Текст книги "Интуиция. Знание за пределами логики"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Три Ступени Лестницы

Интуиция – высочайшая ступень лестницы, лестницы сознания. Ее можно подразделить на три части: первая и низшая – инстинкт; вторая, средняя, – интеллект; третья, высшая – интуиция.

Все три начинаются с ин-*. Это осмыслено. Это значит, что все эти качества рождаются внутри. Им нельзя научиться, невозможно их взрастить ни с какой внешней помощью.

* От In (англ). – здесь, внутри.

Инстинкт – это животный мир, все животные инстинктивны. Даже если иногда вы видите в них признаки других вещей, это ваша проекция. Например, вы видите в животных любовь – мать смотрит на детей с большой любовью, заботой, и вы думаете, что это не просто инстинкт, не просто биология, это что-то высшее. Ничего высшего нет, это просто биология. Мать делает это, как робот в руках природы. Она беспомощна – она вынуждена это делать.

У многих животных в самцах нет инстинктивных отеческих чувств; напротив, многие из них убивают собственных детей и съедают их. Например, у крокодилов жизнь детенышей подвергается постоянной опасности. Мать защищает детенышей и борется за их жизнь, но отец хочет только хорошо пообедать! У отца нет отцовского инстинкта; фактически отец – это человеческое изобретение. Матери-крокодилице приходится держать детенышей во рту, чтобы защитить их от отца. У нее большой рот – у всех женщин большой рот [Игра слов: "big mouth" (англ.) – болтун, болтушка] – и ей удается вместить в нем почти дюжину детенышей. В пасти матери, за ее острыми зубами детеныши в полной безопасности. Самое трудное для детей – это сообразить, кто их мать, а кто отец, потому что они выглядят одинаково. И иногда детеныши приближаются к отцу, попадают к нему в пасть, и их больше нет, они больше не увидят света.

Но мать пытается бороться, защищать. Может быть, именно поэтому природа дает крокодилам такое обилие детенышей: каждый год их рождается дюжина. Если ей удастся сохранить хотя бы двоих, это удержит численность вида на прежнем уровне, но ей удается защитить почти половину детенышей.

Каждый, кто на это смотрит, почувствует, что отец очень жесток, что в нем нет никакого сострадания, любви, а мать ведет себя очень по-матерински. Но вы просто проецируете свои идеи. Мать защищает детенышей без всякой сознательной причины; ее гормоны велят ей их защищать, а отец не имеет с этими гормонами ничего общего. Если ему ввести те же гормоны, он перестанет убивать своих детей. Таким образом, дело не в психологии, дело в химии, это не более чем биохимия.

Девяносто процентов человеческой жизни все еще остается частью животного мира. Мы живем инстинктами.

Ты влюбляешься в женщину, или женщина влюбляется в тебя, и ты думаешь, что это что-то великое. В этом нет ничего великого, это просто инстинктивное волнение: влечение гормонов к противоположным гормонам. Вы просто играете в руках природы. Никакое животное не заботится о тонкостях и нюансах любви, но человек чувствует, что просто инстинкт оскорбителен, унизителен. Твоя любовь – просто биохимия? Твоя любовь – это поэзия, искусство, твоя любовь – это философия, но биохимия? Кажется, вы стыдитесь своей биологии, своей химии, своей природы.

Но это не способ понимания. Ты должен точно понять, что есть что. Различия должны быть очень ясными, иначе ты будешь оставаться в вечном замешательстве. Твое эго будет продолжать заставлять тебя проецировать как можно более высокие вещи на реальность, не превосходящую самый нижний слой.

