Текст книги "Подозрительно умный (ЛП)"

Автор книги: Беттина Белитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Мой кожаный пенал с карандашами и ручками, полностью исписанный мной и ребятами. Три маленькие бутылочки с ... нет, это были не мои бутылочки! Я ещё никогда не пила Егермейстер, я только знала рекламу, и это всё! Как они оказались в моём рюкзаке?

И сигареты тоже не принадлежали мне, откуда появились они? Открытая пачка ... и зажигалка ...

– Ты можешь нам это объяснить? – Господин Рюбзам потёр себе глаза, как будто не хотел верить в то, что видел. Я тоже не хотела в это верить.

– Нет, – ответила я резко. – Потому что тогда вы посчитаете меня сумасшедшей. – О, как я ненавидела Леандера. Он выстрелил мне в спину, когда я уже лежала на земле. Каким же он стал низким человеком! – Это должно быть кто-то подложил мне в рюкзак, – тем не менее, добавила я слабо.

Снова госпожа Блау и господин Рюбзам обменялись взглядами, прежде чем господин Рюбзам, непривычно проворно, залез в карманы моей куртки и выловил ещё одну бутылочку плюс две сигареты. Теперь я сидела здесь как преступник, а тяжесть доказательств была подавляющей. Только полный идиот будет сомневаться в том, что я покатилась по наклонной плоскости. Но никто не догадывался, какой наклонной эта плоскость действительно была. Я уже находилась в свободном падении. Ещё дальше вниз было просто не возможно.

– Твои родители очень беспокоятся о тебе. Очень сильно, Люси. – В то время как господин Рюбзам говорил, медленно и серьёзно, госпожа Блау делала себе несколько заметок. Что к чёрту она там писала? Я сопротивлялась импульсу, вырвать блокнот у неё из рук и разорвать заметки перед её глазами.

– И мы ... что же, мы слышали, что у тебя есть парень, который плохо на тебя влияет. – Я была настолько удивлена, что схватила ртом воздух, и сразу же пожалела об этом, потому что запах кофе и холодного дыма заставил взбунтоваться мой желудок.

Почему господин Рюбзам знал о Леандере? Он говорил с моими родителями, это было очевидно, значит, он узнал о нём от них, а они сами узнали от ... О, конечно. От Сердана. Который вчера вечером доставил меня домой, и видимо при этом случае проговорился о том, что знал. Что я разорвала отношения с моим парнем. Разочарование о его поведении было на вкус как желчь на моём языке. Именно Сердан, кому я слепо доверяла, сначала отвёл меня заботливо домой, а потом за моей спиной сплетничал обо мне.

Даже если бы я хотела, то теперь больше не могла говорить. С безвольно свисающими вниз руками и опущенной головой я продолжала молчать и не понимала, почему внезапно весь мир сговорился против меня. Сердан больше не мог быть моим другом.

Как я смогу когда-либо снова рассказать ему что-то из моей жизни? Если он при следующей возможности тут же поведает это моим родителям, в то время, как мне было настолько плохо, что я не могла защищаться? Не услышала этого?

– Я не такая плохая, – в конце концов, с трудом произнесла я, когда уже давно прозвенел звонок к следующему уроку, госпожа Блау уехала в управление по делам молодёжи, потому что у неё там была назначена встреча; а господин Рюбзам оставил попытки задавать мне вопросы, потому что я всё равно не отвечала. Отпустить меня он тем не менее тоже не хотел.

– Я знаю, Люси, – сказал он тихо. – Глубоко в моём сердце я знаю это. Поэтому спрашиваю себя, почему ты ведёшь себя тогда так плохо, если ты не такая плохая. А твоя успеваемость катастрофическая, тут уже нечего возразить. – Я только пожала плечами. Да, если я продолжу так, то останусь на второй год. Но что значили оценки по сравнению с тем, что ещё случилось в моей жизни? Что значили они, по сравнению с представлением о том, что сегодня ночью я буду вынуждена снова спать рядом с Леандером? С кем-то, кто причинял мне вред, где только мог? Всё меркло по сравнению с этим фильмом ужасов, которым стала моя жизнь.

