355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Бонни Вэнак » Вторжение любви » Текст книги (страница 13)
Вторжение любви
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 23:17

Текст книги "Вторжение любви"


Автор книги: Бонни Вэнак



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Джасмин, ты не твой отец, – тихо произнес Томас. – Ты такая, какая ты есть, независимо оттого, каким был твой настоящий отец.

– Но в Англии тот, кто тебя зачат, определяет твою судьбу, потому что ты его наследник.

Взгляд Томаса стал отрешенным.

– Я не похож на своего отца и никогда не стану вести себя так, как он.

– Я тоже не такая, как отец, но в моих жилах течет его кровь, и… – Джасмин замолчала, боясь озвучить самые ужасные страхи, терзающие ее душу.

Томас сделал это за нее:

– Ты боишься, что станешь таким же жестоким человеком, как он? Цветочек, дать жизнь ребенку может любой, но станет его настоящим отцом только тот, кто его вырастил. Я считаю, что виконт твой настоящий отец. Разве не он привил тебе доброту и уважение? Ты не научилась бы этому у шейха.

Томас опустил руки, и на его лице возникло усталое и какое-то беззащитное выражение.

– Я никогда не смог бы научиться доброте и уважению у своего отца. Он вбил в меня все то, что считал ценным для себя, но, к счастью, он не смог управлять моей жизнью.

– Мы плоды наших родителей, – прошептала Джасмин. – И мы не можем изменить этого.

– Можем, если захотим. Мы можем измениться, Джас. Только нужно очень этого хотеть. Ты хочешь, Джас?

Преисполненная горечи, девушка закрыла глаза. Она думала, что если она найдет в ком-то, хоть каплю уважения к своему отцу, ее действия будут отчасти оправданны. Тогда ее поведение можно было бы считать признаком сильной, яркой личности, не позволяющей никому себя оскорбить – такой, как шейх Фарик. Самый темный страх Джасмин показал свое лицо. Ее отец прослыл беспощадным животным, и она исподволь повторяла его действия, публикуя в газете свои колонки. Даже попытка оправдать их местью не дала результата. Вместо того чтобы перешагнуть через свою боль, она увязла в грязи.

Но Джасмин не хотела быть такой, как Фарик. Ни за что.

– С чего мне начать? – спросила она.

– Можешь начать с меня. Обещаешь не осуждать меня за следование собственным привычкам и видеть во мне того, кем я являюсь на самом деле, а не судить обо мне по окружению?

Джасмин вопросительно вскинула бровь.

– А кто ты на самом деле?

– Тот, кто видит в тебе тебя, Джас, красивую и умную женщину. Не представительницу какой-то определенной страны, сословия или расы. Ты необычная и самая яркая звезда на темном небе Египта, затмевающая своим светом все остальные звезды. И я лишь испытаю гордость от того, что рядом со мной такая женщина – будь то в Англии или в Египте.

Томас глядел на Джасмин так, как если бы она была единственной женщиной в мире.

– Надену ли я на себя арабскую одежду и повешу ли на пояс саблю, я останусь самим собой. В арабском платье или в английском костюме я буду все тот же Томас Уолленфорд независимо от культуры, традиций или одежды. Разве не это важнее всего? Потому что именно такой я вижу тебя. Ты единственная в своем роде, Джасмин, неповторимая, обворожительная и притягательная. И при этом не важно, кто дал тебе жизнь. Я вижу ту женщину, что живет внутри тебя – яркую, сверкающую звезду, затмевающую своим светом все вокруг. И никогда не смогу отвернуться от тебя, как не отворачиваюсь сейчас.

– О, Томас… Это п-правда? – задыхаясь от рвущихся из горла рыданий, вымолвила Джасмин.

– Правда, цветочек, – торжественно произнес Томас. – Мы с тобой происходим из разных миров, но сможем сломить стоящие на нашем пути преграды. Мои друзья полюбят тебя, когда узнают лучше. Только вот твоя язвительность держит на расстоянии тех, кто мог бы изменить свое мнение о тебе. Твой язык смертоноснее, чем сабли воинов-хамсинов.

Джасмин отчаянно заморгала, чтобы не дать пролиться слезам.

– Я часто говорю, не подумав. Будто слова по своей воле слетают с моего языка. В такие моменты становится жаль, что их нельзя схватить и запихнуть обратно. Иногда мне хочется, чтобы у меня совсем не было языка.

