Текст книги "Дхаммапада. Из хаоса рождаются звёзды"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Достичь Луны не так тяжело, не так трудно. Восхождение на Эверест – это детские игрушки в сравнении с тем, чтобы постоянно помнить, что ты делаешь, быть осознанным. Но в тот день, когда начинает происходить осознанность, ты познаешь экстаз существа, блаженство существа. Ты познаешь нечто невообразимое. Это так безгранично, так неисчерпаемо!

Эс дхаммо санантано. Будда говорит: Вот вечный закон блаженства, радости, экстаза. Он неисчерпаем; когда ты входишь в него, он твой навсегда. Иисус называет его Царством Божьим; это его выражение. Но человек должен стать достаточно бдительным, достаточно осознанным, чтобы разотождествиться со своими привычками, образцами, структурами, которые впечатались в его существо.

Умирая, один очень богатый и очень скупой старик призвал к своей постели трех священнослужителей – раввина, католического священника и протестантского священника.

Когда они прибыли, он сказал:

– Джентльмены, вы знаете старую поговорку: с собой на тот свет деньги не возьмешь. Ну а я именно это и собираюсь сделать. И из-за вашего религиозного рода деятельности я чувствую, что могу вам доверять. Здесь, в этих трех ящиках, большая часть моего благосостояния. Вот мое последнее желание: я хочу, чтобы каждый из вас поместил в могилу одну коробку.

Все трое согласились на его просьбу, после чего старик распределил коробки и умер. И правда, в день похорон все они пришли и поместили каждый свою коробку в его могилу. Затем они решили пойти выпить в местный бар, где после долгого молчания первым заговорил католический священник.

– Друзья, – сказал он, – боюсь, что должен кое в чем сознаться. Я положил в могилу не все деньги. Учитывая, что церковь нуждается в ремонте, а пожертвований в последнее время перепадает очень мало, мне показалось грехом не вложить немного денег туда, где они послужат добру.

– Отец, я рад, что вы заговорили, – сказал протестант. – Как вы знаете, я возглавляю несколько благотворительных организаций. И мне тоже показалось грехом просто похоронить эти деньги. Так что и я сохранил немного этих денег, конечно, небольшую сумму, чтобы помочь этим достойным и бедствующим благотворительным фондам.

После долгого молчания священник и аббат спросили раввина, который все это время смотрел в окно, что он думает об их действиях.

– Должен сказать, – ответил раввин, – что я глубоко удивлен, если не сказать, шокирован. Как раввин, уважая желания усопшего, я мог положить лишь всю сумму. Фактически, я выдал ему свой личный чек!

Еврей есть еврей! Раввин он или нет, не имеет большого значения: старые привычки умирают с трудом. Но они могут умереть. И ты должен приложить все возможные усилия к тому, чтобы они умерли, потому что их смерть – это начало твоей настоящей жизни.

Третий вопрос:

Возлюбленный Мастер,

Действительно ли индийское правительство так лениво, как Ты говорил вчера?

Прадипама,

Дело на самом деле не в индийском правительстве; в своей основе это индийский ум. Индийский ум ленив; индийское правительство – это лишь выражение индийского ума. И поскольку индийский ум ленив, что бы он ни делал, он будет делать это лениво. Веками индийский ум жил в этом состоянии. И это произошло по определенной причине.

Запад не так ленив; есть причины и для этого. Вне Индии родилось три религии: иудаизм, христианство, ислам. На самом деле это ответвления иудаизма; иудаизм является их источником. Поэтому, фактически, в мире есть только две основные религии: иудаизм и индуизм. А основная разница между ними в том, что иудаизм верит в одну жизнь, а индуизм верит в много жизней, в перевоплощение. Отсюда вытекают все различия.

Если жизнь лишь одна, ты должен спешить. Ты должен делать все быстро, ты должен делать все искусно, чтобы не нужно было переделывать снова, потому что времени мало. На Западе время – деньги. Поскольку времени мало – семьдесят, восемьдесят лет... половина просто тратится впустую на сон; большая часть будет потрачена на зарабатывание хлеба с маслом, а остатки – на то, чтобы смотреть телевизор. Что остается тебе? Поэтому на Западе такая спешка и такое стремление к скорости – не раздумывая, куда идешь. Все движутся; единственный вопрос в том, что человек должен двигаться быстро. Какая разница, куда? Вот единственный вопрос: с какой скоростью ты движешься?

