Текст книги "Ливень без туч"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Люди рады гостям, но они еще счастливее, когда те уходят. Причина в том, что ты уже раздумывал, как от них избавиться, а теперь они уходят сами, и проблемы больше нет. Когда ты голоден, тебя интересует еда, но когда желудок наполнен, еда тебя больше не интересует. Интерес был вызван голодом. Когда голод удовлетворен, интереса больше нет. Возникает сексуальное желание, и тебя интересует мужчина или женщина – но когда желание удовлетворено, что тогда? Тогда интереса больше не будет. Именно поэтому людям скучно с женами и мужьями. А когда вы встретились впервые, ты говорил: "Жизнь без тебя бессмысленна. Ты для меня все, ты моя мечта, ты мой рай". Теперь муж убегает от жены, а жена убегает от мужа. Когда они подошли друг к другу близко, не произошло ничего, кроме борьбы и конфликта.

Почему это происходит? Все просто: ты не понял закон жизни. Был сексуальный голод, и он удовлетворен, точно так же, как на сытый желудок не хочется смотреть на еду. Когда желание удовлетворено, интерес к жене или мужу пропадает. Когда ты снова пуст, интерес возвращается. Когда для счастья есть причина, оно будет мгновенным, и вскоре ты снова будешь несчастен.

Когда есть причина, ты не хозяин своего счастья. Хозяин тот, кто держит в руках причину счастья.

Если муж счастлив, потому что жена исполняет его желания, внутри он будет несчастен, потому что жена становится хозяином. Когда она захочет сделать его несчастным, она не будет исполнять его желания; тогда он будет печален. Поэтому причина его счастья также всегда будет и причиной его несчастья. Если кто-то тебя хвалит и увенчивает тебя цветочной гирляндой, и ты счастлив; когда он обругает тебя, ты будешь несчастен. Осознавай, что, когда кто-то тебя хвалит, ты даешь ему власть. Если ты становишься счастливым, ты даешь ему в руки ключ: он может сделать тебя несчастным, когда пожелает. Если он не принесет гирлянду, тебе будет грустно; если он захочет, чтобы тебе стало еще хуже, он может тебя оскорбить, принеся гирлянду из туфель!

Когда есть причина, есть и зависимость. Тогда ты теряешь свободу, освобождение.

Сахаджо говорит: лишь видящая блаженна... Только человек, причина счастья которого находится у него внутри, счастлив; он не зависит снаружи ни от кого, он не клянчит ни у кого свое счастье, он нашел колодец, где ему внутрь легко течет постоянный поток.

Твое счастье скрыто у тебя внутри. Пока ты ищешь его снаружи, ты будешь получать и счастье, и страдание. В конце концов ты найдешь, что получил немного счастья и много страдания. Ты получил много шипов и лишь изредка – цветы счастья. И, оглянувшись на свою жизнь, ты почувствуешь, что, кажется, не было смысла страдать от стольких шипов ради таких редких цветов. Кажется, все путешествие было пустой растратой. Ты только страдал от шипов, а цветы были просто надеждой. Надежда, что однажды ты получишь много цветов, была утешением, но ты получал только шипы. Что бы ты ни получил, это всегда были шипы, а надеялся ты всегда на цветы.

Мертвые несчастны, живые несчастны. Ты несчастен всю жизнь. Люди очень несчастны. Ты часто услышишь от людей, что они предпочли бы умереть.

Есть старая история:

Дровосек возвращался из леса. Он очень устал, состарился и устал от жизни – все время нося дрова, день за днем. Он часто думал, что лучше было бы умереть.

Однажды в нем возникло сильное чувство: «Что мне осталось в этой жизни? Я ничего не получаю, каждый день ношу дрова, прихожу домой, ем, сплю, утром снова просыпаюсь... Мои руки стали слабыми и дрожат, я хожу с трудом, глаза не видят, как следует, – какой смысл продолжать жить? Я ничего не нашел в жизни. Я ничего не получил, когда был молод; что я получу сейчас?»