– Рты созданы не только для того, чтобы говорить, но и для более… приятных вещей. – Во взгляде Томаса проснулась нежность. Взяв Джасмин за плечи, Томас притянул ее к себе. Он осторожно коснулся ее щеки. Прикосновение его загрубевших пальцев к ее коже было легким, точно взмах крыла бабочки, но оно обожгло Джасмин, подобно вспышке.

– Обуздать свою страсть труднее всего. А иногда и вовсе невозможно.

Томас чувствовал себя так, словно они только что пересекли невидимую границу, отделяющую их от чего-то неизведанного.

Голос Джасмин, произносящий слова на арабском языке, звучал страстно, тихо и необычно. Этот язык был подобен чарующей музыке, слетающей с восхитительно полных, похожих на лепестки роз губ девушки. Томас опьянел от этих звуков. Вот она, Джасмин. В длинном ярко-голубом национальном платье, вздымающемся вокруг ее стройных ног, с темными локонами, спускающимися до самых бедер, и раскрашенными хной пальцами, выглядывающими из золотых сандалий. Она казалась Томасу воплощением таинственности и очарования.

Мужчину охватило непреодолимое желание – обжигающее, как ярко-желтое солнце пустыни. Томасу хотелось взять Джасмин за руку, завести ее в один из шатров и положить на мягкие простыни из хлопка. Он будет страстно любить ее до тех пор, пока она не выкрикнет его имя.

Томас чувствовал себя так, словно они были одни на острове. Смех, треск костра, голоса становились все глуше. Все ощущения Томаса сосредоточились на Джасмин, на ее изысканной красоте. На больших раскосых глазах – темных, точно египетская ночь. На изящных скулах, очаровательном вздернутом носике, маленьком подбородке и гладкой, точно шелк, коже цвета гречишного меда.

Томас понимал, что, поцеловав Джасмин здесь и сейчас, он поступит не менее безрассудно, чем тогда в Гайд-парке. Ее дядя и воины из племени хамсин находились поблизости. Но эта мысль не остудила в Томасе ни вожделения, ни желания выпустить на свободу томящегося в его душе зверя. И, несмотря на то, что он был наследник титула, а не дикарь, Томас в какое-то мгновение задрожал от терзающей его страсти.

А потом опустил голову и завладел губами Джасмин.

Казалось, этот поцелуй был призван скрепить данные обещания и заставить молодых людей поверить в открывшиеся перед ними новые возможности. Томас вложил в этот поцелуй все – разрывающие его грудь эмоции и радость от того, что он был здесь с Джасмин. Томас упивался ею, ликуя, словно усталый путник, вернувшийся наконец домой. Молодых людей освещало яркое солнце и что-то нашептывал ветер. Руки мужчины сомкнулись вокруг талии Джасмин, прижимая ее к себе. Томасу хотелось лишь удержать ее подле себя, защитить от зла, насмешек, восхищаться этой удивительной красивой женщиной.

Сердце Томаса едва не выскочило из груди, когда поцелуй стал более глубоким. Он хотел, чтобы эта женщина оказалась в его постели, хотел дарить ей наслаждение, хотел раствориться в ней. Томас мечтал о том, чтобы погрузиться во влажные глубины ее тугого лона, чтобы ощутить себя, наконец, свободным от ограничений и правил поведения. Он будет самим собой, когда его тело сольется в порыве страсти с телом Джасмин, и он сможет хоть ненадолго заполнить царящую в душе пустоту.

Раздавшиеся неподалеку голоса заставили молодых людей прервать поцелуй. Застонав от разочарования, Томас выпустил Джасмин из объятий и выпрямился, пытаясь взять себя в руки. А ведь когда-то он был несгибаем.

– Время ужина. Юсуф пригласил нас в свой шатер на ужин. Всех нас.

По лицу Джасмин, раскрасневшемуся от желания, пробежала тень.

– Юсуф и его жена? Я должна туда идти? Да у меня кусок в горло не полезет.

Томас покачал головой.

– Где твои манеры, Джас? Следи за своей речью. Для волнения нет причин. Ужин подадут в шатре Юсуфа, но готовил его я, – успокоил девушку Томас, недоумевая, почему она не хочет идти.

