Текст книги "Скрижаль Дурной Вести"

Автор книги: Борис Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Шаленый уставился на свой перстень как на гадюку. Потом прикрыл глаза и застонал от злобы. За неполные два года своего пребывания на Планете он многим интересовался и узнал многое. Но местный фольклор, касающийся всякой мистической ерунды, был далеко не в центре его внимания. Кто же мог знать, что судьба стукнет его именно с этого боку?

Когда он снова обратил взгляд на экран, сюжет слегка изменился – неполная дюжина непроспавшихся акул пера толклась в тесноватом зале со столиками перед импровизированным президиумом, в котором восседала безупречно элегантная молодая китаянка, что-то озабоченно вещавшая в микрофон.

Диктор пояснил, что известная представительница свободной прессы Энни Чанг на импровизированной пресс-конференции, которая сейчас происходит в известном журналистском кафе «Слэндер», довела до сведения общественности, что вот уже четыре часа из дюжины, потраченной на поиски Камня, представители Федерального управления и Планетарной контрразведки допрашивают в помещении редакции «Дэйли эдвенчер» репортера Уолта Новикова, вся вина которого состоит лишь в том, что он предпринял самостоятельное расследование по свежим следам преступления века, каковым, без сомнения, является похищение Дьяволова Камня.

Видеоряд предъявил почтенной публике вполне трагический вид на темнеющий в ночи корпус «Юнайтэд медиа» – резиденцию полусотни агентств и редакций, где на одиннадцатом этаже воспаленным светом горели окна «ДЭ».

Свободе и жизни известного журналиста угрожает вполне реальная опасность. В этой связи профсоюз работников средств массовой информации и Клуб журналистов направили...

Шаленый гвозданул тяжелой ладонью по сенсорной панели ТВ, и машинка заткнулась. Затем он осторожно, словно гранату со сдернутой чекой, осмотрел проклятый перстень. Царапнул бриллиантом по стеклу часов на приборной панели и, убедившись, что и впрямь основательно влип, сосредоточил все усилия на том, чтобы освободить палец от проклятого изделия. Пальцу досталось основательно. Камню – хоть бы хны. Увлекшись борьбой с чертовой реликвией, Шишел не сразу и сообразил, что сравнительно давно уже доехал до заведения Роланда и торчит в своем «ситроене» посреди полупустой автостоянки на виду у всех, кому не лень. Он снова повернул перстень камнем в ладонь.

* * *

Стоя на ступенях Второго Кредитного, Клайд задумчиво прилаживал на плече только что забранную из абонентского ящика сумку-планшет с деньгами и документами. Ледяной бриз раннего утра пронизывал до костей. Следовало срочно найти какое-то пристанище. Прямо перед ним притормозил словно сошедший с древней фотографии из какого-нибудь «Мотор-Ревю» начала двадцать первого века, начищенный как новый ботинок автомобиль.

– Не желаете совершить обзорную экскурсию по Столице, сэр? – наивежливейшим тоном осведомился водитель. – «Тур ностальжик».

Так провокаций не устраивают. Уж что-что, а элементарное правило поведения преследуемого – не садись в первое подъехавшее такси – Клайд знал прекрасно, но интуиция никогда не подводила его. Так провокаций не устраивают. С минуту Клайд изучал пронизанную сознанием собственной сверхчеловеческой хитрости добродушную раскосую физиономию водителя. Потом решительно занял место на заднем сиденье и, вставляя кредитную карточку в щель терминала оплаты, осведомился:

– Обзорная экскурсия – это надолго?

– Сорок минут – малая программа, час тридцать – полная. А если, однако, предпочитаете Большой Круг, то за отдельную плату вы можете...

– Вот что, парень, тебе повезло: я, видишь ли, страшно охоч до достопримечательностей вашей совершенно замечательной Столицы. Катай меня полных четыре часа и в десять тридцать останови у Космотерминала.

– Это, однако, за городом, сэр. И будет стоить...

– Не важно... Еще остановись у бара поприличней и...

– Перед вами, однако, встроенный бар, сэр. Виски, водка, коньяк, джин... А также – сандвичи. Справа – микроволновый подогрев, сэр. Включить в счет легкий завтрак?

