Текст книги "Адам и Отка"

Автор книги: Богумил Ржига

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

XVI. Мама приехала!

У деревни дети разбежались. Каждый хотел попасть домой вовремя. Ведь ни одна мама не любит, чтобы дети опаздывали к обеду.

Не нравится это и бабушке Гонзика. Он это хорошо знал. Кроме того, его смущали царапины и разорванные штаны. Чем ближе он подходил к дому, тем больше казалась ему дыра в штанах. Гонзик шёл всё медленнее. В калитку он прошмыгнул, как мышка, и облегчённо вздохнул, не встретив никого во дворе. Мальчик тихонько прошёл по крыльцу, пригнулся, пробираясь мимо окна, и испуганно вздрогнул, когда в сенях что-то упало. Не дедушка ли идёт? Гонзик проскользнул мимо двери и осмотрелся, где бы спрятаться. Но ничего не увидел, кроме лестницы, приставленной к курятнику. Недолго думая Гонзик взобрался по ней, спрятался в курятнике и принялся наблюдать через щёлку, что делается на дворе.

Сначала всё было тихо. Из приоткрытой двери дома вылез чёрный кот и важно пошёл по завалинке.

Вдруг что-то зашумело, и кот скрылся на чердаке.

«Вот, – подумал Гонзик, – я искал его в лесу, а он расхаживает тут, по завалинке!»

Вскоре из сеней вышла бабушка, оглядела двор, заглянула в садик, посмотрела через калитку и опять вернулась домой. Гонзик видел, что она озабочена. Конечно, она искала его! Мальчик хотел крикнуть: «Бабушка, я здесь!» Но бабушка вошла в сени, и двор опять опустел. Только куры, ничего не замечая, расхаживали взад и вперёд.

Вдруг одна из них, видно, что-то задумала и стала взбираться по лестнице. Может быть, она хотела снести яичко? Но, взлетев к двери, курица ужасно испугалась. Посмотрите, что это? Ведь под насестом сидит мальчик! Курица с криком слетела вниз, и остальные четыре сразу окружили её. Они удивлённо кудахтали, вытягивали головы кверху и растерянно собирались в кружок.

Гонзик рассердился, высунул голову и закричал: «Кш, кш, кш!» Куры отбежали, но продолжали кудахтать.

Открылась калитка, и во двор вошёл дедушка. Гонзик видел, что он несёт в сумке обед из кооперативной столовой. Мальчик сразу почувствовал мучительный голод. Ведь он с утра ничего не ел! От голода он готов был грызть насест, под которым сидел.

За дедушкой вбежал в калитку и Пунтя. У завалинки он обогнал деда, заглянул в дверь и исчез в сенях. За ним вошёл и дед. Гонзик заметил, что дедушка тоже озабочен: он улыбается, смотрит в землю.

На завалинке вновь показался Пунтя. Он уселся, вытянул нос и стал принюхиваться. Тут Гонзик уже не выдержал.

– Пунтя!

Пёс насторожился, вскочил и помчался к курятнику.

Гонзик опять высунул голову и засмеялся. Пунтя обрадовался, стал прыгать и тихонько тявкать. Он даже попытался забраться в курятник по лестнице. Но у него ничего не получилось, потому что ноги у Пунти были длинные, а перекладины лестницы были поставлены близко друг к другу. Раз Пунтя не может залезть наверх, значит, Гонзик должен спуститься вниз. Он понял, что в курятнике долго не просидеть. Пунтя от курятника не уйдёт и всё равно его выдаст. Гонзик решил пойти домой и всё рассказать дедушке и бабушке. Ведь они ждут его.

Он уже потихоньку шёл к двери, как вдруг открылась калитка и во двор вошла его мама. Сначала Гонзик опешил от удивления, но потом с криком бросился в мамины объятия. Как хорошо! Мама здесь! Он так крепко обнял её, что чуть не задушил. Приехала его золотая мамочка!

