Текст книги "Omnia vincit amor, или Грешная любовь"

Автор книги: Борис Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Михайлов Борис Борисович
Omnia vincit amor, или Грешная любовь

* Всё побеждает любовь

Действующие лица:

Василий Даниилович Покровский – православный священник, около 50 лет.

Юлия Иннокентьевна – доктор философии, около 50 лет.

Агафья Ермиловна – вдова священника, мать Василия, – 75 лет.

Елена – дочь Василия, учительница, 23 года.

Анна Герасимовна – соседка Покровских, около 60 лет.

Михаил – недавно освободившийся из тюрьмы, около 30 лет.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

1. Гостиная. Обстановку не назовешь современной, хотя в комнате есть все необходимое. Большой обеденный стол со стульями в центр комнаты. Старинный книжный шкаф и горка для посуды. В углу стол с компьютером. В красном углу икона, перед ней светится лампада. На стене в раме фотография старика – священника, несколько волжских пейзажей. За окнами многоэтажные дома. В комнате вдова священника Агафья Ермиловна вяжет шарф. Внучка Елена, тихо напевая, сидит за компьютером. Входит сын Агафьи, отец Елены – священник Василий.

ВАСИЛИЙ. Добрый вечер! Все уже в сборе. (Подходит к матери, целует). Как самочувствие – давление мерила?

АГАФЬЯ. Спасибо. Погода не капризничает и самочувствие нормальное. Что так поздно?

ЕЛЕНА. Сто сорок на сто. Для бабушкиного возраста отличное. На обеих руках проверяли.

ВАСИЛИЙ. Всё компьютер мучаешь?

ЕЛЕНА. (Щелкает клавишами компьютера). Почту села посмотреть, новости. Чем мир живет. (Тихо напевая, продолжает путешествие по Интернету и останавливается на религиозном сайте). Даже сюда вылезли. Ну, дают! Папа, взгляни, какие заманчивые знакомства предлагают!

ВАСИЛИЙ. Не достает мне знакомств в Интернете.

ЕЛЕНА. Послушай, тогда! (Читает вслух несколько объявлений). Из нашего города. 45 лет. В Господе – двенадцать. По характеру спокойная, терпеливая, любимый праздник – Рождество. Мужем и детьми не успела обзавестись. Выросла в интеллигентной семье. Интересная работа, широкий круг друзей долгое время заслоняли отсутствие личной жизни. Хочу познакомиться с достойным верующим человеком, не лицемером. Материально обеспечена. Не подходит?..Еще.48 лет. В Господе – 16. Молю Бога, чтобы послал мне семью. Очень хочется иметь семейный очаг… Бомжиха, что ли, к сорока восьми годам не обзавелась очагом? Нам не подходит.

ВАСИЛИЙ. Не богохульствуй!

ЕЛЕНА. Интернет богоугодное дело. Сам митрополит Кирилл сказал. Верующие люди в сети ищут общения, делятся наболевшим. А ты говоришь не богохульствуй.

ВАСИЛИЙ. В церкви со священником можно поделиться.

АГАФЬЯ. Отец дело говорит, займись чем-нибудь полезным. Нечего надсмехаться над людскими пороками. Дожили – предлагают себя по телевизору! Истинные христианки никогда не предлагали себя.

ЕЛЕНА. Бабушка, сколько объяснять, компьютер не телевизор! (Продолжает терзать компьютер).

ВАСИЛИЙ. Чего лазаешь по сайту, – одного жениха мало? Кстати, когда он приезжает?

ЕЛЕНА. В среду прилетает в Москву, сколько там задержится, пока не знает. Позвонит. (Нашла очень интересное объявление). Папа! Умоляю, подойти, посмотри!

ВАСИЛИЙ. (Подошел, читает.) 44 года. В Господе – девять. Православная. Добрая, отзывчивая и покладистая, хорошая хозяйка, пишу духовные стихи. Мечтаю познакомиться с добрым христианином для общения, а может и для создания семьи. В этой жизни не умею только лгать, играть в карты и рассказывать анекдоты… (Останавливается). Плохо, раз не умеешь рассказывать. (Продолжает читать). Люблю музыку: джаз и классику, пою, играю на фортепиано. Спокойствие, мир, уют – мое кредо. Верю в чудо, кто-то меня ищет. (Перестает читать, строго). Для полного счастья в доме не звучит джаз и нет пианино. Ты успокоишься? Сколько раз повторять – жениться мне не позволительно. Нечего возвращаться к этой теме.

ЕЛЕНА. Мама перед смертью завещала. обязательно жениться. Найти достойную женщину. Ты слово дал.

