Текст книги "Гусь снаружи"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 6. Я ВОСПЕВАЮ ОБЫКНОВЕННОЕ

(6 марта 1981 года, утро)

Первый вопрос:

Ошо, я получил все ученые степени, которые может дать университет. Почему же я все же невежествен?

Доктор Притам Сингх, знание не обладает способностью рассеивать невежество. Знание – это ложный феномен; это вовсе не мудрость, оно противоположно мудрости.

Знание заимствовано, мудрость является расцветом вашей внутренней сущности. Вы можете одолжить искусственный цветок, но если вы хотите иметь настоящие розы, тогда вы должны взрастить их внутри вашей сущности. Этого не может дать ни один университет, этого не может дать ни одно священное писание, этого не способно дать никакое обучение. Все это бесплодные усилия, но они продолжают обманывать миллионы людей в течение тысячелетий. Да, они могут сделать вас эрудированным. Но быть эрудированным это одно, а знать – совсем другое.

Слепой может обладать знаниями о свете, но он ничего не знает о свете, он не испытал его. Он может собрать разного рода информацию о свете, он может спорить, философствовать, систематизировать, он может писать великие трактаты о свете, но он не испытал радости света, он не видел ни единого лучика света. Он не видел радуги, красок цветов, крыльев бабочек. Он не видел зеленых деревьев, он не видел звезд, солнца, луны. Он лишен всего этого. А то, что он собрал, просто-напросто хлам.

Лучше быть невежественным и иметь глаза, чем много знать о свете, но быть слепым.

Но университеты существуют именно для этой цели. Ни одно общество не хочет, чтобы вы стали мудрыми: это противоречит целям всех обществ. Если люди мудры, их нельзя эксплуатировать. Если они разумны, их нельзя поработить, их нельзя принудить к механической жизни, заставить жить жизнью роботов. Они будут защищать себя – они будут отстаивать свою индивидуальность. У них будет аромат восстания; они захотят жить свободными.

Свобода приходит с мудростью, она ей присуща. Они неразделимы, и ни одно общество не хочет, чтобы люди были свободными. Коммунистическое общество, фашистское общество, капиталистическое общество, индусы, мусульмане, христиане – ни одно общество не желает, чтобы его люди использовали свой интеллект, поскольку с того момента, как они начинают использовать свой интеллект, они становятся опасными – опасными для государственного строя, опасными для людей, находящихся у власти, опасными для любого рода собственности; опасными для любого рода подавления, эксплуатации, угнетения; опасными для церквей, опасными для государств, опасными для наций.

Фактически, мудрый человек – огненный, живой, охваченный пламенем. Он скорее умрет, чем будет порабощен. Смерть немного для него значит, но он не может продавать свою жизнь всевозможным глупостям, всевозможным глупцам. Он не может служить им. Поэтому эти общества веками предлагали вам ложное знание. Именно в этом состоит истинная функция ваших школ, колледжей, университетов.

Помните, они служат не вам, они служат прошлому, они служат «государственным интересам». Разумеется, они возносят ваше эго все выше и выше, они присуждают вам все новые и новые степени. Ваше имя становится все длиннее и длиннее; но только имя – вы становитесь все короче и короче. Наступает момент, когда остаются только дипломы, а человек исчезает. Сначала человек несет свои дипломы, а затем дипломы несут человека. Человек давно умер.

Доктор Притам Сингх, нельзя стать мудрым, обучаясь в университетах. Мудрость требует совершенно другого подхода, диаметрально противоположного подхода. Знание идет от ума, мудрость это состояние, не связанное с умом. Знание создает бутылку вокруг гуся – красивую бутылку, очень красиво раскрашенную, но это всего-навсего бутылка.

И внутри не может быть настоящего живого гуся. Внутри бутылки вы либо обнаружите фаршированного гуся – вот что вы, ученые, собой представляете – фаршированные помидоры, картофель, вы фаршированы всяким хламом – либо внутри окажется нарисованный гусь. Снаружи он будет выглядеть красивым, но на самом деле вы несете только бутылку.