Он подавил вздох и сказал:

– Смерть! Ты приходишь к каждому. Ты взяла тех, кто был до меня, ты берешь молодых – почему ты оставляешь меня здесь? Почему ты мучаешь меня? Возьми меня с собой. Приди сейчас!

Обычно Смерь никого не слушает, но в этот день что-то случилось – может быть, Смерть была где-то рядом – она пришла. Дровосеку стало так грустно, что он выронил связку дров, сел и сказал:

– Приди.

Смерть пришла! Когда Смерть оказалась прямо перед ним, ее увидели даже его слепые глаза. Он спросил:

– Кто ты?

– Ты звал меня. Я Смерть. Я пришла.

Он растерялся. Его сердце дрогнуло. Он подумал:

– Я звал от печали. На самом деле я не хотел, чтобы ты приходила.

Человек говорит это иногда в моменты слабости. Он встал и сказал:

– Да, я звал тебя. Я стар, и некому помочь мне поднять этот груз. Пожалуйста, помоги мне поднять мой груз. Спасибо!

Увидев Смерть, он снова поднял груз, который уронил.

Ты несчастен, пока живешь, ты часто думаешь о смерти, но, когда смерть приходит, ты дрожишь и не хочешь умирать.

Мертвые несчастны, живые несчастны,

голодные несчастны, сытые несчастны.

Ты можешь понять, что бедные несчастны – но несчастны и богатые. Голодные несчастны, сытые несчастны. Ты можешь понять несчастье бедных, так все и есть, но несчастье богатого понять труднее. Почему он несчастен? Если бы у тебя было все, был бы ты несчастен?

Ты не понимаешь природы несчастья. Бедный несчастен, потому что он не удовлетворен. А богатый несчастен, потому что разрушены его надежды – и все же он не удовлетворен. Несчастье богатого глубже, чем несчастье бедного. Богатый более достоин жалости, потому что у бедного по крайней мере есть надежда. Надежда богатого умерла. Бедный думает: "Рано или поздно я построю небольшой дом, и тогда все будет в порядке". Он продолжает жить с этой надеждой, эта надежда тянет его дальше. Мир держится на надежде. Богатый строит дворец, и внезапно находит, что дворец закончен – что теперь? Все мечты, которые были у него о дворце, кажутся неосуществленными. Он потратил большую часть жизни, строя этот дворец, работал над ним днем и ночью, не отдыхал и не знал покоя. Теперь потраченного времени не вернешь, и ни одна мечта не сбылась.

Богатый человек достоин жалости. Не удивительно, что такие принцы, как Будда и Махавира, убежали и бросили все. Как может отречься бедный? – у него еще есть какая-то надежда. Богатому отречься легче, потому что его надежды разбиты, и кажется, ничего не стоит достигать, все стало тщетным. И помни, я не назову тебя богатым, пока все твои надежды не разбиты; до тех пор ты беден. Если у тебя осталась какая-то надежда, это значит, что ты по-прежнему беден. Вот мое определение бедного человека: это тот, у кого еще осталась надежда, кто говорит, если он что-то получит, все будет в порядке. Богатый человек – это тот, кто говорит: "У меня есть все, но ничто не сбылось. Теперь я в огромном страдании, в тоске. Что мне делать? Жизнь выскальзывает у меня из рук, и то, что казалось важным вчера, сегодня кажется бессмысленным". Внезапно он заходит в тупик. Перед ним бездонная пропасть. Дальше дороги нет. У бедного человека впереди еще есть дорога. Он тоже однажды подойдет к бездонной пропасти, но пока он от нее далек. Он не может увидеть бездну; ему кажется, что он идет к какой-то цели.

В моем понимании, когда общество становится богатым, оно становится религиозным. Бедное общество не может быть религиозным, потому что религия рождается лишь тогда, когда все надежды на жизнь стали бессмысленными, когда жизнь кажется только пеплом. Лишь тогда ты поднимешь глаза к небесам и начнешь искать Божественное.

