Текст книги "Дикарка Жасмин"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Глава 7
Только что назначенный губернатором Кашмира принц Ямал Дарья-хан умер. Его нашли в слоновнике затоптанным взбесившейся самкой, только что родившей детеныша. Сначала предположили, что молодой человек из любопытства слишком близко подошел к слоненку и мать бросилась его защищать.
Правителю сообщил об этой трагедии ворвавшийся к нему в страхе погонщик. Акбар с женой Ругайей Бегум потягивали чай с мятой.
Погонщик, увидев, что они одни, вдруг произнес.
– Милостивый господин, это не был несчастный случай. Я все видел.
Могол замер.
– Что? – Он не был уверен, что правильно расслышал погонщика. – Что ты мне сказал?
– Это был не несчастный случай, – повторил тот, стоя в неудобной позе на коленях перед правителем.
– Объяснись! Но если ты не скажешь мне чистую правду, я вырву твой язык, – рассвирепел Акбар.
– В полдень принц Ямал с двумя братьями – принцами Якубом и Хайдером – явился в загон. Я, милостивый господин, предупредил их, что той самки нужно особенно поостеречься, потому что она родила только утром. Потом я вышел за водой. Когда я через минуту вернулся, Якуб-хан и Хайдер-хан перебрасывали через ворота в загон к самке неподвижное безжизненное тело Ямала. Она взбесилась от страха и уже начала трубить. – Погонщик понурил от стыда голову. – Я испугался, милостивый господин. Знаю, что должен был их окликнуть, но когда увидел, что они творят, пришел в ужас. Я бедный маленький человек. Они обвинили бы меня в этом страшном деле, и поверили бы им, потому что они богаты и могущественны. Да я и не успел бы остановить их. Я боялся, что они убьют и меня, если увидят.
Бросив тело в загон к самке, они тут же принялись звать на помощь, как будто это был несчастный случай. Я тоже подбежал к загону посмотреть, нельзя ли помочь принцу Ямалу. Но увы! Его череп размозжила нога разъяренной слонихи-матери. Все, что я мог сделать, это прийти к вам и, распростершись у ног, молить о пощаде, – закончил погонщик, распластавшись на полу.
– Ты абсолютно уверен в том, что видел? – спросил, запинаясь, Акбар. – Обвинения против Якуб-хана и Хайдер-хана очень серьезны. Ты не сомневаешься, что это были они?
Погонщик слегка приподнялся.
– Хайдер-хан держит в королевском загоне замечательного боевого слона. Мне оказана честь ухаживать за этим животным. Несколько раз принц сам разговаривал со мной. А однажды приходил со своим братом Якуб-ханом, представил меня ему и рекомендовал как лучшего погонщика во всех королевских конюшнях. Я узнаю его где угодно. – Погонщик вновь распластался на полу.
Акбар чувствовал, как дрожит с ним рядом Ругайя Бегум. Бедная женщина была потрясена.
– Поднимись, добрый человек, и отправляйся обратно в загон, – приказал он. – И под страхом смерти никому не говори о том, что видел и что знаешь. Я буду вершить правосудие. Виновные в этом ужасном преступлении поплатятся жизнью прежде, чем истечет час. Если братья Ямал-хана надеются занять его место в Кашмире, они напрасно совершили злодеяние.
Погонщик быстро вскочил на ноги. Он знал правителя всю жизнь и был уверен, что тот сдержит слово. Кланяясь, он выбежал из комнаты, думая, что худшее позади и что он правильно сделал, что рассказал о случившемся без утайки.
Ругайя Бегум тихо заплакала, но Акбар, не обращая внимания, окликнул стражу.
– Разыщите Якуба и Хайдера, сыновей Юзеф-хана, – приказал он начальнику караула, – и быстро приведите сюда, по возможности все сохраняя в тайне. И пошлите кого-нибудь за дочерью Ясаман Камой Бегум.
Начальник и караул поспешили прочь.
– Что мы ей скажем? – всхлипывала Ругайя Бегум. – Это убьет мою девочку. Она всем сердцем, всей душой любила Ямала. Другого мужчины у нее теперь не будет.