– Включи. У тебя здесь, пожалуй, и казино с рулеткой найдется, – задумчиво констатировал Клайд, наливая себе «Бурбон» и наслаждаясь теплом обшитого серебристым грабом и дорогой кожей салона. После промозглой утренней стужи продутой всеми ветрами Столицы.

– У чукчи все есть, – скромно подтвердил его оценку водитель и тронул машину.

– Но около магазина готового платья останови, однако, – попросил Клайд. – И у аптеки...

«Однако» оказалось явно заразительным.

Все четыре часа с небольшими перерывами водитель антикварного средства передвижения изливал в микрофон сведения о том, как чуть было не отдали богу души участники Первой Высадки на Планету, о том, как на полстолетия, однако, оказались отрезанными от земной цивилизации первые полтысячи колонистов, и о том, что из этого вышло, о нашествии на молодую Столицу Колонии полчищ скок-деревьев, о тех невообразимых коллизиях, что, однако, сопутствовали появлению на Планете второй волны колонистов, о первой, второй и третьей гражданских войнах между колонистами второй, третьей и четвертой волн, о героической борьбе за выход из Империи, увенчавшейся великой, однако, победой Независимости, и о последующей славной эпохе Реколонизации и Реинтеграции в Федерацию и о многом еще. Щедрому клиенту были продемонстрированы монументы дюжины местных великих людей, примерно столько же храмов различных вероисповеданий, процветающих в Малой Колонии, неопределенное количество архитектурных ансамблей разных эпох и периодов и лично архиепископ Южного полушария, произносящий субботнюю проповедь перед редковатой утренней толпой туристов с балкона Дворца Нунциев, знаменитый, однако, мост через залив Контрабандистов, парламент, магометанское кладбище, резиденция Президента, еврейское кладбище, монумент Пятидесяти Мученикам – место, где черти, однако, забрали адмирала Шайна, и другие достопримечательности стольного града Малой Колонии. Клайду все это не слишком мешало думать – салон был со звукоизоляцией, а коммутатор он выключил сразу после того, как определил задачу водителю, и включил его только пару раз – чтобы напомнить об остановках у платяного шопа и у аптеки.

Последние сорок минут экскурсии ему было не до досужей болтовни своего моторизованного Вергилия: Клайд тщательно работал со своими покупками – кое-чем из одежды, косметики и аптечного барахла.

* * *

Капитан Остин выслушал то, что пробубнил ему наушник блока связи, коротко и односложно ответил кому-то на том конце линии и выразительно посмотрел на следователя Клецки. Судя по этому его взгляду, господам, которых уполномочили вести следствие, было велено закругляться.

– Подведем итоги. – Капитан присел на краешек стола, возвысившись над сгорбившимся в кресле, порядком вымотанным Уолтом. – Вы утверждаете, что покинули Овальный кабинет департамента, потому что точно то же самое сделали несколько других присутствующих...

– Ей-богу, вы говорите это так, мистер, словно хотите упрекнуть меня в том, что я всего-то последовал дурному примеру.

– А вы хотели бы как-то иначе сформулировать эту мысль? Вы отдаете себе отчет в том, насколько подозрительным выглядит ваше поведение?

– Подозрительным выглядело поведение уважаемого профессора Мак-Аллистера и его людей. Согласитесь, что кому-то не мешало бы присмотреть за этой командой, когда она ломанула из помещения сразу вслед за грабителями.

– И вам удалось это?

– Не до конца. Во всяком случае, я убедился, что преследовать преступников они не собирались.

– Вы утверждали, что эти люди сразу направились в Старый город?

– Почти сразу. Сначала они довольно бестолково поплутали по набережным... Но в Старом городе я потерял их... Там движение слишком сильно зарегулировано. Эти господа на своем флайере просто игнорировали светофор, а меня подвела привычка уважать дорожные правила.

– Где же светофор разлучил вас?

– При выезде с Маолейн. – Уолт сделан все возможное, чтобы голос его не дрогнул предательски...

– И все оставшееся время вы пытались выйти на след этой компании? Не имея никакого представления о том, куда они все-таки направились? Кстати, вы хотя бы запомнили марку флайера, на котором передвигались уважаемый профессор и его люди?