Твоя любовь – это только иллюзия, создаваемая химией. Только подумай: если удалить романтическую идею любви, не думаю, что какие-нибудь мужчина и женщина смогли бы выносить секс и его абсурдность. Это выглядело бы так глупо. Только уберите романтические идеи и начните думать в простых терминах биологии и химии; тогда ваш секс заставит вас чувствовать стыд. Хвастаться нечем. Просто представь себя занимающимся любовью с женщиной или мужчиной, без всякой романтики, без всякой поэзии, без Омара Хайяма, без Шелли, без Байрона – просто процесс репродукции, потому что природа хочет воссоздаться посредством тебя, потому что природа знает, что ты умрешь. Ты не постоянен, и прежде чем ты умрешь природа хочет продолжить жизнь. Но человек не может двигаться в секс, если только в нем нет чего-то романтичного, поэтому столько дыма поднимается вокруг секса, который он называет любовью. Он притворяется, он даже верит, что это любовь – но наблюдай пристальнее.

Тебя интересует мужчина или женщина. Естественный инстинкт женщины – играть в прятки. Очень странно, что во всех культурах, во всем мире все дети обязательно играют в две игры. У них разные религии, разные культуры, разные расы, разные общества, разные языки – все разное – но, что касается этих двух игр, неважно, родились они в Африке, в Китае, в Америке или в Индии. Одна из этих игр – прятки. Странно, что во всем мире, на всей земле нет ни одной культуры, в которой дети не играли бы в прятки. Кажется, в этом есть что-то инстинктивное, словно они готовятся к какой-то большей игре в прятки. Это только репетиция; впоследствии эта игра продолжается всю жизнь.

Женщина – это всегда игрок, который пытается спрятаться, а мужчина – это. всегда герой, который ищет. Для него искать – это вызов: чем больше женщина прячется, тем больший он чувствует вызов, и тем более он взволнован.

Но все дети во всем мире играют в прятки. Никто их не этому учит; как это становится повсеместным? Наверное, это приходит из их внутренней природы – какой-то импульс искать, находить, какой-то вызов.

Эти вещи происходят естественно – никто их не решает, это часть твоей биологической природы. Но природа была достаточно мудра, чтобы дать тебе иллюзию любви; иначе ни в каких в целях репродукции и продолжения жизни вы не станете делать все те восемьдесят четыре упражнения, которые предписывает Ватсаяна, – странные, уродливые, глупые. Если убрать любовь, обнаженный секс выглядит действительно животным. Это одна из проблем, которые все время беспокоили человечество и беспокоят до сих пор. Можно только надеяться, что в будущем мы сделаем это более понятным.

Мужчина продолжает искать, убеждать, писать любовные письма, посылать подарки и делать все, что только в его силах; но как только секс удовлетворен, он начинает терять интерес. Это не что-то такое, что он делает умышленно. Он не хочет ранить; особенно он не хочет ранить человека, которого любит. Но так работает биология. Вся эта романтика и вся эта любовь были только дымом, в котором природа пыталась скрыть сексуальную часть, которая сама по себе выглядит уродливо, и поэтому ей придана красивая оболочка.

Но как только работа природы над тобой выполнена, весь этот дым рассеивается. Инстинкт знает только секс. Любовь – это только сахарная глазурь на горькой пилюле, чтобы тебе легче было ее проглотить. Не продолжай держать ее во рту, иначе ты не сможешь ее проглотить; вскоре тонкая сахарная оболочка растает, и ты выплюнешь горькую пилюлю.

Поэтому любовники так торопятся, когда занимаются любовью. Зачем торопиться? Почему нельзя подождать? Слой сахара очень тонкий, и они боятся, что если это случится слишком поздно, сахар растворится, и все станет горьким, очень горьким.

Инстинкт не делает тебя человеком, он просто удерживает тебя в состоянии животного – двуногого, но животного.