После последующих изматывающих минут, за которые я ничего не сказала и господин Рюбзам тоже нет, но за которые он всё чаще, с жадностью, косился на сигареты, он, вздохнув, встал и открыл дверь, чтобы показать мне этим, что я свободна. Это было всё?

Никаких последствий, никаких штрафов? Он не выбросил меня из школы? Прежде чем он передумает, я промчалась мимо него и исчезла в сутолоке учеников. Я больше не стала ждать обеденного перерыва. Уже на второй большой перемене, я незаметно прокралась на улицу через старый спортивный зал, который с нового года стал стройкой и побежала со стучащими висками к следующей остановке электричке, чтобы поехать к Сеппо.

Он должен был теперь помочь мне. У меня остался только он.

Глава 5
Расстроенный побег

– Нет. Забудь об этом, Люси. Исключено, об этом не может быть и речи!

– Но ... – От гнева я пнула дверную раму.

Сеппо даже не пригласил меня внутрь, а оставил стоять перед домом, как надоедливую просительницу – и это, после того, как я три битых часа ждала его под дождём, потому что при моём бегстве совершенно забыла с похмелья, что он ведь тоже ещё должен был ходить в школу.

У меня весь день ещё ничего не было в мой испорченном желудке, нёбо, казалось, высохло, хотя я на заправке купила за последние карманные деньги бутылку кока-колы и выпила её за здоровье моего экс и я ещё никогда не чувствовала себя настолько неспортивной и неуклюжей, как сегодня. Если бы я занялась сейчас паркуром, то сломала бы себе шею.

Но на всё это Сеппо не обратил внимания. Он постоянно смотрел мимо меня на улицу, как будто хотел проверить, было ли всё чисто и как будто в этом было что-то запретное, то, что я приехала сюда, к его коммунальной квартире, и попросила, взять меня к себе.

– Почему нет? Мне нужно уйти из дома, Сеппо, правда ... только на пару дней ...

– Люси, тебе четырнадцать! Мне нельзя!

– Почти пятнадцать, – поправила я его резко. – Ещё только четыре недели и мне исполнится пятнадцать.

– Даже если бы тебе было восемнадцать, я не мог бы оставить тебя здесь ночевать, нельзя! Это не моя собственная хибара, а обслуживаемая коммуналка! – Сеппо закатил глаза, когда я состроила уничижительную гримасу, вместо того, чтобы принять всерьёз его заявление. – Люси, послушай. Сюда ежедневно приходят социальные работники и проверяют, всё ли в порядке. Это бросится в глаза, если внезапно появиться соседка женского пола, не так ли? Которая спит ночью на бильярдном столе?

– Сеппо, пожалуйста ... Пожалуйста! – Теперь я почти кричала и в тот же момент вздрогнула, потому что любой громкий звук всё ещё был ядом для моей головы.

Но я не знала, что мне делать, если Сеппо останется непреклонным. Чем дольше я сидела здесь и плакала, тем более невозможной казалась мне мысль о том, чтобы снова пойти домой.

– Нет. Катц, для этого я слишком хорошо знаю твоих родителей, и я всегда говорил, что забочусь о тебе ... Они умрут от беспокойства. А у тебя дома не чрезвычайная ситуация, не так ли?

– Чрезвычайная, – утверждала я упрямо.

Сеппо сухо рассмеялся.

– Давай, Люси. Ты вчера наделала глупостей, а теперь не хочешь расхлёбывать их.

– Да, а ты предпочёл лапать этот блондинистый скелет, вместо того, чтобы приглядывать за мной, не так ли? – взорвалась я. – Вы оставили меня совершенно одну!

– Ты не была приглашена, – ответил Сеппо недружелюбно. – И я не видел, что случилось. Кроме того нам не нужно говорить на эту тему, ты меня ведь всёравно не хочешь и Сердана кстати тоже. Люси, если ты не хочешь представить нам своего сомнительного парня, то тебе не следует ожидать от нас, что мы будем за тобой бегать. Радуйся, что Сердан всё же сделал это. – Ладно. Значит вот о чём шла речь. Мы, бедные ребята, которые не смогли подцепить Люси, и ты, со своим тайным парнем. Они сговорились против меня, и будут воспринимать меня как полноценного члена их группы лишь только тогда, когда я наконец-то раскрою свои тайны, то есть выпущу кошку из мешка.