– Что ж, увидимся за ужином. Надеюсь, нам подадут что-то более аппетитное, чем жесткую баранину, – произнесла девушка.

– Пустынные кролики в соусе. Я поймал нескольких сегодня утром, – рассеянно ответил Томас.

«Я знаю, что предпочел бы получить на ужин, – подумал он, пожирая голодным взглядом восхитительные губы Джасмин. – Но придется довольствоваться крольчатиной».

На губах Джасмин играла еле заметная глупая улыбка, когда она вошла в свой шатер, чтобы освежиться перед ужином. Она ополоснула лицо и вымыла руки. Взяв полотенце, девушка принялась кружиться по шатру. Она не безразлична Томасу. Она ему не безразлична!

Ей захотелось кричать, чтобы ветер подхватил слова и понес их по пустыне подобно необузданному арабскому жеребцу. О да, поцелуй Томаса все ей сказал. Джасмин не могла обмануться в его чувствах.

Возможно ли, чтобы он полюбил ее? На это можно лишь надеяться.

Джасмин мечтательно посмотрела в зеркало, висящее на шесте, подпирающем крышу. Припухшие губы, раскрасневшееся лицо – они выдавали ее.

«Ты влюбилась в него».

Джасмин приложила ладони к пылающим щекам.

«Да, наверное. И что мне теперь делать?»

Она хотела присесть, но когда подошла к застеленной белоснежным покрывалом постели, увидела лежащее на подушке письмо. Сгорая от любопытства, девушка развернула хрустящий белый листок и теперь ошеломленно смотрела на крупные английские буквы, написанные рукой анонимного автора, все же последовавшего за ней в Египет:

«Удел Коричневого Скорпиона – смерть».

Глава 17

– Джасмин, если ты не попробуешь приготовленное мною восхитительное блюдо, я сочту это за личное оскорбление. – Томас помахал рукой перед лицом Джасмин. – Эй, Джас! Ты слушаешь? Ты здесь?

Джасмин заморгала и через силу улыбнулась:

– Да, спасибо. Очень вкусно, просто у меня нет аппетита.

«Нет, мой аппетит остался в шатре вместе с письмом, спрятанным в дорожном сундуке, – подумала девушка. – Кто написал его? Неужели этот человек последовал за мной и хочет причинить мне вред?»

Томас не смеялся. Его взгляд стал оценивающим. Со стороны могло показаться, что он видит Джасмин насквозь. Он не должен ничего знать, потому что непременно настоит на том, чтобы отправить Джасмин назад, подальше от опасности. Но она не могла уехать. Кто-то здесь, в лагере, желает ее смерти. Если она убежит сейчас, то никогда не узнает, кто оставил в ее шатре письмо. А значит, никогда не будет в безопасности.

Чтобы развеять зародившиеся у Томаса подозрения, Джасмин съела несколько кусочков мяса с соусом и немного риса. Кролик пах восхитительно, но на вкус напоминал бумагу. Бумагу… с ужасными угрозами.

Джасмин отхлебнула сладкого чаю. Гости, собравшиеся в огромном шатре шейха Юсуфа, сидели на ковре, откинувшись на мягкие подушки. На круглом серебряном подносе размером с колесо кареты утопали в соусе куски сочного мяса. Гости расположились вокруг этого блюда.

Кто-то в лагере угрожает ей. Нет, это просто глупость какая-то. В племени аль-хаджид почти никто не говорил по-английски. Неужели недоброжелатель действительно последовал за ней в пустыню? И если это так, то как ему удалось спрятаться здесь, на открытом месте? Джасмин охватил страх, когда она посмотрела на мясо. Оно может быть отравлено.

Глупости. У нее просто вновь разыгралось воображение. Но письмо было настоящим. Слишком настоящим.

Прихлебывая чай, Джасмин рассматривала сидящих в шатре. Все, казалось, были поглощены разговорами и едой. Все, кроме одного. Юсуф, не отрываясь, смотрел на нее, и от его взгляда веяло злобой.

Ошеломленная Джасмин едва не выронила из рук чашку. Но когда она вновь подняла глаза, шейх уже не смотрел на нее. И все же Джасмин не сомневалась, что увидела в его глазах ненависть.

