Текст книги "Дикарка Жасмин"

Автор книги: Бертрис Смолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

В конце весны принц узнал, что сестра собирается сопровождать сердце мужа в Кашмир. «Хорошо, – подумал он. – Это сразу положит всему конец. Она будет там, где я доберусь до нее, как только пожелаю».

Отъезд сестры был намечен на утро после праздника Холи, и Салим решил навестить ее в праздничную ночь. Хотя Холи был праздником индусов, в Индии его справляли все, потому что он приходился на благодатный день весеннего равноденствия, когда, как по волшебству, исчезали барьеры между мужчинами и женщинами и между кастами. Легенда о Холи восходила к глубокой древности и изначально являлась праздником плодородия. Пирушки во время Холи проходили с упоением, во главе сидел сам Кама – индийский Бог наслаждения с луком из тростника и тетивой из пчел. Он метал стрелы из цветов – а ведь в это время года цвели, казалось, даже камни, – и те, кого касались их наконечники из страсти, навечно оказывались влюбленными.

По традиции люди во время праздника посыпали друг друга растертыми лепестками цветов. К вечеру воздух уже был окрашен оранжевой, красной, бордовой и желтой летающей пыльцой. Некоторые разводили в воде мускус, подкрашивали в разные цвета, наполняли бамбуковые палочки и обливали друг друга. Все пели, танцевали, ели специально приготовленные сладости, некоторые начиняли их гашишем и опиумом, отчего приходили в полное самозабвение и буйство.

Ясаман весь день слышала из города шум, где продолжался праздник. Физические силы после выкидыша она полностью восстановила и завтра готовилась отправиться в долгое путешествие, прочь из дома, от всего привычного, от всех, кого знала. Она ощущала горечь и гнев, когда ей передали, что брат Салим хочет ее видеть.

– Я не хочу с ним встречаться, мама Бегум, – ответила она Ругайе. – Как я смогу смотреть ему в лицо и скрыть свой гнев и желание убить? Он все отнял у меня. Муж мертв. Из-за потрясения я потеряла ребенка, а теперь должна бежать из Индии от тебя и папы. Я ненавижу Салима!

– Послушай, Ясаман, – предостерегла дочь Ругайя Бегум, – если ты дашь волю гневу, то поможешь Салиму осуществить свой план. Он победит. Он скорее умрет, чем позволит тебе быть счастливой с другим мужчиной. Беги от него! Он будет вынужден жить без тебя, зная, что ты нашла счастье с другими, зная, что, имея возможность выбирать, ты оставила Индию, оставила его. Сразу это его не убьет, но всю жизнь будет изводить, как открытая язва. Это лучшая месть из всех, какие мы можем только придумать, дитя мое.

– Поедем со мной, – попросила Ясаман Ругайю Бегум.

– Не могу, девочка. Я слишком стара для такого приключения. К тому же твой отец нуждается во мне так, как не нуждался никогда. Мы с Акбаром вместе прожили жизнь. Мне рассказывали, еще маленьким мальчуганом он присутствовал при моем рождении. Если на свет появлялась девочка, она становилась его будущей первой женой.

И отец твой видел, как я вошла в этот мир. Я должна быть рядом, когда он будет его покидать. Это справедливо. Его женой я жила дольше, чем кем-либо другим. – Ругайя Бегум пригладила темные волосы Ясаман. – Все, что у меня есть дорогого, дал мне твой отец: любовь, дочь. И я оказалась бы плохой женой, если бы оставила его теперь. Другие не смогут ухаживать за ним, как я.

Ясаман тихонько расплакалась:

– Мне невыносима мысль, что придется жить без тебя, мама Бегум. И этим я обязана брату Салиму, да низвергнет Бог его черную душу в вечную ночь! Не заставляй меня его принимать!

– Ясаман! Ясаман! Не позволяй чувствам главенствовать над долгом. – Ругайя Бегум обняла принцессу. – Отец, я, Адали и отец Куплен сделали все, чтобы обеспечить твой отъезд. Если ты откажешься повидаться с братом, у него могут возникнуть подозрения, дитя мое. Не вреди себе глупыми поступками. Будь сильной. Всегда помни, что ты дочь Могола, что в тебе течет кровь могущественных завоевателей. Не отказывайся от нее.

Ясаман горестно вздохнула, потом отстранилась от матери.

– Я встречусь с ним с глазу на глаз, иначе в нем зародятся опасения. – И в ответ на тревожный взгляд матери продолжила:

– Я уже не ребенок, совсем не та девочка, которую брат пытался соблазнить два года назад. Какой бы ни была его страсть, сегодня ему меня не одолеть. Я уверена в этом.

"Остается положиться на то, что она говорит. Завтра я отправлю ее в путешествие, и нас разделит почти полмира. Никогда больше я не увижу дитя своего сердца. Защищать ее больше я не смогу», – думала Ругайя Бегум.

– Делай как считаешь нужным. Я только останусь, чтобы поздороваться с Салимом, иначе он сочтет мое отсутствие странным, – сказала она.

И когда вечером он вошел в ее покои, она любезно приветствовала принца.

– Добро пожаловать, племянник.

– Тетя! Как я рад видеть вас снова. – Он горячо поцеловал Ругайю Бегум. – Как Ясаман?

– Сам спроси ее, мой мальчик, – ответила Ругайя Бегум. – Она в саду – наслаждается розами и чистотой лунного света. А я вас оставляю. Я стара и от ночи не хочу больше ничего, кроме своей удобной кровати. – Она усмехнулась. – Не задерживай сестру. Утром она отправляется в долгое путешествие. Но когда оно завершится, одна дверь закроется для Ясаман, зато другая будет открыта. Такова жизнь. Ты согласен со мной? – Она поцеловала племянника в щеку и с улыбкой вышла из комнаты.

Сад маленького дворца Ругайи Бегум в крепости был со всех сторон обнесен стеной из красного песчаника. Он был небольшим. Дорожки, засыпанные галечником, проложены в форме креста, а в центре бил мраморный фонтан с белыми лотосами и золотыми рыбками. Несколько высоких кустов орхидей и роз пышно и благоуханно цвели; клумбы, засаженные ночными цветами, после того как спала жара, источали сладчайший аромат. Король темноты – изящный красный жасмин и белый жасмин светились в лунном свете.

Салим нашел сестру сидящей у бассейна с лотосами. Сари из хлопка бледно-розового цвета, темные волосы распущены по плечам. Он проглотил ком в горле. Подходить к сестре было слишком рано, но из всех женщин она представлялась ему самой желанной.

– Ясаман, – наконец обрел он голос. Она взглянула на него снизу вверх, на секунду взгляд бирюзовых глаз показался бездонным, но она тут же улыбнулась:

– Салим, брат, рада тебя видеть. Ты знаешь, я болела. Устоять принц не мог и, сев рядом, обнял ее рукой:

– Знаю, обезьянка, и горевал вместе с тобой. – Низкий голос казался искренним.

Ну и лжец, думала Ясаман, но все же жалобно смотрела на брата.

– Я скучала по тебе. Теперь у меня не осталось никого. Муж мертв, а нашего ребенка я не смогла выносить. Я совсем одна, Салим.

– Ты не будешь одинокой, пока я жив, Ясаман! – поклялся принц. – Ты обязательно должна ехать в Кашмир?

– Увы, да. Ямал был мне хорошим мужем, и я по-своему любила его. Я отвезу его сердце домой, в страну, которую он так любил, и похороню там с почестями. А потом, – она печально вздохнула, – кто знает, что случится со мной. Отец, ты знаешь, умирает. Я останусь в Кашмире с его озерами и горами, множеством цветов и полями шафрана, Помнишь шафрановые поля. Салим?

Он обнял ее крепче, другой рукой лаская лицо. Да, он помнил шафрановые поля с восхитительным ароматом, который вдруг наполнил его, что не страшно было тут же умереть.

– Ясаман, – прошептал он, едва коснувшись сестры губами. Она не отодвинулась, и он крепче прижался к ее рту, придя в восторг оттого, что она приоткрыла навстречу губы. Рука, гладившая лицо, опустилась к полным грудям. – Дорогая сестренка, – пробормотал он ей в ухо и, пытаясь сдержаться, больно сжал пальцами соски. – Ты не останешься одинокой. Помнишь принцев Древнего Египта, обезьянка? Когда ты выполнишь долг перед Ямал-ханом, ты вернешься ко мне, и наши судьбы переплетутся. Если ты любишь Кашмир, я построю тебе там сад, в который будем входить только ты и я. Я назову его Шалимаром – садом любви. Он останется на все времена свидетельством страсти Салима к Ясаман и его к ней верности. Тебя это обрадует?

– Да, – ответила она, скромно опуская глаза. – Я вижу, что ты прав, и нам суждено вечно думать друг о друге.

– Ты вернешься ко мне следующей весной, сестра?

– Я вернусь, как только похороню в Кашмире сердце Ямал-хана. Во мне нуждается отец. Салим. – Она старалась оставаться спокойной в его ненавистных объятиях. Он не должен заподозрить, что она чувствует на самом деле. Какой холодный гнев сжигает ее душу, как он болезнен и каких сил ей стоит не закричать. Он никогда не узнает, как хотелось ей разодрать ему лицо до костей, а после бить кулаками в кровавое месиво.

– Никого другого не любил я так, как люблю тебя, Ясаман. – Страсть все больше вскипала в принце. – Наше чувство не похоже ни на чье другое на этой земле. Но я буду сдерживать его, пока не построю наш сад любви. «Там мы вступим в наш брачный союз, и наши дети тысячи поколений будут править Индией», – торжествующе думал он.

– Салим! – Она слегка отодвинулась, и в ее голосе послышался мягкий упрек. – Ты слишком торопишься. Я тоже люблю тебя, брат. Но не уверена, что смогу сделать то, что ты хочешь.

Румянец на щеках и скромные слова лишь увеличили его желание. Он схватил ее руку и прижал к своему неистово бьющемуся сердцу:

– Я докажу тебе, любимая Ясаман, что наша любовь – прекрасна, – пылко воскликнул он. – Как может быть не правой любовь одного человека к другому?

Она поднялась. – Тебе пора идти, брат. Уже поздно, а завтра мне надо выезжать в Кашмир до восхода.

Он прижал ее к себе и страстно поцеловал.

– Запомни этот поцелуй и запомни, как я тебя сильно люблю, и сохрани эту память до нашей встречи, дорогая, – шепнул принц и, выпустив сестру, поспешил через сад в дом.

Застыв, Ясаман внимательно прислушивалась. Она различила гомон голосов – это Салим желал спокойной ночи слугам. Потом стук дверей во дворце матери и громкий щелчок запираемого замка. И тут ее вырвало и захотелось вымыться, хотя ни одна ванна в мире не очистила бы ее от чувства омерзения. О Боже, как ей удалось оставаться покорной и безмолвной, пока он ласкал и целовал ее.

Жалела она лишь о том, что он никогда не узнает, как он ей противен, но Салим всегда был так поглощен тем, чего желал, что не мог понять, как его желание могут не разделять другие. Оставаясь спокойной, пока его рот и руки ласкали ее, она убедила брата, что скоро будет принадлежать ему. Вытерев губы тыльной стороной ладони, принцесса направилась из сада в личные покои матери.

Ругайя Бегум вопросительно взглянула на дочь:

– Он ушел? Ясаман кивнула:

– Да, ушел. Ушел, веря, что почти завоевал меня, веря, что я к нему вернусь, покончив с долгом перед Ямал-ханом. Он поклялся построить в Кашмире сад Шалимар – свидетельство его любви ко мне. Как он мог осмелиться! – Она бросилась в объятия Ругайи Бегум. – Я давала ему целовать себя и трогать груди. Но теперь он думает, что я в его руках. А когда он ушел, меня стошнило.

Ругайя Бегум обняла дочь, нежно поглаживая ее темные волосы. Еще несколько кратких часов – и они разлучатся. Никогда больше она не обнимет свою девочку, не увидит больше Ясаман, не познакомится с человеком, который завоюет ее сердце, не состарится, окруженная внуками. Женщина взяла себя в руки, ей нельзя плакать. Ясаман намного труднее. Она оставляет привычную жизнь и всех, кого знала. И в этом был повинен Салим. За это она его никогда не простит.

– Я так же ненавижу его, моя хорошая, – призналась дочери мать.

Женщины еще посидели вместе, потом Ясаман поднялась и пошла принимать ванну и готовиться к отъезду. Из нескольких тысяч женщин в доме Могола выбрали немую девушку, отдаленно напоминающую Ясаман. На расстоянии ее можно было принять за принцессу. Караван принял под начало верный кашмирский капитан, который должен был отвезти отцу для погребения сердце Ямал-хана. Немую рабыню отпустят на свободу – достаточный дар за ее недостаток – и препоручат Юзеф-хану, который выдаст ее за хорошего мужа. Таковы были распоряжения капитану. Не зная истинной причины отправления в Кашмир и к тому же лишенная дара речи, девушка не представляла опасности. Не мог выдать тайны и молодой капитан, так как не знал, что должен был сопровождать Ясаман. Ему лишь приказали доставить Юзеф-хану сердце и рабыню. Что же до самого Юзеф-хана, ему сообщили, что сердце отправлено домой.

К тому времени когда Салим хватится сестры, лишь два человека смогут ответить на вопрос, где она – отец и Ругайя Бегум. Акбар до той поры может и не дожить, а из Ругайи тайну дочери не вырвут ни пытки, ни смерть. Выступить против тети Салим не посмеет – ведь она подруга матери и любимица в доме. Она спокойно доживет до глубокой старости.

Караван Ясаман отправлялся не из императорской крепости, а с городской окраины за несколько часов до восхода. Все, чем владела принцесса, включая Балну и ее питомца Харимана, несколько недель назад отослали к побережью на попечение фактора торговой компании «О'Малли-Смолл». Караван был хорошо вооружен и подвижен. Охраняли его верные Акбару воины, а их начальнику сообщили, что важную молодую особу необходимо быстро и безопасно доставить в Камбей. Когда-нибудь Салим, может быть, и прослышит об этом, но вовсе не обязательно, потому что в таком задании не было ничего необычного и эти воины часто выполняли подобные поручения.

Ничто не указывало на то, что в караване следовала принцесса из королевского дома Моголов. Из слуг ее знали только Рохана, Торамалли и Адали. Никто из троицы не согласился остаться, хотя Ясаман предлагала всем свободу, приданое сестрам – симпатичным девушкам, чтобы они могли выйти замуж, и деньги Адали для собственного дела. Отказались все. – Наша жизнь – рядом с тобой, – ответил за всех Адали. – Если ты оставишь нас, мы окажемся в опасности. Даже если бы мы ничего не знали о твоих планах, принц Салим не поверит, что нам неизвестно, куда ты уехала. Он схватит нас и запытает, добиваясь ответа, который мы не дадим. Да и что ты будешь делать без нас? Мы служили тебе всю твою жизнь.

– И служили хорошо, – сказала им принцесса. – Ладно, поезжайте со мной, но не как рабы, а как свободные слуги. И если когда-нибудь захотите уйти, вам придется лишь сообщить мне об этом. За верную службу я выделю вам деньги, а с сегодняшнего дня вы ежегодно будете получать жалованье, одежду, комнаты и стол. Решено?

В благодарность все трое упали на колени – принцесса оказалась более чем великодушной. Затем, к их ужасу, Ясаман сообщила, что они должны овладеть верховой ездой на лошадях: на них они поедут к побережью. И вот уже несколько недель они лихорадочно готовились к предстоящему путешествию по пыльным летним дорогам Индии к морю, которое из всех видели лишь Адали и отец Куплен.

Адали отвел к каравану Рохану и Торамалли, одетых в мужское платье, и вернулся за принцессой и священником. Из своего дворца выскользнул Акбар и по подземному проходу добрался до дворца жены. Родители и дочь стояли рядом.

– Что же мне сказать такого, что ты еще не слышала? – спросил Акбар. – Тебя утешит, если я повторю, что ты мой любимый ребенок? Не умирай я, у меня хватило бы сил не отпустить тебя и избавить от страшной опасности, грозящей от брата. Никогда не забывай, что ты рождена от великой любви между мной и Кандрой, Ох, как я люблю тебя, Ясаман. Я буду молить, чтобы в ее сердце нашлось для тебя место, как когда-то в моем нашлось место для нее, когда она оказалась в этой стране, одинокая и напуганная. Скажи ей… скажи, я никогда не забывал то, что было между нами, и буду хранить эту память до самой могилы. А умру я, прежде чем ты достигнешь Англии, куда я посылаю тебя, дочь. Ты узнаешь, что я ушел к нашим предкам. Ругайя Бегум пошлет тебе вот это. – Он снял с шеи нить черных жемчужин и отдал жене.

– Я знаю, мне надо ехать, но я не хочу оставлять тебя, – сказала ему Ясаман, – однако моя ненависть к Салиму так велика, что я не решилась бы остаться. Мне не хватит сил сдержать себя и не совершить какого-нибудь насилия или, еще хуже, не принять участия в заговоре против брата. Сделай я это, и ты бы проклял меня, потому что несмотря ни на что ты любишь Шайкхо Баба. А если бы я осталась, тебе пришлось бы выбирать между любовью ко мне и любовью к нему.

– Священник, твой кузен, сказал мне, что семья Кандры с радостью и любовью примет тебя, Ясаман. Пусть тебя это поддержит, принцесса, но всегда помни, что ты дочь Могола Акбара. В твоих жилах течет кровь Чингисхана, Кублай-хана и самого Тамерлана – благороднейших представителей древнейшей расы. Ты их потомок и никогда не должна склонять головы ни перед мужчиной, ни перед женщиной, потому что нет тебе ровни! – Он взял дочь за плечи и поцеловал в лоб. – Иди с Богом, который видит нас всех, моя девочка.

Ясаман не сумела сдержать слез, и они наполнили ее бирюзовые глаза, добавив им прозрачности и блеска.

– Не забуду, отец. Как я смогу забыть, что я твоя дочь? Он улыбнулся и попытался пошутить:

– Да ты такой красивый сын, моя послушная дочь. Ясаман была одета в мужское платье, волосы собраны под маленьким тюрбаном.

Принцесса отвернулась, потому что едва сдерживала рыдания.

– Мама Бегум, ты моя единственная мать. Я всегда буду любить тебя! Не забывай меня. – Ясаман бросилась женщине в объятия.

"Мое сердце разбито», – подумала Ругайя Бегум, но вслух бодро сказала:

– Мне повезло как матери. Я вырастила тебя, и ты стала взрослой. Я буду любить тебя всей душой, дочка, но Кандра – мать, которая тебя родила. Мы не думали, что когда-нибудь ты познакомишься с ней, но судьба распорядилась иначе. Много твоих черт напоминает ее. Она мягка, умна и с таким же, как у тебя, горячим темпераментом. Не вини ее в том, что рок заставил тебя уехать из Индии. Она здесь ни при чем. Благодарение Аллаху, что она еще есть на свете и может укрыть тебя, Ясаман. – Ругайя Бегум нежно поцеловала дочь. – А теперь иди и не оглядывайся. Путешествуя по жизни, смотри только вперед. Воспоминания – вещь хорошая, но жить – значит повиноваться воле Аллаха. Не забывай и об этом тоже.

Адали взял госпожу за руку и быстро вывел из комнаты, где остались Акбар и Ругайя Бегум. Она не увидела искаженного горем лица отца, не услышала, как зарыдала в объятиях мужа Ругайя Бегум.

Адали и Ясаман пересекли двор, прошли по аллее, через арки и по пешеходному мосту покинули крепость через небольшие южные ворота, где пьяным сном спал охранник. Там их ждал Куплен Батлер с лошадьми, и, вскочив на них, они поскакали к окраинам Агры, чтобы присоединиться к готовому к отправлению каравану.

Ярко светила луна, и Куплен Батлер заметил слезы на щеках Ясаман.

– Все в порядке? – наконец спросил он.

– Если я немного не поплачу, то закричу, – проглотила ком в горле принцесса. – Последние часы были просто ужасны.

– Отныне я хочу, чтобы ты говорила по-английски, – сказал он ей. – Тебе нужна практика. К тому же, если мы будем говорить на этом языке, можно не опасаться, что нас подслушают.

– Хорошо, кузен, – согласилась девушка, переходя на английский. – Мне и вправду нужно потренироваться в языке Кандры. За долгое путешествие мы можем научить и служанок правильно говорить по-английски.

Он улыбнулся, и Ясаман спросила себя, похожи ли другие ее родственники из новой семьи на этого священника. Несколько недель назад девушке объяснили, кем ей приходится отец Куплен на самом деле. Она только что потеряла ребенка, и тогда это показалось важным знаком: лишившись Ямала и плода их любви, она обрела Куплена Батлера, которого знала всю жизнь.

Они благополучно добрались до порта Камбей, и Ален О'Флахерти, как только прошел первый шок, тепло приветствовал новую кузину. После нескольких недель пути Ясаман с радостью отдохнула, пока они ожидали корабли компании «О'Малли-Смолл».

Вынужденное безделье и затворничество стали сказываться на здоровье Ясаман. Чтобы развлечь, ее повезли на рыночную площадь Камбея. В компании Алена – юной копии Куплена Батлера, – Адали и служанок она прошлась по рынку. Торговцы сразу отметили богатую госпожу, укрытую чадрой и сопровождаемую богатой свитой. Она купила несколько изумительных рулонов шелка и хлопчатых тканей, и к ее запасам прибавились новые коробки завернутого в фольгу черного и зеленого чая. Прилавок с обувью привлек ее, но она с разочарованием обнаружила, что там нет ничего на ее маленькую ногу.

– Никогда бы не подумала, – возмущенно фыркнула Торамалли, – что принцессе, как простой смертной, придется покупать на базаре туфли. Знаете, сэр, – она обернулась к Алену, – вся обувь госпожи была сделана специально для нее. Наверное, вы не представляете, как меряют ногу принцессе. – И прежде чем он успел ответить, затараторила дальше:

– Ее измеряют нитью с нанизанными на нее жемчужинами, а лишние принцесса отдает нам с сестрой. – Она показала надетые на шею бусы. – За годы из разрозненных жемчужин я составила это замечательное ожерелье. Нет, принцесса не должна покупать обувь на базаре!

Ален ошарашенно посмотрел на Ясаман:

– Так оно и было?

– Да, – улыбнувшись, подтвердила девушка.

– Удивительно! В последние дни ты только и спрашивала о жизни в Англии, но твоя жизнь, кузина, намного восхитительнее.

Вернувшись в бухту, они обнаружили, что восемь кораблей торгового флота компании «О'Малли-Смолл» пришли в Камбей. Командующий флотом капитан Майкл Смолл сообщил, что с другими восемью кораблями, которые принимали груз на Пряных островах88
  Молуккские острова.


[Закрыть], они должны встретиться у африканского побережья. К изумлению Ясаман, он тут же ее узнал. Много лет назад, объяснил капитан, ему о ней рассказывал дядя Мурроу, который вел из Индии корабль с Кандрой на борту и которому не давал покоя секрет рождения ее дочери. Доброта Майкла Смолла ободрила принцессу, которой становилось все беспокойнее с приближением часа отплытия.

Состояние Ясаман погрузили на корабли. Самой ей предстояло плыть на «Розе Кардиффа», где капитан Смолл уступил пассажирке королевской крови свою большую каюту, в которой она и устроилась. Простое помещение украсили цветными шелковыми подушками и очаровательными полупрозрачными занавесками. Попугай Хариман шумно кричал с насеста, Фу-Фу и Джин развалились на подушках, и только обезьянка Баба выглядела по-настоящему несчастной.

– Таких птиц я видел как-то в Англии, – сказал капитан. – Кошки тоже вполне приживутся. А вот за этого парня я беспокоюсь. – Он потрепал обезьянку по руке. – Он может не перенести нашего холодного климата.

– Он – мое первое животное. Папа подарил Бабу, когда мне исполнилось четыре года. – Она погладила маленькую круглую головку обезьяны, и слезы потекли по ее щекам. – Теперь я не так часто с ним играю, но если его придется оставить, я буду по нему скучать. Да и что с ним здесь станется?

– Отдайте его мне, – попросил Ален. – У меня ему будет хорошо – его забавляет игра на деревьях во дворе конторы. Может быть, кузина, он даже подберет себе госпожу, с которой скоротает старость. – В глазах фактора сверкнули искорки. – У каждого мужчины, когда он вдоволь насытится приключениями, должна появиться жена. А Баба как раз в этом возрасте. К тому же он меня полюбил. Ведь правда, приятель?

Ясаман печально вздохнула, но согласилась:

– Бери его, Ален, но обещай, что будешь к нему хорошо относиться. Он не любит гроз. Во время грозы его надо брать на руки. Он обожает свежие кокосы и манго. Ты присмотришь, чтобы они у него были?

– Я буду обращаться с ним, как с самим собой. Ален О'Флахерти сошел с корабля, неся на плече вцепившегося в него Бабу, который облегченно что-то бормотал, довольный, что не остался на судне. Ален постоял на пристани, наблюдая, как убирают трап и поднимают якорь, как на судах ставят паруса и легкий вечерний бриз надувает их. Он долго стоял на причале и махал рукой кораблям, выходящим из бухты.

Когда корабли благополучно вышли в открытое море, капитан Майкл Смолл присоединился к стоявшим у поручней пассажирам. Ясаман безмолвно вглядывалась в быстро удаляющуюся береговую линию. Индия. Ее родина. В ней кровь ее народа, но в то же время и кровь англичан. Никогда прежде принцесса не задавала себе вопроса, кто она. Какой стране принадлежит. Сегодня он впервые возник в ее голове.

Капитан взял в свою грубую руку тонкую ручку девушки:

– Не расстраивайся, дитя мое. У нас в народе говорят:

"Если закрывается одна дверь, обязательно откроется другая». У тебя еще столько всего впереди, Ясаман. Не отчаивайся.

– Быть может, мне многое еще предстоит, но и в памяти осталось многое. Я никогда не забуду Индию.

– Ты и не должна! – ответил моряк. – Нельзя забывать ни плохого, ни хорошего. Набирайся опыта, храни все в памяти, но никогда не забывай. Это, девочка, и есть жизнь, а жизнь, как учила меня твоя бабушка госпожа де Мариско, – хорошая штука. Даже в худшие времена надо жить полной жизнью. Сегодня, Ясаман Бегум, ты оставила за дверью часть своей жизни. Но перед тобой открыта другая дверь. Смело иди в нее. – Он сжал ей руку. – Я с тобой, и Куплен Батлер, и твой Адали, и служанки. Не бойся, принцесса.

"Помни, что ты дочь Могола», – отозвались в сердце девушки слова Ругайи Бегум.

– Я не боюсь, Майкл Смолл, – ответила она капитану. – Мне грустно расставаться с домом, но мне радостно ехать в дом… в дом матери в Англию.

– Ты храбрая девушка, Ясаман, – похвалил моряк, – ты ведь из породы храбрых женщин.

– Не Ясаман, капитан. – Она бросила прощальный взгляд на исчезающее побережье Индии. – Ясаман Кама Бегум осталась там. Если мне суждено слиться с новым миром, лучше войти в него, не отличаясь от других его обитателей. Отныне называй меня Жасмин – так переводится на английский язык мое имя. И у вас есть традиция называть людей по фамилиям. Как ты думаешь, если я возьму фамилии дедушки и бабушки, они не будут возражать?

– Нет, – тихо ответил он. – Думаю, что не будут. Напротив, это их обрадует.

– Тогда решено, – принцесса грустно улыбнулась, – я – Жасмин де Мариско с сегодняшнего дня. Но, – добавила она, – несмотря ни на что, я навсегда останусь дочерью Могола.