Индия была религиозной в прошлом, но то были золотые дни Индии – дни Махавиры и Будды, когда даже императоры бродили, как нищие. Теперь ситуация такова, что нищие Индии мечтают стать императорами. Именно поэтому Индия нерелигиозна. Теперь религия возможна только в такой стране, как Америка. Индийскому уму больно, что мы не религиозны, но что можно сделать с этой болью? Истина в том, что религия исчезла с Востока; сокровище Востока исчезло. В сегодняшней Америке есть и богатство, и беспокойство, потому что все достигнуто. Что теперь? Куда идти? Что делать?

Помните, бедный человек может стать религиозным – но для этого нужен огромный разум. Богатый человек может стать религиозным, даже если он идиот: по крайней мере, он может увидеть, что у него есть все и все это не имеет значения. Если бедный человек хочет быть религиозным, он должен иметь достаточно разума, чтобы увидеть тщетность даже тех вещей, которых он еще не достиг. У него должно быть глубокое и проницательное восприятие. Я не говорю, что бедный человек не может быть религиозным, но для этого нужен очень острый разум. Богатый человек может стать религиозным, даже если он идиот. Бедному человеку нужен очень острый ум, способность видеть далеко вперед. Он должен сейчас увидеть тупик, пропасть – это трудно.

Голодные несчастны, сытые несчастны. Кто же тогда счастлив? Никто в мире не счастлив.

Сахаджо говорит: лишь видящая блаженна...

Видящий – это тот, кто в мире, но не от мира; кто стоит на берегу реки и в то же время посреди течения; кто стоит одной ногой в мире, другой – в Божественном.

Сахаджо говорит: лишь видящая блаженна. Видящая, которая стала просветленной, это очень, очень редкое явление. Не думайте, что видящие – это люди, сидящие в ваших храмах и мечетях. Видящая – это великая революция. Это самый таинственный опыт в этом мире. Она знает, что мир бессмыслен. Если она отрекается и убегает, это означает, что в мире по-прежнему остается что-то интересное – по крайней мере, от чего-то можно отречься. Куда может пойти видящая? Идти некуда. Весь мир стал для нее бессмысленным, и рыночная площадь, и храм. И она идет внутрь себя.

Снаружи некуда идти, не стоит даже идти с рыночной площади в храм – потому что храм – это тоже часть рыночной площади, а рыночная площадь – часть храма. Они взаимосвязаны, они уравновешивают друг друга, они не отдельны. He-искатель бежит из храма на рыночную площадь и с рыночной площади в храм; так он проводит всю жизнь. Мудрец – это тот, кто увидел, что ничего нельзя найти снаружи.

Сахаджо говорит: лишь видящая блаженна, она нашла вечную радость.

И теперь видящая нашла вечную радость, просветление. Она достигла источника. Этот источник утоляет всю жажду – она утолена. Она испытала радость сознания, в которой удовлетворен весь голод.

Я хотел бы повторить эти сутры:

 
Без двойственности нет вражды.
Сахаджо говорит: без желания,
в состоянии удовлетворенности и чистоты
нет зависимости от другого.
Во сне она в пустом небе Божественного;
проснувшись, она вспоминает Божественное.
Что бы она ни сказала – это божественные слова.
Она практикует безжеланную преданность.
Она навсегда утонула в любви,
опьяненная своей сущностью.
Сахаджо говорит: она видит, не различая.
Никто не нищий, никто не король.
Видящая одна, ей не нужно компании,
ее единственный компаньон – ее собственная сущность,
она живет в блаженстве пробуждения,
она пьет сок своей собственной природы.
Мертвые несчастны, живые несчастны,
голодные несчастны, сытые несчастны.
Сахаджо говорит: лишь видящая блаженна,
она нашла вечную радость.
 

На сегодня хватит...

6. Безжеланная преданность

Первый вопрос:

Будда настаивает на абсолютной пустоте, а Шанкара настаивает на абсолютной наполненности. Оба приводят прекрасные логические аргументы в поддержку своих взглядов. Они познали истину, божественное; почему же они оспаривают друг друга и отстаивают каждый свое? А ты – ты поддерживаешь обоих одновременно! Почему?