К счастью, ужин не затянулся. Девушка задержалась еще ненадолго, пока мужчины разговаривали, а Барда убирала посуду. Сегодня Джасмин не предложила свою помощь. Она прислушивалась к тому, как мужчины беседуют о разведении лошадей. Потом она вежливо извинилась и встала с ковра. После того как Джасмин пожелала всем спокойной ночи, ее взгляд задержался на Томасе.

– Не проводишь меня до шатра? – спросила она. Томас встал и попрощался с остальными. Привычно закинув на плечо винтовку, молодой человек последовал за Джасмин. Тот факт, что Томас был вооружен, не принес девушке успокоения.

У шатра Томас остановился.

– Джас, что случилось? Ты сегодня такая рассеянная. – В его зеленых глазах читалось понимание, и Джасмин сдалась:

– Цезарь, прошу тебя, будь сегодня рядом. Я стала очень плохо спать. – Джасмин обхватила себя руками. – Я… боюсь. Кто-то, кажется, со мной играет. Мой родной отец… уверена, ты слышал о нем. Его не слишком любили, и я боюсь, что эта неприязнь распространилась и на меня.

– Кто этот человек? Ты знаешь? – Томас гневно стиснул зубы, оглядываясь по сторонам.

– Не знаю. Может, все дело в моем глупом воображении.

– Хочешь, чтобы кто-то остался с тобой на ночь? Я могу попросить одну из женщин.

Джасмин засмеялась, чтобы прогнать страх.

– Нет, спасибо, Цезарь. Ты так добр ко мне. Но я уверена, все дело в темноте и моем воображении.

Томас хотел было возразить, но Джасмин зажала ему рот рукой.

– Спокойной ночи и спасибо за заботу. – Потом Джасмин встала на цыпочки и запечатлела на его щеке нежный поцелуй. Скрывшись в шатре, она задрожала от переполнявших ее эмоций. Этот поцелуй значил больше, чем Томас мог себе представить.

Джасмин задула лампу, стоявшую на низком столике, и облачилась в льняную ночную сорочку. Сняв сандалии, она подошла к кровати, откинула покрывало и легла. Укрываться Джасмин не стала, поскольку было очень тепло.

Многие в этом лагере возненавидели бы ее, узнав о том, что она выжившая дочь Фарика. Ее назвали бы исчадием ада, прокляли. Точно так же заклеймило и отвергло ее английское общество. Джасмин приехала в Египет, чтобы обрести здесь дом или хотя бы найти связь с этой землей, но не преуспела в этом. Неужели для нее нигде не найдется места? Хотел ли таинственный недоброжелатель предупредить о том, какая судьба ее ожидает, или же просто намеревался запугать ее? Это письмо нельзя сбрасывать со счетов. Зловещее упоминание о Коричневом Скорпионе совсем не случайно.

Глядя на потолок, Джасмин начала погружаться в сон, когда до ее слуха донесся тихий шорох. Джасмин прислушалась, не в силах поднять голову от усталости. Наверное, это любопытный мальчишка или просто ветер.

Что-то, такое тихое, что Джасмин вновь посетовала на воображение, казалось, двигалось по ковру. Она вновь услышала шорох, а потом почувствовала, как что-то коснулось простыни. Интуиция подсказала, что нужно встать. Борясь с усталостью, Джасмин села на постели и зажгла лампу.

Золотистый свет залил шатер, прогоняя темноту и являя взору девушки копошащиеся в углах тени. Тени двигались по подножию ее кровати. Сотни скорпионов – отвратительно коричневых на фоне белой простыни – приближались к ней.

Глава 18

Парализованная страхом, Джасмин могла лишь смотреть. Скорпионы неторопливо ползли вверх по кровати к обнаженным ногам девушки. Самый быстрый коснулся ее кожи. Джасмин зажала рот кулаком, наблюдая за тем, как он карабкается по ее лодыжке. С трудом удерживаясь от желания отдернуть ногу, она заметила, что скорпион остановился, а потом вновь пополз к коленке, в то время как другой достиг ее лодыжки.

Коричневые скорпионы?

Какая злая ирония. Ее враг последовал за ней сюда, в этот уединенный лагерь, в этот рай, где она надеялась обрести свободу и спастись от окружающего мира. И теперь Джасмин больше не была в безопасности.

Остальные скорпионы медленно поднимались по простыне в каком-то диком танце, а потом направлялись к ней. Укус одного она сможет вынести. Но их здесь было множество. Джасмин набрала полную грудь воздуха и принялась что есть мочи звать Томаса.