Но я никогда не смогу этого сделать. Кроме того кошка уже давно мертва.

– Между этим ничего нет общего, – прошипела я и с не довольствием поняла, что моя нижняя губа начала трястись. Только бы сейчас не расплакаться. – Я прошу тебя о помощи, об одолжении и ...

– Нет. Это моё последнее слово. Иди домой, Люси.

– Я тоже помогла тебе! Это благодаря мне, ты живёшь в этой коммуналке, и твои родители оставили тебя в покое, но меня ты хочешь заставить пойти снова домой? Ты меришь двойными мерками, Сеппо!

Последнее предложение – снова одно из моих взрослых предложений, я проревела, потому что Сеппо, не сказав больше ни слова, протиснулся в дверь и захлопнул её перед моим носом, что так меня ошеломило, что я ещё раз пнула её, но теперь не дверную раму, а в застеклённую часть.

Глухо зазвенело, без того, чтобы моя нога смогла нанести вред. Я ещё только увидела, как удалилась тень Сеппо. Он действительно оставил мне тут стоять. Теперь мне ничего другого не оставалось, как пойти домой – и это после того, как я прогуляла школу, а папа после окончания занятий, напрасно ждал меня с катафалком пред школой.

Но я также тосковала по тёплой еде, кровати, душе и моей зубной щётки. Уже по дороге сюда я чувствовала себя грязной и неопрятной. Теперь я почти что испытывала к себе отвращение. Как побитая собака, съёжившись, я спряталась в последнем углу в электричке и кралась, направив глаза в ноги, а кулаки, зарыв в карманы, через тёмные, влажные переулки Хемсхофа, где окна нашей квартиры были ярко освещены.

Если бы я только могла повернуть время вспять, подумала я с тоской. Только несколько месяцев, когда всё было проще и Леандер хотя и действовал на нервы, но по крайней мере иногда был на моей стороне. Когда он ещё был Sky Patrol. И тогда тоже часто случались неприятности с моими родителями и в школе, но в совершенно другом измерении, чем сейчас. Как часто я злилась на Леандера и проклинала его – мне следовало лучше наслаждаться тем временем.

Оно безвозвратно прошло. На верхней лестничной площадке мне пришлось сделать паузу, потому что я запыхалась, и у меня закололо в боках, и в тысячный раз за этот день я поклялась себе, никогда больше не трогать ни капли алкоголя.

Тем не менее, то, что сейчас произойдёт, было бы легче вынести под лёгким хмельком. Я не потрудилась вытащить ключ из кармана; в течение следующих секунд мама или папа бросятся мне навстречу и забросают упрёками. Или же оба вместе? Разве это было бы справедливо, двое против одного? Но ничего не случилось. Оставалось тихо и темно за входной дверью. Так что я открыла её после пары минут, недоверия, сама. Сразу же я почуяла, что у нас в гостях была бабушка Анни.

Обычно мне нравилась странная мешанина из курительных палочек, ванили и духов, которая исходила от её одежды, но сегодня вечером я могла её вынести только тогда, когда дышала поверхностно. Бабушка Анни, почему собственно я не подумала о ней? Бабушка была не только рассеянной, но также во всех отношениях сумасшедшей – достаточно сумасшедшей, чтобы принять меня у себя, если я попрошу её об этом. Но самое позднее теперь, она разузнала всю историю. Она пришла сюда, потому что мама попросила её об этом? И потому, что больше не знала, что со мной делать?

Медленно я подкрадывалась к кухни, всё время следуя запаху, пока чуть не чихнула, потому что запах курительных палочек защекотал мою слизистую оболочку. Они ведь должны были ждать меня, уже давно кто-то должен был выскочить в коридор. Или Сеппо последовал примеру Сердана и наябедничал? Позвонил им?