Будда осознал Божественное в абсолютной пустоте, Шунье. Он может показать его другим только так, как сам узнал. Он может только провести тебя по пути, который прошел сам. Было бы опасно вести тебя по пути, которого он не знает; невозможно было бы указать путь. Дело не в том, что Будда не знает, что можно достичь и другим путем. Но даже сказать, что есть другой путь, ведущий туда же, – значит поколебать твое доверие к этому пути. Они должны оспаривать пути друг друга, потому что ты уже в замешательстве. Ты в таком замешательстве, что не можешь принимать никаких решений; твоя болезнь – нерешительность.

Если бы Будда сказал, что ты можешь познать Божественное как в пустоте, так и в наполненности, как с запада, так и с востока, это добавило бы еще больше нерешительности к твоему состоянию замешательства.

Поэтому Будда подчеркивает, что ты можешь достичь только через полную пустоту. И если он не говорит, что ты не можешь достичь через абсолютную наполненность, Пурну, это просто значит, что ты можешь достичь через абсолютную пустоту. Он ничего не говорит об абсолютной наполненности. Он говорит своим слушателям: «Я не хотел бы добавлять к вашему замешательству еще и это. Вы и так сбились с пути».

Он подчеркивает, что его путь единственный, что другой путь неправилен, потому что, пока ты не убедишься, что другой путь неправилен, ты не будешь тотально на этом пути.

Именно поэтому просветленные часто отрицали многое, чего не хотели отрицать. Им приходилось это делать только из сострадания к невежественным. Но невежественный человек невежествен – он неправильно поймет даже сострадание.

Будда сказал, что ты можешь познать только через пустоту: чтобы это глубоко проникло в твое сердце, он сказал, что ты не сможешь познать через наполненность. Ты слышал, что не сможешь познать через наполненность, поэтому бесполезно пытаться достичь наполненности. А что касается познавания Божественного через пустоту, если ты не можешь познать его через наполненность, как ты познаешь его через пустоту? Кажется, Будда невежествен, потому что он спорит, оспаривает, применяет логику. Кажется, Будда заблудился: он говорит, что только он прав, а все остальные неправы. Именно это слышат невежественные люди. То, что Будда говорит из сострадания, невежественные слышат из бессознательности. Вот очень древняя история:

Один крестьянин увидел, что мимо его дома бежит Иисус. Он спросил:

– Куда ты? Ты бежишь так, словно за тобой гонится лев или тигр, но кроме тебя никого нет. За тобой никто не гонится!

Но Иисус бежал так быстро, что не остановился даже для ответа. И человек побежал за ним. Вскоре он его догнал и сказал:

– Послушай, почему ты бежишь? Кто за тобой гонится? Чего ты боишься? Я тебя знаю – ты аромат земли! Кто причинит тебе вред? Ты дал глаза слепым, ты дал уши глухим. Я слышал, что ты делал птиц из земли и давал им жизнь, и они улетели в небо; ты звал мертвых из могил, и они оживали. Чего ты боишься? От кого ты бежишь? Разве то, что я слышал, неправда?

– Ты слышал правду, – сказал Иисус. – Я тот, кто жестом может дать слепым зрение, дыханием – глухим слух, кто создает жизнь даже из грязи и превращает ее в птиц, которые летят в небо. Я тот, по зову которого мертвые воскресают. Но не останавливай меня! Отпусти меня!

– Если ты тот человек, почему ты убегаешь? От кого ты убегаешь?

– За мной гонится идиот. Я убегаю от него!

Крестьянин рассмеялся. Он сказал:

– Ты можешь давать глаза слепым, уши глухим, создавать жизнь из земли, воскрешать мертвых – тогда почему ты не можешь применить свои силы к этому идиоту?

– Это никогда не работает, – сказал Иисус. – Я испробовал все, но ничего не помогает. Это невозможно. Я делаю одно, а получается совсем другое. Я хочу получить одно, а результат выходит совсем другой.