Послышались взволнованные голоса, и в дверном проеме показалась его мускулистая фигура. Он рванул в сторону тонкую шелковую занавеску. Его волосы были растрепаны, а глаза напряженно всматривались в темноту. Он был без рубашки и сжимал в руках винтовку.

– Не подходи ко мне. Но… помоги, Томас, – прохрипела Джасмин. – Скорпионы. Очень много. На постели.

– О Господи, – выдохнул Томас. Быстро сориентировавшись, он очень осторожно положил винтовку на пол и с грацией пантеры двинулся в сторону Джасмин. – Джас, дорогая, я здесь, постарайся не двигаться.

– Да я и не могу, – еле слышно произнесла девушка. Бесшумно, словно опытный охотник, Томас метнулся к Джасмин и протянул ей свою ладонь. Его уверенный добрый взгляд успокаивал Джасмин, подобно маяку, освещающему путь в темноте.

Занавеска, закрывающая вход в шатер, снова взметнулась, и на пороге появились Грэм и Джабари. Томас властно взмахнул рукой.

– Стойте. Любое движение может спровоцировать нападение. Я справлюсь. Будьте готовы по моей команде.

Грэм тихо выругался, а шейх кивнул. Мышцы Джасмин, старающейся не двигаться, затекли и горели от напряжения. Подойдя еще ближе, Томас протянул руку.

– Джас, дорогая, я знаю, как тебе страшно. Я тоже напуган. Поверь мне. Я собираюсь стряхнуть с тебя скорпионов на счет три, и когда я это сделаю, ты должна спрыгнуть с кровати и откатиться в угол.

– Но тебя ужалят!

– Я гораздо больше тебя. Их яд подействует на меня слабее.

Джасмин глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Хорошо. Я тебе верю. Пожалуйста, Томас, будь осторожен.

Голос мужчины смягчился:

– Хорошо, дорогая. А теперь… один, два…

На счет «три!» Томас резко опустил руки и одним махом смахнул с Джасмин насекомых. Смертоносные жала загнулись вверх и вонзились в кожу мужчины. Поджав ноги к груди, Джасмин скатилась с кровати на пол. Однако она задела Томаса, и тот повалился на кровать. Скорпионы тотчас же бросились в атаку. Еще три упали на обнаженную грудь Томаса и его левую руку. Он закричал, когда жала вонзились в его кожу, но все же сумел скатиться на пол.

Грэм и Джабари оттащили Томаса в безопасное место. Рамзес раздавил скорпионов, а потом скатал простыню, не давая этим монстрам выбраться на свободу.

Джасмин вскочила на ноги и посмотрела на Томаса. Ее била дрожь. Извиваясь на ковре, он стонал от боли. Он спас Джасмин, но дорого заплатил за это.

Томас метался на подушке, то погружаясь в забытье, то приходя в себя. Пот пропитал простыни под его обнаженным торсом. Все его тело горело. Он корчился от боли, желая оказаться в озере изо льда. Он готов был все отдать, лишь бы унять жжение. Все, что угодно… Все…

– Томас, прости меня. – Прохладные слезы упали на его пылающую кожу, успокаивая зуд. Томас открыл глаза и увидел плачущую над ним Джасмин. – Это моя вина.

Она отерла лоб Томаса прохладным полотенцем. До его слуха донесся приглушенный голос Джабари, и на его саднящие раны легли смоченные в воде полотенца. Томас заскрежетал зубами, пытаясь превозмочь боль, но она накатывала на него снова и снова.

– Он умрет? Мы не можем этого допустить!

– Нет, малышка Джасмин, – поспешил успокоить девушку Джабари и посмотрел на Томаса. – Вам повезло, мой английский друг, – словно издалека донесся до слуха молодого человека его голос. – Укусы коричневого скорпиона весьма болезненны, но они не убивают. К тому же вы молоды и сильны. Боль скоро стихнет. Возможно, через несколько часов.

– Спасибо за ободряющие слова, – пробормотал Томас, поморщившись.

– Вы не можете что-нибудь еще для него сделать? Он в агонии!

Томас почувствовал, как изящные пальчики Джасмин сплелись с его пальцами. Он наслаждался их прикосновением. Ведь оно было подобно прохладному оазису посреди обжигающего песка.

