Текст книги "Капитан Чехович задание выполнил!"

Автор книги: Богдан Свенткевич

Соавторы: Януш Кольчиньский,Ядвига Радоминьская,Ян Рущчиц,Лонгин Заремба,Богдан Роменьский,Славомир Шоф,Витольд Шимандерский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Ядвига Радоминьская
БОЛЬШАЯ ИГРА АНДЖЕЯ ЧЕХОВИЧА

(Беседа в редакции журнала «Кулисы»)

Р. Как получилось, что после окончания исторического факультета вы решили работать в разведке?

Ч. В детстве я читал массу книг о разведчиках, о разных приключениях, сопряженных с риском. И уже тогда видел себя в роли разведчика. Меня интересовали мотивы поведения этих людей. Под влиянием прочитанного я начал воспитывать в себе смелость, решительность, волю. Кажется, мне удалось кое-чего добиться, так как товарищи по школе, например, во время футбольных матчей всегда поручали мне играть в защите, зная, что я приложу все силы, чтобы не допустить противника на штрафную площадку. Я считаю, что на выбор моей профессии немалое влияние оказало также и патриотическое воспитание в семье. Я зачитывался исторической литературой, особенно о январском восстании 1863 года, в котором принимал участие мой дед. Я восхищался также поколением, которому пришлось бороться с гитлеровскими оккупантами. Окончив исторический факультет Варшавского университета, я решил осуществить свою давнюю мечту. Шел 1962 год. Мне было тогда 25 лет, и я решил посвятить себя разведывательной работе. Успех на вступительных экзаменах окрылил меня. Я прошел общую подготовку, а затем получил задание, которое уже теперь всем известно. После этого я прошел специальную подготовку, уже непосредственно связанную с порученным мне заданием…

Р. Какие чувства вы испытывали в течение этих лет, когда каждый день, каждый момент вам приходилось играть две роли?

Ч. За все годы работы на радиостанции «Свободная Европа», пожалуй, самым трудным был начальный период. Тогда все – мой мюнхенский непосредственный начальник, сотрудники и те, кто имел отношение к разведке, следили буквально за каждым моим движением, каждым шагом, прислушивались к каждому моему слову. Я вынужден был остерегаться всех и вся, особенно тех, кто работал в разведке. Я никогда не забуду того периода и, признаюсь, неохотно вспоминаю об этом. Переживания тех дней трудно выразить словами. Это – постоянное напряжение, постоянный самоконтроль за каждым движением, каждым словом, каждой встречей. Я должен был вести себя так, как ожидалось от человека, только что бежавшего из Польши. Мне приходилось особенно учитывать, что это был период, когда радиостанция «Свободная Европа» меняла профиль своих программ.

Потом наступил второй этап. К этому времени я уже настолько вошел в свою роль, что мог приступить к действию. Передо мной стояли две задачи. Первая – это тщательно изучить персонал радиостанции и выявить тех, кто в рамках сотрудничества с контрразведкой имел задание наблюдать за другими работниками нашего отдела» Второй моей задачей было установить, где хранятся наиболее секретные материалы, интересующие нашу разведку. Этот период тоже нельзя назвать легким: ведь в любой момент я мог провалиться.

Приведу лишь один из многих случаев. Шеф польского отдела департамента анализа и исследований Казимеж Заморский тщательно наблюдал, как, например, я реагирую на разложенные на его письменном столе документы с грифом «Совершенно секретно». Он часто оставлял их на своем столе и расхаживал по комнате или даже выходил во время беседы, а потом внезапно возвращался и наблюдал за моей реакцией. Разумеется, во время таких его прогулок, уходов и приходов я спокойно сидел на стуле, не бросая даже взгляда на секретные документы: ведь я знал, что эти бумаги рано или поздно окажутся в моих руках. Тем не менее мое спокойствие было только видимым. Как-никак, а в чужой, враждебной среде я чувствовал себя, мягко говоря, не лучшим образом. Однако так было только поначалу. Потом я установил приятельские отношения с некоторыми людьми и даже с самим Заморским. Наверное, у меня еще будет случай подробнее рассказать об этом…

Р. А вы испытывали чувство страха?