Я ни одному из ребят больше не доверяла и равным образом, мысленно, причислила Билли к ответственности. Он вчера тоже не объяснил мне толком, почему мне лучше снова уйти. Они все водили меня за нос.

– ... тебе нужен покой, Розочка. Срочно, я это чувствую. И Люси тоже нуждается в её спокойствие. – Это был явно звонкий голос бабушки Анни. О, как она права, спокойствие было мне нужно больше, чем что другое. – Это знак судьбы, поверь мне!

Что она только имеет в виду? Я, в течение всех этих лет, привыкла, что понимала не всё, что бабушка Анни изрекала, ах, я даже вовсе не пыталась понять этого. Но теперь при её словах в мой живот закралось странное чувство. Говорила ли она именно о том, о чём я только что сама подумала – что мне будет у бабушки Анни лучше? Нет, перестань мечтать, Люси, осадила я себя в мыслях.

Даже если бабушка имела это в виду, мама и папа никогда не согласятся, а управление домом престарелых, где жила Анни, тоже нет. Если я размышляла об этом более тщательно, то и я тоже сознавала, что дом для престарелых был не обязательно тем домом, который я искала.

Но могла ли я ещё иметь такие запросы? Папа что-то пробормотал, чего я не поняла, но это прозвучало устало и безнадёжно. Потом наконец своё мнение высказала мама, в нос, но как всегда громко и по чему-то мне стало легче, когда я услышала её голос.

– Столько денег! Я этого не понимаю ... почему ... почему мы ничего об этом не знали? – Бабушка Анни игристо рассмеялась, и, не видя её, мне стало ясно, что она теперь вытянула руки в стороны, потому что звон её бесчисленных цепочек проник в коридор.

– Ах, дитя, я ведь и сама ничего об этом больше не знала! Но теперь они здесь и мы можем тратить их.

– Ты должна заплатить за них налоги. Это твой гражданский долг, – напомнил ей папа предостерегающе.

– Если хочешь, я могу сделать это, даже если государство ничего не делает для нас старых людей, – ответила Анни мятежно. – Даже тогда их будет всё ещё достаточно.

– И ты уверенна в том, что сэкономила их? Что они принадлежат тебе? – Звучал мамин голос мягче, чем обычно? Или я себе только это вообразила?

– Что же, я думаю так ... по крайне мере верю в это ... они лежали в чулке, под моим матрасом, а это был один из моих чулков, значит ...

– Верить и знать это две разные вещи, дорогая Анни, – прервал её папа строго.

– Верить, думать, знать – плавные переходы, Хериберт! Плавные! – Снова зазвенели браслеты, и я осмелилась дойти до двери и заглянуть через щель в кухню. Лишь с трудом я смогла проглотить тихий вскрик.

Мама, папа и Анни сидели за кухонным столом, перед ними лежала целая гора денег, а рядом в сине-зелёную полосочку чулок, совершенно растянут от набитого в него внутрь.

Да, так я представляла себе сбережения, множество мелких купюр, но которые невозможно сосчитать. Хотя всё математическое сразу же утомляло меня, при этом зрелище у меня тут же появилось желание посчитать банкноты.

Тем не менее, это не подходило к Анни. Бабушка Анни никогда не была той, кто сильно ценил материальные вещи. И к тому же всегда очень щедрой. Не зная об этом, она отдала Леандеру свою гитару и часть коллекции компакт-дисков и рассматривала это как подарок для космических сил, которые принесут ей удачу.

Наверное, это благословение с деньгами под матрасом для неё тоже было космическим подарком. С другой стороны это всё же подходило, потому что бабушка Анни никогда не переставала преподносить сюрпризы, которых никто не ожидал. Вполне возможно, что она свои деньги хранила в чулке в полосочку. Тем не менее, это всё не объясняло, почему деньги теперь лежали на нашем кухонном столе.

Молча мама, папа и Анни смотрели на беспорядок из разноцветных купюр.

– Сколько здесь может быть? – спросил папа после смущённого покашливания. О, значит его это всё-таки интересовало.