А бутылка становится все тяжелее, поскольку знание имеет свой способ накопления – оно постоянно самовоспроизводится. Знание совсем не верит в контроль рождаемости. Если вы знаете что-то одно, это приведет вас к другому знанию, так как при каждом ответе на вопрос возникает десять новых вопросов. Затем случается то же самое: вы получаете ответы на десять вопросов, а для вас уже готовы сто вопросов. Знание постоянно расширяется. Оно становится все большим и большим, а вы теряетесь в нем.

Вы спрашиваете меня:

Почему же я все же невежествен?

Вот почему вы невежественны: вы еще не избавились от иллюзии знания, иллюзии разума.

Выйдите из ума. Ум – это та бутылка, о которой я говорю. В тот момент, когда вы отбросите ум... а ум это только ваша идея; он нереален, он вымышлен, это только фантазия. Он сделан из того же материала, что и сны. Вы можете просто выйти из него.

И это нужный момент, доктор Притам Сингх, потому что великое прозрение заключается в том, чтобы осознать: «Почему я все же невежествен, хотя я обладаю всеми учеными степенями университета?» Согласитесь с тем фактам, что все эти годы приобретения знания были выброшены впустую. Избавьтесь от этого! И в тот момент, когда вы выйдете из ума, вы выйдете из бутылки. Видите?.. гусь снаружи! И вся свобода неба, вся свобода прозрения...

Только вчера я читал: Что означает степень? У меня их четыре: В.А., М.A., Ph.D., L.L.D. Сложите их все вместе, и вы получите: RAMAPHDLLD (БАМАФДээЛэДДэ)!

A young man at college named Breeze, Weighed down by M.A.s and LL.Ds Collapsed from the strain Said his doctor, «T'is plain You are killing yourself by degrees!»

(Молодой студент по имени Бриз, Обремененный степенями М.А. и LL.D От напряжения получил коллапс – Его врач сказал: «Все ясно – вы убиваете себя степенями!»)

Весьма взволнованный профессор, будущий отец, жаждущий сына, ходит взад и вперед по приемной родильного дома. Наконец из родильного отделения вышла акушерка и сказала ему:

"Все закончилось, доктор Джонс. Мои поздравления!"

Все еще в совершенной панике, он спросил: «Так я отец или мать?»

Вот что означает БАМАФДээЛэЛДэ.

Профессорская чета, проживающая в сельской местности, получила приглашение от местного помещика на костюмированный бал. Они решили нарядиться коровой, так чтобы муж шел впереди, а жена позади. Бал давался в усадьбе у помещика; чтобы добраться до нее, нужно было пересечь несколько полей, и они решили, что это можно будет сделать прямо в костюме. Только они пересекли половину первого поля, как муж, шедший впереди, сказал своей жене:

«Не пугайся, дорогая, но я вижу быка, и он на нас смотрит».

Они продолжали двигаться, а бык продолжал смотреть, Затем бык начал бить копытом землю и с недвусмысленным видом направился к ним.

«Он атакует нас, дорогая, он атакует!» – сказал муж.

«Что же нам делать?» – завопила жена.

Муж ответил: «Я наклонюсь и начну есть траву – а ты лучше соберись с силами!»

Во время своего первого визита в Соединенные Штаты молодой британский профессор по наивности попытался найти жилье в «районе красных фонарей». Как бы то ни было, его деньги были не менее зелены, чем его вид, и мадам с радостью предложила ему комнату для ночлега. Когда на следующий день во время ланча его друг спросил у него о том, как он разместился, молодой британец ответил:

«Знаешь ли, номер очень посредственный, но, Бог мой, какое обслуживание горничных!»

Так называемые образованные, обученные, знающие люди продолжают жить в своем вымышленном мире. Они совсем не заботятся о реальности – они потеряли связь с реальным. А именно реальность превращает вашу жизнь в радость, блаженство.