Ч. Конечно. Это вполне естественно. Я знал, что меня может ожидать. Нередко во время выполнения некоторых заданий кровь ударяла мне в голову, в висках стучало. Были и такие ситуации, когда я задумывал что-нибудь, настраивал себя на это и, разумеется, испытывал огромное напряжение, а между тем не мог в данный момент выполнить намеченное. И, пожалуй, вот такие ситуации стоили мне дороже всего.

Р. Скажите, когда вы чувствовали себя в наибольшей опасности?

Ч. Таких моментов было много. Однажды у меня создалось впечатление, будто шеф и некоторые его сотрудники начали меня подозревать. В столь необычной ситуации человек становится особенно чувствительным к каждому жесту, каждому взгляду… Одним словом, мне показалось, что они что-то знают. И я начал играть. Мне хотелось создать впечатление человека рассеянного, интересующегося всем, чем угодно, только не служебными делами. Я допускал возможность провала, и мне казалось, что они уже что-то знают, что, возможно, у них где-нибудь вмонтирована кинокамера, что, может, меня кто-то заметил при выполнении очередного задания, или вдруг какой-нибудь документ или листок я положил не совсем точно на прежнее место. Я часами анализировал свои поступки, задавал себе десятки вопросов, и хотя приходил к выводу, что не совершил никакой ошибки, сомнения, однако, оставались. Через некоторое время все вошло в норму и мною перестали интересоваться, но, пожалуй, именно этот период я отношу к числу наиболее драматических.

А вот еще одна история. Однажды по чистой случайности я оказался закрытым на ночь в служебном помещении. Выбраться оттуда я никак не мог и вынужден был ждать до утра, хотя сознавал, что мне придется долго объясняться.

Было просто маловероятно, что сочтут это за случайность. В моем воображении уже вставали самые худшие подозрения, которые обрушатся на меня. К счастью, все обошлось. Как видите, нелепый случай, который трудно предусмотреть, иной раз может свести на нет самую точную и продуманную стратегию!..

Р. Что вы можете сказать о литературных произведениях и фильмах о разведчиках?

Ч. Авторы этих произведений показывают прежде всего наиболее интересные, сенсационные случаи. А труд разведчика – это в первую очередь кропотливая и изнурительная работа, требующая хорошей спортивной формы.

Р. В последнее время в литературе о разведчиках модно описывать техническое оснащение агента: фотоаппарат, смонтированный в зажигалке, кинокамеру в табачной трубке, стреляющую авторучку, магнитофон в часах и т. д. Что вы на это скажете?

Ч. Ну что ж. Это не плод литературного воображения. Техника XX века охватила все области нашей жизни, а следовательно, и ту, о которой мы говорим. Правда, стреляющей авторучки у меня не было, и, признаюсь, я не слышал о ней. Однако минифотоаппарат, миниатюрный магнитофон или же современные средства связи, необходимые при выполнении такого типа заданий, разумеется, мне знакомы.

Р. Вас, наверное, подвергали испытаниям с помощью так называемого детектора лжи? Как вы перенесли это?

Ч. Я был подготовлен ко всякого рода испытаниям. Я прошел их еще в Польше, в период моей подготовки. Прошел я и целый ряд других испытаний, которые также требовали от меня большой выносливости. Впрочем, я уже говорил об этом, а более подробно напишу об этом в своих мемуарах.

Р. Во время работы на радиостанции «Свободная Европа» вы поддерживали связь с Центром в Польше? Такая связь, видимо, особенно опасна?

Ч. Да, поддерживал. Конечно, это очень опасно, но тем не менее такая связь была необходима. Ведь с помощью этой связи я передавал в наш Центр многочисленные материалы в течение всего периода работы на радиостанции «Свободная Европа».

Р. Как вы переносили одиночество, отсутствие контакта с близкими?

Ч. Было тяжело. Я тосковал по родине, по семье. Конечно, я завел знакомых, но в отношениях с ними я постоянно должен был сохранять большую осторожность и бдительность. Ведь среди них мог оказаться кто-нибудь из агентов иностранной контрразведки. Нелегко было приспособиться к психологии и специфическому образу жизни работников радиостанции «Свободная Европа». Можете себе представить, с какой неописуемой радостью я возвращался на родину!

Р. Что, по-вашему, значит «быть отважным»?

