Текст книги "Скрижаль Дурной Вести"

Автор книги: Борис Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Я должен заметить, что ватерклозеты для провожающих относятся к системе муниципальной собственности и лежат далеко за пределами первой контрольно-пропускной линии, – уточнил комендант Терминала. – В конце концов, уже сам тот факт, что этих двух малахольных нашли даже там...

– Еще бы не найти, если оба находились в невменяемом состоянии, – с раздражением заметил сидящий несколько в стороне следователь Федерального управления. – Причем одного упустили, не успев опознать, кажется, даже с оружием, а второй не удрал только потому, что у него был проломлен череп. И одному Богу известно, какое отношение эти типы имеют к Камню. Однако, если вы заверяете нас, господин комендант...

– Мы предприняли все, что смогли. И должен вас предупредить, что если мы вынуждены будем работать в таком режиме более недели, то только правительственная субсидия...

– Правительственные субсидии распределяем не мы... – Капитан Остин поднялся с места. – Наша задача – найти Камень.

Они уже откланялись друг другу, уже охранник начал открывать перед суровыми гостями дверь директорского кабинета, когда на столе перед чуть расслабившейся компанией высокопоставленных чинов взвыл переговорник. Остин машинально замер.

И верно поступил.

– Господин офицер, – уперся ему в спину проникнутый досадой голос коменданта. – Кажется, сложилась ситуация, когда присутствие здесь кого-либо из вашей службы необходимо. И вы, господин федеральный следователь, будете очень кстати здесь и сейчас. Не откажитесь задержаться немного.

* * *

– Вы находитесь на девятом уровне пассажирского отсека? – Голос капитана Барри из динамика принудительного вещания звучал поистине как глас Божий. – У шахты лифта?

– Именно так, капитан, – напряженным голосом отозвался Клайд.

Руки из кармана он не вынимал. Хотя, похоже, капитан и впрямь не мог наблюдать за ним впрямую. Возможно, старый лис хитрил и откуда-то из хорошо замаскированной ниши на него пялились камеры голографической регистрации. Собственно, наверняка это было так... Так что надо было продолжать выдерживать свою роль...

– Справа по ходу коридора вы должны увидеть надпись «Челнок».

– Вижу, – констатировал Клайд.

– Я отключаю блокировку, – четко выговаривая слова, произнес капитан. – Теперь судно переведено в аварийный режим. Еще раз повторяю для всех пассажиров и членов экипажа: все, кроме аварийной бригады, должны находиться в амортизирующих креслах и лежанках и быть пристегнуты контрольными ремнями. – И снова обратился к Клайду: – Теперь вам достаточно сорвать пломбы... Их четыре – вы их видите?

– Да, – подтвердил Клайд, справляясь с этой задачей.

– Теперь отожмите центральную рукоять...

Гермодверь отодвинулась вглубь и вбок. Из темного нутра челнока пахнуло холодом. И сразу же там, в глубине, вспыхнул синеватый, медицинский какой-то свет и зашумели, включаясь, калориферы. Клайд сделал глубокий вдох и шагнул в тамбур.

* * *

– Его загрузили в челнок. Через четверть часа «Покахонтес» выйдет на критическую высоту. И будет на ней находиться двадцать минут. Если за это время он не отстрелит челнок, маневр придется повторить. – Диспетчер констатировал происходящее спокойно, словно шли табельные учения личного состава Центра управления. Возможно, ему и впрямь так казалось.

– Что будет предпринято, если он не выполнит условий? Или не сможет выполнить? – Голос федерального следователя был точно так же спокоен, только несколько более сух.

– Это гораздо более вероятная ситуация, чем вы думаете, – заметил главный диспетчер. – Челноки на «Покахонтес» ниже всякой критики. Старье, по дешевке купленное у армии на распродаже при списании... Вполне допускаю возникновение аварийной ситуации.