– Достаточно для того, что вы хотите с этим сделать. И должны, – ответила Анни убеждённо. – Возьмите их. Мне они не нужны. – Ого. Бабушка дарила нам свои деньги? Этого должно быть никто не ожидал, хотя я могла видеть по выражениям лиц мамы и папы, что эта информация была для них не новой.

Очевидно, они дискутировали уже некоторое время об этом и были так углублены, что больше не думали обо мне. К тому же я была между тем уверенна в том, что Сеппо позвонил им, и для них было только вопросом времени, что я приду сюда.

– Я не знаю, мама ... – Рука мамы вздрогнула, но она не коснулась купюр. – Это твои деньги. И я ... о Боже, я не знаю ... – Почему теперь она снова плакала? Минуту назад я ещё надеялась на то, что эти купюры смогли бы обратить ситуацию и что таким образом моё наказание будет мягче, потому что мама и папа при таком подарке не могли слишком долго злиться.

А теперь они заставляли маму плакать? Я как раз хотела отступить и улизнуть на всякий случай в свою комнату, как мой взгляд остановился на Леандере. Только теперь я сознательно заметила, что он тоже стоял в кухне и твёрдо направил свой взгляд на маму, интенсивно и испытывающе и ... сочувственно? Он больше вовсе не казался таким пассивным и ледяным, как я ощущала его в прошедшие недели, а почти что обеспокоенным. Совершенно другой Леандер – тот Леандер, который мне нравился. Который рассматривал защиту других, как миссию своей жизни, даже если при этом, сеял столько осколков и хаос. Может быть, я отказалась от него слишком рано? И разве мы не были что-то вроде друзей? Ведь могло быть так, что его непонятное поведение было запоздалым последствием тройного прыжка.

Внезапно я вспомнила, что его сестра Клотильда, при нашей встрече на крыше, сказала мне. Что тройной прыжок был передан из поколения в поколение неправильно и не полностью. На самом деле нужны были ещё некоторые шаги, а не только те, что сделал Леандер. Если это было правдой, то возможно было и не удивительно то, что он показывал свою самую плохую сторону. Ему чего-то не хватало, чтобы быть человеком. Мне нужно поговорить с ним об этом.

Пока он любой разговор о его прошлом или тройном прыжке упорно пресекал в зародыше, но ведь не знал того, что знала я.

Ещё прежде чем всё стало так сложно, я кроме того, начала в интернете искать дядюшку Гуннара и, по крайней мере, сохранила пару ссылок художников с именем Гуннар ... Дядюшка Гуннар когда-то принадлежал к семье Леандера и работал как Sky Patrol, но от Леандера и разговоров его родителей я узнала, что он всегда слишком сильно человечел и поэтому его изгнали.

Дядюшка Гуннар, по слухам, в ответ на это, выполнил тройной прыжок и к тому же полностью. Если это, правда, то он сможет помочь нам. Информация, которая у меня была о нём, была больше, чем скудной, но это лучше, чем вообще ничего. Как только я приму душ, то сяду за компьютер и продолжу исследовать и как только я это решила, то почувствовала себя немного лучше.

Ребят, вечеринок и паркура пока с меня было достаточно. Но Леандер был здесь и я должна как-то с ним договориться. В этот момент, когда он смотрел на маму с такой любовью, я даже этого захотела. Когда Леандер поймёт, что я, не смотря не на что, хотела ему помочь, то возможно тоже снова поддержит меня при выполнении домашнего задания и учёбы, как делал это раньше.

Беззвучно и маленькими шашками я отступила в свою комнату, но прежде чем закрыла дверь, а это я хотела сделать так громко, чтобы мама и папа знали, что я вернулась, сквозь квартиру пронёсся голос бабушки Анни, как щебетание птицы посреди тёмной ночи.

– Возьми их, Розочка. Сегодня ночью мне приснился сон, что Люси сидит в пустыне с индейцем, толстым, голым мужчиной и ангелом и счастлива. Они съели змею, священное животное! Возьми деньги! – Всё ясно, подумала я, наполовину развлекаясь, наполовину покоряясь судьбе.