Я слышал:

Самолет потерялся в облаках. Все его изощренные приборы перестали работать, и пилот сообщил пассажирам по телекому:

– Не волнуйтесь. Есть плохие новости и хорошие новости. Сначала плохие новости: мы не знаем, куда летим. Хорошие новости: мы летим с прекрасной скоростью, так что не о чем беспокоиться. Скорость в полном порядке.

На Востоке индуизм представил идею реинкарнации: много жизней, миллионы жизней. Времени больше, чем нужно; это совершенно не деньги. Нет вопроса о спешке, нет вопроса о скорости, нет вопроса о том, чтобы быть искусным. Ты можешь делать одно и то же снова и снова. Ты можешь спать и позволить времени идти. Если жизнь течет, как песок сквозь пальцы, не о чем беспокоиться: будет другая жизнь, за ней еще одна, и так далее, и так далее.

Эти две идеи создали на земле два вида людей: западный ум и восточный ум. Обе эти идеи были созданы по разным причинам, но когда что-то доходит до бессознательного человека, он приводит все в соответствие со своей бессознательностью. Обе идеи красивы и могут иметь чрезвычайную важность.

Идея о том, что есть только одна жизнь, означает, что ты не должен тратить ее на ненужные вещи. Не трать ее на накопление денег, устройств; не трать ее на поверхностные вещи. Подумай о существенном, не о случайном. Вот какое послание за этим стояло. Но что произошло? Люди совершенно перевернули все с ног на голову. Они гораздо более заинтересовались несущественным, поскольку времени мало: «Ешь, пей и веселись! Ты больше не родишься, поэтому получи от этого мира как можно больше».

Вот что произошло на Западе. Идея нужна была для того, чтобы подтолкнуть тебя к поиску существенного, но она превратилась в свою прямую противоположность. Она стала такой:

«Ешь, пей и веселись, потому что скоро тебя не станет – и ты больше не придешь. Кто знает о другом мире, кто знает о Боге, кто знает о небесах? Не беспокойся о такой ерунде! Не беспокойся об этой чепухе, об этой эзотерической чепухе! Будь проще, наслаждайся этой жизнью, как только можешь. Живи ее! Выжми каждое мгновение досуха». Вот что случилось с великой идеей, которую дали Западу Авраам и Моисей.

А на Востоке в идее о том, что жизней миллионы, тоже содержится чрезвычайно важное послание. Она должна напоминать тебе, что ты уже много раз жил таким же гнилым образом. Ты двигался в колесе, ты двигался по кругу. Тебе еще не надоело? Ты еще не пресытился? Неужели ты так глуп, что не можешь увидеть бессмысленность всего этого? Живя столько жизней и каждый раз, желая одних и тех же вещей, добиваясь успеха и терпя поражение, умирая; не осознал ли ты, что нужно что-то еще? Этот мир не подойдет, ты должен его трансцендировать. Это было основной идеей Патанджали, Махавиры, Кришны, Будды – и их посланием.

Реинкарнация просто означает: пусть тебе надоест вся идея о желании того или другого. Покончи с ней. Выпрыгни из этого колеса рождения и смерти. Но то, что в действительности случилось в Индии, было совсем другое, прямо противоположное. То, что случилось в Индии, было ленивым, медленным. Бессознательный ум интерпретирует все послание таким образом, что не нужно никуда спешить. «Есть много жизней, так зачем волноваться? Мы подумаем о Боге в старости или в следующей жизни. Времени в избытке, поэтому делай все медленно». Восток не сдвинулся с места; он застрял. Он стал нединамичным, стоячим, застойным.