Вторая ступень, интеллект, дает тебе нечто высшее, чем биология, химия, животная природа. Интеллект тоже рождается внутри, как и интуиция, как и инстинкт. Нет способа увеличить интеллектуальные возможности; все, что можно сделать, – это реализовать имеющийся потенциал, и это выглядит, как рост интеллекта. Реальность в том, что самый разумный человек использует только пятнадцать процентов своего потенциала; нормальный, обычный, заурядный человек использует только шесть-семь процентов. Восемьдесят пять процентов разума остаются неиспользованными даже у Альберта Эйнштейна или Бертрана Расселла. Эти восемьдесят пять процентов можно реализовать, и они могут стать великим ростом. Ты подумаешь, что, конечно, твой разум возрос. Но ты просто открыл заново и вновь предъявил права на то, что всегда было твоим.

Мы нашли способы учить интеллекту и увеличивать силу памяти. Все школы, колледжи и университеты – вся система образования в мире делает только одно: обостряет интеллект. Но возникла проблема, которую не предвидели создатели системы образования. Когда интеллект получает некоторую власть, он начинает вмешиваться в дела инстинкта. Возникают соревнование, борьба.

Интеллект пытается доминировать, и поскольку логика на его стороне: логическое мышление, аргументы, тысяча и одно доказательство – у него может получиться, в том что касается сознательного ума, убедить тебя, что инстинкт – это что-то плохое. Именно поэтому все религии осуждали инстинкт.

Все это только интеллектуальные игры: инстинкт – это часть бессознательного ума, а интеллект – часть сознательного ума, но проблема в том, что сознательный ум – это только одна десятая часть бессознательного. Это похоже на айсберг: одна десятая часть видна над водой, девять десятых скрыты под ее поверхностью. Твой сознательный ум – это только одна десятая часть, но он виден; ты знаешь о нем. Ты ничего не знаешь о своем бессознательном уме.

Сознательному уму учат в школах, в колледжах, а университетах, в церквях, в синагогах – везде. И это настраивает твой сознательный ум против бессознательного. Это очень уродливое явление; тебя делают противоестественным, тебя настраивают против самого себя.

Но бессознательный ум всегда молчит; он в глубокой темноте. Он совершенно не заботится о сознательном уме. Что бы ты ни решил сознательным умом, это может быть в любой момент отброшено бессознательным, потому что у него в девять раз больше силы. Он не беспокоится о твоей логике, о логическом мышлении – вообще ни о чем.

Не без причины даже такой человек, как Гаутама Будда, был против того, чтобы посвящать в свою коммуну женщин. Он хотел, чтобы это была чисто мужская коммуна, и чтобы в ней не было никаких женщин. Я против этого подхода, но я понимаю его причину. О его причине нужно подумать. Он осознавал, что как только появятся женщины... что тогда делать с бессознательным умом мужчин? Это вопрос психологии, не религии.

Зигмунд Фрейд, Юнг или Адлер – пигмеи рядом с Гаутамой Буддой. Бесчеловечным кажется не посвящать женщин, но если заглянуть в его прозрение, вы удивитесь: у этого человека были серьезные основания. Дело было не в женщине; он настаивал на самом деле не на том, чтобы не пускать женщин. Он говорил: "Я знаю, что вы не сможете победить бессознательное". В действительности это было не осуждением женщин, это было осуждением учеников. Он говорил, что принятие женщин создало бы ситуацию, в которой бессознательное захватило бы всю власть.

Он всеми возможными способами пытался это предотвратить. Он говорил своим монахам, чтобы они ходили, глядя только себе под ноги, чтобы они не могли увидеть лицо женщины на дороге или где-нибудь еще; самое большее, они могли увидеть ноги. Он говорил своим монахам: "Не касайтесь женщины, не говорите с женщиной". Один из его учеников настаивал. Он сказал:

– В некоторых ситуациях: например, женщина упала на дороге, больна или умирает, – ты хочешь, чтобы мы не заговорили с ней, не спросили, где она живет? Ты хочешь, чтобы мы ее не касались и не отнесли домой?

Он сказал:

– В таких редких ситуациях, да, вы можете касаться женщины и говорить с ней – но осознавайте, что это женщина.