ВАСИЛИЙ. В те минуты ни о чем, кроме ее болезни, не думал. Со всем соглашался, только бы не волновать, лишь бы поднялась.

ЕЛЕНА. (Оставляет компьютера, обнимает отца). Не справедливо не позволять молодому вдовцу жениться. Ты ведь, папа, еще молодой у меня! В любом случае я тебя не оставлю! Всегда буду с тобой!

ВАСИЛИЙ. Спасибо, Алёна!

АГАФЬЯ. Справедливо – не справедливо, не нами заведено. Господу так угодно. У басурман четыре жены и еще женись сколь угодно. У нас свято берегут единственную любовь.

ЕЛЕНА. На мирян почему-то не распространяется запрет жениться второй и третий раз. (Снова садится за компьютер). Напишу Сашке, отругаю. Второй день ни строчки не присылает.

ВАСИЛИЙ. В дороге уже, если ждешь на неделе.

Елена печатает на компьютере письмо.

ВАСИЛИЙ (уходит в конец комнаты, опускается на колени перед иконостасом, молится. Слышим лишь последние фразы). Во всех делах и словах руководи моими мыслями и чувствами! Не дай мне забыть, что все ниспослано Тобой! Господи! Научи разумно действовать с каждым членом семьи моей, никого не огорчать, никого не смущая! Руководи моею волею и научи надеяться, верить, любить, терпеть и прощать! Аминь! (Встает, ищет в шкафу книгу, находит и принимается листать).

Из прихожей раздается стук в дверь.

АГАФЬЯ.Герасимовна! Никак не приучу звонить. (Выходит и возвращается с пожилой полуслепой женщиной). Неделю назад писали и не получили еще ответа. Письмо не дошло еще до Чечни. Знаешь, как теперь работает почта?

АННА ГЕРАСИМОВНА. Тебе трудно? Просила Валентину – некогда говорит. Я, и конверт принесла. Маша адрес надписала.

АГАФЬЯ. Всех замучила. Ладно, садись, напишем. (Помогает Анне сесть за стол, достает бумагу, ручку. Надевает очки).

ВАСИЛИЙ. Анна Герасимовна, как здоровье?

АННА. Молитвами Господу, слава Богу. Не жалуюсь. Вы здесь, батюшка, – не услышала. (Встала, подошла к Василию, целует одежду, он крестит её, что – то шепчет).

ВАСИЛИЙ. От Родиона по-прежнему ничего?

АННА. Ничего. Самому министру писали. Московское начальство осерчало, к телефону не подходит. Не понимают, как бьется сердце матери. По телевизору услышу: освободили пленного, сердце готово вырваться из груди. Жду, назовут Родю. Слышу другие фамилии.

ВАСИЛИЙ. Пропал без вести – не погиб. Ранен, в плен попал. Вернется Родион.

АННА. Ты, батюшка, не забудь Родю в молитвах. Молись за грешную душу.

АГАФЬЯ. "Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой". (Деян. 16:31)

ВАСИЛИЙ. Постоянно молимся за воинов наших.

АННА (диктует). Маша все наши сбережения потратила на поездку в Чечню. Ваш человек по имени Иса – у него один глаз, взял у неё деньги, обещал устроить свидание с Родей и сбежал. Маша вернулась ни с чем.

ЕЛЕНА. (Оторвавшись от тетрадей). Теперь кому пишем?

АННА. Кадырову. Чует мое сердце, не дошли наши письма. Перехватили.

ЕЛЕНА. Надеетесь, письмо дойдет до него? Если и прочитает, верите, сможет найти Родиона или Ису? (Агафья делает знак рукой Елене не встревать в разговор. Дочь, не громко, продолжая править тетради). Святая простота!

АННА. (Диктует). Вы найдите Ису, он знает, где держат майора Родиона Прохорова. Уверена, вы поможете, у вас тоже есть дети…

Почитай-ка, на чем остановились.

АГАФЬЯ. Уверена, вы поможете, у вас тоже есть дети.

Звонит телефон, отец Василий поднимает трубку, Агафья продолжает писать.

ВАСИЛИЙ. (По телефону). Петя?.. Здравствуй!.. Выставка?.. Поздравляю! Не по сану посещать подобные вернисажи. Алене скажу… В Ватикане другие сюжеты. Оставим тему… Здесь. (Маме). Мама, с Петром поговоришь? (Передает ей трубку.)

АГАФЬЯ. Здравствуй, сын! По голосу слышу – здоров. Как ребята? Катерина. Не зайдешь к матери – занят очень?.. Лидия Алексеевна рассказывает, видела тебя в сквере перед театром. С друзьями – безбожниками торговал непристойными картинами. Срамота! Не стыдно? Для этого учился? Хорошо получаются природа, цветы, их бы и рисовал. На пятачке не покупают, – сдай в магазин, на худой конец на базар вынеси… Жду вас. Храни тебя Господь! (Василию). Будешь еще говорить? (Возвращает трубку сыну).