Какая-то закавыка почудилась Уолту в этом вопросе.

– «Г-гепард», кажется... Если вы хотите мне сказать, что это был не самый умный способ действий, то сейчас это для меня уже не секрет. Но в тот момент было слишком обидно вот так отказаться от расследования.

– Простите, – капитан Планетарной контрразведки иронически опустил уголок рта. – Вам не кажется, что расследование случаев ограбления – это сфера компетенции иных органов, нежели уважаемого издания, представляемого вами?

– Журналистика всегда была свободна в выборе тем для...

– Ладно. – На этот раз голос подал представитель Федерального управления. – Ограничимся джентльменской договоренностью: мы постараемся не создавать препятствий в вашей профессиональной деятельности – ну, например, не станем задерживать вас, хотя ваше поведение и дает повод для применения такой меры пресечения. А вы уж постарайтесь не затруднять нашу работу. У нас могут возникнуть к вам многие вопросы – постарайтесь впредь быть достаточно откровенны с органами следствия. Расписку о невыезде мы с вас все-таки берем. Вот, ознакомьтесь и поставьте автограф... И еще... – Контрразведчик встал с уголка стола, на котором он примостился, и нагнулся к лицу Уолта. – Я от всей души надеюсь, что вы не станете проявлять излишнего интереса к особе господина Мак-Аллистера. Это может сильно повредить вам. С ним побеседуют те, кому надо, и тогда, когда это будет надо.

Уолт молча подмахнул бумажку, обязывающую его не покидать территорию Малой Колонии в течение двух недель, и проводил задумчивым взглядом спины столь приятных собеседников, бесшумно исчезнувших в проеме двери.

– Мы боролись за тебя как звери! – сообщила Энни, деловито разминувшаяся с ними в проходе. – В «Новостях» пойдет отрывок из моей пресс-конференции. Включи ТВ... У тебя неважный вид...

– Пришлось дать подписку о невыезде. И кое-что наврать... А обе эти вещи здесь у нас чреваты. Но иначе дальше работать они нам не дали бы...

– Подписка – это не слишком хорошо, – комментировала Энни, поводя вокруг «клопобоем» – индикатором подслушивающих устройств и даже заглядывая под столы и кресла – занятие далеко не бесполезное после визита гостей из казенного дома. – Ты поторопился...

– Побыла бы ты на моем месте, Энни...

– А вот то, что журналисту такого калибра, как ты, Уолт, приходится рисковать попасться на элементарном вранье на допросе, – это серьезный знак. – Энни отложила «клопобой» и, пододвинув кресло, села лицом к лицу с Уолтом. – Ты надыбал что-то серьезное, Новиков. Рассказывай.

* * *

– Тут к вам еще кое-кто просится, шеф, – опасливо сообщил телохранитель-секретарь. – Нэнси Клерибелл – Пташка. И тоже вроде страшно срочно. Как быть?

Каттаруза тяжело вздохнул:

– Ты сегодня решил пристроить ко мне на прием всех шулеров и карманниц с Побережья или только чокнувшихся за последние полгода? А, Паоло? Ведь когда-то ко мне заглядывали фрукты и покрупнее...

– У малышки вроде что-то серьезное...

Пока продолжался этот содержательный обмен мнениями, помянутая Нэнси, вообще-то удачно сочетавшая профессию наводчицы с тонким ремеслом транспортного воришки, деликатно протискивалась в резные двери кабинета под тяжелым неодобрительным взглядом Папы.

– Ты, кажется, немного зазевался, Паоло? – спросил Папа голосом без выражения. И, игнорируя раздавшийся в ответ нечленораздельный звук, отключил селектор.

– Простите меня, шеф, – голоском, воплощающим святую невинность, произнесла Клерибелл. Ее шоколадная физиономия стремилась выразить глубочайшее раскаяние в том, что она отрывает от дел мирового значения самого Папочку. – Тут Чичо только что с цепи сорвался и всем толкует про Дьяволов Камень. Так вот, мне этот Камушек не далее как вчера очень даже попадался на глаза, – застенчиво прощебетала она.

Ни больше ни меньше...