Гонзик забыл обо всём, что случилось сегодня, вырвался из маминых рук и помчался в кухню сообщить о её приезде.

Дедушка с бабушкой встали из-за стола и выбежали на крыльцо, чтобы обнять свою дочь.

– Анечка, – говорила бабушка дрожащим голосом, – как хорошо, что ты приехала!

– Входи, милая, входи! – приглашал дедушка, беря у неё из рук большую сумку.

– А что, Гонзик хорошо вёл себя? – спросила мама, не снимая руки с вихрастой головы Гонзика.

Гонзик напряжённо ждал, что скажут бабушка и дедушка. Ведь сегодня он вёл себя неважно! Да ещё никто не заметил дыры на штанах!

– Что ты, конечно, хорошо! – ласково ответила бабушка.

– Гонзик молодец, – подтвердил дедушка. – Мальчики о нём говорят: «Он скоро пионером будет!…» Только из школы он не должен приходить поздно.

– Разве Гонзик ходит в школу? – удивилась мама.

– Сегодня я был там, – пояснил Гонзик. – На первой парте было свободное место, и я туда сел.

– Завтра увезу тебя, а то папа соскучился, – сказала мама и пошла в сени вслед за бабушкой.

– Вот ты уже и уезжаешь, – тихо сказал дедушка.

– Дедушка, – повернулся к нему Гонзик, – ведь мы ещё целую ночь здесь пробудем.

– Ну, ну, – кивал седой головой дед, проходя вслед за остальными в комнату.

Бабушка уже постелила чистую скатерть и раздумывала, чем бы покормить дорогих гостей.

XVII. Гонзик прощается с друзьями

После обеда дедушка пошёл на кооперативный двор и вскоре подъехал на повозке. Задрав голову, лошадь прядала ушами. Дедушка остановился, и на козлы вскочил рыжий Пунтя. Ему хотелось поехать на станцию, но дедушка прогнал его. Пришлось Пунте соскочить, но он не унимался и всё время бегал вокруг повозки. Потом Пунтя отогнал чёрного кота, который пришёл понюхать деревянные колёса. Кот уселся на столбик у калитки и ждал, что будет дальше.

Через минуту прибежал Гонзик. Кониковицкие дети увидели Гонзика и подбежали к нему. Они хотели с ним попрощаться.

Виктор принёс Гонзику красивую лодочку, вырезанную из коры, а Терезка дала ему огромную грушу. Груша была похожа на маленький бочонок. Гонзик положил подарки на сиденье и стал шарить в карманах: что бы такое подарить ребятам? Но ничего не нашёл. Только разноцветный шарик. Гонзик переводил взгляд с Виктора на Терезку. Кому его отдать? Он бы с удовольствием отдал шарик обоим, но это невозможно. Нельзя же распилить шарик пополам!

– Нб, Терезка, шарик, – сказал наконец Гонзик.

– Не надо, Гонзик, – отозвалась Терезка.

Она знала, как Гонзик любит свой шарик.

– Возьми, возьми! И никому не отдавай его! – уговаривал её Гонзик. – Когда я приеду, я, может быть, его выиграю и отдам Виктору.

– Спасибо, – засмеялся Виктор.

Гонзик посмотрел на липы, которые росли посередине деревни. Кто это там стоит одиноко, печально глядя на Гонзика и собравшихся вокруг него детей?

Это был Ферда. Гонзику стало жаль его.

– Ферда! – закричал он на всю площадь. – Иди сюда!

Ферда сразу прибежал. Он чуть испуганно взглянул на Гонзика, попытался было улыбнуться, но из этого ничего не получилось.

– Ферда, – весело сказал Гонзик, – а та белка от меня убежала!

– Она очень проворная, – ответил Ферда, и глаза у него блеснули.

Гонзик показал ему грушу, полученную от Терезки, и лодку из коры. Ферда сразу покраснел, сунул руку в карман, вынул ножик и подал его Гонзику.

– Это твой ножик, – сказал он тихо и приветливо посмотрел на Гонзика.