Бабушка Анни медленно, но верно, отдавала свой разум космическим силам. Она говорила всякую бессмыслицу. Тем не менее, я оставалась полная надежд, пока не услышала, как одежда бабушки Анни шелестит в коридоре. Мама и папа смущённо её проводили, а её семенящие шаги постепенно утихли на лестнице.

Только потом я почувствовала себя так, будто мир снова потемнел. Я включила все лампы, которые были у меня в комнате, но чувство, что я застряла в туннели, где царит кромешная тьма, осталось.

Никто не проведал меня. Никто не спросил, хочу ли я что-нибудь перекусить. А когда я прошла в ванную комнату, мама демонстративно закрыла дверь гостиной, чтобы не видеть меня. Леандер тоже оставался вдали. Я стала самым одиноким человеком всего большого мира.

Глава 6
Вышла из-под контроля

Два часа я оставалась неподвижно лежать на кровати, как будто умерла, и между тем спрашивала себя, заметил ли бы вообще кто-нибудь, если бы я действительно умерла. Подумают ли мама и папа тогда, что я была не такой уж и плохой, как они думали и прежде всего Леандер – о Леандер.

Что для охранника было хуже, чем когда его прежний клиент умирал, а он не мог против этого ничего сделать? Ещё больше мне нравилось представление о том, что он попытается спасти меня и при этом сам будет перетянут на другую сторону, хотя, я между тем считала Леандера настолько трусливым, что он даст дёру, как только учует Хозяина времени.

Тем не менее, в этой мысли, было что-то соблазнительное. Но, не считая моей головной боли и урчания живота, я чувствовала себя не очень мёртвой – и собственно я не хотела умирать, а только исчезнуть на пару дней из этого дурдома.

Как раз на столько, чтобы мама и папа сходили от беспокойства с ума, чтобы радовались, когда я вернусь, и забыли про все наказания, которые хотели припаять мне. Когда в коридоре выключили свет, а Леандер всё ещё не пришёл в комнату, я, вздыхая, встала и села за письменный стол, чтобы включить мой ноутбук.

Решение было очевидным: Если Леандер, будучи человеком, функционировал так плохо, значит мне нужно переделать его снова в ангела – хотя он, и будучи ангелом, функционировал скорее плохо, чем хорошо. Но быть человеком было для него совсем плохо, но прежде всего это было плохо для меня.

Дядюшка Гуннар. Разве я при моём последнем поиске не сохранила сайт галереи, чей участник концентрировался на картинах с ангелами-хранителями? Там я хотела спросить, не знали ли они художника по имени Гуннар фон Херувим.

К его имени в Google я не нашла никаких результатов. Но возможно он работал под псевдонимом и только участники знали его настоящее имя. Злобная ярость поднялась в моём горле, когда я открыла мою папку "избранные". Она была пустой. Всё стёрто. Кроме того, как новой стартовый сайт, высветился Facebook, профиль Леандера и я увидела с первого взгляда, что он получил новые сообщения.

Не удивительно, когда имеешь 157 друзей. 157! У него не было ни одного настоящего, зато 157 друзей на Facebook. И я была уверенна в том, что по меньшей мере восемьдесят процентов из них были девушки.

Звук "плинг" чата так сильно меня испугал, что я отпрянула и чуть не упала со стула.

"Ну, сладенький?", – спросила Лиза Тебяэтонекасается и послала за этим кривой смайлик.

"Сладенький сейчас будет мёртвым", – написала я ядовито в ответ и захлопнула крышку ноутбука, но этого было недостаточно, чтобы убить во мне разгоревшуюся ярость, нет, из-за это стало даже ещё хуже.

Потому что там была скорее всего не только Лиза. Наверное он каждый вечер общался с другой девушкой и хвастался тем, что знал Джонни Деппа и говорил свободно по французски и что у него были разного цвета глаза.

С тонким криком я вырвала кабель ноутбука из розетки и бросила его через всю комнату. Он ударился углом о стену, тупой удар, который разозлил меня ещё больше, чем я и так уже была.

С размаха я перепрыгнула через кровать, схватила его и швырнула во второй раз о стену. Для чего мне вообще нужен был компьютер, если мой невидимый сосед по комнате душил мои усилия в зародыше, и использовал компьютер только для того, чтобы флиртовать с другими девчонками?