Ч. Отвага не в том, что человек не испытывает страха, ибо это чувство свойственно всем людям и нет таких средств, которые бы ликвидировали обычный человеческий страх. По-моему, отвага – это когда человек, несмотря на страх, выполняет задуманное или порученное ему дело. Кроме того, к страху можно привыкнуть, особенно в такой ситуации, когда человек сознательно взял на себя какие-то обязательства и готов их выполнить для родины.

Р. Какие черты характера вы считаете необходимыми для разведчика?

Ч. Помимо таких качеств, как сильная воля, смелость, готовность к самопожертвованию, психическая и физическая стойкость, быстрая реакция, упорство, выдержка и актерские способности, разведчику необходима бескорыстная, глубокая любовь к родине.

Р. Когда вы решили посвятить себя разведке, вы имели о ней какое-нибудь представление?

Ч. Я уже говорил, что в юности читал массу книг о разведчиках. Однако это было чисто книжное представление. В период предварительной подготовки, а уж затем во время пребывания в Мюнхене я хорошо понял, что такое разведка. Колоссальное впечатление произвел на меня лагерь для беженцев. После всего того, что мне пришлось там испытать, я перестал бояться даже тюрьмы.

Р. В фильмах и книгах разведчики обычно отлично владеют огнестрельным оружием. Какие у вас были оценки по стрельбе?

Ч. Могу похвастаться, что и в гимназии на уроках по военному делу, и в университете на военных занятиях у меня были очень хорошие оценки. Я стрелял в самую «десятку».

Р. Когда Центр принял решение о вашем возвращении на родину, не боялись ли вы, что какой-нибудь пустяк может в последний момент привести к провалу?

Ч. Прежде всего я испытал огромную радость, узнав, что возвращаюсь на родину. И хотя это звучит парадоксально, но я опасался, что именно это чувство переполнявшей меня радости может выдать меня. Я решил оставить свой «мюнхенский дом» в таком состоянии, чтобы не возбудить ни малейших подозрений.

Р. Если бы вам предложили вновь выполнить подобную миссию, пригодился бы приобретенный вами опыт?

Ч. Конечно. Я выполнил бы задание еще лучше. Взялся бы я за выполнение нового задания? Да. Я ведь офицер разведки.

Януш Кольчиньский
ПЕРЕД ТЕЛЕВИЗИОННЫМИ КАМЕРАМИ

К. Сегодня у нас в студии находится капитан Анджей Чехович. Мы сердечно приветствуем вас, Анджей, и поздравляем с большим успехом.

Ч. Большое спасибо.

К. Сначала скажите несколько слов о себе. Как вы пришли в разведку? Как готовились к выполнению ответственной и очень трудной задачи?

Ч. В семье меня воспитывали в патриотическом духе. В 1962 году я окончил исторический факультет Варшавского университета. Меня всегда интересовала история и особенно традиции борьбы за независимость. Я собирал различные материалы на эту тему. С детства увлекался книгами о разведчиках. После окончания Варшавского университета решил посвятить себя разведке. Готовили меня очень тщательно. Я прошел целый ряд специальных испытаний, прежде чем мне дали это задание. Мой шеф и другие мои начальники не скрывали, что задание это трудное и очень сложное.

К. Какие чувства вы испытывали, получив такое задание?

Ч. Мое состояние тогда трудно передать. Я был готов ко всему. С одной стороны, конечно, меня мучили сомнения, сумею ли я справиться с заданием, а с другой – я гордился, что именно мне поручили эту миссию, что мне оказали большое доверие.

К. Какие задачи были поставлены перед вами?

Ч. Я должен был изучить центры политической и идеологической диверсий на Западе, и прежде всего деятельность радиостанции «Свободная Европа», где сходятся все нити остальных центров диверсии, таких, как «Культура»[2]2
  Журнал, издаваемый в Париже реакционными кругами польской эмиграции. – Прим. авт.


[Закрыть], различные «институты советологии», сионистские организации, «конгресс свободы культуры» и т. д.

К. Да, это сложное задание. Ведь «Свободная Европа» – это главный центр идеологической диверсии. Впрочем, все центры идеологической диверсии окружены особой заботой со стороны разведок и контрразведок наших противников. Не так ли?

Ч. Да, это так. Но наша разведка уже имела целый ряд данных, с которыми я подробно ознакомился. Я заранее знал, какие люди работают в «Свободной Европе», их образ мыслей, отношение к беженцам. А ведь я должен был изображать из себя именно беженца. Я заранее получил точные характеристики отдельных лиц и всей организации в целом.

