Текст книги "Залог страсти"

Автор книги: Бертрис Смолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Милосердие Господне, милая. Ты прелестна, – тихо сказал он, снова сжимая маленькую грудь.

Ее глаза наполнились слезами.

– Не смейся надо мной, Ангус. Я не вынесу этого, – прошептала она прерывисто.

– Анабелла, хотя нельзя отрицать, что лицо у тебя некрасивое, тело возмутительно прекрасно! Я уже горю желанием владеть им.

– Я прекрасна? – искренне удивилась она. – Но откуда ты знаешь, Ангус?

– Я знал много женских тел, – усмехнулся он, поворачивая ее к высокому зеркалу, когда-то принадлежавшему его матери. – Взгляни сама, Анабелла.

Она подняла глаза. Ничего соблазнительнее она в жизни не видела. Он стоял сзади. Его большое обнаженное тело прижималось к ее обнаженному телу. Широкие ладони сжимали ее маленькие груди. Их тела казались золотистыми в отблесках пламени. Странное ощущение, которое она однажды испытала, вновь наполняло ее. Анабелла опустила голову на его плечо. Она словно во сне наблюдала, как он растирает ее соски, и, к собственному потрясению, прижалась к нему ягодицами, снова охнув, когда ощутила его пробуждающееся мужское достоинство.

Нагнув голову, он поцеловал ее округлое плечо, провел губами по изгибу шеи.

– Ты коварная соблазнительница, Анабелла, графиня Дун. Я полон желания к тебе. Ты готова отдаться мне, милая?

Голова кружилась от новых ощущений, неожиданно охвативших ее.

– Что… что я должна делать? – выдохнула она наконец. Голос ее не слушался, перед глазами все плыло. Возможно ли, чтобы мужчина пробудил в душе такой хаос прикосновением, поцелуем, чувственным шепотом?

– Сегодня вечером тебе придется принять мою страсть, Анабелла. Когда-нибудь я научу тебя всему, что может сделать женщина для обольщения мужчины, но не сегодня. Сегодня я научу тебя страсти. Стану ласкать каждый кусочек твоего роскошного тела. И когда ты будешь готова, я соединю свое тело с твоим, чтобы мы вместе достигли высшего наслаждения.

Он повернул ее лицом к себе и крепко обнял. И прежде чем она смогла сказать хоть слово, стал целовать нежными, игривыми поцелуями, которыми осыпал ее губы, щеки, сомкнутые веки. Потом снова сосредоточился на губах. Один поцелуй перетекал в другой, третий, и ее сопротивление таяло. Она приоткрыла губы, позволив его языку проникнуть ей в рот. Ее язык застенчиво отступил, но он нашел его своим и стал ласкать снова и снова, пока она не начала отвечать, повинуясь пламени желания, которое теперь лизало ее тело.

Ангус почувствовал, что девушка готова лишиться чувств от нового для нее возбуждения. Прервав исступленные поцелуи, он поймал ее в объятия, подвел к кровати и осторожно уложил. И стал смотреть на нее, очарованный соблазнительной картиной: лежавшая на спине девушка прикрывала глаза рукой, чтобы не видеть его тело с полностью восставшей плотью.

Но прежде чем она успела испугаться, он лег рядом и осторожно отвел руку от ее лица.

– Взгляни на меня, Анабелла.

Она хотела отказаться, потому что тот элегантный мужчина, за которого она вышла два месяца назад, внезапно показался свирепым и чересчур властным. О, она прекрасно понимала, что он сдерживается ради нее. Что он добр и терпелив, но все же…

– Анабелла!

Теперь голос был настойчивым и решительным.

Ее глаза широко раскрылись. Теперь она смотрела в его прекрасное лицо.

– Ангус!

Он улыбнулся своей чудесной улыбкой.

– Поцелуи, милая, это искусство. И я нахожу тебя превосходной ученицей. Теперь я покажу тебе другие места, где муж и жена могут наслаждаться поцелуями.

Он снова наклонил голову к ее грудям и стал покрывать их мелкими поцелуями, воздавая каждой одинаковые почести.

Анабелла вздыхала от истинного наслаждения, когда его губы сомкнулись на ее соске и стали сосать. Она тихо вскрикнула:

– О… благословенная Мария!

Она чувствовала, как каждое движение его губ отзывается в потаенном местечке между ног.