Это одно из величайших бедствий, которые случаются всегда. Когда сознательный человек дает тебе определенную стратегию, определенную идею, чтобы тебе помочь, ты приводишь ее в соответствие со своим умом, и вместо того, чтобы использовать ее как помощь, ты делаешь ее для себя вредной. Будды дали тебе нектар; к тому времени, как он достигает тебя, он становится ядом.

Поэтому на самом деле этот вопрос не об индийском правительстве; индийское правительство – это лишь выражение индийского ума. Индийскому уму нужны перемены, западному уму нужны перемены. Оба они заблудились. Я не отдаю предпочтения ни одному из них. Оба они до сих пор заставляли человечество страдать.

Нам нужен новый ум, который не будет ни западным, ни восточным – новый, глобальный ум. Впервые нужен вселенский ум. Впервые нам нужен человек, который не думает в терминах наций, полушарий, рас, крови, цвета, религий, но который думает лишь в терминах сознания. Нам нужно поднять сознание всего этого человечества.

Индия страдает от великой лени.

Один парень умирает и попадает прямо в рай. Святой Петр встречает его у ворот и говорит:

– Извините, сэр, но вы не можете войти. Вас нет в списках. Вам придется отправиться в ад. Но так как вы были не таким уж плохим, вы можете выбирать между индийским и немецким адом.

– Прежде чем выбрать, – говорит парень, – я хотел бы знать, в чем разница.

– Хорошо, я объясню, – говорит Святой Петр. – Индийский ад – это плавательный бассейн полный дерьма, вы стоите в дерьме, которое выше вашего роста, и каждый раз, когда вы пытаетесь высунуть голову из дерьма, стражник ударяет вас по голове своей дубиной, пока вы не засунете ее обратно.

– А что такое немецкий ад? – спрашивает парень.

– Немецкий ад – это плавательный бассейн, полный дерьма, и вы стоите в дерьме, которое выше уровня вашей головы, и каждый раз, когда вы пытаетесь высунуть из дерьма голову, стражник бьет вас по голове своей дубиной, пока вы не засунете ее обратно.

– Но я не вижу никакой разницы...

– Знаете что, – говорит Петр. – Сегодня я в хорошем настроении, и я кое-что вам скажу: в индийском аду иногда не завозят достаточно дерьма, иногда нет стражника, а иногда он забывает дома свою дубину...

Четвертый вопрос:

Возлюбленный Мастер,

Думаешь ли Ты, что возможно измерять жизнь и любовь в процентах, как Ты это сделал в своей лекции на днях?

Мишель,

На каких днях? Я совершенно забыл! У меня не очень хорошая память.

Харви ехал на поезде в деловую командировку в Новый Орлеан. В поезде он случайно прочитал в Ридерз Дайджест статью о семидесятипятилетнем американском индейце из Аризоны, который считается обладателем лучшей памяти в мире.

Так как поезд проезжал всего в нескольких милях от этого знаменитого индейца, Харви решил остановиться и посетить его. Действительно, его направили в большой типи посреди индейской резервации. Внутри скрестив ноги, сидел сморщенный старик и курил трубку.

Обменявшись несколькими формальностями, Харви спросил:

– Что вы ели на завтрак 11 декабря 1908 года? Индеец скрестил руки на груди и рявкнул:

– Яичницу!

Харви ушел к своему поезду под сильным впечатлением.

Через десять лет, путешествуя по Аризоне, Харви решил остановиться и посмотреть, жив ли еще старый индеец. И правда, его провели в тот же типи, но попросили входить очень медленно, чтобы не напугать старика. Войдя вовнутрь, Харви поднял руку, чтобы дружески приветствовать его на манер индейцев:

– Как…

– Старый индеец рявкнул:

– Всмятку!

Такой памяти у меня нет!

Мишель, что я могу сказать сегодня, то я и говорю; я не знаю о том, что было на днях.

Любовь и жизнь нельзя измерять в процентах. Фактически, нельзя измерять ничего, потому что целое едино и неделимо. Но для определенных целей, возможно использовать метод измерения – но только для определенных целей.