Это настояние: "Осознавайте" – не против женщины, оно против твоего бессознательного. Если ты очень осознан, возможно, бессознательное не сможет проникнуть в сознательный ум и пересилить его.

Все религии были против женщины – не потому, что они были женоненавистническими, нет; они просто пытались защитить монахов, священников и пап. Конечно, я не согласен с их методологией, потому что это не способ защитить; фактически это делает тебя более воспламеняющимся. Монах, который никогда не касался женщины, который не разговаривал с женщиной, – власть инстинкта над ним будет сильнее, чем над человеком, который жил с женщинами, разговаривал с ними и был с ними таким же непринужденным, как и с любым мужчиной.

Монахи и монахини гораздо более подвержены инстинкту. Если ты совершенно отсекаешь инстинкт от удовлетворения, он может стать очень сильным – почти как наркотик – и опьянить тебя, заставить галлюцинировать. И в Средние века были монахи, которые исповедовались перед специальным судом, который сзывал Папа. Это был верховный суд, перед которым всем честным монахам и монахиням предлагалось исповедоваться: «Имели ли вы сношения с дьяволами и ведьмами?» И тысячи признавались: «Да, ночью приходят ведьмы, ночью приходят дьяволы».

Монастырские стены и ограды, конечно, не могут им помешать; это ведьмы и дьяволы! Они точно описывали, как выглядит дьявол, как выглядит ведьма, каким они подвергались сексуальным искушениям, которым они не могли противостоять. Этих монахов и монахинь погребали заживо, чтобы это было уроком для остальных.

Но никто не побеспокоился подумать о том, что к тебе никакая ведьма не придет, даже если ты будешь держать двери открытыми. К тебе никакой дьявол не придет. Почему эти дьяволы и ведьмы приходят только к католикам? – странно! Что плохого сделали бедные католики?

Причина проста. Они подавили секс настолько, что он раскалился в их сознании до кипения. И когда они пытаются заснуть, их сны о чем-то так живы, красочны и реалистичны – в зависимости от того, насколько они были этого лишены. Просто постись день или два, и ты увидишь: каждую ночь во сне тебе будут сниться роскошные пиры. И чем глубже становится пост и чем ты становишься голоднее, тем более и более твой пир будет становиться вкусным, ароматным, красочным, реалистичным. Может случиться, что через двадцать один день поста тебе может начать сниться еда наяву, в состоянии бодрствования. Спать больше не нужно; теперь бессознательное начинает просачиваться в сознательное, даже когда ты бодрствуешь. Многие монахи и монахини признавали, что это было не только ночью; дьяволы и ведьмы приходили заниматься с ними любовью и днем. И они ничего не могли сделать, это было просто за пределами их сил.

Другие религии делали то же самое. Мое усилие здесь прямо противоположно усилиям всех религий, потому что я вижу, что они сделали. Намерение было хорошим, но их понимание было недостаточно глубоким. Я хочу, чтобы женщины и мужчины жили вместе, были знакомы с телами друг друга, с различиями, полярностями, чтобы не было необходимости в том, чтобы носить что-то подавленное в бессознательном.

Как только твое сознание совершенно освободится от подавлений, у твоего инстинкта появится другое качество. Он будет присоединен к разуму. Когда бессознательное больше не подавлено, когда нет никакой Берлинской Стены между сознательным и бессознательным – стены можно удалить, потому что нет никакого подавления, и нет необходимости в том, чтобы прятать бессознательное – тогда ты можешь входить в бессознательное и выходить из него так же легко, как в своем доме переходишь из одной комнаты в другую.

Это твой дом – Гурджиев часто использовал метафору дома, сравнивая человека с трехэтажным домом.

Первый этаж – это бессознательное, второй этаж – это сознательное и третий этаж – сверхсознательное. Как только между твоим разумом и инстинктом нет конфликта, ты впервые становишься человеческим существом; ты больше не принадлежишь к животному царству. И, по-моему, это абсолютно необходимо каждому, кто хочет знать истину, жизнь, существование; каждому, кто хочет знать, кто он такой.