– Она должна знать правду, жена, – ответил Акбар, – даже если эта правда причинит ей великую боль. Она моя дочь, она сильна. И я хочу, чтобы она была здесь, когда убийцы предстанут передо мной и начнут объяснять, почему они совершили это гнусное преступление. За ним скрывается нечто большее, чем можно различить с первого взгляда. Я чувствую это, жена.
– Это Салим! – горько воскликнула Ругайя. – Он за этим стоит, и никто другой. Желание в нем разгорелось, как никогда, и он понимает, что наступает время его правления. Он расчищает себе путь, чтобы можно было завладеть и Ясаман. Нельзя ему этого позволить, муж. Акбар побледнел.
– Не говори так, жена. Не говори так. Салим знает, что плотская связь с сестрой не только отвратительна, но и запрещена как человеческими, так и божественными законами. Не может же он бросить вызов природе?
– Разве может человек. Бог или даже Акбар остановить принца Салима Мухамада, если он чего-нибудь возжелал? – резко спросила Ругайя Бегум. – Он никому не подчинялся всю жизнь. Когда он был еще мальчишкой, ты понял, что он ни на что не годен, но все же сделал его своим наследником. Даниял подходил для этого больше, но, увы, теперь для Данияла все кончено – он заплутал в виноградном и маковом тумане.
Несколько долгих минут они сидели в молчании. Затем дверь отворилась, чтобы впустить Ясаман. На ней было светло-голубое с золотом сари, в черные волосы вплетены жемчужные нити. Она выглядела такой счастливой.
– Ты звал меня, отец? – Она подошла и поцеловала Акбара в щеку.
Правитель усадил дочь между Ругайей Бегум и собой.
– У меня ужасная весть, Ясаман. Не буду оттягивать, ничто не сможет смягчить удар, который я должен тебе нанести. Ямал-хан умер. – Чтобы поддержать дочь, правитель обнял ее за плечи.
– Как? – Бесстрастный голос девушки доносился словно издалека.
– Выяснилось, что его убили. – И Акбар пересказал историю погонщика.
– Но почему, папа ? – Она внезапно похолодела. Ужасно похолодела. Ямал мертв? Нет! Этого не может быть, но зачем ей лгут?
– Я распорядился немедленно привести сюда Якуб-хана и Хайдер-хана, – услышала она голос Акбара. – Перед тем как умереть, дитя мое, они расскажут нам, зачем они совершили это.
Комната снова погрузилась в молчание. Ясаман старалась осознать ужасную весть, но все же не могла поверить услышанному, так это звучало невероятно. Словно ужасный сон, от которого она не могла избавиться, но стоило только проснуться, и Ямал опять будет рядом.
Ругайя Бегум сидела молча: она не знала, как утешить Ясаман, потерявшую мужа. Что же говорят в таких случаях? Все уладится. Но ничего не уладится, особенно если подтвердятся ее подозрения. Они выдали дочь за Ямал-хана, чтобы уберечь от греховного вожделения брата. А как теперь защитить Ясаман? Переговоры о браке даже нельзя начинать, пока не кончится годичный траур. Ругайя Бегум знала, что Акбар так долго не проживет. Салим все хорошо рассчитал, будь проклята его черная душа, и теперь их девочка, их любимый ребенок в смертельной опасности.
Снова открылась дверь, и несколько воинов ввели громко возмущающихся Якуба и Хайдера.
– Пришлите мне двух немых, отпустите людей, а сами останьтесь, – приказал Акбар начальнику стражи. Когда немые явились, воины вышли, двери закрыли. Правитель влился глазами в сыновей Юзеф-хана и без предисловий спросил:
– Почему вы убили брата Ямала?
Ни один из кашмирских принцев не ответил ему.
– Вас видел погонщик и пришел ко мне, – тихо сказал им правитель. – Еще раз спрашиваю: почему вы убили брата?
Якуб-хан посмотрел на младшего брата и пожал плечами. Оба знали, что немые служат королевскими палачами. Отрицать сговор было бесполезно, но неужели их выдал Салим?
Может быть, правда спасет им жизни. Акбар был известен своей справедливостью.
– Ваш сын Салим обещал мне губернаторство Кашмира и свою сестру Ясаман Каму Бегум в гарем. А брату Хайдеру – высшую военную должность.
– Вы предложили ему сделку или он подбил вас? – Вопреки всему Акбар еще надеялся, что сына толкнули на преступление кашмирские принцы.