– Если ситуация получит такую оценку, будет предпринята попытка немедленной аварийной эвакуации лайнера, – сказал диспетчер.

– Силами одного оставшегося челнока?

– Нет. На стыковку уже выходят два спасательных бота. Оба – пилотируемые. Добровольцы...

«Господи, – подумал Остин. – Ну всюду и везде и все время мы на пару с этим федералом, как Гога и Магога. Боимся, что Камушек друг у друга перехватим. Или честь находки такового... Хороший он парень, конечно, но не смыслит в здешней жизни ни...»

Ему не удалось довести мысль до конца – на громадный главный экран Центра управления, нависший над полутемным лабиринтом диспетчерских пультов, подали чисто полицейскую информацию – наконец-то полученное с борта «Покахонтес» изображение террориста. Тут же на экране высветились и паспортные данные Клайда.

Остин забарабанил пальцами по клавиатуре расположенного перед ним терминала, отправляя информацию на прокрутку в центральный компьютер своей конторы, дубль – федералам, дубль – Планетарному полицейскому управлению. Пусть прокачают по своим каналам – парень наверняка чем-то сильно отметился, если решился на такое. Вежливо склонясь через его плечо, комендант сообщил, что из города уже прибыли полковник Гарднер и с ним кто-то из этих... Сухо кашлянув, он кивнул в сторону федерального следователя.

– Они вас заменят, как только возникнет возможность, но пока оставляют руководство операцией за вами – обстановка меняется каждую секунду.

Остин понимающе кивнул и в глубине души покрыл трусоватого полковника Гарднера последними словами. Впрочем, на то он и полковник.

– Похоже, это не фальшивка, – задумчиво заметил следователь Клецки. – Похоже, я припоминаю данные по этому типу... Просматривал досье на потенциальных клиентов, когда меня направили к вам.

– Он в розыске?

– Нет. Но подозревается в авторстве нескольких весьма дерзких ограблений... И в других художествах... Но, как всегда, недостает доказательств.

* * *

– Ни хрена от него не добиться, – констатировал Шишел. – Парень, видно, зарок дал такой – ни слова в простоте не молвить. Али крышей поехал... Но отпускать дурня нельзя ни в коем разе. Чует мое сердце – под колокольню нас всех подведет. Как миленьких.

– Тогда мочить надо малахольного, – мрачно определил участь Гарика Бандура.

– Сроду грех на душу не брал. – Шишел поправил повязку. – И ко всему – знает он чивой-то. А вот что – не врублюсь никак. Еще сгодится в деле, мыслю...

«Правильно, Шишел, правильно...» – одобрил его решение ТОТ, на которого Шаленый не хотел оглянуться... Мороз продрал его по спине.

– Теперь вот что... Тут такое дело вышло... Без инструмента я остался, друг Бандура. А сейчас – позарез нужен будет.

– Эк ты оплошал. Хороший наборчик-то был?

– Да, неплохой. Ну, да что с воза упало, то, как говорится... Достать сможешь – хотя бы простой наборчик? Джентльменский, как говорится. Вскорости понадобится.

– Сегодня получить на руки смог бы. Тут сторговали мне неплохую вещь... Ободрали как липку, правда. Ну, тебе я скидочку бы сделал. Только я ж ее на хазе оставил – дома у себя. А туда соваться боязно. Может, друг наш, что с полицейскими лычками, вернутся надумает...

– Да я ж и говорю – эту ночь у меня ночуешь, а там – другие дела пойдут...

Шишел почесал в затылке и крякнул.

– Ну-ка давай сюда, паря... – крикнул он в дверь кухни. Трюкач немедленно предстал перед парой паханов.

– Бери ключ, друг мой, – распорядился Шишел. – Ключик-то от хазы дай ему, Корявый.

– А не начудит он? – осведомился Бандура.

– Нет, не будет парень чудить, – глядя в глаза Гарику, сказал Шишел. – Ведь не будешь, Трюкач?