АННА. Ваш старший? Помню, красивые картины рисовал. У меня на кухне его подарок – букет роз. Маша все хочет забрать. Ты, говорит, все равно не видишь. А мне жаль – память. Потрогаю, и чувствую каждую веточку, лепесток. Стал знаменитым, и безбожные картины рисует?

ВАСИЛИЙ. (Оторвавшись от телефона). Разные. (Снова в трубку). Освятить? Пригласи отца Евлампия! Нет – Нет! Алена сходит на открытие, расскажет. Передаю трубку. Я подумаю… С Богом! (Передает трубку подошедшей дочери). Во Дворце металлургов открывается персональная выставка Петра, приглашает.

ЕЛЕНА. (По телефону). Петр Даниилович, поздравляю! Читала в "Губернской газете" статью о завтрашней выставке. В учительской говорили, что даже по "Маяку" передавали.

АГАФЬЯ. (Отложив письмо). Безбожник! Считает себя христианином, а в церковь не ходит. Дома не молится. Рисует – видела бы что! Стыд один!

ЕЛЕНА. (Мимо трубки). Петр Даниилович в Париже выставлялся, две его картины приобрел художественный музей.

ВАСИЛИЙ. В музей взяли реалистические пейзажи.

АГАФЬЯ. Как мы с отцом уговаривали пойти по семейной стезе! Ни в какую! – "На художника хочу учиться", вот и выучился. Всё Данила! "У сына талант, пусть учится". Выучили себе на позорище.

ЕЛЕНА. (В трубку). Просвещаю… Обязательно приду. Еще раз поздравляю с выставкой. До встречи! И я целую. (Опускает трубку). Петра Данииловича знают в Москве. В сегодняшней газете пишут, мэр в подарок от города распорядился выделить ему новую мастерскую. На последнем этаже дома, что построили на Набережной.

АННА. (Василию). Батюшка, благослови, и про Родю не забудь, помяни.

ВАСИЛИЙ. Молитесь, и Господь услышит молитвы. (Подходит к Анне, крестит. Агафья провожает её).

ЕЛЕНА. Не надоело комедию ломать? В ООН бы еще написали. Погиб давно Родион.

ВАСИЛИЙ. Тебе молодой тебе не понять. Не принимает она смерть Родиона. Как ей скажешь правду?

ЕЛЕНА. Лучше обманывать. Отлично знаете, погиб Родион.

ВАСИЛИЙ. Ничего мы не знаем. В письмах – смысл её жизни. Надежда. Родя не похоронен. Получили ведь второе извещение, что ошиблись при опознании. Теперь и в части считают: пропал без вести.

ЕЛЕНА. Пенсию оформить на погибшего сына не спешат. Вот и извинились. (После паузы). Папа, обвенчаешь в воскресенье молодую пару – дочь моих сослуживцев?

ВАСИЛИЙ. Разве не знаешь, надо записаться? Скорее всего, в ближайшее воскресенье вряд ли.

ЕЛЕНА. У них путевки за границу. Время не терпит, нужно обвенчать.

ВАСИЛИЙ. Приедут – обвенчаются. Без очереди не получится.

ЕЛЕНА. Сделай исключение. Я обязана матери невесты. Мне к отцу Евлампию идти с просьбой?

ВАСИЛИЙ. Думаешь, у него меньше венчающихся? И он не станет нарушать очередь. Завтра в первой половине дня пусть зайдут. Посмотрим, может, кто-то передумал.

ЕЛЕНА. Ни о чем нельзя попросить!(Обиженная выходит).

В прихожей звонят, возвращается Елена со скромно одетым мужчиной лет тридцати.

ЕЛЕНА. К тебе, папа!

МИХАИЛ. (К Василию). Батюшка, узнали? Михаил Картузов. Второй отряд. Блок номер три.

ВАСИЛИЙ (дружелюбно). Как же, Миша, помню. Проходи, садись. Освободился? Слава Господу! (Пожимает руку). Поздравляю.

МИХАИЛ. Никого в городе не знаю, а ваш адрес дал капитан дежурный. "Учил вас помогать ближним, – вот пусть и поможет". Обчистили меня. Всё с… свистнули и справку, и деньги. Менты послали обратно на зону. Пришел – не пускают, не положено говорят. На вокзале собирался покемарить, менты опять. Хиляй, говорят, отсюда, если не хочешь новый срок мотать.