– Ферда, оставь его себе, – отказывался Гонзик. – Я уже и так много получил!

– Я дарю его тебе, – сказал Ферда.

И Гонзику показалось, что Ферда вот-вот заплачет.

– Бери, бери, – сказал Гонзику Виктор. – Ведь Ферда дарит тебе его от всего сердца. Да, Ферда?

– Да, – кивнул тот.

Тогда Гонзик взял ножик, посмотрел на него и положил в карман. И даже не видя его, всё время чувствовал, что у него в кармане есть что-то очень дорогое и красивое.

– Ферда, – спросил Виктор, – хочешь сегодня пойти с нами на речку?

– Хочу! – воскликнул Ферда и только теперь по-настоящему засмеялся.

– Вы пойдёте на речку, а я должен уехать! – вздохнул Гонзик.

И верно, мама с бабушкой уже подходили к повозке. Дедушка сел на козлы и взял в руки вожжи. Бабушка подхватила Гонзика на руки и подала его маме.

– Теперь нам будет скучно, – сказала бабушка.

– Что ты, бабушка, – утешал её Гонзик, – я опять приеду. Не то Пунтя и кот тоже рассердятся!

Бабушка не успела ответить. Дед крикнул на лошадь, и повозка тронулась. Пунтя залаял, кот замяукал, дети закричали: «До свиданья!», а бабушка утирала слёзы. Она очень любила своего маленького внучка.

Но ничего не поделаешь. Гонзику нужно было возвращаться домой.

Рассказ первый
о любопытной девочке Анежке и о мальчике Войте, который ездил на своём стуле, на собаке Коциянке и на спине у вола Гулана

Когда в семье Томешовых родилась девочка, все очень обрадовались. Отец работал на кирпичном заводе, но в этот день он на работу не пошёл, остался дома. Долго он стоял, глядя на новорождённую, улыбался и подкручивал кончики усов.

– Ждал я девочку, но не такую, – сказал он наконец себе под нос, – ведь она же чёрная, как цыганка.

– Да что ты, она вовсе и не чёрная! – ответила мать и тихонько засмеялась. – А глянь-ка лучше на её носик, какой курносый!

– И вправду курносый, – подтвердила бабушка, гостившая в это время у Томешовых. – Верно, страсть как будет любопытна.

Эту девочку стали звать Анежкой. Маленькой она не осталась, росла, как и все остальные дети, становясь всё время чуть-чуть побольше. Сначала она выросла из пелёнок, потом из распашонок, потом стала бегать ножками. Правда, носик у неё так и остался курносым, и Анежка на самом деле становилась всё любопытнее и любопытнее. Она обращалась с вопросами к отцу и к матери, к собаке, даже к стулу на кухне и к лопате на дворе:

– Почему днём светло, а ночью темно?

– Что делает ветер, когда не дует?

– Почему наш кот Розум весь чёрный? И почему, когда человек ходит, одна нога у него всё время отстаёт?

– У тебя отстаёт, говоришь? – смеялся отец. – А у меня, наоборот, одна нога всегда перегоняет другую.

Когда Анежке было три года, из деревни Кониклец снова приехала бабушка и стала помогать матери по хозяйству. Мать лежала в постели и не вставала. В сенях стояла новая коляска. Анежка не раз заглядывала в неё, приподнимая даже цветное одеяльце, но в коляске никого не было, она была пустой.

Но вдруг однажды маленькая Анежка проснулась от испуга. Кто-то плакал, и девочка слышала, что это плакал ребёнок. Сначала она подумала, не кричит ли это она сама, и сразу же схватилась за зеркало. Но в зеркале она увидела, что рот её закрыт. Значит, это плакала не она.

– Анежка, пойди сюда, – позвала её бабушка и показала на белый свёрточек в коляске: – У тебя родился братик.

– Где он? – воскликнула Анежка и ринулась к коляске.

Действительно, там лежала живая кукла, которая страшно ревела.