Как ты можешь узнать себя, подавив девять десятых своего ума? Так много всего в себе ты подавил в подвал, и войти туда – выше твоих сил. Все религиозные люди живут в страхе, в дрожи. Чего они боятся? Они боятся собственного бессознательного и собственных подавленных инстинктов, которые стучатся в двери сознательного: "Открой дверь, мы хотим войти! Мы хотим быть претворенными в реальность, хотим быть осуществленными". Чем более они голодают, тем становятся опаснее. Ты окружен голодными волками – каждый инстинкт это голодный волк. И в этом мучении живут так называемые религиозные люди – окруженные голодными волками.

Я хочу, чтобы вы подружились со своим бессознательным. Пусть ваша биология будет удовлетворена до предела. Просто попытайтесь увидеть суть: если биология совершенно удовлетворена, нет никакой борьбы между сознательным и бессознательным. Ты становишься целым, насколько это касается ума; твой ум будет одним целым. Это высвободит в тебе огромный разум, потому что большая часть твоего разума уходит на подавление. Ты сидишь на вулкане, пытаясь удержать вулкан от извержения. Вулкан начнет извергаться – твоя власть так мала, что она не может сдерживать его вечно; напротив, когда он начнет извергаться, тебя разорвет на столько маленьких частей, что невозможно будет снова собрать их вместе.

Многие сумасшедшие в мире, в сумасшедших домах – кто они? Что случилось с ними? Они распались на части, и нельзя собрать их вместе. Невозможно собрать их вместе, если только не осуществить их подавленные инстинкты. Но есть ли кто-нибудь, чтобы хотя бы сказать это? Из-за того, что я говорил это почти тридцать пять лет, я стал самым непопулярным человеком в мире. Только вчера я увидел в журнале "Штерн" на передовице статью на пятнадцать страниц о моей коммуне, и это только часть серии. Она выйдет в пяти частях, в пяти номерах этого журнала. Заглавие на обложке было: "Государство Секса". Мне это действительно понравилось! И страннее всего то, если просмотреть эти пятнадцать страниц, вы удивитесь. Кто живет в государстве секса? Редакция "Штерна", его редакторы и сотрудники, или мы?

В этом магазине обнаженные, голые женщины – и не просто голые, потому что совершенно голая женщина не так волнует. Ее наготу нужно сделать еще более волнующей, одев ее в сексуальную одежду, таким образом, чтобы некоторые части тела были открыты, а некоторые спрятаны. Таким образом можно снова играть в прятки. Ты можешь начать видеть сны о том, как выглядит эта женщина за всей этой одеждой. Она может быть такой красивой за всей этой одеждой – фактически все женские тела одинаковы, и все мужские тела одинаковы, как только свет выключен, и все краски и различия исчезают. Темнота приносит такое коммунистическое равенство, что в темноте ты можешь любить даже свою жену.

Весь журнал полон секса, но "государство секса" – это мы. Даже "Плэй-Бой" пишет статьи против меня – в каком странном мире мы живем! Но я знаю, почему "Штерн", и "Плэй-Бой", и подобные им журналы, третьесортные, эксплуатирующие человеческую сексуальность... они продаются миллионными тиражами. "Штерн" продается тиражом два миллиона экземпляров, и каждый экземпляр, по оценкам, читает по крайней мере восемь человек – это значит шестнадцать миллионов.

Почему они должны быть против меня? А они были против меня много лет. Причина в том, что если я добьюсь успеха, этим журналам придется закрывать редакции. Они живут на подавлении. Это простая логика, и именно поэтому они против меня. Священники, которые против секса, против меня, и люди, использующие секс как средство эксплуатации, – "Плэй-Бой", "Штерн", и тысячи подобных журналов во всем мире – тоже против меня. Это кажется странным, потому что они не против Папы; нет ни одной статьи против Папы. "Плэй-Бой" должен быть против Папы, который постоянно осуждает секс. Но нет...

