Текст книги "«Шерхан» ложится на дно"

Автор книги: Борис Рябинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Борис РЯБИНИН
«ШЕРХАН» ЛОЖИТСЯ НА ДНО

Глава 1

– Валька, ты куда? На троллейбус?

– Нет, пешком пройдусь. Его теперь не дождешься. Времени-то первый час ночи.

Валентин помахал приятелям рукой и, повернув направо, в одиночестве пошел по неширокой, безлюдной, плохо освещенной улице, которая кратчайшим путем вела к его дому. Он шел быстрым, пружинистым шагом, слегка напевая себе под нос и размахивая в такт шагам полиэтиленовым пакетом, в котором лежали пара общих тетрадей и учебник по физике.

Полсуток назад, погожим июньским утром, он вполне успешно, на пять баллов, сдал очередной экзамен в университете, где заканчивал первый курс физического факультета.

После сдачи экзаменов почти всей группой они поехали на городской пляж, где прекрасно провели время, купаясь, загорая, играя в футбол и волейбол.

К концу дня дружная компания стала постепенно дробиться и таять. Валентин тоже стал подумывать о том, что пора двигать домой, где его с нетерпением поджидали мать и отец. По дороге на пляж Валентин, разумеется, позвонил домой и сообщил матери о своих намерениях, а также о том, что экзамен сдан успешно, но их с отцом, как он понимал, интересовали подробности.

Валентин был поздним и единственным ребенком у своих родителей. По их рассказам он знал, что появился на свет тогда, когда надежда на рождение наследника в их семье была почти потеряна. Поэтому, очевидно, с самого юного возраста он был окружен заботой и вниманием в дозах, заметно превышающих предельно допустимые. Проще сказать, родители не сдували с него пылинки только потому, что не давали им на него садиться. Долгое время это воспринималось им как нечто само собой разумеющееся.

Однако начиная с некоторого возраста, не без влияния приблатненных дворовых дружков, не обремененных чрезмерным родительским вниманием, это обстоятельство, а также дурацкое, на его взгляд, полуженское имя стало тяготить и раздражать Валентина.

Именно поэтому, довольно успешно, без троек, кончив среднюю школу, он, неожиданно для всех, категорически отказался поступать в университет и отправился служить в армию.

Через три месяца службы в морской пехоте он горько пожалел о принятом сгоряча решении.

Еще через год он опять сменил свое мнение на диаметрально противоположное и до конца службы не переставал удивляться своему везению, давшему возможность служить в такой замечательной части с такими классными ребятами.

Таким образом, в университет он поступил с двухлетней задержкой, был в группе самым бывалым и старшим по возрасту и пользовался в силу этого значительным влиянием и авторитетом. К тому же, не являясь отличником, он тем не менее входил в пятерку самых успевающих студентов.

Итак, Валентин Лемешев уже собирался домой, когда к нему подошел Кирилл Суханов, невысокий худощавый парнишка, выглядевший гораздо младше своих восемнадцати лет.

– Валек, ты чего? Уже уходишь? – огорченно спросил он.

– Да. Я и так уже обгорел. Наверное, шкура теперь облезет.

– Подумаешь, шкура. Новая нарастет, – пренебрежительно махнул рукой Кирилл, не без зависти поглядывая снизу вверх на широкие, мускулистые плечи однокашника.

– Да все равно уже поздно. А чего ты хотел?

– Понимаешь, – замялся Кирилл, – у меня родители с сестрой уехали в дом отдыха…

– Ну и что?

– Хата свободная, вот что. Может быть, пойдем, посидим? Пивка выпьем, музыку послушаем. Ты как?

Валентин задумался. Предложение выглядело заманчиво.

– А кто еще идет?

– Дроздов. Можно девочек пригласить.

– Ты им уже говорил?

– Нет. Давай вместе поговорим.

Валентин раскусил хитрый замысел Суханова. Дело в том, что девочек в их группе было всего трое. Они дружили между собой, везде ходили вместе и даже жили в одной комнате в общежитии. Суханова и его закадычного друга Дроздова, толстого, флегматичного блондина, никак нельзя было отнести к любимцам женщин. Поэтому участие в вечеринке Валентина существенно повышало шансы на то, что приглашение будет принято.

Сам Валентин никакого особенного интереса к своим однокурсницам не испытывал, но и избегать их тоже не видел причин. Дроздов и Суханов также были, в сущности, неплохими ребятами, провести вечер в их компании можно было не без приятности. Тем более что при таком раскладе он, естественно, оказывался в центре внимания, что не могло уже заранее не льстить его самолюбию.

– Ладно, – Валентин снисходительно хлопнул по плечу Суханова, – пойдем поговорим с девчонками.

Переговоры прошли успешно.

По дороге купили пива, воблы и соленых орешков.

* * *

Оказалось, что дома у Суханова имеется замечательный музыкальный центр «Пионер» и необъятный запас компакт-дисков с записями всех исполнителей, которых только можно себе вообразить, представляющих наиболее известные музыкальные течения и направления всех времен и народов. Излишне уточнять, что «Пионеру» пришлось в этот вечер здорово поработать.

Современные энергичные танцы в сочетании с жаркой погодой вызывают усиленную жажду, и вскоре пиво, как это обычно бывает в такой ситуации, внезапно кончилось. Суханов вызвался сбегать в ларек за подкреплением. Никто не возражал, и он исчез, на бегу сильно хлопнув дверью. Когда через несколько минут он вернулся, то обнаружилось, что вместо пива он принес три бутылки сладкого крепленого вина «Лидия».

Подобная замена казалась вполне оправданной и была одобрительно воспринята всеми присутствующими.

– Вино на пиво – это диво. А пиво на вино – говно, – глубокомысленно заявил, воспользовавшись паузой, возникшей при смене дисков, обычно молчаливый и склонный в своих высказываниях к афористичности Дроздов.

В итоге веселье продолжилось с удвоенной энергией и было остановлено только тогда, когда одна из девушек обратила внимание присутствующих на то, что приближается полночь. То есть время, по достижении которого возвращение в общежитие становилось весьма проблематичным, ибо, в строгом соответствии с правилами, двери общежития запирались и дальнейшая судьба его обитателей зависела только от непрогнозируемой и зачастую корыстной воли дежурного вахтера.

К счастью, общежитие располагалось недалеко от дома Суханова, и вся честная компания, дружно сорвавшись с места, успела добраться до заветной двери вовремя. Тепло распрощавшись с провожающими, девушки исчезли в пока еще гостеприимных недрах общежития, а ребята отправились по домам. Вернее, Дроздов отправился ночевать к Суханову, а Валентин оказался там, где мы и оставили его в самом начале повествования.

Он шел по правой стороне улицы, внимательно глядя себе под ноги; неяркий лунный свет и немногие еще светящиеся окна домов были в этих краях единственными источниками освещения. А качество тротуаров, как это было ему прекрасно известно, не позволяло ни на мгновение терять бдительность.

Всего два дня тому назад их сосед по лестничной площадке, возвращаясь домой со дня рождения своей сестры, упал в открытый канализационный колодец. Сам сосед отделался легкими ушибами и тяжелым испугом, но вот специфический запах от его парадного костюма не могла вытравить никакая химчистка.

Поравнявшись с находившимся на противоположной стороне улицы проходом между рядами гаражей, Валентин приостановился, заколебавшись на секунду. Дело в том, что, воспользовавшись этим проходом, он мог сократить свой путь метров на четыреста-пятьсот. Днем он обычно так и делал, впрочем, как и многие другие обитатели этих мест, да и все, кто знал эту дорогу. Однако ночью здесь ходить опасались.

Место это пользовалось дурной славой. Прошлой осенью в течение одной недели здесь были ограблены два припозднившихся подгулявших прохожих. Да и вообще, пробираться в кромешной темноте по межгаражным закоулкам было страшновато. Поймав себя на этой малодушной мысли, Валентин решительно повернул налево: морской пехоте не пристало праздновать труса.

В конторе частно-розыскного бюро «Шерхан» к концу рабочего дня находились три человека: Павел Иванович Житков – директор, Сергей Игоревич Крылов – штатный сотрудник и Игорь Сергеевич Хохлов – внештатный сотрудник. Житков с Хохловым готовились к отъезду.

На следующее утро им предстояло выехать в Екатеринбург по заданию клиента – жены одного средней руки бизнесмена. Неделю назад ее муж выехал в этот город на три дня по своим делам и пропал.

Перед отъездом Житков в последний раз инструктировал остающегося на хозяйстве Крылова:

– Смотри тут поосторожней. Лучше отказаться от сомнительного клиента, чем вляпаться в неприятности. Что-то в последнее время мои бывшие коллеги…

– Менты? – уточнил Крылов.

– Менты, менты, – досадливо поморщившись, подтвердил Житков. – Так вот, что-то в последнее время они немного осатанели. Чуть что, лишают нашего брата лицензий. Так что лучше им дорогу не перебегать, а то без куска хлеба останемся.

– Осатанеешь тут, – вмешался Хохлов. – В прессе их совсем затюкали. Преступников не ловят, а сами то и дело вляпываются во всякое дерьмо. То пальбу откроют друг по другу, не разобравшись, то изобьют кого-нибудь не того.

– Не суди, и не судим будешь, – философски заметил Крылов.

– Да уж, – согласился Житков, – судимость нам совсем ни к чему. Сергей, вот, держи ключи от машины. Если узнаю, что ты на ней девочек катал, вычту из зарплаты по расценкам такси. Показания спидометра я специально записал.

– Слушай, шеф, – вдруг оживился Крылов, – чуть не забыл! Я тут присмотрел одну замечательную кандидатуру нам в секретарши.

А то эта бумажная работа совсем одолела. Давай, как только вы приедете, я ее к тебе приведу для переговоров?

– Чем же это она так замечательна? – с сомнением спросил Житков.

– Сам посмотришь, – с энтузиазмом заверил шефа Крылов, – чего я тебе рассказывать буду. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– И смотреть не хочу, – отрезал тот.

– Это почему?

– Потому что и так знаю, что может вызвать у тебя такой энтузиазм.

– И что же?

– Блондинка, рост метр семьдесят три, остальные параметры: девяносто-шестьдесят-девяносто. Угадал?

– Примерно, – удивился Крылов, – разве что первая цифра чуть побольше, девяносто три.

– Сам мерил?

– На глаз оценил, – смутился Крылов.

– Напрасно, – наставительно упрекнул его Житков, – впредь, на тот случай, если тебе внезапно взбредет в голову заниматься кадровыми проблемами нашего бюро, всегда носи с собой портновский сантиметр.

– Что-то я не врубаюсь, – вступил в разговор Хохлов. – Вы про что это, ребята?

– Про объем груди, – просветил его Житков, – твой дружок считает, что этот параметр является основным при выборе кандидатуры на должность секретарши для нашего бюро.

– Ну, не основным, – обиделся Крылов, – но все же.., при прочих равных условиях… А по-твоему, что самое главное?

– Из цифр меня интересует только одна.

– Это какая, интересно?

– Возраст не менее пятидесяти лет. Все остальные – не важны.

– Э-э, – разочарованно протянул Крылов, – при таком возрасте остальные цифры и для меня не важны.

– На это я, признаться, и рассчитываю. Мне совершенно ни к чему, чтобы ты целыми днями крутился в конторе вокруг этих цифр.

– Зато, может быть, на работу опаздывать не будет, – ехидно предположил Хохлов.

Не ожидавший такого подлого удара в спину от лучшего друга, Крылов не нашелся, что ответить, а только гордо вскинул голову и негодующе сверкнул глазами.

– Овчина не стоит выделки, – буднично подытожил обсуждение кадровой проблемы Житков.

Не желавший сдаваться Крылов, намереваясь показать, что его, в конце концов, интересует дело, а не тактико-технические данные будущей секретарши, попытался перевести проблему в материально-техническую плоскость:

– Пока суть да дело, хотя бы автоответчик купили. А то, когда нас нет, даже на звонок ответить некому. Как будто у нас телефон отключили за неуплату. Перед людьми стыдно.

– – Это верно, – легко согласился Житков. – Вот ты его и купи, пока нас не будет. Я не думаю, что ты тут будешь задыхаться от наплыва посетителей.

– Инициатива наказуема, – насмешливо вставил Хохлов.

– Деньги давай, – сердито буркнул Крылов.

– Купи пока на свои. Хватит?

– Хватит.

– Я приеду – отдам. Счет не забудь выписать.

– Что я, маленький? – обиделся Крылов.

Глава 2

До прохода оставалось пройти каких-нибудь пять шагов, когда справа, из тени каштана, раздался негромкий ленивый окрик:

– Эй, ты! Подойди-ка сюда.

Валентин остановился, напряженно вглядываясь в темноту. Однако тень каштана была настолько густой, что ничего разглядеть не удалось.

– Тебе надо, ты и подойди, – резонно предложил Валентин невидимому собеседнику.

Кое-что в голосе неизвестного подсказывало ему, что это не был уличный грабитель. Для грабителя и хулигана голос был слишком ленив и самоуверен.

– Ты посмотри, да он, кажется, крутой, – удивленно-насмешливо отметил голос из темноты.

Гораздо важнее смысла слов, произнесенных этим голосом, было для Валентина осознание того факта, что это был другой голос. А это, в свою очередь, означало, что под каштаном стояло как минимум двое.

– Я, конечно, подойду, – покладисто согласился первый голос, – только как бы тебе от этого хуже не стало.

Это уже была прямая угроза. Валентин внутренне подобрался:

– Только не надо меня пугать. – А то я с перепугу могу кое-кому и нос расквасить.

– Это кому ты, салабон, собираешься в нос бить? – удивился первый голос, надвигаясь из темноты. – Милиции?

Действительно, фуражка с блеснувшей в лунном свете кокардой и милицейская дубинка в правой руке не оставляли сомнений в том, что к Валентину медленно приближался официальный представитель государственной власти. Он был несколько повыше ростом и примерно одного возраста с Валентином, что, по мнению последнего, делало обращение «салабон» совершенно неуместным и даже оскорбительным. Тем не менее вступать в конфликт из-за таких пустяков он не считал нужным.

– Откуда же мне знать, что вы милиция, если вы в темноте стоите? – миролюбиво спросил Валентин.

– Нюхом должен чуять, – сердито буркнул второй милиционер, следом за первым вышедший из тени каштана. Он был пониже ростом и лет на восемь постарше. Солидное брюшко отчетливо вырисовывалось под его форменной рубашкой.

– Документы есть? – отрывисто бросил первый, вплотную приблизившись к Валентину.

– Нет.

– Куда направляемся?

– Домой. Куда же еще?

– А вот мы сейчас и выясним куда. И зачем.

– И как же вы собираетесь это выяснять? – с легкой иронией в голосе спросил Валентин.

Молодой милиционер в чине младшего сержанта, как это выяснилось при его приближении, не нашелся, что ответить. Зато его напарник, старший сержант, хмуро поинтересовался, встав чуть поодаль и в стороне:

– Зачем к гаражам идешь?

– Здесь к дому ближе.

– А может быть, хочешь кого-нибудь там подкараулить в укромном местечке? – язвительно спросил младший по возрасту и званию милиционер, кивнув головой в сторону темнеющего провала гаражного проезда.

Смысл, а главное оскорбительный тон вопроса возмутили Валентина, однако он опять сдержался, презрительно сжав губы и демонстративно повернувшись к старшему сержанту.

Этим он как бы давал понять, что не намерен препираться с второстепенным и плохо воспитанным участником беседы.

– Где живешь? – несколько помедлив, спросил старший.

Валентин назвал улицу и номер дома. Тот кивнул головой и замолчал, посмотрев в сторону гаражей.

– А ну покажи, что у тебя в сумке, – грубо потребовал младший.

– Чего это ради я тебе должен ее показывать? – вспылил Валентин.

– А чего это ты мне тыкаешь? – угрожающе понизив голос, поинтересовался младший.

– А ты чего мне тыкаешь? – не остался в долгу Валентин.

– Ну так что? – вступил в разговор старший. – Ты отказываешься показать, что у тебя в пакете?

– Я не отказываюсь, – спокойно ответил Валентин. – Я только интересуюсь, обязан я показывать вам свой пакет или имею право отказаться это сделать?

– Смотри, какой грамотный салабон нам попался! – радостно удивился младший, похлопывая дубинкой по ладони левой руки.

– Имеешь, – угрюмо, но равнодушно пояснил старший. – Но в таком случае мы можем задержать тебя для выяснения личности.

Как показалось Валентину, он был чем-то сильно обеспокоен. И источником этой тревоги была отнюдь не его, Валентина, скромная персона. Чего никак нельзя было сказать о его более молодом напарнике. Тот буквально кипел от злости. И то обстоятельство, что, игнорируя его присутствие, Валентин подошел к стоявшему дальше от него старшему сержанту и молча раскрыл перед ним свой пакет, никак не способствовало его умиротворению.

– Студент? – лаконично уточнил старший, посветив в пакет фонариком.

– Студент, – подтвердил Валентин.

– Я же говорил, шибко грамотный, – удовлетворенно воскликнул подошедший и также сунувший нос в пакет младший.

По его тону можно было заключить, что он, проявив неслыханную прозорливость, уличил Валентина в серьезном преступлении.

– Постой, постой, – радостно протянул он, по-собачьи поведя носом, – да от тебя, кажется, спиртным попахивает.

– Пил? – коротко спросил старший, с интересом посмотрев на Валентина.

– А что, пива выпить нельзя? – огрызнулся Валентин.

– Можно, можно, – равнодушно бросил старший и, дернув за рукав напарника, сказал:

– Отойдем-ка в сторонку. А ты постой здесь, – добавил он, глянув в сторону Валентина.

Милиционеры отошли в сторонку шагов на шесть-семь и стали о чем-то шепотом совещаться. Напрягшему слух Валентину удалось уловить обрывки беседы. Он услышал, как младший сказал:

– ..много времени потеряли…

А в ответе старшего прозвучала фраза:

– ..сейчас пока нельзя, нужно дождаться…

Чего нужно было им дождаться, Валентин не расслышал, как ни старался. Старший наклонился к самому уху напарника и максимально понизил голос. Тот утвердительно кивнул.

У Валентина возникло сильное желание рвануть изо всех сил в темнеющий за его спиной провал гаражного проезда. Если бы он мог предвидеть, как будут развиваться события в ближайшее время, он, несомненно, так бы и поступил. Но сознание того, что он не сделал ничего не только преступного, но даже предосудительного, удержало его. Хотя именно по этой же причине происходящее начинало все сильнее его раздражать.

Наконец пришедшие к согласию милиционеры опять подошли к смирно стоявшему на своем месте Валентину.

В это время из проезда между гаражными боксами выехала машина, осветив их светом своих два раза мигнувших фар. Проехав мимо, машина повернула направо, и вскоре ее красные огни исчезли за поворотом.

Проводив машину взглядом, милиционеры переглянулись, и старший, подняв висевшую на ремне рацию, вызвал машину спецмедслужбы, а проще говоря, вытрезвителя.

Глава 3

– Да вы что? С ума сошли? – в отчаянии воскликнул Валентин, внезапно ощутив свою беспомощность перед безжалостной милицейской машиной и двумя ее представителями. – Я ведь не пьяный!

– Не вздумай дергаться, студент, – наставительно произнес старший, – а то браслетики надену.

Младший в это время начал медленно заходить за спину Валентина, еле слышно приговаривая:

– Был трезвый, станешь пьяный.

Луна светила прямо в спину Валентина.

И как ни слаб был ее неверный свет, он увидел тень младшего, отбрасываемую им на пыльную дорогу. Тень остановилась, и внезапно что-то резко изменилось в ней. Шестым чувством Валентин понял, что младший у него за спиной замахнулся дубинкой. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, куда именно этой дубинке предстояло опуститься. Валентин попытался уклониться от удара, но было слишком поздно. Единственное, чего ему удалось достичь, так это того, что удар пришелся не в темя, как это планировалось, а в плечо. А точнее, в основание шеи. От резкой боли Валентин почти потерял возможность здраво оценивать окружающую обстановку и в дальнейшем все делал почти автоматически.

Справедливости ради следует отметить, что начиная с момента, когда младший поднял свою дубинку, Валентин был лишен возможности выбора. Все его действия носили характер единственно возможного ответа в данной ситуации.

Благо, почти свободное от сковывающего контроля разума тело послушно и безупречно реализовало навыки рукопашного боя, приобретенные многочасовыми тренировками в полку морской пехоты. Его наставники, имей они возможность наблюдать за Валентином в этот момент, могли бы им только гордиться.

Выпустив из правой руки пакет, Валентин, резко развернувшись вправо, не глядя нанес удар ребром правой ладони, стараясь попасть снизу в основание носа ненавистного младшего сержанта. Такой удар, попади он куда надо, должен был надолго, если не навсегда, вывести того из железного строя бесстрашных бойцов Министерства внутренних дел. Валентин почувствовал, что куда-то попал. Уточнять, куда именно, у него не было времени. Ошеломленный в первый момент происшедшим, старший сержант быстро опомнился и уже готовился привести в действие свою собственную дубинку. Опоздал он совсем ненамного. Мощный удар ногой в грудь отбросил его метра на два. Валентин увидел, что тот упал спиной прямо на бордюрный камень и его лицо исказила гримаса боли. Что ж, теперь им всем было больно. И не он первый это начал.

Повернувшись в сторону младшего сержанта, Валентин обнаружил его стоявшим на коленях. Под носом сержанта чернел треугольник, покрывавший всю нижнюю часть его лица. Это была кровь, обильно хлеставшая из сломанного носа.

Таким образом, слова Валентина, произнесенные им в начале встречи, оказались пророческими.

Отплевываясь черными сгустками и пошатываясь даже на коленях, младший сержант плохо слушающимися руками, с упорством, достойным лучшего применения, пытался передернуть затвор своего пистолета. Это ему удалось сделать в тот момент, когда в прыжке, которому мог бы позавидовать Лев Яшин, Валентин правой рукой вцепился ему в запястье, успев отвести его в сторону. Выстрел оглушительно прогремел над самым ухом Валентина, а вылетевшая теплая гильза больно ударила его в правый висок. Лежа на животе, Валентин с хрустом вывернул запястье младшего сержанта, и пистолет с глухим лязгом упал на выщербленный асфальт.

Этот звук почти слился с другим, более звонким, донесшимся со стороны старшего сержанта. Слишком мало времени прошло с тех пор, как он слышал точно такой же, чтобы спутать его с чем-то другим. Это был лязг передернутого затвора пистолета Макарова. Старший сержант тоже выходил на тропу войны.

Валентин схватил лежащий на асфальте пистолет младшего сержанта и, перекатываясь с живота на спину, попытался направить его в сторону своего противника. К несчастью для одних и к счастью для других, пистолет был пристегнут ремешком к кобуре, висевшей на ремне младшего сержанта, по-прежнему с трудом стоявшего на коленях и не пытавшегося уже принять активное участие в событиях. Увы, пассивное участие тоже не привело его ни к чему хорошему.

Ремешок был слишком короток, чтобы Валентин смог беспрепятственно выполнить задуманный маневр. Резкий рывок остановил его руку, держащую пистолет, задолго до того, как Валентину удалось направить его в нужную сторону. Однако этот же рывок вывел из неустойчивого равновесия младшего сержанта, находящегося в полушоковом состоянии от боли после удара по носу и вывихнутого запястья. Младший сержант безвольно повалился, упав головой прямо на живот Валентина. В этот момент прозвучал выстрел старшего сержанта. Секундой позже прозвучал выстрел Валентина, который вследствие падения владельца пистолета и образовавшейся слабины ремешка получил возможность прицелиться в сидевшего на бордюре старшего сержанта. После этого выстрела тот повалился на бок как сноп.

Выбираясь из-под младшего сержанта, Валентин попытался определить место и степень опасности своего ранения. Сначала удар головой в свой живот он воспринял как удар пули, и, стреляя в старшего сержанта, он, в сущности, старался подороже продать свою пропащую жизнь. Обнаружив, что вся его светлая майка спереди залита кровью, он решил, что действительно ранен. Но более детальное исследование показало, что это была кровь младшего сержанта. А сам он, если не принимать во внимание ушибы и ссадины, не угрожающие жизни, практически цел и невредим.

Наклонившись к не подающему признаков жизни младшему сержанту, Валентин попытался нащупать пульс на его шее. Пульс отсутствовал. Задрав спереди залитую кровью рубашку милиционера, Валентин установил причину отсутствия пульса – маленькую дырочку на левой стороне груди, прямо против сердца. Падая, младший сержант, сам того, естественно, не желая, спас Валентину жизнь, закрыв его от пули, выпущенной напарником.

Подойдя к последнему, Валентин обнаружил, что его выстрел угодил тому прямо в лоб и пуля снесла почти всю заднюю часть черепа.

Валентин почувствовал, как к его горлу подкатил тошнотворный комок. Он едва успел сделать шаг в сторону от тела старшего сержанта, как его вырвало. После этого ему стало немного легче.

В доме напротив, разбуженном стрельбой, стал зажигаться свет в окнах, и на балконы стали выскакивать полуодетые люди.

Валентин вспомнил, что милиционеры вызвали машину вытрезвителя и, очевидно, она скоро будет здесь.

Поначалу у него не было намерения убегать с места событий. Однако, немного поразмыслив, он решил, что встречаться с вооруженными коллегами своих недавних противников в данный момент нет никакого смысла. При виде окровавленных трупов в милицейской форме они вполне могут попытаться немедленно свести счеты с виновником. Не мог же он, в самом деле, вступать в боевые действия со всей милицией города. Нет, на сегодня с него хватит.

Отыскав глазами свой валяющийся на асфальте пакет, он схватил его и опрометью бросился в переставший казаться опасным гаражный проезд.

В этот момент вдали показались светящиеся фары машины спецмедслужбы.