Текст книги "Не-ум - цветы вечности"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Но эти политические обращенные идиоты, которые не понимают ни одного слова о просветлении, делают заявления против меня.

Ишида позвонила из Японии, чтобы сказать, чтобы я не обращал никакого внимания на этих людей; судьба гигантов и гениев быть осужденными маленьким человеком. Ее, очевидно, обидело, что буддисты могут поступать таким образом. Она опубликовала в японских газетах и журналах такое заявление: «Предсказывала я. Если индийские буддисты рассержены, им следует сердиться на меня».

И она сообщила, что скоро прибудет сюда, чтобы встретиться с прессой и встретиться с так называемыми буддистами. Женщина огромной отваги... А они продолжают искажать мои заявления. Я никогда не говорил, что являюсь реинкарнацией Гаутамы Будды. Я просто реинкарнация себя самого.

В своих прошлых жизнях я сталкивался со многими Гаутамами Буддами, но я никогда не бывал ничьим учеником. Я исследовал себя один, и я заявляю снова, что это просто я, мое изначальное лицо. У этих буддистов нет причины волноваться об этом. Если они хотят узнать что-то о просветлении, мы пригласим их, но мы не инициируем никого в буддизм. Мы призываем каждого быть буддой.

Зачем буддизм? Зачем этот долгий, ненужный маршрут? Если будда уже присутствует в вас, то все, что необходимо, -это позвать его громко: «Выходи! Ты скрывался внутри уже слишком долго; это стало привычным. Выходи в человеческую жизнь, в их деятельность, в их любовь, в их дружбу. Трансформируй их». Это подлинная инициация. Это не приходит снаружи; это провокация и вызов вашему сокровенному сознанию.

Сутра Маниши:

Любимый Зорба Будда,

Когда Коко, ученик Джошу, пошел проведать Учителя Хогена, его спросили, где он побывал недавно. «С Джошу», – ответил он.

Джошу был одним из наиболее значительных учителей дзэн.

Хоген спросил: «Я слышал о Джошу и дубе; так ли это?»

Коко сказал: «Это не так!»

На самом деле прямо перед домом Джошу был дуб, и всякий раз, когда кто-нибудь спрашивал: «В чем смысл буддизма?» или «В чем смысл прихода Бодхидхармы из Индии в Китай?», – он указывал на дуб, подразумевая:

«Почему вы не спросите этот дуб: "В чем смысл твоего пребывания здесь? В чем смысл твоих протянутых ветвей и листвы?"»

Если никто не спрашивает дуб, это просто показывает, что природа не имеет смысла; она имеет только значение.

Помните эти два слова: смысл – это логическое, ментальное; это только концепция. Значение – это переживание. В чем смысл любви? Если кто-то спросит вас, вы пожмете плечами. Смысл любви? Это радость, это огромное переживание; оно имеет значение, но не имеет смысла. Автомобиль имеет смысл, воздушный кондиционер имеет смысл; вещи имеют смысл, но живые существа не имеют никакого смысла.

Смысл подразумевает какую-то пользу. Значение подразумевает некую красоту, но не пользу.

Фактически верно то, что Джошу обычно указывал на дуб перед своим домом: «Вот смысл буддизма». Теперь пускай Индийское общество Махабодхи сражается в суде против Джошу: он говорит, что дуб – это смысл буддизма, смысл прихода Бодхидхармы из Индии в Китай.

Он прав. Существование не имеет смысла. У него есть ароматы, у него есть цвета, у него есть красота, у него есть великолепие. Но смысл?..

Смысл относится к товару, а жизнь – не товар. Просветление не товар, который вы можете купить на базаре. То, что нельзя купить, не будет иметь никакого смысла; оно будет иметь только значение. Но Коко нарочно отрицал это, потому что люди привыкли делать посмешище из Джошу за его спиной. «Что он за учитель? Мы спрашиваем о великом смысле учения Будды, а он показывает на дуб. Он дурак!» Рациональному уму покажется так. Коко был самым близким учеником Джошу. Хоген спрашивает: «Я слышал о Джошу и дубе», – это стало шуткой в дзэнских кругах, – «так ли это?» Коко сказал: «Это не так!» Я говорил вам о различии между фактом и истиной. Коко говорит: «Фактически это, может быть, и так, но не по истине. По истине он не показывал дуба, он показал соки жизни в дубе, которые те же, что и в нас».