Последовала пауза.

– Ты, разумеется, ему об этом сказала, Нэнси? – вкрадчиво, как обычно говорят с детьми или душевнобольными, спросил Папа. – Ну там – где, у кого, когда... Большая Мама считает, что тебе надо поговорить сразу со мной?

– Я к хозяйству Большой Мамы ни-ка-ко-го отношения не имею, – с глубоким чувством произнесла Клерибелл. – И, простите, шеф, перед ним не отчитываюсь.

– Ты считаешь, что отчитываешься прямо передо мной, Нэнси? – задумчиво разжевывая сигару, осведомился Каттаруза.

Он был слегка озадачен такой постановкой вопроса о субординации. Строго говоря, Пташка с несколькими своими напарницами были скорее «вольными стрелками», но долю с дохода отдавали Чичо, за которым и числилась обязанность присматривать за этой шальной компанией, а заодно и обеспечивать контакты с заказчиками на наводку.

– Во всяком случае, в таком деле, шеф... Дьяволов Камень – это ведь очень серьезно. А Большая Мама все припишет себе, как будто нас и не было.

– Кого это «нас», Нэнси? – ласково осведомился Каттаруза, решив, что и в самом деле если речь идет о чем-то серьезном, относящемся к Камню, то лучше это знать ему самому и сразу.

– Меня и Рут Биллисью – Белоснежки. Дело было в начале десятого, на Северном...

– Продолжай, девочка. Кстати, а Рут где же?

– Она с утра законопатилась у дружка. После того как я ее предупредила... Она в таких делах не разбирается, а у меня бабка была в секте Буду... Она мне про Дурную Весть очень много всякого рассказала.

– Да ты и сама, говорят, балуешься такими делами, – наугад бросил камушек в кусты Папа. Как человек Серого Круга, он что-то смутно припоминал, связанное с девицей Клерибелл.

– Что вы! – Реакция Нэнси была чуть преувеличенной. – Я каждое воскресенье хожу в церковь.

– Это хорошо, девочка... Я – человек с широкими взглядами, но предпочитаю дело иметь с правоверными католиками.

– О, все мы это прекрасно знаем.

Что-то в интонации Нэнси заставило Папу второй раз в этот день задуматься об излишней догадливости своих подопечных.

– Вот и хорошо, что знаете, девочка, вот и хорошо. А теперь – давай про Камень...

– Дело очень простое, шеф... – Нэнси деловито нахмурилась. – Мы с Рут работали на маршрутах Северный – Кэмп-Парадиз... Там в вечер с пятницы на субботу – стабильный улов. В начале десятого, когда дождь начался, мы вышли на Северном, чтобы пересесть до Парковых Линий, и на проходе – в дверях общего зала – налетели на здорового такого бугая. Вы не поверите просто. Вот с тот шкаф размером. Но не в том дело – тут у нас народ разный... Но дух от парня шел... Я еще подумала – словно из могилы выкарабкался. Ну мы, естественно, на него глаза скосили, и я смотрю – ей-богу – у него на правой руке, на среднем пальце, – Дьяволов Камень в полной оправе. Я толкнула Рут, и она тоже увидела... Но она про Камень только понаслышке знает. А «Новости» мы не слушали и про то, что Камень час с лишним назад у Картавого Спиро свистнули, просто не знали... Но я все равно так и ошалела – вы же понимаете... Дьяволов Камень – и на руке, НА ПАЛЬЦЕ...

– Ты уверена, что это тот самый Камушек.

– Да уж точно... У бабки с десяток голограмм его было. Да и...

– Да и у тебя есть, девочка. Просто так – на память, посмотреть. Правда?

– А что тут такого, шеф? И потом, я в камнях разбираюсь вообще. Не было случая, чтобы я фальшивку надыбала.

– Ну что же. У тебя в этом вопросе есть репутация, Пташка. Не буду спорить.

Каттаруза знал, что говорил.

– И вот я всю ночь думала – почему он... Почему они нам явились?.. Такое случайно не бывает...

– Кто «они», Пташка?

– Камень и Дьявол! Я теперь уверена, шеф, – Большая Беда пришла... Пророчество Старых Книг исполнилось – Дьявол пришел в этот мир и воздел Камень на перст. Недаром от него... могильный дух шел...