Слово «Бог» не есть Бог, а слово «любовь» вовсе не представляет собой любовь. Поэтому несчастные люди, которые продолжают думать о слове «Бог» или о слове «любовь», просто теряют большие возможности. Возможно, они знают, что есть Бог, возможно, им известна тайна любви, но слово скрывает правду, слово закрывает их глаза. Глаза знающих людей так покрыты пеленой теорий, теологии, догм, убеждений, что они не могут видеть. Они не прозрачны. А мудрость это прозрачность, безоблачное видение – не затуманенное никакими мыслями, не затуманенное никакой пылью.

Человек должен очищать себя каждое мгновение, поскольку пыль имеет тенденцию собираться на зеркале в каждое мгновение. Это естественный процесс. Пока вы здесь сидите, зеркало у вас в ванной комнате собирает пыль. Даже ночью, когда ничего не происходит – даже двери и окна ванной закрыты – тем не менее, какая-то пыль все же оседает на зеркале, поскольку частицы пыли присутствуют в самом воздухе. Каждый день с утра вы должны очищать зеркало.

Человек должен быть даже более внимателен к своему внутреннему уму, внутреннему зеркалу, внутренней способности к отражению. Каждое мгновение вы должны очищать себя от пыли. Я лучше выражу это следующим образом: каждое мгновение саньясин должен умирать для прошлого и возрождаться заново. Тогда он останется прозрачным, тогда его зеркало останется чистым. Тогда ничто не будет заслонять перспективу. Тогда он не будет ни христианином, ни индуистом, ни мусульманином, ни буддистом. Тогда он будет зеркалом, просто зеркалом, отражающим – отражающим все, что есть, внутри и снаружи. Из этого отражения рождается мудрость.

Мудрость – это цветение вашей прозрачности, вашего сияния, вашего светящегося существа. Вот чем мы здесь занимаемся. Фактически, функция Мастера заключается в том, чтобы исправить то, что с вами сделало общество. Она направлена против университета, против школы, против колледжа, поскольку она заключается не в том, чтобы вложить в вас знания, а в том, чтобы дать вам нечто совершенно отличное, принадлежащее другому измерению. Она должна запустить в вас процесс цепной реакции, который поможет вам выбраться из так называемых священных писаний, слов, теорий, чтобы вы могли стать просто обыкновенным человеком. Вы можете просто стать тем, кто вы есть на самом деле, без каких-либо претензий.

Я воспеваю обыкновенность сознания. Я не учу вас здесь, как стать сверхчеловеком. Фридрих Ницше сошел с ума на почве идеи сверхчеловека. И так же в Индии – Шри Ауробиндо, вся его жизнь вскармливала индийское эго идеей сверхчеловека, сверхразума, сверхъестественного.

Вся эта эзотерическая чепуха легла на человека таким тяжким бременем, что ее нужно сжечь целиком – меньшее не поможет. Нужен огонь, чтобы смогло сгореть все то, что горит, и только то, что останется есть ваша истинная сущность.

Я не эзотерист, я не оккультист, я не проповедую учение о другом мире, о сверхъестественном, о сверхчеловеке, Я просто воспеваю саму обыкновенность каждого человеческого существа, обыкновенность не только человеческих существ, но и животных, деревьев, рек, скал – саму обыкновенность божественности. Для меня близость к Богу и обыкновенность эквивалентны, синонимичны.

Если бы от меня это зависело, я бы отбросил слово «Бог», поскольку оно стало действительно богохульственным. Лишь чистая обыкновенность... и прожить ее в каждое мгновение, радуясь, танцуя, празднуя. Тогда расцветает мудрость. Тогда приходит весна, и трава растет сама по себе.