Все мы укоренены в одном и том же существовании; мы получаем наше питание от одного и того же существования. Дуб – это просто брат, друг – может быть, немой и безгласный, но это безразлично. Источники нашей жизни приходят от одного и того же существования.

Коко сказал: «Это не так».

Хоген заметил: «Но каждый скажет, что. когда монах спрашивал о смысле прихода Бодхидхармы с Запада, Джошу отвечал: "Дуб перед садом". Как же ты можешь говорить, что это было не так?» Коко ответил: «Пожалуйста, не оскорбляйте покойного учителя». Он мертв сейчас, и ни у кого не было мужества, когда он жил, подойти к нему и поспорить насчет дуба. Теперь он мертв, пожалуйста, не оскорбляйте его. Вы не понимаете смысла его упоминания дуба. Он не показывал на дуб, он просто показывал скрытые источники сока жизни, восходящего по дубу... вопреки гравитации. Дуб – самый сильный, самый высокий, это одно из самых прекрасных деревьев. Против силы тяжести соки движутся вверх.

Дереву не нужен насосный механизм. Вы не сможете достать воду из колодца без насоса, но дерево проделывает именно такое чудо. Каждое дерево движет соки против силы тяжести. Есть деревья в триста футов высотой, и они поднимают соки на триста футов – воду, свое питание – до последнего листика, триста футов от земли. Он также получает то же самое питание.

Это чудо. Джошу показывал чудо, говоря, что, когда вы тоже начинаете расти вверх вопреки тяготению земли, когда ваше сознание начинает летать в небе – когда ваше сознание станет Эверестом, высоким горным пиком, – вы поймете значение прихода Бодхидхармы в Китай или смысл Будды.

Хоген прокомментировал: «Воистину ты львиный детеныш.»

С глубоким уважением – он понял точку зрения Коко, что сейчас Джошу мертв и никому не следует поднимать вопроса, который никогда не поднимали при его жизни.

Хоген был известным учителем, но Коко не заботился об этом. Хоген почтительно заметил: «Воистину ты львиный детеныш! Ты, несомненно, великий ученик Джошу».

По другому поводу человек сказал Коко: «Всю мою жизнь я убивал коров и получал удовольствие от этого; это грех или нет?» «Нет», – сказал Коко, – вопреки всей традиции буддизма. Учитель должен отвечать в настоящий момент, из своей спонтанности. Он не повторяет старые писания, он не цитирует прежних учителей. Он имеет полное право ответить спонтанно, и его спонтанный отклик был очень странным, вопреки всей традиции. Он сказал: «Нет».

Согласно великим учителям, нет греха и нет добродетели. Есть только одна вещь: и это осознавание. Если вы осознаете, вы можете делать что угодно, и это не грех. Если вы не осознаете, вы можете делать так называемые добродетельные действия, но в них нет добродетели. Из бессознательного добродетель не может расцвести. Она расцветает лишь тогда, когда вы полны светом, полны любовью, полны сознанием.

Коко сказал: «Нет».

«Как нет?» – человек чувствовал вину, ведь вся традиция говорит: убийство коров – грех. Это была на самом деле часть индуизма. Будда был рожден индуистом, был обусловлен как индуист. Поэтому, хоть он и стал просветленным, какие-то фрагменты его прежней обусловленности, его детства, остались висеть вокруг него, особенно идея, что убивать коров – грех. Тот человек чувствовал себя виновным, потому что Будда запретил это, он распространял ненасилие. А что за учитель этот Коко? Он говорит: «Нет». «Как нет?» – спросил человек.

«Одного убивал, другого возвращал», – было ответом Коко.

Он сказал: «Ты не можешь на самом деле убить никого; ты можешь только отделить сознание от тела. Так в чем же проблема? Сознание, если оно все еще хочет иметь тело, войдет в еще одно чрево. Ты помогал ему, возможно, отбросить старое тело и взять новое. В этом нет греха». Фактически греха нет нигде.