Тогда крестьянин спросил:

– Скажи мне еще одно, и я не буду тебя останавливать: если ты добился успеха со слепым, с глухим – неужели идиот хуже слепого или глухого? Почему твои силы ему не помогают?

– Есть причина, – сказал Иисус. – Слепой хочет, чтобы его глаза были исцелены, и мои благословения помогают; глухой хочет, чтобы его уши были исцелены, и мертвый хочет быть живым; земля просит, чтобы ей дали жизнь. Что бы я ни делал, они помогают мне. А идиот думает, что уже все знает, поэтому он не готов выйти из своей глупости.

Не только Иисус убегает от идиотов – от них убегает и Будда, и Шанкара.

Будда сказал из своего великого сострадания, что ты сможешь познать истину только через пустоту. Но ты мог услышать это из эго и подумать, что Будда тоже эгоист: он говорит, что правилен только его путь, а все остальные неправильны.

Будда не говорит, что другие пути неправильны. Он просто говорит: "Те, кто понимает, знают, что я шел этим путем. Я узнал этим путем, и ты тоже можешь узнать. Но твой ум в таком замешательстве, что если я скажу, что ты можешь узнать обоими путями, то ты вообще никуда не пойдешь, ты останешься сидеть на перекрестке. Ты скажешь: "Сначала позволь мне решить, какой путь мой, тогда я пойду. Иначе я могу начать идти неправильным путем и заблудиться".

Будда объяснил, но ты не слушал. Через тысячу или тысячу пятьсот лет после Будды появился Шанкара. Будда сказал, что ты познаешь истину через пустоту, а Шанкара увидел, что очень немногие из тех, кто его слушал, познали истину. Он увидел, что многие, кто слушал Будду, не смогли его понять и не пережили истину. Напротив, они запутались в несущественных дискуссиях о пустоте, создали из нее "-изм". Они не жили жизнью пустого неба, о котором Сахаджо говорит: «Я сплю в пустом небе Божественного». Они не создали такой жизни, в которой человек спит в пустоте, просыпается в пустоте, движется в пустоте. Они стали нигилистами, они готовы были оспорить любого. В их жизнях не случилось никакой трансформации, но они стали очень искусны в том, чтобы оспаривать мысли всех остальных.

Было необходимо изменить этот поток: Шанкара сказал, что познать можно только через наполненность, что в пустоте ты потеряешься. И Шанкара сказал это с той же твердостью, что и Будда. Шанкара отрицает пустоту так же, как Будда отрицает наполненность. Шанкара сказал: "Пурна Брахман – предельная реальность есть наполненность, целое". Он сказал, что это единственный путь – но те, кто знает, говорят, что Шанкара был просто завуалированной формой Будды.

Те, кто знает, говорят, что Шанкара говорит то же самое, что говорил Будда; он только изменил слова. Если ты видишь определение наполненности Шанкары, ты удивишься – это то же самое определение пустоты Будды. Что такое пустота? Бесформенное, без-свойственное, безначальное, бесконечное – вот определение, которое Будда дает пустоте. Что такое наполненность, Брахман? Бесформенное, без-свойственное, безначальное и бесконечное – вот определение, которое Шанкара дает наполненности. Изменено только название.

Слова были изменены еще потому, что на слове "пустота" скопилось много пыли и само слово стало грязным. Когда Будда использовал слово "пустота", это было в первый раз. До него часто использовали слово "наполненность", и оно потеряло свежесть. Его столько обсуждали, что в нем не осталось никакого смысла, никакой жизни, никакого зова, никакого приглашения – оно стало термином священных писаний.

Когда слово превращается в термин священных писаний, оно становится как скала, препятствие на пути духовного поиска; оно больше не может быть ступенью. О нем начинают размышлять богословы, и мудрецы его отбрасывают.