В конце он выдаст себя ещё за Человека-паука и встретиться с ними в своём костюме из нашего шоу, чтобы потом поцеловать в темноте. Скорее всего вися вниз головой, как в фильме. В конце концов являясь трейсером, он владел такими трюками.

– Люси!? – С поднятыми вверх руками и помятым в них ноутбуком, я остановилась, повернувшись в сторону двери. Как будто я хотела убить её им, мама втянула голову в свои массивные плечи и пригнулась. – Люси, ради Бога ...

Застонав, я уронила ноутбук на пол. Превосходно, этого мне ещё не хватало – насилия против родителей пока ещё не стояло в списке моих ошибок. Спасибо, Леандер. В течение одного стойкого момента мама и я смотрели друг на друга, я, нахмурившись и всё ещё дрожа от гнева, она такая бледная и ломая голову, что у меня появилось искушение захлопнуть дверь, чтобы больше не выносить её вопрошающего взгляда.

– Можешь, пожалуйста, пройти к нам в кухню? – спросила в конце концов мама типично писклявым голосом. – Нам нужно поговорить с тобой.

– Как хотите, – сказала я равнодушно, но подождала пару секунд, пока моё дыхание не стало более спокойней и у меня больше не было такого чувства, что в одно и тоже время хотелось кричать и ... плакать.

Мама и папа сидели оба в халатах за кухонным столом; Мама как обычно в ярко-розовом, а папа в серо-чёрную полосочку. Но они состряпали такое выражение лиц, как будто должны были кого-то похоронить. Красные пятна выделялись на маминых щеках.

У неё они появлялись чаще всего тогда, когда она волновалась или поругалась с папой и я предполагала, что и то и другое было верным. Мой вопросительный взгляд на часы – было уже половина двенадцатого, они проигнорировали и, молча, ждали, пока я неохотно к ним не подсела.

Теперь я заметила, что перед мамой лежала стопка плотно напечатанных листов и проспект, по которому она снова и снова проводила большим пальцем, как будто хотела с помощью этого жеста подтвердить своё решение. Это что, был список наказаний, которой они для меня придумали? А теперь они хотели вместе прочитать мне эти наказания?

– Что-то должно изменится, Люси, – начал папа и нежный тон в его усталом голосе озадачил меня. Почему он говорил так нежно? Да, почти печально?

– Так не может продолжаться, и мы больше не знаем, что делать дальше.

– Это так, – подтвердила мама дрожащим голосом. – Мы больше не справляемся с тобой, и так как ты не хочешь поговорить с нами ... – Она всхлипывая замолчала.

– И что вы хотите сделать? – спросила я и почувствовала, как на мои губы легла фальшивая, холодная улыбка. – Позвонить Супер няне¹?

Мама и папа обменялись быстрым взглядом – они выглядели как пойманные с поличным. Встревожено я задержала воздух. Я пошутила, а они почувствовали себя пойманными? Значит, они действительно планировали что-то другое, а не предоставить мне список с наказаниями, которые я должна буду отработать? Но что это могло быть?

– Обстоятельства сложились таким образом, – начал папа в привычной для себя манере, но в этот раз это совершенно вывело меня из себя. Разве он не мог говорить нормально, также как и другие люди? – Мы не можем больше тебя контролировать. И есть несколько признаков того, что ты общаешься с не теми людьми и принимаешь наркотики.

– Я ... что, пожалуйста? Наркотики? Я напилась один раз и ...

– Алкоголь это наркотики, Люси. Или что ты думала это такое? Лимонад? Кроме того у нас есть основания полагать, что ты употребляешь не только алкоголь.

– Как вы пришли к такому заключению? – Я была настолько ошеломлена, что закричала на него, но это теперь тоже мало что изменит. – Это ведь полная ерунда!

– Мы знаем от Сердана, что существует тайный парень, который плохо на тебя влияет. У тебя неоднократно появляются вспышки гнева, ты ломаешь вещи, отстраняешься от нас, больше не говоришь с нами, в твоей комнате почти всегда пахнет мятными таблетками ...

– Ах, значит они теперь тоже наркотики, или как? – Ещё к тому же не я их ела, а Леандер и это в огромных количествах, потому что он всё ещё панически боялся получить человеческий дурной запах изо рта.

– Нам хорошо известно, что подростки любят сосать мятные таблетки, чтобы перебить запах алкоголя и никотина. Твои родители не дураки, Люси.

– Вы знаете не всё. – Я должна была сглотнуть, чтобы не закричать снова. – Вы знаете не всё!

– Правильно. Потому что ты больше не делишься с нами. И поэтому ... – Папа сделал паузу, потому что мама так безысходно вздохнула, что он посмотрел на неё с тревогой, испытывающе и погружённый в раздумье, как ещё недавно Леандер. Но потом она страдальчески кивнула, и он решился говорить дальше.

– Что же, мы решили послать тебя в социально-терапевтическое учреждение для привлекающих внимание подростков. В США. Колорадо. Ты возможно знаешь это из телевизора, твоя мать смотрела раньше эту передачу и ...

– Что вы хотите? Отослать меня? Вы хотите от меня избавиться? – Это должно быть была шутка. Они хотели испытать меня, да, должно быть так, эмоциональный шантаж.

Напугать Люси, чтобы она, наконец, рассказала о себе. Чёрт, я не могла рассказать о себе! Во всяком случае, не то, что они хотели услышать, а если и то, то им ничего из этого не понравиться. И это ничего не изменит.

– Мы не хотим от тебя избавиться, мы хотим получить нашу дочь назад. А иногда для этого нужно уйти, – ответил папа елейно, но я могла видеть, как его левое веко начало дёргаться. Мама только ещё тихо всхлипывала, положив руки на бумаги и проспект, как будто боялась, что я могу отобрать их у неё и сжечь.

Они говорили это серьёзно? Социально-терапевтическое учреждение для подростков с заметно отличающимся поведением? Потому что я один раз напилась и прогуляла школу?

– Но у вас ведь нет денег для ... – О нет. Конечно же они у них были. Бабушка Анни и её таинственный чулок со сбережениями. Она хотела отдать их маме и папе именно для этой терапии, далеко, далеко от Людвигсхафена, чтобы я никому больше не могла действовать на нервы с моими припадками гнева и предполагаемой зависимостью к наркотикам.

С глаз долой, из сердца вон.

– Всё совпало, – прошептала мама, ресницы опущены, а руки как будто прилипли к проспекту. – Я видела по телевизору репортаж, потом господин Рюбзам получил об этом информацию, неожиданно освободилось место, так что ты сразу же в понедельник можешь уже лететь и ...

Не дослушав её до конца, я встала и прошла из кухни в мою комнату, где пнув ногой дверь и вскрикнув, бросилась на кровать. Теперь тоже у меня было желание что-то сломать, но что это принесёт? Мои родители посылали меня на другой конец света, к каким-то американцам, в тюрьму для подростков, при этом на самом деле Леандер заслуживал такого обращения.

Подожди, Леандер! Знал ли он вообще уже об этом? И что ради Бога будет с ним, когда я уеду? Как долго я пробуду там – недели? Или даже возможно месяцы? Будет ли он ещё здесь, когда я вернусь?

Разве не существовала опасность, что он в это время доведёт маму и папу до безумия и, когда я закончу эту идиотскую терапию, то буду своего рода сиротой, потому что оба, и мама и папа окажутся в закрытом отделении?

– Теперь не пари горячку, Люси, – осадила я саму себя, но уже в следующий момент отчаяние стало таким сильным, что я обоими руками помяла подушку и почувствовала, как из уголков моих глаз потекли жалящие слёзы. Я не хотела уезжать.

Да, ситуация казалась мне ещё недавно безнадёжной, но без моих ребят, без Леандера, поехать в чужую страну и провести там недели или месяцы в лагере с какими-то сумасшедшими подростками, которые действительно принимали наркотики и были жестокими? Нет, этого я не хотела. Никогда я не хотела чего-то подобного. Это был не шанс, это было наказание, самое худшее, которое только могли найти для меня родители.