– А почему он так кричит? – удивлялась Анежка.

– Не нравится ему в пелёнках, хочет гулять.

– Ну, так пусти его, бабушка, мы пойдём вместе играть.

– Для игр у этого крикуна, – отвечала бабушка, – времени ещё хватит. Сейчас он должен лежать.

Но Войта долго лежать не собирался. Мальчик этот был как заводной. Руки и ноги его не останавливались ни на минуту. Он двигал ими с утра до вечера. Когда Войта подрос, он больше всего полюбил кататься. Сначала на стульчике, а потом на собаке Коциянке. Собака сердилась на него. Ведь, когда на ней сидел Войта, она не могла вилять своим закрученным наверх хвостом.

Однажды отец попробовал посадить сына на вола Гулана. Волу Гулану показалось, что его кто-то щекочет, но он был так ленив, что даже и не оглянулся. Только махнул хвостом и хватил Войту прямо по голове. Мальчик рассердился и стал бить вола кулаком. Гулан этого почти не почувствовал, зато у Войты рука потом долго болела.

Войте захотелось полететь, как летает шмель или воробей. Он залез на забор и прыгнул вниз. Но ничего из этого не вышло, хотя он и размахивал руками, как крыльями. Он только упал в крапиву и обжёг себе нос.

– Ты летаешь, как наша старая гусыня, – смеялась над ним Анежка.

– Сама ты гусыня! – защищался Войта. – Я летаю уже почти как птица.

Рассказ второй
познакомит нас с Пепиком Сламой, девяти лет, вместе с которым дети отправились на аэродром

Анежка и Войта росли так быстро, что бабушка только диву давалась. Приходя к ним в гости, она всякий раз приговаривала: «Дети мои, да вы растёте, как на дрожжах!» Время бежало тоже быстро, и Войте уже исполнилось восемь лет, а Анежке одиннадцать. К несчастью, отец их умер, но мать любила их ещё больше, чем раньше. Они ходили в школу вместе с Пепиком Сламой, родители которого были из той же деревни, но жили получше Томешовых. У них было большое хозяйство и немало земли. Вол Гулан тоже был их, да, кроме вола, у них работала на поле ещё пара гнедых коней.

Родители берегли Пепика как зеницу ока и ничего не позволяли ему делать.

– Пепик! – напоминала ему мать. – Смотри не ходи по лужам, а то будешь кашлять.

– Пепик! – грозил отец. – Смотри у меня, не играй с этим озорником Войтой. Он тебя отколотит, и у тебя будет на лбу шишка. Возьми лучше велосипед!

Но Пепик Слама не любил велосипеда. Велосипед был новый, и он не умел ещё на нём ездить. Мать всё боялась, как бы сынок не разбился или не ободрал новую игрушку. И поэтому Пепику разрешалось только смотреть на велосипед или потихоньку водить его по двору. Велосипед действительно был хорош, прекрасно ехал, но сам Пепик шёл рядом. Вот и сегодня Пепик не долго играл с велосипедом: поставил его поскорее под навес, а сам пошёл в сад. Там он огляделся и – раз! – пролез через дырку в заборе, обежал кругом дома деда Козелки, работавшего сторожем на аэродроме, – и прямо к Томешовым.

– Дети на улице, – сказала Войтина мать. – Слышишь, Коциянек лает? Они там с ним играют.

– Слышу. А Анежка тоже там?

– Да.

– А Войта?

– Тоже там, – сказала мать. – Там Коциянек, Анежка и Войта.

Как только Войта увидел Пепика, он громко закричал. Коциянек залаял. А Анежка завизжала. Это было очень смешно, и Пепик Слама весело рассмеялся. Он так обрадовался, что видит живых детей и живую собаку!

– Пепик! Пепик! – изо всех сил кричал Войта.

Щёки у него горели, тёмные глаза блестели, а волосы на голове торчали торчком.

– Пепик! – визжала Анежка. Она замахала обеими руками, и в воздух взлетела маленькая тележка.