Поэтому Будда отбросил "наполненность" Вед и Упанишад. Те, кто знает, говорят, что ни один мудрец Упанишад не сравнится с Буддой, вся эссенция Упанишад заключена в Будде. Но он отбросил слово "наполненность", он отбросил слово "брахман" – и заменил его "пустотой". Он отбросил позитивное выражение и взял негативное. Он отверг позитивное и принял негативное. До него существование определяли как день; Будда определил его как ночь. Его определяли как свет, Будда определил его как тьму. Его определяли как жизнь, Будда определил его как смерть, нирвану.

Смерть и ночь так же экзистенциальны, как свет и день.

Старый способ выражения истины уже исчерпал себя; теперь он стал только дымом в воздухе – остались лишь слова и аргументы. Понадобилось какое-то новое выражение. Существование искало новые слова, которые могли бы затронуть сердца тех, кто еще не испорчен богословами, слова, которые могли бы позвать невинных, чистых и естественных. Будда изобрел слово "пустота", шунья; это важное слово.

Подумай немного... Будда и Махавира родились в одно и то же время, но влияние Будды распространилось всюду. Этого не случилось с Махавирой. Учение Будды распространилось по всему миру, его волны достигли самых дальних уголков земли. Учение Махавиры осталось ограниченным маленькой территорией, оно могло распространиться только среди немногих – хотя оба были гениями. У обоих был один и тот же опыт, никто из них не был ниже другого – почему же не распространились учения Махавиры?

Есть причина: Махавира использовал старые, устаревшие слова. Он описывал существование старым словом атма, душа. Будда сказал: анатма, не-существо, не-душа. Это вызвало правильный резонанс. Махавира сказал: «Познать атму – душу, существо – значит познать истину. Это просветление». Будда сказал: «Душа? Существо? Это невежество. Не-существо, не-душа – стать пустым, исчезнуть – значит познать истину, быть просветленным».

Они были современниками, но Будда дал новое измерение, новый смысл определению существования; он внес новизну, и это сработало. Это коснулось невинных сердец.

Учение Махавиры было блокировано богословами и умерло. Люди сказали: "Ладно, это то же самое, что всегда все говорили". Но над словами Будды им пришлось задуматься.

К моменту появления Шанкары со времен Будды прошло пятнадцать веков, и он оброс безграничной сетью писаний, далеко превосходящей Упанишады и Веды. Вокруг Будды возникло столько философских точек зрения, как никогда раньше в человеческой истории. Было написано множество священных писаний, и говорят, что количество буддистских писаний больше всех остальных писаний всех религий вместе взятых. Проводилось столько исследований, что за пятнадцать веков они стали почти наводнением.

Часто бывает, что, когда истину выражают по-новому, вокруг нее возникает целое наводнение. Люди были за и против, были друзья и враги, были те, чьи старые писания были уничтожены, и были те, кто писал новые.

Старые слова были уничтожены, родились новые; пятнадцать веков продолжалось множество логических заключений и отрицаний. Ко времени прихода Шанкары буддистское влияние чувствовалось повсюду.

Но писания Будды постигла та же участь, что и Упанишады и Веды. Писания Будды умерли, стали проторёнными тропами. Они стали простой ученостью, которая могла быть только предметом обсуждения в университетах. Теперь в них не осталось жизни, они не были полезны искателям, не говоря уже о пробужденных. Важным стал только интеллектуальный анализ.

Тогда Шанкара снова изменил направление наводнения. Шанкара сказал, что истина не абсолютная пустота, но абсолютная наполненность, брахман.

Через пятнадцать веков слово "наполненность" приобрело новую свежесть, Упанишады вернулись к жизни, и Веды снова были извлечены на свет. Шанкара восстановил уничтоженное Буддой.

И вас удивит то, что они делали одну и ту же работу. Ни Будда не уничтожал Упанишады, ни Шанкара их не спасал. Будда спасает саму эссенцию, и Шанкара делает то же самое. Они уничтожают только внешнюю оболочку, потому что она всегда со временем становится грязной.