Последний вопрос:

Ошо, твое сострадание к Индии вызывает в ответ гнев и осуждение. Ежедневно индийские газеты и журналы заполнены третьесортной критикой, направленной против тебя. Тем не менее, ты продолжаешь разрушать эту прогнившую культуру. В чем здесь дело? Неужели Индия заслуживает такого сострадания?

Чаитанья Кирти, это происходит потому, что я говорю нечто, о чем Индия полностью забыла. Это причиняет боль. Индия забыла истину. В течение тысячелетий она жила в затуманенном состоянии ума – и не только, она также оказалась весьма привязанной к этому затуманенному состоянию, по той простой причине, что ей больше не за что зацепиться. Это единственная опора ее эго.

В течение двадцати двух столетий Индия находилась в политическом рабстве. Страна, прожившая двадцать два столетия в рабстве, не может иметь никакого источника для утверждения своего эго в политическом мире. Она не может похвастать завоевателями мира, подобными Александру Великому.

В течение пяти тысяч лет Индия в значительной мере жила суевериями. Священнослужители господствовали в Индии, как ни в какой другой стране, а это самый коварный в мире народ. Из-за их эксплуатации, подавления, из-за того, что они в течение пяти тысяч лет отравляли индийскую душу, Индия оказалась неспособной найти путь к истине. Они стояли как Китайская Стена на пути к истине.

Для духовенства это был вопрос жизни и смерти. Либо истина, либо священник – они не могут выжить вместе, их сосуществование невозможно. Если побеждает истина, исчезает священник. Поэтому истине не дают победить, чтобы священнослужитель мог продолжать господствовать. Ни одна другая страна не была в такой зависимости от священников, как Индия. В течение пяти тысяч лет духовного рабства...

Нет ничего, на что могло бы опираться эго нации – ни науки, ни технического развития, ни богатства, ни политической свободы, ни демократии. Посмотрите на эту проблему. Проблема заключается в том... Но нация должна иметь какую-то опору, поскольку нация не является истинной реальностью, запомните; она нуждается в опоре.

Индивидуум может существовать без своего эго, поскольку индивидуум является реальностью, а реальность не требует наличия эго. Но нация, раса, церковь, государство – они не могут существовать без эго. Без эго они развалятся. Именно эго функционирует как ложный центр и соединяет их вместе. Следовательно, Будда может существовать без эго, а буддисты не могут. Кришна может существовать без эго, а индуисты не могут. Всегда помните об этом: ложная сущность требует и ложного центра, иначе она исчезнет.

Индия как страна, как нация, как раса, чрезвычайно нуждалась в том, чтобы каким-либо образом создать такой ложный центр. При этом не было доступно никакой обычной альтернативы – денег, технологий, науки, политической власти – поэтому единственно возможным было духовное стремление, другой мир. А это легко, потому что в этом случае вы имеете дело с невидимыми вещами. Вы не можете ни доказать, ни опровергнуть их. Очень легко жить в надежде на другой мир. Но кто пробудит эту надежду? Тогда вы должны попасть в зависимость от коварных священников, браминов – они стали посредниками. Они начали говорить о другом мире. Они даже дали вам карты другого мира; у них нет карты мира, этого мира... если вы спросите у них, где находится Тимбукту, они, возможно, и не ответят, но они вам в подробностях расскажут о небесах – и даже о семи небесах, о семиэтажных небесах. Они могут рассказать вам о каждой подробности, все до мельчайших деталей о семи преисподних. В этом нет проблемы; это религиозный вымысел.

Индусы верят в семь адов. Джайны верят в три ада и три небесные сферы. А во времена Махавиры жил один человек; должно быть, это был очень красивый человек – его имя Санджайя Вилетипутта. Он сказал: «Все это чепуха. Существует семьсот адов и семьсот небес!» Но люди говорили: «Махавира говорит, что только три, а индусы говорят, что только семь». Санджайя Вилетипутта ответил: «Это потому, что они не пошли дальше, я же обследовал всю территорию».