ВАСИЛИЙ. Садись же! (Придвигает стул). Поздно. Начальства в твоем учреждении сейчас никого. Знакомых, говоришь, в городе нет… Переночуешь у нас. Утро вечера мудренее. (Кричит). Лена! (Входит дочь). Организуй Михаилу ванну. Пусть душ примет, найди ему что-нибудь из моего белья.

МИХАИЛ. Вы не беспокойтесь, одежа чистая. И сменка есть. Отдавали – провели санобработку на предмет вшей и разной нечисти.

Елена недоуменно смотрит на отца, идет в соседнюю комнату и возвращается с охапкой белья. ЛЕНА. Вот кальсоны, отец давно их не носит, рубашка нательная. Все новое.

МИХАИЛ. Матушка, не стоит беспокоиться. Надену своё. На что летом кальсоны?

ЕЛЕНА. Какая я вам матушка! Еленой Васильевной можете называть. Пойдемте, все покажу.

Елена с Михаилом выходят. Василий звонит по телефону.

ВАСИЛИЙ (по телефону). Это отец Василий. Соедини, брат, с начальником… Дело такое… Сегодня освободился у вас Михаил Картузов. Обчистили его, украли деньги и справку… Приходил?.. Нет, не врет. Я вижу, когда говорят неправду… Будешь сменяться, доложи, что я звонил. (Опускает трубку, сам себе). Потом удивляются – высокий рецидив преступности. Ни уважения, ни доверия – врёт. (Возвращается Елена, набрасывается на отца).

ЕЛЕНА. С ума сошел! Бандита собираешься оставить? У него на лице написано – врет всё. Ждал денег дашь.

ВАСИЛИЙ.Деньгами тоже придется помочь. Куда ему без документов?

АГАФЬЯ. (Входит). Нельзя гнать человека на улицу, на ночь глядя. Коли отпустили, выходит, искупил вину. Где его положим? Ко мне в комнату или к Алене?

ЕЛЕНА. Ни за что!

АГАФЬЯ. Я перейду к Алене, у меня ляжет.

ЕЛЕНА. Оставишь в комнате зэка? У тебя там столько добра, сама не помнишь, где что лежит.

АГАФЬЯ. Не зэк, а человек. Оступившийся человек. Он покаялся, принял Господа. О нём Господь сказал "Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить её". (Откр.3; 8).

ВАСИЛИЙ. Что-нибудь придумаем, накрывайте на стол. (Собирается выйти, но задерживает телефонный звонок). Слушаю… Да… Какая Юля? Ничего не слышно, перезвоните, пожалуйста. (Опускает трубку, дочери). Не тебя ли? Какая-то Юля. Еще раз позвонит, поговори. (Женщины накрывают на стол. Возвращается Михаил, умытый причесанный).

МИХАИЛ. Как хорошо! В жизни не мылся в такой шикарной ванной! А шампунь! Запах – сказка!

АГАФЬЯ. И, слава, Богу! Садись, Миша, ужинать будем.

Телефонный звонок и Лена поднимет трубку.

ЕЛЕНА. Правильно… Василий Даниилович. Что вы хотели?.. Я дочь… В школе учились?.. Хорошо, скажу ему. Папа! Одноклассница Юля Матвеева желает тебя услышать.

АГАФЬЯ (недовольно). И вечером найдут!

ВАСИЛИЙ. (Входит, берет трубку). Слушаю… Юлька? (Удивлен, взволнован, меняется в лице). Откуда ты?.. В наш город… Профессор?.. Каких же наук?.. Я – священник. Продолжил семейную традицию. В храме Марфы и Марии. Знаешь?.. Конечно, хочу увидеть!.. Ресторан не по сану. Приходи к нам! Мама будет рада, с дочкой познакомлю… Да я, ради тебя, оставлю все дела!.. В восемь не поздно. В том же доме, квартире. Не забыла? С нетерпением будем ждать. Тебя тоже. (Опускает трубку, некоторое время молча переживает неожиданное известие). Мама, помнишь, Юльку Матвееву, в нашем дворе жила, в угловом подъезде? До десятого класса дружили, потом они уехали в Свердловск. Мама преподавала химию в нашей школе, а отец – домоуправ, забыл имя – отчество.

АГАФЬЯ. Иннокентий Павлович. Девчонок водил – помню, кто из них Юля, разве запомнишь?

ВАСИЛИЙ. Моего роста, с длинными каштановыми косами и зелеными сверкающими глазами, как у нашей Мурки. Представляешь, Юлька стала профессором? Философ. В наш университет пригласили на работу.

АГАФЬЯ. Своих профессоров не хватает?