Точно так же, если ты попробуешь надеть на ребенка новую одежду, он не захочет расставаться со старой. Он скажет: "Я к ней привязан. Мне очень нравится эта рубашка, я не хочу новую". Но ты знаешь, что она запачкалась: "Она стала старой, на ней дырки – снимай ее". Ребенок думает, что, может быть, ты хочешь, чтобы он ходил голым. Как он может ходить голый в жару и холод? Зачем тебе его одежда? Он ее любит, он за нее держится. Но когда ты меняешь одежду, он доволен новой. Меняется его походка, он ходит радостно – но через год происходит то же самое. Одежда становится старой, и снова приходит время ее менять.

Пробужденные не против кого-то – и не могут быть против, – потому что в пробуждении они переживают абсолютное единство. Поэтому ни Шанкара не против Будды, ни Будда не против Шанкары. Оба они говорят одно и то же, различаются только выражения.

И я говорю, что поддерживаю обоих. Это правда. Об этом стоило спросить, вопрос важный. Даже теперь различия между ними не стали бессмысленными. Теперь прошло двадцать пять веков со времен Будды и тысяча лет со времен Шанкары: различия между ними утратили свежесть. Теперь их общение должно получить новый толчок. Теперь кто-то должен сказать, что различий нет, что оба они говорят одно и то же.

Поэтому я поддерживаю и пустоту, и наполненность. Это третий способ выражения, но содержание – то же самое. Я говорю то же самое, что говорил Будда, я говорю то же самое, что говорил Шанкара, но разница в том, что я на двадцать пять столетий впереди.

Теперь истина примет новый смысл, новое выражение. Теперь ту же песню нужно петь в новой гармонии. Ту же самую мелодию нужно играть на другом инструменте.

Инструмент Шанкары устарел. Инструмент Будды устарел. Теперь, если ты говоришь о пустоте, это старо; если говорить о наполненности – это тоже старо. Только Божественное, существование всегда ново, потому что оно вечно. Вечное всегда ново. Теперь новая гармония... Поэтому я говорю, что пустота Шанкары или наполненность Будды, пустота Будды или наполненность Шанкары – это песня одного и того же вечного единства.

Поэтому меня привлекает Сахаджо. Она говорит:

Во сне она в пустом небе Божественного;

проснувшись, она вспоминает Божественное.

Ночь принадлежит Богу, день принадлежит Богу. Мы спим в Божественном, мы пробуждаемся в Божественном. Это темнота ночи, это свет дня – оба великолепны. Из страха частичный подход заставляет тебя говорить, что Бог подобен свету; это потому, что ты боишься темноты. Бог – это и темнота. А когда ты становишься молчаливым, ты находишь, что и у темноты есть своя слава. У темноты есть своя красота; с ней не может состязаться никакой свет. В темноте есть покой, в свете – радость; нет речи о сравнении. Пей свет и темноту, потому что оба божественны. Оба берега реки божественны. Не смотри на Ганг, ограниченный берегами. Увидь его поток свободным, неограниченным.

Поэтому я говорю, что и Шанкара, и Будда приведут тебя к другому берегу. Если ты позволишь лодке войти в реку с берега Будды, она достигнет другого берега. Если ты позволишь лодке войти в реку с берега Шанкары, ты достигнешь другого берега. Проснись немного – весь Ганг божествен. Мухаммед – это точка отсчета, как и Иисус, Заратустра. Ты можешь создать множество точек отсчета, потому что Ганг Божественного безграничен. Некоторые причалы очень благоустроенны, некоторые просты, но все они направят тебя к другому берегу.

Сахаджо, Кабир, Даду – менее благоустроенные места, их причалы беднее. У них нет ни мрамора, ни драгоценных камней. Они не похожи на Гхаты, причалы Каши; это очень простые деревянные причалы – но, даже если твоя лодка отчалит от них, все же ты доберешься до другого берега.

Где бы ты ни отчалил, ты доберешься до другого берега, и даже если причала нет вообще, ты все равно его достигнешь. Если ты ищешь очень культурный причал, выбери Будду или Шанкару – они очень рафинированны, культурны, красивы. Страх поскользнуться будет меньше. Их причалы выложены камнем. Еще есть причал Сахаджо. Он не выложен камнем, там ты можешь поскользнуться, это простая грязь. Но другого рода радость – отчалить от неровных берегов.