Я должен напомнить вам, что подлинный смысл, коренной смысл слова «грех» – это забывчивость, бессознательность. Это не имеет ничего общего с вашими поступками, у него есть нечто общее с вашим внутренним воспитанием. Вы забыли совершенно, кто вы.

Единственный грех – оставаться бессознательным, единственная добродетель – стать буддой.

Хокку:

Стрекоза на скале;

Полуденные грезы.

Я говорил вам снова и снова, что хокку – не стихи в обычном смысле; они поэтичны, они больше визуальны, чем вербальны.

Представьте себе...

Стрекоза на скале, переживающая полуденные грезы...

Такова ситуация каждого бессознательного человеческого существа. Не только стрекоза, вы тоже живете грезами. Пока столб сознания не возникнет в вас, вы будете жить в грезах, в кошмарах, и ваша жизнь будет потеряна. Она не придет к осуществлению, к удовлетворенности, к глубокой реализации органичного единства с космосом. Это единственное переживание великолепия. Ничего нет выше, чем это.

Маниша задала вопрос:

Любимый Зорба Будда,

Ты сослался на буддистов Махабодхи Сабхи как на фанатичных и предвзятых. К тому же они, в сущности, диктовали Гаутаме и тебе, как вам обоим следует поступать. Не есть ли фанатизм, предвзятость и диктаторские позы части одного и того же синдрома?

Да, Маниша.

К большому несчастью, такова была вся история человека – толпа, сборище, невежество диктовали поведение даже тем, кто стал просветленным.

Это напоминает мне времена Гаутамы Будды. Массы требовали: «Когда Махавира стоит нагим под солнцем, это истинное отречение. Почему ты носишь одежду из трех кусков? Как раз эти три куска одежды разрушают твое утверждение, что ты пробужденный».

Массы допытывались у Гаутамы Будды: «Махавира знает прошлое, будущее и настоящее. Ты знаешь? Если нет, тогда ты не можешь претендовать на один и тот же статус с Махавирой».

Никто никогда не выяснял, что же Махавира знает о будущем. Возможно, он знает что-то о прошлом – он не может знать всего о прошлом; прошлому четыре миллиона лет. Может быть, он знает что-то о своих прошлых жизнях, это понятно; но он не может знать ничего о будущем.

Вы думаете, Махавира знал то, что мы обязательно встречаемся этим вечером в аудитории Гаутамы Будды? Тогда он должен был сойти с ума. Слишком много помнить – все прошлое, все будущее, все настоящее... Ни Махавира не знал ничего о будущем, ни Будда не знал ничего о будущем. Но уступить... ведь проблема есть, массы допытываются у вас; иначе они не станут уважать вас.

Он уступил: «Да, когда я захочу заглянуть в будущее, я могу заглянуть. Когда захочу, я могу смотреть на прошлое. Но не могу сказать, что я знаю, не заглядывая в прошлое или в будущее». Массы рассудили: «Очевидно, он не достиг той великой высоты, которой достиг Махавира». Не то чтобы они спросили только Гаутаму Будду; они спрашивали каждого, и даже ваши так называемые великие гении уступали их требованиям, принимая во внимание невежество масс.

Возможно, я первый человек в истории человечества, который нисколько не заботится о респектабельности, об уважении. Какое уважение – от невежественных людей? Я не обязан принимать во внимание никого. Я полагаюсь прямо на свою спонтанность и свое сознание. Кроме этого, я не забочусь ни о чем.

В коммуне в Америке мои друзья со всего мира подарили мне девяносто три «роллс-ройса». Вся Америка завидовала. Может быть, в первый раз они столкнулись с таким человеком, который не владеет ничем и все же заставляет завидовать богатейших людей мира.

Даже Рокфеллер был против меня, хотел, чтоб меня уничтожили. Потому что даже самый богатый не мог бы позволить себе иметь девяносто три «роллс-ройса» , а я позволял своим друзьям, если они хотели, дарить мне «роллс-ройсы». Мне они совершенно не нужны, я никогда не ходил смотреть на них в гараж. Даже президент компании «Роллс-ройс» приехал посмотреть гараж, так как я был историческим покупателем: никогда прежде или после ни у кого не бывало девяноста трех «роллс-ройсов». И еще семь были в дороге, перед тем как они арестовали меня.