– Мы делаем, что можем, – сказал Джабари. Перед глазами у Томаса все поплыло, но он изо всех сил пытался не выпускать из поля зрения превратившееся в размытое пятно прекраснее лицо Джасмин, подобное миражу в раскаленной пустыне. Он не умрет.

Просто будет мучиться от боли, на протяжении еще нескольких часов. Но забота Джасмин заставляла его улыбаться, потому что только это было для него важно.

Глава 19

Спустя несколько дней Томас снова был на ногах и чувствовал себя хорошо. Однако до сих пор оставалось неясно, кто подложил скорпионов в кровать Джасмин. Девушка показала письмо дяде. Его гнев и решительные действия убедили Джасмин в том, что она поступила правильно, доверившись ему. Юсуф заявил, что никто из его людей не мог причинить вред Джасмин, но он не отрицал того факта, что до их приезда в лагере побывали «другие покупатели из Англии». Они очень интересовались жеребцом, принадлежащим аль-хаджидам, и поклялись завладеть им во что бы то ни стало.

Джасмин никому не сказала о своих подозрениях, касающихся Юсуфа. Пожилой шейх был слишком могущественным человеком. Кроме того, у нее не было никаких доказательств.

Джабари предложил приставить к ней для охраны самых верных своих воинов, но Джасмин отказалась. Ей не нужна была сотня воинов, охраняющих шатер. Она нуждалась лишь в одном – в том, кто спас ее, в том, кто спал по соседству.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, она решила понаблюдать за вязкой Аль-Сафи. Томас уже купил предназначенную для этого кобылу, которую затем со всеми предосторожностями переправят в Англию.

Дядя сказал Джасмин, что подобное зрелище не для благородных дам, но когда девушка присоединилась к мужчинам, никто не сказал ни слова. Джасмин стояла в отдалении и наблюдала за происходящим, когда к ней присоединился Томас.

Она с беспокойством посмотрела на него.

– С тобой все в порядке? Тебе нужно лежать.

– Еще несколько дней взаперти – и я сойду с ума.

– Спасибо за то, что спас меня, Томас, – прошептала девушка. В ответ Томас лишь мрачно улыбнулся, а потом вновь переключил внимание на лошадей.

Дядя Грэм, Джабари и Рамзес отошли подальше и теперь наблюдали за тем, как жеребец встает на дыбы и призывно ржет. Джасмин густо покраснела, когда увидела свидетельство возбуждения жеребца. Она не могла оставаться бесстрастной. Ведь рядом стоял Томас, большое сильное тело которого источало жар.

Джасмин одолевали дерзкие мысли, но она гнала их прочь, стараясь сохранить холодное безразличие. Но первобытная необузданная красота лошадей поглощала ее внимание. Жеребец нетерпеливо перебирал ногами, а кобыла вставала на дыбы. Их лоснящиеся шкуры отливали золотом в лучах солнца.

– Настоящий производитель, – заметил Томас так спокойно, будто говорил о погоде. – Неудивительно, что у него такая богатая родословная.

– Да уж, «богатая» – очень подходящее слово, потому что Аль-Сафи действительно обладает настоящим богатством, – весело произнес Рамзес. Он бросил взгляд на Джасмин, и его лицо залил очаровательный румянец. Потом он пробормотал что-то о том, что ему нужно позаботиться о других лошадях, и Томас засмеялся.

Нервничая, словно кобыла, которую вот-вот должен покрыть жеребец, Джасмин изо всех сил старалась держаться с достоинством. Все было гораздо проще, когда она ребенком пряталась в конюшне и наблюдала за лошадьми, не совсем понимая, что происходит.

Теплая рука сжала ее ладонь. Томас.

– С тобой все в порядке, Джас? – ласково спросил он.

А почему с ней должно быть что-то не в порядке? Ведь это его, а не ее покусали отвратительные скорпионы. Преисполненная эмоций, Джасмин лишь благодарно пожала в ответ руку Томаса. «Мне хорошо, если хорошо тебе», – подумала Джасмин.

Томас кивнул и вновь посмотрел на жеребца. Аль-Сафи вскочил на кобылу.