Однажды ко мне пришел последователь Радасвами. Они верят в четырнадцать небес, в четырнадцать стадий рая. Разумеется, основатель их религии достиг четырнадцатой стадии. Другие находятся где-то на лестнице: Рама, Кришна и Будда – где-то на седьмой ступени; Иисус, Мухаммед и Заратустра – где-то на шестой; Нанак, Кабир и Мира – где-то на пятой... и так далее и тому подобное, каждый в соответствии со своими потребностями, и каждый в соответствии со своими возможностями.

Он принес мне всю карту. Он хотел получить мое одобрение: что я о ней думаю и что я о ней скажу – верна она, или нет.

Я сказал: «Она абсолютно верна».

Он был немного шокирован, так как люди не советовали ему идти ко мне, потому что я могу его расстроить. А я сказал: «Она абсолютно верна. Я знаю. Ваш гуру достиг четырнадцатого уровня – я его там видел».

Он сказал: «Что вы имеете в виду?»

Я ответил: «Я сам на пятнадцатом, и он все время пристает ко мне, чтобы я вытащил его с четырнадцатого!»

Он был потрясен, он очень разозлился. Но если существует четырнадцатый уровень, почему же не может быть пятнадцатого? Никто не может этого доказать, но никто не может и опровергнуть.

Я слышал:

В Нью-Йорке один лавочник продавал невидимые шпильки для волос. И, конечно, женщин это чрезвычайно привлекало – невидимые шпильки!

Одна из женщин заглянула в коробку... Конечно, когда шпильки невидимы, вы не можете их увидеть – коробка казалась пустой. Она спросила: «Они действительно там есть?»

Лавочник ответил; «Они должны быть там. Никто никогда их не видел. Однако мы продаем их в течение нескольких месяцев, и они идут нарасхват».

Если что-то невидимо, вы можете бесконечно продавать это; в этом нет проблемы.

Индия продает миру невидимые товары. Видимых товаров здесь нет. Естественно, люди сердятся на меня, потому что я настаиваю, что товары должны быть видимыми, потому что я говорю о том, что они несут пустую коробку, что в их бутылке нет гуся. И в течение пяти тысячелетий они делают такой хороший бизнес – а я разрушаю само его основание.

Чаитанья Кирти, то, что они сердятся на меня, естественно. Но гнев просто говорит о страхе, всегда помни: гнев это страх вверх ногами. За гневом всегда прячется страх; страх – это противоположная сторона гнева. Когда вы испуганы, единственный способ спрятать свой страх – это рассердиться, поскольку страх выдаст вас. Гнев создаст вокруг вас занавес; вы можете за него спрятаться. Индийский ум действительно начинает бояться меня. И не только индийский ум, но и все другие умы в мире, которые занимаются тем же бизнесом по производству невидимых товаров. Они пугаются.

Когда они злятся на меня, это значит, что я попал в точку. Я радуюсь этому! Они изображали любовь, сострадание, симпатию, понимание, а я показываю саму их суть. Не зная, что они делают, они подчиняются моим желаниям. Они в моих руках. Тот, кто злится на меня, попадает в мою ловушку. Он попал в смерч, который преследует и подхватывает все на своем пути. Рано или поздно этот человек сам сбросит одежду и останется обнаженным под солнечными лучами. Именно это и происходит. Когда люди злятся, они показывают, что они действительно разоблачены.

А единственный способ защиты – агрессия. Они защищают себя: но они могут сделать это только если будут нападать. И злость просто показывает их слабость.

Однажды я слышал прекрасную историю, старинное предание:

Один человек приехал в Китай. Когда он въехал в страну – это, должно быть, очень старая история – прямо на границе он увидел толпу. Двое людей почти готовы были убить друг друга. Они кричали, прыгали, гневно жестикулировали, держа в руках обнаженные мечи. Но ничего не происходило, как будто это был фильм, как будто это была игра. Он даже не мог заметить никакого гнева у них на лице. Их глаза были спокойны, их лица были расслаблены. Они выглядели очень центрированными и уравновешенными. Но для чего же эти крики, мечи и прыжки? Никто не бьет, никто не разнимает. Толпа просто стоит и наблюдает за происходящим.