– По-твоему, от Люцифера должно нести как из сортира, Пташка?

– А как еще? Ландышами, что ли? Нет – могилой... Он на то и зовется – Нечистый... А может, это был Барон Суббота собственной персоной...

Каттаруза досадливо устроил останки вконец сжеванной сигары в пепельнице и прервал взволнованный монолог Нэнси:

– Вот что, девочка: пусть с Чертом, Дьяволом и Бароном Субботой разбирается его высокопреосвященство Архиепископ. А ты сейчас пройдешь на Сим-Сим-стрит, восемь, к Марку Чарутти, частному детективу. Не волнуйся, парень берет кое-какие наши заказы. Раньше работал в полиции и дело свое знает. Пусть он тебя покрутит на стимуляторе и сварганит фоторобот этого вашего встречного. Я ему позвоню, чтобы постарайся. И дай-ка мне адресок этой твоей подруги. Рут – я имею в виду. Мои люди ее доставят туда же, к Марку... И присмотрят, чтобы чего с ней не приключилось. И ты... Будь осторожна. А куда девался этот тип потом, когда вы разминулись?

– Он спустился на подземный уровень, и больше мы его не видели...

– Ну, с богом, Пташка...

Каттаруза начат набирать на блоке связи номер.

* * *

Нэнси вышла из ворот солидного особняка, служившего резиденцией Папы Джанфранко, и, облегченно вздохнув, пошла вдоль кованой ограды. До Сим-Сим-стрит было от силы десять минут пешком.

– Постой, сестра, – женщина в грязноватом бесформенном плаще, мимо которой она прошла, не обратив внимания, окликнула ее.

Нэнси обернулась, присмотревшись к странной фигуре. Лицо женщины, окликнувшей ее, было запрокинуто к небу, как у слепой, и по лицу этому ползали мухи – и по рукам тоже...

* * *

– Подозрительнейшие пентюхи водятся в этих водах... – задумчиво заметил сидевший за рулем кара следователь Федерального управления, энергично стараясь избежать очередной транспортной пробки.

– Это вы про нашу прессу? Этот Новиков не сказал нам и половины из того, что разнюхал. Придется занять его персоной пару оперативников – глаз с него спускать нельзя.

– Это – само собой... Но вообще-то я имел в виду господина профессора.

– Здесь я вам не помощник... – Капитан Остин откинулся на сиденье и неприязненно поморщился. – Программа «Мессенджер». Это здесь, в Малой Колонии, считается... э-э... священной коровой, что ли... Мак-Аллистер и его люди – это монополия на всю информацию о Палеоконтакте. После того как они выдали первые расшифровки технологий этих Первых Колонистов... Чужих... После этого на них сделаны большие ставки. Мне просто не дадут и на пушечный выстрел приблизиться к этой компании. Это мне ясно дали понять. Думаю, и вам – тоже.

– Ну что ж. Сотруднику Федерального управления расследований таких указаний никто дать не может. В пределах Планеты, конечно... Так что, полагаю, что намеки господина министра относились только к одному из нас. – Следователь старательно смотрел мимо глаз своего коллеги. – Я вправе оказаться непонятливым.....

Натянутую паузу прервала трель блока связи.

– Есть дополнение к вашему запросу, капитан, – сообщил деловитый голос из динамика. – Мы сообщили вам, что Уолт Новиков, репортер, под судом и следствием не состоял и лишь четырежды фигурировал в качестве свидетеля по различным делам. Так вот, полчаса назад Центральный полицейский компьютер дал дополнение. На имя Уолта Новикова выписана повестка. Он должен дать показания по делу об ограблении «Джевелри трэйдс». Прошлой ночью. В качестве свидетеля...

– Интересно, – пробормотал капитан Остин, не спеша вырубить переговорник. – «Джевелри трэйдс» – это ведь на Гранд-Театрал? У перекрестка с Маолейн?

Он снова взялся за блок.

– Кто ведет следствие по этому делу? Кто составлял протокол? И еще – в деле фигурируют средства передвижения? Какой-нибудь флайер, например?