Гарик преданно шмыгнул носом.

– Проинструктируй его, Корявый, – кивнул Шишел Бандуре. – И про засаду не забудь предупредить. А нет засады – так за полчаса управится. И чтоб здесь был – как из пушки.

Выслушав наставления Банджи и усвоив, что речь идет о том самом товаре, с которым он прибыл на ту же самую хазу с утра, Гарик нервно вытащил из-за уха бубновый туз, удивленно посмотрел на него и убыл.

– Теперь о деле. – Шишел тяжело опустился на диван рядом с Бандурой. – Ящик-то выруби: мешает балаболка эта...

«Балаболка» из ящика спешила сообщить зрителям свежую новость о захвате террористом-одиночкой рейсового лайнера на полпути к Малому Бельмесу.

– Пусть себе играет, – нервно отозвался Ли. – Терпеть не могу тишины.

– Так вот, я этого копа, что нас обул здорово так, по той методе вычислить мыслю...

– А тут и вычислять нечего – Дубина-Харрис из Гранд-Театрал-3... Звать – Генри. А холуй при нем – Мочалка-Родмен. Полом суку кличут.

– Эт-то прекрасно... Шишел задумался на минуту.

– Ты не сочиняй лучше ничего, – посоветовал Бандура. – Копов мочить – последнее дело.

– Я те говорю – сроду грех на душу не брал. Ты сюда слушай...

Свои объяснения Шишел время от времени прерывал вопросом: «Доходит?», подаваемым в нижнем регистре, на басах.

К тому моменту, когда благополучно справившийся со своей миссией Гарик надавил на сенсор дверного звонка, до Бандуры дошло немного.

* * *

Врач встретил взгляд наконец проснувшегося Бонифация почти отеческой улыбкой. Что касается самого злосчастного держателя ювелирной торговли, то, по мере того как он узнавал лицо склонившегося над ним лекаря, его собственная физиономия последовательно изобразила целую гамму чувств. Док воспринял это с пониманием.

– Я думаю, что эта ночь все же не так повредила вам, – ласково сказал он. – Показатели ваши заметно улучшаются. Я, однако, пока не дал согласия полиции на...

– Господи, где же вы раньше-то были, брат? – простонал старый Бонифаций. – Почему ЭТО пришло ко мне? Сюда?

Глаза держателя ювелирной торговли были полны слез. То, что Храм смог-таки прислать к нему надежного человека, и успокаиваю и настораживало его одновременно.

Эмиссар Храма наклонился к самому лицу старого торговца.

– Ты назвал им имя Знающего Книги? – еле слышно спросил он. – Имя бывшего брата нашего Самуэля?

Бонифаций еле заметно прикрыл глаза в знак согласия.

– Я п-предал Храм, – выдавил он из себя. – Моя в-вина безмерна... Однако вы сами знаете – состояние, в которое способны ввергнуть человеческое существо эти исчадия... Не представляю, кто дал им след...

Док покачат головой. Ласково и понимающе.

– Дознанию Нечистого не может противостоять никто. Но нам кажется, брат... Нам кажется, что никто не потревожил бы тебя, брат Бонифаций, никто, кроме твоей совести, если бы ты с самого начала был честен с нами. Не сам ли ты дал тот след, о котором говоришь... Согласись, что не так уж и странна нам кажется мысль о том, что ты предал нас не этой ночью, когда к тебе пришли. Ты предал нас гораздо раньше – когда вступил в деловые – он так это называет – деловые отношения с братом казначеем... И потом – когда ты стал наводить мосты к ТОЙ СТОРОНЕ... Признайся – тебя ведь смущала мысль о том, что на какое-то время ты становишься единственным из тех, кто знает, где находится Скрижаль? О том, что в такой ситуации не грех и поторговаться?..