Через некоторое время человек устал наблюдать, ему стало немного скучно. Человеку нужно возбуждение, что-то должно происходить. И тогда один человек разозлился, его лицо покраснело, глаза загорелись. И толпа рассеялась! Борьба была закончена.

Человек не мог этому поверить, он не мог понять, что же произошло. «Что происходит? Я не вижу в этом последовательности. Они были готовы убить друг друга – и один из них действительно разозлился, потерял спокойствие – почему же рассеялась толпа?»

В толпе ему сказали:

«Они оба даосы, последователи Лао-Цзы, и это критерий школ Дао: в тот момент, когда человек начинает злиться, он побежден. Нет необходимости в поединке, потому что он показал свою слабость, он показал свой страх. Этого уже достаточно! Его злость показывает, что он трус. Тогда дело исчерпано, другой человек победил, он сильнейший, потому что он сохранил спокойствие. Его невозможно было вывести из себя. Он остался собранным».

Чаитанья Кирти, я знаю, что происходит в Индии: тысячи людей выступают против меня. Они потеряли свое так называемое спокойствие, которое было ложным, потому что только ложное спокойствие может быть потеряно. Вся их идея терпимости, вся их идея принятия других, принятия другого мнения, потеряна. Одного человека, который никогда не выходит из своей комнаты, достаточно, чтобы создать беспорядок по всей стране.

Но это значительное явление. Это показывает, что все эти пять тысяч лет мнимой духовности не принесли Индии ничего хорошего. Именно это я и хотел показать всему миру. Они подчеркивают мою позицию. Я придерживаюсь мнения, а они подтверждают его. Они поддерживают меня!

Один человек сказал, что меня нужно подвергнуть шоковой терапии, лечению электрошоком. Это и есть настоящая индийская культура. Другой человек сказал, что меня надо немедленно выслать из страны. Это и есть терпимость, принятие различных точек зрения. Еще один человек предложил бросить меня в Арабское море, даже не в Индийский океан, потому что я могу отравить его, а в Арабское море. Это ненасильственная страна, страна пророков и мудрецов, святых, махатм... и всевозможных дураков.

Заглянув в окно спальни, индийские частные детективы увидели жену своего клиента в постели с другим мужчиной.

«Именно это я и предполагал», – сказал один из них, – «пойдем за ним». «Прекрасная идея», – ответил другой. – «Интересно, когда его убьют?»

Странствующий индийский гуру, Его Святейшество Свами Екэлэмэнанда Парамаханса, основатель Монастыря Святого Коровьего Помета в Майами Бич, усталый и томимый жаждой, приехал на ферму и попросил у фермера напиться.

«Не хотите ли вы каплю эля, почтенный?» – спросил фермер.

Гуру побледнел:

«Нет, брат мой, я дал обет. Ни одна капля этого дьявольского напитка не коснется моих губ. Стакан вашего хорошего свежего молока спасет меня».

Шутки ради фермер плеснул рому в стакан молока. Он дал стакан гуру, который выпил молоко с удовольствием, облизал губы, поднял глаза к небу и сказал:

«О, Господи! Вот это корова!»

Джоан, прекрасно сложенная секретарша, считая, что время отпуска – время загара, проводила почти весь день на крыше бомбейского отеля «Тадж Махал», подставляя себя теплым солнечным лучам. В первый день она надела купальник, но потом решила, что все равно ее никто не увидит, и стала загорать без него. Только она улеглась, как услышала, что кто-то бежит по лестнице. Она лежала на животе, поэтому она ограничилась тем, что натянула на себя полотенце.

«Извините, мисс», – сказал взволнованный помощник управляющего отелем, – «мы не возражаем, чтобы вы загорали на крыше отеля, но мы были бы очень признательны, если бы вы надели купальник, как вчера».