– В розыске по делу объявлены «найтфлайт» и «ягуар». Следствие поручено лейтенанту Фоксу из Криминального департамента. Протокол составлен... э-э-э... – Последовало секунд пять, заполненных попискиванием компьютера – там, на том конце линии. – Протокол составлен сержантом Харрисом, околоток Гранд-Театрал-3.

– Благодарю вас! – Остин выключил блок и призадумался.

– Это вы здорово прикинули – относительно места действия... – заметил в пространство Стивен. – И господин Новиков действительно оказался не до конца откровенен. Не знаю, на что он рассчитывал. Но само нападение, судя по всему, осуществили не те, кого он преследовал. Автомобиль Мак-Аллистера действительно «гепард». Я это знал с самого начала. Тут журналист не врал. «Гепард» – не «ягуар»...

– Вы плохо знакомы с местной полицейской флорой и фауной, следователь. Для той бестолочи, которая сидит на Гранд-Театрал-3, «гепард» – это, конечно, «ягуар»...

* * *

Сапожник потому и был Сапожником, что сам он, и дед его, и прадед славны были тем, что крышей для дела содержали обувной склад на Клик-вэй. И еще потому, что Господь не пожалел гуталина, когда определял цвет физиономии раба своего Маноло.

Был Маноло Карнеги на класс пожиже Папы Каттарузы, и был он большим демократом. Поэтому и накачку своим людям давал в антураже, разительно отличавшемся от обстановки кабинета Папы. Народ покруче – из тех, кто начинал еще с Пабло, папашей Маноло, – сподобились быть рассаженными в продавленные кресла. Выдвиженцы из молодых расположились по полкам, сдвинув товар в сторонку.

К тому моменту, когда все соображения по поводу того, кому что следует предпринять в сложившейся ситуации («Ройте землю, ребята, ройте, и что-нибудь да выплывет. Иначе жизни не будет...»), были высказаны, в помещение, стараясь не привлекать ничьего внимания, осторожно вошел де Лилл – Адвокат. Он подошел к Маноло и, наклонившись к нему, тихо сообщил, что Трюкач, бледный как с того света, просит его выслушать.

– Примите во внимание, шеф, – добавил он, – что не далее чем час назад Трюкач был у Папы Джанфранко. В его кабинете.

Сапожник удивленно поднял бровь. Фигурирующие в доносе величины были несопоставимы.

– Информация надежная, шеф. От Григоряна. Он за своими людьми присматривает неплохо. Да-да – наш маленький Трюкач беседовал тет-а-тет с самим Папочкой. Ни больше ни меньше. И привел «хвост». В «Таверне» ошивается Джо Вишневски – поджидает, когда Трюкач выйдет.

– Это что-то новенькое... – под нос себе определил Маноло. – Помаринуйте мальчика с полчаса, обыщите и давайте ко мне – в заднюю комнату.

Тет-а-тет с Трюкачом занял заметно больше времени, чем предполагал Маноло. Гарик вышел из кабинета шефа отнюдь не успокоенный в своих худших подозрениях, но кланяюсь и благодаря, благодаря и кланяясь. Сапожник проводил его тяжелым взглядом.

– Что, собственно, надо было парню? – осторожно поинтересовался Адвокат.

– Собрался в бега, – мрачно пояснил Карнеги. – Но не в этом дело. Кажется, они на пару с Шишелом решили нас немного пощипать. И, сдается мне, с подачи Папочки Каттарузы...

– Он объяснил – о чем они с Папой толковали поутру?

– Он несет такую чушь, что у меня уши свернулись в трубочку! Так или иначе, найди Финнегана. Холеру, я имею в виду. И передай ему мою просьбу. Ты понимаешь какую? Трюкача он найдет на Космотерминале. Больше ему деваться некуда. Паренек, сдается мне, слишком уж задержался на этом свете. А с Шишелом я потолкую напрямую. Организуй это дело. Не позже чем послезавтра.

* * *

Приняв вторую банку «Будвайзера», Ли решил, что пора браться за дела. Он натянул майку поприличнее, сполоснул физиономию в ледяной воде, врубил программу «Новостей» и принялся шнуровать тяжелые армейские ботинки. К тому времени, когда он покончил с этим занятием, он уже понял, что дела плохи до крайности.