– Сегодня утром он вызвал нас к себе, милостивый господин. Сами бы мы на такое не решились, не пообещай нам кто-нибудь из могущественных великие награды.
Акбар кивнул: Якуб-хан говорил правду – этот человек был исполнителем, а не вождем.
– Вы можете поклясться в этом своими жалкими жизнями? – спросил он братьев.
Якуб-хан склонил голову.
– Клянемся нашим отлетающим дыханием. – Внезапно он осознал неизбежность судьбы, потому что узнал женщину, сидящую рядом с правителем, – свою родственницу Ясаман Каму Бегум.
Акбар тяжело вздохнул и взглянул на начальника караула. Тот едва заметно кивнул немым, ожидающим за спиной кашмирских принцев. С невероятной быстротой палачи удушили братьев, прежде чем те сообразили, что происходит. Под командой начальника они унесли тела, чтобы тут же предать сожжению. Правитель, жена и дочь снова остались одни. Начальнику необходимо будет хранить молчание: он сделал карьеру при дворе Могола и знал, что скоро воцарится Салим.
– Они лгали! – выкрикнула Ясаман. – Они лгали!
– Нет, мой розовый бутон, – мрачно ответил Акбар, – они говорили правду.
– Салим бы не доставил мне такое горе! – От волнения голос Ясаман задрожал – Нет! Он любит меня.
– Да, он любит тебя, – согласился отец. – Но не как брат сестру. Он любит и жаждет тебя, как мужчина женщину. Ты и сама это знаешь, но боишься признаться.
– Он пытался соблазнить меня в ночь моего тринадцатилетия, – едва слышно прошептала девушка. – Я знала, что это нехорошо, и все же. – Ее голос сорвался.
– Я знаю, что он пытался тебя соблазнить, – ответил Акбар, – но ты не должна чувствовать из-за этого вину. Ты была тогда невинной девочкой, и в тебе пробуждались чувства, которых ты не могла понять. Но вот брат твой понимал и, да простит его Бог, постыдно этим воспользовался.
– Откуда ты знаешь, отец? – Ее щеки вспыхнули от воспоминания о коротком, но жарком свидании с братом.
– Адали был там. Он замечал, какие взгляды бросал на тебя брат в последние годы. Он подозревал его и, как выяснилось, правильно делал. Запомни, Адали можно верить. Много лет назад он обещал Кандре охранять тебя от всякого зла и все эти годы оберегал тебя.
Ясаман кивнула.
– Поэтому меня так быстро и выдали за Ямала?
– Да. Мы с матерью хотели тебя защитить. Мы верили, что брак решит проблему.
– Я немного знала мать Ямала, – заговорила Ругайя Бегум. – И пару раз видела самого принца. Он показался мне симпатичным и добрым, а репутация его была безупречной. Я знала, что ты не откажешься остаться в Кашмире, где будешь жить вдали от глаз Салима, и мы надеялись, и от его помыслов. Но видимо, ты засела в его голове. Зная, что отец умирает, он решил убрать последнюю преграду на пути обладания тобой.
Родители говорили, а мир Ясаман разваливался: ее любимый муж убит ее любимым братом, который сделал это, чтобы… чтобы… Что ему нужно от нее? Обладать ее телом? Это ей было понятно. Но какое место в своей жизни он ей готовил? Всю жизнь она любила Салима, но теперь возненавидела – так же сильно, как он ее любил.
– Я убью его, если встречу, – наконец выговорила она. Сердце ее замирало, она похолодела.
– Тебе не удастся, – ответил Акбар. – Как ты собираешься наказать его, отец? – Голос Ясаман окреп. – Ты заменишь его Хушрау или Хуррамом? Задушишь, как задушил двух этих ничтожеств? Нет! Он должен умереть медленной смертью. Я хочу, чтобы он страдал!
Ругайя Бегум взглянула на мужа: «Как ты ей ответишь? – спрашивали ее печальные глаза. – Как сможешь утешить?"
– Хушрау слишком непредсказуем, – помолчав, проговорил правитель. – Он вобрал в себя худшие черты родителей. А Хуррам слишком молод, хоть и многообещающ. Я не проживу так долго, чтобы, уничтожив его отца, обеспечить ему безопасное восхождение к власти. Ему только четырнадцать, Ясаман.
– Тебе было тоже четырнадцать, когда умер дедушка Хумаюн, – возразила принцесса. – Ты отбивался от дядьев, кузенов и братьев, чтобы отстоять свой трон.
– Тогда были другие времена, – запротестовал Акбар. – Владения не были такими огромными.
– Тогда было труднее, отец! После войн с афганскими племенами и Шор-Шахом у Моголов осталось не много земли. Тебе предстояло завоевывать империю, а с полдюжины претендентов на трон только и ждали, чтобы тебя свалить. Наше время по сравнению с тем более спокойное.
– Нет, теперь надо быть не воином, а политиком. Почти всю эту землю я завоевал при помощи меча и союзов, скрепленных брачной постелью. Четырнадцатилетний мальчик не сможет сохранить единой империю. Индии нужен мужчина. К несчастью, лишь один из зачатых мною сыновей годен для власти – твой брат Салим.
– А Даниял? – возмущенно спросила Ясаман.
– Боюсь, дочь, что для этого он слишком пристрастен к кубку. Нет, Салим – единственная надежда Индии. В последние годы он жестоко испытывал меня, нетерпеливо стремясь на мое место. Но он талантливый администратор и прекрасный воин. Народ боится и уважает его.
– И как долго народ будет его уважать, если узнает, что он собирался вступить в кровосмесительную связь со своей сестрой? – горько сказала принцесса. – Долго ли люди будут уважать его, если станет известно, как он приказал убить зятя, чтобы расчистить дорогу к постели его жены? – Горе овладевало ею, и голос становился все пронзительнее. – Ты говоришь, что умираешь, отец. Так как же ты защитишь меня от Салима? Я убью себя, но не позволю ему совершить надо мной насилия! Но если до этого дойдет, я убью и его!
– Тише, дочка, – резко заговорила Ругайя Бегум, и оба – и Акбар, и Ясаман – удивленно повернулись к ней. – Я не желаю ничего слышать об убийствах. У нас один выход, но чтобы им воспользоваться, нельзя дать знать Салиму, что мы знаем о его вероломстве. Отец прав, Ясаман. Сесть после него на трон некому, кроме Салима. Этого не изменишь, что бы ты ни говорила и ни делала. Поверь, никто не заступится за тебя, если Салим станет принуждать к кровосмесительной связи. Ты только женщина. А священников, которые выступят против, убьют, чтобы унять разговоры. Значит, нам нужно спасать тебя от Салима, а Салима от себя самого. Выход один. Тебе придется покинуть Индию.
– Покинуть Индию? – вскричала в ужасе Ясаман. – Но куда же я поеду, мама Бегум?
– Ты должна уехать в страну Кандры к своей бабушке, Только там ты будешь в безопасности. Брат не узнает, где ты, и не сможет послать за тобой. Судя по всему, тебе не судьба оставаться в Индии. Перед свадьбой астролог отца увидел по звездам в твоей жизни счастье и трагедию. И несколько детей. Если ты останешься здесь. Салим не позволит, чтобы у тебя был другой мужчина, от которого ты смогла бы родить этих детей.
– Но я не могу уехать из Индии. Она – мой дом.
– Да, – промолвил Акбар с таким видом, как будто его посетило внезапное откровение. – Да, жена, это единственный путь! Как же я не додумался сам. Англия! В Англии, любимая дочь, ты будешь в безопасности. И семья Кандры, безусловно, защитит тебя.
– Но ты не был так уверен в семье Кандры, когда не разрешил ей взять меня с собой, – возразила Ясаман.
– Тогда я их не знал. Но все эти годы твоя бабушка мне писала. Теперь я знаю, что это женщина глубоко порядочная и со здравым смыслом. Она не откажется тебя приютить, – ответил Акбар.
– Да, она писала тебе, отец, но так ни разу и не получила ответа. Что она подумает, когда я внезапно появлюсь у нее на пороге? – Мы посоветуемся с отцом Кулленом, – предложил Акбар. – Он один из них – из европейцев. Но я считаю, что Англия – самое безопасное для тебя место.
Вдруг Ясаман согнулась и вскрикнула от боли.
– Что с тобой, дочь моя? – испугалась Ругайя Бегум. Полными муки глазами она посмотрела на родителей.
– Мне кажется, я беременна, – только и смогла вымолвить она.
Акбар вскочил на ноги и поспешил к двери.
– Немедленно приведите госпожу Юлиану. Быстро! Быстро!
Ругайя Бегум обняла дочь, стараясь успокоить ее.
Они молча сидели, пока не открылась дверь и в комнату не ворвалась Юлиана Бурбон.
Ясаман, бледная, лежала с закрытыми глазами. Мелкие капельки пота выступили на лбу и на верхней губе.
Увидев девушку, Юлиана встала подле нее на колени и вопросительно посмотрела на Ругайю Бегум:
– Что случилось?
– Она, наверное, беременна, – ответила женщина врачу.
– Теперь уже нет. – Юлиана Бурбон показала на пятна крови, просочившейся сквозь одежду. – Жаль. Сколько времени прошло с прошлых месячных? – обратилась она к Ясаман, чьи глаза при звуке голоса врача затрепетали и открылись.
– Восемь-девять недель.
– Все будет хорошо, дитя мое, – успокоила Юлиана Бурбон Ясаман. – Вы молоды и здоровы, у вас еще будут дети. Ясаман разрыдалась.
– Ямал-хан сегодня убит, – сообщил правитель врачу.
– Ах, вот в чем дело. Это и вызвало выкидыш. Иногда сильное потрясение действует так на женщин, а Ясаман еще очень молода. Я пошлю за носилками. Необходимо срочное лечение.
– Отнесите ее в мои покои в крепости, – попросила Ругайя Бегум Юлиану. – И прежде чем трогать, можно дать ей что-нибудь успокаивающее. Я не хочу, чтобы люди узнали о нашем несчастье.
– Конечно, – ответила врач. – Дайте мне немного воды, госпожа Бегум. – Из сумочки у пояса она достала золоченую пилюлю и, осторожно раздвинув губы Ясаман, просунула ее в рот. Девушка поперхнулась, и мать влила ей в горло глоток воды. Ясаман проглотила, и через несколько минут всхлипывания прекратились – она уснула.
Внесли носилки и осторожно положили на них юную принцессу.
– Несите ее прямо в покои матери, – распорядился Акбар. – Иди с ними, – сказал он жене, и Ругайя Бегум вышла с врачом из комнаты.
– Найди и пришли мне отца Куплена, – повернулся правитель к дежурному охраннику.
Явился священник, и Акбар рассказал ему о событиях дня.
– Вы ведь знаете причину, по которой мы так поспешно выдали замуж Ясаман, святой отец. Теперь же все наши планы, как уберечь Ясаман от Салима и Салима от его греховных желаний, разрушены.
– Что же нам теперь делать, милостивый государь? – расстроился священник.
– Мы только что обсуждали это с Ругайей Бегум. Ясаман должна покинуть Индию. Другого способа нет. Она должна уехать в Англию к Кандре. Я хочу, чтобы вы ее сопровождали. Церковь ведь вам разрешит покинуть ваш пост в моем доме?
– Мой пост – подле принцессы, милостивый господин, – ответил священник. – Наставления епископа гласят, чтобы я всегда оставался рядом с ней. Если она поедет в Англию, я непременно последую за ней.
– Неужели церковь так заинтересована в благополучии одной-единственной души, что приставляет к ней священника? – изумился Акбар.
Куплен Батлер громко рассмеялся:
– А вам никогда не приходило в голову, милостивый господин, что участие церкви в моем приезде сюда не так уж велико? Что есть и другие причины, которые держат меня подле принцессы?
– Я не понимаю вас, – перебил правитель священника. – Я сам просил иезуитов прислать вас для Ясаман.
– Истинная правда, милостивый господин. И я тут же приехал – я священник, но не иезуит. Я был поражен и в то же время очень вам благодарен за то, что вы так ни разу и не запросили, каково было решение церкви. Иезуиты могущественный орден и ревностно относятся к своему влиянию в Индии. Я должен был вести себя крайне осторожно и считаться с ними во всем, чтобы они не слишком заинтересовались, отчего это я, а не один из них направлен в дом вашей дочери. Мне дали непростое поручение, когда посылали в Индию.
Могол не сводил взгляда с довольного лица священника, и смысл его слов постепенно доходил до него.
– Кто вы? – наконец выдавил он. – И как вы оказались здесь?
– Меня направили сюда по вашей просьбе, которую иезуиты переслали в Париж. Там верховный священник ордена Беарак О'Дод, узнав о вашем желании, связался со своим давним приятелем, ирландским епископом, а тот, в свою очередь, поставил в известность свою сестру. В результате я, а не иезуит, был послан в Индию. С этим ирландским священником вы однажды встречались сами. Это – Майкл О'Малли, а его сестра – бабушка Ясаман Камы Бегум госпожа де Мариско. Я, милостивый господин, их племянник, младший сын Сина О'Малли Батлера.
Когда отец О'Дод сообщил моему дяде Майклу, что в дом принцессы требуется священник, госпожа де Мариско настояла, чтобы послали меня. Таким образом, у тети всегда были сведения о внучке из первых рук. Хотя она уважала причины, по которым вы не отпустили принцессу с матерью в Англию, это не мешало ей горевать по потерянной внучке. Тетя – женщина строгой морали, милостивый господин, и семья для нее все.
– Так если она знала все о Ясаман из переписки с вами, отец Батлер, чего же она докучала письмами? – не без любопытства спросил Могол.
– Чтобы дать вам понять, что судьба внучки ей небезразлична, – ответил священник.
– Наверное, мне следует рассердиться на госпожу де Мариско за то, что у нее такие длинные руки, – вздохнул Акбар. – Но почему вы мне не сказали, что кровно связаны с моей дочерью? Может быть, боялись, что я отошлю вас домой?
– Такая вероятность существовала. Но я был послан не шпионить, а скорее присматривать за моей юной родственницей. Если бы вы знали тетю, вы бы поняли, в чем дело. Но я не хочу, чтобы у вас сложилось о ней превратное представление. Это женщина, добившаяся богатства своим трудом, упрямая и целеустремленная. Самая сильная из всех, кого я знаю, и, без сомнения, самая благородная.
– И она примет мою дочь в семью? – спросил Акбар Куплена Батлера. – А что с Кандрой? Никак не припомню ее другого имени. В моем сердце она всегда оставалась Кандрой.
– Мать принцессы зовут Велвет, она – моя кузина. Но знаю я ее только понаслышке. Ясаман я отвезу к бабушке, моей тете, в Англию. Велвет живет далеко от матери – на севере, в другой стране, именуемой Шотландией, которая сейчас наследует английский престол, и я уверен, что обе страны объединятся.
– А у матери моей дочери есть другие дети? – До сегодняшнего дня он не хотел знать этих вещей, потому что память была слишком болезненной. Но теперь все изменилось. Жизнь приближалась к концу, и единственное, что связывало его с Кандрой – их дочь Ясаман, – должна была уехать от него в Англию.
– Она родила мужу пять сыновей, – ответил Куплен Батлер.
– Пять сыновей? – изумился Акбар. – И какого они возраста?
– Старшему двенадцать, а младшему, я думаю, пять. – Могол внимательно слушал священника. – Есть еще падчерица от другого брака мужа. Девушка чуть старше принцессы. Она будет ей хорошей подругой. Госпожа де Мариско, по всей видимости, пожелает, чтобы принцесса жила у нее. Молодая красивая обеспеченная вдова в доме бабушки Ясаман будет иметь больше возможностей для знакомств и хорошего брака, чем у матери в Шотландии, где сейчас нет двора.
– Да, – кивнул Акбар, – мне бы хотелось, чтобы Ясаман снова счастливо вышла замуж, святой отец. Любовь хорошего человека поможет ей примириться с новой жизнью. И дети тоже. – Он глубоко вздохнул. – Мне уже не увидеть от дочери внуков! Не качать их на колене, не возить в своем паланкине на тигриную охоту, как я брал Ясаман, когда она была совсем маленькой. Как Кандра меня за это бранила! Не знаю, простила ли она меня за то, что я не пустил с ней дочь. А теперь я вынужден посылать нашу девочку ей под защиту, и мне остается лишь молиться, чтобы она полюбила ее и приняла, как принял бы я на ее месте.
– Клянусь, в семье матери принцесса будет в безопасности, – искренне заверил Куплен Батлер Могола. – Дочь отправится в Англию не нищей, – напомнил священнику Могол. – Раз в году в середине лета корабли вашей тети заходят в Камбей. Ясаман поплывет на одном из них, и с ней – ее состояние: золото, драгоценности, пряности, шелка. Она проживет свои дни словно королева – ведь королевой она и рождена. Но наши приготовления должны оставаться в тайне. О них будут знать Ясаман, ее мать, Адали и мы с вами. Если принц Салим узнает об отъезде Ясаман, он сумеет его предотвратить. И я не смогу ему помешать. Теперь он для меня слишком силен, а я умираю.
– Вы доживете, милостивый господин, до отъезда дочери? – прямо спросил священник. – До побережья несколько недель пути, и такой караван, безусловно, привлечет внимание.
– В Камбее ведь есть ваш комиссионер?
– Да, он один из наших родственников. – Губы Куплена Батлера дрогнули в улыбке. – Совершенно случайно им оказался кузен Ясаман Ален О'Флахерти, третий сын первенца госпожи де Мариско Эвана О'Флахерти. Вот уже пять лет он руководит нашей факторией в Камбее, милостивый господин.
Акбар невольно хмыкнул:
– Ваша тетя – мудрейшая женщина. Этот внук, я понимаю, младший сын своего отца. И она дала ему возможность, приехав в Индию, заработать состояние.
– Совершенно верно, милостивый господин. Обычно на членов семьи можно полагаться, а молодой Ален – не худший выбор. Конечно, он ничего не знает о Ясаман, но я ему расскажу, в чем дело, как только мы прибудем в Камбей. Времени у нас в обрез. В Англию нужно отправляться не позднее конца августа, иначе мы пропустим попутные ветры. Плавание продлится пять-шесть месяцев, но путешествие по суше намного опаснее и отнимет почти два года.
– Сегодня же пошлите вашему фактору гонца, святой отец. Для этого я дам вам своего человека. Просто сообщите, что в Агре готовится для него груз, который прибудет в Камбей в течение нескольких следующих недель и который необходимо отправить в Англию. Напишите, что в середине лета приедете сами и все объясните. Это уже скоро. Дочери потребуется некоторое время, чтобы восстановить силы и оправиться от потрясения, вызванного смертью мужа и потерей ребенка.
– А как вы убережете ее от сына, милостивый господин?
– Ясаман будет под опекой матери. Салим не знает, каким бывает женское горе. А горе Ясаман будет великим. По законам мусульманской веры тело Ямала похоронят немедленно, но я распоряжусь, чтобы вынули его сердце, которое погребут в Кашмире. Когда Ясаман настанет время отправляться к побережью, мы прибегнем к небольшой хитрости, чтобы скрыть истинную цель ее отъезда. Другой караван с сердцем Ямала уйдет из Агры в Кашмир. Все решат, что оплакивающая мужа вдова покинула город с этим караваном. Салим не осмелится воспрепятствовать жене сопровождать сердце супруга к месту погребения. Он будет спокоен, зная, где она, и полагая, что в любой момент сможет до нее добраться.
Священник кивнул.
– Хитроумный план и достоин планов моей тети, – улыбнулся он правителю. Акбар рассмеялся:
– Хотел бы я познакомиться с этой женщиной. А скажите, святой отец, она красива? Кандра была красива.
– Кузину Велвет я видел, когда она была еще совсем ребенком, но тетя Скай – самая красивая женщина, каких я только знал. Ни одна из ее дочерей не достигла такой красоты. Странно, но больше всего тетю в юности мне напоминает ваша дочь, хотя по-настоящему принцесса на нее и не похожа. У тети белоснежная кожа, очень темные волосы и изумительные глаза – голубовато-зеленые. В этом году ей исполняется шестьдесят пять, но в последнюю нашу встречу я заметил, что ее великолепные глаза совсем не потускнели.
– Так ее глаза, как у моей дочери? – спросил правитель. – Я всегда недоумевал, откуда у Ясаман такой цвет глаз. У Кандры были изумрудно-зеленые невероятной прозрачности.
– Нет, милостивый господин. Глаза принцессы цвета персидской бирюзы, а тетины голубовато-зеленые глаза больше напоминают воды у побережья Керри в моей родной Ирландии. Мать и их старшая сестра всегда завидовали глазам тети, ее красоте. Госпожа де Мариско младшая в семье, но именно она поддерживает семейные традиции и вышла в большой мир, чтобы завоевать его. И, к большой досаде сестер, она в этом преуспела.
– А дедушка Ясаман? Помнится, Кандра очень любила отца, – спросил Акбар. – Адам де Мариско – шестой муж тети. Пять других она пережила. Его мать была француженкой, отец – англичанин. Де Мариско – древняя фамилия. Адам храбр, умен и остроумен, милостивый господин. Это грозного вида огромный человек с сердцем льва и душой ягненка. Он во всем доверяет тете, позволяя поступать, как той заблагорассудится, понимая, что она женщина вовсе не легкомысленная. От Ясаман он придет в восторг и избалует ее, как, по слухам, избаловал ее мать.
– Так я отправляю дочь к хорошим людям, отец Куплен?
– Да, милостивый господин. Английская семья полюбит и окружит заботой принцессу. Свое они берегут и не допустят, чтобы ей причинили вред. Через потерю она обретет новый мир и новых родных и будет с ними счастлива. Ей будет трудно, но принцесса – сильная женщина, как ее мать, взрастившая ее Ругайя Бегум, как обе бабушки – священной памяти Мариам Макани и тетя Скай. Поверьте, принцесса из племени крепких женщин. Она выживет.
То, что Акбар услышал от священника, поддерживало его в последующие дни. А они были бурными. После первого взрыва горя Ясаман переживала смерть мужа и потерю ребенка с холодными сухими глазами. Она никому не позволяла говорить о трагедии и, запираясь от семьи, выплакивалась в одиночестве ночными часами, когда никто не видел и не слышал, как глубока ее печаль.
Юзеф-хан был сломлен смертью сына, и еще горше ему становилось оттого, что Ямал-хан погиб от рук старших братьев. Участие Салима в преступлении Акбар хранил в тайне. Принц был его единственно возможным наследником, и не следовало прибавлять новых врагов к тем, что он уже имел. Юзеф-хан ушел с императорской службы и вернулся в Кашмир, чтобы опекать оставшихся в живых членов семьи – жен и детей его старших сыновей.
– Преклоняюсь перед твоим быстрым правосудием, милостивый господин, – сказал он Акбару, – даже если оно стоило мне сыновей. Это научит внуков верности тебе и тем, кого ты выбрал в наследники.
Акбар печально склонил голову, нехотя позволяя ему уйти, но так было надо – все связи Ясаман с Кашмиром требовалось обрубить.
В Агру пришла весть, что 11 марта 1605 года, в тот самый день, когда был дан праздничный Дарбар в честь пятидесятилетия правления Акбара, в Бурханпуре умер его младший сын Даниял. По приказу правителя Данияла попытались отучить от слабости к вину. Но один из его слуг пронес в комнату запретное питье в стволе ружья. Вино, смешавшись с остатками пороха и ржавчиной, отравило принца, который сразу же умер, как только выпил его. Семья оплакивала Данияла, который при жизни был симпатичным человеком, а Салим больше прежнего стал следить за своим здоровьем. Оба его брата скончались из-за того, что злоупотребляли вином, и это предостережение он воспринял вполне серьезно, особенно когда увидел, как повлияла на Акбара смерть Данияла, последовавшая сразу же за убийством Ямал-хана. Он на глазах будто усох и ослабел. Мать принца, Ругайя Бегум и другие жены правителя заметно беспокоились, но Салим, хотя и опечаленный, все же торжествовал. Отец вскоре умрет. Он станет править, и Ясаман окажется в его полной власти.
Он не видел ее уже несколько недель. Когда несчастный Ямал-хан встретил свою смерть, принцесса была беременна и выкинула, а теперь с трудом восстанавливала силы. По крайней мере так утверждала Ругайя Бегум. Отдавая приказ убить Ямал-хана, Салим не учел, что сестра может ждать ребенка, но тем лучше, что теперь он потерян. Он не хотел, чтобы у Ясаман оставались воспоминания о любви к кашмирскому принцу, который украл ее сердце. Когда-нибудь она забудет Ямал-хана, потому что в ее душе не останется места ни для кого другого, кроме него.