Я породил так много зависти. Они не смогли понять, они не смогли увидеть, они были совершенно слепыми. Они не сумели увидеть, что человек не может воспользоваться даже двумя «роллс-ройсами» сразу, так что должно быть кое-что еще за всей этой ситуацией. Было. Я нападал на самую эгоистичную идею Америки -что они богатейшие люди в мире, – и я доказал, что это не так. Я все еще вызываю их: если у кого-нибудь хватит смелости, предъявите девяносто три «роллс-ройса». Один епископ непрерывно каждое воскресенье выступал против моих «роллс-ройсов». Такова слепота! Возможно, он только и мечтал о «роллс-ройсах»; семь дней в неделю он думал об этом – иначе как могло это стать его единственной проповедью? Он совсем забыл Иисуса и Библию.

Вы будете удивлены – прежде чем меня арестовали, целых два месяца ходил слух, что однажды меня обязательно арестуют. Но даже правительственные агентства отказались арестовывать меня по простой причине: «У вас нет никакой улики против того человека. Если у него девяносто три «роллс-ройса», вы вольны иметь больше. Это свободная страна».

ФБР отказалось; Национальная гвардия отказалась. Шеф Национальной гвардии просто смеялся. Он сказал: «Вы просто глупцы. Ваша действительная причина – зависть, ведь коммуна живет в такой красоте, комфорте, любви и радости. Вы хотите уничтожить коммуну, но я не вижу никакой причины приказывать арестовывать его». Они обратились к армии – арестовать единственного человека, у которого нет даже бумажного ножа. И армейский шеф сказал: «Вы задаете совершенно бессмысленный вопрос. Никогда еще в человеческой истории армии не приказывали арестовать одного-единственного безоружного человека». Этот епископ, видя, что скоро меня арестуют, так как правительством и христианами-фундаменталистами было решено уничтожить коммуну, написал мне письмо, говоря: «Теперь, когда вы будете уходить – это почти наверняка, – не можете ли вы подарить один "роллс-ройс" моей церкви из благотворительности?» И этот же самый человек годами осуждал их!

Я сообщил ему: «Я могу отдать вам все "роллс-ройсы". Хватит места в вашей церкви?» В ответ он написал: «Нет, я не хочу девяносто три, ведь это погубит меня! Только один...»

Я сказал: «Я не так мелочен. Либо девяносто три, либо ничего». Он промолчал. Это демонстрирует психологию человека. То, о чем он говорит, может быть совсем другим. То, как он поступает, не обязательно то, что он хочет делать. Бессознательный ум рыщет по сторонам и следует толпе. Я люблю Георгия Гурджиева – единственного человека во всем этом столетии, – потому что он сказал: «Не смотрите на других». Это было его основой. Естественно, у него не могло быть много последователей – не более двадцати жили с ним и, может быть, там было сотни две, которые обычно приходили и уходили. Почему он сказал: «Не смотрите на других»? Потому что, если вы смотрите на других, вы полагаетесь на бессознательное, и если вы вступаете с ними в сделку, вы срываетесь вниз со всего собственного сознания. Либо, возможно, вы тоже бессознательное существо, желающее уважения идиотов. Я не смотрю ни на кого. Для меня достаточно смотреть в себя. Спонтанность, по-моему, – это единственное достоинство, осознавание – единственная религия. И только слабые люди, трусы смотрят на других.

Маниша, это один и тот же синдром: фанатизм, предвзятость и диктаторская поза.

Но никто ничего не может диктовать мне. Если это безумное общество хочет убить меня, они могут убивать меня, – но они не могут диктовать мне.

Время Сардара Гурудайяла Сингха.

Когда муж неожиданно приходит домой, жена-француженка говорит: «Пьер, подвинься; мой муж дома!»

Жена-англичанка говорит: «Привет, дорогой! Можно, я представлю Гилберта?»

Жена-гречанка говорит: «Эй, Спиро! Задняя дверь все еще открыта!»

Жена-итальянка говорит: «Мама миа, Луиджи. Если ты собираешься застрелить нас всех, начинай с себя!»

И жена-еврейка говорит: -»Хаим, это ты? Тогда кто же со мной?

Ковальский решает провести отпуск с семьей в Майами-Бич. Он загружает всех в свой старенький форд и держит курс вниз по флоридскому шоссе.

Три дня спустя он возвращается.

Что случилось? – спрашивает Яблонский, ближайший сосед. – Тебе не навится Майами-Бич?

У меня не было возможности понять это, ~ объясняет Ковальский – Я двигался по шоссе, когда подъехал к большому указателю, где было написано: "Miami Beach -Left" (игра слов: left – налево и переехал в другое место). Так что я развернулся и возвратился домой!»

Какая разница между несчастьем и бедствием? Огромная разница. К примеру: козел идет через мост, спотыкается и падает в реку. Это несчастье, но не бедствие. Но если самолет, перевозящий Рональда Рейгана и весь его кабинет, терпит аварию и все гибнут, это бедствие – но не несчастье.

Ниведано...

Ниведано...

Будьте безмолвны.

Закройте глаза.

Почувствуйте свое тело совершенно застывшим.

Это надлежащий момент заглянуть внутрь

с полным своим сознанием и настойчивостью,

как будто это может быть

вашим последним мгновением.

Настойчивость делает трудное дело

совершенно легким.

Ваше сознание бросается, словно копье,

в центр вашего существа...

там огромная тишина, великое спокойствие

и переживание вашей собственной буддовости.

Единственное качество будды —

просто быть свидетелем.

Наблюдать все.

Ваше тело – не вы,

ваш ум—не вы.

Вы – это только ваш свидетель.

Этот свидетель вечен;

он всегда был здесь и всегда будет оставаться здесь:

либо в каком-то теле,

либо распространенным по всей вселенной.

Вот то, что происходит с просветленным человеком.

Когда он умирает, то не рождается снова;

он просто исчезает в бескрайнем космосе, становится единым с ним.

Сделай свидетельствование более ясным, Ниведано...

Расслабьтесь, но помните только одну вещь:

свидетельствование.

Это единственное слово – свидетельствование —

основной ключ ко всем таинствам и чудесам жизни.

Вечер был безмерно прекрасным сам по себе,

но присутствие десяти тысяч будд

сделало его великолепием,

величием, красотой,

обычно неизвестной на этой планете.

Я могу видеть,

что аудитория Гаутамы Будды обратилась

в озеро сознания без всякой ряби.

В этот миг вы самые счастливые на земле.

Собирайте цветы, которые осыпают вас, —

тишина, любовь, радость...

Собирайте все песни, что возникают в вас,

собирайте все танцы и убедите будду сопровождать вас.

Долгое время он скрывался у центра вашего существа.

Приведите его на периферию вашей жизни.

Есть один истинный тест:

когда ваши действия становятся изящными,

когда ваши глаза излучают

любовь, безмолвие, бесконечность,

когда ваше молчание является песней,

когда вы просто сидите,

однако можете чувствовать внутри танец

безмерной красоты и великолепия.

Убеждайте будду.

Это ваша собственная сущность.

Мало-помалу, с каждым днем,

различие между периферией и центром

делается все меньше, меньше и меньше.

В миг, когда различие исчезает, вы – просветленный.

Вы не нуждаетесь ни в какой инициации;

вы не нуждаетесь ни в каком признании

любым авторитетом.

Вы авторитет!

Вы будда!

Берите свою жизнь в собственные руки.

Это единственное достоинство индивидуальности.

Ниведано...

Возвращайтесь – не так, как вы входили,

но как новый человек, как будда —

со спокойствием, тишиной и грацией, с красотой.

Посидите молча несколько мгновений,

чтобы вспомнить золотой путь,

где вы путешествовали только что.

И помните, все,

что вы переживаете у центра своего существа,

вы должны принести на периферию.

Вы обязаны помнить днем и ночью —

без всякого напряжения,

раскованно и играя – то,

что каждый ваш поступок

проявляет сострадание и любовь,

что каждое ваше слово

проявляет грацию и красоту,

что вся ваша жизнь постепенно становится песней,

поэзией... хокку.

– 0'кей, Маниша?

– Да, Зорба Будда.

НЕЧЕГО ВЫБИРАТЬ, НЕЧЕГО ОТБРАСЫВАТЬ

Любимый Зорба Будда,

Когда Хо Коджи впервые встретил Секито, он спросил:

«Кто тот, что независим от всех вещей?»

Прежде чем он смог окончить свой вопрос, Секито прикрыл рот Коджи своей рукой. При этом Коджи испытал переживание и выразил себя в следующем стихе:

«Ежедневно ничего особенного,

Только кивание самому себе.

Нечего выбирать, нечего отбрасывать.

Нет прихода, нет у хода,

Нет человека в багряном.

Голубые горы без единой пылинки.

Я применяю таинственную и неуловимую силу,

Нося воду, дрова за плечами».

Позднее, во время визита к Ма-цзы, Коджи снова спросил:

«Кто тот, что независим от всех вещей?»

Ма-цзы сказал: «Когда ты выпьешь всю воду в реке Янцзы, я скажу тебе».

При этом Коджи испытал еще одно великое переживание и сочинил второй стих:

«Десять направлений сходятся в одной точке,

Каждый учится ничего не делать;

Это и есть зал буддийской тренировки;

Ум пуст, все прекратилось».

Друзья, одного абсолютно невиновного человека повесили вчера утром. Верховный суд не имел улик против него -даже косвенной улики, даже любой технической уловки, – но его приговорили к смерти за то, что он был дядей одного из террористов, убивших Шримати Индиру Ганди. Его единственное преступление было в том, что он – дядя того человека. Просто не верится, что быть дядей террориста достаточно, чтобы его повесить.

Верховный суд отказал в апелляции на пересмотр без всякого основания или какого-то объяснения, почему они отклонили апелляцию. Президент отказал в просьбе о помиловании, никак не объясняя, почему он отказывает в этом.

Адвокат, который упорно работал для спасения этого невиновного человека, это к тому же и мой адвокат. Я близко знаком с ним; он боролся за меня во многих судах, по многим делам. Мне известна его искренность, прямота. Его зовут Рам Джетмалани. Он упорно старался любым возможным способом сказать, что улик нет; вы не имеете права убивать невиновного человека. Но власть слепа, а когда слепая власть становится мстительной, тогда это абсолютно разрушающе.

Я не озабочен тем, что одного человека повесили. Моя забота как гражданина этой страны в том, что повесить невиновного человека – это повесить само правосудие, повесить демократию, свободу индивидуальности, свободу выражения – даже свободу быть безвинным! И эти политики продолжают толковать о правосудии и демократии, а под этими красивыми наименованиями прекрасно продолжается все продажное и бесчеловечное. Ни один интеллектуал, любящий свободу, или человек, желающий равного правосудия для всех, не заявил никакого протеста.

Рам Джетмалани с последней попыткой обратился к Мировому суду. Мировой суд сказал: «Свяжите нас с президентом». Секретарь президента заявил: «Слишком поздно», – было только восемь тридцать вечера, – «и мы не можем беспокоить президента в столь поздний час, а утром человек будет повешен».

Когда человека повесили, Раджив Ганди играл на спортивной площадке, как будто ничего не происходило. Эта страна боролась за свободу – не за такую свободу. Боролась за правосудие – не за такое правосудие, где вы не имеете никаких доказательств. Вы убиваете конституцию страны, ее правосудие; вы уничтожаете ее свободу. И протеста нет. Люди настолько обусловлены быть рабами, что, когда всей стране следует подняться против этого преступного акта Верховного суда и президента Индии, нет даже и единственного знака. Похоже, всю страну кастрировали.

Но я протестую всем своим сердцем! Во-первых, смерть – это неправильный способ наказания – даже для человека, который убил кого-то. Это закон джунглей, око за око. Это не правосудие. Человек убил кого-то, и вы убиваете человека! Можно ли кровью отмыть руки, которые полны крови? А что касается разговоров, все лидеры, все политики продолжают говорить о замечательных вещах, давая надежду и утешение массам, но факт в том, что нет ни закона, ни конституции. Если вы можете убить невиновного человека, вы можете сделать что угодно – и страна будет молчать. Но я как индивидуальность сам опротестовываю это убийство бедного человека.

Во-вторых, все эти прошлые несколько дней я разоблачал индийскую интеллигенцию, но, похоже, некому выйти вперед и принять истину. Напротив, они рассердились. Как раз сегодня я получил от Амаравати газетную статью о себе: «Вы создаете свой собственный словарь», – так как я объяснил, что слово "бхагаван" – порнографическое слово. Но глупый редактор не дает никакого другого смысла слова из любого словаря.

Я вызываю всякого предъявить любой другой смысл слова «бхаг» (bhag). Это значит влагалище. И вы можете увидеть в каждом уголке и закоулке любого города статую шивалинги; это фаллическая статуя. Это мужские гениталии, помещенные в женском влагалище, а вся страна продолжает поклоняться этому. Никто даже не удивляется – чему вы поклоняетесь? Вы даже не смущены этим!

Индусы называют Шиву не божком, а махадевой – великим богом. И великий бог представлен мужскими гениталиями. Я не создаю никакого словаря; я просто привлекаю ваше внимание к подлинному смыслу слова, и если вы разумны, отныне и впредь никого не следует называть Бхагаваном – ни Махавиру, ни Будду, ни Кришну, ни Раму, ~ никого не нужно называть «Бхагаван». Это оскорбительно; это гадко и непристойно. Я носил такое слово перед своим именем тридцать лет просто как вызов, но никто даже не приходил принять его. Пандиты этой страны, священники этой страны очевидно поняли в глубине своих сердец, что если бы они вызвали меня, я разоблачил бы смысл слова. Сейчас я отказал даже Гаутаме Будде просто потому, что не приемлю Гаутаму Будду как целостного человека. Он отверг мир, он отверг внешнее, – а человек, который живет только внутренним, не может быть завершенным или совершенным. Поэтому я называю себя Зорба Будда. Но даже это задевает неразумных людей; они не понимают смысла Зорбы. Даже Шри Ланкан, посол в Америке, написал мне письмо, говоря, что мне не следует использовать слово «Будда» рядом с «Зорбой»; это оскорбляет Будду.

Я написал ему: во-первых, у вас нет никакой монополии на слово «Будда».

Во-вторых, любой пробужденный имеет право называть себя Буддой, и мое усилие свести Зорбу и Будду вместе указывает на весь мой философский подход. Я хочу, чтобы мир и ваше внутреннее существо были в ладу. Внутреннее и внешнее следует уравновесить.

Зорба Будда – моя философия. Но если это задевает, я беспомощен.

Мне хотелось бы, чтоб мои редакторы не помещали этого позади моего имени. Я не хочу раздражать невежественных, слепых, неразумных людей во всем мире. Вы мой единственный мир; я живу только ради вас. Я отвергаю весь мир полностью. Ты должна взять это на заметку, Маниша, что «Шри Раджниш» достаточно для указания на меня. Что же касается тебя, можешь обращаться ко мне как «Мой любимый Учитель». У меня есть нечто поважнее, чем беспокоиться об этих идиотах. Они не понимают даже своих собственных писаний. Они так уродливы, они так порнографичны – но они никогда не читали Шивапурану или Ваюпурану. Они не знают ничего о собственной религии, но задеть их совсем легко – что и демонстрирует их обусловленный ум. И они утратили всякую возможность понимать что-то новое.

Я пригласил Морарджи Десая в ашрам. Он жульничал с владельцем «Океана Билдинг» – однажды я побывал с ним в том здании. Он не платил, но поскольку он был то главным министром Бомбея, то главным министром Гуджарата, то заместителем премьер-министра Индии и, наконец, стал премьер-министром Индии, то владелец здания не мог ничего с ним поделать. Это было его прихотью, платить ренту или нет. Время от времени он платил. Но теперь он уже не тот, владелец притащил его в суд, и суд вынес решение в пользу владельца здания. Все его поклонники попросту покинули его. Люди, сделавшие его главным министром и премьер-министром, – куда они пропали? Все эти чамчас... Это особое индийское слово; оно означает всех тех «прихлебателей», которые сосали его кровь – все они исчезли. Ни один не пригласил Морарджи Десая в свой дом. А его друзьями были все богатейшие люди страны: они окружали и расхваливали его необычайно. Теперь у него только пятьсот семьдесят рупий на банковском счету, и это так унизительно, что Бомбей собрал одиннадцать тысяч рупий ему на жизнь – на всю его жизнь. Но я пригласил его, дав понять, что в моем лагере должны выполняться два условия. Вы должны прекратить питье мочи; моим людям не нравятся такие отвратительные привычки. И вы должны прийти со справкой об отрицательной реакции на СПИД.