За этим стоит определенная логика: чем больше Папа осуждает секс, тем больше он подавляет секс, и тем лучше продается "Плэй-Бой". Только в моей коммуне никого не интересует "Плэй-Бой" или "Штерн" – кому они нужны? Если я добьюсь успеха, все эти порнографические журналы, литература и фильмы просто обречены на исчезновение. А в них вложены огромные средства, и все они будут мне противостоять – они будут мне противостоять, осуждать меня, называть пропагандистом секса, словно я распространяю сексуальность.

Если кто-нибудь и распространяет сексуальность, это, должно быть, ваш Бог. Я не имею к этому никакого отношения. Он продолжает создавать детей при помощи сексуальных гормонов. Он должен это прекратить – он должен послушаться Папу! Но эти журналы не против Бога, потому что он обеспечивает их рынком. Папы и порнографисты состоят в глубоком заговоре – и они объединились против меня, потому что я пытаюсь испортить им игру.

Оба эти вида людей эксплуатируют подавление; поэтому – и это логично, – они против меня во всем; мне противостоят и те, и другие. "Штерн", по крайней мере, не должен был бы быть против меня, если бы я создал государство секса; они должны были бы быть довольны и дружелюбны. Но нет, они в абсолютном гневе. Может быть, они даже сами не сознают, что злы на меня; может быть, они делают это абсолютно бессознательно, но у этого бессознательного есть свои собственные причины.

Подави что угодно, и это становится ценным. Подави еще больше, и это станет ценнее. Не подавляй, и это потеряет всякую ценность.

Вырази это, и оно испарится.

Я могу сказать миру, что моя коммуна – это единственное в мире место, где секс ничего не значит; у него нет никакой ценности. Никто о нем не беспокоится; никто не мечтает о нем, никто не фантазирует о нем. Фактически люди постоянно мне пишут: "Ошо, что мне делать? Моя сексуальная жизнь совершенно исчезает".

Я говорю: "Что делать? И пусть исчезает. Ничего не нужно делать. В этом и есть вся цель: она должна исчезнуть! Не прикладывай никаких усилий, чтобы заставить ее исчезнуть, но если она исчезает, пожалуйста, не прикладывай никаких усилий, чтобы ей в этом помешать. Попрощайся. Замечательно, что она исчезает". Но беда в том, что люди думают, что если секс исчезнет, наверное, теперь не останется ничего, потому что секс наполняет всех их волнением, экстазом и радостью.

Нет, на самом деле тебя ждет так много. Пусть секс исчезает, чтобы твоя энергия стала доступна для высшего вида радостей, для высшего вида экстаза.

Когда бессознательное и сознательное встречаются, потому что в бессознательном ничто не подавлено – и это мгновение их встречи и слияния, – в это самое мгновение перед тобой раскрывается великая возможность. Поскольку ты больше не вовлечен в низшее, вся твоя энергия становится доступной для высшего.

Ты посередине, в сознательном уме. Но поскольку есть бессознательное, ты остаешься вовлеченным в его подавление, продолжаешь его подавлять – не бывает так, что однажды ты его подавил, и с ним покончено. Тебе придется подавлять постоянно, потому что оно будет всплывать снова и снова.

Это как отскок мяча. Ты бросаешь его, и он отскакивает к тебе. Чем с большей силой ты его бросаешь, тем с большей силой он к тебе возвращается. Такая же ситуация – с твоими инстинктами. Ты их подавляешь, и чем больше энергии ты вкладываешь в подавление, тем больше энергии они получают, чтобы к тебе вернуться. Откуда еще им брать энергию? Это твоя энергия. Но когда ты совершенно свободен от бессознательного и его подавления, оно тихо и ясно; тогда доступна вся твоя энергия.