– Клянусь Малым и Большим Светом, брат... – Выражение глубоко оскорбленного достоинства на физиономии одного из последних отпрысков рода Мелканянов было настолько хорошо – поколениями – отрепетировано, что секунд на тридцать брат смешался. – Клянусь Малым и Большим Светом, что ваши подозрения оскорбляют старого честного армянина... – Он помедлил и продолжил тоном, преисполненным глубокого отчаяния: – Никогда... Если и пришлось мне соприкасаться с некими лицами, относящимися к Темной Вере, – с Джанфранко Каттарузой, что входит в Серый Круг, или с Черным братом Микеле, например... так это только потому, что четвертая часть ювелирной торговли в этом благословенном городе проходит вот через эти руки. – Он воздел над белоснежными простынями свои сухие смуглые ладони. – А злату не чужд никто ни святой, ни праведник. И свои дела с братом казначеем мы решали только как простые граждане, не касаясь дел Храма.

– Оставим это, – неприязненно молвил брат. – Нами сейчас движет не желание изобличить вас – клянусь своей верой, я жажду, чтобы все подозрения, задевающие вас, рассеялись как дым. Не на месть и не на поиски виновных, как таковых, следует направить наши помыслы, а на установление истины. Истина же, известная нам, состоит в том...

– Меня оболгали! – с глубоким отчаянием произнес Бонифаций и, болезненно прикрыв веки ладонью, вознес к белоснежному потолку палаты свою все еще антрацитово-черную, с редкой проседью бородку.

– Все, что я собираюсь вам сказать, следует из ваших же слов, – сурово произнес брат во Храме. – Не из чьих больше...

Он выдержал строгую паузу. Бонифаций тоже ее выдержал.

– Поймите, – продолжил док, – ведь до крайности странным обстоятельством выглядит то, что информация о местонахождении Скрижали сразу же, – собственно, в момент ее изъятия у нечестивого Апостопулоса – стала достоянием, по крайней мере, одной разбойной шайки – той, что накинулась на вас у ваших же собственных дверей. Неизвестно, кем был тот, кто проник в ваш сейф в то же практически время. Возможно, их сообщник... А может, кто-то третий. Вы сами так изложили факты в вашей записке, которую направили нам вчера. И то же самое – слава Великому Свету, без упоминания о Скрижали – вы сказали и следствию. Подумайте: ну как могли какие-то темные грабители, не посвященные ни в одну из Великих Тайн, так точно найти Камень, если не получили заранее НАМЕКА? Они или тот, кто их послал?

Некоторое время уязвленный в самое сердце держатель ювелирной торговли горделиво собирался с силами. Затем повернул голову в сторону собеседника и пронзил его взглядом. Одновременно и гневным и задумчивым.

– Если и есть в этом деле моя вина, то она может состоять только в том, что я доверился недостойным. Лишь один человек мог разгласить наш план... Сделать тот НАМЕК, о котором вы говорите, брат...

– Ты говоришь о том человеке, которого ищут? О том ничтожном клерке, что уволился в день ограбления? Как там его?..

И тут вдруг словно молния поразила старика Мелканяна.

– К-кто? Кто уволился накануне?

– Разве вы не в курсе дел вашего собственного офиса? – Док удивленно поднял бровь. – Хотя вполне возможно... Джон Рэкер из отдела оценок... На него пали крупные подозрения. Не в связи с похищением Скрижали, разумеется... Слава Свету – Большому и Малому – никто не связывает ограбления вашего почтенного заведения с акцией в отношении...

– О иуда! – с чувством воскликнул Мелканян, садясь на постели. – О моя наивность!! О моя вечная вера в людей!

Вслед за этим он снова откинулся на подушки и предался то ли квохчущему истерическому смеху, то ли безумным рыданиям. Брат во Храме впал в некое недоумение.

– Как вы не поняли... – молвил наконец старый Бонифаций ослабшим голосом. – Как вы не поняли того, что ТЕ пришли не за Камнем?