– Ангус? – спросила она.

Он поднял голову. Их глаза встретились.

– Хм-м?

– Я… я… – Она не знала, что сказать, слишком застенчивая, чтобы спросить, что за чувства обуревают ее.

И снова улыбка осветила его лицо.

– Милая жена, – прошептал он, гладя ее по лицу. – Надеюсь, ты не боишься меня?

– Нет, – заверила она, – но все так ново для меня.

Он снова припал к ее губам.

– Я чувствую, что у тебя настоящий талант отдаваться страсти. Позволь пробудить ее, Анабелла. Ничего не спрашивай, просто следуй зову сердца, тела и ума.

Он стал целовать ее обнаженное тело, медленно лаская, наслаждаясь каждым мгновением. Ангус покрывал поцелуями ее грудь, живот, ноги и даже ступни. Прикусывал пальцы, заставляя ее хихикать. Улыбаясь, он перевернул ее на живот и, начав с пяток, стал прокладывать дорожку из поцелуев по ее икрам, бедрам и округлым ягодицам до самой поясницы.

Анабелла ахнула, ощутив прикосновение языка, лизавшего ее спину, плечи, шею, которую он легонько покусывал.

Анабелла тихо стонала. Все это было так восхитительно! Он считает, что у нее талант к поцелуям? Но это перевешивает любое искусство, которым она владела.

Анабелла потихоньку расслабилась под теплыми губами. Похоже, он наслаждается ее телом. А когда он снова перевернул ее на спину, невнятно запротестовала – она уже не могла жить без этих поцелуев.

Ее глаза были закрыты, и он восхитился ее длинными густыми ресницами.

– Надеюсь, я не убаюкал тебя, Анабелла, – пошутил он и был восхищен, увидев, как на бледных щеках появился румянец. Она была прелестна. Восхитительна. Он поражался собственному терпению, хотя ждать почти не было сил – его плоть затвердела и была готова вонзиться в нее.

– Нет, – ответила она, снова открывая глаза. – Я наслаждаюсь твоими поцелуями и ласками, возможно, больше, чем следовало бы.

Ангус тихо рассмеялся:

– Страсти нет предела, моя милая.

Он стал гладить ее, как любимую кошечку. Его рука двигалась вниз, пока не коснулась ее пухлого холмика. Она умирала от стыда и любопытства. Ей хотелось узнать, что будет дальше. Но тут его ладонь сильно прижала бугорок плоти. Молния ощущений прострелила ее, и она оцепенела.

– А-а-а, – протянул он, видя в ее глазах панику и интерес одновременно, – ты начинаешь понимать, что такое страсть.

Он снова стал ее целовать, восхищенный тем, что она отвечает на поцелуи.

Анабелла почувствовала легкий страх, когда его палец скользнул по разделу нижних губ. Она пыталась отрешиться от того, что делают его руки, зная, что он не причинит боли. И все же движения его пальца нервировали. Палец проник внутрь, словно искал чего-то…

Мария милостивая!..

Она охнула, еще раз, еще.

Чего он касается, и почему она испытывает такое волнение, такой восторг?

– О-о-о…

Он нашел ее любовный бутон и стал нежно ласкать. Потом прикосновения стали сильнее и настойчивее.

Ее тихие крики возбуждали его. Не в силах совладать с собой, он низко нагнулся, целуя крошечную горошинку плоти. Она охнула, но палец проник еще глубже и, найдя отверстие ее любовного прохода, погрузился в него до первого сустава.

Она снова ахнула и забилась под ним.

– Не бойся, Анабелла, – заверил он, и палец вошел до самой костяшки. Голос был хриплым от желания.

– Я не боюсь, – солгала она и сжала губы, чтобы удержаться от крика.

Он стал осторожно двигать пальцем. Его «петушок» настолько затвердел, что, казалось, разлетится на тысячу кусков от одного прикосновения. Он должен взять ее как можно скорее.

– Твои любовные соки уже текут, милая. Ты готова к соитию?

– Так скоро? – прошептала она, осознав, что момент настал.

Он, не отвечая, отнял руку, лег на нее и всмотрелся в некрасивое личико. Отсутствие красоты ничего для него не значило. Он хотел ее так, как никогда не хотел женщину. И должен ее получить. Сейчас.

Ее глаза были не просто закрыты. Она со страхом зажмурилась. Прекрасное тело напряглось, готовое к нападению. Он едва не заплакал при виде последнего свидетельства ее невинности и, нагнувшись вперед, стал целовать ее крепкими, нежными поцелуями, чтобы отвлечь от того, что ждало впереди.

Его губы! Матерь Божья! Его восхитительные губы! Она и подумать не могла, что поцелуи могут быть такими чудесными!

Она потерялась в этих поцелуях. Его язык сплетался с ее языком. Это рай!

Погодите! Что происходит? Он проталкивается в ее любовный проход! Но он слишком велик! Слишком велик!

Глаза Анабеллы широко распахнулись.

– Нет! Остановись!

О… Он вонзается все глубже, раздирая ее, вторгаясь в самую душу.

– Нет! Нет! Ангус! Нет! – кричала она, пытаясь вырваться. Маленькие кулачки били в его грудь и плечи.

Прости его Господи, но он не способен остановиться сейчас. Ее девственные ножны были очень тугими, но потихоньку поддавались напору. Ее мольбы почти разбили его сердце. Но ничего не поделаешь: он достиг барьера ее девственности и ощутил, какой он крепкий.

Отстранившись и откинувшись, он одним резким выпадом прорвал этот барьер и вошел глубоко, очень глубоко. Ее визг почти довел его до слез, ибо он не был человеком, способным причинить боль женщине.

Поэтому, прорвавшись сквозь преграду ее девственности, ненадолго остановился и стал поцелуями снимать слезы с ее щек.

– Самое худшее позади, милая, – прошептал он. – Обещаю, теперь будет только хорошее.

Она не поверила, но когда он стал двигаться, входя в нее своим огромным толстым членом, жгучая, мучительная боль быстро растворилась, вытесненная новым ощущением, которое можно было назвать почти приятным. Анабелла восторженно вздохнула. Он на секунду застыл и, застонав, излился в нее. В этот момент Анабелла осознала, что уже больше не невеста. Она стала женой.

Через несколько мгновений он вышел из нее.

– Прости за боль, – прошептал он. – Этого не случится теперь, когда твоя девственность нарушена. С твоего разрешения я хотел бы провести с тобой ночь.

Анабелла кивнула.

– Да. Мне очень этого хотелось бы, – призналась она. – После того как боль прошла, мне стало почти хорошо. Ты будешь приходить в мою постель каждую ночь?

– Если тебе этого хочется. Есть многое, что тебе предстоит узнать.

– Что именно? – не сдержалась она.

– Когда мы соединяемся, ты должна чувствовать огромное наслаждение. Сегодня ты была испугана новизной происходящего, но сама сказала, что тебе стало почти хорошо, что звучит ободряюще. Сегодня мое желание к тебе было так велико, что я не успел сделать все необходимое для того, чтобы ты получила наслаждение. Но больше такого не случится, милая.

– Если бы это продолжалось немного дольше… – призналась Анабелла. – Я почувствовала, что могла бы взлететь.

Он довольно улыбнулся:

– В следующий раз я позабочусь о том, чтобы так и было.

Он укрыл ее одеялом, укрылся сам, и они заснули в объятиях друг друга.

Проснувшись, Ангус увидел, что еще не рассвело. Огонь в камине почти погас. Он встал, подложил побольше дров, после чего лег и снова попытался уснуть, но не смог. Его мучило желание. Плотское желание вновь ощутить тепло ее тела. Ее милая попка вжималась ему в пах, а лоно почти касалось его твердеющей плоти. Он должен удовлетворить свою страсть по крайней мере еще раз.

Ангус повернул ее к себе и разбудил поцелуями.

– Ты снова нужна мне, – пробормотал он, прикусывая нежную мочку уха.

Анабелла почувствовала, как набухают груди, как твердеют соски от желания, звучавшего в его низком голосе.

– У меня нет прав отказывать вам, милорд, – прошептала она, покорно прижимаясь к его твердому телу.

– Я хочу, чтобы ты была полна вожделения ко мне, как я к тебе! – почти свирепо заявил он.

– В таком случае, – дерзко ответила она, – заставь меня почувствовать это вожделение!

Да что это нашло на нее?

Но она немедленно выбросила из головы все мысли о приличиях. Этот большой красивый мужчина – ее муж. Он хочет владеть ее телом, и Анабелла, к собственному изумлению, поняла, что так же сильно хочет этого, как он сам. Она чувствовала, что ей нужно многому научиться у него. И следует показать себя способной ученицей.