«Пепик!» – залаяла собака Коциянек, но хвостом не виляла. Он был закручен у неё наверх и напоминал улитку в раковине.

– Что вы тут делаете? – спросил Пепик Слама. У него уже начинало звенеть в ушах.

– Пойдём с нами на аэродром! – выпалил Войта.

– Нет, на аэродром не разрешают, – отказывался Пепик.

– А что там? Я там ещё никогда не была. – Анежка была готова идти куда угодно.

– Дед Козелка нас, наверное, прогонит, – опасался Пепик.

– Да он же глухой, ничего и не услышит. Мы пройдём тихонько, – перешёл на шёпот Войта.

– Пошли, Пепик, пошли, – зашептала Анежка. – Давай, давай, пошли. Дедушка Козелка совсем глухой. Мы пройдём, никто и не заметит.

Пепик Слама ещё колебался, но солнце так светило, начинались каникулы и Войта с Анежкой так загадочно улыбались, что Пепик сдался.

– Ну хорошо. А что, если дедушка Козелка нас всё-таки увидит?

– Не бойся, – ответил Войта, – мы с Коциянком умеем ползать. Как кошки.

Собака услышала своё имя, высунула язык, заскулила и завиляла хвостом.

– Ну да, это же только ты с Коциянком! А мы-то с Пепиком не умеем, – перебила его Анежка.

– Конечно, не умеем, – сказал Пепик и благодарно посмотрел на Анежку.

– Ну, – допустил милостиво Войта, – может, вас и так не будет слышно.

Они шли по полю гуськом. Войта впереди, за ним Анежка, и позади Пепик. Коциянек отыскивал во ржи разные дорожки и принюхивался к каждой мало-мальски заметной норе. Он хотел схватить за шубку какую-нибудь мышь, но ни одна из них почему-то не попадалась. Поэтому Коциянек немного сердился.

Вскоре их родные Пеклы остались позади. Там прижались друг к другу дома Томешовых, Сламы и Козелки. Впереди расстилалась широкая долина, по которой протекала река Орлице. От подошвы холма простирался покрытый травой аэродром с двумя зданиями, одним большим и другим маленьким. Чуть подальше, за небольшим леском, торчали заводские трубы и башня костёла, а на чердаках под красными крышами поблёскивали стеклянные окошки. Там был город.

Дети город даже не заметили. Они смотрели только вниз, на аэродром. По зелёному полю как раз разбегался самолёт.

Вдруг он оторвался от земли и поднялся в воздух. Дети не сводили с него глаз. Особенно Войта.

– Это аэроплан… а внутри сидит пилот! – кричал Войта, показывая руками и ногами, как управлять самолётом.

Впрочем, так не сумел бы управлять даже лётчик Гейдук, который каждый день испытывал на аэродроме новые машины. Неподалёку был авиационный завод, трубы которого и виднелись вдали.

– Смотрите, он летит над городом! – взволнованно кричала Анежка.

Самолёт минутку покружил над крышами, но вдруг взметнулся к облакам и в один момент превратился в еле заметную точку.

– Теперь побежали скорее на аэродром, пока пилота там нет! Посмотрим на самолёты! – скомандовал Войта.

А Коциянек залаял.

– Коциянек, потише! – умолял собаку Пепик Слама.

Он тоже был взволнован, и собачий лай ему мешал.

– Вот интересно! – обрадовалась Анежка.

И ребята, один за другим, начали бегом спускаться вниз. Первым опять бежал Войта, рядом с ним Коциянек, потом бежала Анежка, высоко вздёрнув свой носик, и за ними Пепик, которому было немного не по себе. Ну и понятно: ведь они затеяли не пустяк!

Рассказ третий
о посещении ангара, когда вдруг захлопнулись ворота и дети не смогли выйти обратно

Войта, Анежка, Пепик Слама и Коциянек почти дошли до аэродрома. Совсем близко был уже большой навес. Его вполне можно было бы назвать ригой, но на аэродроме это большое здание почему-то называли ангаром и прятали туда самолёты.

Рядом с ангаром стоял ещё один домик, поменьше. Войта не знал, зачем он. Этого не знала даже Анежка, не говоря уж о Пепике.

Дети остановились у дощечки, на которой было написано крупными буквами: «Посторонним вход воспрещён!».

Анежка спросила Войту:

– Войта, как ты думаешь, а мы посторонние?

– Нет, – ответил Войта. – Ведь дедушка Козелка из нашей деревни. Раз дедушка не посторонний, значит, и мы не посторонние.

– Пепик, мы посторонние? – снова спросила Анежка Пепика.

Пепик задумался. Затем сказал:

– Здесь мы чужие, а в деревне нет. Пойдемте домой. Лучше я вывезу велосипед.

– Коциянек, правда ведь мы здесь не посторонние? – спрашивала Анежка собаку, виляющую хорошо закрученным хвостом.

Коциянек тихо зарычал и два раза тявкнул. Потом он сел и заглянул в глаза Анежке. Значит, ему здесь нравилось и чужим здесь он себя не чувствовал.

– Коциянек тоже думает, что мы не чужие. Пойдёмте дальше, – решила Анежка и повернула к ангару.

– Ясно, пойдём, – охотно поддержал Войта.

– Ну ладно, – согласился Пепик, – я тоже пойду с вами.

И они пошли дальше. Впереди – Войта, рядом с ним – Коциянек, за ними – Анежка и, наконец, Пепик. Шли они совсем тихо. Слышен был разве только шелест какой-нибудь травинки, согнувшейся под их босыми ногами. И направлялись к ангару. Войта думал о самолётах, Анежка – обо всём на свете, а Пепик – о родительских наказах. Что бы ему сказала мама, если бы сейчас его увидела? И он так громко вздохнул, что Анежка даже испугалась:

– Что случилось?

– Правда, ведь из деревни не видно, что мы здесь делаем? Мама нас никак не увидит? – спросил шёпотом Пепик.

– Нет, не увидит. Деревня ведь за холмом. Разве что увидишь через холм?

– Конечно, – согласился Пепик.

На сердце у него отлегло, и о матери он сразу же забыл.

Дети дошли до задней стены ангара. Теперь они должны были обойти его кругом, потому что ворота находились с другой стороны. Здесь было несколько маленьких квадратных окон. До них дети не могли дотянуться. И поэтому заглянуть внутрь им не удалось. Войта с собакой Коциянком, Анежка и Пепик обошли ангар. Они надеялись, что никто их не заметил. Нигде не было ни одного человека. Как будто бы все люди с аэродрома улетели.

Дети спокойно шли к воротам. Только у Коциянка уши стояли торчком, и он тихо рычал. Что-то ему явно не нравилось. Но Войта его даже и не слышал. Он так хотел поскорее оказаться около самолёта, что на собаку не обращал ни малейшего внимания. Здесь-то и сделал он промах, о котором ему потом пришлось жалеть.

Ну вот, дети стояли уже у самых ворот ангара. Они увидели несколько самолётов. У самого близкого к ним было высокое шасси, и он смотрел на детей как-то очень строго. Ничто на нём не шелохнулось. Ни пропеллер, ни колёсико шасси.

– Видите? – воскликнул Войта и ринулся внутрь ангара.

– Пошли! – позвала Анежка и побежала за ним.

– Подождите, – попросил было Пепик шёпотом, но, увидев, что Войта с Анежкой не ждут, побежал за ними.

Ему тоже хотелось видеть самолёт вблизи.

Дети остановились у самолёта и стали разглядывать пропеллеры. Коциянек тем временем залез под самолёт и обнюхал колёсики шасси. Когда это занятие ему надоело, он вернулся обратно к детям.

Вдруг все услышали шум, и ворота ангара внезапно закрылись. Дети испугались, а Коциянек залаял.

Что случилось? Кто запер ворота ангара? Как они теперь выберутся обратно?