Например, жизнь нельзя измерить, но можно сказать так: жизнь существует только в небольшом спектре температуры – от девяноста восьми градусов до ста десяти, только двенадцать градусов. Если температура выше ста десяти, с тобой покончено; если она ниже нормальной, ты начнешь ускользать. Поэтому этот промежуток двенадцать, пятнадцать градусов... Для определенной цели – для медицинских целей это совершенно правильно.

Жизнь нельзя измерить, если ты думаешь о сознании, но если ты думаешь об уме, ее измерить можно. Твой ум – это не что иное, как биокомпьютер, и рано или поздно компьютеры будут работать лучше твоего ума. Это возможно даже при твоей жизни, потому что к концу этого века роботы будут ходить по дорогам – и выглядеть точно так же, как ты. И ты будешь часто оказываться в затруднении: ты можешь подумать, что мужчина или женщина настоящие, а этот мужчина или эта женщина могут оказаться роботом.

Сейчас ученые думают о том, чтобы покрыть механизм робота искусственной синтетической кожей. Они отпустят волосы, и будут выглядеть точно как ты. Лишь иногда ты заподозришь, что что-то не так, – когда сядет батарейка. Тогда: «Гррр, Гррр, Гррр!» А так все будет в полном порядке. Лишь мгновение назад женщина обнимала тебя и говорила: «Я люблю тебя», а теперь она говорит: «Грр, Грр, Грр!» Разницу можно будет заметить лишь, если человек заболеет: настоящий человек пойдет в больницу, а робот на фабрику, на свалку. Тогда ты узнаешь разницу; иначе узнать будет невозможно.

Фактически, обычный человек – это не что иное, как робот. Твою бессознательную жизнь можно измерить в процентах, твою любовь можно измерить в процентах – потому что, какая у тебя любовь? Это не что иное, как химия!

Да, любовь Христа или Будды неизмерима, потому что она трансцендентна к гормонам, к химии, к физиологии. Но твоя любовь гормональна. Если сделать тебе инъекцию сильных гормонов, в тебе возникнет великая любовь. Отними у тебя гормоны, и она сдувается и падает на землю; вся любовь исчезает. Твою любовь можно измерить, но это не любовь; это лишь биологический позыв. И твоя жизнь – это химическое явление. Но есть жизнь по ту сторону твоей жизни, есть любовь над твоей любовью, – любовь, которая неизмерима.

Но у меня очень плохо и с памятью, и с математикой.

Большинство односельчан считало Киллорана самым тупым парнем в деревне. Однажды он появился в новом костюме и купил всем выпивку. Соседи удивились: что случилось?

Когда один из них, в конце концов, спросил его об этом, Киллоран ответил:

– Я выиграл первый приз в лотерею.

– А как ты угадал выигрышный номер?

– Три раза подряд мне приснилось число семь. Поэтому я сообразил, что трижды семь будет двадцать четыре, и купил билет номер двадцать четыре, и он выиграл.

– Дурак, трижды семь будет двадцать один, а не двадцать четыре.

– У тебя есть образование, – сказал Киллоран, – а у меня лотерейные деньги.

И, Мишель, именно это я хочу сказать тебе: возможно, ты знаешь математику – у тебя есть образование, а у меня лотерейные деньги!

Последний вопрос:

Возлюбленный Мастер,

Я слышал, что женатый мужчина живет дольше, чем неженатый. Правда ли это?

Сатьядэва,

Медитируй на максиму Мерфи: Женатые мужчины в действительности не живут дольше. Только кажется, что они живут.

И, Сатьядэва, почему беспокоишься ты? Думаю, тебе уже за шестьдесят. Не подумываешь ли ты о том, чтобы жениться и таким образом продлить свою жизнь? Пришло время подумать о чем-то другом – время подумать о смерти, не о женитьбе; время подумать о вечном, а не о «более долгом».

Даже если ты доживешь до семидесяти, восьмидесяти, девяноста, какое это имеет значение? Что ты будешь делать? Если ты проживешь девяносто или сто лет, ты снова будешь делать те же самые глупости. Что ты делал до сих пор, что ты делал эти шестьдесят лет? Ты будешь делать то же самое, даже если будешь на шестьдесят лет старше. Придумай что-нибудь новое!