Энергия характеризуется фундаментальным принципом: она не может оставаться статичной, она должна двигаться. Движение в ее природе. Это не вещь, которую ты куда-то кладешь, и она остается на месте. Нет, она должна двигаться – это жизнь. Поэтому, когда нет причины двигаться вниз, остается только одно направление – вверх. Двигаться больше некуда. Она начинает ударять в твое сверхсознательное, и ее толчки в бессознательное так приятны и приносят такую радость, что все ваши сексуальные оргазмы перед ними просто бледнеют. Ты не можешь этого вообразить, потому что это не количественная разница, о которой я мог бы сказать: "Количество в тысячу раз больше". Разница в качестве, и вообразить это невозможно. Как сравнить это с твоим сексуальным оргазмом? Но это единственная в жизни вещь, посредством которой можно указать на что-то высшее.

Когда энергия начинает ударять в твой высший мир, которого ты до сих пор не осознавал, это вызывает постоянный дождь радости. Сексуальный оргазм так быстротечен, что к тому времени, как ты узнаешь, что он начался, он уже кончился. Ты знаешь его только по воспоминаниям; ты на самом деле не осознаешь его, когда он происходит. Из-за этой быстротечности ты оказываешься более и более привязанным к нему, потому что помнишь, что что-то случилось, что-то потрясающее, поэтому: "Войдем в это снова; давай войдем в это снова". Но нет способа...

Прежде чем оргазм наступает – ты знаешь, что он наступает, потому что у тебя в голове начинает звонить колокол. Этот колокол действительно звонит: "Он приходит!" Ты знаешь, что он приходит... ты знаешь, что он прошел. Колокол смолк, он больше не звонит, и ты выглядишь, как дурак! Между ударом колокола и его остановкой ты выглядишь, как дурак. Может быть, мужчина чувствует больше стыда; именно поэтому после занятия любовью он просто отворачивается и засыпает. Женщине не так стыдно по той простой причине, что она не настолько активный партнер; мужчина выглядит глупо, потому что он активен.

Стоит лишь небольшой энергии коснуться высшего уровня твоего сознания, сверхсознательного – лишь небольшое прикосновение, и на тебя изливается радость, которая длится. Энергия продолжает ударять и мало-помалу просачивается к самому центру сверхсознательного. Ты не имеешь к этому никакого отношения: твоя работа окончена, когда ты перестал подавлять и очистил свое бессознательное. Тогда тебе нечего больше делать; тогда все, что нужно, делает твоя энергия. И когда ты достигаешь центра, в тебе начинает действовать новая способность – и это интуиция.

Центр бессознательного – инстинкт.

Центр сознательного – интеллект.

Центр сверхсознательного – интуиция.

Инстинкт заставляет тебя что-то делать, принуждает тебя что-то делать против твоей воли. Интеллект помогает найти пути, если ты хочешь сделать определенную вещь, или, если ты не хочешь что-то делать, найти способы этого не делать. Функция интеллекта – найти способ.

Если ты хочешь следовать интеллекту, интеллект найдет способ. Если ты так называемый религиозный человек, псевдорелигиозный человек, и хочешь идти против своих инстинктов, интеллект найдет способ. Это могут быть странные способы, но интеллект в твоем распоряжении: он сделает все, что ты только ни пожелаешь. Он ни за, ни против ничего, он просто в твоем распоряжении.

Если человек психически здоров, он будет использовать интеллект, чтобы удовлетворить свое бессознательное. Чем скорее оно будет удовлетворено, тем лучше, чтобы ты мог освободиться от него. Осуществление бессознательного означает свободу от него.