– Знаешь, возможность создать летопись родословных чистокровных арабских жеребцов кажется мне ужасно захватывающей. Ведь они в какой-то степени являются носителями истории племени. – Томас многозначительно посмотрел на девушку. – Может, и ты захочешь написать об этом в своей газете?

Поняв намек, Джасмин улыбнулась.

– Пойду возьму бумагу.

Войдя в шатер, Джасмин принялась рыться в своем сундуке, когда за ее спиной раздались шаги.

– Я куда-то подевала ее, подожди минуту…

– У тебя нет минуты, – произнес по-арабски визгливый женский голос.

Джасмин порывисто обернулась и увидела перед собой Варду. Держа в руках смертоносный кинжал, женщина наступала на нее. На лбу Джасмин выступил холодный пот.

– Так это ты! Это ты положила записку на мою подушку! А потом принесла в мой шатер скорпионов. Я подумала на твоего мужа.

– Мужчины слишком слабы, чтобы сделать то, что должно. Когда я смотрю на тебя, я вижу его лицо, – спокойно произнесла Варда. – Такое же упрямство, такую же непоколебимость. Ты его дочь, тебя произвела на свет Бадра, нарушив нашу клятву.

– И ты пыталась убить меня! – Джасмин попятилась, не спуская взгляда с кривого кинжала, зажатого в руке Варды.

– Англичанин заплатил мне за то, чтобы я принесла скорпионов. Он же дал мне письмо. Они должны были убить тебя – дочь самого дьявола. Я согласилась сделать это вместо них, потому что у тебя черная душа. – Ненависть исказила лицо женщины, когда та плюнула в Джасмин. Девушка в ужасе отскочила. Плевок жег ее щеку. – Я плюнула в тебя, гнилое семя. В тебе нет ничего хорошего, потому что ты само исчадие ада.

Джасмин отерла щеку дрожащей рукой.

– Ты ведь любила мою мать и была счастлива, что та обрела счастье в племени хамсин!

– Я обрадовалась, когда она ушла из нашего шатра. Я была одной из наложниц дьявола. Ни один из его детей не должен жить, чтобы продолжить его род. Я ненавидела твою мать за то, что она родила тебя. Я ненавидела ее за то, что она сбежала от Фарика, потому что, разозлившись на нее за дочь, он наказал и меня. Ведь это я помогла тебе появиться на свет. Он продал меня проходившему мимо каравану, и мне удалось вернуться в свое племя лишь спустя много лет.

Варда принимала роды у ее матери. И эта самая женщина хотела сейчас ее смерти.

– Ты! Значит, это ты преследовала меня все это время? Ты наняла человека, который столкнул меня в реку с борта парохода. Это ты.

Нахмурившись, Варда взмахнула кинжалом.

– Нет. Но есть люди, которые ненавидят тебя так же сильно, как я.

Страх и унижение, давно поселившиеся в ее душе, становились все сильнее и сильнее. Как же она устала от людей, навешивающих на нее ярлыки, насмехающихся над ней, совсем ее не зная. С нее хватит. Джасмин вдруг с ошеломляющей ясностью поняла, что теперь уже не важно, кто ее отец.

Она устала от того, что ее судят люди, преисполненные предрассудков. Джасмин расправила плечи.

– Ты невежественная, одурманенная суевериями женщина, – выдохнула она. – Я не такая, как мой отец. И не такая, как моя мать. Я Джасмин. И я плюну в тебя, глупую женщину, оскорбляющую мою мать. Не думай, что сможешь легко от меня отделаться.

Джасмин бросилась на руку с кинжалом. Нападение застало Варду врасплох, и Джасмин, схватив ее за запястье, пыталась теперь отнять у нее кинжал. Варда изрыгала ругательства и пинала Джасмин по голени, но та крепко держала женщину за запястье, не обращая внимания на боль. Изловчившись, Джасмин с силой ударила Варду по носу. Женщина вскрикнула от боли и выронила кинжал. Из ее ноздрей хлынула кровь. Схватив нож, Джасмин метнулась на другую сторону шатра.

– Это тебе за мою мать, глупая корова. Она научила меня этому приему, а ее научил этому мой отец, чтобы она могла защитить себя от таких трусов, как ты.

– Твой настоящий отец, Джас, – раздался у нее за спиной спокойный голос Джабари. Рядом с ним стояли несколько воинов и Рамзес с мрачным выражением лица.