Смерть обязательно придет. Когда ты умрешь, не важно; смерть абсолютно определенна, и это важно. После рождения в жизни определенно только одно, и это смерть; все остальное неопределенно. Не пытайся убежать от смерти, не пытайся избежать ее. Веками люди пытались всеми способами избежать смерти, но смерть все равно приходит. Женат ты или нет, не имеет значения: ты умрешь. Ты умираешь!

Фактически, смерть не приходит однажды внезапно; она начинается в тот день, когда ты родился. Ты начинаешь умирать с самого первого вздоха. Каждый день рождения – это день смерти. Твоя жизнь выскальзывает у тебя из рук, и ты не можешь убежать.

Древняя суфийская притча:

Однажды один богатый торговец в Багдаде послал своего слугу на базар купить еду. Но через несколько минут слуга вернулся, охваченный паникой.

– Хозяин! – закричал он. – Ты должен одолжить мне своего самого быстрого коня, чтобы я мог бежать в Дамаск и таким образом уйти от моей судьбы.

– А в чем дело? – спросил торговец.

– Я пошел на рынок и увидел Смерть среди рядов!

– воскликнул слуга. – Она сделала в мою сторону враждебный жест и пошла ко мне. Умоляю тебя, одолжи мне своего лучшего коня, чтобы я мог бежать в Дамаск и спастись.

Торговец был добрым человеком и сделал, о чем его просил слуга. Затем он пошел на рынок, чтобы проверить, правдива ли история. Действительно, Смерть стояла среди толпы.

– Почему ты сделала враждебный жест в сторону моего слуги? – спросил торговец.

– Я не делала никаких жестов, – ответила Смерть.

– Я просто была очень удивлена, увидев его, потому что сегодня вечером у меня с ним встреча... в Дамаске.

Ты не можешь бежать. Куда бы ты ни пошел, ты найдешь, что там тебя ждет смерть. Да, ее можно оттянуть, отложить, но какой смысл? Вместо того чтобы откладывать, почему бы не использовать эту возможность осознать смерть – что она приближается, что она на пути, что в любое мгновение она может тебя схватить. Не проси лошадь и не пытайся бежать в Дамаск. Ты не можешь бежать. Единственный путь – трансценденция, не бегство.

Ты спрашиваешь меня: «Я слышал, что женатые мужчины живут дольше не женатых. Правда ли это?»

Если это и правда, ну и что? Ты женишься? В возрасте шестидесяти лет это будет так глупо. Человеку двадцати лет это простительно, но тебе этого простить нельзя.

Мистер Голдберг пришел к врачу и пожаловался, что у него завелись насекомые. Сдав анализы, мистер Голдберг тревожно ожидал, пока из лаборатории выйдет врач и сообщит результаты.

– Извините, мистер Голдберг, – сказал наконец врач, – но эти насекомые оказались фруктовыми мушками. Мне жаль, но ваш банан мертв.

На сегодня достаточно.

9. Саньяса ради саньясы

Лекция была прочитана 29 декабря 1979 года в Аудитории Гаутамы Будды, Пуна, Индия

 
Один человек отвергает истину.
Другой, отвергает собственные действия.
Оба они идут во тьму
И в следующем мире страдают,
Ибо они преступают истину.
 

 
Носи желтую мантию.
Но если ты безрассуден,
Ты падаешь во тьму.
 

 
Если ты безрассуден,
Лучше глотать каленое железо,
Чем есть за столом с хорошими людьми.
 

 
Если ты ухаживаешь за женой другого мужчины,
Ты ухаживаешь за проблемой.
Твой сон нарушен.
Ты теряешь честь.
Ты падаешь во тьму.
 

 
Ты идешь против закона,
Ты идешь во тьму.
Все удовольствия кончаются страхом,
И наказание короля жестоко.
 

 
Но как по неловкости даже травинка
Может порезать тебе руку,
Так и отречение может привести тебя во тьму.
 

Мать-настоятельница монастыря дала объявление о поиске уборщика, и на объявление ответил старый пенсионер Кохен. Так как он был единственным претендентом, матери-настоятельнице ничего не оставалось, как нанять его.