– А за чем же? За чем они пришли тогда к вам, брат?

– О моя глупость!... – продолжал без особой пользы для дела стонать Бонифаций. – Рэкер... – наконец выдавил он из себя. – Джонни принимал коллекцию из Симметричного Набора... Накануне... За этой коллекцией, а не за Камнем вовсе пришел грабитель... Он, верно, и не знал, что он берет в руки, этот тупой громила. Но я и мысли не допускал, что Джонни...

– А кого же вы тогда имели в виду, когда говорили, что лишь один человек мог разгласить ваши... намерения относительно изъятия Скрижали? Этот Рэкер не был информирован о...

– Да при чем тут Джонни? Я не могу назвать вам имена тех, кого нанял...

– Послушайте, брат. – Взгляд доктора стал холоден. – До тех пор пока шла честная игра, мы были не против того, чтобы оставить за вами право... м-м... воздерживаться от отчета за свои действия перед Храмом. Но теперь – когда ситуация превзошла самые мрачные ожидания... Короче, я должен напомнить тебе, брат, что у тебя нет и не было права ни на какие секреты с того самого мгновения, когда ты прошел Обряд...

Секунд десять Бонифаций молча лежал, смежив веки. Потом наконец, не раскрывая глаз, произнес сквозь стиснутые зубы:

– Человека, которого я нанял, зовут Клайд Ван-Дейл.

Брат лекарь остолбенел.

* * *

Капитан Барри с тихой ненавистью созерцал закрывавший большую часть экрана затылок Клайда Ван-Дейла.

– Вы проверили гермокостюм? – осведомился он. – Закрепили ремни?

– Да, капитан, – как можно спокойнее ответил Клайд. Он старался расслабиться, зная, что, как только сработает система расстыковки, многократное ускорение может превратить любую ошибку в принятой им позе в серьезную травму. Но не получалось – его тело, независимо от того, что ему приказывал мозг, сохраняло постоянную готовность к выстрелу в затылок, к струе газа в лицо или еще к чему-то в этом роде. Заставить себя поверить в то, что его шарлатанский розыгрыш прошел, он не мог.

– Перед вами, – продолжат капитан, – красная рукоять на пломбе. Пломбу можете сорвать сейчас. Через сорок секунд мы выходим на критический участок орбиты. Ниже «Покахонтес» продолжать полет не сможет. Там уже начинается аэродинамика... В течение двадцати минут вы должны отчалить. Для этого отожмете рукоять до щелчка. Зажгутся два табло: «Программа прошла» и «Автомат». Меньше чем через час будете на поверхности. Комфорта не гарантирую. Когда решитесь на расстыковку – предупредите. Лучше, если вы это сделаете по моей команде. Мы прем на Северное полушарие.

– Нет, команды не надо.

– Дело ваше. Не забудьте сообщить код сенсоров вашего заряда. Как условились – перед входом в атмосферу.

Клайд все еще не мог заставить себя поверить, что никто из уймы людей, уже втянутых в водоворот этого дела, не раскусил его трюк. «Ну уж нет, козлы проклятые, вы же меня на траектории спуска ухлопаете самой паршивой противоракетой. Только тянуть время, только тянуть до самой поверхности. Пока вы там, облившись семью потами, не обнаружите, что это не сверхвысокая частота сочится из „магнитной бутылки“ с пульсирующей в ней дейтериевой плазмой, а орет перемонтированная схемка блока связи, засунутого за панель декоративной обшивки санузла каюты первого класса. Только тянуть время...»

– Не забуду, – пообещал он.

* * *

– Имен тех, кого нанял он, Ван-Дейл, я имею в виду, – пояснил Мелканян, – я не знаю. Настоящих имен. Таковы обычно условия в такого рода делах.

Последовала затянувшаяся пауза.

– Вы здесь не смотрите ТВ? – откашлявшись, осведомился брат лекарь у Бонифация. И тут же спохватился: – Ну да, конечно... Вам же не разрешено...