«Но какая разница?» – спокойно спросила Джоан. – «Никто меня здесь не видит, и, кроме того, я прикрылась полотенцем».

«Я знаю, я знаю», – ответил сконфуженно помощник управляющего, – «но пока вы не оденетесь, обед не сможет начаться. Губернатор Бомбея даёт большой обед всем уважаемым людям города».

Женщина не могла понять, «Но в чем же дело?» – сказала она. – «Почему не может начаться обед? Причем здесь мой купальник?»

«Вы правы, мадам», – сказал смущенно маленький индиец. – «Но вы лежите прямо на стеклянной крыше ресторана!»

Как же может начаться обед? Все индийцы будут смотреть на небо – они всегда смотрят на небо. Такой вид! Они не могут упустить этого. Но они будут притворяться, они будут стоять на коленях, со сложенными руками смотреть на Бога. Они не будут прямо смотреть на крышу, они не будут говорить, что им нравится эта сцена, они будут долго молиться, так долго, что совершенно забудут об ужине. И каждый будет притворяться, что он не смотрит на обнаженную женщину, лежащую на крыше.

Это страна притворщиков, и я причиняю им боль. И я хочу этого, потому что это единственный способ удалить гной из их многовековых ран. Они действительно злы на меня, они обвиняют меня. Это показывает, что я на верном пути. Они не могут не обращать на меня внимания. Им приходится быть или со мной, или против меня, – и то и другое я приветствую – но я хочу, чтобы это было решительным явлением.

Даже если со мной всего несколько интеллигентных людей, а они со мной, – мы сможем преобразовать эту сгнившую насквозь культуру и дать ей новую жизнь. Для этого нужно сострадание. Пять тысяч лет духовного, политического, экономического рабства...

Чаитанья Кирти, какая же еще нужна причина, чтобы сочувствовать этой культуре?

Но они не согласятся на перемены легко. Перемены тяжелы, они идут вразрез с вашим характером, с вашими привычками, с вашим наследием. А у Индии большое наследие. Они погибают из-за прошлого, у них есть только прошлое.

Помните одно: у ребенка есть только будущее, у него нет прошлого. Поэтому ребенок никогда не мыслит в терминах ностальгии. У него за плечами ничего нет. Он так свеж, что у него нет воспоминаний. Молодой человек живет настоящим. Настоящее прекрасно, в прошлом было только детство, самое большее – подготовка. Молодые не беспокоятся о будущем – человек начинают думать о нем, когда настоящее ускользает у него из рук.

Старый человек думает только о прошлом, у него нет будущего. Есть только смерть, его ждет темная ночь. Он хочет избежать этого. Единственный выход – повернуться спиной к к же может начаться обед дасбудущему и смотреть в прошлое, молодой же остается в настоящем.

То же самое и с культурой. Когда культура нова, она смотрит в будущее. У нее громадное стремление к звездам, она растет, расширяется. Когда культура остается действительно молодой, – что случается очень редко, на самом деле такого еще не случалось – она остается в настоящем. А когда культура стареет, то начинает мыслить в категориях прошлого, ностальгии, золотого века, которого больше не существует.

Молодость сама по себе – новый феномен. В прошлом ребенок проходил путь от детства до старости, молодость вообще не была жизненным этапом. В бедных странах такое существует до сих пор. Вы можете найти племена аборигенов в бедных странах, где дети шести лет, пяти лет работают как старики. Семь, восемь лет, и они уже обременены заботами. У них нет шанса на молодость. Поэтому в прошлом не было промежутка между поколениями. Это произошло впервые, в первый раз мы можем позволить себе это. Это прерогатива богатого общества, это явление требует определенного достатка, только тогда появляется промежуток между поколениями.