Через шесть месяцев мать пригласила мистера Кохена в контору и сказала ему:

– Дорогой мистер Кохен, мы очень довольны вашей работой. Вы первый из вашей веры, которого мы наняли, но должна сказать, мы довольны. Вы добросовестный человек, и церковь никогда еще не была такой чистой. Есть, однако, три вещи, на которые я хочу обратить ваше внимание. Во-первых, мистер Кохен, не мойте руки в святой воде. Во-вторых, не вешайте пальто на крест. И в-третьих, пожалуйста, обращайтесь ко мне «мать-настоятельница», а не «матушка Шапиро».

Обычный человек – это робот. Он живет, по видимости бодрствуя, но на самом деле во сне. Он ходит, он говорит, он действует, но все это как будто во сне – не сознавая, что он делает, не сознавая, что он говорит, не сознавая ничего, что его окружает. Он движется в темном облаке неосознанности.

Согласно Гаутаме Будде, это первородный грех: жить бессознательно, действовать из бессознательности.

Фактически, слово «грех» происходит от корня, который означает забывчивость. Грех просто означает, что мы не сознательны, неосознанны, не бдительны, что у нас нет внутреннего света, который вел бы нас.

В этих сутрах Будда снова и снова говорит о падении во тьму, но ты можешь упасть во тьму лишь, если ты полон тьмы изнутри. Все, что у тебя внутри, будет твоей судьбой. Если внутреннее наполнено светом, все существование полно света. Если внутреннее темно, тогда, конечно, вокруг не может быть ничего, кроме темной ночи души. Ты живешь из своего внутреннего центра, и поэтому все, что у тебя в центре, будет отражаться и на периферии. Весь мир лишь отражает тебя, откликается как эхо, резонирует. Это не что иное, как ты сам, умноженный в миллионы раз. Поэтому если ты сталкиваешься с уродством, должно быть, оно где-то внутри тебя. Если ты встречаешь врага, должно быть, ты проецируешь его. Если ты видишь смерть, значит, что-то в тебе прогнило, что-то в тебе, с чем ты отождествляешься, созвучно смерти.

Мир – это зеркало; он всегда показывает тебе твое настоящее лицо. Будда настаивает снова и снова: Используй мир как зеркало, и тогда иди вовнутрь и находи причину. Причина всегда внутри; следствие снаружи. Не обманывайся следствием. Не начинай думать, что следствие есть причина, потому что тогда ты будешь жить жизнью, укорененной в полном невежестве. Лицо в зеркале – не причина; лицо в зеркале это лишь следствие. Не пытайся изменить лицо в зеркале, не пытайся раскрасить его.

Именно это мы продолжаем делать; именно из этого состоит вся наша жизнь. Мы всегда пытаемся выглядеть хорошо в глазах других; это значит, пытаться выглядеть хорошо в зеркале. Что такое глаза других, как не зеркала? Мы всегда пытаемся убедить других в своем добре, в своей истине, в своей искренности, подлинности, религиозности, духовности. Какой смысл кого-то убеждать? Фактически, убеждая других, вы лишь пытаетесь убедить самих себя. Если другие убеждены, – если в зеркале отражается красивое лицо, – тогда мы можем быть спокойны. Мы можем тоже верить, что красивы.

Вот иллюзия, в которой мы живем, вот иллюзия, которую помогает укрепить общество. Общество кормит ее, общество питает ее. Все усилие общества в том, чтобы сделать так, чтобы зеркало стало важнее, чем вы сами, и тогда вами можно управлять, вас можно низвести до рабов. А зеркало – в руках кого-то другого.

Кто-то говорит тебе: «Ты святой!» Если ты веришь ему, если это становится питанием для твоего эго, бессознательно ты становишься зависимым от этого человека. Теперь ты будешь его бояться – он может устраниться в любой момент. Он может в любой момент сказать тебе: «Ты больше не святой». Тебе придется продолжать убеждать его. Тебе придется вести себя в соответствии с этой святостью. Если он захочет, чтобы ты постился, тебе придется поститься. Если он захочет, чтобы каждое воскресенье ты ходил в церковь, тебе придется каждое воскресенье ходить в церковь. Если ты хочешь, чтобы твое лицо осталось в его глазах красивым, тебе придется следовать его идеям о том, что такое духовность.