ВАСИЛИЙ. Победила в конкурсе на должность заведующей кафедрой.

АГАФЬЯ. Ты чего так обрадовался, тебя пригласили профессором?

ВАСИЛИЙ. Юлька ведь! Юность моя. Любовь школьная,

АГАФЬЯ. Сколько их было у тебя!

ВАСИЛИЙ. Ничего не помнишь. Одна она у меня была.

ЕЛЕНА. Интересно, замужем?

АГАФЬЯ. Какая разница?

ЕЛЕНА. Действительно. Одноклассница для папы слишком стара будет.

ВАСИЛИЙ (дочери). Ты опять? Никак не угомонишься. Для меня все женщины в прошлом.

АГАФЬЯ. Слава Богу, понимаешь. (К Михаилу). Рассказывают, нынче в тюрьму повадились все кому ни лень – разные сектанты, адвентисты, мормоны.

МИХАИЛ. Я не в тюрьме был – в лагере. У нас говорят – на зоне. Святых отцов приходит достаточно. Даже иностранцы и все рассказывают о Боге.

АГАФЬЯ. Задавят иностранцы нас, православных, задавят. Наоткрывали церквей, сманивают молодежь. Теперь и до тюрьмы добрались. Посланцы сатаны!

ВАСИЛИЙ. Те, кто по тюрьмам ходят, хоть Христа признают. А сколько расплодилось шарлатанов и самозванцев, новых мессий! Вот кто мутит бедный народ, разобщает православных!

МИХАИЛ. Я слабо в церковных делах. Все рассказывают про Христа, призывают каяться и не грешить. Разве плохо? Многие зэки крестились, собираются выйти на свободу и завязать. Песни сочиняют про Христа и покаяние.

АГАФЬЯ. Господь все видит и воздаст каждому.

ВАСИЛИЙ. Михаил славился в колонии своими песнями.

МИХАИЛ. Зэки сочиняли. Я только пел.

ЕЛЕНА. И о чем поют?

МИХАИЛ. Разные. Как вор раскаялся, душегуб просит прощение у матери. О продажном прокуроре, измене любимой… Больше о доме, вспоминают детство.

ВАСИЛИЙ. Может, споешь что-нибудь, мама и Алена послушают. Не верят, что в песнях осужденные чаще раскаиваются, нежели гордятся своими подвигами.

МИХАИЛ. Сейчас, здесь? Вы даёте, батюшка!

ВАСИЛИЙ. А что? Алена, неси гитару, послушаем, пока на стол накрываете.

ЕЛЕНА (выходит и возвращается с гитарой). Надеюсь, песни пристойные.

МИХАИЛ. Без матерков. Все равно стесняюсь. (Берет гитару, перебирает струны).

ЕЛЕНА. Если пристойные, спойте. Послушаем.

ВАСИЛИЙ. Что ты, словно красна девица? Давай, не стесняйся!

Михаил начинает негромко. Поет что-то религиозно – блатное, возможно из репертуара Гинтаса Абариоса или радиостанции "Шансон". Тем временем Лена приносит посуду – тарелки, что-то из еды, все садятся за стол.

АГАФЬЯ. Со смыслом песня. Не то, что голопузые орут по телевизору.

ЕЛЕНА. Берет за душу. Прямо новелла. Кусочек жизни.

ВАСИЛИЙ. Помолимся! (Все встают). Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе, Царю Небесный Дорогой Господь! Мы благодарим тебя за этот прекрасный день. Спасибо за освобождение Михаила. Спасибо, что не оставляешь нас своим вниманием. Прости за наши прегрешения. Благослови и раздели с нами нашу трапезу. Отче наш, иже еси на небесах, да святится имя Твоё; да приидет Царствие Твоё; да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днес; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим: и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. Яко Твое есть Царство, и сила и слава во веки. Аминь.

АГАФЬЯ и ЕЛЕНА. Аминь! (Все садятся, принимаются за еду).

АГАФЬЯ. Может по рюмочке, отметим начало новой жизни Михаила? Я достану.

ВАСИЛИЙ. Не против.

АГАФЬЯ. (Достает из шкафа бутылку красного вина, рюмки, поворачивается к Михаилу). Ты, наверное, водочки выпил бы. Нет у нас в доме.

МИХАИЛ. За освобождение выпью всё, что нальете.

ВАСИЛИЙ (разливает по рюмкам). Обойдемся без длинных речей. За твою новую жизнь, Михаил! (Крестит). Храни, тебя Бог!

ЕЛЕНА. Аминь!