Старик и ребенок смотрят друг на друга – между ними нет разрыва. Ребенок смотрит в будущее, старик смотрит в прошлое. Поэтому вы всегда видите большую дружбу между детьми и стариками. Они смотрят друг на друга. Так было всегда – старики и дети жили вместе. Разрыва не существовало.

Молодой человек – это новый феномен в этом мире. Он не ребенок и не старик. Он первый идет по тонкому ладу. Он пытается жить сейчас, здесь. Да, некоторые люди в прошлом жили в этом состоянии молодости, но это всего лишь люди, а не культуры. Теперь стало возможным даже для культуры жить в настоящем. Потребуется множество людей, чтобы подготовить почву для культур, живущих в настоящем.

Индийская концепция времени покажет вам многое. Она говорит, что лучшая эпоха уже прошла, что была первая эпоха, золотой век: он называется Сатья Юга, эпоха истины. Это доисторическое время. В то время жизнь была наиболее прекрасна, это было золотой вершиной. Время ходило на четырех ногах, все было очень стабильно. Тогда начался спад.

Индийская концепция времени противоречит Дарвину; она ненаучна, совершенно негуманна. Тогда начался спад – время регрессии, не эволюции, не прогресса – все пришло в упадок. Время осталось на трех ногах. Все стало смутным, неуравновешенным, это называется Трета, «треножье». Затем стало еще хуже: у времени осталось всего две ноги, все стало еще сложнее. Это называется Двапар, «двуногое время». А теперь наступил четвертый и последний, самый осуждаемый этап, который называется Кали Юга. Теперь исчезли все три ноги. Время стоит только на одной ноге, готовое в любой момент упасть, потерять равновесие. Лишь одна нога, и эта нога уже в могиле.

Это очень темное и мрачное видение. Это видение старой, древней, прогнившей страны. Индии нужно переродиться, ей нужно новое детство. Она будет защищать свои идеи, потому что она к ним привыкла. Это ее единственное богатство! Поэтому, когда я отбрасываю эти идеи, я кажусь врагом. Друг кажется врагом, а враги принимаются за друзей. Но это естественно, это закономерно. Это можно понять.

Однажды могильщик, поглощенный работой, выкопал такую глубокую яму, что не смог из нее выбраться. Наступили сумерки, стало холодно, и его, без того затруднительное положение, еще более ухудшилось. Он начал звать на помощь и, в конце концов, привлек внимание проходившего мимо пьяницы.

«Помоги мне!» – взмолился могильщик. – «Я замерз!»

Пьяный уставился в открытую могилу и, наконец, заметил в темноте дрожащего землекопа.

«Ничего удивительного, приятель, что ты замерз», – сказал он добродушно, сталкивая вниз комья рыхлой земли, – «эти бездельники тебя даже не закопали!»

Если вы спросите что-нибудь у пьяного, то увидите, что у него своя логика. Он видит реальность через свое опьянение.

Индийцы злятся, потому что они привыкли, что их все постоянно хвалят. Никто никогда их не критиковал. Никто никогда им не говорил: «Вы проживаете смерть, а не жизнь. Вы увядаете и умираете. Вы потеряли пыл, огонь, вкус к тотальной, подлинной жизни».

Их прославляли. Их бесцветность преподносилась в ореоле божественного. Их осуждающие жизнь концепции были возвышены до великих духовных откровений. Их истерики назвали опытом самади. Их безумие уважалось, как будто на них снизошло нечто из запредельного. Их тарабарщина считалась эзотерической, люди продолжают находить в ней смысл.

Глупцов прославляли, мазохистов принимали за аскетов, садисты считались великими святыми. Всевозможные извращения считались признаками духовности. Теперь разоблачение тысячелетней лжи довольно рискованно.

Но я хочу рискнуть, потому что мне нечего терять – гусь снаружи! Мне нечего терять. Самое большее, они могут убить меня, но это им не поможет. Даже моя смерть будет им огромной помощью. Она может вышибить их из этой чепухи. Она может вывести их из ступора, прервать их сон.