В благоустроенных местах есть своего рода рутина: священники, гиды; слишком много шума и хаоса. На менее отстроенных причалах никого нет, ты один. Ты входишь в лодку, доверяя собственным рукам. Нет ни гида, ни советчика, никто не даст тебе компас. Есть и возможность заблудиться. Но трепет прибытия гораздо сильнее.

Я говорю, что весь Ганг божествен. Теперь это может стать новой песней. И попытайся понять, что я тоже говорю то же самое, что и Будда, что и Шанкара; нет ни малейшей разницы.

Все же в языке есть различия, потому что интересы людей меняются, пути понимания людей меняются, коллективный ум меняется – вот в чем причина.

Шанкара не оспаривает Будду. Как он может оспаривать Будду? – Шанкара всем существом его поддерживает. В глубочайшем центре Шанкара склоняется перед Буддой.

Как может Будда оспаривать Шанкару? Как может Будда оспаривать Веды или Упанишады? – хотя все богословы говорят, что он против Вед! Богослов слеп; не только слеп, но и глуп, потому что даже слепому можно вылечить глаза, но от глупости нет лекарств. Глупец – это тот, кто думает, что все знает, ничего на самом деле не зная. Он не готов избавиться от своей глупости.

Это единственная болезнь в мире – глупость, – в которой больной не только не хочет излечиться, но и защищает болезнь. Именно поэтому все болезни излечимы, кроме глупости. Иисус правильно сказал: "Я убегаю от идиота – не останавливай меня, а то он меня догонит!" Все чудеса бессильны, когда речь идет об идиоте.

Второй вопрос:

Путь Сахаджо – путь любви, преданности, самоотдачи и поклонения мастеру. Почему она все же настаивает на интроспекции, на том, чтобы идти вовнутрь, и на не-привязанности?

Это ударение совершенно правильно. Ты в затруднении, потому что думаешь обо всех этих вещах, но не переживаешь их. Из-за мышления ты во всем видишь противоречия. Эти противоречия создаются мышлением. В не-мысли нет противоречий.

Когда я говорю, что есть путь любви и путь медитации, ты видишь противоречия. Теперь если кто-то заговорит о медитации, ты скажешь, что он против любви. Если кто-то заговорит о любви, ты скажешь, что он против медитации. Сколько раз можно говорить: "любовь – это название того же опыта, который происходит в медитации"? Нет ни малейшей разницы между любовью и медитацией. Если и есть какая-то разница, то она в путях достижения медитации и любви.

Один человек пришел сюда пешком, другой приехал на велосипеде, кто-то приехал на машине, кто-то прибежал, кто-то пришел медленно; кто-то пришел один, кто-то – с кем-то другим. Но имеет ли значение, как ты пришел? Ты пришел сюда, ты здесь со мной. Когда ты здесь, все подробности того, как ты сюда попал – на велосипеде или пешком, один или с кем-то, – становятся неважными. Теперь не нужно больше об этом говорить. Теперь ты не скажешь, что не можешь сидеть рядом с этим человеком, потому что он пришел пешком. Теперь ты об этом забыл. Может быть, по пути у тебя были какие-то трудности, и, видя, что кто-то едет на велосипеде, тебе было немного завидно, потому что ты шел пешком. Видя, что кто-то едет мимо на машине, разбрызгивая грязь по дороге, ты немного рассердился, возникла некоторая вражда...

Я слышал:

Водитель остановил машину и спросил крестьянина:

– Куда ведет эта дорога?

– Спросите кого-нибудь другого! – ответил тот.

– А почему ты не можешь нам сказать?

– Мы ходим пешком, – ответил тот, – вы должны спросить кого-то, кто ездит на машине. Почему мы должны вам что-то говорить? Мы ходим пешком. У нас разные пути: мы ходим, а вы ездите. Что у нас общего? Спросите кого-нибудь другого.