Это очень тонкое рабство, и общество применяет его. Оно уважает тех, кто становится инструментами общества, традиции. Оно уважает конформистов.

Будда говорит: Открой свое истинное лицо. Не беспокойся о зеркалах, потому что зеркала можно сделать так, чтобы они показывали твое лицо уродливым или красивым. Наверное, ты видел разные виды зеркал; они могут показывать тебе всевозможные лица. В одном зеркале твое лицо кажется очень длинным, в другом – очень худым, в третьем – очень толстым. Они могут исказить, сделать его уродливым, они могут сделать его и красивым. А зеркало это находится в руках общества.

Не доверяй зеркалам. Закрой глаза и ищи подлинное лицо. Но закрыть глаза и искать настоящее лицо – это довольно тяжелое путешествие, потому что в своем внутреннем мире ты многие века, многие жизни накапливал лишь тьму. Ты боишься внутреннего. У тебя есть только подавленный резервуар неисполненных желаний, жадности, гнева, похоти.

Твои религии приказывали тебе подавлять, а подавлять – значит продолжать нагромождать внутри своего существа все то, что осуждает общество. Теперь ты будешь бояться идти вовнутрь, потому что тебе придется столкнуться с этими уродливыми вещами. Они не уродливы, но тебя научили, что они уродливы, тебя обусловили, загипнотизировали тем, что они уродливы, – и ты веришь, что они уродливы.

Первое, что должен сделать искатель, – это избавиться от всех этих верований, данных другими. Верующий никогда не найдет истину.

Первая сутра:

Один человек отвергает истину.

Другой, отвергает собственные действия.

Будда говорит о тебе, помни все время. Он не говорит ни о ком другом, он обращается к тебе. Ум очень хитер и коварен – иначе он скажет: «Он говорит все эти вещи кому-то другому, ты являешься исключением». Ты не исключение – никто не исключение. Когда будды говорят, они говорят с вселенским, они не говорят с исключительным – потому что, фактически, исключений нет. Ты становишься исключительным лишь, если ты становишься буддой, но тогда тебе не нужно говорить ни с каким буддой. Тогда тебе не нужно никакого послания пробужденного человека. Ты сам пробужден.

Однажды это случилось:

Один пробужденный, суфийский мистик Фарид, встретил Кабира, другого пробужденного. Два дня они сидели в абсолютном молчании. Да, иногда они обнимали друг друга, смеялись как сумасшедшие, и танцевали вместе, но не было произнесено ни единого слова.

Когда ученики Фарида спросили его, почему два дня подряд он не говорил ни слова, он ответил:

– Говорить что-то было бы глупо, абсолютно глупо, нелепо. Что-то нужно говорить лишь потому, что вы не умеете понимать молчание; если бы вы могли понимать молчание, какая необходимость была бы в словах? Зачем нужен язык? Между двумя буддами язык неуместен. Молчание так красиво, так безмерно красиво, так глубоко, так проникновенно, так выразительно, так красноречиво – зачем нужны слова? Но слова нужны, потому что вы не понимаете больше ничего.

Именно из сострадания говорят будды – из сострадания к тем, кто может понимать лишь язык. А язык – это бедная вещь, очень бедная, неадекватная. Помни это; тогда постепенно ты найдешь нечто в этих сутрах – не совсем в словах, но между слов; не совсем в строчках, но между строк, в промежутках, в интервалах, какие-то проблески, некий привкус молчания, некий аромат.

Один человек отвергает истину. Как люди отвергают истину и почему? Во-первых, их ложь стала их капиталовложением. Наблюдай свою собственную жизнь. Ты столько вложил в свою ложь, тебе не хочется знать истину, потому что истина разобьет все твои дворцы, все твои сны. Истина разобьет все то, во что ты верил до сих пор. В глубине своего сердца ты знаешь, что живешь во лжи, но она так красива, так мила, так удобна, и ты жил в ней так долго, что кажется, трудно жить без нее.

