Текст книги "В глубине души (ЛП)"
Автор книги: Бетани Бейзил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Глава 14
«Зависимость»
Ксандер
В дверь продолжали звонить. Я взял телефон и посмотрел на время. Три часа ночи. Только два человека могли прийти сюда в такое время, и у Маркуса был ключ. Я нехотя вылез из постели, надел шорты прежде, чем покинуть спальню, и открыл дверь.
– Что тебе нужно, Вероника? – спросил я, специально прислонившись к косяку так, чтобы она не смогла войти.
На ней были узкие черные джинсы, желтый топик, который еле прикрывал грудь, и огромные солнцезащитные очки, и это при том, что снаружи было темно.
– Что происходит, Ксандер? Ты вернулся и даже не позвонил мне? – она приподняла свои очки на лоб. Темные стекла скрывали расширенные зрачки и утомленность ее серых глаз. Она под кайфом.
Значит, от нее будет труднее избавиться. Она толкнула дверь и уставилась на меня, когда я не позволил ей открыть дверь полностью и войти внутрь.
– Ксандер…
Я вздохнул, сделал шаг назад и впустил ее.
– Кого ты трахаешь? – спросила она, проходя мимо меня. – А, неважно. Теперь я здесь, и ты можешь избавиться от нее, Ксандер.
Эйвери вышла из спальни. Она встала на противоположной стороне комнаты, глядя на Веронику. Она посмотрела на меня с отвращением, а потом снова перевела взгляд на нее.
– Она моя девушка.
– Что? Что с тобой, нахрен, такое? Я думала, что ты трезв, – Вероника сузила глаза, переводя взгляд с меня на Эйвери.
– Я – да, а вот ты, очевидно, нет, поэтому я вызову тебе такси.
Я бы мог позволить ей остаться, потому что я чувствовал, как ей плохо. Когда-то мы вместе лежали в реабилитационном центре, наши привычки подпитывали друг друга. Она всегда была под кайфом, а я всегда был пьян, и мы смешивали это состояние с сексом. Но ситуация вышла из-под контроля. Я устал от этой зависимости, которая всегда только топила меня в моих же проблемах.
Вероника никогда ничего хорошего не предвещала для моей трезвости и никогда не будет. Вскоре, после выписки из реабилитационного центра, она вернулась к старым привычкам. И тогда я понял, что пришло время разорвать наши отношения.
– Ксандер... Ты мне нужен, – надула она губки.
– А что случилось с Ником?
Вероника имела обыкновение приходить ко мне и раздвигать передо мной ноги, когда с одним из ее бойфендов этого не получалось. И думаю, именно этим я ее и испортил, потому что я никогда ей не отказывал.
Она закатила глаза.
– Он мудак.
– Как и я, – безразлично ответил я.
– Агааа, но ты моя слабость. И если я не могу прийти к тебе, то куда же мне тогда идти? – она нахмурилась.
– Домой. Спать, – я поднял трубку и попросил швейцара вызвать такси. Эйвери развернулась и ушла обратно в спальню, а я пошел проводить Веронику.
В лифте она зажала меня в углу, обняв руками, и прижалась губами к моей шее. Я положил руки ей на бедра и оттолкнул ее.
– Ты использовал меня для забавы, – захныкала она.
– Да, нам было весело, но что забавного в том, что я был всегда пьян и наши отношения были не более чем иллюзией.
Она скрестила руки перед грудью и, прислонившись к стене, молча стояла, пока двери лифта не открылись.
– Спокойной ночи, Ксандер. Не беги ко мне, когда она пошлет тебя.
Я удерживал двери лифта открытыми, чтобы убедиться, что она выйдет из здания и сядет в машину. Только потом я позволил им закрыться.
Вернувшись к себе, я разделся и вернулся в постель к Эйвери. Она тут же оседлала меня и нахмурилась.
– Итак, Вероника – это?..
– Друг.
– С привилегиями? – она подняла бровь.
Я кивнул. У Вероники была роль в кино, которое я снимал четыре года назад. Между нами не было никаких чувств. Я перечеркнул эту зависимость сразу после реабилитации и не собирался никогда больше к этому возвращаться.
Раньше, если не было Вероники, то были другие случайные женщины для секса, которых я даже с трудом вспоминал на следующее утро. Секс с такими женщинами казался идеальным вариантом. Это занимало меня на какое-то время, но потом мне снова становилось плохо. Но с Эйвери такого не было. Даже если она не находилась со мной в одном помещении, я все равно не чувствовал себя напряженно.
Эйвери наклонилась и прищурилась:
– Что? – спросил я.
Она повернула мою голову в сторону и придвинулась ближе.
– У тебя помада на шее.
Я попытался отстраниться, повернув голову и вытянув шею, но она не позволила, сильно дернув меня за волосы и удерживая мою голову под нужным ей углом. Резкая боль и волевое движение фактически возбудили меня. Больной ублюдок! У меня неприятности, но все, о чем я могу думать, это о жестких играх.
– Стоит ли мне отправиться за ней? Потому что ты дал мне право собственности на это, – она протянула руку и сжала мой член. Сильно.
Снова... меня это завело.
– Она не угроза. Ты держишь всю власть в своих руках.
– Хорошо, – она отпустила мои волосы, вытирая следы от помады.
Теперь, когда она сделала мой член твердым, ей придется позаботиться о нем.
– Значит, ты хочешь поиграть во власть. Я буду нуждаться в тебе и умолять сдвинуть свои трусики и оседлать мой член.
– Ты ненасытный, – она покачала головой, но еле заметная улыбка на ее губах говорила о том, что именно этого она и хотела.
– Только с тобой, – я сжал ее задницу, а затем сказал: – Меньше разговоров, больше траха.
– Я думала, я здесь главная, – она выпрямилась и уперла руки в бока.
– Я позволил тебе так думать. А теперь будь послушной девочкой и скользи своей киской по моему члену.
– Боже, Ксандер.
– Мне стоит отшлепать тебя? – мой тон передал всю серьезность этих слов, поэтому она быстренько переместилась, сдвинула трусики в сторону, расположила мой член у своего входа и села на него с резким вдохом.
Я всегда использовал свою зависимость к сексу и алкоголю, чтобы забыть прошлое. Я отказался от алкоголя и думал, что и от секса, когда перестал использовать случайных женщин.
Но как только киска Эйвери окутывала мой член и вытягивала взрывной оргазм из меня, я терял уверенность в том, что не променял одну зависимость на другую. Моя зависимость от ее тела была очень сильной и быстро крепла. И я знал, что не существует такой клиники, которая смогла бы излечить меня от этого.
Глава 15
«Докопаться до истины»
Ксандер
– Где Эйвери? – с ходу спросил Маркус, когда я ответил на звонок.
– В душе, – я переложил трубку к другому уху, чтобы было удобнее передвигаться по кухне и готовить завтрак.
– Нам нужно поговорить, – скрытая настойчивость в его голосе была необычной.
– Хорошо…
– Встретимся у меня через пятнадцать минут, – потребовал он.
– Мы будем в…
– Нет. Только ты.
Это был наш последний день в ЛА, и мне не очень хотелось оставлять Эйвери в одиночестве.
– Что происходит, Маркус? – я уже начинал беспокоиться.
– Просто приходи. Я буду ждать, – и линия оборвалась.
Я дождался, пока Эйвери выйдет из душа, чтобы предупредить ее, что мне необходимо к Маркусу. Оставив ее завтракать и поцеловав в губы, я ушел. Что бы Маркус ни собирался мне сказать, похоже, это не терпело отлагательств.
Я прошел несколько кварталов до квартиры Маркуса, притворяясь, будто не замечаю папарацци, шпионивших за мной с того момента, как я вышел за дверь. Именно из-за них я не вступал в перепалку с Эйвери этой ночью, пока мы не оказались за стенами дома. Малейшая ссора с ней на вечеринке или за пределами квартиры – и наши имена тут же красовались бы в заголовках. С тех пор как я уехал домой, я уже позабыл, насколько интересны были мои действия для папарацци.
Я открыл дверь в квартиру Маркуса своим ключом и нашел его на кухне, сидящего с мрачным выражением лица и рассматривающего какие-то бумаги.
– Что происходит, Маркус?
Он посмотрел на меня и закрыл папку. Слегка склонив голову, Маркус нервно потянул себя за волосы.
– Сядь, – он указал на стул напротив него за небольшим столиком.
Я сел, ни на секунду не разрывая с ним зрительного контакта. Должно быть, это и правда что-то серьезное. Просто Маркус становился мрачным только в таких случаях.
– Знаешь, я кое-что узнал из прошлого Эйвери для тебя.
– Нет, ты сделал это для себя. Я ведь сказал тебе прекратить поиски.
Он нахмурился.
– Я нашел кое-что очень существенное.
Я провел рукой по волосам, представляя все те вещи, которые могли произойти с Эйвери в ее приемной семье, что заставило ее тщательно скрывать информацию о себе. Я не был уверен, что смогу справиться с этим, но и уйти, не узнав правду, не мог. Маркус поднял папку. Выражение его лица дало понять, что это уникальная информация.
– Что ты узнал?
– Во-первых, я узнал, кто позаботился о ее документах.
– Она из приемной семьи, поэтому я догадался, что это могли сделать они, – пожал я плечами.
Он покачал головой.
– Это был твой отец.
Что?
– Мой отец? Зачем ему это?
То, что Эйвери и моя мама оказались знакомы, было сюрпризом, но она никогда и вида не подавала, что знает моего отца. Серьезно, она и так была слишком напугана тем, что никого и никогда не видела из жизни моей мамы.
– Думаю, что он сделал это, чтобы никто никогда не узнал правду.
– Какую правду, Маркус? Прекрати уже ходить вокруг да около и скажи мне, что, нахрен, в этой папке, – я едва мог усидеть на месте и поэтому ухватился за край стола.
– Разве Эйвери никогда не рассказывала, что случилось с ее родителями?
Я кивнул.
– Рассказывала. Они погибли в автокатастрофе.
– В автокатастрофе, которая произошла темной, дождливой ночью. Твой отец пытался скрыть то, что виновен в ней был его пьяный сын, который сел за руль.
Подождите, нет.
– Нет, нет, нет. Это хрень собачья.
Я встал так резко, что стул опрокинулся назад. Это дерьмо не происходит со мной на самом деле. Когда я, не прекращая, повторял это в мыслях, то просыпался от своих кошмаров.
– Мне жаль, Ксандер, но все здесь. Единственное, что Джессика указана, как тот самый пьяный водитель.
Он положил передо мной папку, но я оттолкнул ее. Хотя это не убавит ни на долю правдивости того, что в ней находится. Просто когда я уже думал, что победил своих внутренних демонов, пришел Маркус и разбудил дьявола у меня за спиной.
– Какого хрена! Я сказал тебе прекратить копать! Почему, блядь, в этот раз ты просто, нахрен, не мог послушать меня?
Так просто было взять и выплеснуть на Маркуса весь мой шок и разочарование. Он раскопал дерьмо, которое должно было оставаться похороненным.
– Ксандер, это не моя вина, – он поднял руки ладонями вверх, сдаваясь.
– Нет, не твоя. А моя. Это. Я. Блядь. Все. Испортил.
Я начал ходить взад-вперед. Все вышло из-под контроля. Мой мир сходил со своей оси, а сам я падал в пропасть. Я опустился на другой стул и обеспокоенно посмотрел на Маркуса. Я убил родителей Эйвери. Теперь я сказал это. И теперь это было реально. Так же реально, как тот ком эмоций, который угрожал задушить меня. Я не мог поверить, что отнял у нее людей, которые для нее значили все.
Я тяжело дышал.
– Я никогда не должен был узнать об этом дерьме. А теперь что мне делать?
– Расскажи ей, – тихо ответил он со страшным спокойствием.
– Ты рехнулся? Я потеряю ее, – в мою грудь закралась паника.
– Значит, ты собираешься притвориться, что в твоих руках нет той огромной части ее прошлого?
Я подумал о том, насколько неправильно это звучало. А затем опустил голову на руки.
– Не знаю. Понятия не имею, что теперь делать.
Мысль о том, что я забрал у нее родителей, съедала меня. На протяжении долгих лет я думал о незнакомцах в другой машине, но так и не узнал, кто они. Для меня было слишком тяжело узнать их лица и то, что я разрушил их семью.
Я должен был быть мужиком тогда и сделать то, что хотел, но отец говорил, что я погублю себя. Он был убежден, что я разрушу свою жизнь, а все, чего хотел я, это взять ответственность на себя. Не говоря уже о том, что тогда мой отец баллотировался в сенаторы, и это превратилось бы в семейный скандал. Правосудия не случилось тогда, а теперь я заплачу в десятикратном размере. Потому что, когда Эйвери узнает, это разрушит нашу связь.
– Ты должен сказать ей, Ксандер, – он положил руку мне на плечо и сжал его.
– Тебе легко говорить об этом, когда ты просто сидишь и смотришь на это со стороны. А я жил с этим чувством вины и боли почти двенадцать лет. Я наконец-то нашел того единственного человека, который способен излечить меня от всего этого, а теперь я сам стану для нее ядом.
Я снова положил голову на руки, сделал несколько вдохов, чтобы успокоить сердце, вырывающееся из груди, а затем снова посмотрел на Маркуса. Мои глаза щипало, но я сморгнул накатывающую влагу. Если и есть человек в мире, которому я мог показать свою боль, то это Маркус. Он вытащил меня из ада и даже уговорил обратиться в реабилитационный центр. Но несмотря на это, я не хочу, чтобы он видел, как я ломаюсь. Я не был готов показать боль, которая, подобно кровотечению, вырывается из меня.
Я посмотрел ему в глаза и спросил:
– Как я посмотрю в глаза любимой женщине и скажу, что это я убил ее родителей? – я шмыгнул носом, пытаясь побороть удушающие и подавляющие меня эмоции. – Как, Маркус? Как?
Я потер лицо ладонью, а Маркус похлопал меня по спине.
– Я не знаю. Что бы ты ни решил, знай: я с тобой. Ты хороший человек, Ксандер. Просто ты совершил огромную ошибку, которую не в состоянии искупить. Не позволяй этому разрушить тебя.
– Я никогда не заслуживал счастья. Я понимал и знал это, но все равно украл его. Эти страдания будут наказанием мне на протяжении всей жизни.
Глава 16
«Отчаянные меры»
Эйвери
Ксандер вернулся со встречи с Маркусом в странном настроении. Его взгляд был каким-то отрешенным, а покрывшиеся пеленой зеленые глаза теперь казались холодными и печальными.
– Ты в порядке? – я прикоснулась к его лицу, и он вздрогнул, будто только что заметил меня. Он протянул руку и заправил волосы мне за ухо, внимательно рассматривая мое лицо.
– Ксандер?
– Все в порядке. Просто… – он нахмурился, очерчивая пальцем контур моих губ.
– Просто что?
Он посмотрел на меня тем же взглядом, который был у него тогда, когда он рассказал мне правду о Джессике. Выглядел он как человек, у которого слишком много мыслей в голове. А я просто хотела, чтобы он знал, что не должен колебаться в отношении меня. Я хотела разделить его ношу. И попробовать найти способ, чтобы ему было легче с этим справиться.
– Ничего, – он подвинул меня ближе к себе и крепко обнял. – Просто я люблю тебя. Ты же это знаешь, верно?
Я подняла голову и посмотрела на него.
– Знаю.
Я протянула руку и, обхватив его лицо пальцами, приблизила его для поцелуя. Он втянул воздух. Когда наши губы соприкоснулись, напряженность, сковавшая его плечи, ослабла.
Что-то случилось. Не знаю, что именно, но он странно себя ведет, с тех пор как вернулся от Маркуса. Он как-то по-иному обнимал меня, отчаянно целуя. Вернувшись, Ксандер набросился на меня с такой напряженностью, которой я раньше, находясь рядом с ним, не чувствовала, – которая, тем не менее, вознесла меня до небес.
Я начала отклоняться назад, прерывая поцелуй, но его губы последовали за моими, не позволив разорвать контакт. Его губы и язык двигались яростно, поглощая меня.
Он прервал поцелуй лишь для того, чтобы стянуть мою рубашку. Я попыталась посмотреть ему в глаза, но они были опущены, будто он, Ксандер, специально избегал зрительного контакта со мной. Он раздел меня и подтолкнул назад, вынуждая лечь на спину. Его член уперся в мое бедро, когда губы сомкнулись на моем соске.
Он грубыми и собственническими движениями рук гладил мою кожу. Он исследовал мое тело так, будто делал это в последний раз. Он не говорил непристойностей как обычно, и не было никакой игривости в его действиях. Он был полон серьезности. Он был полностью сосредоточен на моем теле, каждую частичку которого он облизывал и сосал. И я принимала все, падая в его темную бездну. Желание стремительно росло, особенно после того, как он проник в меня двумя пальцами и начал медленно поглаживать у меня внутри.
Я обнаружила, что он наблюдает за мной, извивающейся в такт его движениями, но его взгляд был пустым. Будто он видеокамера, которая записывает этот момент и сохраняет его в своей памяти.
– Ксандер, – выдохнула я. Он моргнул, и на короткое время его взгляд встретился с моим, – ты в порядке?
Он молча смотрел на меня, пока его палец находился все еще глубоко во мне, а большой палец кружил по клитору.
Он кивнул, убрал руки и стянул свои джинсы чуть ниже бедер. Казалось, я его вырвала из оцепенения, и его вдруг настигла вся срочность сделать это. Он развел мои ноги и расположил головку члена у моего входа. Наконец-то он посмотрел на меня пристальным взглядом, после чего погрузился глубоко в меня. Как и всегда, дыхание перехватило и мгновенная волна удовольствия затопила тело. Он заключил меня в объятия, оперевшись локтями по обе стороны. Обхватил мое лицо руками и сказал:
– Пока у меня есть ты – все просто идеально.
Я обняла его одной рукой за плечи.
– Я никуда не уйду.
Он обнял меня, прижимая теснее к себе, уткнулся лицом в изгиб моей шею и начал восхитительно медленно двигаться во мне. Я чувствовала его повсюду – внутри и снаружи. Его кожу, тесно прижимающуюся к моей. Его дыхание на моей шее. Его член, ласкающий меня глубоко внутри. Я находилась в коконе его любви. Еще ни разу он меня так не трахал. Это был эмоциональный, всепоглощающий акт занятия любовью.
Он двигался в ритме, который посылал обжигающую жару в мою кровь. Я покрылась испариной. Он тоже. Мы были обернуты коконом пылкой любви и на грани взрыва.
Я провела рукой вверх-вниз по его спине. Потом зарылась пальцами в его волосы и сжала их в кулаке. Он зарычал мне в ухо, тем самым одобряя мои действия, поднял голову, и наши взгляды встретились. Он начал двигаться быстрее, зеленая радужка открывала его душу. И я первый раз увидела, как его защита пала. Там было столько эмоций, что, когда он толкнулся своим членом глубже, задев комочек нервов внутри меня, я взорвалась в оргазме, который затопил мое сердце, тело и вызвал слезы на глазах.
Он зашипел, когда моя киска сжалась вокруг его члена. Взгляд наконец наполнился тем самым похотливым блаженством. Ксандер поцеловал меня. Его язык погружался в мой рот так, будто он испивал сладкие звуки, которые я издавала. Спустя три резких и неистовых толчка он присоединился ко мне, прерывисто дыша и издавая стоны в мои губы. Вибрация этих звуков была самой приятной вещью, которая касалась моих губ.
Ксандер лег на меня сверху, обмякнув, бормоча мне в ухо бессвязные слова. Каждый раз, когда мы были вместе, это было похоже на столкновение эмоций и физических потребностей, которое заканчивалось постелью.
Он посмотрел на меня, когда его дыхание выровнялось. Большим пальцем вытерев мои слезы, он положил его в рот и засосал. Я заворожено наблюдала за его движением. Это были слезы любви. И то, как он принял этот символ любви и продегустировал его, заставило мое сердце преисполниться радостью. В то же время капля страха все еще оставалась. Только этот человек сможет разрушить меня. Человек, который до краев наполнил меня, во всех смыслах этого слова.
Его мир был больше, чем я думала. И он удерживал его с большим упорством. Он был альфой и омегой для миллиона людей, но в данный момент я была его началом и концом. Еле заметный проблеск уязвимости в его взгляде пробудил во мне желание быть его всем. Стать тем единственным человеком, который спасет его. Человеком, который победит демонов в его голове.
Мы стремительно становились слишком зависимыми друг от друга. И то, что мы обладали такой слабостью, могло разрушить нас обоих.
Ксандер
Мы практически не спали. Я был ненасытен в желании сохранить в памяти каждую ее частичку. Я трахал ее всю ночь, поспал с час и снова поимел ее. Она, должно быть, поняла, что что-то не так. Но виду не подала.
Я раскачивался внутри нее, толкаясь членом. Она провела ногтями по моей спине, когда кончала, с растрепанными волосами и остекленевшими глазами. Она утянула меня за собой, вытягивая из меня оргазм, контролируя. То, что она заставила меня почувствовать, было всем.
Понимал ли я, что рисковал всем этим? Да, но перспектива того, что я потеряю ее, была хуже. Я выигрывал время, чтобы показать, насколько нам хорошо вместе – время, чтобы сделать ее любовь ко мне сильнее – потому что это была та самая надежда, за которую я цеплялся.
Я бы хотел остаться в этом трансоподобном пузыре, в котором не было никого, кроме нас двоих. Когда она была рядом, во мне пробуждалась уязвимость. То, что я скрывал на протяжении долгих лет. То, что может сломать меня и превратить мои кошмары в еще больший ад. Это была моя слабость. Она была моей слабостью. И я нуждался в ней.
Я знал, что вернуть себя прежнего, будет уже невозможно. Я был потерян в ней. И если она узнает, что я сделал – чего я ей стоил – она исчезнет вместе с моим сердцем.
Я скатился с нее, а она повернулась на бок и уставилась на меня сверху вниз.
– Что? – спросил я, пока пытался отдышаться.
Она смотрела на меня так, будто я сошел с ума.
– Сколько раз мы сделали это?
Я пожал плечами. Пять. Шесть. Я сбился со счета, когда мои яйца начали болеть. И от того, сколько раз я кончал.
– Ты, нахрен, ненормальный, – объявила она голосом, наполненным страхом.
– Я думал, ты это поняла еще тогда, когда я обратился за помощью к психиатру.
Она хихикнула и опустила голову на мою грудь. Я обнимал ее не меньше получаса, прежде чем мы вылезли из постели.
Мы спали, ели, упаковывали вещи. Поздним вечером воскресенья мы сели в самолет и отправились домой. В место, где теперь собралось еще больше моих призраков.
Мы заняли свои места в первом классе, и пока взлетали, я смотрел в окно. Мне бы хотелось нормально поговорить с ней, не рассказывая правды, но я был сам себе противен. Стыдясь того, каким эгоистичным и слабым я был.
Когда мой папа тем днем приехал на место происшествия и договорился насчет меня с офицерами, я должен был остановить его. Отец тогда был мэром, который собирается сесть в кресло сенатора, офицеры были дружелюбно настроены, поэтому все быстро уладилось. Теперь этот старый ковер стал изношенным, и вся пыль с него начала витать в воздухе.
– Ты когда-нибудь задумывалась, почему хорошие люди лгут, чтобы защитить других? – спросил я у Эйвери, пока смотрел, как самолет отрывается от земли.
– Я не задумывалась, Ксандер. Моя работа – понимать это. Ложь не всегда является такой, какой кажется.
– Значит, не вся ложь плоха? – я повернулся ней лицом.
– Вся ложь является некой необходимостью, Ксандер. Причины этой лжи оправдывают и делают ее сносной, – она прищурилась.
Я отвернулся, спокойно глядя на спинку сиденья перед собой. Спустя какое-то время она спросила:
– Мы говорим о моей лжи тебе? Или о твоей мне?
– А это имеет значение? – пробубнил я, слишком погруженный в свои мысли, чтобы понять, что именно она имела в виду.
– Имеет. Потому что, если ты лжешь мне, то все доверие, которое мы выстроили как пациент и врач, разрушится.
Я держал голову прямо. Она протянула руку и повернула мою голову к себе, удерживая рукой за подбородок и заставляя встретиться глазами с ее вопрошающим взглядом.
– Есть то, что ты не хочешь рассказывать?
Я убил твоих родителей.
Разрушил твою жизнь.
Я стал причиной той брони, которая у тебя появилась.
Я стал причиной того, что тебе сложно полюбить.
Но сказал я это только мысленно, и все это казалось неправильным. Все это казалось катализатором нашего финала. Было бы намного проще простить мою глупость, если бы она не была связана с преступлением. Как-то я сказал ей, что стану человеком, который изменит ее жизнь, и она будет ненавидеть меня, но я смог бы с этим жить. В итоге вместо того, чтобы использовать возможность изменить все и рискнуть, я решил не делать этого и сохранить мое сердце в целости.
Я покачал головой, потому что не мог заставить себя произнести ложь вслух.
– Не ври мне, – она посмотрела на меня своими проницательными, требовательными глазами.
– У нас все в порядке. Просто мой папа кое-что сделал для меня.
Кое-что, что я делаю для тебя. Лгу, чтобы защитить тебя – защитить нас. Я не был готов погубить нас, и я не хочу правдой уничтожить ее. Поэтому, если мне придется лгать ей, чтобы сделать нас счастливыми, значит, я просто должен быть готов к еще одному чувству вины, которое буду волочить за собой.
Конец второй книги