Первое, что он уяснил, так это то, что из-за давешнего Дьяволова Камня поднялась куда как более крутая буча, чем кто-либо мог бы подумать. В городе, наполненном поставленными на уши полицейскими, явно стоило отложить намеченное дня на три-четыре. Но заказчик не мог ждать. Врагу бы не пожелал Бандура такого заказчика...

Он накинул штормовку, спустился в подземный гараж и тронул свою «тойоту» к Северному терминалу. На улице он несколько раз проверился, резко меняя направление движения и проскакивая перекрестки за доли секунды до того, как вспыхивал красный свет.

Эти его маневры слегка рассмешили сержанта Харриса, наблюдавшего за ним на экране монитора.

– Ну, как насчет пари? – повернулся он к Полу. – Ставлю пять против одного, что Корявый Банджи пошел на дело. По мелочам он обычно не разменивается, а крупных дел за ночь в городе было только два...

Изображение на экране встроенного в панель управления монитора слегка плыло – высоко в медленно наливающемся дневной голубизной небе невидимый с земли дежурный гелиопланер-автомат – один из полусотни поднятых сегодня в воздух – закладывал очередную петлю. Объективы его камер позволяли при надобности даже прочитать текст газетной заметки в руках у прохожего. Беда состояла только в том, что никому из сотен занятых в операции людей не было известно, за кем, собственно, надо вести наблюдение. Поэтому сержанту Харрису не составляло труда выцыганить в свое распоряжение один активный канал наблюдения.

Нет, сержант не допускал идиотской мысли о том, что именно ему удастся вернуть человечеству Чертов Камушек – он не был настолько наивен и настолько честолюбив. Нет. Речь шла о той мелочевке, что выгребли вчера у него из-под носа в заведении Мелканяна. Мелочевки этой хватило бы, правда, чтобы оплатить все те годы тяжелой и относительно беспорочной службы, что еще предстояло прожить доблестному стражу порядка. И те, что он уже прожил. И осталось бы еще порядком.

На интуицию свою или на исключительные познания устройства преступного мира он не рассчитывал. В этом отношении сержант также не строил иллюзий. Просто у него была хорошая наводка. Нет, еще вчера никто не знал о предстоящем ограблении. Но еще позавчера человек, который никогда не подводил Харриса, обмолвился о том, что скоро Корявому Банджи обломится хороший товар.

Тогда Харрис не принял этого близко к сердцу. Бандура был фигурой известной, но проходил по другому дистрикту. Сейчас ситуация рисовалась Харрису иначе. Пожалуй, его «источник» пожалел бы о том, что доверился своему покровителю из околотка. Может, Харрис и был тем, кем его считали большинство знакомых, – туповатой бестолочью. Но сегодня он был бестолочью, для которой наступил ее звездный час.

* * *

Человек, вышедший из «роллса» у Космотерминала, не более походил на Клайда Ван-Дейла, чем на Папу Римского. Он был сутул, облачен в мешковатое пальто, очкаст и одутловат лицом. На руках его – слегка не по сезону – были напялены кожаные перчатки. Походка этой в остальном не слишком примечательной особы говорила не столько о регулярных занятиях спортом, сколько о заботливом внимании к своему геморрою, с которым, по всему судя, господин в очках уж много лет как свел дружбу. Перевоплощался Клайд профессионально – в миру он регулярно и довольно неплохо подрабатывал в характерных ролях на периферийных студиях ТВ Федерации – в скетчах и сериалах. Если бы не пять лет, проведенных не совсем по своей воле в диверсионной группе наемных войск Бродячего Императора, он, пожалуй, далеко пошел бы на этом относительно честном поприще. Имел диплом и состоял в профсоюзе актеров и работников сцены.

Космотерминал был практически пуст. Только в верхнем зале ожидания ряженые под аборигенов ударники выдавали Древний гимн перед пустыми рядами кресел. Выдавали, кстати, неплохо.

Уже в первую минуту пребывания в почти безлюдном в этот час здании Космотерминала Клайд понял, что его безопасность здесь неожиданно и неплохо гарантирована, и что самое смешное – в результате его собственных усилий, предпринятых вчерашним вечером: Космотерминал работал в чрезвычайном режиме. Камушек сделал свое дело. Если не считать неполного десятка бездельников, кучковавшихся у игорных автоматов, почти все шатающиеся по нижнему этажу лица не скрывали своей принадлежности к полиции. Полицию дополняли патрули внутренних войск. Посты таможни были усилены. Шпиков в штатском было, пожалуй, поболе, чем нормальных пассажиров. Шерстили круто – искали Камень. Камень присутствовал всюду: о нем бубнили дикторы с экранов, о нем вещали буквы в бегущих строках, о нем напоминали заголовки распечаток на стендах, в руках у немногочисленной публики и под ее ногами.

В хлопотах о собственной безопасности Клайд как-то упустил из виду фактор Камня. Для него Камень был уже законченной частью работы. За нее могли не заплатить, могли при неудачном раскладе и убить – за его долю навара или чтобы молчал. Но попасться на Камне он уже не мог.

Так или иначе, царивший в порту ажиотаж в сочетании с почти полным безлюдьем был ему весьма на руку. Только полный идиот или высочайшего класса профессионал мог позволить себе разыгрывать хоть какую-то комбинацию в такой обстановке. Если судить по действиям дурней у «Джевелри», против него играли какие-то дилетанты – то есть не то и не другое. А вот его собственный, отнюдь не на профессиональный досмотр рассчитанный камуфляж мог вызвать сильнейшие подозрения. Следовало от него немедленно избавиться. Собственно, и по первоначальному его плану это все равно предстояло сделать – перед самой посадкой.

Продолжая, однако, блюсти правила конспирации, Клайд выждал, пока к спуску в подземный уровень направился какой-то чернявый молодчик, пристроился ему в затылок и так и проследовал в сияющие царственной белизной недра ватерклозета. Чернявый посреди спуска, полуобернувшись, подозрительно зыркнул на него антрацитовым глазом и втянул голову в плечи. Что-то ему не понравилось. Кое-что не понравилось и самому Клайду: рыжеватый моложавый жлоб, до сих пор исправно подкармливавший жетонами игровой автомат, почти не скрывая своих намерений, устремился за ним следом.

* * *

Тепло наконец стало пропитывать полуденный город. В квартале Вавилон это чувствовалось особенно. Может, виной тому были теплые желто-оранжевые и шафранные цвета стен зданий, добрая половина которых была выполнена не из кирпича или железобетона, а вырублена в громоздящихся над этой окраиной города скалах. Вавилон упирался в предгорья Желтых гор, взбирался на них. Здесь трудно было встретить европейское лицо. Разве что среди редких толп экскурсантов, понаехавших поглазеть на Пещерные Храмы. Доминировали по-детски гладкие, аккуратные физиономии выходцев из древнего Индокитая, луноподобные лики индусов, мелькали иссиня-черные, с искрой глаза и таинственные профили, словно пришедшие из далекого ассирийского прошлого Земли...

Самуэль ощутил в душе странную зыбкость. Когда-то он не был здесь чужим. Когда-то он знал почти каждого встречного на этих узких улочках. Когда-то. Давно. Где-то, буквально за углом, был дом, в котором прошло его детство. Только вот за каким? Вспомнить было нетрудно. Мешало сжимавшее его душу напряжение.

По стоптанной экскурсантами каменной лестнице он поднялся к не самому знаменитому из Храмов. Робот-гид как раз объяснял пестро наряженной стайке школьниц откуда-то из Речного города, что означают каменные горгульи слева и справа от заколоченных высоких ворот и кому поклонялись адепты Желтого Камня. Стараясь не привлекать к себе внимания, Бирман обогнул фасад здания и по несколько более крутой и не так стертой лестнице поднялся во внутренний дворик заброшенного, казалось бы, монастыря. Только внимательный наблюдатель заметил бы закутанного в песчаного цвета тунику служку, приютившегося на скрытой в тени разросшегося кустарника скамье у и вовсе не заметного прохода внутрь пещерного лабиринта. Со служкой он поздоровался тихо и жестом, который знали лишь посвященные.