– Что-нибудь случилось с этим человеком?

– Еще как случилось. Он захватил рейсовый лайнер. В космосе. Сейчас, пока мы с вами беседуем, по трем каналам идет прямой репортаж.

– Боже мой! Что его заставило? – Бонифаций сосредоточенно вперил взгляд в пространство перед собой.

– Так или иначе – постарайтесь вспомнить о нем все, – сухим, как пески пустыни, голосом приказал ему брат во Храме. – Кто вам его сосватал?

Глаза Мелканяна вылезли из орбит. Щеки – посинели и раздулись. Взгляд стал совершенно бессмысленным. Так досаждавшее ему сходство с неким козлом он утратил. Сейчас старый Бонифаций походил больше на глубоководную рыбу, исторгнутую злыми силами из родной стихии. Глаза брата лекаря стали стальными.

– К-каттаруза... Этого ч-человека мне сосватал Папа – Джанфранко Каттаруза... – с трудом выговорил Мелканян. Он прекрасно понимал, в ЧЕМ сознается...

Второй раз остолбенение постигло брата лекаря.

– Так, выходит, с самого начала в нашем... м-м... предприятии принимали участие люди Черной Церкви? Адепты Лукавого? – Голос брата перешел в громовой регистр: – Слов... Я не нахожу слов!...

– Джанфранко – самый обычный мафиози, поверьте мне. И Клайда он мне сосватал в порядке чисто деловых отношений. Такие профессионалы на дороге не валяются. И поймите... Все это не имеет смысла. Все это не имеет ни малейшего смысла – теперь... Все это ваше дознание.

Брат лекарь уже взял себя в руки и лишь без особого успеха пытался пробуравить брата негоцианта взглядом, исполненным праведного гнева.

– Что ты, собственно, хочешь сказать мне, брат Бонифаций? Почему ты находишь наше дознание лишенным смысла?

– Да потому, что Роковое Кольцо уже воздето на перст!

– Мы знаем это – был знак...

– И воздел его на свой палец, всего скорее, тот самый громила, что выпотрошил мой сейф. Он... он сам ищет нас... меня. Он тщится спастись... избавиться... Он был здесь этой ночью. Это он пришел... последним. Разминулся... Он снова придет... Если же нет, ищите вторую половину Симметричного Набора – и вы найдете его...

И снова брат лекарь оцепенел почти на десяток секунд.

– Ты уверен, что это не была галлюцинация, брат?

– От галлюцинаций не разит луком с водкой пополам. Вам бы такую галлюцинацию, брат. С лесного кабана размером. Жуткая рожа...

– Если все и обстоит так, как это говоришь ты, – подумав, молвил брат лекарь, – то грех нам дожидаться, пока Избранник сам придет к нам в руки... Расскажи мне, как он выглядел.

И брат негоциант стал терпеливо припоминать и излагать брату лекарю приметы Дмитрия Шаленого – взломщика по кличке Шишел-Мышел. Совершенно ему неизвестного.

* * *

Бандура тяжело вздохнул, поднялся, отпер дверь и перехватил у Трюкача тяжелую, пещерного хряка кожи сумку.

– Нету там никакой засады, – сообщил Гарик, проходя в комнату. – И вообще все тихо. Промок я снова как сволочь... Ух ты!

Последнее относилось к всплывшему на экране ТВ сюжету. Показывали физиономию наконец вычисленного угонщика «Покахонтес».

– Это ж он и есть! – с восторгом сообщил Гарик. – Симпатяга мой... Что Холере черепок набок свернул...

Оба пахана с недоумением смотрели на него. Потом Шишел перевел взгляд на звякнувшую металлом сумку, которую Бандура поставил перед ним на пол. Потом – снова на Гарика.

– Откуда ты это взял, сука? – спросил он.