К. Значит, в процессе подготовки вас уже в определенной степени информировали и вооружили для выполнения этой задачи?

Ч. Да.

К. С чего вы начали выполнение поставленной перед вами задачи?

Ч. Сначала я официально выехал в Англию. Каждый поляк может выехать на Запад по приглашению родных и знакомых. Но Англия не была моей целью, это, конечно, был лишь предлог. Мне нужно было попасть в Федеративную Республику Германии, на территории которой находится радиостанция «Свободная Европа».

Я остановился в Кельне и попросил политического убежища. Из полицейского участка, куда я обратился, меня в автомашине отвезли, кажется, в главную комендатуру города. Там меня поместили в камеру, а на другой день ко мне явились два детектива с поднятыми воротниками, как их порой и показывают в фильмах, и отвезли в лагерь для беженцев в Цирндорфе. Это было уже вечером. Портье, который там дежурил, выдал мне какое-то одеяло и матрац. Затем меня отвели в комнату, где находилось человек тридцать – сорок. Это была комната, так сказать, временного пребывания, где обычно беженцы проводят два-три дня. Мне здесь довелось прожить несколько дней с людьми, которых больше никогда в жизни не хотел бы встретить.

К. Не сладко выглядит эта свобода?..

Ч. Вы правы. На эту тему мне есть что рассказать, но это как-нибудь в другой раз… На следующий день начались допросы. Самым важным был первый допрос. Его проводил офицер западногерманской разведки. Этот господин вытянул из меня все жилы. Допрос продолжался в течение пяти дней. Я вынужден был, по крайней мере, шесть или семь раз рассказывать свою биографию. Немец спрашивал меня о различных моментах из этой биографии, при этом то в одном плане, то в другом.

К. Он хотел вас поймать?

Ч. Да, но это ему не удалось. Офицер западногерманской разведки в своем заключении, видимо, написал, что я представляю интерес как по своему образованию, так и по связям в Польше и мог бы сообщить нечто важное для американской разведки, с которой сотрудничает западногерманская разведка. Мое дело передали в Нюрнберг. Выглядело это так: ежедневно за мной приезжал автомобиль из Нюрнберга, меня привозили к довольно угрюмому зданию, и начинались допросы.

Вел допрос офицер американской разведки, но были там также английский офицер и представители западногерманской разведки. Спрашивали меня по очереди, в зависимости от специальности. Один интересовался политическими вопросами, второй – общественными, третий – экономическими и т. д. После завершения всех требуемых формальностей меня сфотографировали, взяли отпечатки пальцев и, наконец, оставили в покое. Теперь мое дело передали в так называемый «суд», который решал вопрос о предоставлении права политического убежища. Вскоре это право мне было предоставлено, и меня отправили в пересыльный лагерь в Мюнстер, на север Западной Германии. Там я пробыл три месяца, а потом, получив документы, поступил на службу в охранную роту Британской рейнской армии. Однако еще в ходе допросов я установил контакт с представителем «Свободной Европы».

К. Разве представители радиостанции участвуют в допросах?

Ч. Конечно. Представитель радиостанции вы-дает себя за корреспондента, на самом же деле это агент американской разведки, получающий информацию о беженцах от руководства лагеря в Цирндорфе. Пока я находился в лагере, кто-то из американских офицеров посоветовал представителям «Свободной Европы» обратить на меня внимание, считая, что я могу дать полезную информацию. Первый контакт со мной установил некто Которович. Между прочим, он умер еще до того, как меня приняли в «Свободную Европу». Которовичу в большой мере я обязан тем, что установил непосредственный контакт с Новаком.

К. Расскажите, как все это произошло. Вас Которович представил Новаку?

Ч. Да. Он дал обо мне очень хороший отзыв. Я написал несколько заметок, он остался ими доволен и стал доверять мне.

К. Как вас принял Новак?

Ч. Когда я еще жил в лагере, меня вызывали на радиостанцию «Свободная Европа». Там меня подвергли целому ряду испытаний. Потом я написал несколько материалов для радиопередач, разумеется под псевдонимом. Меня представили Новаку. Он сказал мне: «В общем-то вы подходите нам, но в данный момент у нас нет свободных мест, поскольку месяц назад мы приняли нового человека. Но вы не теряйте надежды, потерпите. Поступите пока куда-нибудь на работу и подождите. Мы будем иметь вас в виду».

К. Наверное, это был предлог, чтобы лучше проверить вас?

Ч. Да, конечно. Им нужно было выиграть время. Они сразу никого и никогда не принимают и обычно весьма тщательно выясняют целый ряд вопросов. Этим занимается американская разведка вместе с западногерманской. Я ждал полтора года. Выйдя из лагеря, я поработал на нескольких фабриках, был мойщиком посуды в американском госпитале. В конце концов мне все это надоело и я поступил в охранную роту Британской рейнской армии.

Командование этой группы войск находится в городе Хампе. Там я получил обмундирование, и в течение нескольких дней меня обучали, как отдавать честь, как маршировать и пользоваться оружием. Затем меня направили в маленькое местечко. Это была английская база, где находились автомашины, боеприпасы, различные материалы и т. п. Разумеется, я работал за гроши, и условия были ужасные, но я должен был терпеливо ждать. Поддерживая связь с Новаком и другими сотрудниками «Свободной Европы», я готовил им различные материалы для радиопередач. Наконец, в начале 1965 года мне сообщили, что меня могут принять. Разумеется, я написал о своем согласии и в апреле 1965 года приступил к работе. Мне очень повезло. Я попал в департамент анализа и исследований вместо одного из уволенных сотрудников, который не подходил господину Заморскому.

К. Расскажите в нескольких словах о задачах и структуре этого департамента.

Ч. Главная задача этого департамента – сбор различной информации о социалистических странах, начиная от военной информации и кончая информацией о людях, занимающих ответственные посты в этих странах.

Шефом департамента является кадровый офицер американской разведки Джеймс Браун. В кулуарах его называют Джими. Он прибыл из США год назад.

К. А кто руководит польским отделом?

Ч. Брауну подчиняются все национальные отделы анализа и исследований, в том числе и польский, во главе которого стоит Казимеж Заморский. Он тоже агент американской разведки. Правда, звания его я не знаю.

К. Кажется, он в прошлом был связан с деятельностью «двойки»?

Ч. Да, будучи еще студентом, он начал с довоенной «двойки». Затем был в «двойке» 2-го корпуса на Ближнем Востоке. Между прочим, там у него произошла ссора с Трощанко, нынешним редактором «Свободной Европы». Трощанко написал какие-то ехидные стишки в адрес одного из командиров. Началось следствие, в котором, разумеется, как сотрудник «двойки» принимал участие Заморский. В результате, когда выяснили, кто был автором этих стишков, между Заморским и Трощанко вспыхнула ссора, закончившаяся будто бы дракой. Во всяком случае, с того времени они не терпят друг друга.

К. Да, это, конечно, не создавало предпосылок для хороших взаимоотношений между ними. Итак, вы попали в главное подразделение радиостанции «Свободная Европа», в котором сосредоточены именно разведывательные функции радиостанции.

Ч. Да. Как я уже говорил раньше, главной задачей департамента является сбор разного рода материалов и ведение картотеки на всех людей, занимающих ответственные посты в социалистических странах. На журналистов, научных работников, писателей также заведены там досье. На вас, между прочим, в «Свободной Европе» также имеется довольно толстое досье. Я даже сам несколько раз заносил в него различную информацию.

Картотека польского отдела департамента насчитывает в настоящее время приблизительно 60 тысяч досье на различных лиц, работающих в учреждениях Польши.

К. Почему же, на ваш взгляд, имея довольно солидную разведывательную службу, «Свободная Европа» в своих передачах иногда несет такую чепуху, которая не выдерживает никакой критики?

Ч. Причина здесь одна: большинство сотрудников радиостанции – это люди, плохо знающие подлинное положение дел в Польше.

К. Видимо, правильно оценить факты им мешают определенные антикоммунистические догмы?

Ч. Да, они придерживаются определенных схем, давно устаревших. Кроме того, большинству сотрудников просто не хватает образования.

К. Думаю, Анджей, мы не будем принимать к сердцу кадровые заботы «Свободной Европы».

Ч. Конечно.

К. У нее и так слишком много забот в данный момент, особенно после того, как на пресс-конференции вы привели ряд фактов.