З а т е м н е н и е

2. Кабинет отца Василия при церкви. Икона, огромный портрет Святейшего Патриарха всея Руси Кирилла, церковный календарь. На столе оригинальные часы, Библия и несколько священных книг. На книжной полке еще книги. Кабинет вначале пуст, Василий вводит Юлию, держит её за руку и никак не насмотрится.

ВАСИЛИЙ. Не могу поверить! Моя Юлька! Подросла немного, или мне кажется?

ЮЛИЯ. Померяемся! (Становятся спинами друг к другу, измеряют рост). Почти догнала.

ВАСИЛИЙ. Не забыла! (Поворачивает её к себе, держит за обе руки). Дай, насмотрюсь… Та же улыбка, зеленые глаза. Не изменилась!… Почему не писала?

ЮЛИЯ. Не решалась.

ВАСИЛИЙ. Изменница!

ЮЛИЯ. Возмужал… Облачение тебе идет.

ВАСИЛИЙ. Профессор… Не могу представить. Перед глазами девчонка с косичками! И вдруг вижу взрослую, уверенную в себе красивую женщину.

ЮЛИЯ. Не разочаровался? Тоже не могла представить взрослым… Тридцать лет прошло! Жизнь пролетела в одно мгновение. Всё будто вчера. Школьные вечера, свидания, ссоры, поцелуи.

ВАСИЛИЙ. Сейчас вижу, слышу прежнюю Юльку. Насмешницу и озорницу. Жаль, не подергать за косички.

ЮЛИЯ. Нет давно косичек.

ВАСИЛИЙ. Без них прическа великолепная. Если муж не запрёт в клетке, уведу! Тоже ученый?

ЮЛИЯ. Муж объелся груш. Долго рассказывать. Разошлись. Лет пятнадцать как. Сына одна воспитала, выучила. На "УРАЛМАШе" зам. начальника цеха. Женат, растет сын Лёнька – внук мой. Ты, слышала, отстаешь. Дочь только собираешься выдать замуж.

ВАСИЛИЙ. Надеюсь. Что мы всё стоим? (Садятся, Василий придвигается ближе к Юлии).

ЮЛИЯ. С женой, что случилось?

ВАСИЛИЙ. Радиации где-то схватила, заболела белокровием. Диагноз поставили не сразу. Время упустили.

ЮЛИЯ. Такое, к сожалению часто. Москву, в Каширку возил?

ВАСИЛИЙ. Там и призвал Господь. Похоронили здесь, на родине, рядом с моими.

ЮЛИЯ. Прости, напомнила о печальном. Не подумала.

ВАСИЛИЙ. Ничего, отошел уже. Смирился.

ЮЛИЯ. Не попадет тебе, – принимаешь в храме? Я ведь по разным церквам хожу. Больше по протестантским. Религиозные течения изучаю. Православную церковь порой критикую.

ВАСИЛИЙ. Протестанткой не стала?

ЮЛИЯ. Протестанты ближе к учению Христа. Для меня все христиане едины. Не принимаю я разделения на католиков и протестантов, православных и старообрядцев. Цель у всех одна, пути разные. Вспомни слова святого Августина: "В главном единство, в спорном – свобода, и во всем – любовь".

ВАСИЛИЙ. Заграничные проповедники любят приводить эту цитату. Это их политика. Навязывание американского образа жизни, стирание национального сознания, традиций. Разрушение России.

ЮЛИЯ. Ой, Вася! Всё мы не о том. Столько лет мечтала увидеть тебя! Сегодня не дождалась вечера – прибежала. Рад встрече?

ВАСИЛИЙ (целует ей руки). Конечно, Юленька! После вчерашнего звонка столько о тебе передумал, вспоминал школу. Ждал сегодняшнего вечера, волновался.

ЮЛИЯ. А помнишь, как ухаживал?

ВАСИЛИЙ. Конечно. Все помню. Не уехала бы, сегодня были вместе. С Ольгой моей жили счастливо, а ты продолжала сниться. Слышал голос, смех. Видел зеленые насмешливые глаза. До сих пор снится, как вместе делаем уроки, решаем уравнения по алгебре и рисуем пестики – тычинки… Встречаю из музыкальной школы… Говоришь, тоже вспоминала. Почему ни разу не написала?

ЮЛИЯ. А ты! Мог сам написать. Найти, при желании… Если честно, собиралась часто. Не решалась. Увижу розы – обязательно вспомню тебя. Никогда не забуду, как вы с Мишкой лазили через колючую проволоку в питомник за розами. Рисковали получить заряд соли в одно место. Эти огромные букеты и сегодня перед глазами. А как они пахли! После тебя никто больше не дарил таких букетов роз. Кому без меня носил букеты – Светке?

ВАСИЛИЙ. Никому. Мишка тоже перестал лазить. Привязали огромного волкодава и пустили по проволоке вдоль забора.