* * *

– Напрасно он тянет, – заметил главный диспетчер. – Их выносит на Северный бугор.

– Это вы про Северное полушарие, что ли? – недоуменно спросил следователь Клецки. – Оно, правда, необитаемо, но думаю, что тип не уйдет. Только что прошла информация о том, что подняли на барражировку поисковую авиацию.

– Поисковой авиации на Северном делать нечего, – не отрывая взгляда от экрана, пояснил Остин. – Туда народу еще до Первой Высадки путь закрыт.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался не слишком сведущий в здешней истории Клецки.

– Видите ли, каждый, кто родился в Малой Колонии или хотя бы достаточно долго жил в ней, знает, что до Первой Высадки была еще Самая Первая... На Северном бугре. После чего первопроходцы долго носа не совали на поверхность, а кружили на орбитальных стационарах и ломали голову, с какого боку подобраться к такой привлекательной и такой негостеприимной планетке. Можно сказать, что природа Северного полушария лет этак на сорок затормозила освоение Планеты. Оно так и осталось terra incognita до сих пор. Правда, во времена Империи туда благополучно ссылали всякую уголовную шваль и из Колонии, и со всей космической окрестности. Да и политических – тоже... Потом это прикрыли как исключительно бесчеловечный вид казни. И только через много лет обнаружилось, что многие из сосланных выжили. Тогда осваивать Северное стало почти совсем невозможно.

– Почему, собственно? Вы же говорите – они все-таки выжили...

– А именно потому, что выжили... Эти выжившие и оказались самым страшным аттракционом в этой «пещере ужасов»... Тот еще народ... Это уж потом, в наше время, появилось понятие о туземцах... Черта... Трапперы... Ряженые под туземцев, Древний гимн по ТВ...

– Готово! – заорали внизу. – Он двинул! – На экран выдали слегка подрагивающее изображение с заатмосферного телескопа: взбудораженная толчком взрывболтов «Покахонтес» норовила нелепо развернуться, гася макровибрации корпуса, а дюзы еще находящегося в кадре шаттла извергали уже короткое, злое пламя. Камера повела челнок, но он уходил за откуда-то сверху надвинувшийся – жемчужно-серой, не в фокусе, массой – горизонт.

– Расчет траектории на общий дисплей! – скомандовал диспетчер.

Клецки отчаянно пытался разобраться в лихорадочно сменяющих друг друга цифрах и схемах.

Остин устало прикрыл глаза. «Самое время вам заступать, полковник Гарднер, – подумал он. – Игра, похоже, сыграна... Камушек заждался меня...»

– Вхождение в атмосферу началось, – доложил диспетчер.

– Капитан Барри зол как тысяча чертей, – сообщили из группы связи с «Покахонтес». – Этот тип не предупредил о старте, и их развернуло. И не подумал сообщать код. Впрочем... Он вышел на связь.

Там, в небе противоположного полушария, слегка затуманенную перегрузкой голову Клайда посетила мысль о том, что одураченный экипаж может начать эвакуацию, и он представил сцены, разворачивающиеся на охваченном паникой лайнере...

– Черт с вами... – пробормотал он, с трудом ворочая языком. – Черт с вами... – И потянул к себе невероятно тяжелый микрофон...

– Дьявол! – крикнул снизу человек из группы связи. – Он передал, что это – имитатор. Капитан мечет икру литровыми банками. Так, говорит, я и думал...

– И я тоже так думал... Пусть все равно ничего не предпринимает до прибытия на борт специалистов, – распорядился Остин. – Теперь все внимание – на шаттл. Кстати, у него есть название?

– Есть, – вяло отозвался комендант: им тоже овладела нервная реакция. – «Парамелла».

– А второй, надо полагать, называется «Чебурелла»?.. – предположил догадливый Клецки.

– Как это вы догадались? – все так же вяло удивился комендант.