Шейх племени аль-хаджид выступил вперед. Он был бледен и, казалось, постарел еще больше. В его глазах сквозила боль.

– Прошу прощения за свою жену, – произнес он на ломаном английском. – Она обесчестила мое имя и мой дом. Я не знал… Она будет наказана.

Желудок Джасмин болезненно сжался, когда она представила, что за наказание ожидает Варду.

– Нет, не надо. Она не в себе. Прошу вас.

– Все будет хорошо, Джасмин, – тихо сказал Джабари, не сводя взгляда с Варды. – Я прослежу. А теперь ступай с Томасом.

Из-за спины Джабари появился Томас. Он осторожно взял Джасмин за запястье и забрал из ее дрожащей руки кинжал.

– Идем, Джас. – Он бросил кинжал на пол, прежде чем выйти из шатра.

Джасмин била дрожь. Если попытку убить ее на пароходе осуществила не Варда, значит, был кто-то другой. И этот человек все еще здесь. Кто он, этот англичанин, о котором говорила Варда?

Джасмин все еще дрожала, когда Томас нежно обнял ее за талию и повел в свой шатер. Он зажег лампу и оставался рядом с ней, когда она в изнеможении опустилась на стул. Спустя несколько минут пришел ее дядя. Грэм выглядел очень расстроенным и обеспокоенным. Он крепко обнял племянницу.

– Святые небеса, Джасмин… Эта женщина. – Герцог поцеловал девушку и вновь усадил на стул, испытующе глядя ей в глаза. – С тобой все в порядке? Она не ранила тебя?

– Не сильнее, чем я ее, дядя. – Дрожащий смех был призван скрыть душевные страдания.

– Молодец, детка, – тихо произнес Томас.

– Ты узнал что-нибудь у Варды о том человеке, который заплатил ей за скорпионов в моей постели?

Грэм нахмурился:

– Она сказала, что, когда встретилась с ним, было очень темно. Он невысок, одет как араб, но разговаривал с акцентом. Он приехал с группой англичан, которые хотели купить у аль-хаджидов кобыл и жеребцов.

Джасмин охватило разочарование. Ни одного ответа на интересующие ее вопросы.

Герцог провел рукой по вороту.

– Боюсь, я должен вас покинуть. Джабари и Рамзес хотят, чтобы я сопроводил Варду в Каир, в специальное учреждение, где ей окажут помощь. Я предложил заплатить за лечение. Кроме того, им может потребоваться моя помощь, ведь у меня обширные связи.

– Очень благородно с вашей стороны, Колдуэлл.

Герцог покачал головой.

– Нет, Томас, это просто способ примириться с прошлым и исправить то, что сотворил этот ублюдок Фарик. Конечно, это стоило денег. Я выторговал у Юсуфа приличную сумму денег от той, что он просил за Аль-Сафи. Шейх очень хитер. От Варды я узнал, что он намеревался продать его дважды. Сначала мне, а потом, выкрав, перепродать тем англичанам, которые были здесь до нас. В обмен я не стану предавать дело огласке. Когда Варду отпустят, она останется в Каире.

Грэм посмотрел на Томаса и долго не отводил взгляда.

– Томас, присмотришь за моей племянницей, пока меня не будет? Я тебе доверяю.

– Не беспокойтесь о Джасмин, Колдуэлл. Я обеспечу ее безопасность хотя бы ценой собственной жизни.

– Я в этом не сомневаюсь, – грустно произнес Грэм. – Ты и так уже рисковал ради нее. – Он поцеловал племянницу в лоб. – Будь осторожна, детка. Я вернусь, как только смогу.

Наступила ночь, а Джасмин так и не смогла отделаться от беспокойства. При мысли о том, что ей придется спать в своем шатре, у нее начиналось головокружение.

После ужина, во время которого Юсуф не переставал извиняться, Томас поднялся с ковра и обратился к девушке:

– Если ты сыта, Джас, идем со мной.

Сгорая от любопытства, девушка последовала за Томасом на окраину лагеря, где стоял огромный шатер, которого раньше здесь не было. Джасмин все поняла, когда Томас, взмахнув рукой, отдернул занавеску, закрывающую вход.

– После тебя, Клеопатра. Ты будешь спать не, в своем шатре, а здесь. Этот шатер достаточно удален от остальных, и мне легче будет его охранять.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю