Текст книги "Все радости — завтра"

Автор книги: Бертрис Смолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Вытянув руку, он, как железными тисками, ухватил ее за локоть и повалил на себя.

– Это вы, вы, упрямая, вздорная лошадка, не услышали ни слова из того, что я сказал! Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Боже мой, женщина, вы так оскорблены, будто я сделал вам непристойное предложение!

– С меня хватит мужей! – крикнула она. – Любила я их или нет – они все погибали, и тем хуже, если я любила их.

– Так вы любите меня! – прокричал он в Ответ, и лицо его озарилось радостью.

– Я вас ненавижу! Вы – невежественны, упрямы, невозможны и полностью не способны к взаимопониманию!

– Вы любите меня! – Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от ее.

– Нет! – Она стала вырываться.

– Вы любите меня! – Он навалился на нее, и она оказалась совершенно беспомощной под его тяжестью.

– Никогда в жизни!

«Черт бы его побрал», – подумала Скай.

– Вы любите меня, – тихо сказал он, и его губы запечатлели на ее губах страстный поцелуй.

Она попыталась еще оттолкнуть его, но, поняв, что это бесполезно, отказалась от борьбы, вытянувшись на постели. Она ничего не даст ему, ему придется разочароваться. Он нравился ей, и, видит Бог, это с ее стороны была более чем приязнь, но она не могла, нет, она не должна поддаваться своим желаниям. Она приносила мужьям несчастье, и у нее остались дети в Англии.

– Doucette, doucette, – шептал он, и она содрогнулась. Скай отвернула лицо, чувствуя, как на глаза набегают слезы.

– Негодяй, злодей, – тихо сказала она, – как вы можете так обращаться со мной, Никола? Вы говорите, что любите меня, и подвергаете такой пытке.

– Я только хочу, чтобы вы прислушались к своему сердцу, Скай, – ответил он, а его руки уже ласкали ее груди, нежно и ласково.

Скай почувствовала, как они начинают набухать и напрягаться от желания, которое он всегда возбуждал в ней. Ее соски были настолько чувствительны, что даже нежная ткань ночной рубашки заставляла их подниматься.

– Да, вы возбуждаете во мне похоть, – сказала она в отчаянии, – но не любовь!

– Это только начало, doucette. – Его пальцы осторожно расстегивали маленькие перламутровые пуговички, и, расстегнув платье, он начал целовать ее грудь.

– Нет! – Ее голос сорвался. Боже, она готова была взорваться от желания.

– Тес, любовь моя, – спокойно ответил он, – тише! – И он снова начал целовать ее. Его горячие и страстные поцелуи расслабляли ее волю. Она начала отвечать ему медленными, нежными поцелуями. Она ощутила его мягкое дыхание, когда его губы раздвинули ее и бархатный кончик его языка начал странствовать по нежной чувственной пещере ее рта.

Его губы передвинулись к ее груди, его щетина царапала ее шелковистую кожу. Его язык пробежал по ложбинке между ее прелестями и начал окольцовывать поочередно каждый сосок. Дрожь наслаждения пронеслась по Скай, и она начала постанывать. Она протянула руку и стала гладить его затылок. Теперь, когда ее искусные пальцы взялись за его плоть, пришла его очередь стонать от наслаждения.

Скай расстегнула его белую шелковую рубашку, и ее пальцы скользнули по гладкой коже его плеч и рук.

Затем она снова обхватила его за шею и привлекла к себе. Он простонал, когда его грудь коснулась ее полных грудей и он ощутил их нежность.

– О, doucette, вот для чего вы созданы: любить мужчину и быть им любимой.

– Вы слишком много говорите о любви, Никола, – поддразнила она его, и он хмыкнул.

– Я заставлю вас заплатить за это оскорбление, – пригрозил он.

– Вот как? – продолжала она. – И как же отомстите?

– Буду любить вас до тех пор, пока вы не попросите пощады.

– Я никогда не запрошу пощады, Никола, – спокойно сказала она, – я всегда выходила победительницей из битвы. Он рассмеялся над ее, по его мнению, самонадеянностью.

– Doucette, вы женщина, а женщины не сражаются. Женщины – нежные создания, их должно лелеять. Женщин нужно защищать, любить и восхищаться ими. Так устроен мир.

Скай оттолкнула его, и от неожиданности он откатился на спину. Она села и, глядя прямо на него, сказала:

– Вы слишком долго сидели в своем пуатуском болоте, Никола. Откуда у вас такие глупые представления о женщинах? Они устарели на сто, а то и двести лет. В Англии правит королева, во Франции власть у королевы-матери. Женщины более не безмозглые фитюльки. Будь я такой, вы бы не интересовались мной.

Вы ничего не знаете обо мне, Никола. И если вы не поймете меня, мы будем несчастливы. Вам не следовало так торопиться с запросом Елизавете. Я могу прийтись вам не по вкусу, но я не изменюсь.

У него был очень виноватый вид, и сердце Скай смягчилось.

– Слушайте, Никола, и я скажу вам, за какой женщиной вы гоняетесь. – И Скай рассказала ему о всех своих браках, о детях, ее личном богатстве, поместьях и состояниях ее детей. Она закончила словами:

– Если королева прикажет мне выйти замуж за вас, я это сделаю, вы правы. Но, хотя я дам вам приданое и Елизавета просто пустит меня по миру, выдавая замуж дважды в год, я сохраню контроль над своим состоянием и само состояние. Как вам это понравится, Никола? Я не стану покорной кобылицей для вашего гордого жеребца!

– Мои представления о женщинах сформированы образом матери, – медленно начал он. – Она была тихой и доверчивой девушкой, не загадывавшей далеко вперед. Мой отец разбил ее сердце, и она так и не вышла замуж. Я думаю, что мой дедушка протянул столько на этом свете лишь потому, что о ней нужно было заботиться, а кто еще мог сделать это, если у нее не было мужа! Без сильного мужчины в ее жизни она пала бы жертвой других мужчин вроде моего отца. Когда она умерла, мне было семнадцать, и вскоре умер дед – я уже был взрослый и мог позаботиться о себе, так что его долг был исполнен.

– Были ли вы при дворе? – спросила она.

– На это у меня не было денег. Моя мать, дед и один из его старых вассалов научили меня манерам, грамоте, верховой езде, фехтованию.

– А девушки? Хоть вы были бедны, вы же встречались с дочерьми местной знати?

– Ребенком я играл с крестьянскими детьми. А когда подрос, меня не приглашали в замки соседей. Сначала на мне висело клеймо незаконнорожденного, а затем – нищего. На происхождение можно еще было смотреть сквозь пальцы, но на бедность – нет! Многие бастарды свершили немало великого, но у них всегда было или богатство, или надежда на него.

Она понимающе кивнула.

– И ваш дед говорил вам, что девушки – это легкомысленные и нежные создания, которых нужно холить и лелеять, чтобы они услаждали мужчин, и более они ни для чего не созданы. И пример вашей матери лишь подтверждал это. Я уверена, что у нее была преданная служанка, защищавшая ее от всего того, к чему не мог приложить руку дед.

– Да, Берта была с ней до конца, – подтвердил он.

– Никола, вы просто ничего не знаете о женщинах, – сказала Скай.

– Но я знаю, как их любить, – ответил он. – Разве этого недостаточно? Да, наверное, я не знаком с женщинами своего сословия, но ведь среди крестьянок есть все те же типы женщин, и я имел дело со всеми. Неужели аристократки совершенно другие, doucette?

– Дворянок так воспитывают, чтобы они чувствовали себя свободнее, чем крестьянки, mon brave. Да, не все они пользуются преимуществами своего рождения, как я, но многие все же пользуются. Если вам нужна такая послушная жена, которая никогда не оспорит вас, то вы должны жениться не на мне, а на юной и невинной девушке. Я уже слишком устоялась, чтобы меняться.

– А я – нет, doucette, ведь мне терять больше от этого; чем вам. – Он протянул руку и погрузил ее в волосы Скай. – Я люблю вас, дорогая, – сказал он, снова притягивая ее к себе.

– О Никола! – прошептала она, совершенно обезоруженная. Прислушался ли он к ней или был полностью ослеплен своим желанием?

– Помогите мне узнать вас, Скай, – попросил он. – Я не буду счастлив без вас и поэтому не могу утратить вас. – Притянув ее, он поцеловал ее в губы.

– Но я сохраню свое личное состояние и хочу, чтобы мои дети, по крайней мере те из них, кто захочет, приехали сюда. Особенно ирландские. Мне тяжело, что они растут, не видя меня. А с замком и землями сумеют справиться мой дядя и братья. Мой старший сын и его братья смогут навещать нас, но они должны жить в Англии и Ирландии. И должна приехать Виллоу! Ей так понравится Бомон, Никола!

Ее лицо озарилось при воспоминании о детях, и он подумал, что она – прекрасная мать.

– Я буду любить ваших детей, – пообещал он. – И у нас будут собственные.

– А мои деньги? – настаивала Скай.

– Они останутся у вас, doucette. Я хочу, чтобы вы были счастливы, да и я никогда не был богат. Что мне делать с ними?

– Вам придется этому научиться, Никола. Казна Бомона полна. Эдмон научит вас этому: у него талант к числам, и он распоряжался деньгами Фаброна и герцогства. Вам придется научиться этому, чтобы другие, менее честные, не занялись этим.

– Если это будет приятно вам, я научусь, – сказал он.

– Нет, нет, – фыркнула она, – вы должны научиться потому, что это нужно вам. Надо стать хорошим правителем! Это нужно Бомон де Жаспру! – Она вздохнула. Его собственное поместье в Пуату было слишком бедно. – Где ему было научиться всем сложностям и тонкостям управления большим имением. – Богатство – это большая ответственность, Никола. Истинно великие правители понимали это, и вам придется понять. Не уподобляйтесь глупцам, которые считают, что богатство существует только для их личного удовольствия. Семья важнее всего, но будет немало случаев, когда дела герцогства выйдут на первый план ради блага всех других и в том числе вашей семьи.

– Doucette, вы убедили меня в том, что мне нужно многому научиться. Я научусь, обещаю вам.

Но не нужно начинать урок прямо сейчас! Сейчас я хочу любить вас. – Его зеленые глаза смеялись.

– Тогда вам придется дать мне урок, – поддразнила она его. – И если вы готовы, то лучше вам вылезти из моей постели и снять одежду. Мне чертовски трудно заниматься любовью с одетым мужчиной. – С этими словами Скай сползла с кровати и сбросила розовое ночное платье, которое Никола уже почти расстегнул. Когда она повернулась к нему, у него перехватило дыхание от открывшегося ему в струящихся из окна лунных лучах и огне камина зрелища.

Никто из знакомых ему крестьянок не имел, конечно, столь совершенных форм, как Скай. Гордо торчали ее высокие груди, колдовски изгибалась стройная талия, маня его охватить ее рукой. Бедра были по-женски полны и переходили в длинные, стройные ноги. Он по опыту знал, как нежны и шелковисты ее кожа и длинные черные волосы. Это было непереносимое зрелище для мужчины, и он почувствовал, как под его одеждой набухает и пульсирует желание. Он вскочил с постели и сорвал с себя одежду. Затем протянул ей руку через постель.

Скай позволила своим голубым глазам столь же откровенно пройтись по его телу. Он прекрасно выглядел: высокий, светлокожий, с зелеными глазами и упрямым локоном, по-мальчишески упавшим на лоб. Ноги длинные и необычайно стройные для мужчины. Было видно, как он возбужден, и Скай лукаво улыбнулась, глядя прямо на обнаженное орудие его страсти. Затем протянула ему руку и забралась в постель.

Словно провоцируя его, она водила растопыренными пальцами по его телу, лаская и гладя его, пока он стоял рядом с кроватью. Он вздрагивал от ее прикосновений, и она тихонько рассмеялась. Этот звук заставил его вздрогнуть, как от удара. Больше всего на свете ему хотелось погрузиться в нее, заставить ее стонать и плакать от страсти, но даже ценой своей жизни он не двинулся бы сейчас. Ее прикосновения гипнотизировали его, посылая по нервам волны наслаждения, заставляя его стоять неподвижно, чтобы она не прекратила ласку. Скай провела своими длинными пальцами по его животу и между бедрами, сжимая его плотные ягодицы.

– Богиня! – прохрипел он.

– Идите ко мне, Никола, – тихо сказала она, – это вы разожгли меня. Вы жалеете об этом или боитесь храбрых женщин?

Это был прямой вызов, лишивший его последней выдержки. Он бросился на нее, плотно прижав к постели. Его мускулистые бедра сдавили ее нежную плоть, его живот и грудь расплющились о нее, и его губы вонзились в ее рот в яростном поцелуе. Скай задохнулась, но быстро оправилась и вернула поцелуй, и ее маленький язычок послал ему новый вызов. К ее удивлению и восторгу, он ответил ей, и его язык наполнил ее рот, переплетаясь с ее языком, а затем, подобно языку пламени» прошелся по ее горлу, груди, животу, бедрам и ногам. Перевернув ее, он снова стал целовать ее ноги, перейдя к ягодицам, спине и плечам. Он начал мягко покусывать ее затылок, откинув в сторону мешавшие ему волосы.

Затем снова перевернул ее на спину, и она уже стонала от сжигающей ее страсти. Это было так прекрасно, что она решила отплатить ему той же монетой.

– Позвольте мне любить вас, Никола, – взмолилась она, пытаясь сесть.

– Нет, doucette, – прошептал он. – Вы можете неплохо разбираться в бизнесе, любовь моя, но в любви я разбираюсь лучше. Сегодня вы будете любимой, любимой и еще раз любимой мной. В другой раз я позволю любить себя, но не сегодня. – Его руки начали ласкать ее грудь, поглаживая розовые соски, он целовал их, нежно покусывал, и они вырастали в маленькие органы наслаждения-боли.

Она сдалась, разрешив ему делать с ней все, что угодно, – ее воля растаяла под его горячими руками. Ей было все равно, что он делает с ней, главное, чтобы не прекращалось это чистое наслаждение, наполнявшее ее жилы, вытесняя в них кровь. Она почувствовала, как он раздвинул ее ноги и начал покрывать частыми поцелуями нежную кожу внутренней стороны бедер, заставляя ее вздрагивать. Потом его губы передвинулись и прикоснулись к холмику между ног. Скай укусила себя за руку, но не смогла остановить, не дать ему услышать ее крик, когда его язык нашел глубоко упрятанный там нервный центр. С изощренным умением его язык скользил по его нежной поверхности, то и дело надавливая на крошечную драгоценность ее женственности.

Вспышка наслаждения ослепила сознание и разорвала тело Скай. Вытянув руку, он вырвал кулак из ее рта, и она закричала в полный голос. Снова приникнув к ней, он продолжил пытку наслаждением, пока странные мяукающие звуки не убедили его в том, что он уже достаточно завел ее, и он не остановился. Перевернувшись, он глубоко вошел в нее, снова поставив ее на грань безумия. Боль от ее впившихся в его мускулистые плечи ногтей была ему приятна – он был мастером в любви и хорошо знал это. Но на этот раз он уже не мог терпеть, разрядка была нужна и ему, и ей. Издав вопль ликования, он излился в ее пульсирующее, вибрирующее тепло.

Это было уже чересчур даже для нее, и он с удивлением увидел, что она плачет. Никола обнял Скай, любя ее еще больше за то, что экстаз вызвал у нее рыдания.

– Doucette, doucette, – шептал он, покрывая ее мокрое лицо частыми поцелуями, – doucette, любовь моя!

Не плачьте, любовь моя! О, doucette, вы разобьете мне сердце! – Он нянчил ее в своих мощных руках, как ребенка.

– Мне так страшно, – всхлипывала она, – так страшно, Никола! Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось, но, если мы поженимся, так и будет! Я это знаю. Так бывает с каждым, кого я полюблю, и я больше не могу! Не могу так!

– Вы любите меня! – счастливо выдохнул он.

– Да… нет… не знаю! Я знаю только, что не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось!

С этим страхом им придется что-то делать, он был достаточно умен, чтобы понимать это.

– Но ведь мы не сможем пожениться еще год, doucette, – сказал он, – это было бы неприлично. Мы даже не сможем объявить о наших намерениях. Если за это время со мной ничего не случится, то, Скай, вы сможете поверить, что все будет в порядке? Ведь не может быть, чтобы в вашей жизни не было человека, который был бы вам небезразличен и тем не менее остался невредим?

Скай перестала рыдать. Ведь был Адам! Адам не пострадал из-за любви к ней, но ведь он и не был женат на ней. Что-то подсказало ей не называть его имя, ибо Никола, как она успела убедиться, был ревнив.

– Никого, – тихо произнесла она.

– Тогда я обрету честь человека, который уничтожит вашего дракона, doucette! – весело сказал он. – Не бойтесь, дорогая! Я везунчик и всегда им был. Да, я бастард, и отец вынужден был отказаться от меня, но не мать и дед – они вырастили и воспитали меня. Мой дед даже усыновил меня, дал титул. Мой сводный брат сделал меня наследником, и папа римский утвердил его решение, и теперь я – герцог. Богатый герцог! И в любви я счастлив! Через год я женюсь на вас, мы родим прекрасных детей и будем жить счастливо, как говорится в детских сказках. – Он приподнял ее голову и посмотрел в голубые глаза. – Вы верите мне, моя прекрасная doucette? Верите мне?

Она взглянула в его глаза, полные любви к ней, говорящие об искренности его слов. Он был так уверен в себе, в своей способности все устроить. Хотелось бы верить в это, и почему бы и нет, подумала она.

– Я верю вам, Никола, – сказала она. – О, дорогой, я верю вам! Может быть, в этот раз все обойдется.

И все последующие дни говорили за то, что она приняла правильное решение. Никола был великолепным любовником и при этом человеком слова. Он изо всех сил старался показать Скай, что ему нравятся независимые женщины. Он понял, что, как ни нежна была его мать, ее беспомощность часто раздражала его. Для нее было пыткой выбрать между олениной и крольчатиной на ужин, и он поражался, чем же она приворожила его отца. Возможно, именно ее неопытностью? Скай принимала решения без колебаний. Она знала, чего хочет, и знала, как это получить. Она знакома с ощущением власти и умела распорядиться ею. Она завораживала его.

К радости Скай, помимо неоспоримых достоинств любовника, у Никола был превосходный ум. Он не получил возможности учиться по-настоящему, и Скай не осуждала его – это была не его вина. Под ее руководством он начал изучать финансы, торговлю, политику и управление, придворный этикет и искусство интриги – знания, которые позволят ему уверенно чувствовать себя в будущем. Скай нравился столь понятливый ученик, и дни текли за днями, складываясь в недели, а потом в месяцы.

Жизнь Скай в Бомон де Жаспре сильно отличалась от привычного ей распорядка. Эта жизнь, далекая от влиятельных дворов и стран, была тихой и размеренной. Двор Бомона не напоминал дворы аналогичных городов-государств. Однако при наличии молодого и элегантного герцога при нем стали собираться наиболее активные члены знатных семейств города. Молодые женщины быстро поняли, что Никола уже выбрал себе герцогиню, и им пришлось смириться с этим, что, впрочем, не мешало наиболее дерзким из них отчаянно флиртовать с герцогом. Никола льстило их внимание, но он сделал свой выбор уже в первый час пребывания в Бомоне, и его сердце осталось верным Скай.

По мере приближения Рождества она становилась все печальнее. Всего только год назад она была беременна Патриком, и был еще жив Найл. Они праздновали то Рождество с их дочерью Дейдрой и Мак-Уилльямом в главном зале замка Бурков. В зал втащили огромные дубовые поленья для колоссальных каминов. Зал убрали сосновыми ветвями, на столах высились горы жареной оленины, громоздились фляги холодного сидра. Менестрель знал все песни старины, когда Ирландия была свободна и населена феями и великанами, героями и храбрыми женщинами. В те времена свершались великие подвиги, а любовь была бессмертна.

Никола заметил эту резкую перемену в ее настроении и интуитивно понял, что она грустит о другом, более счастливом времени в ее жизни. Ему хотелось, чтобы она забеременела. В этом случае он имел бы право жениться на ней раньше, но Скай сказала ему как-то, когда он спросил ее об этом, что дети у них будут только после свадьбы. Уверенность, с которой она говорила об этом, заставила его предположить, что она использует какой-то запрещенный способ предотвращения беременности. Но он решил не спрашивать ее об этом. Она еще не была его женой, и он должен смириться с тем, что ей нужно время для того, чтобы похоронить то, чего она оказалась лишена и чего он не мог дать ей.

Никола был отдушиной для Скай, он обладал способностью делать ее счастливой и веселой. Ежедневно он изучал горизонт гавани Вилларозы – не вернулся ли корабль Келли, который, как он надеялся, привезет Эдмона с разрешением королевы Англии на их со Скай брак, также сюрприз для нее. И вот за три дня до Рождества «Чайка» вошла в главную гавань Бомон де Жаспра.

Никола и Скай с небольшой охраной проскакали вниз по замковому холму и улицам города к гавани. Стоял прекрасный день, и Скай выглядела великолепно в темно-голубой шелковой амазонке, короткие рукава которой были обильно украшены кремовыми кружевами, падавшими на локти. На руках красовались замшевые перчатки, обшитые золотом и речным жемчугом. Хотя был яркий и теплый день, Скай не стала делать прическу, а просто перехватила свои длинные волосы лентой. Она ехала на белой лошадке под красным седлом, а со сбруи свисали, позвякивая, серебряные колокольчики.

Дорога вилась вниз, вокруг замка, сквозь розовый город, балконы которого были украшены яркими цветами, и этот цветочный аромат разливался в воздухе. На некоторых балконах красовались большие клетки с певчими птицами, выводившими веселые рулады. От всего этого великолепия Скай просто хотелось рыдать – как было бы прекрасно, если бы это зрелище разделили с ней ее дети! Ведь они так любили тепло и солнце! Она вздохнула, решив не подавать виду и не портить настроение Никола. Он так старался развлечь ее, и вовсе не его вина, что он не мог дать ей то, без чего ее счастье было неполным. Проезжая мимо центральной площади города, они услышали восторженные крики толпящегося на рынке народа.

Невозможно было не улыбнуться, не помахать рукой в ответ этим дружелюбным людям, которые так их любили.

Наконец впереди показалась пристань. Доки были заполнены судами, стоящими под, разгрузкой. Они прибыли изо всех уголков Средиземноморья. Скай чувствовала благоухание специй, сильные запахи невыделанной кожи и рыбы, смешивающиеся в специфический, характерный для всех морских портов аромат. Флаги на судах говорили о том, что они принадлежат почти всем известным государствам:

Англии, Норвегии, Франции, Испании, Оттоманской империи, Швеции, Алжиру, Марокко, Португалии, Шотландии.

Корабль Скай стоял у привилегированного причала, рядом с портовым рынком на открытом воздухе, так что они смогли подъехать прямо к нему. Она увидела флаг О'Малли, развеваемый ветерком. На палубе суетилась команда. Они остановились перед трапом и спешились. Никола помог ей сойти с лошади. Из капитанской рубки появился Брэн Келли, и Скай помахала ему рукой. Он обнажил зубы в улыбке и замахал руками. Скай ринулась на борт.

– Вы привезли Эдмона? – спросила она.

– Разумеется, миледи, и еще сюрприз вашего герцога, который, я думаю, понравится вам. – Брэн повернулся к Никола:

– Прямо сейчас, сэр?

Никола улыбнулся.

– Прямо сейчас, – сказал он.

– Если вы пройдете со мной в капитанскую каюту, миледи, вы его увидите, – вежливо пригласил Брэн, и заинтригованная Скай последовала за ним. Он открыл дверь каюты и отступил в сторону, пропуская ее.

Переступив через порог, Скай замерла и словно окаменела. Слезы вдруг брызнули из ее глаз. Внезапно ее окружили, смеясь и крича, ее дети. Маленькая черноволосая малышка с круглыми глазами наблюдала за ней из-за ног Эдмона де Бомона, а другой голубоглазый малыш, серьезно смотрел на нее, сидя на руках няньки.

– Ты рада видеть нас, мама? – спросила практичная Виллоу.

Скай О'Малли смотрела на них, парализованная радостью. У нее было все! Лишившись на мгновение речи, она простерла руки, и трое детей бросились к ней в объятия, крича каждый свое. Она обняла Мурроу. Господи! Он уже выше ее. Как это могло случиться всего за семь месяцев? Она поцеловала Виллоу, свою драгоценную дочку. Щеки у Виллоу были мокрые, но лицо сияло, и им были не нужны слова.

– Робби! – наконец к ней вернулся голос, и, обняв сына Джеффри Саутвуда, она крепко прижала его к себе. Обычно державшийся с неприступностью, Робби стоически выдержал ее натиск и даже восторженно чмокнул мать в щеку.

Скай шагнула назад, чтобы увидеть их всех. Потом она повернулась к Никола.

– Спасибо, – проговорила она тихо. Он улыбнулся ей, но не произнес ни слова – слова были излишни.

– Cherie, – сказал Эдмон, – а вот малыш, который тоже приветствует тебя. – Он осторожно вытащил Дейдру из ее укрытия.

Встав на колени, Скай протянула к малышке руки, нежно улыбаясь. Дочь Найла была так похожа на нее! Дейдра Бурк, несомненно, была миниатюрной Скай – белая кожа, копна черных волос и яркие голубые глаза. Засунув в рот большой палец, она с подозрением изучала Скай.

– Глупышка! – упрекнула сестренку Виллоу. – Это наша мама!

Дейдра посмотрела сначала на Скай, потом на кивающую ей Виллоу и снова на Скай. Потом сделала нерешительный шажок, другой… и тут, протянув руки, Скай ухватила ее в свои объятия и начала целовать ее пухлые щечки. Малышка радостно прижалась к Скай, и та снова чуть не заплакала. Дейдре было почти два года, и за те несколько месяцев, проведенных без Скай, она совсем забыла ее. Найла она не вспомнит никогда, и это и заставило Скай пролить несколько слезинок, особенно когда она подняла глаза и посмотрела на своего младшенького, Патрика, который был так же похож на Найла, как Дейдра – на нее.

– Теперь вы счастливы, doucette? – Никола уже стоял рядом с ней. . Скай встала, держа Дейдру на руках:

– Да, очень, Никола. Как мне благодарить вас?

Дейдра посмотрела на Никола.

– Папа, – произнесла она отчетливо. Широкая улыбка осветила лицо Никола.

– Конечно, я буду им, – счастливо сказал он, – если королева Англии удовлетворила мою просьбу. А, племянник Эдмон? Буду ли я счастливым женихом?

– Разумеется, мой восторженный дядюшка, будете.

Королева Англии благословила ваш союз.

– А я думал, что ты уже замужем, мама. – Мурроу встал рядом с матерью в позе защитника.

Дейдра вывернулась из рук матери и протянула свою пухлую ручонку Никола, который радостно пожал ее. Дейдра перешла в его объятия и повторила:

– Папа. – У нее был такой вид, словно она достигла высшей стадии наслаждения, и если ее старшие братья и сестры были слегка удивлены ее поведением, то она – нисколько.

Скай пришлось подавить улыбку, которую вызывало в ней недоумение старших детей.

– Герцог, за которого я несколько месяцев назад вышла замуж, Мурроу, вскоре после этого умер. А этот джентльмен – Никола Сент-Адриан, его наследник и новый герцог Бомон де Жаспра. Весной, после того как кончится мой траур, он станет вашим отчимом.

Мурроу кивнул и, повернувшись к Никола, вежливо поклонился:

– Как поживаете, милорд? – спросил он.

– Отлично, Мурроу… не так ли?

– Да, милорд. Я – Мурроу О'Флахерти. Скай представила остальных старших детей.

– Никола, это – мой сын Робби, юный граф Линмутский, и моя старшая дочь Виллоу Смолл.

– Добро пожаловать в Бомон де Жаспр, дети, – сказал Никола.

Виллоу грациозно присела, а Робби низко поклонился.

– Это все ваши дети, doucette? – восхищенно осведомился Никола.

– Нет, старшего нет. А почему не приехал Эван? – спросила она Мурроу.

– Он решил, что еще не время покидать Баллихинесси, мама.

– Там какие-то трудности? – обеспокоилась Скай.

Старший сын через три месяца должен был праздновать свое пятнадцатилетие.

– Не совсем. Англичане в высшей степени почтительны к старшему брату графа Линмутского. – Мурроу хмыкнул и добавил:

– Хотя это и злит Эвана… ну, что приходится прикрываться титулом Робина. И все же дядя Майкл настаивает на этом – соседи Эвана, в особенности старый Блэк Хью Кеннелли из Гиллидауна, считают, что, поскольку у Эвана еще – как они утверждают – молоко на губах не обсохло, то он может прихватить кое-что из земель Баллихинесси для себя.

– И что сделал Эван? – напряженно спросила Скай.

– Сжег дотла дом старого Блэка, подпалил поля и угнал овец. Последнее, что я слышал, – это разборка насчет овец. Эван считает, что Блэк должен уплатить ему штраф за доставленные неприятности, а тот хочет получить назад овец, считая, что сожженных дома и полей вполне достаточно. Могу поспорить, что Эван прихватит по крайней мере половину стада!

– Так и надо, – согласилась Скай. – Хорошо, что твой брат не колеблясь отомстил Блэку. Он должен показать силу, иначе соседи съедят его. А что касается укрывательства за именем Робина, так это все его гордыня. Главное – сохранить земли и власть. Ничего позорного в использовании семейных связей нет.

– Даже английских? – поддразнил мать Мурроу.

– Чем больше ирландцев научатся использовать англичан, – ответила Скай, – тем меньше станет между нами свар.

Никола стоял, пораженный услышанным разговором. Его потрясло одобрение Скай действий ее старшего сына. Этой жестокости и агрессивности он не замечал в ней раньше и, даже не подозревал, что она на это способна. «Романтический осел», – рассмеялся он про себя. Ведь она рассказывала ему о своих поместьях и богатстве, которыми распоряжалась. Чтобы справиться со всем этим, какая нужна воля!

– Никола, вы все еще уверены, что хотите жениться на столь независимой женщине, как я? – поддразнила она его, беря за руку.

– С первого момента, как я увидел вас, doucette, я знал, что для меня существует только одна женщина, – спокойно ответил он, – и эта женщина – вы.

Скай обвела взором детей.

– Едемте домой, Никола, – сказала она. – Теперь у меня есть все для счастья. – Шагнув вперед, она взяла у румяной ирландской няньки своего сына и, повернувшись, вышла на палубу, в сияние яркого декабрьского средиземноморского дня. За ней последовали дети, Эдмон и Никола: