Текст книги "Первая Любовь (СИ)"

Автор книги: Бодан Павловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

  – Это да, – поглаживая подбородок, заметил дядь Митя.

  – Куда ветер, туда дым, – рассмеялся Валентин Петрович, – как ты вообще выжил эти сорок лет здесь? – недоуменно спросил он. – Как был советским простаком и чудаком, так видимо и остался.

  – Ой, – задумался дядя Митя, – чего я здесь только не повидал. Я-то летел сюда за красивой жизнью, а оказалось, красивая жизнь была у меня там. Молодой был, глупый, а теперь старый и дурной. Близких разочаровывать не хочется. Придумал себе образ, в который, по всей видимости, и сам поверил.

  – Да-а..., – процедил с грустью Валентин Петрович, – жизнь загадка.

  2

   Наутро Роман проснулся воодушевленный. За окном, радовала очи золотая осень, а в душе, будто бы зацвели цветы. Словно кто-то невидимый, переключил где-то глубоко в сердце тумблер, до которого он бы сам ни когда не дотянулся. Уныние куда-то исчезло, а ее место, заняла надежда. – Дочь, – то и дело вертелось в голове. – Увидеть бы ее.

   Спустившись во двор, он завел свою новенькую черную «ладу приору», взятую в кредит год назад, и включил музыку. По радио заиграла песня Марцинкевича, группы «кабриолет», со слов – «малыш родиться у тебя», – Роман посчитал это хорошим знаком. Недолго думая, Роман поехал на улицу Пушкина, на которой когда-то жила Женя. Припарковавшись напротив ее дома, он смотрел на дверь подъезда, в надежде, что она появиться, но ее все не было.

  Спустя несколько часов, появилась она. Та самая Женя, которую он ни как не мог забыть. Сердце забилось так, будто желая выпрыгнуть из груди, а по телу, пронеслась приятная и головокружительная дрожь. – Женя! – Крикнул он в сердцах, высовываясь из окна своего автомобиля, по пояс, словно позабыв о том, что в автомобиле существуют двери.

  Женя обернулась. В темно-синем халате в голубой цветочек, в гелиевых шлепках, и с мусорным пакетом в руке, она удивленно смотрела на машущего ей Романа, на половину высунувшегося из окна автомобиля, который был похож на советского солдата, возвращавшегося с войны. Выбросив мусор в бак, она пошла к нему. – Привет, – улыбаясь, тихо сказала она.

  – Привет Женя, – будто выиграв в лотерею, ответил тот.

  – Ты так и будешь торчать в окошке, – с усмешкой, спросила Женя.

  – Ой, – смутился Роман. – Сейчас, сейчас.

  – Как жизнь, – поинтересовалась Евгения.

  – Как на небе, – отшутился тот.

  – А как там, на небе? – Улыбнулась девушка.

  – Да плохо все, – с таскою ответил он. – А как ты?

  – В порядке, вот, решила наконец-таки навестить папу и маму.

  – Ну и как они?

  – Постарели.

  – Слышал двое детей у тебя?

  – Да, – ответила Женя.

  – А, правда, – замялся Роман.

  – Ты говорил с Игнатом, – поняла Евгения, к чему клонит Роман. – Да правда, – тихо ответила она. – Моя дочка от тебя, ее зовут Аня,

  – Почему же ты ни чего не сказала мне тогда?

  – А был смысл? Знаешь, – будто вспоминая прошлое, задумалась Евгения, – я ведь не простила бы тебя тогда. Веришь, я даже встречи с тобою не представляла себе. Если и закрадывалась мысль о тебе, я гнала ее прочь. Та обида по сей день, словно занозой, сидела у меня в душе, а увидев тебя сейчас, мне вдруг стало безразлично все, что связано с тобой. Я будто знала, если приеду, непременно встречу тебя, по этой причине, так долго не навещала родных. Теперь же понимаю, надо было давно расставить все точки над "И", и забыть о тебе, как о страшном сне.

  – Да, – с грустью сказал Роман, – безразличие это аргумент. Мне бы хотелось ответить тебе тем же, но соврать, увы, не могу. С тех пор как мы расстались, я не переставал думать о тебе. В какой-то момент своей жизни, я даже думал, что ты меня приворожила, потому что мысли о тебе, не покидали меня. Что бы я ни делал, с кем бы я не был, в моем сердце, было место только для тебя одной....

  – Ага, – ехидно произнесла Женя, – а Тамара утешала тебя все эти годы, да?

  – Да брось ты Женя, Тамару все эти годы я и не видел вовсе, – отмахнулся Роман, присаживаясь на капот своего автомобиля. – К чему вспоминать старое, тем более, что теперь я безразличен тебе. Говорю тебе прямо, я все еще люблю тебя, но вмешиваться в твою жизнь, я не намерен. Честно сказать, я приехал увидеть тебя, и я очень рад нашей встречи. Так же я бы очень хотел увидеть свою дочь. Я ни на что не претендую, но ты же можешь ей представить меня, просто, как старого друга.

  – Представлю, – ответила Женя, – почему бы и нет.

  – Тогда можно я навещу вас этим вечером.

  – Приходи, будем рады, – улыбнулась Евгения, – а ты так и не женился, – спросила она.

  – Увы, так и не женился, Богом наказан. Судьбою обделен. Кара настигла меня за предательство.

  Женя улыбнулась. – А выглядишь хорошо, – заметила она. – Видимо кара возраста не тронула, каким был смазливым и молодым, таким и остался.

  – Да ты на себя посмотри, – Заулыбался Роман, – тебе же больше двадцати пяти не дашь. Фигура все так же точенная, руки нежные, глаза улыбаются. Посмотрев на тебя, кто сможет сказать, что у тебя двое детей.

  – Да ты льстец, – заметила Евгения.

  – Да какая такая лесть, – возразил Роман, – ведь в наше время существуют зеркала, ты просто как ни будь загляни в них, и сама все увидишь.

  – Да, – задумчиво вздохнула Женя. Она смотрела на него все так же влюбленными глазами. Он ни капельки не постарел, не изменился, лишь несколько морщинок у глаз, еле заметных. Все такой же обаятельный, обходительный и веселый, но более мужественный. Теперь только она как бы понимала Тамару, мимо него невозможно пройти. – Безразличен, – пронеслось в голове. – Нет, нет, – мысленно она говорила сама с собой, – ведь я тебя все так же люблю, но разве скажешь тебе об этом. Почему же все так вышло, – спрашивала она у себя, – как так получилось? В душу постучалась мысль о Джеке, будто совесть напомнила о себе, – эге, у тебя муж. Ты чего размечталась красавица? Растаешь сейчас. Так хотелось в этот миг придушить эту совесть, а мысль о Джеке навеяла таску. Захотелось так же сбежать от него, как когда-то сбежала она от Романа, но время было упущено.

  – О чем задумалась, – прервал ее размышления Роман.

  – Да так, – кокетливо улыбнулась она, – мысли разные в голове. Ты знаешь, вроде бы столько лет прошло с последней нашей встречи, а кажется, будто все было только вчера.

  – Ты опять про Тамару, – опустил голову Роман.

  – Забудь, – благодушно улыбнулась Женя, – все в прошлом. Приходи вечером к ужину, познакомлю тебя с твоей дочерью, и с моим сыном.

   – Непременно приду, – обрадовался Роман. – Вот только что я буду делать до вечера, я уже сейчас сгораю от нетерпения.

  Женя улыбнулась. Достав с кармана сотовый телефон, она набрала Анюте, и попросила ее, спуститься во двор.

  С подъезда вышла девочка тринадцати лет, и направилась к ним.

  – А я ее уже видел, – улыбаясь, сказал Роман. – Здесь на остановке, представляешь, спутал ее с тобой. Подъехал, остановился, а это она, а не ты. Так расстроился, а оно вон как оказалось.

   Анюта подошла к ним. Она и впрямь была очень похожа на свою мать. Такие же черные волосы, карие глаза, та же улыбка и взгляд. Смешенное чувство посетило Романа. Радость встречи, сменялась горечью грядущего расставания.

  – Хотела тебя познакомить с другом моего детства, с очень близким другом, – пояснила дочери Женя. – Это Рома, – когда-то мы с ним были очень близки.

  – Аня,– протянула девочка свою нежную руку Роману.

  Он обнял ее совсем по отеческий, долго не отпуская, прикоснулся к ее волосам губами, и с любовью вдохнул ее ни с чем несравнимый аромат. Аня посмотрела на него с неким удивлением, а затем обратилась взглядом к своей матери, не понимая, чего от нее собственно хотят.

  – А сколько тебе лет Анюта, – не находя слов, первое что пришло в голову, брякнул Роман.

  – Тринадцать, – ответила та.

  – Хорошо учишься?

  – Нормально, – смущаясь и опуская взгляд, отвечала Аня.

  – Очень хорошо учится, – вмешалась Евгения. – Просто вундеркинд, а не ребенок.

  – Серьезно, – изумился Роман.

  – В этом плане да, вот только характер,– заметила Женя, прижимая дочь к себе и нежно поглаживая ее голову.

  – А что не так с характером?

  – Вредная стала последнее время, просто слово ни скажи. Меня все время поучает, братика шпыняет, отца не слушает.

  – Переходной возраст, – заметил Роман, – это пройдет.

  – Надеюсь, – обращаясь к дочери, сказала Женя, – ведь пройдет?

  Аня пожала плечами.

  Распрощавшись до вечера с Романом, мать и дочь поднялись к себе в квартиру. Анна Михайловна, стояла у плиты, и жарила рыбу, Артур сидел за компьютером, и общался со своими Американскими друзьями, а Валентин Петрович, сидел у телевизора, и смотрел свои любимые сериалы про войну.

  – Можно кусочек, – взяв жаренный рыбий хвостик, Женя села за стол.

  – Кушай, моя хорошая, – с любовью, ответила Анна Михайловна.

  – Хочешь, открою тебе одну тайну.

  – Тайну, – переспросила Анна Михайловна.

  – Аня не Джека дочь.

  – Что? – Изумилась Анна Михайловна.

  – Да, – ответила та, – только папе не говори. Женя рассказала ей все с самого начала.

  Анна Михайловна села радом за стол в полном удивлении. – Как так? – Не сходило с ее уст. – Как так?

  – Так вот, – сказала Евгения, – я только что виделась с ним, познакомила его с Аней.

  – Ромку что ли?

  – Да.

  – У тебя так глаза горят, что мне даже боязно дочка. Ты смотри, хвостом не верти, ведь у тебя муж, дети.

  – Да нормально все мама, все давно в прошлом.

  – В прошлом, – обеспокоено вздохнула Анна Михайловна, – ох, чует мое сердце...

  – Все будет хорошо, – заверила Женя, – ведь мы уже давно не дети.

  – Как бы это было так, – снова тяжело вздохнула Анна Михайловна, – как бы это было так.

  3

  Тем временем, в поместье «маленькая Русь», борозды правления особняком, возложила на свои массивные плечи, кухарка – Зинаида Сергеевна. Высокая, статная, ширококостная женьшена, с взглядом цербера, она уже давно была негласной хозяйкой этого дома, Женя же скорее была гендиректором, время от времени устраивавшая ревизии, и особо не вникая в рутинные дела. Больше всего от цербера попадало дяде Мите, за его нерасторопность, за частые посиделки в интернете, да и за язык, который у него был без костей. Ире и Свете, домработницам, порой тоже влетало, а вот к свекру Жени Джону Томасу, у Зинаиды Сергеевны, были особые отношения.

   Давно похоронив мужа, вырастив двух детей, Зинаида Сергеевна работала и жила теперь только для себя. Выполнив, как ей казалось, свое предназначение и все поставленные перед ней задачи судьбы, можно было теперь пожить и для себя. Для души так сказать. Семья Томасов стала для нее родной, а Джон Томас, казался ей тем идеалом, которого она не видела даже в ныне покойном муже, с которым прожила довольно таки долгую и счастливую жизнь.

   Не высокий, слегка сгорбленный старичок, с красивой, сделанной на заказ тростью, с ручкой в виде гепарда, стал, по всей видимости, ее последней любовью. Со стороны они смотрелись как слон и моська, но разве это аргумент для любящего сердца. Ее долгие ухаживания длились ни один год, ведь крепость под названием Джон, долго оставалась непреступной. И как говориться, долгая осада и труд, терпение, наконец-таки, делают свое дело. Сердце Джона, она покорила своим умением в кулинарии, прежде всего. Любое блюдо, приготовленное ею, имело просто волшебный вкус, ей бы работать где-нибудь в ресторане шеф поваром, но не сложилось. Так же доброе отношение к Джону, какая-то просто материнская любовь к нему, пошатнула его чувство к покойной жене, и заставило так и обратить внимание на заботливую, добрую, всегда ласковую, Зинаиду Сергеевну. Это был роман на закате. Старички миловались в абсолютном целомудрии, конечно же, держались за ручки, подолгу беседуя, и даже обнимались. Джон словно открыл в себе второе дыхание, жизнь, которая протекала в тоске и ожидании встречи с покойной женой, теперь обрела для него новый смысл. Он искренне полюбил своего цербера, а она с заботой и искренней любовью, охраняла его сон и покой.

  – А почему бы тебе не жениться, – как-то спросил Джек у своего отца.

  – Куда мне, – ответил Джон, – Наше скорее духовное отношение с Зиной, вполне устраивают нас обоих.

  – Почему нет? Она вдова, ты вдовец, – продолжал Джек, – женись.

  – Это будет ни честно по отношении к твоей матери.

  – Да ведь она бы была только рада за тебя, – не унимался Джек,– неужели ты думаешь, что придашь ее этим шагом.

  – Ее нет, не придам. Скорее память о ней. Да все и так замечательно, к чему выдумывать что-либо.

  – Ну, ты хотя бы подумай.

  – Хорошо, – ответил Джон, вставая с дивана, опираясь на свою трость,– я подумаю, – сбежал он от этого разговора.

   Служанка Ирина, невольно подслушала разговор отца и сына, и тут же, передала их диалог Зинаиде Сергеевне. – Какая женитьба, – ответила Зинаида Сергеевна, хотя всем своим видом, выдавала свое желание узаконить их отношение.

  – Джек такой милый, – всматриваясь куда-то в потолок, вдруг с грустью произнесла Ирина, – а Евгения Валентиновна, так не ценит его. Не высокая, хрупкая, голубоглазая блондинка, озираясь по сторонам, вдруг разоткровенничалась, видимо предположив, что теперь цербер будет к ней более лояльной. Всем хотелась подружиться с Зинаидой Сергеевной, но она решительно отвергала каждого, и только покрикивала на всех, кроме хозяев, хотя, порой доставалось и им.

  – Да он тебе в отцы годиться вертихвостка, – вскипела Зинаида Сергеевна. – Вот приедет Женя, я доложу ей о тебе, ишь ты бессовестная какая.

   Ирина испугано посмотрела на нее.

  – Я уже давно заметила, как ты смотришь на него, – продолжала Зинаида Сергеевна, – Молодых, что ли мало. У них дети, семья, а тебе только хвостом крутить, финтифлюшка такая. Смотри у меня, – уже как бы представляя себя законной свекровью Евгении, говорила Зинаида Сергеевна, – на одну ногу наступлю, а другую вырву тебе, и выброшу в мусорный бак. Поняла меня, – угрожающе нахмурилась Зинаида Сергеевна.

  Ирина, испугано махнув головой, выскользнула из столовой, где цербер, накрывала на стол. Прошмыгнув в свою комнату, Ирина залилась слезами. В первый день встречи, после невероятных усилий поступив в Американский ВУЗ, и найдя себе не только работу, но и жилье в особняке Томасов, Джек показался ей, не то чтобы некрасивым, а более даже смешным. Она даже искренне жалела Евгению, где-то по женский, осязая нелюбовь жены, к своему супругу. – Она такая красивая, а он? – Мелькали подобного рода вопросы в ее голове. Спустя же несколько лет, видя доброту, порядочность, а так же оценив его веселый нрав, и оптимистический склад характера, она не заметно для себя, влюбилась в него. Уважение к Евгении, сменилось ненавистью, а выражение «брак по расчету», стало для Ирины весомым поводом надеяться на то, что когда-то Джек прозреет и бросит Евгению, а она, окажется в это время рядом, и утешит его. Но шли годы, а брак Евгении и Джека, казалось, лишь только крепчал, от этого, Ирина в отчаянии часто плакала, делясь своими чувствами с коллегой Светланой.

   Веселая, слегка полноватая хохотушка Светлана, посмеивалась над Ирой. Она часто влюблялась, и считала себя просто писаной красавицей. Полнота как ей думалось, была ей даже к лицу, а частая смена ухажеров, ничуть ни коробила ее. Когда-то выйдя замуж за Американца действительно по расчету, она легко ушла от него. К сожалению, он оказался не богатым, и после развода, все, что она получила, это Американский паспорт. Светлана неумела унывать. Ни какие жизненные обстоятельства не могли выбить ее из равновесия. Эдакая стрекоза, стрекочет, гогочет, хохочет, и живет в свое удовольствие. Детей и семьи она категорический не желала, а все, что ей было нужно – это хорошая зарплата. Зарплата была у нее высокой, но ее как всегда не хватало. От этого она все искала богатенького парня, но пока натыкалась лишь на плотское утешение.

  – Что ты в нем нашла? – С изумлением, часто говорила Светлана. – Я бы за него пошла только ради денег.

  – Не знаю, – утирая слезы, отвечала Ирина, – ни чего не могу с собой поделать.

   Тяжело понять подводника, летчику. Один грезит о морских глубинах, другой о небе. Так и Света с Ириной, были разных полей ягоды, все, что было между ними общего, это только работа.

   Утерев лицо и слезы, после долгих рыданий в одиночестве, Ира вышла из своей комнаты. Стрелки часов показывали четверть двенадцатого, а за окном, стояла глубокая ночь. – Что с тобой, – послышалось где-то сзади. Обернувшись, Ира увидела Джека.

  – Что произошло, – сказал он тихим басом. – Я могу чем-то помочь?

  – Все в порядке, – похлопывая себя по лицу ладошками, ответила Ира.

  – Ну нет, – возразил Джек, – я не позволю страдать в своем доме. Он открыл дверь ее комнаты и, мотнув головой, в приказном тоне сказал, – проходи, и жди меня тут.

  Ира молча исполнила приказание.

   Джек на минут пять куда-то пропал, а затем появился в дверях, с бутылочкой бренди и с бокалами. Он не спеша разлил бренди па бокалом, подал один из них Ирине, и сел рядом. – Ну, рассказывай, – с веселой интонацией в голосе, сказал Джек.

   Ира одним глотком осушила бокал, и опустила голову.

  – Да-а, – протянул Джек, все более чем серьезно. Он взял бутылку, и вновь наполнил ее бокал. – Влюбилась что ли? – Поинтересовался он. – Так я выслушаю, – потягивая бренди, произнес Джек.

  Оторопев от его проницательности, Ира вновь осушила бокал.

  Джек не стал подливать более бренди. – Ладно, – улыбнулся он, – подождем немного, а там ты придешь в себя, успокоишься, и если захочешь, все расскажешь мне. Хорошо?

   Ира кивнула. Затем посидев, не издав ни единого звука, около пятнадцати минут, собравшись с чувствами, она тихо сказала, – да, влюбилась.

  – А он нет,– учтиво, поинтересовался Джек.

  – Не знаю, – с грустью произнесла Ира. – Одно могу сказать только, жить без него просто невыносимо. Сплошная мука.

  – Любовь штука сложная, – вздыхая, начал говорить Джек, – пойди знай когда она нагрянет, а нагрянет, хорошо если она взаимна.

  Ирина тяжело вздохнула. – Он женат, – с грустью сказала девушка.

  – Женат, – задумался Джек, – тогда моя хорошая, тебе непременно нужно забыть его. Посмотри вокруг, посмотри на себя, и пойми, что множество свободных мужчин, будут просто счастливы, связать с тобою, свою судьбу. Ты ведь еще совсем молодая, красивая, умная, все еще впереди. Конечно, нелегко вот так вот взять и забыть, но невозможное людям, возможно Богу. Молись в конце концов. Бог смиренным дает, гордым Он противится. То обстоятельство, в которое ты попала, я про любовь к женатому мужчине – это искушение. С этим искушением просто необходимо бороться. Иначе девочка моя, ты пропадешь. Счастье пройдет мимо, а ты, в конце концов, останешься у разбитого корыта. Дети у него есть? – опустошив бокал, после не долгой паузы спросил Джек.

  – Да, – еле слышно ответила Ира.

  – Вот видишь, и дети у него есть, – ласково продолжал Джек, подливая в свой бокал бренди. – Справедливо ли будет, если они останутся без отца?

  – Нет, – еле сдерживая слезы, ответила Ира.

  – А с женой как живут?

  – Да все нормально как будто, она вот только больше пользуется им, и совершенно, я думаю, его не ценит.

  – Любит, не любит, это уже вопрос не главный. Иногда люди живут вместе всю жизнь, душа в душу, а их отношения, зиждутся отнюдь не на любви, а на глубоком доверии и уважении друг другу. Любовь встречается далеко не в каждой семье. Любовь, вроде той, что была у Ромео и Джульетты, это скорее дар Божий, а дар Божий, тем более любовь, вызывает зависть и, как правило, все кончается печально. Человек в наше время стал настолько слаб, что ему просто невозможно доверить что-либо высокое, да и понятие любовь, настолько исковеркано, что блуд, происходящий между мужчиной и женщиной, называют любовью. В твоем случаи, это не божественное провидение, а скорее, блудная страсть, извини конечно, я бы на твоем месте, исповедался и причастился.

   Ира искоса посмотрела на Джека, он словно резал ее без ножа. Поймав себя на мысли, что вот сейчас, она наконец-таки признается ему, а затем они предадутся страсти, которую она привыкла называть любовью, а он вдруг, говорит, что это блуд. Предложил ей исповедаться. – Эй вы, мужчина! – Захотелось ей вдруг крикнуть, – вы вообще как, в порядке? От подобных мыслей, ей даже стало весело, и она не сдержавшись, весело захихикала.

  – Ну вот, – подливая себе и девушке бренди, заулыбался Джек, – рассудительность, это огромная сила. Стоило только немного пораскинуть мозгами, как все становиться предельно ясно. Ведь так?

  – Да, – обескуражено всматриваясь в его глаза, ответила Ира. – А он в чем-то прав, – мелькнуло где-то в глубине сердца. – Блуд, возможно ни чего больше. Ведь с тех пор, как она возомнила себе, что влюблена в Джека, мечтала она все больше о прелюбодеянии, и только. Даже сейчас, глядя в его глаза, под воздействием алкоголя, блудная страсть свербела где-то внутри, и если бы не невозмутимость и неприступность Джека, она бы предалась этой страсти с превеликим удовольствием.

   Вечер перестал быть унылым. Теперь Ирина и Джек все больше смеялись, и рассказывали друг другу разные смешные истории. Говорили много, как старые друзья, с полуслова понимая друг друга. Осушив бутылку, Джек метнулся за второй, и веселые посиделки продолжились. Захмелев от выпитого, Ирина вдруг пустила слезу, но уже слезу нарочную, блудную, в надежде удовлетворить свою похоть, которая разыгралась с новой силой, под влиянием алкоголя.

  – Ну что опять? – Ласково приобняв ее, спросил Джек, – забудь его, или гульни разок, – добавил он шутя, мало что соображая, от выпитого.

   Ира встала с постели, на которой они сидели рядом, и включила музыку. Приглушив звук, дабы не побеспокоить других обитателей дома, она щелкнула замком в двери своей комнаты, и медленно разделась. Джек в недоумении смотрел на нее, но алкоголь, который изрядно пошатнул его моральное состояние, сделал свое дело.

   Наутро, Джек проснулся с жуткой головной болью. Боль в голове, усугубляло и душевное состояние. – Как я мог, – еле слышно произнес он. – Как я посмотрю в глаза Жени, – вертелось в голове. Осознание и понимание того, что Ира, рассказывая о своей влюбленности, имела в виду любовь к нему, пришло к нему слишком поздно. – Что делать, – терзался теперь он вопросом, – как поступить? Не находя ответа, на извечные вопросы морально падающих людей, он быстро оделся, и озираясь по сторонам, прошел в свою спальню. На его счастье, ни кто и не заметил то, где он провел эту ночь. Собравшись с мыслями, Джек спешно сел в свой пикап, и уехал. Он направился в церковь, к своему духовнику.

   С самой юности, Джек искал смысл жизни. Жить, работать, тратить деньги на развлечения, ему быстро поднадоело. Часто ложась спать, он просил Бога направить его на путь истинный, так как не видел смысла в окружающей его суете. Родившись в католицизме, он основательно изучил учение католическое, но истины в католичестве, и на тот момент, считая, что и в христианстве, он не нашел. Он изучил буддизм, изучил учение пророка Мухаммеда – ислам, а однажды, в интернете натолкнулся на сочинения своего соотечественника, где и разглядел путь, по которому ему стоит идти. Серафим Роуз, звали того человека, который и открыл Джеку, мир православия. С тех самых пор, Джек стал православным христианином. Он изучил учение православной церкви, и теперь смотрел на мир, только через призму православия. Он открыл для себя работу древнего монаха Ивана Лествичника, книгу, под названием «лествица», и нашел в ней для себя много полезного. В монахи он не стремился, а слова, сказанные в отрывке этой премудрой книге, стали для него просто путеводительными.

   Однажды люди, живущие в миру, спросили преподобного Ивана Лествичника. – Как нам людям, живущим в миру, подражать монашеской жизни, на что премудрый монах, ответил им, – все доброе, что только можете, делайте, ни кого не укоряйте, не обкрадывайте, ни кому не лгите, ни перед кем не возноситесь, и ни к кому не имейте ненависти. Не оставляйте церковных собраний, и будьте милосердны. Ни кого не соблазняйте, не касайтесь чужой части, и будьте довольны оброки жен ваших, и не далеко будете от царствия небесного.

   Эти слова мудрого монаха, тронули Джека до глубины сердца, он выписал их в отдельную тетрадь, в которую он писал добрые советы, данные православными святыми, и всегда сверял свою жизнь, с этими мудрыми строчками.

   Теперь он ехал в церковь, осознавая свое падение, понимая, что долгие годы, его старания и работа над собой, пошли прахом. – Пал ты Джек, – говорил он себе, – но не отчаивайся, вставай и иди. Гордыня ослепила тебя, – грустно осознавал он вслух, – и ты впал в прелесть, а затем в блуд. Черт тебя дернул, утешать эту бедную девушку. Что теперь будет, – повторял он вновь и вновь. – Что теперь будет....

   Повстречав батюшку, Иннокентия Степановича, он попросил его уделить ему немного времени.

  – Пройдем дорогой, пойдем, – сразу же согласился тот.

   Иннокентий Степанович был гораздо моложе Джека. Ростом под метр восемьдесят, с аккуратной бородкой на лице, с черными, как смоль глазами. Красивый и статный батюшка, выглядел очень ухожено, говорил учтиво и вежливо, и терпеливо слушал. Несмотря на свой молодой возраст, он имел множества добродетелей, а главное, он будто имел дар рассудительности, по этой причине, прихожане очень любили его, и всегда дорожили его добрыми советами. На первый взгляд молодой, очень похожий на цыгана человек, мало вызывал доверия людей как опытный и мудрый наставник, но стоило познакомиться с ним поближе, как мнение о нем, резко менялось в лучшую сторону.

   Джек рассказал все, что произошло прошедшей ночью.

  – Да, – после долгой и утомительной паузы, стал говорить батюшка. – Не хорошо. Конечно, не хорошо. Хорошо только то, что ты сейчас здесь, в храме. Вижу, как ты переживаешь, вижу твое покаяние, и довольно искреннее покаяние. Сердце сокрушенное и смеренное, Бог не уничижит. Бегай греха, обходи грех стороной любыми путями, лишь бы не повторять его. Жене рекомендую, ни чего самому не говорить, так как это принесет ей только боль и разочарование.

  – А как быть с той девушкой, – глядя куда-то в пол, спросил Джек.

  – А тут, – с участием в его горе, ответил батюшка, – спроси свою совесть. Всегда знай, что самый последний человек в твоих глазах, самый жалкий и никчемный, всегда будет выше перед Богом, чем ты сам. Это я так, к слову, дабы ты, обманувшись, не решил обвинить во всем ее. Так же помни о милости Божьей, и сам не забывай о милости к другим, но оказывая милость, не впади в грех вновь, обманувшись какой-нибудь ложной добродетелью. Прояви терпение и смирение, кайся и молись, и Бог укажет тебе путь, ты это поймешь и почувствуешь непременно. Враг рода человеческого коварен и очень хитер, и расставляет свои ловушки очень умело, нам же, Богом дано великое благо – это покаяние, омывшись, мы должны изо всех сил стараться, насколько это возможно, быть благочестивыми христианами. Будем жить Джек, – похлопывая Джека по спине, с оптимистической интонацией в голосе, сказал молодой наставник. – Все что не убивает, как сказал один китайский философ, делает нас только сильней, наша же задача, попробовав горькую полынь, стараться более, не тянуть ее в рот.

  4

   Женя сидела с телефоном в руках, разглядывая фотографии в одноклассниках. В квартире играла тихая музыка, за окном шел дождь и навывал ветер, в полумраке, уходящего дня. По квартире разносился запах готовящегося пирога, все было убрано, чисто, с иголочки заправлено, и невозможно было отыскать ни одной пылинки. Женя ждала встречи с Романом, который должен был прийти, с минуту на минуту, но его все не было. Валентин Петрович и Анна Михайловна, взяв собой внуков, которые сами напросились с ними в гости, к коллеге Валентина Петровича, ушли. – Смотри дочь, – уходя, укоризненно бросила Анна Михайловна, – береги честь, оступишься, не отмоешься.

   Женя улыбнулась, – не беспокойся ма, все будет в порядке.

  – Этого я и боюсь, – мотнула головой Анна Михайловна. – Глаза та блестят, – заметила она. Старому приспичило тоже в гости, – посетовала женщина на мужа. Немного постаяв в дверях, вглядываясь в глаза дочери, она еще видимо о чем-то посетовала в душе и, перекрестив Евгению, ушла.

   Раздался звонок. Женя вскочив подбежала к зеркалу и поправив прическу, пошла открывать. На пороге стоял Роман, с цветами, с бутылкой вина, с тортом в руках, расфуфыренный, словно жених.

  – Ты целый флакон духов видимо на себя вылил, – улыбнулась Женя.

  Роман немного смутился. – Тебе не нравиться?

  – Нормально все, проходи, – с добродушной улыбкой, пригласила она его дом.

  – А где все? – Заглядывая по комнатам, поинтересовался Роман.

  – Да так, в гости ушли, до папиного друга. Дети тоже напросились.

  – А я надеялся с ними на встречу.

  – Да они придут скоро, – обнадежила Женя.

  – Ну рассказывай, как жила все эти годы, – усаживаясь на диван, спросил Роман.

  – Хорошо жила. Дети, муж, семья. Что еще? Ни где не работала, все свое время посвящала детям. Джек очень богатый человек, хороший хозяин и семьянин. С ним как говорят, «как за каменной стеной», вот и прошли все эти годы, даже не заметила как. В целом все хорошо. Джек добрый, порядочный, любящий, в детях души не чает, во мне тоже.

  – А ты, любишь его?

  – А тебе что до этого?

  – Да я так, к слову.

  – Люблю наверно, – вздохнула Женя.

  – Наверно? – Бросив на Женю лукавый взгляд, ухмыльнулся Роман.

  – Ну а как? Не любила бы, не Жила, – после долгой паузы, бросила Женя. – Сам та как?

  – У меня к сожалению ни так все интересно. Женится, не женился, детей, как говориться, ни с кем не поджил...

  – Не поджил? – Рассмеялась Женя.

  – Хотя да, поджил с тобой, – улыбнулся он в ответ. – В целом довольно все не плохо, но и не очень та и хорошо. Хочется домашнего тепла, уюта. Устал быть одиноким. Последнее время, с большой завистью смотрю на семейные пары, на их детей, да и вообще на семейную жизнь в целом. Иногда пойду в гости к Игнату и Надьке, посмотрю на их сорванцов, на их ругань, скандалы, и веришь, уходить не хочется. Надька орет на Игната, я с бутылкой, а он в недоумении гадает, тяпнуть – не тяпнуть. Дурак, еще и мне завидует. Чему вот только завидовать? Одиночеству моему, тому, что я пью, когда пожелаю? Не знаю. Как то он даже развестись с ней хотел. Тогда у них еще был один ребенок, – не люблю ее, говорит, – разведусь. А я возьми и ляпни, – сон про тебя видел, – говорю, – как будто ты после развода, без одной ноги. Человека как отшептали. Про развод после никогда слова не слышал, а вот друга подкаблучника, с тех пор, приобрел.