Если ты так или иначе тронулся – католик, протестант, или что-то в этом роде... в мире есть все разновидности тронутых. Ты можешь выбрать, как именно тебе тронуться, стать ли индуистом, мусульманином, джайном, буддистом – есть все разновидности. Нельзя сказать: "Нет разнообразия" – ты не можешь этого сказать; за тысячи лет человеком были предусмотрены почти все возможные способы тронуться. Ты можешь решить, на чем остановить свой выбор; но, что бы ты ни выбрал, это будет одно и то же.

Никто тебе не рассказывал, как использовать интеллект, чтобы удовлетворять свое бессознательное, биологию, химию. Они твои – какая разница, химия это, биология или физиология? Это часть тебя, а природа никогда ничего не дает без причины. Удовлетвори ее, и это удовлетворение откроет путь для твоего высшего потенциала.

Все религиозные люди так привязаны к низшей части своего существа – именно поэтому они выглядят такими печальными и виноватыми. Они не могут радоваться. Иисус продолжает говорить этим людям: "Радуйтесь", а с другой стороны, говорит: "Помните об аде". Он ставит людей перед дилеммой! Показывает им путь в ад – в ад ведет удовлетворение своей природы; а чтобы попасть в рай, нужно пойти против своей природы.

Но если идти против своей природы, это создает ад здесь, на земле.

Я хочу создать рай здесь, сейчас. Зачем откладывать такую хорошую вещь?

Вещи, недостойные внимания, вы можете откладывать – но рай? Я не готов отложить его ни на завтра, ни на следующую секунду. Ты можешь получить его здесь и сейчас; все, что нужно, – это чистое сознание. Осуществленная, удовлетворенная, биология успокаивается, химия успокаивается и отдает тебе всю энергию, которая уходила на эти уровни. Эта энергия устремляется вверх сама по себе и останавливается только в центре сверхсознательного ума. А там начинает действовать интуиция.

Что такое интуиция? Интуиция в некоторых смыслах подобна инстинкту, в некотором смысле абсолютно отличается от инстинкта; в некотором роде как интеллект, в другом абсолютно отличается от интеллекта. Вам придется ее понять, потому что это в вас тончайшее.

Интуиция похожа на инстинкт в том, что с ней ничего нельзя сделать. Это часть твоего сознания, точно как инстинкт – часть твоего тела. Ничего нельзя сделать с инстинктом, и ничего нельзя сделать с интуицией. Но точно так же, как ты можешь позволить своему инстинкту осуществиться, ты можешь дать полную свободу осуществиться и интуиции. И тебя удивит, какие силы ты носил в себе до сих пор.

Интуиция может дать тебе ответы на предельные вопросы – не вербально, но экзистенциально.

Не нужно спрашивать: "Что такое истина?" – инстинкт этого не услышит, он глух. Интеллект услышит, но он может только философствовать; он слеп, он ничего не видит. Интуиция видит, у нее есть глаза. Она видит истину; нет речи о том, чтобы о ней думать.

Ни инстинкт, ни интуиция не зависят от тебя. Инстинкт – это сила природы, бессознательная сила, а интуиция – в руках сверхсознательной вселенной. Сознание, окружающее всю вселенную, океаническое сознание, в котором мы все лишь небольшие острова – или, лучше сказать, айсберги, потому что мы можем растаять в нем и стать с ним одним.

В каком-то смысле интуиция прямо противоположна инстинкту. Инстинкт всегда ведет тебя к другому; его осуществление всегда зависит от чего-то, отличного от тебя. Интуиция ведет тебя только к самому себе. В ней нет зависимости, нет потребности в другом; в этом ее красота, свобода и независимость. Интуиция – это возвышенное состояние, которому ничего не нужно. Она так полна собой, что нет места ни для чего другого.

В каком-то смысле интуиция похожа на интеллект, потому что это разум. Интеллект и разум похожи, по крайней мере на поверхности, но и только. Интеллектуальный человек необязательно разумен, а разумный человек необязательно интеллектуален. Можно найти фермера настолько разумного, что даже великий профессор, очень интеллектуальный, будет перед ним карликом.