Вот древняя суфийская притча:

Один человек дал суфийскому мистику в подарок золотую чашу с красивой рыбой. Суфий посмотрел в чашу, увидел рыбу, и ему стало ее жалко, потому что чаша была для нее тюрьмой.

Он пришел к озеру и был безмерно счастлив, освободить рыбу. Он бросил рыбу в озеро. Он был счастлив хотя бы потому, что теперь в распоряжении рыбы было все озеро, великая свобода, пространство, которое действительно ей принадлежит. Золотая чаша – хотя и золотая, она была ограничением.

Тогда он стал думать, что делать с чашей. Подумав, он забросил чашу в озеро.

На следующее утро он снова пошел посмотреть, как дела у рыбы. Он был удивлен: рыба была в чаше, а чаша в озере. Что случилось с рыбой? Она снова выбрала чашу. Теперь чаша в озере, но рыба не в озере; рыба снова забралась в чашу. Она жила в ней так долго, что чаша стала ее домом. Мистик думает, что это тюрьма, но только не для рыбы; может быть, она боялась свободы.

Люди стали очень бояться свободы, больше, чем чего-либо другого. Ты удивишься, узнав, что люди говорят о свободе, но когда им действительно дается свобода, они пугаются, им становится страшно, потому что свобода так безгранична, непредсказуема, неподвластна никакому контролю. Ты не можешь ею управлять. Рабство мало, рабство меньше, чем ты. С ним ты чувствуешь себя хорошо – в сравнении с рабством ты кажешься большим. Но в сравнении со свободой ты никто, не-сущность, ничто. Кто хочет быть ничем? Каждый хочет быть кем-то; даже если придется жить в тюрьме, он готов... Если тебя сделают начальником заключенных – президентом, премьер-министром или кем-то в этом роде, – ты хотел бы этого, ты с радостью предпочел бы тюремную жизнь тому, чтобы быть никем на свободе.

Первое, что требуется, чтобы достичь истины, – это готовность быть свободным, способность быть никем. Эго – это величайшее препятствие. Эго может существовать лишь в золотой чаше; оно не может существовать в озере. Там оно обязательно расплавится, сольется и исчезнет.

Ложь хороша для эго. Фактически, эго есть величайшая ложь; оно питается ложью. Хотя истина и находит способ проступать снова и снова... как бы она ни была подавлена, она всплывает на поверхность, потому что это истина; ты можешь подавить ее лишь на время. Чтобы подавить истину, ты должен быть постоянно на страже. Конечно, ты устанешь, тебе понадобится немного отдыха, а когда ты отдыхаешь, истина проступает на поверхность. Истина входит в твою жизнь снова и снова; ты можешь продолжать отвергать ее, но она никогда не отвергнет тебя. Ты можешь отвергать Бога, но Бог никогда не отвергнет тебя.

Фридрих Ницше провозгласил: Бога нет. Бог умер. Но Бог промолчал. Он не пришел в раздражение; иначе он мог хотя бы закричать.

Я слышал об одном атеисте, Дидро, который приводил доводы против Бога. У него был особенный довод. Перед аудиторией он доставал из кармана свои часы и говорил, сколько на них времени – скажем, восемь тридцать: – А теперь, если есть Бог, если он мощный, всемогущий, вездесущий, он должен быть и здесь, потому что он везде. Если ты действительно здесь, сделай одно: останови эти часы, хотя бы на пять минут, и это будет достаточным доказательством твоего существования.

Всю жизнь он использовал этот аргумент. Люди ждали, затаив дыхание, – может быть, бог что-нибудь сделает. Но Бог так ни разу и не остановил его часы.

Ты можешь продолжать отвергать Бога, но Бог никогда не отвергает тебя. Ты можешь продолжать опровергать истину, но истина никогда не опровергнет тебя. Твой отказ не раздражает ее; твой отказ – это лишь детское действие. Истина продолжает навещать тебя снова и снова; она никогда не устает от тебя. И если ты наблюдаешь свою жизнь, ты удивишься тому, в скольких обличьях она приходит.