Остин с трудом отвел взгляд от экрана – на нем уже перехваченный полем наблюдения другого орбитального телескопа плыл над рябью облаков постепенно обрастающий огненной «шубой» челнок – и перевел его на зал операторов. Только сейчас до него дошло, что десятки людей, работавших там, были заняты не слишком-то относящимся к угону лайнера делом: они отслеживали, корректировали, согласовывали сотни орбит траекторий больших и малых кораблей и аппаратов, бороздивших довольно, оказывается, населенный ближний космос Малой Колонии – занимались повседневным делом. И злосчастная «Покахонтес» и вся с ней связанная кутерьма были для них всего лишь еще одной досадной помехой в этом и без того, нелегком и нервном деле.

– Он уже прошел огонь, – доложил диспетчер. – Визуальный контроль теряется... – И, помолчав, добавил: – И его закручивает...

Последовала довольно долгая пауза.

– Да, он теряет управление... – Диспетчер кашлянул, потом сказал в микрофон – туда, вниз: – Вы можете дать мне борт шаттла?

Он с некоторым смущением оглянулся на Остина, но тот не выдал никакой реакции.

– Эй, парень!... Эй!... Вызываю борт шаттла S-11... Ага, до него дошло... Эй, вы, Ван-Дейл, вы слышите меня? Наконец-то... Выслушайте меня внимательно. Ваш шаттл теряет ориентацию. Если до высоты десять... Да, десять километров... Если ориентация не восстановится, катапультируйтесь. Не позже... Тогда уже вас закрутит...

Все завороженно следили за экраном. Пауза тянулась и тянулась... Еле заметно тлел в углу огонек перед обычным на космотерминалах алтарьком Дильин-Луану – Бессонному Богу Странствий. Кто-то недавно принес ему жертву – льготный талон на разовый проезд монорельсом.

Диспетчер сел и нервно вытащил сигарету из пачки. Глянул на запретительный транспарант, сломал и бросил в корзину. Поднял глаза на Остина.

– В конце концов, я диспетчер, а не убийца...

Остин не успел открыть рта. Из-за его спины в освещенное настольными светильниками пространство вышел человек, украшенный гордыми сединами, за его спиной серой тенью стоял другой – тоже в штатском и тоже с военной выправкой, только помоложе. Этот кивнул Клецки.

– Вы совершенно правы, диспетчер. Именно так вы и должны были поступить, – сказал Седой.

Он повернулся к Остину. Этих двоих тоже не надо было представлять друг другу.

– Вы можете вздохнуть свободно, Генри, – сказал он. – В том смысле, что ваши непосредственные дела ждут вас. Очень удачно, что вы оказались здесь.. Следователь Райкин сменит следователя Клецки...

– Очень хорошо, полковник, – устало сказал Остин. – Потом вы мне расскажете, чем закончилось это шоу...

Кое-что он к этим словам добавил. Но не вслух.

– Данные телеметрии, – доложил диспетчер. – Есть катапультирование. Шаттл закрутило... Пикирует...

– Куда несет парашют? – осведомился полковник Гарднер.

Пауза. Диспетчер выслушал по наушнику доклад наблюдателя, глянул на экран и криво усмехнулся:

– Я вроде зря старался, господа...

Полковник поморщился.

– Что вы имеете в виду? Парашют не сработал?..

– Сработал. Но парня несет на Капо-Квача.

Полковник похлопал себя по карманам, бросил взгляд на запрещающий курить транспарант, отказался от своей затеи и констатировал:

– Ну что же – упокой Господь его душу...

Клецки откашлялся:

– Что вы все имеете в виду?

– Вы точно – не отсюда, сэр... – сочувственно взглянул на него диспетчер. – Вот ваш коллега полчаса назад объяснил вам, что Северный бугор – это, так сказать, тыльная часть этого мира. Его зад, так скажем... Так вот если вы это поняли, то примите к сведению, что Капо-Квача в этом заду – главная дыра.