Один человек, М.В.Каматх – один из старейших журналистов, интеллектуал – тут же отреагировал и дал интервью в газету, заявляя: «Я собирался писать что-то хорошее о Бхагаване, но так как он оскорбил Морарджи Десая, теперь я не намерен писать того, что собирался». Удивительно...

А вчера я получил его рецензию на мою книгу «Заратустра» – это и есть «что-то хорошее», что он написал обо мне. Теперь он совсем запутался. Он написал столь абсурдные вещи, просто чтобы отомстить, и это не имеет ничего общего с книгой «Заратустра». Если он сердился на меня, довольно было проявить свой гнев в газетах. Но он пишет о «Заратустре», что это противоречиво. Он не дает никакого примера – единственного примера было бы достаточно. «Это непоследовательно», – говорит он, но без всякого примера.

Только потому, что М.В.Каматх называет это непоследовательным или противоречащим самому себе, оно не становится противоречащим самому себе или непоследовательным. И он говорит, что в книге есть повторения. Да, повторения есть, ведь это не написанная книга. Это лекции, продолжавшиеся месяцами, и нужно понимать, что написанная книга – это совсем другое.

Когда человек пишет, он может сократить; он может убрать какие-то выдержки, если есть какая-нибудь тавтология, повторение. Он может дать заглянуть в книгу нескольким людям, посмотреть, не обнаружат ли они какой-нибудь непоследовательности. Но это спонтанные разговоры, ведущиеся с учениками, а порой совершенно необходимо повторить несколько вещей снова в другом контексте.

Но прямо в собственном утверждении он сделал из себя глупца, говоря: «Я собирался написать что-то хорошее», – и просто потому, что я пригласил Морарджи Десая на условиях, он рассердился. Ведь Морарджи Десай сделал его международным репортером в Вашингтоне. Так окажите сами ему уважение – если его так сильно оскорбили, он мог бы пригласить Морарджи Десая жить в свой собственный дом!

Теперь Морарджи Десай повис... Правительство давало ему дом. Сперва он отказался, ведь у власти оппозиция, а он не принадлежит этой оппозиционной партии. Принимать убежище и поддержку от них он счел недостойным, понадеявшись, что у него столько друзей, которые обязательно придут ему на помощь.

Наконец он принял – и это даже более унизительно – правительственное предложение к себе. До самой смерти он может занимать определенное бунгало. Но это бунгало уже занято женщиной, которая прежде была министром образования в кабинете Чавана. Теперь она уже давно не министр, но она настаивает, что не освободит бунгало. Нет законов для правительственных бунгало, так что она в надежном положении. Самое большее, правительство может потребовать с нее ренту, а она согласна платить ренту. Теперь пути нет, так что правительство подыскивает другое бунгало, которое кто-то может освободить для Морарджи Десая. А тот висит в воздухе. Все же благодаря своей учтивости владелец «Океана» дал отсрочку, сказав Морарджи Десаю так: «Пока вы не получите другое бунгало, можете оставаться несколько месяцев». Итак, М.В.Каматх собирался писать прекрасную рецензию в прессе на «Заратустру», но в раздражении он пишет абсолютные нелепости. Я просто изумлен, что, похоже, некому понять разницу между реакцией и ответом. Вы реагируете своей прежней обусловленностью, никогда не давая ни секунды мысли о любом новом подходе. Отныне у меня будет просто свое собственное имя. Надеюсь, никто не возражает против этого. Иначе я могу обойтись и без имени. Мне приходится жить с этими слепыми людьми и всевозможными идиотами, но я не живу для них, им следует это знать. Я живу только для моих людей, чьи сердца слились со мной. Те несколько дыханий, что остались мне здесь, на земле, я должен посвятить моим собственным людям, с надеждой, что они воспользуются этой возможностью воспламениться радостью и блаженством, найти свои корни в вечности, бессмертии... Стать по праву едиными с космосом, танцуя со звездами, цветами, реками и океанами.