание кончилось.

Встряска пошла моему организму на пользу – вытряхнула сладкую дурь. Очнулся. Стою на коленях, прямо передо мной валяется один из медбратьев, чуть в стороне от его чистокожей башки – белая шапочка. Лица его не видать, только затылок с бляшкой фидера, а из бляшки торчит хлыст. Антенна. С мозгами моими не всё в порядке было, точно вам говорю. Иначе как объяснить, почему мне захотелось свинтить с фидера антенну и разглядеть получше. Потянулся я к ней – рука заболела. Потом вспомнил о втором амбале. Он-то куда делся? Поздно вспомнил.

Что-то сдавило шею, меня сунули лицом в тёплое и шершавое, чуть не сломав нос; так наступили на спину, что перехватило дыхание, и принялись выворачивать руки. Больно же! Кажется, я заорал, но не от боли, а просто сообразил: тёплое и шершавое – это спина того чистокожего, об него мне плющат нос, к нему прижимают так, что ни охнуть, ни вздохнуть. Крик, конечно, не получился. Через какое-то время я понял, что снова могу дышать, открыл глаза и успел заметить, как мелькнули справа и слева распахнутые двери машины. Рывком надвинулся ребристый пол, я услышал грохот и крик, меня садануло в лоб и по коленям. Но только лишь когда хлопнули двери и стало темнее, я осознал: кричал я сам, именно у меня под щекой ребристый грязный пол, значит, не кого-нибудь, а меня, Андрея Нетребко, швырнули в фургон, как куль с песком.

Думаете, я попробовал вырваться, двери высадить? Не угадали. Говорю вам, крышу мне сорвало, сто процентов. Сел на пол, прислонился боком к жёсткой кушетке и давай крыть матом, но только не санитаров, до них ещё не дошла очередь, а девку оранжевую, за то, что затащила меня в палатку. Палатке тоже досталось, но мимоходом. Главным образом моё выступление затрагивало вопрос происхождения девицы в оранжевом, разные стороны её внешности и внутренностей. Помянуты были также её душевные качества и сиськи. Я подробно помню, о чём именно вопил, но пересказывать не буду.

Накричавшись, я обнаружил, что стою на коленях у перегородки между кабиной и салоном, вцепившись в частую стальную решётку. За решёткой – пустые кресла: водительское и пассажирское. Машина, судя по виду панели, – электрокар с управлением для чипанутого водителя. Мне уже приходилось видеть такое – ни руля, ни педалей. Если вдуматься, чипанутому они не нужны, даже мешали бы.

Я не знаю лучшего средства для отрезвления, чем холодные прутья решётки между пальцами. Мне оно тогда помогло. Я подёргал решётку, больше для порядка, чем из желания сломать, справа звучно щёлкнуло, но не мои потуги были тому виной, просто открылась пассажирская дверь. В лицо дунуло прохладой, и вдруг над спинкой сиденья возникла блестящая лысина с хлястиком. Машину качнуло, в кабину сунулась ещё одна лысина, и я услышал недовольное хрипловатое ворчание:

– Говорил тебе, не суйся под руку. Энтузиаст. Таскай тебя теперь.

Одна из лысин, поворочавшись, утвердилась над спинкой кресла и прижалась к решётке, вторая скрылась. Стукнула дверь.

Пока я тупо разглядывал хвост антенны чипанутого энтузиаста, просунутый между прутьями, снова щёлкнул замок, на этот раз слева. Машина опять присела на амортизаторах, и тот же хриплый голос проговорил с ещё большим раздражением:

– И ещё я тебе говорил, проверь парализатор. На тебя, дурака, заряда хватило, а этого как? Брыкается же гадёныш мохнатый, мне халат порвал.

Это он обо мне, думаю. Меня гадёнышем назвал. Я, значит, брыкаюсь.

Чувствую, сейчас меня переклинит, опять наломаю дров. Но медбрат на меня ноль внимания, устраивается в кабине и чем-то там щёлкает на панели, бурча под нос:

– Тебе ничего, а мне теперь борт вести. А я в этом деле, как ты в анестезии. Что тут ещё врубить нужно, чтоб радар видеть?

– Долбозавр дятлоголовый, – говорю ему я. От ненависти меня таращит не по-детски. – Не умеешь – не берись. Таких как ты, ламеров, к машине близко подпускать нельзя.

– Мохнатым слова не давали, – отозвался санитар и – шарах! – кулаком в решётку. Я отшатнулся, но больше от неожиданности. Попало не мне, а его приятелю, аж голова дёрнулась, только тому это было глубоко по фидеру, потому как всё равно без чувств. «И я вот так же мог валяться, если б не кончился заряд в парализаторе», – подумалось мне, и тут я додумался наконец, что пора бы попробовать выбраться из машины. Бросился к дверям, задёргал ручку.

– Да, обезьянка мохноголовая, попрыгай там, можешь даже побиться своим безмозглым кокосом об двери, – злорадно бросил через плечо чистокожий.

– Выпустите меня! – кричу. – Яйцеголовые твари! Вы не имеете права! По конституции…

– О! – слышу в ответ. – Ты понял, Нил, какие эта мартышка слова знает? Конституция!

Меня как холодным душем окатило. По тону понятно, чихать они хотели на мои права. Я бросил ручку двери и кинулся к решётке. И тут же услышал, как заныл двигатель. Электрокар дёрнулся, меня бросило на пол. Ползать на четвереньках стрёмно, но мне уже было всё равно, как я выгляжу. Куда они меня везут? Зачем?

– Что вы хотите со мной сделать? – спросил я, цепляясь за решётку. Машина шла по узкой дороге, петлявшей между островками чахлой зелени, и резко поворачивала то вправо, то влево.

– Не мы хотим! – фыркнул водитель. – Ты сам мечтаешь о срочной чип-модификации.

Я глянул на него, как на сумасшедшего. Сбоку было видно – глаза закрыты, только головой покачивает. Налево наклонит – машину бросит влево, вправо кивнёт – мне приходится цепляться за решётку, чтобы не повалиться на пол.

– Я мечтаю, чтобы вы остановили машину! – сказал я ему твёрдо.

– Серьёзно? – переспросил он.

– Серьёзно.

– Вот оно как, – протянул он и повернул ко мне голову.

Я еле на ногах устоял.

– М-мать! – выругался чипанутый водитель. – Из-за тебя чуть в столб не вмазал! Не мешай, а то привезу три трупа, а трупы не чипуют. И мечта не исполнится.

– Какая мечта?

– Да твоя же, которая в договоре, чёрным по белому.

– Не подписывал я никакой договор, – сказал я не очень уверенно, потому что кое-что уже понял. От понимания у меня затряслись поджилки и пересохло во рту.

– Ну, как же не подписывал? У нас с этим чётко. Если сомневаешься, можешь после операции посмотреть протокол твоей беседы с промоутером.

– Я её мозг видал! Вашей промоу… шлюхи оранжевой! – обозлился я, припомнив, как она меня обмишулила.

– Это она тебя видала. Прямо в… ха-ха! В твой глупый мозг, – хохотнул водитель и даже башкой закрутил от удовольствия. На этот раз я не устоял на коленях. Когда этот горе-водитель выровнял машину, он попросил:

– Заткни оральное отверстие. В тоннель въезжаем.

И тут же спереди надвинулась тьма, она слизнула зелёную пену кустов и стволы деревьев, мелькавшие по обе стороны дороги. Синеватое сияние Нижнего Города померкло. Некоторое время я не видел вообще ничего. Ехать в кромешной темноте – удовольствие ниже среднего, если знаешь, что машину ведёт нуб, который и радар-то включить с первой попытки не может. Я судорожно цеплялся за решётку, ожидая, что следующий поворот окажется последним. Мало-помалу глаза привыкли к темноте. Приборная панель едва светилась, во мраке проступили контуры головы того санитара, который принял на себя заряд парализатора. Вскоре я смог различить даже косицу антенны, по-прежнему торчащую в грузовой отсек. Не знаю, что на меня опять нашло, но я стал выкручивать её из фидера. И выкрутил. С полминуты ощупывал упругую колбаску, потом меня передёрнуло – мерзость какая! – и я бросил антенну на пол. Ничего не случилось. Нулевой результат. Парализованный санитар валялся бревно бревном и только головой пошевеливал на поворотах.

Я глянул на водителя. Тот откинулся в кресле и тоже упёр затылок в решётку. «Чего у них сидушки без подголовников?» – спросил я себя. И сам себе ответил: «Это чтобы антенна не мешала». Косица водителя торчала между прутьями, как хобот слона. Клянусь, я начал её отвинчивать без всякой цели, никакого плана у меня не было. Просто хотелось учинить какую-нибудь пакость, и этим выразить протест. Когда антенна оказалась у меня в руках, я подумал: неплохо бы позлить чипанутого, чтобы заставить его остановить машину и открыть двери, но мысль была мимолётной, лавина событий смела её в один момент.

– Я ничего не… – растерянно проговорил водитель и пригнул голову, как будто пытался рассмотреть что-то на приборной панели. «Фа-а! Фа-а! Фа-а!» – отозвалась панель и замигала красной лампочкой. Меня потащило влево; пришлось снова вцепиться в решётку, я вгляделся во тьму, и в ту же секунду она нанесла удар.

Меня бросило на решётку, выворачивая пальцы, ударило, хлестнуло по лицу мелким стеклянным крошевом, потом оторвало от прутьев, но миг спустя снова швырнуло на них спиной. Дыхание отшибло; разевая рот, как выброшенная на берег рыба, я попытался нащупать, за что схватиться, но меня бросило плашмя на жёсткое и я потерял сознание.