ЮЛИЯ. Первое время, как переехали в Свердловске, жуть, как переживала! Вспомню тебя, наш двор, школу, и реву! Мама начала бояться, что у меня с психикой непорядок. Но время лечит. Большой город, новая школа, подруги. Со временем успокоилась.

ВАСИЛИЙ. И забыла меня.

ЮЛИЯ. Не забыла.

ВАСИЛИЙ. Сколько лет прошло, Господи! Все такая же красивая и жизнерадостная. Уехала, – год места не находил. Девчонки навязывали дружбу, а мне никто не нравился. Одноклассники потешались надо мной. Шлю в Свердловск послание за посланием и никакого ответа. Прислала три письма и всё. Почему честно не написала: прощай Вася, я влюбилась.

ЮЛИЯ. Три письма, говоришь? Мне помнится, отвечала на каждое… Неужели мама прятала твои письма, чтобы я быстрее пережила разлуку? (Вздохнув). Теперь не спросишь.

ВАСИЛИЙ. Замнем, как говорится. Скажи, лучше, как жила эти годы. Всё в Свердловске?

ЮЛИЯ. Там. Закончила философский факультет.

ВАСИЛИЙ. (Перебивает). Почему не педагогический? Ты же мечтала по стопам мамы пойти. Учить детей, нести им доброе, вечное.

ЮЛИЯ. В десятом увлеклась философией…Оказалось очень интересная наука. Работа в школе во время практики очень понравилась. Однако когда предложили Универ, выбрала высшую школу. Мамин педагогический опыт Учу взрослых. Еще интереснее. Работа в школе во время практики очень понравилась. Однако, когда предложили преподавать в Универе, выбрала высшую школу. Мамин педагогический опыт пригодился. Нашла себя в работе и счастлива. Вижу в ней смысл жизни.

ВАСИЛИЙ. Мечтала стать педагогом и стала. У меня получилось сложнее… Про меня потом. Рассказывай о себе. Замуж, конечно, вышла за однокурсника?

ЮЛИЯ. Как отгадал? На последнем курсе. После Универа его призвали на два года в армию офицером. Направили под Ленинград. В военном городке, вдали от цивилизации, делать мне было нечего. Читала лекции, бездельничала, каждую неделю ездила в город, сидела в Публичке, ходила по музеям и церквам. Днями пропадала в Эрмитаже. Бывала в костеле и синагоге, у буддистов. Не выгоняли даже из мечети. Служба в армии мужу понравилась, решил остаться в кадрах. Поставили начальником гарнизонного Дома офицеров, работа – не бей лежачего. В бездельи запил, закрутил романы с офицерскими женами. Плюнула я, и вернулась к родителям в Екатеринбург. Поступила в аспирантуру, засела за кандидатскую, благо материала в Ленинграде набрала с избытком. Диссертацию посвятила религиозно – философским проблемам. Как дань времени, конечно, с атеистических позиций марксизма – ленинизма. Понятно, не верила я ни какой религии, а воспринимала всё как занимательные легенды и сказки, позволяющие судить об исторических этапах человечества. Наивные вопросы студентов трогали, и на лекциях с удовольствием рассказывала библейские мифы, разъясняла сюжеты известных живописных полотен.

ВАСИЛИЙ. Несколько поколений выросли, ничего не зная о мировой культуре, а она во все века была тесно связана с религией.

ЮЛИЯ. В начале 90-х в город приехали американские проповедники. Приглашали их в Университет для практики в английском, много общались. Знакомство с американскими миссионерами, новыми, закрытыми при советской власти работами классиков мировой философии, на многое открыло глаза.

ВАСИЛИЙ. Выходит, к Богу тебя привели протестанты.

ЮЛИЯ. Не меня одну. Русская православная церковь должна быть благодарная миссионерам, приехавшим с перестройкой в страну. Своими проповедями на стадионах и во Дворцах спорта, с экранов телевидения они заставили советских людей вспомнить о Боге.

ВАСИЛИЙ. Не одни они.

ЮЛИЯ. Часто задаю себе вопрос: верую я, или нет. Не могу ответить. Кстати, и апостол Иоанн в своем Евангелии поддерживает меня. "И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир" (Ин. 12:47).

ВАСИЛИЙ. Шпаришь цитатами, как профессиональный проповедник.

ЮЛИЯ. Профессия. Читаю много.

ВАСИЛИЙ. Так и не понял, веришь ты в Бога или нет?

ЮЛИЯ. Верю, что помимо окружающего мира существует еще другой – духовный мир. Не понятый, не познанный пока, но он есть. Интеллигентные люди всегда жили и живут с Богом в сердце. Нельзя жить без веры. Очень хорошо сказал Бердяев: "Мир без Бога, – лишен смысла и случаен. Если нет Бога, то нет Тайны. Если нет тайны, то мир плосок и человек двухмерное существо, неспособное восходить в гору. Если нет Бога, то нет победы над смертью, нет вечной жизни, все лишено смысла и абсурдно"… Замечаешь, мы все время перебиваем друг друга?

ВАСИЛИЙ. Столько лет не виделись. (Взял её руки в свои, целует). С мужем, значить, разошлась из-за пьянства?

ЮЛИЯ. Пятнадцать лет уже.

ВАСИЛИЙ, Эх, Юлька, зачем ты тогда уехала!

ЮЛИЯ. Разве я? Родители. (Подходит к книжной полке, из нескольких книг Библий достает небольшую подержанную книжицу в кожаном переплете, с интересом рассматривает).

ВАСИЛИЙ. Аккуратно, пожалуйста, с этим Евангелием. Наша семейная реликвия. Когда мне плохо, или накатывают сомнения, я подержу его, полистаю, и вместе со Словом Божьим входит в меня Дух Святой, я вдруг чувствую дыхание тех праведников и грешников, которым преподавал с этой книгой отец. Он пронес это Евангелие через сталинские лагеря, тюрьмы и пересылки. И везде проповедовал. Сколько раз у него отнимали книгу, но Господь всегда находил возможность, вернуть её. (Юлия продолжает листать старинное Евангелие, затем ставит на место). Если хочешь найти цитату, возьми Библию рядом, в коричневом переплете.

ЮЛИЯ. Из Библии не цитаты выбирают, а стихи. Лет пятнадцать назад, не поняла бы, как после университета, прикладной математики и вдруг – в священники. Сегодня понимаю.

ВАСИЛИЙ. Поздно надумал изменить жизнь и продолжить семейную традицию. Мама с отцом еще в школе наседали: Бог тебя ждет! Ждет твоего раскаяния. Мечтали, в семинарию поступлю. Я поступил на физмат. После университета получил направление в строительный главк, где начали внедрять электронно-вычислительную технику. Там она никому не была нужна и работа не приносила удовлетворения. А мы с мамой и женой уже ходили в церковь. Читали церковные книги. Короче говоря, решился поступить в семинарию.

ЮЛИЯ. Не знала.

ВАСИЛИЙ. В тайне, наверное, я всегда верил, сказывались гены, воспитание. Бабушка молилась и меня учила. Крестила, маленького водила в церковь. Стал пионером – отказался. Что папа священник, долго не знал. Бабушка и мать скрывали, помнишь, в какое время жили. Про верующих родителей никому не рассказывал. Мне было пятнадцать, когда отец в последний раз возвратился из тюрьмы. Три срока за веру отмотал, как теперь говорят мои тюремные прихожане. Было ему чуть за пятьдесят, а выглядел стариком. Другим его и не помню. Мама рассказывает, в молодости был высокий и статный. Согнутый годами лагерей, он казался маленьким безобидным старичком – божьим одуванчиком. Однако стоило ему заговорить, преображался! Перед вами оказывался другой человек, духовно не сломленный, ростом становился выше. А как говорил! Теперь я понимаю, у него был профессионально поставленный голос проповедника. Запали в душу его неземные слова о доброте человеческой и страданиях, о любви к ближнему. В полной мере осознал, кто мой папа, когда он умер. На похороны приехали церковные иерархи со всего Поволжья, из Москвы. Оказалось, его хорошо знали и уважали в самых верхах российской православной церкви.

ЮЛИЯ. Жена и дочь как встретили поворот на религиозную стезю?

ВАСИЛИЙ. Ольга разделяла мое стремление, Аленке было одиннадцать, девчонка, ничего не понимала. Сейчас невеста. Двадцать три, Учительница, преподает математику. Не скрывает, что отец священник.

ЮЛИЯ. (После паузы, во время которой внимательно рассматривала Василия). Опять разговор вернулся на церковные темы. Расскажи, как живется в миру, встречаешься с женщинами, ходишь в кино, театр? Никогда не доводилось откровенно беседовать со священником.

ВАСИЛИЙ. С женщинами? Как можно?! В театр хожу, кино изредка смотрю по телевизору. Какие нынче фильмы – один секс и насилие. Приглашают освятить новый банк, ресторан или колледж. С дочкой бываю на выставках. Недавно в наш художественный музей привозили экспозицию картин из Третьяковки. Есть машина, лодка моторная, люблю с удочкой посидеть, спиннинг покидать. Обожаю рыбалку.