– Любите меня, милорд Дун, – потребовала она.

Он изумленно уставился на нее. Он более чем счастлив тем, что она так жаждет слиться с ним. Особенно когда она обхватила его руками, смело гладя спину и ягодицы, подражая его прежним ласкам. Довольный Ангус перекатил ее на спину и стал целовать, пока она не задохнулась. Он раздвинул коленом ее ноги, и она покорно их развела. И тут же удивила его еще больше, протянув руку, чтобы взять его плоть. А когда захотела отнять руку, он почти взмолился:

– Нет! Нет! Мне так нужны твои прикосновения.

Он поймал маленькую ладошку и притянул к своему «петушку» и мошонке.

– Ты не сердишься? – тихо спросила она. – Я очень хотела дотронуться до тебя.

Ее пальцы так нежно ласкали…

– От вожделения он становится все больше, правда?

Его обдало жаром.

– Да, – выдавил он.

Иисусе, он продолжает твердеть. Раньше это никогда не происходило так быстро! Какое волшебство так быстро возбудило в нем страсть, такую огромную страсть?

Теперь он жалел о каждом мгновении последних двух месяцев, когда мог заняться с ней любовью. Но нет! Он мудро поступил, выждав, дав ей возможность узнать его лучше. Потеря девственности открыла Анабелле источник страсти.

Ее пальцы, гладившие его «петушок», рождали восхитительный хаос эмоций. Он не знал, сколько еще сможет вынести эту сладкую пытку.

Наконец он овладел собой и, сжав ее руки, поднял их над головой, оседлал и вонзился в ее влажное жаркое лоно. И застонал, когда стенки сомкнулись вокруг его плоти. Анабелла блаженно вздохнула. Она была слаще и теплее любой женщины, которую он близко знал.

Она обхватила его ногами, наслаждаясь взаимным желанием. Значит, это и есть страсть. Неудивительно, что женщины не способны связно рассказать о том, что испытали. Это действительно неописуемо.

Он отпустил ее руки, и теперь она могла теснее прижаться к нему. Ее пальцы мяли его широкие плечи.

Он хотел быть нежным, потому что она только что стала женщиной, но не мог сдержаться, когда ее ноги сомкнулись на его талии. Он стал входить в нее. Глубже. Жестче. Глубже. Жестче… пока она не стала издавать легкие стоны наслаждения, что только подтолкнуло его на дальнейшие подвиги. Ее ногти вонзились ему в спину. Тело приподнялось, чтобы встречать каждый выпад.

Он сказал, что больше боли не будет, и ее не было. Его яростное, страстное желание заставляло ее изнемогать от восторга. Она и не предполагала, что соитие может быть столь восхитительным. Голова ее кружилась. Тело, казалось, вот-вот взорвется от наслаждения. Как это может быть? Но она действительно взорвалась, обуреваемая мириадами эмоций, смысл которых оставался непонятен. Она взмыла в небо. Она летала. И была абсолютно свободна.

Ангус зарычал, когда его пульсирующий «петушок» излился глубоко в нее, наполняя ее тайный сад своим сладострастным приношением. Содрогнувшись, он удовлетворенно вздохнул.

Анабелла разразилась слезами.

– Иисусе! Я сделал тебе больно?

Его «петушок» до сих пор подрагивал, и он пока не мог выйти из нее.

– Нет, нет, – заверила она, все еще всхлипывая. – Просто я никогда не знала такого чистого наслаждения, которое только сейчас пережила. Скажи, что ты тоже испытал такое счастье и я не забрала все для себя, алчная душа! Это было бы так несправедливо!

Он слабо рассмеялся.

– О, милая, я не припомню, когда бы женщина так ублажала меня. Я с нетерпением ожидаю новых моментов вместе. Твоя невинность была огромным даром, Анабелла. Я благодарю тебя за это. Но проснуться перед рассветом и найти, что ты жаждешь разделить со мной страсть, – дар, которого я не ожидал. Я еще раз благодарю тебя.

Он снова ощутил восхитительный аромат ее волос. Пусть его жена некрасива, но какую женщину послало ему небо! Он хочет от нее детей, и у них будут дети!

Они снова заснули в объятиях друг друга. Проснувшись, Анабелла увидела, что его нет. Судя по яркому солнцу, уже давно рассвело. Оказалось, что между бедрами немного саднит, а ноги болят.

Краснея, она припомнила свое смелое обращение с мужем, однако он не рассердился на ее поведение. Но позволено ли жене быть столь дерзкой с мужем?

После первоначального потрясения Анабелла решила, что ей нравится соитие с мужем. Она хотела большего. Матерь Божья! Неужели такое желание естественно? Ей еще так долго учиться, и Джин, несомненно, может многое прояснить.

Дверь спальни открылась.

– Вы проснулись, – улыбнулась Джин. – И вижу, ничего страшного с вами не произошло. Граф просил узнать, не хотите ли проехаться с ним верхом, хотя не сейчас, а к полудню.

– Да, – кивнула Анабелла и спрыгнула с постели, невзирая на не слишком приятные ощущения.

Глаза Джин на мгновение широко раскрылись. Хотя она уже два месяца служила хозяйке, все же никогда не видела ее в костюме Евы.

Но Джин тут же усмехнулась.

Сегодня утром Ангус насвистывал, когда спускался в зал. Разве не все мужчины одинаковы в своих потребностях? Ангус обнаружил, что некрасивая жена наделена идеальным телом, и очевидно, этого достаточно, чтобы привести его в такое прекрасное настроение.

– Вам нужна ванна, – сказала она.

– Сегодня вечером. Сейчас я обойдусь тазиком с водой. Не хочу заставлять мужа ждать, – пробормотала Анабелла, уже наливая воды в тазик.

– Только смойте кровь с бедер, – посоветовала Джин и тут же поспешно собрала с кровати окровавленные простыни.

Боже милостивый! Сколько коричневых пятен! Ангус действительно выполнил долг перед Дуном, и Анабелла вовсе не выглядела несчастной. Скорее счастливой. На губах ее играла легкая улыбка. Умываясь, она напевала.

Джин выложила свежую сорочку, чулки, штаны, полотняную рубашку и подбитую мехом куртку с рукавами. Сапожки она поставила у постели, где быстро одевалась Анабелла.

– Пойти сказать Ангусу, что мы сейчас спустимся? – спросила она.

– Да. Но потом возвращайся, помоги мне с сапожками и волосами.

Джин торопливо вышла, унося простыни. Отдала их прачке, которая, увидев пятна, вопросительно взглянула на Джин.

– Ни слова, – предупредила та. – Дело сделано, и это главное.

Прачка молча кивнула. Она не собиралась сплетничать и этим самым уничтожить все шансы на будущее Уны.

Джин вернулась в зал и сказала брату:

– Леди спустится, как только я надену ей сапожки и заплету волосы.

– Я подожду во дворе, – кивнул Ангус.

Джин снова побежала в покои хозяйки и помогла ей натянуть сапожки. Расчесала длинные пряди и заплела в одну косу.

– Не уезжайте слишком далеко, – предупредила она Анабеллу, протягивая пару ярко-красных перчаток для верховой езды из оленьей кожи. – Иначе все разотрете до крови. Он во дворе.

Анабелла почти слетела вниз и выскочила во двор, где граф уже сидел на коне. Конюх помог ей сесть в седло. Сноу нетерпеливо гарцевала, готовая пуститься вскачь.

– Я готова, милорд, – сказала Анабелла. Их глаза встретились.

Они ускакали. Анабелла увидела, что стада овец и коров вернулись с летних лугов и паслись на ближних пастбищах. Скот разжирел на обильных кормах. Когда пойдет снег, граф прикажет перевести животных в сараи, чтобы защитить от волков, рыщущих по промерзшим холмам.

– Как ты себя чувствуешь сегодня утром? – вежливо спросил граф.

– Так же хорошо, как, надеюсь, вы, милорд.

– Значит, вам понравились наши постельные игры, мадам? – усмехнулся он.

– Как, надеюсь, и вам, милорд, – повторила она.

Он пристально вгляделся в ее безмятежное лицо, но, заметив в глазах веселые искорки, рассмеялся:

– Дерзкая вы особа, мадам.

Но тут взгляд его упал на ее округлые маленькие грудки, и он почувствовал, как просыпается дремлющая плоть. Как сладки эти груди, вкус которых он помнит. Не будь утро холодным и ветреным, он поддался бы искушению взять ее на склоне холма, среди зарослей вереска.

Ангус представил, как она раздвигает ноги и стонет от наслаждения, когда он наполняет ее.

И снова его поразила сила желания к ней. Он с трудом этому верил. Но не мог ждать до ночи, чтобы снова получить ее. Да и стоит ли ждать?

– Думаю, пора повернуть обратно, – сказал он.

– Догони!

Сноу рванулась назад.

Удивленный Ангус пустил жеребца в галоп. Она лукаво улыбалась, радуясь, что у нее есть фора. Но ей удалось обогнать его совсем ненамного. Копыта прогрохотали по мосту. Они влетели во двор. Конюхов нигде не было видно. Анабелла, смеясь, соскользнула на землю и повела Сноу в полутемную конюшню. Ангус последовал за ней.

Они молча расседлали лошадей, растерли и наполнили кормушки овсом и сеном. Когда она вышла из стойла Сноу, закрыв за собой дверцу, граф зашел ей за спину и легонько обнял. Она слабо запротестовала, когда он потянул ее в пустую конюшню и уложил лицом вниз на вязанке сена.

– Есть больше, чем один способ соития, мадам! – прорычал он ей на ухо, возясь с пуговицами на ее штанах, расшнуровывая рубашку и стягивая штаны. Открылась соблазнительная попка.

– Ангус! – взвизгнула она. – Что ты затеял?

Вместо ответа он расстегнул собственные штаны, с тихим шелестом упавшие на пол.

– Воспоминания о прошлой ночи преследуют меня, – прошептал он. – Я должен взять тебя, Анабелла. Должен!

Он резко раздвинул ее ноги и сжал бедра.

Сердце бешено колотилось в груди Анабеллы, но она была скорее взволнована, чем испугана. И тут его набухшая плоть скользнула в ее лоно.

– Иисусе! Ты уже мокра! – простонал он, входя еще глубже, наслаждаясь прикосновением ее ягодиц. Сжав ее груди, он стал медленно двигаться. Мышцы лона стиснули его плоть, отчего вожделение в нем закипело.

Она инстинктивно выгнула спину. Какое восхитительное безумие, когда тебя берут сзади. В темной конюшне, как какую-то молочницу или служанку! Но о, как это великолепно!

Он стал двигаться быстрее. Входить глубже. Голова Анабеллы уже кружилась от вожделения. Его горячее дыхание обжигало ее ухо.

– О, Ангус, – почти всхлипнула она. – Хорошо! Как хорошо! Не останавливайся!

Какую шутку сыграл над ним Господь! Послал Ангусу деву, казавшуюся кроткой, как ягненок, но на деле самую страстную из всех ему известных женщин. Она была огнем, опалявшим его душу.

– О да! Да! – вскрикнула Анабелла, когда ее возбуждение достигло пика.

– Иисусе! Иисусе! – простонал он, готовый взорваться от наслаждения.

Страсть между ними горела все жарче. Они растянулись на вязанке сена. Оба тяжело дышали, пытаясь обрести ясность ума. Его пальцы стиснули ее груди, когда последние капли семени вяло вытекали в ее лоно а она пыталась продлить наслаждение.

Наконец Анабелла громко вздохнула.

– Кто-то может войти, – напомнила она.

– Да, – согласился он, медленно поднимаясь и застегивая штаны. Потом поднял жену и помог ей привести костюм в некое подобие порядка. Но прежде чем отпустить, не мог не поцеловать ее. Потом оба как ни в чем не бывало вышли из конюшни.

– Значит, можно соединяться повсюду, – заметила Анабелла абсолютно спокойно, словно продолжая беседу.

– Да. В любом месте, в любое время.

– Я всегда считала, что подобные игры совершаются в темноте и только в спальне, – покачала головой Анабелла.

– Вы предпочитаете, чтобы было только так, мадам? – спросил он.

– Матерь Божья, милорд, конечно, нет! Я жду еще более восхитительных сюрпризов! Вы обещали научить меня всему, чем можно угодить вам. И я обещаю, муж мой, что буду самой прилежной ученицей.

– Ради всего святого, прекратите, мадам, – взмолился он. – Вы снова возбуждаете во мне желание, а у меня сегодня много работы.

– В таком случае не заставляйте меня долго ждать сегодня ночью, – предупредила она. – Мне не терпится начать учебу.

С этими словами она присела перед ним и поспешила уйти.

Голова Ангуса шла кругом от похотливых мыслей, которые пробудили в нем ее слова. Он снова попытался понять, какое волшебство она применила, чтобы заставить его почувствовать вожделение, присущее только молодому бычку в разгар лета. Но тут он понял, что ему все равно. Ведь взаимное вожделение – это прекрасно. Если они будут продолжать так, как сегодня, у них появится много детей. И старая, и новая церкви считали, что единственное предназначение женщины – рожать детей.

И все же он точно знал, что его вечно мрачный отец и веселая француженка-мать любили друг друга и наслаждались в постели. Сможет ли он полюбить Анабеллу? Или его чувства к ней – всего лишь обычная похоть?

Настал декабрь. Анабелла постаралась сделать его самым счастливым месяцем для обитателей Дуна, поскольку в декабре было много праздников. Пастор Блейн хотел осудить все это веселье. Но молодая графиня не позволила.

– Нет ничего дурного в том, чтобы праздновать пришествие Господа нашего и его рождение.

– Но слишком обильные пиры и танцы – грех, миледи, – расстроился священник.

– Разве грешно благодарить Бога за то, что послал нам своего возлюбленного сына? Грешно накормить бедных и раздать подарки тем, кто хорошо служил нам? Нет! Я не могу допустить подобные мысли, и вы, разумеется, сами этому не верите.

Ее слова были весьма разумны, и как может Господь оскорбиться при подобных обстоятельствах?

Пастор Блейн смирился. Он слышал, что в замке на обед будет оленина и граф откроет бочонок собственного виски.

– Но даже пируя, мы должны помнить о Господе, – сказал он.

– Разве вы не произносите благословение каждый раз, когда сидите за высоким столом? – удивилась она.

– Да. Но кто делает это, когда меня нет?

– Мой муж, конечно, – пожала плечами Анабелла.

Удовлетворенный пастор даже помог украсить зал сосновыми ветками и омелой. И лично наблюдал, как вносят в зал рождественское полено. Мало того, одобрил графиню, когда та назначила управителя Мэтью Фергюссона князем беспорядков. Каждый день в замке пировали, если не считать нескольких дней поста и молитвы, по-прежнему соблюдаемых старой церковью, поскольку Фергюссоны все еще оставались католиками. К собственному изумлению, пастор Блейн одобрил и эти дни.

Ангус с трудом отрывался от жены. Дня не проходило, если не считать тех, в которые ее связь с луной прерывалась, чтобы он не лежал между ее бедрами, по крайней мере два или три раза ежедневно. Он брал ее в библиотеке, на полу, у огня. Как-то увлек ее в темный чулан для белья. Конюшня стала любимым местом их встреч. Не успевали слуги убрать посуду со стола, как лорд и леди исчезали из зала.

– Ты словно зеленый юнец со своей первой девкой, – брезгливо сказал как-то Мэтью. Перед этим он слышал, как Анабелла хихикает, а брат натужно рычит в темном углу зала.

Они не слышали его. Но было чертовски очевидно, чем они занимаются, и когда брат, пыжась, подобно петуху, появился из полумрака, Мэтью не выдержал.

– Не могли бы вы ограничить свою похоть хотя бы спальней и ночным временем? – выпалил он.

– Это ты постоянно поощрял мои слабые усилия, – с ухмылкой напомнил Ангус. – Хочешь сказать, что ты ограничиваешь свою похоть спальней и ночным временем?

При виде выражения лица брата он оглушительно захохотал.

– Полагаю, я просто удивлен, что такая женщина может вызвать в тебе столь неудержимую страсть, – съязвил Мэтью.

Ангус понимающе хмыкнул:

– Пусть Анабелла некрасива, братец, но тело, данное ей Господом, великолепно. Мне стоит лишь подумать о ней, как я готов к бою. Кроме того, моя сладкая жена более чем готова разделить нашу страсть. Перед ней невозможно устоять, и поскольку я не вижу причин противиться вожделению, то и сдаюсь перед ее чарами. Я начинаю верить, что ты вполовину бы не был так угрюм и мрачен, если бы жена делила с тобой постель в холодные зимние ночи.

– Ба! – фыркнул Мэтью. – Поскорее надели ее ребенком и прекрати так наслаждаться собой и своей женушкой.

Граф снова рассмеялся:

– В свое время, младший брат. В свое время.